Алексей Владимирович Июнин
Человек-Черт
A goddess on a mountain top
The summit of beauty and love…
Уже поднявшаяся с камня женщина резко развернулась, когда мельком увидела во мраке пещеры какое-то движение. Она тут не одна. В первый момент она подумала, что перед ней Вася Подпердюльник, только в своем новом виде и под новым именем. Но у нового Василия Дюлько был алый плащ, а человек в глубине пещеры оставался так же темен как черная кошка.
The summit of beauty and love…
And Venus was her name…
–
Вася?
– позвала Левит и в ответ услышала французскую речь, однако де Монпелье тоже говорил по-французски. Забыв про то что следовало бы вынуть наушники, Олеся распростерла объятия. – Вася…
Но фигура в черном, прошелестев одеяниями, бросилась на женщину и повалила ее с ног. Разъем наушников выскочил из гнезда айфона и «Шизгара» стала раздаваться из динамика самого гаджета.
She’s got it, yeah baby, she’s got it.
Боль вонзилась в спину женщины, Олеся изогнулась и попыталась столкнуть незнакомца с себя, но настолько обессилила, что не смогла даже сдвинуться с места. Незнакомец врезал ей по лицу. Левит замычала и сорвала ненужные наушники из ушей. Вторым ударом человек в черном разбил Олеси десну.
Well, I’m your Venus, I’m your fire at your desire.
Well, I’m your Venus, I’m your fire at your desire.
Под звуки гитар Олеся пропустила третий удар в лицо, но, взревев, сначала укусила незнакомца за кожу подбородка, а когда тот сдавленно зарычал от боли, она врезала ему ногой по яйцам. Как она и предполагала, это был мужик. От боли он отпустил женщину и изошелся свирепой руганью на французском. Не дослушав, Левит с размаху нанесла ему удар по горлу.
Her weapons were her crystal eyes
Making every man mad.
Мужчина упал, женщина вскочила. Но когда Олеся нагнулась над своим обидчиком, француз ударом вновь сбил ее с ног, падая, она сильно ушиблась об острый выступ скалы. Не теряя ни мгновения, француз налетел на нее и размахнулся для очередного удара, но женщина отвела голову и ответила ему ударом коленом по челюсти. Схватившись за рот из которого хлынула кровь, мужчина некоторое время мычал и махал одной рукой, но смог-таки опять повалить Левит. А когда он, сплюнув полстакана своей крови, разбежался чтобы избить лежащую женщину ногами, та сумела сделать ему подсечку. Падая, мужчина ударился головой о выступ пещеры, и Левит, пользуясь моментом, толкнула его наружу из пещеры. С диким криком француз покатился вниз по крутому каменистому склону, некоторое время сквозь «Шизгару» Олеся Левит слышала шум сыплющихся камней и стоны. Вскоре все смолкло.
Black as the dark night she was,
Got what no one else had.
Левит не без труда встала на ноги и уперлась рукой о выступ скалы. Сил совсем не осталось.
– She’s got it, yeah baby, she’s got it.
Well, I’m your Venus, I’m your fire at your desire.
Well, I’m your Venus, I’m your fire at your desire.
Внезапно она заорала от дикой боли в спине, что-то с треском пронзило ее сильнейшим электрическим разрядом. Ослепнув от боли, сначала вскочила и ударилась о камни, а потом, получив еще один разряд, завопила и потеряла власть над своим телом. Трясясь в болевых судорогах, она билась в агонии на мокром и ледяном полу пещеры у самого края, вопли ее эхом раздавались от камня и поражали ее же саму. Сквозь слезы она увидела во тьме пещеры еще одного человека, чей силуэт чуть освещался трескучим электрическим огнем с конца полуметровой дубинки. Мужчина сделал шаг и в совершенном молчании еще раз коснулся женщины концом дубинки. Треск – и от боли Левит чуть не вывернулась наизнанку и попыталась отстраниться. Она не могла сделать даже попыток обороны и от четвертого прикосновения она сорвалась с края пещеры и куклой упала вниз. Айфон остался на каменном полу пещеры, песня перестала быть слышима.
Было высоко и круто, и много острых камней, о которые тряпичное тело Олеси Нахимовны Левит катилось вниз, перевертываясь и ударяясь всеми частями тела, включая и голову и лицо. Она не теряла сознание, она почувствовала каждый угол каждого камня. Все ее тело было клубком боли, четыре электроудара ей было сделано в спину и боль по нервам испепеляла все ее тело. В глазах вспыхивали желтые и фиолетовые огни, соображения не было ни какого, телом она не владело, она даже не поняла когда ее движение по наклонной остановилось. Она лежала на животе и не могла даже вытереть слезы, даже шмыгнуть кровоточащим носом, даже моргнуть не могла, не говоря уже о шевелении конечностями. Зажмурившаяся Олеся только ревела сквозь сомкнутые уста.
А когда боль чуть стихла, Левит почувствовала что ее перевернули на спину и только тогда она распахнула глаза с полопавшимися сосудами в склерах. Ничего не соображая, она не могла сфокусировать взгляд и видела только раздвоенные размытые пятна каменистого цвета. В поле ее зрения появилась фигура в черном. И знакомый треск.
– La putain de salope! – женщина не понимала, что говорил мужчина, она не видела его лица, не разбирала французскую речь. Для нее не существовало речевых оборотов, но она не отводила испуганного взгляда от трещащего конца дубинки-электрошокера. – Tu n'as pas de place sous le couvert de Satan! À cause de toi notre maître cas, é le puits! À cause de toi! Pourquoi il nous a fait t'amener ici? Tu dois crever, et de paraître devant Satan, et il le trouvera pour toi la punition appropriée! Mourir, la femme!33
Левит хотела выдавить из себя мольбы о пощаде, но тут же передумала. Они с французом все равно говорили на разных языках, да и не было смысла вообще что-то говорить. Настрой второго француза был очевиден, тем более, когда он наступил сырым сапогом ей на грудь и оперся локтем на колено, придавив к камням и так недвижимое тело Олеси Нахимовны.
– Lamia longtemps proposait d'éliminer de toi, mais de ton côté a été maître! Mais maintenant, personne ne te sauvera, un prostituée! Fermez les yeux, et puis sortir!34
Придавив олесину грудь к камням, так что она не могла вдохнуть, мужчина пригнулся к ней и с лицом, не подвластным пощаде, поднес к ее лицу дубинку-электрошокер, между двумя контактами которого то и дело трещала электрическая дуга. «Ну теперь то уж точно конец!» – зажмурившись, Левит поставила жирную точку на своей жизни. Электрическая дуга трещала уже так близко к ее лицу, что ей уже показался запах разряженного эфира. Ни на чью помощь она не надеялась, да и кто может помочь ей? Андрюша Жуй? А где он? А кто он? Почему он должен быть здесь и сейчас? Нет, молодого человека (человека-ли?) ждать не приходилось, как не приходилось ждать мгновенного жаркого рассвета. Вероятно, ей мог бы помочь Вася Подпердюльник, ведь, судя по всему, это именно он спас ее и перекачал ей на айфон «Шизгару» за несколько минут до ее пробуждения, а значит, он должен быть где-то неподалеку. А если это не его рук дело? А если эти двое представителей дьявольской секты (или как они там себя обзывают) позаботились о своем бывшем магистре еще до того, как напали на Левит и бедный Федерик-Этьенн де Монпелье если не утонул в крови, то мертвецом лежит с лопнувшими глазами? В любом случае ни один из вариантов не спасал Олесю. Если Подпердюльник мертв, то Левит надеялась, что на том свете ее кумир замолвит за нее словечко перед рогатым и тот проявит чуточку милосердия.
Электрический треск прямо перед женским лицом. Она вздрогнула, следующий разряд должен пройти через ее грешную плоть и будет он до тех, пока обещания француза на счет лопнувших глаз не обретут достоверность.
Треск.
Олеся Нахимовна заверещала недорезанным поросенком.
Когда боль чуть стихла и обезумевшая женщина смогла открыть один глаз, она почувствовала, что ее грудной клетке стало легче дышать. На ней больше никого не было. Над ней из клубящегося розового тумана появился бледный лик ущербной луны. Второй глаз она открыть не могла, вместо него на всей правой половине зрения только вспыхивали и мелькали всполохи желтого, красного и лилового цветов. Здоровый глаз заливало слезой, женщина часто моргала и смотрела на бледную луну. Луна… Такая одинокая и равнодушная. Какое ей дело до всякой там женщины? Что ей дело до какого-то там Сатаны? Она сама по себе и была и будет при любых религиях. Она просто камень! Она даже не светится сама, а лишь отражает свет солнца. Левит моргнула здоровым глазом. Солнце… А ведь где-то на противоположной стороне Земли солнце жарко печет пальмовые пляжи с белым песком карибского побережья… Нет, обещанного де Монпелье конца света еще не произошло, раз луна отражает солнечный свет, следовательно, этот свет еще есть! Где-то, только не здесь!
Где-то люди изнемогают от жары и томятся от солнца…
Со стоном Левит перевалилась на бок и оказалась лицом на скалистый берег озера Виви. Розовый туман поднимался к луне. На каменистом крутом берегу было темно, но солнечный свет, отраженной от лунной поверхности, все-таки немного отражался и от того, что было на берегу: от множества сильных высоченных лиственниц, от острых граней камней, от… человеческих тел. Олеся проморгала здоровый глаз, неужели кошмар не закончился? Несмотря на темноту и частичную потерю зрения, женщина видела распростертые человеческие тела чуть поодаль от себя. Некоторые были в камуфляже. Некоторые подавали признаки жизни, слабо шевелили руками, стонали, но им некому было помочь. Другие, окровавленные, лежали трупами, для них точно все было закончено.
Левит не могла на это смотреть, она перевернулась на другой бок и оказалась лицом к лицу с только что напавшим на нее французом. Тот был мертв, в его шее сбоку торчала рукоять ножа. На клинке возле рукоятки виднелся окровавленная львиная морда. Электрошокер лежал рядом…
– Что за х…я? – обреченно вздохнула Олеся Нахимовна.
Вместо ответа на этот риторический вопрос в поле ее зрения вошел крупный мужчина в изодранном синем камуфляже. Мужчина двигался неуклюже, у него было что-то с ногой. Прыгающими движениями он приблизился к Олеси и обессилено сел на тело француза. Мужик, поморщившись, выдернул нож из шей своей французской жертвы и обтер его о черные одеяния мертвого сатаниста.
– Как ни крути, а заточенная нержавеющая сталь крепче человеческой плоти, – произнес мужчина. Левит взглянула ему в лицо в надежде увидеть в нем черты Васи Подпердюльника, но ничего похожего не обнаружила. Перед ней сидел мужчина совершенно другой наружности – мускулистый, с мясистым лицом, коротко стриженный. На голове кровоточащая ссадина. Штанина на поврежденной ноге в крови и дваных дырах, туловище от холода прикрыто только дорогой но грязной сорочкой. Темно синей в мельчайший практически неразличимый орнамент из крестиков и кружочков. – Люблю этот нож… Нож номер 9… Фирма Hill Knives… Голландия. Пусть далеко не самый дорогой нож в моей коллекции, но зато гравировка самого Эдуарда Восса. Клинок неподвижен, механизма фиксации нет, ножны кожаные, но прежде чем спрятать нож, я его, хотя бы ополосну… Вот проклятье, рукоять испачкал… а ведь это эбеновое дерево…
– Гравировка в стиле эпохи возрождения? – спросила Левит.
– Да, ренессанс. Но самому ножу двадцать шесть или двадцать семь лет и он еще, кстати, не пробовал крови, хоть нож и охотничий. Смотри, у него гравировка даже на винтах, удерживающих рукоятку.
– Вау, – ответила Олеся без какой-либо эмоции. Она узнала любителя ножей. Многие люди в мире неравнодушны к коллекционным ножам, очень многие собирают их, хранят и бахваляются коллекцией перед каждым встречным, и с некоторых пор Олеся Левит заочно знала одного такого. Она ни разу не видела этого коллекционера, не имела понятия о его внешности, зато прекрасно ознакомлена с вибрациями его голоса. Саратовский бандит, лидер одной из саратовских организованных преступных группировок, представившейся ей как Леша Меткий. Несущая угрозу личность несколько раз звонил Олеси, требовал выдачи ему Андрея Жуя и Левит приняла его предложение. Она предала Жуя, выдав его местоположение в Пензе. После стремительной погони под пение Клавдии Шульженко люди Меткого изловили-таки Жуя. А дальше Левит не хотела ни видеть расправы над Жуем, ни вообще что-либо знать об этом. Она с головой ушла в глубочайший запой и выпала из жизни на пару дней.
Если Левит не умерла и не продолжает находиться в кошмарном бреду, остается узнать, каким таким образом здесь очутился саратовский уголовник, который, насколько помнила Олеся Нахимовна, охотился совсем не за франкоговорящими сатанистами, о которых он вообще не должен быть знать.
– Этот клинок, – продолжал Меткий, – я приготовил для сученыша Жуя. Но видишь, как судьба повернулась…
– Есть пить?
– Нет, – бандит подобрал с камня электрошокер, два-три раза выпустил электрическую дугу и, впечатленный эффектом, засунул опасное орудие за пояс.
– Курить? – Меткий, порывшись в карманах, извлек мятую пачку сигарет и зажигалку. Выбить искру не получалось очень долго. Наконец затянулись оба.
– А ты и правда меткий, – Левит не могла встать, она курила лежа на спине. Меньше всего сейчас ей хотелось двигаться и смотреть на крутые берега озера Виви, на которых в беспорядке лежали трупы людей. Много безжизненных тел, много раненых, кто-то шевелился и стонал, кто-то пытался приподняться. Совсем рядом с Олесей валялся рваный зеленый камуфляж и автомат Калашникова.
Табачный дым заглушал не только сильный вкус страха смерти и звериной крови во рту, но и кисловатый щекочущий запах от розового тумана, который по мере приближения утра становился все гуще и гуще, его плотность уже полностью закрыла тоскливую луну. Из-за него Олеся не могла видеть противоположного берега озера и оценить его размеры. Было жутко холодно, от начинающегося мороза Левит задрожала. Задувал ветер, пронизывающий до самых костей. В этом краю была уже не середина осени, а климатическое начала зимы, разве что снега еще не было.
– Что тут произошло? – поинтересовалась женщина.
Вопрос заставил Лешу Меткого надолго задуматься, он нервно докуривал сигарету, морщась, поправлял какую-то темную тряпку, которой перебинтовал раненую ногу. Возвращение к прошедшим событиям, которые Олеся Левит пропустила, будучи в подводных «гостях» у своего старого кумира с пентаклем на алом плаще, доставляли бандиту крайне негативные ощущения.
– Не могу сказать, когда это точно началось, – проговорил Меткий, хмуро разглядывая мертвый пейзаж вокруг. – Гаденыш Жуй вырвался от моих людей. Я пустил за ним еще парней, они ловили его, но каждый раз когда мои ребята к нему приближались, откуда не возьмись появлялись странные фрайера, вот эти, – Леша коротким кивком указал на неподвижное тело, на котором сидел. – После этого мои ребята, которых я посылал на дело просто отказывались мне подчиняться, говорили всякую чушь про рай и ад, а потом и вовсе переставали выходить на контакт. В Пензе я потерял троих, в Мордовии четверых, потом еще одного. Тогда я, договорившись с саранскими, назначил за Жуя цену – триста косарей зеленью. В результате больше двадцати человек саранских стали сатанистами. Это еще ладно, но и среди моих ребят завелась какая-то эпидемия, один за другим они тоже становились гребанными сатанистами. И пензенские, и саратовские, и саранские ребята. Я знаю, я поддерживаю контакт со всеми по Поволжью… А дальше… Я не могу это объяснить… – Леша Меткий опять надолго замолчал. – Ко мне пришли какие-то типы… В черном. Говорили, а о чем не помню. Помню только, что они мне всю мою душу наизнанку вывернули и высушили, и что-то произошло со мной… Трудно объяснить… Я стал их слушать. Кажется, они мне говорили, что я буду им подчиняться, что мои люди теперь будут работать на них. Защищать от кого-то… А я, дурак, киваю… Хорошо, мол, как скажите… Базара нет. Потом они сказали, что настал какой-то час и я вместе со всеми своими ребятами, а также с пензенскими и саранскими должен собрать все оружие, какое сможем и явиться этой ночью на это озеро. Как я сюда попал, я не помню. – От холода и воспоминаний Меткий передернул плечами. – Я будто спал и мне снился сон, что я лечу по небу как лист дерева, подхваченный ветром, а вместе со мной летят и все мои ребята… А подо мной стремительно движется земля… Деревни, города, реки, леса… Помню какую-то дамбу… Дальше совсем не помню…
Меткий замолчал. Ветер завывал, стонали раненые, молчали мертвые. Кровавый туман клубился над озером.
– Гипноз? – предположила Левит.
– Не знаю! Ничего не знаю и не понимаю! Сознание вернулось ко мне только когда рядом со мной что-то взорвалось и меня отшвырнуло взрывной волной. Оказалось, я и мои ребята вели стрельбу с военными. На озере что-то происходило, какие-то лодки с животными. Бред какой-то… А я стою и мочу из АКМ по солдатам. А те стреляют по мне! И мне даже в голову не приходило, какого хера я здесь это делаю! Просто стреляю вместе со всеми. Это теперь я начинаю потихоньку понимать, что нам внушили, что мы обязаны защищать этих черных фрайеров от военных, которые не позволяли им совершить какой-то их сатанинский ритуал… – Меткий поправил грязную тряпку на ноге. – На моих глазах военные убивали моих корешей! Фимку Контуженого, Славку Медного, Илюху-Болта, Костяна Верещагина… Всех… Даже Рушана-Танкиста! А те, расстрелянные в упор, с перебитыми рукам-ногами, продолжали, как зомби стоять и стрелять, покуда у них патроны не кончались… – Меткий вытер лицо. – Я видел, как у одного паренька из Саранска снесло полголовы, весь затылок. А он встал с земли, поднял свой «ТТ» и пошел прямо на военных! А в пистолете-то патроны кончились, так парнишка просто щелкал курком! Шагал и щелкал! Безумие! – у Алеши Меткого дрожал голос, он смотрел прямо перед собой, забыв про сигарету и про лежащую навзничь замерзающую Олесю Левит. – По нам били из «Мухи»… Из пулеметов… Потом появилась поддержка с воздуха, один или два вертолета… Не помню. Но мы стояли как проклятые! Ничто нас не брало! Пуля прошила мне бок навылет! Мне перебило ногу, так я узнал об этом только полчаса назад! Одному моему товарищу вспороло живот, он перезаряжал автомат, а у него кишечник до колен болтался…
– Что случилось с вертолетами? – спросила Левит.
– А? Не помню… Но один точно упал в озеро. А потом… Потом все стихло… Внезапно… И я увидел ЕГО! ОН будто выпрыгнул из самого центра озера… Он то прыгал как блоха, то бежал прямо по воде… О, Господи Боже мой, ОН был отвратителен! Мерзкое создание! ОН смеялся! Выпрыгнув на берег, он начал скакать по камням. Он прыгнул даже мне на грудь и я увидел его вблизи… О, Господи Боже мой! – казалось Леша Меткий сейчас расплачется. – Иисусе Христе! ОН… ОН…
– Это был черт? – Левит искала в глазах Меткого хоть чуточку самообладания.
– Д-д-да… Он прыгнул мне на грудь! Смеялся… Но вдруг зарычал и сиганул прочь. Дальше я плохо помню, от страха я потерял… не мог ничего сделать… Чары этих козлов в черных шоболах рассеялись и я… как маленький… боялся… плакал…
У Левит стало что-то с лицом, оно будто одервенело, а когда она потрогала его дрожащей от холода рукой, то почувствовала под пальцами скользкую корочку звериной замерзшей крови.
– А что случилось с военными? – спросила она, стирая отвратительную корочку.
– Не знаю. Они прекратили стрельбу. ОН к ним ускакал… Дальше не помню… ничего не помню… от страха… Я молился… молился…
– А почему-же черт спрыгнул с тебя?
– Может быть… – Меткий дрожащими руками взялся за грязную сорочку в мельком орнаменте и расстегнул пуговки на груди. – Может быть… по-этому…
Крупный нательный крест был из чистого золота. Цепочка тоже высокой пробы. Левит нахмурила лоб. Неужели православные обереги действуют на Жуя? Нет, Олеся давно уже разуверилась в этом. Меткий верил в волшебную защиту золотого распятого Иисуса Христа на своей волосистой груди, но Олеся интуитивно чувствовала, что дело не в этом. Жуя испугало что-то другое, потому что у многих на груди висели крестики, однако спасся только Леша Меткий. Она промолчала, ни как не прокоментировав положение вещей, потому что просто не знала что конкретно должна сказать. Опровергнуть уверенность Меткого в силе Бога? А зачем?
– Нам надо покинуть это место, тебе не кажется? – Олеся попробовала шевельнуться, шок от электроразрядов притих, но каждое движение отзывалось болью во всем теле. И зрение в правом глазе не вернулось, кровавая ледяная корочка на ее теле уже стягивала и щипала кожу, а во рту было так, будто сорокапятилетняя панк-рокерша съела гниющую мышь. – Тут жутко и холодно. Если мы не хотим неприятностей, то проще всего будет исчезнуть, тебе не кажется?
– Я должен помочь своим ребятам, кто-то еще жив…
– С минуты на минуту тут будут военные или менты. Что мы им скажем? Давай лучше сваливать.
– Я не могу тебя поднять, подруга.
– Постараюсь сама.
– Думаю, ты права, надо сваливать… – Меткий долго осматривался и хмуро плевал на гальку. – Ребятам помогут в больничке, а я… Что я могу сделать? У меня ни бинтов ни зеленки. Тихо свалим и будто нас и не было, так я говорю, подруга?
– Хорошо бы надавить по газам!
Меткий решительно встал и осторожно прихрамывая на одну ногу кое-как поковылял к разбросанным в самых разных местах автомобилях. Один сильно чадил, он почти полностью сгорел, второй стоял изрешеченный пулями. Еще один был на спущенных колесах. Еще в одном за рулем сидел убитый человек, Меткий наскоро обыскал его карманы, переложил его бумажник и сигареты себе. Хромая и чертыхаясь, саратовский бандит распахивал дверцы, заглядывал внутрь и разочарованно шел к следующему. В это время все что могла делать Левит, это плевать на ладони и протирать окровавленное лицо.
Она не сразу заметила потасовку в двадцати метрах от себя рядом за лиственницами. Там стоял почти новенькая белая «Тойота Королла» с саратовскими номерными знаками, а возле него на мокрой гальке кувыркались в борьбе Меткий и еще один человек – военный. И военный в изодранных брюках явно побеждал, нанося Меткому удар за ударом дубинкой по лицу и спине. Но бандит кипел от ярости и это придавало ему силы. Драка разошлась не на шутку, двое борющихся откатились к лиственницам, Меткий ревел и рычал, военный матерился. Где-то раздался выстрел из пистолета. Оба вскочили как ужаленные и бешено выпучили глаза.
Опять выстрел. Кто-то где-то закричал. Из розового тумана мерещились вспышки и плеск воды. Где-то в стороне с ревом проехал бронетранспортер и захлопал пулемет. Солдат бросился в сторону и упал на гальку, разодрав рукав камуфляжной куртки. Через мгновение он целился в Лешу Меткого из пистолета. Саратовский бандит всерьез побледнел и сплюнул густую кровавую слюну. Соперники смотрели друг на друга, звенящую тишину нарушали далекие выкрики, плеск воды и шум перекатывающейся под ногами гальки. Меткий медленно потянулся к висящим на ремне ножнам, но солдат не стал дожидаться когда бандитский клинок вонзится в его плоть, он нажал на курок.
Глухой щелчок. Солдат нажимал и нажимал, но добивался только пустых щелчков и тогда саратовский бандит просто врезал ему ногой в пах. Солдат со сдавленным хрипом покатился по гальке, зажимая причинное место руками и упал в розовые воды туманного озера. Меткому было ничуть не легче – он ударил противника больной ногой и, ревя от мук боли, грохулся на острую гальку сам.
– Валим! – крикнул Меткий женщине. – Быстро в машину!
Преодолев страшную боль, он вернулся к лежащей женщине и с кряхтением взвалил ее на спину. Упал, рыча от боли в ноге. Тогда уже Левит помогла ему подняться и они вдвоем, спотыкаясь и обнимая друг друга, подошли к «Королле» и сели в салон. Меткий сел за руль и не теряя больше ни секунды, повернул ключ зажигания.
Вновь отдаленный треск пулемета. Из розовой дымки выбежала группа «черноодежечников», каждый был измочален и выпачкан кровью. Несколько выстрелов и двое из группы упали замертво, остальные либо попадали на гальку, прикрывая голову, либо убежали в лиственничный лес. Олеся вздрогнула и почувствовала что не может вдохнуть полной грудью, что-то резко сдавило в области сердца. Она поморщилась и приложила руку к левой груди. Эта боль ей не нравилась.
Саратовский бандит дал по газам и резко вырулил автомобиль в противоположную от озера сторону. Проехав сотню метров он едва не угодил в стоящий экскаватор. Какого лешего тут еще и экскаватор? Аккуратненько, стараясь не потерять сцепление с галькой, Меткий стал объезжать технику и тут и он и Олеся увидели большую яму, наполненную мертвыми обескровленными животными. Так вот куда их убирали. Тут покоились сотни различных животных, преимущественно крупного рогатого скота, домашних птиц, свиней, собак, но били и дикие – лисы, олени, даже тигр. Выругавшись Меткий дернул автомобиль подальше. Ломая чахлые кусты и давя пожухлую траву белая «Тойота Королла» быстро исчез среди стволов лиственниц, скрылся в чаще и будто танк прыгая по кочкам и ухабам, вырулил на какую-то проселочную колею, которая после долгих и путанных поворотов вывела их на грунтовку. Только тут Меткий смог перевести дух и едва ли не закричать от боли в ноге.
Лежащая на заднем сидение Левит уже нашла аптечку и вспоминала свои знания о медицине.
– Я забыл, как тебя звать, – признался Алеша Меткий через час плутания по пустой дороге. Горсть обезболивающего из аптечки затуманило его ощущения, у него даже получалось ровно дышать. Убедившись, что за ними нет погони, он притормозил и решил все-таки осмотреть рану на ноге. Закрытый перелом ниже колена, нога опухала и синела. Подобрав с земли ветку лиственницы и поработав над ней одним из своих ножей, он сделал два неких своеобразных бруска, которые туго привязал к голени, зафиксировав ногу в неподвижности. Попробовал понажимать педаль тормоза. Поморщился, вытер слезы боли и махнул рукой. Олеся Нахимовна невольно улыбнулась и напомнила о своем имени. Она и сама бы не запомнила этого бандита, ведь они не виделись ни разу и знали друг о друге только по двум-трем телефонным звонкам, еще час назад Левит и не догадывалась о внешности Меткого и вообще очень нечасто вспоминала о его существовании. Меткий же должен был знать женщину так, как она являлась человеком публичным и ее фото и видео с ее участием были в свободном доступе в сети интернет, да и на телевидении она время от времени появлялась.
У Олеси сильно кружилась голова, от тряски и рывков ее мотало и ей было нелегко сдерживать рвотные позывы. В груди продолжало болеть, то и дело она прикладывала к груди руку и делала глубокие осторожные вдохи.
– Тебе плохо? – обеспокоился Меткий, увидев ее выражение лица. – У тебя губы серые…
– Мне надо придти в себя… – тихо прошептала женщина. – Все будет хорошо… Я справлюсь.
– Подруга, ты можешь объяснить что все это значит?
Ей давно уже хотелось поделиться с кем-то этой невероятной историей. И она все рассказал Меткому. Начиная с того времени как у ее подопечного – Андрюши Яковлевича Вставкина-Жуя – стали замечаться странные изменения в поведении, а позже и в физиологии. Рассказывала подробно, не упуская даже незначительных нюансов, потому что понимала, что история и так невероятная, а если она еще будет что-то утаивать и пропускать, Меткий просто-напросто не поверит и сочтет ее фантазеркой или шизофреничкой.
Пока она говорила, Меткий обтирал ее влажными салфетками, капал в глаза какие-то капли из аптечки и обрабатывал раны на руках и лице. Олесю знобило и ей было как никогда холодно. Зима была на носу, это было видно, почва в лесу подмерзла, животных было не видно. Встал вопрос об одежде для женщины, пропитанные кровью тряпки, которые она носила на себе больше не годились – носить их на себе было выше ее сил, к тому же вымоченная в крови, одежда стала просто замерзать, стоило им приоткрыть окно.
Включив печку, Меткий двинул автомобиль дальше, не имея понятия где они находятся и куда приведет их это направление. Алеша Меткий не прекращал молиться. Он уже знал всю историю перевоплощения молодой рок-звезды Жуя в беса-черта.
Глава 27
Жуй жжот
Красноярский край.
30 октября 2017 г.
Ночь ему показалась долгой-долгой, с непривычки он вымотался. Он начал ее едва солнце скрылось за горизонт и закончил перед самым рассветом, это была ровно половина суток, но ему и этого было мало. Он готов был продолжить «свое грязное дело» и днем, благо что день предвещал хмурые тучи со снегом и полное отсутствие солнца, но Ламия посоветовала ему остановиться и передохнуть до следующего заката. Кипящая в жилах черная кровушка требовала еще и еще, но Андрюше пришлось утихомириться, он и так поработал на славу. Он не вел счет своим результатам. Зачем? Ведь не для отчетности он это делает, а для самоудовлетворения.
Влетая в какое-нибудь поселение, Андрюша, врывался в окна домов и с диким смехом наскакивал на ничего не подозревающих сонных людей. Несколько секунд – и Жуй знал о жертве все от самого рождения. Все его фобии и мании, все тревоги и радости, все скрытые желания, все тайны, в том числе и постыдные, все-все-все, что наполняло душу жертвы, что побуждало его действия, что было спрятано в самой глубине подсознания и зачастую жертва и сама не догадывалась о наличии у себя тех или иных позорных пороках и моральных изъянов. Жуй находил ключик к жертве мгновенно – человек даже не успевал опомниться и стряхнуть с себя внезапного нечистого духа. Несколько фраз шепотом в левое ухо – и готово! Рассмеявшись и хлопнув жертву по спине трезубцем, Андрюша Жуй уже перепрыгивал на следующего, а несчастный человек, похлопав глазами, менялся в лице и в душе. Внутри его сознания запускался необратимый механизм, вывертывающий его душу наружу всеми порочными грязями и гнилями.
Сначала Жуй прыгал на хребет обычным людям, но вскоре, набравшись сил и опыта стал ездить уже на особях, причисляющих себя к тем или иным вероисповеданиям. Слабоверующие подчинялись воле черта почти сразу, над сильноверующими Жую приходилось повозиться, но зато результат приводил его в жгучую радостную экзальтацию. «Поработав» с очередным православным христианином, черт верещал и прыгал от радости, а религиозные обереги и фетиши, надетыми на шею жертв или поставленные в правом углу комнаты, только раззадоривали Андрюшу, заставляли его почувствовать весь кайф от напряженной победы над недругом-антагонистом. Люди сами срывали с себя крестики и обереги, швыряли их в окно и топтали ногами. Иконы, свечки, молитвословы и другие атрибуты веры шли в расход. Библии использовали не по назначению. Совсем не по назначению.
Черт ликовал!
Особый азарт был у Жуя, когда перед его взором появлялись купола церквей. Где церкви там церковники. Жуй влетал в храмы вихрем. Яростной гарпией! Церковники кричали и молились, а Андрей смеялся и истязал их души до полного их помрачнения, мочалил их, провертывал через душевную бесовскую мясорубку и отшвыривал их только тогда когда сам выжимался до изнеможения. Кто сказал, что священники безгрешны? Кто утверждает что христиане и люди других религий – ангелы во плоти? Нет таких! Нет и никогда не было! Черт Жуй ко всем находил подход!