Алексей Владимирович Июнин
Человек-Черт
– Зачем я здесь? – спросил он у Ламии.
– Ну как же… Разве ты не знаешь? – ответила та, если это можно было назвать ответом.
– Не имею представления.
– Опять шутишь, любимый, да? Перестань все время юморить, сейчас не тот случай.
– Зачем я здесь? – повторил Жуй.
Де Монпелье повернул голову на Ламию, ожидая объяснения тому, что молодой человек явился сюда совсем не подготовленный. Ламия на мгновение растрерялась.
– Дорогой, но неужели ты не знаешь? – спросила она.
– Чего я должен знать? – почти вскричал Андрей, которого вся эта ситуация начинала раздражать.
– Эггельс должен был…
– Что? Кто? Эггельс? – встрепенулся Жуй. – Откуда ты знаешь про него? Я тебе не говорил!
– Ну разумеется я знаю. И вовсе не обязательно тебе обсуждать тебе со мной свои сны, я и так догадываюсь какие они, – говорила Ламия. – И я знаю что Эггельс должен был тебе все давно растолковать…
– Ничего он мне толком не растолковывал!
– Перестань с нами шутить! – на этот раз взвизгнула теряющая терпение Ламия. – Я знаю что твой дальний родственник приходит к тебе во снах! Я это знаю, потому что сама причастна к этому чудотворству! Меня не обманешь, я знаю, что он снится тебе! Будешь отрицать, дорогой мой?
– Да, он, мать его, сниться мне! Да, сниться! Но он мне ни хрена толком ничего не говорит! А то что говорит, я не слушаю! А то что слушаю – стараюсь забывать! Он чушь собачью мне лепит! Про мясо, про демонов, еще про что-то…
– Подожди-подожди, – перебила его Ламия. – Так что же он тебе говорит? Что вы вообще с ним делаете в твоих снах? Он, что тебе ничего не объясняет?
– Я не врубаюсь, что он конкретно мне должен объяснять, но вместо этого он только жрет мясо. Вот это я запоминаю хорошо – он жрет мясо и меня хочет накормить.
– И все?
– Практически. У него одно мясо на уме! Мясо-мясо-мясо! Еще социализм… Еще, кажется… он все время хочет съесть какого-то дядю с шестью пальцами…
В церкви возникло молчание. У обескураженной Ламии отвисла челюсть, а зассвирепевший верховный магистр задышал судорожно как бык на карриде. Услышанное ими от Жуя привело их обоих в неловкое противоестественное положение, когда им приходиться работать с невыученным роль актером.
– Lamia, comment comprendre? Celui que tu nous a conduit? Il ne sait rien! Que nous de travailler avec elle? – зашипел вполголоса верховный магистр.
– Mangeur a dû longtemps se préparer et tout expliquer! Je ne comprends pas pourquoi ce n'est pas arrivé! Je ne sais pas pourquoi mangeur pense qu'à la viande, et non pas sur ce que doit expliquer au gamin de nouvelles connaissances, – ответила Ламия, пряча глаза.
– Tu dois comprendre, Lamia! Nous espérions tous, toi et tes capacités!
– J'ai fait tout ce que devait faire! L'affaire n'est pas de moi gamin. Avec lui, quelque chose ne va pas. Le mangeur ne peut pas l'influencer. Je vais avec cela à comprendre. Et tu sais qui est cet homme à six doigts, qui dans les rêves des garçons veulent manger un cannibale? Je sais.
– Et je le sais4
– Et je ne sais pas, – громко произнес Жуй. – А я не знаю!
– Ты нас понимаешь? – вздрогнула Ламия.
– Каждое слово! – Жуй смотрел на разговаривающую парочку со всей строгостью и молча требовал разъяснения. – Перестаньте шептаться, меня это бесит. Повторяю вопрос – зачем я тут?
– Таинство черного крещения! – произнес Федерик-Этьенн.
– Что?
– Обряд черного крещения, – повторила Верховный Магистр. У него был негромкий шелестящий голос, чистый и четкий. – Честно говоря, Ламия нам обещала, что людоед по фамилии Эггельс должен будет тебя подготовить к твоей новой роли.
– К чему подготовить?
– К вступлению в ряды воинства нашего. К принятию короны воинства нашего!
– Какого на хрен еще воинства? – Жуй нервно дернул хвостом.
– В наш вездесущий терпеливый орден, адепты которого веруют в тебя, любят тебя, помогают тебе во всем, магистром которого являюсь я, а великим хозяином и повелителем сам Сатана! – произнес де Монпелье, изучающее смотря на Жуя.
– Здесь? В этом месте? – Жуй сощурился. – Послушайте, господа, никакие обряды я совершать не стану! Ни в каких церемониях я участия принимать не буду, вам ясно? Не надо меня крестить! Ни по-черному, ни по-белому!
– Но, дорогой, – вмешалась Ламия, – так надо…
– Нет! Идите вы все в жопу со своими черными таинствами! Устроили тут… Я ухожу, вы мне все противны. – Жуй отвернулся и последовал к выходу. – Я не хочу быть тем кем я становлюсь! Не хочу! Видно, мне не удастся выяснить всю правду от вас, вы, конечно, ничего не скажете о моем перевоплощении! А значит не рассчитывайте на то, что я буду играть в ваши игры. Я не пешка, которую можно ставить в один ряд с такими же и не спрашивать, желает ли она того или нет.
– А если мы скажем? – остановил его Верховный Магистр после некоторого колебания. – Скажем то, что далжен был рассказать тебе человек по фамилии Эггельс.
– Так говорите! – резко обернулся Жуй. – Говорите все как есть! В противном случае, я нарушу все ваши планы относительно меня!
«А ведь и Нахимовна думала что я из этих…» – думал он. Еще раз окинув разбитый церковный инвентарь, он щелкнул хвостом и ухмыльнулся.
– Правда проста, – ответил мужчина в алом плаще. – Ты становишься резидентом самого хозяина нашего – Сатаны. Принимаешь образ и подобие его. Твоими устами говорит он, твоими руками действует он!
– А ты, что-же, повелитель тех людишек, что преследуют меня и кружатся вокруг как пчелки, – перебил магистра Жуй.
– Они прислуживают тебе, – ответил Федерик-Этьенн де Монпелье, достойно сохраняя лицо. – Наш Орден был основан тысячелетие лет назад именно для того, чтобы сейчас всеми способами обеспечивать тебе все блага. Пусть я генерал, но повелитель – ты. Я служу тебе, я поклоняюсь тебе, как первому посланцу нашего истинного хозяина Сатаны. Любой из Ордена без раздумий отдаст за тебя жизнь, душу то каждый из них продал уже давно. Мы твои рабы, а я – твой преданный слуга. Повелевай мною и ты будешь повелевать всем Орденом!
– Прислуживаешься перед Сатаной? – с ухмылкой спросил Жуй.
– Мы все его рабы.
– Но не я! – выпалил Андрей, вздернув бородку.
– Ты его представитель в этом мире, – пояснил Верховный Магистр сдавленным от напряжения голосом. – С тебя все начнется. Мы ждали твое появление с незапамятных времен, Сатана забирал одного Магистра за другим, члены ордена рождались и умирали, приходили новые и новые пока общее число не перевалило за тридцать тысяч, а после кончилось место в архиве с именами ушедших и было принято более не фиксировать членов Ордена. Это было в пятнадцатом веке. Представляешь масштабы? Мы готовились к твоему появлению, передавая заветы из поколения поколению, охватывая весь мир, все страны и континенты. Наконец, мы есть везде куда бы не ступила твоя нога, где бы ты не появился – члены нашего Ордена будут помогать тебе и всегда придут на выручку в случае непредвиденного. Орден служит тебе!
– Пустое! – фыркнул Жуй. – Вы не нужны мне, ребята! Я сам по себе! Я один, ни от кого не завишу и никому не подчиняюсь! И открою вам маленький секрет – я не тот о ком вы думаете!
– Ты – представитель Сата…
– Молчи! – выкрикнул Жуй. – Не говори мне о нем! Не говори!
– Но… – начал было Верховный Магистр, но тут к его уху приложилась Ламия. Тот с сумрачным видом выслушал ее и кивнул. – Ламия не забывает напоминать мне, что ты еще не свыкся с предначертанной тебе ролью. Ты сопротивляешься, борешься и сам порой заблуждаешься в своих выводах. Отсюда и твое неверие, твои сомнения. Понимаю. Именно для этого ты тут. Сатаною велено принять тебя в ряды Ордена и будучи с нами ты вскоре одумаешься, примешь правильную сторону и станешь тем кем должен стать по воле великого нашего хозяина и повелителя – Сатаны!
– Вы хотите чтобы я исполнял волю Сатаны, не смотря на то, что я уже объяснил, что я никому не прислуживаю?
– Ты просто не знаешь этого, но…
Жуй молниеносно приблизился к де Монпелье и, некоторое время рассматривая его волевое лицо, вдруг поднял корявую руку и вонзился всеми пятью когтями в лицо магистра в алом плаще. Тот только успел зажмуриться, а Андрей Жуй медленно провел рукой по лицу сверху вниз – по лбу, глазам, щекам, носу, губам, подбородку, оставляя на его лице пять глубоких кровоточащих борозды. Мужчина дрожал и жмурился, а Жуй, убрав руку, высунул свой длинный язык и сладострастно лизнул теплую кровь, заливающую лицо и шею Верховного Магистра. Слизнул и плюнул ее обратно на лицо де Монпелье. Тот плакал от счастья.
Вдруг у Жуя заиграл мобильник, Андрей достал его из кармана и ответил.
– Алло, Андрюша, – на том конце связи говорила Маринка Евсеенкова. – Ты где?
– В Пензе, – ответил Жуй, не вдаваясь в подробности.
– Уже? Как быстро. А мы подъедем только завтра.
– Угу, я знаю.
– У нас будет три дня на отдых. Целых три дня! Двадцать пятое, двадцать шестое, – Евсеенкова, казалось, смакует на вкус каждую букву, – и двадцать седьмое! Двадцать седьмого выступаем вечером, а днем можно будет как следует оттянуться… Ты пил пензенскую водку? Говорят – закачаешься! – Евсеенкова, разуметтся, шутила – она была малопьющая и просто прозрачно намекала на то, что догадывается о том, что в отсутствии коллектива Андрюша Жуй может слишком увлечься этой самой пензенской водочкой.
– Зато потом сразу на поезд и в Саранск, – напомнил Андрей, о спиртом вспоминая в самую последнюю очередь. Маринка и представить себе не могла в чьей компании ее друг проводит вечер. – Двадцать восьмого выступаем в Мордовии. Не забыла?
– Справимся. Нашел гостиницу?
– Ну… Я не совсем в Пензе, я… подъезжаю.
– Чем планируешь заниматься три дня?
– Не решил, – Жуй искоса взглянул на верховного магистра. Тот не спускал с него пристального взгляда.
– Слушай, помнишь, мы говорили о… – Евсеенкова понизила голос на октаву, – звонке? Ты просил меня дозвониться до Нади Гриковой.
У Андрея остановилось сердце, он с силой прижал телефон к уху, Ламия протянула руку, чтобы вырвать телефон, но Жуй хлестнул ее по ладони.
– Ты созвонилась? – спросил он не своим голосом.
– Э… Я пыталась. Честное слово – пыталась. Звонила несколько часов. Но она недоступна, Андрей. Недоступна. Тогда я позвонила одной нашей общей знакомой, спросила про Надю, а она сказала, что та поменяла номер телефона и старой сим-картой не пользуется. Выбросила, наверное. А нового номера никто не знает, я пыталась, но у меня нет стольких общих с ней знакомых, как у тебя.
– То-есть, дозвониться до нее нельзя?
– По старому номеру нельзя. Ты бы сам попробовал через своих друзей…
– И ты не знаешь что с ней?
– Я не знаю. Она не доступна и все! Новый номер никому из наших не давала…
С озверелым криком Жуй швырнул телефон о колонну, поддерживающую свод собора. Телефон, ударившись, рассыпался вдребезги и разлетелся мелкими составными частями. В голове Жуя гудело поднявшееся давление, ему не хватало воздуха, все вокруг закружилось. Он принялся метаться по залу, хотел выбежать на улицу, но двери оказались запертыми. Подверженный психологическому шоку он по обезьяньи заметался по собору, прыгая по опрокинутым иконам, по подсвечниками и разным разломанным и раскиданным атрибутам православного христианства. Бросившись к окну и разбив его, он, все-же, не смог пролезть через антивандальную решетку. Он был заперт, он кричал и ревел, рыдал и хохотал. У него оборвалась последняя нить, связывающая его с Гриковой, а значит с тем прошедшим миром, где была любовь и счастье, с тем светлым временем, которое уже не вернуть.
Вдруг он почувствовал, что его тело будто онемело и, тряся головой, увидел, как к нему, не касаясь ступнями мраморного пола, приближается Ламия и руки ее были вытянуты в его сторону.
– Теперь нам точно никто не испортит праздник! – произнесла она. – Никого лишнего! Замечательно! Просто прекрасно, все идет как угодно хозяину! А ты, Андрюша, расслабься… Успокойся… Все будет хорошо… Доверься нам… Я тебя люблю, дорогой. Слушай меня и Магистра… Повторяй за нами… Сейчас сюда войдут адепты и мы начнем черное крещение… начнем, не возражай… Я люблю тебя, мы все любим тебя…
Глава 15
Ловить гаденыша
Пенза
27 октября 2017 г.
Буйная разъяренность управляла ритмичностью левитовского дыхания и ее же сердцебиением, а также ураганоподобными мыслями и Олеся Нахимовна не припоминала когда так негодовала как сейчас вот в эту самую минуту, находясь в просторном фойе спортивно-зрелищного комплекса «Zapad». Последние полчаса ее жизни проходи у нее на грани нервного срыва, она всерьез опасалась не только за без вести отсутствующего Андрея Жуя, но и за собственную жизнь, ибо очень вредно для сердца жить в непрекращающемся стрессе, когда не помогают ни две рюмки коньяка, ни настойка валерианы, ни глицин, ни выкуренный в туалете косяк марихуаны.
Волноваться было от чего! «Zapad» был забит многими-многими тысячами поклонников Жуя. Зал был полон под завязку, но администратор комплекса Эльдар Сякин, нервно стуча шариковой ручкой по столешнице, утверждал, что число желающий лицезреть лидера группы «Толпе» и приобщиться к его сомнительному искусству превысило лимит зрительных место на пару тысяч и еще несколько тысяч дежурили у главного входа и тусовались вокруг комплекса, задрав головы на установленный большой экран, по которому ранее транслировали только короткие беззвучные рекламные ролики. А сколько людей ждали прямую трансляцию по телевизорам и интернету? Пожевав губами, Эльдар затруднялся ответить на этот, заданный Олесей вопрос. Все ждали концерта. Все ждали Жуя.
А Андрюши не было. Выступление задерживалось уже более чем на полтора часа, а от молодого человека не было ни слуху, ни духу и ни кто не знал где он пропадает, где его искать и когда он появится. Потеряв терпение и стойкость духа, Левит металась по спортивному комплексу как в лихорадке, искала Жуя, звонила ему ежеминутно, заставляла звонить других, курила одну за одной и орала на всех подряд. Выступление горело! Всерьез горело! От Жуя нет ни каких известий и если он не появиться сию минуту, то… Главный администратор еще полчаса назад непрозрачно намекнул, что он сделает с госпожой Левит, если ее подопечный будет продолжать скрываться и не выходить на связь. Не смущаясь в выражениях администратор спортивно-зрелищного комплекса был предельно серьезен и перед тем как Олеся, трясясь от злости на Жуя, покидала кабинет Сякина, тот проводил ее таким суровым взглядом из-под черных с надломом бровей, что женщина ни на минуту не усомнилась в его словах.
Олеся Нахимовна пребывала в уверенности, что если она с минуты на мунуту не сможет доказать свою невиновность, то фанаты Жуя растерзают ее как пираньи. А в чем она виновата? В том что вовремя не посадила Жуя на цепь со строгим ошейником? Подействуют ли подобные оправдания перед разъяренной толпой? Она укоряла себя за то, что не стала договариваться с какой-нибудь местной группой о разогреве, тогда бы по крайней мере зрители были бы хоть чем-то заняты.
Поднимаясь по лестнице, Левит предположила, что с Жуем могло произойти несчастье, ведь до сего момента он никогда не позволял себе опаздывать настолько долго. Женщина прямо на лестнице прикурила очередную сигарету и выпустила дым в предостерегающую наклейку с перечеркнутой сигаретой. Да, несчастье могло бы оправдать отсутствие Жуя, но этот маленький гаденыш сам подлил масла в огонь, прислав Олеси сообщение: «ща».
Просто две буквы. Буква «Щ» и буква «А», символизирующие собой что-то вроде фразы: «Милостивые господа, не извольте волноваться. Приношу свои самое искреннее сожаление за столь непростительное опоздание к назначенному часу, но непредвиденные обстоятельства, нарушившие планы моих действий, вынудили меня ко всеобщему огорчению, потерять некоторое количество времени и задержать мой приезд. При этом я, целуя ваши ручки, уверяю, вкладывая в эти слова всю мою честь и достоинство, что обязуюсь почтить своим скромным появлением ваш добрый праздник так скоро, как только возможно при всех перипетиях, не позволивших вашему покорному слуги…» и т.д. и т.п. Естественно, Олеся тут же принялась названивать Жую, но он был вне зоны действия сети. Главный администратор Эльдар Сякин уже полчаса мечет в сторону госпожи Левит громы и молнии. За пятнадцать минут он уже четырежды звал ее в свой кабинет и пытал отчаянной руганью, от которой у него самого вздувались вены на шее. И еще порядка тридцати раз Эльдар кричал ей в телефонную трубку, угрожая не просто колоссальными штрафами за неустойку, но и самой настоящей физической расправой, для которой у него имелись не только все основания, но и все возможности. И Левит, глотая застрявшего в горле морского ежа, почему-то верила его словам.
Обежав все кафетерии, все кабинеты, все туалеты, все технические помещения, все подсобки и раздевали, она вернулась в фойе, и, расталкивая полупьяных неформалов с крашенными волосами, выслушала в свой адрес тираду, характерную для обманутых и потерявших терпение экстравертов. Она поспешила скрыться в глубине толпы, но сделала себе только хуже. Увидев достаточно колоритную женщину и сразу распознав в ней известную ранее рок-звезду, бессменную солистку бывшей панк-группы «Лезвие», а ныне продюсера самой скандальной русской рок-группы «Толпе», чье выступление обеспокоенные фанаты ждут уже второй час, люди звали ее, останавливали, протягивали руки и требовали объяснений. Левит не могла и не хотела разговаривать ни с кем, она как можно скорее мчалась к выходу, к кассам, где, как ей доложили, вроде как видели Андрея Жуя, только без своего мохнатого костюмчика и с выбритой головой.
Тут у выхода люди набились еще плотней, чем в фойе, надеясь, должно быть, на то, что громкость звучания преодолеет всю звукоизоляцию спортивно-зрелищного комплекса и достигнет их ушей. Олеся бросила в рот жвачку и распихивая народ в разные стороны, стала всматриваться в каждого. И вдруг у нее заиграл мобильник. Она уронила его, отпихнула какую-то девочку-готку с татуированными запястьями, схватила играющий гаджет, опять уронила, наступила на него сама, выругалась. Наконец подняла и не глядя, нажала на зеленый круг на экране.
– Иуда! – прокричала она, приложив телефон к уху. – Ты, твою мать, где?
Ответом ей было минутное замешательство и незнакомый мужской голос:
– Кажется, госпожа Левит, вы с кем-то меня попутали.
– Вы кто? – громко крикнула она от чего собеседник на том конце связи должен был подпрыгнуть как ужаленный.
– Зовите меня Лешей, – ответил он невозмутимо ровным голосом.
– Не пошел бы ты в зад, Леша! – ответила Олеся и отключила связь. У нее таких «Леш» целый спортивно-зрелищный комплекс и каждый с претензией. Мужчина не смутился и перезвонил сразу же, не успела Левит убрать телефон в сумочку. Женщине пришлось повторить посыл, прибавив к нему несколько особо нецензурных пожеланий на дорожку, но Леша прервал ее на полуслове, и, видимо, покуривая, принялся объяснять ей ровным но строгим голосом что он ищет Жуя.
– Все его ищут! – рявкнула женщина.
– Мне не важны все, – продолжал мужчина, сделав долгую затяжку. – Главное, что его ищу я – Леша Меткий.
Олеся остановилась перед рядом афиш, в середине которых Андрей Жуй в страшном обличии исчадья ада скалил зубки и щетинился. Он смотрел с афиши и будто смеялся над Левит. Благодаря афишам, прикрепленным на стене перед жуевской Олеся Нахимовна узнала что два дня назад тут в этом СЗК «Zapad» со своей программой выступала Кристина Орбакайте, а за восемь дней до нее – группа «А-Студио». После Андрея здесь готовились ко встрече с группой «ВИА ГРА», потом с Александром Серовым, а далее в начале следующего месяца с Софией Ротару и группой «Би-2». Не дурной ряд! Ну и, разумеется, практически ежедневные хоккейные матчи разных категорий.
– Слушай, Алеша Меткий, – говорила она в трубку. – Мне по барабану, что ты разыскиваешь Андрея, главное, что его ищу я. Я! А вместе со мной еще несколько тысяч сильно расстроенных фанатов во главе с администратором очень-очень крупного спортивно-зрелищного комплекса в Пензе. Когда же мы его найдем, то мы спустим с него шкурку, а потом, если у меня поднимется настроение, я тебе перезвоню и скажу где найти его дохлую тушку. А больше мне сказать тебе нечего, Алеша Меткий.
– Вы знаете, госпожа Левит, я увлеченный человек, у меня много хобби, одно из которых – коллекционирование холодного оружия, – говорил Меткий ровным спокойным голосом. – А сейчас я достаю из кожаных ножен один прекрасный экземпляр. Это нож для выживания Bushman калифорнийской фирмы Cold Steel. Неподвижный клинок из углеродистой стали SK-5 ста семидесяти восьми миллиметров в длину. Длинна рукоятки из той же стали – сто тридцать миллиметров, она полая и в ней, кстати, можно хранить какие-то небольшие предметы. Например, отрубленный палец. Общий вес не достигает и трехсот грамм. Замечательный нож, один из моих любимых, – на том конце связи бандит сделал затяжку, – он может быть использован для нанесения рубящих и проникающих ударов… Улавливаете мою мысль, госпожа Левит?
Олеся улавливала. Если Меткого разозлить, он применит этот нож в деле на том, кто окажется ближе. Жуй или Левит. Олеся сжала зубы. Вокруг нее стоял общий гул и ее постоянно толкали то в спину, то в бока, но, прижав телефон к уху она жевала жевательную резинку и слушала, ибо собеседник перестал казаться ей каким-то мешающимся болваном – это серьезный человек от которого исходила такая-же реальная угроза как от Эльдара Сякина. А может быть и хуже. И предчувствие не обманула ее, слушая Меткого Олеся то бледнела, то краснела, то хваталась за лоб. Не выплевывая жвачку, она закурила очередную сигарету.
Человек из города Саратова без шуток угрожал ей. Он искал Жуя не меньше чем сама Олеся Нахимовна, Меткий хотел свести с ним счеты за какую-то провинность, значимость которой, наверно, была не меньше чем то, что проклятый Жуй вытворял сейчас, обламывая с выступлением несколько тысяч поклонников и еще несколько миллионов телезрителей и пользователей всемирной сети, доводя Левит до душевной лихорадки, а администратора спортивного комплекса Эльдара Сякина до белого каления.
Левит тоже как и Меткий затянулась сигареткой и, дабы унять нервы, полюбопытствовала, чем, собственно, провинился ее Андрей перед Метким. Не принадлежал ли Меткому сожженный ночной клуб «Темное Княжество»? На том конце провода товарищ из Саратова тоже затянулся сигаретой и стальным как клинок одного из его коллекционных ножей голосом вкратце обрисовал положение дел. Инцидент, о котором заговорил Меткий случился в ту самую злополучную саратовскую ночь, когда на заднем дворе ночного клуба «Темное Княжество» клавишница группы «Толпе» Марина Евсеенкова (не без участия Андрея Жуя) прошибла голову бас-гитаристу той же группы Игорю Пистону. Так вот в то самое время на крыше ранее упомянутого ночного клуба разворачивались события не менее потрясающие по своей беспредельности – групповое публичное садо-мазо порно шестерых молодых дарований, одним из которых был, естественно, Жуй (удивительная способность одновременно поучаствовать в двух лиходействах), который, надо думать, и был зачинщиком. И привлек к этой непотребной оргии одну девочку… А девочке этой как раз в этот день исполнилось шестнадцать годков и судьба так распорядилась, что невинное дитя ко всему прочему была старшей дочерью некоего уважаемого в Саратове предпринимателя (рассказывая об этом Меткий иногда называл предпринимателя депутатом законодательного собрания Саратова). Человек не маленький, очень серьезный человек с очень серьезным влиянием и связями, крупный бизнесмен, и подобный позор его до того тихой и скромной дочурки, которая приехала на каникулы в Саратов из частной элитной школы в Гарварде, сильно подрывает его репутацию среди городской элиты и простых городских обывателей, муссирующих этот инцидент с чрезмерным злорадством.
Одним словом, дочурка опозорилась сама и посрамила на весь мир своего влиятельного папочку и так получилось, что ее папочка является единоутробным братиком Леши Меткого, следовательно провинившаяся дитя есть лешина племянница. Два брата, повязанные не только кровью и фамилией, но и бизнесом. Поэтому Меткий, как серьезный мужчина, дабы не посрамить семейную фамилию должен найти виновника того безобразия и отомстить. Взыскать, как говориться, за моральный ущерб. Это дело чести.
Левит выслушала мужчину и с Метким полностью согласилась. Их намерения по поимки Жуя совпадали и ей ничего не оставалось как пообещать выдать Андрея как только тот снизойдет с небес на землю. Или, напротив, вылезет из-под земли на свет. Она убрала телефон. «Что же ты, Андрюша, делаешь? Тебя обложили со всех сторон! Разумеется, что своим девиантным поведением ты наживаешь себе врагов. Доигрался, гаденыш маленький. Не надейся, что я стану тебя покрывать, даже не думай об этом! Может хоть этот бандит тебе мозги вправит, если я для тебя уже не авторитет!» Только бы он появился, этот Жуй. Левит, не выплевывая жевательную резинку, вновь и вновь делала попытки дозвона, но добилась только того, что получила от безобразника сообщение: «olo». Когда до нее дошло, что это он в шутливой форме изобразил мужской половой орган, она аж затряслась и встав посреди толкающейся толпы народа, смотрела на афишу, что объявляла о том, что грандиозный концерт Андрея Жуя и группы «Толпе» в рамках турне «Наяву» должен был начаться именно тут в спортивно-зрелищном комплексе «Zapad» один час и сорок девять минут назад. Ей казалось, что у нее в голосе свистит свисток, который одевают на носик чайника. Сейчас она или сорвется или у нее случиться апокалиптический удар. Жуй над ней смеется, издевается! А у нее вот-вот слетят тормоза и она разнесет тут чего-нибудь дорогостоящее!
– Вон она! – раздалось до нее. – Вон она стоит! Не давайте ей убежать!
И в ту же минуту ее окружили трое парней в дорогих сорочках, взяли ее локоток и не позволяли сделать ни шага. Прежде чем Левит разразилась в их адрес ругательствами, которых набралось у нее полный рот, к ней подошел администратор комплекса Эльдар Сякин. Высокий, плечистый, солидный бизнесмен в костюме от дорогого бренда, с дорогим галстуком с серебряной прищепочкой. Лакированные туфли с острыми носками, стильная деловая стрижка и блестящий подбородок над длинной шеей. Ни слова не говоря он протянул ей несколько листов бумаги. Взгляд его был уничтожающим.
– Это чего? – спросила Левит, безуспешно отдергивая плечо от крепкого хвата одного их помощников администратора.
– Первый экземпляр претензий, – произнес Эльдар Сякин звенящим голосом. – Вы мне должны за сорванный концерт. Знаете, что я с вами сделаю, госпожа Левит? Знаете, сколько вы мне теперь должны? Не знаете? Взгляните вот сюда, вон в ту строчку. Нам придется возвращать деньги за билеты и вы обязаны выплачивать неустойку. Мои адвокаты сотрут вас в порошок. Да что там говорить, у меня юридическое образование, я знаю свои и ваши права и обязанности и знаю как теперь посадить вас на счетчик!
– Но, черт побери, я не знаю где Андрей! – воскликнула Левит, увидев какую цифру вписал Сякин и какие ее ждут проценты, если она не погасит долг вовремя.
– Вы за него отвечаете. Ваше ИП! Зарегистрированное на ваше имя!
– Эльдар, послушайте… вы же понимаете, что…
– Я понимаю только то, что концерт сорван! – закричал Сякин.
– В крайнем случае я могу выйти на сцену… – попробовала предложить Левит. – В свое время у меня это не плохо получалось…
– Попробуйте! – засмеялся администратор. – Я с удовольствием разорву претензию, если собравшиеся жуевские фанаты позволят вам, госпожа Левит, спеть хотя бы пару песен. Я думаю, что это опасно для вашей жизни, разъяренная и разочарованная толпа вас не пощадит. Так что – выбирайте. – Сякин серьезно посмотрел Олеси прямо в глаза. – Даю вам десять минут и если Жуй не объявится, я выхожу к микрофону и объявляю концерт сорванным.
– Но Эльдар…
– Вы просрали условия договора по которому Андрей Жуй обязуется выступать на нашей площадке. Не вы, а он! Я расцениваю срыв концерта как мошенничество. Кидалово! Короче – десять минут! Вас ясно? Я не шучу.
Вокруг них уже образовалась человеческая проплешина в виде маленькой полянки в центре которой разгорелся серьезный конфликт между администратором и той, которая должна была предъявить фанатам Андрея Жуя, но не сделала этого. Люди смотрели на спорящих и, естественно, были на стороне Сякина. На Олесю сыпались гневные реплики, угрозы и оскорбления. Толпа требовала Жуя, а полностью солидарная с ней женщина могла только пожимать татуированными плечами и думала как бы безболезненней провалиться сквозь землю. Благодаря Андрею она оказалась в тисках: с одной стороны Эльдар уничтожает ее предстоящими непосильными выплатами в которых она как ответственное лицо завязнет по самые уши, с другой стороны – саратовский криминальный авторитет Леша Меткий без раздумий применит на ней свой коллекционный нож, который он так красочно описал умышленно не упустив ни малейшей подробности. И все из-за Жуя, будь он трижды проклят! Что сделал барон Мюнхгаузен, оказавшись между крокодилом и львом? Поднял себя за косичку, выстрелил вишневой косточкой или улетел на пушечном ядре? Олеся чуть не рассмеялась над своими более чем малоумным мыслями.
А вокруг уже собрались люди, много людей и все с любопытством и негодованием, образовав кольцо, наблюдают за расправой над той, которая пообещала им привезти самого Андрея Жуя, но не выполнила это обязательство, обманула их всех, а теперь только глупо улыбается и жует жвачку.
– Да она нас кинула! – громко воскликнул кто-то из толпы. – Эй, Левит, мы конечно, тебя уважаем, ты классная телочка, но, черт побери, где Жуй? Где этот парень? Мы деньги заплатили!
– Он не появится, да? – спросил еще один человек очень придирчивым голосом.
– Вы нас через х… кинули? Наеб…во? – один нетрезвый рокер тряс кулочищем перед лицом Олеси. – Дай нам Жуя, ты, пантера недоделанная!
Левин не знала что делать. Путей отступления не было, да и не привыкла она убегать от проблем и прятаться подобно мышки. Оправдываться? Никогда! Это ниже ее достоинства, тем более, что оправдание – есть признание вины, а вся ее ошибка состояла в том, что она позволяла Жую слишком самовольничать. Лихорадочно ища достойное разрешение конфликта, Олеся Нахимовна вдруг увидела среди многочисленной молодежи одного паренька во всем черном. Тут сейчас много кто был в черном, почти все, но только этот паренек в черной футболке и черной бейсболке безо всяких логотипов остановил на своей персоне внимание свирепой женщины. Он был бледен, худоног, молод и был он один из немногих, кто еще сохранял спокойствие, даже некоторую отстраненность, словно нисколько не отождествлял себя с окружающей его толпой.