Алексей Владимирович Июнин
Человек-Черт
Свисток душевного кипящего чайника Олеси Нахимовны Левит нашел направление горячей струи – женщина подлетела к пареньку, и, не давая ему опомниться, провела удушающий захват, стиснув его тонкую шею сзади.
– А ну говори, где Жуй! – закричала она на молодого человека в черном. – Где? И когда появится?
Толпа вокруг загалдела и пришла в движение, нападение на ни чем не выделяющегося человека обескуражило всех присутствующих, кто-то громко позвал полицейских. Но никто не вызвался на выручку, что подтвердило предположение Олеси на счет того, что у парнишки нет своей компании, он пришел на концерт один. Кто ходит на подобные мероприятия по одному?
– Я не понимаю по-русски, – прохрипел парень, на глазах бледнее еще больше.
– Ах, ты не понимаешь? – давление на шею возросло. Пораженный Эльдар Сякин смотрел на эту расправу с сильно выраженным удивлением.
– Отпустите его, – сказал он женщине. – Не позорьтесь, Олесь…
– Он знает где Андрей! – кричала Левит. – Этот червяк знает!
– Я не знаю… – парень безуспешно пытался вдохнуть. – Я не понимаю по-русски…
– Ты один из его свиты, – слышал он голос разъяренной женщины, – ты должен знать где он, вы всегда крутитесь рядом с ним. Почему сегодня ты один, где другие? Где Жуй?
– Ich verstehe Sie nicht…5 – вдруг заговорил паренек, едва размыкая побелевшие губы и тогда разъяренная Левит уже перестала жалеть его. Под всеобщее молчание она беспощадно сдавила его шею локтевым захватом и дождалась когда он задергается и закатит глаза.
– Sie alle wissen, mein kleines Huhn. Wenn Sie wollen, schraubte ich den Kopf?6 – говорила она ему на ухо. Странно, но, сжимая тощую мальчишескую шею, Левит испытывала некое ненормальное для хороших людей удовлетворение, что-то кипело у нее в крови, наверное это вещество было из той же серии, что вырабатывают железы всех маньяков и душегубов. Экзальтированное удовлетворение от того, что у тебя в руках чужая жизнь? – Klopfen Sie den Fuß auf den Boden, wenn Sie etwas zu sagen haben!7
У молодого человека слетела кепка, он надувал щеки и потел. Когда Олеся сдавила сильнее его бледную как полотно физиономию исказила гримаса висельника. Он зажмурился, задергался, но более ничего не делал, давая понять, что не владеет ни русским, ни немецким языком, при том, что минуту назад сам перешел на иностранный, не предполагая, что немецким языком Олеся Левит владеет так же хорошо, как английским. И она готова поддерживать диалог, даже если мальчику приспичит вновь схитрить и перейти на украинскую мову.
– Топни ногой, мальчик, и не строй из себя героя-мученника! – шептала она молодому человеку перейдя на русский, к чему ломать язык, если и так понятно, что парнишка русскоязычный. – Где Андрей и когда он появится? Я отпущу шею, если ты топнешь ногой!
Парень упрямился, в уголках его рта появилась слюна. Упрямство, доводящее молодого дурака до суицида вывело женщину из себя, кажется, от злости в уголке ее рта тоже появилась слюна. Пока народ, пребывая в оцепенении от смятения, она была полна решимости выдавить из этого псевдоиностранца хоть каплю правды, и тем самым переложить вину именно на него – пацана в черном. И пусть потом ей придется сесть за убийство, зато она будет сидеть с гордо поднятым подбородком и честь ее будет восстановлена. Сейчас она в таком возбужденном состоянии, что способна на все. Бледнолицый уже не хрипел, он уже вообще не шевелился, а Левит давила и давила, видя через застилающую ее глаза красную пелену Андрюшу Жуя. Ей казалось, что это она его душит, она даже прошептала что-то вроде «Ты мне все нервы вытянул, сдохни!». Потом вдруг оскаленное рыло Жуя расплылось и вместо него сфокусировалось чистовыбритое лицо Эльдара Сякина. Потом саратовского бандита Меткого, лица которого она ни разу не видела. Левит уже не чувствовала своих рук и обмякшей шеи в них. Леша Меткий пропал, а зародился лик Ламии, он скалился и что-то беззвучно шептал… Олеся затрясла жертву и напоследок он показался ей одним нехорошим мужиком из далекого прошлого, который во времена ее бурной молодости оказался непорядочной скотиной.
Несчастный парень в черной футболке, чья тонкая шея была в тисочном захвате, а побледневшая голова безвольно тряслась, склоняясь на один бок, был уже безучастным ко всему, он уже не делал попыток вырваться, сделать вдох и тем более топнуть ногой и ответить на заданные женщиной вопросы. Но Олесю было уже не остановить, она была в состоянии аффекта и кто-то из толпы, наконец, очнулся и подбежал на выручку, однако женская хватка была нечеловечески крепкой, у нее свело руки и она не смогла бы их расцепить даже если бы сама захотела. Многие в толпе истерично закричали.
Прибежали полицейские, сбили Олесю на пол. Но и упав, она не разжала хватку, только исступленно кричала и принимала на себя удары резиновых дубинок.
– Отпусти его, мать, – внезапно появившейся будто из воздуха Андрей Жуй как ни в чем не бывало стоял возле афиши с своим концертом и лузгал семечки, сплевывая шелуху под ноги. Левит оглохла и ослепла и Жую пришлось сплюнуть через губу шелуху и повторить. Только тогда женщина отпустила не дышащего парня и позволила двум полицейским себя поднять, она выпучила на него глаза, она не узнавала его. Перед глазами вспыхивали образы врагов, недругов, людей от которых она терпит унижение и стыд и которым она искренне желала уничтожения, так что ей пришлось долго моргать, прежде чем понять, что стоящее перед ней существо не кадр из галлюцинации. Она видела Жуя, стоявшего перед афишей, на которой была крупная фотография его-же, только примерно трехнедельной давности и с тех пор оригинал значительно обезобразился. Жуй стал совсем плох и некрасив, лицо с афиши еще можно было назвать лицом человека, только загримированным под некоего неандертальца с обезображенными чертами лица, теперь же Жуй превратился в редкостного уродца. Кончик носа задрался вверх и сросся с верхней губой, образовав что-то в виде свиного пятачка, острая бородка, вздернутые уши, сильно подвижные надбровные дуги, способные за мгновение изменить выражение лица с яростного до радостного, с ехидного до озабоченного. А под хищными бровями враждебно хитрые глазенки. И много-много морщин для двадцатичетырехлетнего человека.
На черных сухих губах играла усмешка. Андрей швырнул в пасть семечку и сплюнул шелуху на пол.
– Уж и шуткануть нельзя, – сказал монстрик нечеловеческим голосом и Левит все ни как не могла осознать, что перед ней не переодетый в резину посторонний незнакомец, а Андрюша Вставкин.
Сразу несколько человек за спиной Олеси Нахимовну приводили бледнолицего в чувства, тот вроде-бы глотал воздух, по крайней мере – его вырвало.
– Где ты был? – если бы не двое полицейских, одевших ей на запястье наручники и не удерживающие ее на месте, она бы кинулась на Жуя как кошка на мышь.
– Где-где… – новая шелуха на пол. – В рефриджераторной торчал. Портвейн жрал с электриками, да на вас поглядывал.
Если бы не одетые полицейскими наручники, госпожа Левит вцепилась бы в жуевское горло, как только что это делала с юным мальчиком в черной одежде. Она кричала, брыкалась, но полицейские держали ее за плечи.
– Мать, не стоит так нервничать, относись к жизни с иронией, – Жуй отошел от афиши и, сплюнув шелуху, без разрешения и взял у какого-то человека баночку пива. Отхлебнул, рыгнул и вернул баночку другому человеку.
– Я тебя убью! Я тебя убью! – орала Левит, а полицейские уже тянули ее к выходу. Она была задержана за попытку убийства и угрозу, свидетели которой были десятки людей. Андрей потребовал снять с нее наручники и освободить.
– Господа полицейские, эта женщина была в состоянии аффекта, это я довел ее до этого, – заявил он. – А этот молокосос действительно знал где я прячусь. Кроме того, он не имеет к госпоже Левит никаких претензий, – с этим вопросом Жуй приблизился к едва стоящему на ногах бедолажке в черной футболке и агрессивно улыбнулся. Парень вздрогнул. – Ведь не имеет, верно?
– Да, я ничего не имею против этой барышни, – на чистейшем русском языке пролепетал парнишка, с испугом смотря не на Олесю Нахимовну, ни на полицейских, ни на господина Сякина, а на Андрея Жуя. – Мы с… с… ним, – он кивнул на Жуя, – неудачно пошутили над ней. Просто пошутили.
Полицейские долго смотрели друг на друга, тихо совещались и сняли наручники, назвав всех придурками. Жуй рассмеялся, щелкнул хвостом и пошел на сцену. Толпа загомонила.
Жуй был в ударе. Конечно он превратил спортивно-зрелищный комплекс «Zapad» в центр массового хулиганства, в жерло вулкана греха и разврата, чья лава растеклась по Пензе в виде полубезумных толп, и чей пепел накрывал своим блудом все дома, дворы и скверы. Город погряз в грехе и даже через много недель не мог приблизительно подсчитать ущерб, нанесенному самому себе. Не мог и не хотел, ибо очень многие так и продолжали беспробудно гулять, пьянствовать, блядовать и веселиться. Высшие чины не стали исключением, распутство и порок объединил все слои населения. Все были веселы и счастливы.
Все выступление Жуя и группы «Толпе» Олеся Левит безвылазно просидела в гримерке и рычала от гнева. Надо же! Так ее унизить и оскорбить! Да после того, что вытворил Андрюшенька ей стыдно на людях появляться, ей казалось, что стоит ей высунуться в фойе спортивно-зрелищного комплекса, как на нее станут указывать пальцами и не стесняясь говорить, что вот как потешно Андрей Жуй подколол свою директрису, вот какой он шутник и балагур, а она непредсказуемая маньячка и в душе своей самая настоящая психопатка. В интернете наверняка уже есть ехидные комментарии к выложенному видео, где она выслушивает обвинения в обмане и мошенничестве, пытается как-то оправдаться и снять с себя очевидную вину за срыв шоу «Наяву», а потом набрасывается на постороннего иностранца из толпы, который даже не понимает русского языка. Она душила попавшегося под горячую руку бедолагу и переваливала свой косяк на него, чье лицо она вообще видела впервые в жизни. С точки зрения несведущих ротозеев, это самый глупый и неадекватный поступок который она могла бы совершить, уж точно будучи в невменяемом состоянии. Ей надо обратиться к психологу – вот что должны писать интернет-пользователи в комментариях. Она бы уж наверняка так и написала.
Левит закрылась в гримерке и никого не пускала, даже участников коллектива, которые имели право заходить, но только однажды соизволили сделать это, когда на концертной площадке возникла небольшая пауза из-за того, что Андрей Жуй расколошматил свою гитару и ей срочно искали замену. Концерт в Пензе в рамках турне «Наяву» длился чуть более двух часов. Больше двух часов непрерывного шума, грохота, музыки, криков и воплей беснующегося Жуя, размахивающего микрофонной стойкой, топча колонки и усилители, дергая кабели и провода. Все время что-то искрилось, потрескивало и иногда дымилось.
Женщина слышала шум и злилась. К тому же в гримерку то и дело кто-то пытался вломится, она всех посылала в зад и кричала, что каждый кто попытается выломать дверь поберег бы свои яйца, так как у нее нервный срыв, она человек неуравновешенный, озлобленный и под рукой у нее лежит столовая вилка. У нее еще остались какие-то успокоительные лекарства, который ей кто-то дал, когда она носилась по спортивному комплексу в поисках Жуя. Она высыпала все на лакированную столешницу и решила дернуть еще несколько штучек вот этих розовеньких колесиков. От них ей становилось немного лучше. Запила их коньяком из горла и вскоре ее сознание обволокло нечто вроде полудремы, а в совокупности с косячком, который она немножко покурила, привело к разноцветным лилиям, расцветающим прямо перед глазами и шепчущим ей колыбельные мужским бархатным баритоном с французским проносом. Она закатила глаза и заулыбалась…
Когда она пришла в себя грохота музыки уже не было, а вместо них – гул сотен голосов, странное гудение и острый запах горелой пластмассы. В фойе топали и ругались, что-то ударилось и разбилось с хрустальным звоном. Левит приняла сидячее положение и встряхнула головой. Ей хотелось по нужде и так или иначе ей надо было выйти из гримерки, не поселилась же она здесь в самом деле. И к тому же ей очень не нравился едкий запах тлеющего пластика, попадающего сюда из фойе. Она приоткрыла дверь и, осмотревшись по сторонам, вышла из гримерки. Народу не было до нее никакого дела, народ сквернословил и хулиганил, пил и курил, портил имущество и горланил жуевские песни. Коридор заволокло густым голубоватым дымом, было трудно дышать. Что-то тлело и даже может быть горело, но никто не проявлял по этому поводу обеспокоенности, даже, наоборот, вонючий дым добавлял в общие безобразия некую анархическую пикантность. «Самое время рвать когти, – подумала Олеся и побежала по коридору, кашляя и вытирая выступающие от едкого дыма слезы. – Где коллектив? Опять разбежались как всегда. Где их искать, как их собрать воедино? Где Жуй?» Пытаясь найти правильное направление сквозь дым и мельтешащих людей Олеся Левит услышала что кто-то окликнул ее. К ней подбежал широкоплечий мужчина в промокшей от пота сорочке и галстуке.
– Что вам надо? – с презрением спросила она и узнала в мужчине одного их охранников главного администратора спортивно-зрелищного комплекса «Zapad». Или, может быть, он был помощником. У него слезились глаза. Женщина хмуро стрельнула по нему взглядом, мысленно послала его подальше и сделала вид, что вот именно сейчас она не настроена ни на знакомство, ни на беседу, ни на ответы на какие-то вопросы, ни вообще на что-то кроме исчезновения из этого СЗК, но мужчина догнал ее и взяв за локоть коротко сказал: «Не туда. Я знаю запасной выход». Она позволила увести себя куда-то в другую сторону, где задымление было гуще и ядовитее, им обоим пришлось закрыть нос и рот одеждой. Но в длинном узком коридоре были только двое подростков, расписывающих одну из стен из аэрозольных баллончиков.
– Как вы себя чувствуете? – участливо спросил сякинский охранник-помощник, видя что от дыма и едкого запаха аэрозольных красок женщину повело куда-то в сторону и она начала буксовать плечом о встречающиеся дверные косяки и ручки.
– Благодарю, – пробормотала она в ответ, – хреново, надо признать…
– Вам надо было давно уйти, – посоветовал мужчина, оттолкнув какого-то взъерошенного паренька с баллончиком зеленой краски, направленной прямо на них. Тот послал в адрес толкнувшего недетские проклятья за что и получил профессиональную подсечку и кубарем откатился с их пути. – Где вы были? Я слышал, вы заперлись в гримерке и никого не пускали? Это правда?
– Совершенно верно.
– Но вы не могли не знать, что тут твориться.
– Я спала, – призналась женщина. – А что происходит?
– Разве не видно? Беспорядки. Разгорается пожар. Все что и следовало ожидать от концерта Андрея Жуя и его беспредельной группы «Толпе».
Они минули коридор, мужчина толкнул одну дверь и они вошли в тесноватое место, откуда ответвлялось несколько коридоров. Мужчина выбрал один. Людей тут не было вообще, зато раздавался громкий гул электрощитовой.
– А как вас звать? – спросила Левит и мужчина представился Хабируллой.
– Я бы уже давно смотался от сюда, да Сякин приказал запереть меня в подсобке. Он не потерпел упреков с моей стороны, заманил меня в подсобку, запер на ключ и пропал. Вначале я ждал, что он одумается и выпустит меня, потом, слыша посторонний шум, я, наоборот, поблагодарил Аллаха за то, что уберегает меня за дверью. Посидел-посидел, да и выломал замок, – говорил Хабирулла, – Надеялся, что приедут менты и наведут порядок. Не тут-то было! Менты только сильнее раззадорили и без того разгоряченных жуевских фанатов. Полицаи ничем не помогли, от них нет проку. Да еще Сякин… Был же нормальным мужиком, после разговора с вашим шайтаном Андреем, будто с цепи сорвался. Накурился, напился, наелся нехаляльных беляшей! Со свининой, да простит его Аллах! Позвал к себе трех девок, а ведь женатый человек, дочери пятый годик… Выскочил на сцену, разделся по пояс и принялся выделываться. Я от стыда чуть сквозь землю не провалился.
– Постойте… – остановилась Левит. – Сякин разговаривал с Жуем?
– Да.
– Но мне казалось… я думала, что Эльдар Сякин татарин, – ей вспомнился сякинский кабинет в котором администратор распекал ее за срыв выступления. На его столе была фотография жены и дочки в восточном обрамлении, на стене в рамочке висела какая-то фраза, выполненная золотой арабской вязью, а в углу возле декоративной пальмы – скрученный коврик для молитв.
– Правоверный мусульманин, – подтвердил охранник-помощник Эльдара Сякина Хабирулла. – Как и я.
– Как же он попал под влияние Жуя? – будто собеседник мог знать ответ. – Ведь он мусульманин!
– Боюсь я вас не понимаю, – покачал головой мужчина и потянул ее дальше. – Я только знаю, что ваш шайтан Жуй и наш Сякин долго беседовали в кабинете, а потом Эльдар Камильевич вышел и долго и глупо смеялся. И говорил мне, похлопывая по плечу, что Аллах сниспослал на него отменное развлечение.
– Что он имел в виду?
– Развлечение с вами. Будто бы он наедет на вас с судебными разбирательствами…
– Стоп! – они уже почти вышли из здания, но Олеся Левит резко остановилась. – Не поняла! Так это что, была шутка? Насчет суда?
– Шайтан Жуй подговорил Сякина. А мне велено было помалкивать. Только я думал, что они вам потом признались…
– Когда Жуй приходи к Сякину?
– Что значит «приходил»? Шайтан Жуй пришел к нему где-то за час до начала выступления и почти три часа торчал в его кабинете.
– Неправда, я была у Сякина несколько раз и никого там не видела.
– Там есть шкафчик, сразу за дверью. Слева. Он встроен в стену, обычно Эльдар Камильевич убирает туда коврик и держит вентилятор. Шайтан Жуй, да покарает его Аллах, прятался там, а перед тем как вызывать вас к себе, Сякин врубал кондиционер, открывал окно и распылял освежителем воздуха. Но я думал, что они вам признались…
Олеся Левит стояла на месте. Хабирулла, сам того не ведая, запустил в ней некий внутренний механизм.
– А тот парнишка в черной футболке, которого я чуть не отправила к праотцам, – спросила она голосом человека, находящегося в прострации, – он тоже был с ними заодно?
– Нет, его я не видел. Но вы его реально чуть не задушили. Эй, вы что? – забеспокоился широкоплечий мужчина в галстуке, глядя на ее остолбеневшую фигуру. Ее опять зашатало, он подхватил ее и потащил к выходу. – Если вам плохо, я могу взять вас на руки и пусть Аллах меня покарает, но…
– Нет, спасибо, я дойду сама. Спасибо вам, – Левит смотрела прямо перед собой. – Знаете, до встречи с вами, я полагала что разочаровываюсь в людях, особенно в мужиках. Но оказывается есть еще приличные мужчины и ваша супруга должна быть счастлива с вами.
– Аллах еще не дал мне жены, я… – начал было охранник-помощник Эльдара Сякина, но Левит уже выходила на улицу, она двигалась замедленно, задумчиво, не смотря по сторонам и не замечая никого. Глаза ее горели ледяным огнем и мужчина счел благоразумным тут и оставить ее. Хабирулла вывел ее из ядовитого дыма и это главное. Тут на свежем воздухе ей ничего не грозило. Но взгляд ее ему не нравился и он поспешил исчезнуть с ее дальнейшего пути.
Олеся стояла у заднего фасада спортивного комплекса «Zapad» и видела как на автомобильной парковке творились массовые беспорядки – сцепились и дрались люди, крушили припаркованные машины, почти все ехали не соблюдая правила. Один «Пежо» сильно дымился, и с едким рыжеватым дымом, вырывающимся из всех щелей комплекса это образовывало плотную дымовую завесу. Першило в горле, щипало в носу и Олеси следовало бы, плюнув на все, покинуть эту парковку как можно быстрее, но она не спешила бросаться наутек. «Сволочи, – думала она, – Андрей все это время сидел у Сякина! Сначала испытывал мое терпение, потом наврал, что пил водку с электриками. А Сякин был с ним заодно, он попал под влияние Жуя с самого начала как тот приехал в Пензу… А я чуть человека не убила, а я чуть не свихнулась. Но… тогда со стороны Сякина угрозы, получается, что нет и не было. Однако, с другой стороны…»
С гранитным спокойствием Олеся Нахимовна Левит достала из сумочки сигареты, сунула одну между губ, чиркнула зажигалкой. Глядя на застилающий все вокруг черно-голубой дым, она сделала первую затяжку и добавила к нему свой маленький табачный вклад. Она достала телефон. Быстро вызвала номер Леши Меткого. Тот взял трубку после третьего гудка. Левит сделала вторую затяжку.
– Жуй в Пензе, – сообщила она, наблюдая как на парковке разгорается массовая драка и никто ее даже не пытается остановить. Где полицейские? Где пожарные? – Он пробудет здесь до утра, точнее до первых лучей солнца. Он всегда резвится в городе до рассвета.
– Где конкретно он будет? – спросил Меткий.
– Хотела бы я это знать сама. Но, увы, он непредсказуем. Может быть везде и всюду. Но он личность заметная, и его можно быстро обнаружить, если задаться такой целью.
На том конце провода зависла задумчивая пауза, за которую Левит сделала еще одну затяжку.
– У тебя есть время до рассвета, – продолжала она, – Потом он исчезнет до следующего выступления.
– Где у него следующий концерт?
– Через два дня в Мордовии. У тебя есть люди в Саранске?
– У меня есть люди и в Пензе… – произнес Меткий. – А до рассвета еще есть уйма времени…
– А вот это ты зря! – услышала Левит посторонний голос и увидела приближающуюся к ней Ламию. Она тихо и грациозно подкрадывалась к ней с темной стороны улицы, появляясь из густого дыма как призрак. Красивое лицо ее было бледно и злобно, на нем играл презрительный оскал готовящейся к прыжку львица. На Ламии было дорогое коктейльное платье с закрытыми рукамвами, распущенные рыжие волосы, яркий вызывающий макияж. Олеся отключила связь и убрала телефон в сумочку. – Ты все время вмешиваешься куда не надо, – дребезжащим от гнева голосом говорила Ламия. – Напрасно ты это сделала… Ты пожалеешь…
Она не успела сказать больше ни слова. Левит совершила три шага и резким рывком руки вонзила ногти Ламии в горло. Не прислушиваясь к ощущениям на кончиках пальцев, Олеся Нахимовна сжала то в чем были ее ногти и таким же резким рывком выдернула. Все это заняло две секунды.
Ламия схватилась за разорванное горло и упала на асфальт. Кровь фонтаном брызнула и сразу залило все ее шикарное платье и руки, она корчилась и пыталась закричать от боли. Зрелище было ужасное, Левит не могла смотреть на творение рук своих, она отбросила вырванный из горла кусок плоти и часть гортани. Ламия заогонизировала, ее затрясло, она булькала и заливала хлещущей кровью все вокруг себя. Рокерша открыла канализационный люк и поволокла к нему Ламию за ноги, оставляя кровавый ручей. Ламия судорожно держалась за горло, таращила глаза и издавала что-то среднее между хрипом и свистом, все ее тело свело судорогами. Не винимая сигареты изо рта Олеся Левит спихнула еще живую рыжеволосую женщину в канализационный люк, выплюнула туда же окурок и вернула крышку на место.
Андрей Жуй добился своего – он вывел Олесю Нахимовну из себя, принудил ее переступить ту черту за которой законопослушный человек становится беспощадным убийцей, а когда Левит, подавляя рвотные порывы, покидала место кровавой расправы, ей почудился тонкий ехидный смешок…
Следующей ее заботой было тщательное мытье рук. Но сперва:
– Алло, Алешенька, мы не договорили… Говоришь, у тебя есть люди в Пензе?..
Пенза
Ночь с 27 на 28 октября 2017 г.
Жуй не следил за временем, но он знал, что до рассвета у него есть еще часа три активного веселья. Он уже побывал на центральном вокзале «Пенза-I», взбаламутил там всех, кто ожидал своего поезда, принудив из высыпать содержимое своих багажей, разбросать все по вокзалу, порвать билеты вместе с паспортами и другими удостоверениями личности. Жую показалось это очень забавным. В здании железнодорожного вокзала была маленькая часовенка, разумеется Андрюша ее осквернил. Потом он, в сопровождении ликующих и шумящих толп фанатов завалился в какое-то чиновничье учреждение, где споил всех охранников и с призывными словами: «Вот сюда, ребята, стекаются все ваши денежки! Пошуруйте тут как следует!», запустил галдящих фанатов внутрь. Здание задымилось где-то минут через пятнадцать. После этого за Жуем вроде как погналась вооруженная полиция. Мигая красно-синими огнями, полицейские что-то говорили в мегафоны и даже произвели выстрелы в воздух, чем несказанно обрадовали Андрюшеньку. Он помотал их по городу, а потом оставил предаваться разврату на площади возле областной филармонии. А сейчас Андрей Жуй забрался на какой-то высокий монумент, состоящий из мужчины с винтовкой, зачем-то приподнявшей одну руку вбок параллельно телу, над ним, будто бы на его плече – женщина, а на ее плече – ребенок с прутиком, одна его ручка тоже в сторону. По мнению зодчих, ребенок должен был отличаться бесстрашием, а его мать – безрассудством, ибо маленькое дитя находилось на высоте многих метров над уровнем земли. Жую сказали, что это памятник Победы и жители Пензы очень гордятся им. Надо ли говорить, что Андрей не упустил возможность надругаться над одним из городских символов? Он потребовал краску и вначале размалевал каменный лик воина, нарисовав ему нечто клоунское, потом по-обезьяньи забрался выше и с помощью силы художественного искусства превратил обычную женщину в шалаву. Толпа внизу ликовала и улюлюкала, чем еще сильнее раззадоривала маленького рогатого негодника. Комично подвигав чреслами о каменные губы женщины, он вскарабкался еще выше и с приятным удивлением обнаружил, что пандусы, окружающие памятник, в общем ансамбле имеют форму пятиконечной звезды в круге из проезжей части. Этот символ где-то на подсознании вызывал у Жуя двоякое чувство, заставляющий одновременно трепет и ненависть (помимо пятиконечной звезды примерно такие же двойственные чувства он испытывал при виде фашистской свастики, а вот православный крест, звезда Давида или полумесяц вызывали в нем резкое чувство отвращения и омерзения). Усмехнувшись, Жуй потряс баллончик с красной краской, внимательно осмотрев неулыбающиеся мальчишеское лицо, принялся за работу…
Тут его что-то укололо в ногу и он вздрогнул. Жуй уронил все баллончики с красками и сам сорвался вниз и, ударяясь о выступы монумента, шлепнулся рядом с вечным огнем. Было неприятно, больно и немного обидно. Чем это в него попали? Не похоже на камень или пулю. Он выдернул из мохнатой ноги дротик.
Дротик? В голове закружилось и поплыло… Жуй часто заморгал. Кто это выпустил в него дротик? С кем это следует поработать, превратив его в похотливого дебила, ржущего над собственным отражением в зеркале? Собравшиеся вокруг люди не поняли что сбило их кумира сверху и оживленно переговаривались. Кто-то даже подошел с намерениями помочь, но Жуй отмахнулся. Он уже заметил своего недруга: дуло нацеленной на него винтовки, высунутой из верхнего люка серебристой «Шкоды Йетти». До автомобиля около двадцати метров.
Выстрел, но Жуй был готов и вовремя отскочил. Дротик просвистел совсем рядом.
Молодой рокер радостно заверещал, предчувствуя классную игру в догонялки! Это должно быть даже веселей чем развлечение с автомобилями полицейских. Взлохматив чуб между ушами, он двумя руками показал внедорожнику длинный нос, высунул длинный язык и принялся скакать перед охотниками. Третий выстрел – дротик отлетел от гранитного плаща монументального солдата. И после этого Жуй, вереща и смеясь, поскакал прочь. «Шкода Йетти» дала по газам, рванув с места сразу на второй скорости и быстро оставила галдящую толпу позади. Охотники в автомобиле были готовы к погоне, они оказались не так то просты как полицейские, действующие в рамках закона, а для Андрея Жуя закон, разумеется, не писан. Во-первых у преследователей была мощная, хорошо управляемая машина с верхним люком будто специально для подобных охот, во-вторых – в салоне было не меньше трех человек. Один рулил, второй, высунувшись из люка держал винтовку наизготовку, а еще был и третий, сидящий на заднем сидении. И кроме того, как только водитель внедорожника рванул вперед из открытых автомобильных окон на всю громкость стереосистемы под фортепьяно запела Клавдия Ивановна Шульженко. Веселую колхозную песню конца сороковых годов. Неординарный выбор для подобных ситуаций, но это даже заинтриговало Жуя. Кем бы ни были охотники в «Шкоде Йетти», они явно были такими же безбашенными и с юморком как и Жуй, это их роднило. Андрей почувствовал интересного достойного соперника и намерился насладиться предстоящим сафари. Это вам не Анатолий Чудновский с его отвратительными молитвами, святой водой и сушеным чертополохом! Это гораздо веселей! Держась на расстоянии выстрела он намеренно позволял охотникам прицелится, а потом убегал, но недалеко. Он двигался быстро, прыгая по деревьям, автомобилям, по тротуару, по рекламным щитам и даже по проходящим горожанам, доводя их до жуткого испуга. Он дразнился и смеялся. «Шкода Йетти» не отставала, Клавдия Шульженко не переставая петь под фортепьяно, преследовала Жуя куда бы тот не прыгнул.
Выстрел! Мимо. Жуй прыгнул на фонарный столб, от туда – на каштан, на другой каштан и дальше по улице. Лихо маневрируя, серебристый внедорожник преследовал свою цель, взвизгивая тормозными колодками и под фортепьянный аккомпанемент ревя мотором. Осенняя грязь и холодные лужи веерными брызгами разлетались из-под автомобильных колес.
Так они миновали несколько центральный пензенских улиц и тогда только Жуй стал испытывать неожиданную усталость, дыхание сбилось… «Транквилизатором попали! – догадался он, почесывая ногу в том месте куда попал дротик. – Ну ничего! Меня так просто не возьмешь! Наверное, средство на бродячих собак, а я же не собака, в конце концов! Хотят взять живым! А я хочу играть и я буду играть!» Стряхнув с себя легкую осоловелость, Андрей Жуй поскакал дальше по улицам Пензы, пугая ночных прохожих и автомобилистов, ведя за собой внедорожник охотников, то и дело позволяя им приблизится и взять его на прицел, чтобы с радостным визгом и смехом ловко увильнуть в сторону.
«Шкода Йетти» ревела мотором и не отставала. Водителю и стрелку такая погоня доставляла не меньшее удовольствие чем Жую. Песни Клавдии Ивановны Шульженко в ту ночь можно было услышать на проспекте Победы, возле автовокзала, затем в неудобном для проезда тоннельчике неподалеку от ОАО «Исток», после – у Дворца Искусств, ранее известным как ДК им.Ф.Э.Дзерджинского, а еще раньше как православный храм. Бывший ДК им.Ф.Э.Дзерджинского, чей скромный памятник стоял у фасада этой беспокойной пензенской ночью полыхал жарким огнем. Несколько пожарных расчетов безуспешно пытались справится с огнем, но в тот момент когда мимо с радостными визгами проскакало козлорогое хвостатое существо, а за ним пронесся внедорожник с высунутым из люка человеком с винтовкой, Дворец Искусств был полностью объят огнем, да так сильно, что обгорали иголки у растущих рядом елей. Тут, прыгая с одной пожарной машины на другую и пугая пожарных со шлангами, Жуй подавился проглоченным едким дымом. Закашлялся.