Анатолий Модылевский
Жизнь и судьба инженера-строителя
XLVI
Я узнал, что в институте некоторые преподаватели заключают хоздоговора через молодёжный научный кооператив, руководителем которого был секретарь институтского комитета ВЛКСМ Козьмин; стал заключать договора от имени этого кооператива. С преподавателями кафедры ПСК я успешно работал на заводах Армавира, Тулуна, Саянска и других. Вспоминаю поездку в Армавир, где раньше не был, знал лишь, что все весы и прессы для строительных лабораторий страны изготавливаются в Армавире. Поехал туда поездом из Пятигорска в начале декабря, поселился в недавно построенной многоэтажной гостинице, которая находится рядом с вокзалом; посетил завод ЖБИ, познакомился с заведующим лабораторией Василием Ивановичем Карпенко, высоким мужчиной, брюнетом со смуглым лицом от летнего загара; этот симпатичный коллега был старше меня, когда-то окончил РИСИ и много лет работает на заводе; он показал производство, я ознакомил его с документами и рассказал о нашей добавке к бетону, широко применяемой на заводах в Сибири и на Дальнем Востоке; ему понравилась идея применить добавку, поскольку заводской бетонный узел нуждался в хорошем пластификаторе и одновременно в экономии цемента; я подарил ему наше «Руководство по применению добавки ОК», в преамбуле которого была ссылка на авторские свидетельства по изобретению; посетили мы директора, он согласился составить договор и программу работ, что я незамедлительно сделал; в тот же день документы были подписаны; я обещал выслать из Братска нужное количество добавки. Завершая свой визит, в лаборатории подробно беседовал с симпатичным Василием Ивановичем, ведь симпатия – необходимое состояние души, более важное, чем стремление просто постичь человека. Мне неудобно писать «мы подружились», нет, это было бы чересчур, но общий язык был найден моментально. В разговоре я рассказал ему об обмене ростовской квартиры на Пятигорск, чтобы там жить на пенсии; В.И. искренне порадовался и заметил: «Это правильный выбор, не то, что наш пыльный степной Армавир». Попрощался с этим доброжелательным человеком и довольный отправился на вокзал; до вечернего поезда было немного свободного времени; я заглянул на городской рынок; увидел на прилавках разложенную в лотках хурму; выбрал самый большой фрукт и купил всего за один рубль; ополоснул под краном и прямо здесь на морозе начал есть; бесподобный вкус сочной и сладкой хурмы, которую раньше никогда не ел – получил огромное удовольствие!
Из Братска отправил несколько мешков с добавкой в Армавир, а весной мы провели на заводе пробные испытания, которые прошли успешно; в июне после окончания учебного года, я снова приехал в Армавир; с вокзала позвонил Карпенко, чтобы договориться о встрече; он предложил приехать к нему домой и не устраиваться в гостинице; меня радушно встретили В.И. и его жена, мы сели ужинать; я привёз в подарок пару баночек сахалинской икры и сибирских кедровых орешков, которых они никогда не пробовали. Утром, очень рано, мы втроём на «Москвиче» поехали на работу; проезжая город, В.И. давал пояснения: «… это наш завод, выпускающий весовое оборудование; это известная в стране гандонная фабрика…»; завёз В.И. жену на работу и поехали мы на дачу, где, как он сказал, будет удивлять меня; на огороде свернул бумажный кулёчек и начал снимать с картофельных кустов колорадских жуков, я тоже присоединился к этой полезной работе; жуков мы вытряхивали в костёр, а когда закончили, В.И. сказал мне: «Возьмите парочку жучков в Братск для развода, ведь в Сибири их нет»; я рассказал о нашем большом урожае собственной картошки, чистой и не испорченной вредителями. Мы прибыли на завод, я подписал у директора документы, затем поехал в Минводы и вылетел в Братск. На следующее лето, когда Саша вернулся из армии (об этом писал ранее), мы отдыхали на море в кемпинге «Агой» и жили в хорошем немецком автоприцепе; однажды утром, выйдя умыться, увидели, как подъехал «Москвич», из которого вылезли Карпенко и его жена. Ба! Вот так встреча: мы из Братска, они из Армавира, а встретились неожиданно в Агое, расположенном под Туапсе; к сожалению, вечером пообщаться не удалось, вероятно, место им не понравилось, уехали из кемпинга искать лучшее место.
Когда деньги по всем договорам пришли на счёт кооператива, я попросил Козьмина выдать зарплату, однако он, ссылаясь на разные проверки кооператива налоговой инспекцией и другими органами, всё откладывал расчёт со мной и просил подождать; прошёл месяц, я напомнил ему и объяснил, что в первую очередь мне нужно расплатиться с рабочими Промбазы, которые дробили кусковую ОК в порошок, и делали эту трудную и пыльную работу в течение длительного времени; однако Козьмин тянул под разными предлогами и мне это дело надоело; я узнал его адрес в институтском общежитии, пришёл вечером к нему и в присутствии жены, которая держала на руках маленького ребёнка, сказал: «Вы не обижайтесь, но я вынужден дать рабочим, которым не могу оплатить работу, ваш домашний адрес, а уже с чем в руках, возможно, с топором, они явятся к вам за деньгами, меня это не интересует», сказав это, я сразу ушёл; наутро, когда я появился на своей кафедре, мне сообщили, что уже несколько раз звонили, чтобы я зашёл комитет комсомола; Козьмин молча выдал мне по ведомости все деньги, 36 т.р. и на этом сотрудничество с ним прекратилось; конечно, я соврал относительно зарплаты рабочим, которую давно отдал из своих денег, но другого способа напугать негодяя (больше всего его жену) у меня не было. Далее настали времена, когда работа по хоздоговорам у всех прекратилась, ввиду отсутствия денег на заводах ЖБИ, которые едва выживали в трудный период перестройки.
X LVII
Однажды в Москве я увидел на прилавке магазина «Юнион» электронный портативный переводчик с клавиатурой и дисплеем, попросил Кирилла объяснить, как им пользоваться, чтобы видеть перевод русских слов на английский и наоборот; сын объяснил, я подумал, что, возможно, бизнесмены, которые не владеют английским, будут приобретать эти переводчики; договорились, что возьму на пробу один картонный ящичек, содержащий десять переводчиков; каждый был упакован в красивую коробку, на которой типографским способом указана цена – 150$; продавать надо было по этой цене; первым делом в Братске поехал в банк, где зам директора работал наш бывший преподаватель по экономике Юрий Пурденко, который в молодости учился в институте вместе с Чубайсом; Юрий был здоровым мужчиной и поэтому всегда находился в добром расположении духа; я показал ему переводчик, который был изготовлен в США; Юрий набрал на клавиатуре несколько слов, нажал «перевести», сказал, что покупает два, себе и школьнице дочери, открыл сейф, достал пачку зелёных и вручил мне 300$; поблагодарил и посоветовал зайти к менеджерам в отделы банка; я продал ещё три переводчика, которые были у меня и вернулся домой с 750$; ранее я никогда не продавал подобный товар, поэтому процесс вызвал во мне чисто спортивный интерес; тем более, никакой наценки на стоимость, указанную на коробке, я не делал; на другой день подобным образом продал остальные пять переводчиков и позвонил Кириллу, чтобы мне прислали ещё пару ящиков с переводчиками; сказал, что деньги привезу в первый свой приезд в Москву; так продал без особых затруднений около 50 переводчиков, пока они не закончились в магазине; позже в Москве, передавая деньги, я поинтересовался, какая от продажи прибыль была магазину, если покупали их по цене, указанной производителем; Кирилл объяснил, что их выпуск организовали два наших еврея в Нью-Йорке, указывают на коробке цену в 150$, а поставляют «Юниону» по реальной цене 65$ – вот и прибыль, равная 85$ за штуку, объяснил сын несведущему папе.
Во время перестройки в Братске активно начал развиваться бизнес; одним из известных предпринимателей был Владимир Ганжа, который имел собственный ресторан «Падун», построенный в своё время Братскгэсстроем; здание было полностью рубленным из дерева в красивом сибирском стиле с богатым внутренним интерьером; в нём часто обедали интуристы после завершения экскурсии по сооружениям Братской ГЭС. Имел Ганжа ещё несколько объектов недвижимости, а также вёл вместе с женой торговый бизнес. Владимир был образован, ранее работал сменным диспетчеров БГС; занимался бизнесом он серьёзно, но был чрезвычайно тщеславен; в то время в Лондоне решили издать дорогую книгу с фотографиями и текстом об успешных российских предпринимателях; узнав об этом, он не пожалел больших денег, отправил свои материалы издателям; сам мне рассказывал, показывая рекламу альбома.
Однажды зимой в ДК «Металлург» проходила большая выставка товаров, привезённых из разных регионов страны; я предложил Ганже увеличить прибыль в его ресторане за счёт участников выставки, которых обязался все три дня возить на обед; правда, расстояние от ДК до ресторана было около 20 км, но меня это мало беспокоило, я ведь прирождённый оптимист; у администратора ресторана выяснил, сколько рублей составляет средний ежедневный доход и пообещал Ганже, что за три дня выставки увеличу доход на 100%, т.е. вдвое, а он мне заплатит за работу 300 немецких марок; ударили по рукам, я стал готовиться: напечатал листочки с приглашением на обед в «уникальный сибирский ресторан», договорился с устроителями выставки, что мне будет позволено её посещать бесплатно и в первый день повёз людей в Падун; все были довольны, я фиксировал у администратора полученный дневной доход, даже вычертил наглядный график и через три дня явился к Ганже за вознаграждением. Но не тут-то было. Как почти любой бизнесмен, он не хотел расставаться с деньгами, придумывал разные аргументы, вроде того, что ещё не переговорил в ресторане, а в последующие дни ссылался на какие-то проверки и отсутствие главбуха; мне это надоело и пришлось напрямую заявить ему, что стыдно представлять себя несостоятельным и из-за каких-то трёхсот марок выкручиваться, чтобы не платить; пришлось проявить настойчивость, он тут же сказал бухгалтеру, чтобы мне выдали 300 марок; сам же, чтобы не смотреть мне в глаза, быстро оделся и ушёл из офиса; видимо, был не в том настроении, чтобы обсуждать мелкие неприятности; я получил урок общения с бизнесменом и намотал себе на ус. В это время всё общество было охвачено духом наживы, течение захватило многих; должен покаяться в своих грехах я сам. Если уж речь зашла о Ганже, продолжу. Много позже наш Саша поступил временно работать сортировщиком и грузчиком на склад Ганжи; в начале декабря предприниматель решил запастись к Новому году греческими апельсинами, которые прибыли в Братск из Новороссийска поездом. Саша и рабочие заполняли склад, грузили ящики, доставляли их в магазины; однако были конкуренты, запланированной прибыли Ганжа не получил; после новогодних праздников оказалось, что остаток на складе был значительным; дома Саша рассказывал нам: «Апельсины начали гнить, Ганжа распорядился выжимать из них сок на продажу»; можно себе представить качество сока, приготовленного из гнилья: «Lucri bonus est odor ex re qualibet. Запах прибыли приятен, от чего бы он ни исходил» (Ювенал, «Сатиры»); к тому же, российские оптовики в Греции закупали определённые апельсины, ведь там (это описано в Интернете) существуют три вида экспортируемых апельсин, различающихся по качеству, цене, срокам хранения; ясно, какая продукция шла в Братск.
У Ганжи был старший сын Алексей, студент, с которым я ездил в Будапешт на семинар по страхованию (об этом расскажу ниже); здесь хочу поведать о его трагической судьбе. Отец желал привлечь сына к бизнесу, чтобы он помогал и входил в курс дела; однако Алексей учился в институте, у него были другие увлечения. Вместе с тем, это был любимец мамы (в семье была ещё маленькая дочка) и отказа в родительских деньгах он не имел; хотя отец был недоволен сыном, но ничего, кроме ругани, поделать не мог. Купив новый джип, Ганжа отдал свою «Волгу» сыну и тот разъезжал по городу, заводил среди ребят знакомства. Стукнуло ему в голову продать машину и купить иномарку, стал искать покупателя, а однажды не явился домой ночевать и потерялся. Родители заволновались – нет сына и машины; стали опрашивать знакомых Алексея, заявили в милицию. Прошло несколько недель, результата нет; надо отметить, что в то время криминальная обстановка в Братске была ужасная: грабежи, убийства и пр., милиция многое не успевала делать. Тогда, как рассказывал мне Ганжа, он начал сам расследовать, ведь главари мафиозных групп всегда известны; с помощью денег и привлечённых милицейских сыскарей удалось найти машину, а после и убийц, которые не отпирались, показали в лесу место, где под листьями лежал труп; так, чтобы завладеть старой машиной они убили Алексея. Я выразил родителям своё соболезнование, рассказав им о нашей с Алексеем поездке в Будапешт, где мы жили в одном номере гостиницы. На поминках мать была в ужасном состоянии, а Ганжа держался и, наверное, только тогда осознал, что не стоило бы преждевременно давать сыну машину и считать его чересчур самостоятельным. Наш Саша тоже жалел Алексея; знал его друзей значительно больше меня и, наблюдая за ним во время своей работы у Ганжи, понимал, в какую ловушку его сын попал; ещё до поимки преступников Саша мне сказал, что Алексея, возможно, убили, были слухи.
XLVIII
В начале перестройки многие люди, которые от природы обладали способностью к предпринимательству, не имели достаточных знаний, но хотели добиться успеха; никто их не учил, в институтах подобных курсов не было, а в книжных магазинах Братска отсутствовала нужная литература. Будучи в командировке в Москве, я купил книгу «Грубые приёмы в бизнесе» (Ф. Лаутеншлегер. 1991г.), а книгу «Карьера менеджера» (Л.Якокка. 1990г.) мне подарил Кирилл. Ещё в самолёте, возвращаясь в Братск, я стал листать эту толстую книгу и увлёкся чтением; дома её, что называется, сразу всю проглотил, поскольку американский опыт описанного автором производства, полностью совпадал с моим опытом работы в строительстве и на заводе ЖБИ; отличие только в том, что в книге было хорошо и лаконично сформулированы рекомендации по эффективному управлению производством. Я с карандашом в руке внимательно проштудировал каждую страницу и напечатал одним пальцем на пишущей машинке выжимки из разделов книги; они, на мой взгляд, могли бы помочь читателю в его бизнесе; при этом я сохранил живой стиль автора, поскольку текст был окрашен его личными впечатлениями, коллизиями: «подчинённый – начальник – подчинённый», а также юмором, который присущ американцам. Не могу не привести пример, описанный автором, когда он сам делал первые шаги на производстве под руководством своего наставника.
«Чарли Бичем был южанин. Отзывчивый, чудесный, очень толстый и внушительный человек с обаятельной улыбкой. Он обладал исключительной способностью вдохновлять других, вы за ним готовы были идти на самое рискованное дело, даже если отдавали себе отчёт в том, что это грозит гибелью.
Вместе с тем он был наделён редким даром проявлять строгость и великодушие одновременно. Был случай, когда из тринадцати зон нашего сбытового округа моя зона оказалась по объёму продаж на последнем месте. Я был этим очень расстроен. Увидев меня в гараже, Чарли подошёл, обнял одной рукой и поинтересовался: «Чем ты так угнетён?».
«Мистер Бичем, – ответил я – у нас тринадцать зон, и по объёму продаж моя заняла тринадцатое место».
«А, к чёрту, пусть тебя это не расстраивает, должен же кто-либо быть на последнем месте», – сказал он и двинулся дальше. Уже дойдя до своего автомобиля, он повернулся. «Но послушай, – крикнул он мне, – не вздумай оставаться последним два месяца подряд!».
Его речь была чрезвычайно образной. Однажды заговорили о том, чтобы послать нескольких новичков из нашей конторы на встречу с филадельфийскими дилерами, которые не отличались большой вежливостью. Чарли заметил6 «Эти ребятишки столь зелены, что по весне коровы могут их сразу сжевать их вместо травы».
Он мог быть и предельно резок. «Делай деньги, – говаривал он, – забудь обо всём другом. Запомни, парень, мы живём в системе, производящей прибыль. Всё остальное – мишура».
Бичем имел обыкновение порассуждать о здравом смысле, о жизненных уроках, которые каждый должен извлечь сам для себя, об опасностях, о которых вас никто не предостережет. «Помни, – повторял он, – единственное, чем ты обладаешь как человеческое существо, – это твоя способность размышлять, твой здравый смысл. В этом твоё единственное реальное преимущество перед обезьяной. По мне, лошадь сильнее, а собака дружелюбнее. Поэтому, если ты не можешь отличить кучу конского навоза от порции ванильного мороженого – а многие не умеют, – это очень плохо, так как ты никогда не добьёшься настоящего успеха».
Он прощал ошибки, но только в том случае, когда их признавали. «Всегда помни, – говаривал он. – что ошибки делают все. Беда в том, что большинство людей просто не хотят их открыто признавать. Когда парень перепил, он ни за что на свете не признает, что сам виноват. Он попытается свалить вину на жену, на любовницу, на детей, на собаку, на погоду, но никогда не возьмёт её на себя. Поэтому, если ты напьёшься, не ищи оправданий, просто пойди и посмотри на себя в зеркало. А затем уже являйся ко мне».
Он уважал людей, открыто признававших свои промахи. Он не любил тех, кто постоянно выискивал себе оправдания или продолжал вести проигранное сражение, вместо того, чтобы начать новое. Чарли был бойцом и стратегом, всегда смотрел вперёд и думал о том, что предпринять дальше».
Я оформил нужный мне материал книги в 30-ти страничную брошюру и дал прочесть нескольким знакомым предпринимателям, которые высоко оценили сжатые очень полезные рекомендации Якокки, упросили меня оставить им брошюру; несколько её экземпляров продал другим бизнесменам; продавал я, разумеется, не без чувства некоторого угрызения совести, ведь это был мой первый опыт в области коммерции. С приходом перестройки я не стал нищим, нет; богатство, которым я обладал, осталось: богатство, выражающееся в знании, что мир с его травами, зорями, красками прекрасен; но теперь этот мир при власти денег стал фантастическим и превратным, ибо впервые он стал реальным и «справедливым».
Поскольку на мою брошюру был спрос, я изготовил на ротапринте 50 экземпляров, дополнительно отпечатал листки с аннотацией и решил продавать брошюру на первой большой коммерческой выставке, проходившей в Братске (об этом рассказал ранее). Эта брошюра была также частью моего лекционного курса «Основы предпринимательства», который я читал в колледже, открытом при институте. До нашего отъезда из Братска брошюру охотно покупали бизнесмены; даже в Пятигорске, когда я два года преподавал в филиале СПб-й инженерно-экономической академии, студенты раскупили мои последние экземпляры брошюры.
Точно также я поступил с книгой «Грубые приёмы в бизнесе», в которой подробно описано десять ловких приёмов и даны рекомендации бизнесменам по защите от них своего бизнеса. В этой же книге был большой раздел «Вред, который может нанести предприниматель себе своим неправильным поведением»; на основании этого материала я составил конспект лекций (12 глав, 46 печатных страниц), размножил его и также продавал бизнесменам. Наконец, на основе книги Франца Лаутеншлегера (ФРГ) издал четырёхстраничный буклет с эпиграфом: «Свободное предпринимательство – это вулкан конфликтов. Дух времени разжигает его ещё больше»; в краткой форме в нём изложены двадцать пунктов конкретных рекомендаций бизнесменам; буклет был качественно напечатан на меловой бумаге в типографии БГС и размножен; на последней странице перечислены постулаты: «Основы этики свободного предпринимательства». Таким образом, все изготовленные мною материалы шли под девизом: «Осознать – запомнить – добиться успеха!».
XLIX
Однажды я купил в книжном магазине тоненькую брошюрку – автобиографию Рокфеллера стоимостью 300 рублей (3 коп в ценах того времени); дома с большим интересом прочёл, много узнал о судьбе крупнейшего нефтяного миллиардера; особенно мне понравилось его объяснение друзьям по поводу раннего ухода на пенсию в возрасте 58 лет; кстати, о друзьях автор утверждает: «в бизнесе никак нельзя не иметь друзей, ибо всегда надо им помогать и они обязательно помогут в трудное время»; по поводу пенсии он им сказал, что занимался бизнесом с 13 лет, когда жил в маленьком городке и на велосипеде развозил керосин, купленный в лавке; заработал первый доллар, затем два, три и т.д.; но тратил только половину, а другую откладывал, чтобы «сколотить капитал»; позже он окончил бухгалтерские курсы и занялся нефтяным бизнесом; «Чего вы удивляетесь, – говорил он коллегам – я действительно ещё не старик, нахожусь в отличной физической форме, но проработав 45 лет, сказал себе «хватит»; «Чем ты Дэвид, будешь заниматься на пенсии?» – спросили его; «Теперь я буду тратить свои миллиарды на благотворительность, но при этом буду контролировать, каждый доллар, чтобы он не ушёл в чужой карман»; действительно, когда в 1996 г. я побывал на Манхеттене в Рокфеллер-центре, то увидел построенные на его деньги три огромных здания, расположенные буквой «П», а перед ними на площади постоянно проводятся уникальные выставки под открытым небом и каждый желающий посещает их бесплатно.
После прочтения брошюры я объехал все крупные книжные магазины города, в т.ч. городскую базу «Книготорга», расположенную в Гидростроителе; убедился в полном отсутствии экономической литературы, в которой очень нуждались предприниматели. Перестройка, как и все великие события, имело то свойство, что когда, наконец, она совершилась, всем показалось, что она налетела врасплох и застала всех, в том числе и меня, неприготовленными. Пришлось задуматься, но мешала ненужная скромность; цель была ясна, однако всё не решался начать действовать; только позже прочёл у Яккоки: «Когда вы откладываете на потом какое-то дело, вы знаете, что нужно делать, но просто медлите».
В Москве посетил издательство «Дело», расположенное на Юго-Западе; купил 20 экземпляров книги Филиппа Котляра «Основы маркетинга» по 90 рублей (новые деньги) за книгу и привёз их в Братск; первый раз, продавая партию книг по экономике бизнеса, привезённых из Москвы, я увеличивал их первоначальную стоимость в два раза и получил неплохой доход, который свидетельствовал о том, что я совершил хорошую сделку. В последующем – аппетит приходит во время еды – я уже не стеснялся, и продавал книги, значительно завышая цену, предприниматели покупали. Почему? Дело в том, что в то время они «делали» лёгкие деньги, особенно их не считали, не ценили, а знания им были нужны; люди всегда благодарили меня за покупку; каждый раз с вырученной довольно большой суммой денег, не заходя домой, приходил в банк и приобретал доллары по курсу один к пяти. Однажды положил в портфель пять книг и поехал в советско-канадскую компанию (одежда и обувь), менеджеры которой сразу купили все книги по 200 рублей за штуку, я заметил, что их совершенно не смущает цена; на другой день продавал уже по 300 рублей; дома рассказал Гале, что «новые русские» в самом начале перестройки заработали на спекуляциях очень большие деньги, и теперь покупают нужную им литературу по любой цене. Это было время, в котором я жил и надеялся на что-то лучшее; оно не располагало к идиллическому спокойствию; при этом, очень многие из предоставленных шансов не были использованы и потеряны; зато очень многие из качеств советского времени, такие как выживаемость при низкой зарплате, оптимизм, несокрушимый юмор и др., теперь пригодились, стали довольно прибыльными. Конечно, прежде, чем предложить книгу покупателю, я давал ему свою визитку, знакомил с аннотацией, которую напечатал крупными буквами на пишущей машинке (пришлось приобрести б/у и научиться печатать одним пальцем); объяснял, почему эта книга нужна именно ему; моя реклама была хорошо продумана и отлично осуществлена, отсюда и результат; а если кто брал сразу пять книг и более, тому, понятно, уступка.
Занимаясь в командировках работой по хоздоговорам в западных регионах, я всегда посещал Москву и возил в Братск так много новых книг, упакованных в картонные ящики, что пришлось приобрести тележку (в те временны у каждого, кто приезжал в Москву, была такая тележка и с ней в метро пускали), на ней можно размещать 3-4 ящика с книгами; отвозил их на Ярославский вокзал, перегружал ящики на третью полку плацкартного вагона, платил проводнику совсем немного денег (некоторые даже отказывались брать деньги); сам летел в Братск самолётом; через несколько дней на ст. «Падунские пороги», что на окраине Энергетика, встречал свои книги, т.е. поставил дело на поток; ездить на автобусе в центральный Братск и продавать книги приходилось ежедневно во второй половине дня, но время для этого у меня было. Почему? Дело в том, что в институте перестали платить зарплату (иногда задерживали на несколько месяцев и выдавали только часть), поэтому преподаватели, особенно молодые и бессовестные, стали формально относиться к работе; нет, я не халтурил, как они, но уже не тратил время, находясь в институте, как раньше – не возился с отстающими, сократил консультации, перестал заниматься методической и госбюджетной научной работой, поскольку начальство всё это перестало требовать; завкафедрой был в том же положении, что и мы все; поэтому вторая половина дня была всегда свободна, а если днём не было моих занятий по расписанию, то можно было вовсе не появляться в институте.
С перевозкой книг иногда были трудности; например, тележку с большим грузом тяжело тащить, поднимая её на ступеньки при выходе с платформы метро; один раз я попросил Кирилла помочь мне, мы доставили книги к вагону, сын очень удивился, как мне удаётся быстро договариваться с проводниками о доставке ящиков в Братск. Однажды имела место опасность, когда мне помогал племянник Боря, бывший в Москве несколько дней проездом; это было в октябре 1993 г. во время штурма Белого дома, когда перед вечером вооружённый ОМОН производил зачистку на Пресне; мы об этом не знали и везли гружённую книгами тележку к метро; ОМОН по Пресне гнал путчистов к ул. 1905 года, между ними происходила перестрелка; одна женщина нас предупредила, чтобы мы были осторожны и не попали под пули, свист которых раздавался постоянно; решили мы двигаться по улице, параллельной Пресне, здесь дома загораживали нас от неё; всё-таки, подходя к разрыву между домами, мы останавливались и прислушивались; если свист пуль стихал, мы быстро миновали опасный участок и, таким образом, благополучно добрались до метро, затем с вокзала отправили поездом книги в Братск; конечно, если бы Кирилл знал, он бы запретил так рисковать, но поскольку всё обошлось, я не стал ему рассказывать; в Краматорске родители Бори и его жена Наташа не узнали об этом случае.
В воскресенье, когда Бори уже не было в Москве, я и Кирилл пошли перед вечером прогуляться и посмотреть на обгоревший с выбитыми окнами Белый дом; вместе с публикой ходили по площади и с любопытством рассматривали на асфальте следы от танковых гусениц; я обратил внимание на сломанный от удара танкового снаряда импост окна на одном из верхних этажей Белого дома, что могло привести к обрушению конструкций здания, но как-то обошлось; ещё раньше, когда мы по телевизору смотрели обстрел, я подумал о Ельцыне: «как же этот инженер-строитель мог дать команду стрелять танковой пушкой по фасаду многоэтажного здания – дикость какая-то». Трагична наша история, что же делать, надо знать её, чтобы трагедии общества не повторились. На площади мы купили красивые маленькие значки с флагом России, которые продавали с рук предприимчивые эстонские ребята, разгуливающие среди публики; странно, что в магазинах и киосках до путча и после таких значков не было в продаже, и непонятно, где они их взяли, кто их так быстро изготовил, но толкали их эстонцы по три рубля за штуку.
Со временем в издательстве «Русский язык», расположенном на улице Ильинке, появились отлично оформленные большие русско-английские и англо-русские словари, которые покупали у меня дети в школах Братска, чьи родители работали на БЛПК и БРАЗе, получая высокие зарплаты; некоторые учителя даже стали моими контрагентами за один бесплатный словарь для них; реализовав книги, я, как и ранее, посещал банк и покупал доллары, поскольку из-за постоянной инфляции держать дома рубли не было смысла; весь этот мой успешный образовательный бизнес продолжался лишь два года, пока не проснулись советские директора книжных магазинов и не стали сами завозить себе нужную литературу; конкурировать с ними я уже не мог.
L
Финансовые неурядицы в стране, вызванные перестройкой, привели к тому, что, как уже отмечал ранее, в институтах началась задержка с выдачей зарплаты; я, используя экономическую литературу, привозимую из Москвы, начал читать лекции и вести практические занятия по основам маркетинга и менеджмента в колледже, созданном в институте; завуч, Алла Хван, маленького роста, симпатичная смуглая кореянка, всячески поддерживала меня в этом начинании; ведя курс, сам учился, много узнал о правильном ведении бизнеса и об эффективном менеджменте; было важно и то, что студенты колледжа учились на платной основе и преподавателям без задержки выдавали зарплату.
Мне нравилось, что студенты не пропускали занятий, внимательно слушали, усердно конспектировали, поскольку учебников не было; они желали стать предпринимателями, я их учил: «Сначала мысль, «я так думаю», потом слова, чувства и, наконец, действия. Чтобы добиться успеха в бизнесе, излагал некоторые правила и полезные рекомендации:
– относитесь к неудачам философски, может вы просто ещё недостаточно профессиональны, а профессионализм обязательно придёт с опытом;
– знайте, что успех является следствием целой серии неудач и разочарований, рассматривайте неудачи, как обязательные ступени на пути к успеху и как повод для анализа;
– советуйтесь с профессионалами, а не с друзьями, родственниками, соседями и т.п.; неудачники постоянно со всеми советуются, крайне медленно принимают решения и быстро их меняют, успешные люди поступают наоборот;
– на все деловые мероприятия приходите в лучшей одежде, соблюдая деловой стиль;
– приглашайте в свой бизнес только приятных вам людей; надо потратить много времени, чтобы ваш партнёр добился успеха, а если он вам неприятен, у вас просто не будет желания тратить на него столько времени, сколько необходимо;