Алексей Владимирович Июнин
Человек-Черт
И с этими словами, мужчина достал из рюкзачка фляжку, отвинтил крышку и принялся окроплять существо у своих ног водой. Жуй задергался и зашипел, завизжал от каждой капли, словно бы на него падал расплавленный свинец.
– Эй! – раздалось со двора Вставкиных. – Вы что там делаете?
Мужчина остановил поток слов и на мгновение растерялся, андреева мама все-таки заметила посторонних неподалеку от калитки и, отложив секатор, стала подходить.
– Вы кто такой? Что вам надо? – спрашивала она у мужика.
– Именем Господа нашего, – продолжал мужчина, окропляя Жуя водой, – Назови имя свое, бес! Имя!
– Пошто имя мое тебе? – прохрипел Жуй.
– Имя!
– Знаю зачем, – ухмыльнулся Андрей, краем глаза видя, что его мама преодолела уже половину расстояния. – Ты думаешь, что только зная мое имя ты, дурак, можешь изгнать меня! Да ты, глупец, возомнил себя… экзорцистом!
– Не внемлю словам твоим поганым! Не слышу речи твои бесовские! А требую во имя матери Божьией слышать имя твое! Назовись, бес!!!
Крича от злобы, трепета и боли в ноге Жуй возобновил попытки вырваться из-под ботиночного гнета длинноногого человека и вдруг это ему удалось. Его ороговевшая часть стопы от трения взрыхлила под собой земляной грунт и резко вырвалась. С визгом дикой радости, Андрей бросился прочь и вновь был остановлен. Ему почти удалось прыгнуть в сторону, как мужик схватил его за хвост. Должно быть во время оппозиционного противоборства его хвост, который он так тщательно упрятал в штанину, вылез наружу. Однако, чтобы поймать его за хвост, мужчине пришлось освободить одну руку и отпустить молитвослов, который шлепнулся почти на то место, где мгновение назад был придавлен Андрюша Жуй.
Жуй, признаться, запаниковал. Еще несколько секунд и к ним подойдет мама. И что она увидит? Что делать?
– Назовись, бес!!! – уже кричал мужик, держа вырывающегося Жуя за хвост и брызгая на него водой. – Именем Господа нашего, приказываю – изыди!!! Изыди! Покинь тело сие прочь!!!
– А-а-а… – застонал Жуй, защищаясь от прожигающих капель. Если бы не одежда, капли прожгли бы в нем сквозные дыры. – А-а-а… Замолчи! Не надо!!! Пусти! Пусти, сука!!!
Его маме оставалось сделать несколько шагов и, выглянув из калитки, она увидит эту постыдную картину. На тыльную сторону его ладони попала святая вода и от боли Жуй закричал и вдруг боль почти прекратилась и, распахнув глаза, Жуй увидел, что время вокруг него если не остановилось вовсе, то, по крайней мере очень сильно замедлилось. Мужчина стоял за ним, держа его за хвост и с приоткрытым ртом. Несколько капель, вылетевших из горлышка фляжки, зависли в воздухе прямо перед мордой Жуя. Не вникая в чудо, Андрей выдернул хвост и выскользнул из-под каплей и, все еще прижимаясь к земле и не веря, он бросил взгляд на мать. Та уже взялась за ручку калитки, одна нога зависла в воздухе.
Жуй улыбнулся и взглянул в застывшие глаза мужчины. У него были серые глаза. Андрей Жуй проник в душу мужчины и мгновенно узнал про него все что надо. Мужчину звали Анатолий Чудновский. Православный христианин. Имеет жену, двоих дочерей и брата-двойняшку, но не близнеца (зовут Олегом), в настоящее время работает в силовых структурах, охрана закрытых объектов. Не любит – американцев, желудочные колики, халву, телесериалы, длинноволосых мужчин, соседа по лестничной клетке и когда бьет электричеством. Любит – жареное мясо с чесночком, виски, Бога, рыбалку в Астраханской области, компьютерную игру про танки, запах сосны и вспоминать секс с Полинкой Кошкиной из параллельной группы института в 1994 году. Равнодушен – младшая дочь, автомобили, политические новости, конькобежный спорт, который приходиться смотреть вместе с супругой, детские игры и макароны. Боится – змей, отравления, железнодорожный транспорт, перелома позвоночника и неизвестности. Наблюдает за Жуем уже почти месяц, преследует его, следит за ним. Подготовился к самостоятельному изгнанию беса, что и попытался только что сделать. Догадываясь, что Андрей Жуй рано или поздно появиться на пороге родного дома, Чудновский в тайне от хозяйки освятил дом, заговорил его, незаметно рассовал всюду чертополох, чтобы нечистый дух не смог войти внутрь, и, надо сказать, это возымело свое действие. Жуй так и не смог преодолеть святые чары и проникнуть за калитку. Анатолий Чудновский долго следил за квартирой Жуя, за его передвижениями и когда Андрей поехал в Тосно, мужик немедленно рванул за ним на своей «Ладе 112» цвета серебристый металлик.
И ведь его план по изгнанию Жуя почти удался! И удался бы, да вот только не учел Анатолий всех деталей, о которых он или не знал или ошибался, слепо веря Отцу и Сыну и Святому духу.
Жуй знал чуть-чуть больше. Чтобы обработать Чудновского Андрею потребовалось ровно одна секунда истинного времени, за это время его мама сделала только один шаг, сам Чудновский взмахнул фляжкой со святой водой и произнес два неясных протянутых звука. А Андрей Жуй сделал многое и когда время вновь приобрело свое истинное течение и его мать распахнула калитку, то увидела совершенно растерянного мужика, держащего какую-то фляжку и вылупившегося на пустое место как абсолютный кретин.
До женщины раздался удаляющийся смех и почти сразу после этого отдаленный звук мощного мотоциклетного двигателя.
В последствии Анатолия Чудновского задержат в рыцарском зале Эрмитажа за непристойное поведение.
– Теперь слушай меня и делай все как я повелю. Слушай внимательно, вопросов не задавай, не спорь и не думай. У меня есть мама. Я не хочу ее моральных мучений. Я уже не могу отвечать на ее звонки и встретиться с ней я тоже не могу. Я опасаюсь, что не сдержусь и… Короче моя мама должна остаться в стороне от всего этого.
– Дорогой, выбери самый лучший грех и подтолкни ее к нему. Сделай ее самой счастливой…
Удар на отмашь. Ссадина на красивой щеке. Испуганный взгляд.
– Дай ей зелья, чтобы она уснула. Впала в кому. Задание понятно? Выполняй.
Глава 11
Бешеная популярность
Санкт-Петербург.
13 октября 2017 г.
У Олеси Нахимовны Левит был дом. Точнее не дом, а собственная квартира. Двушка. Неважно где, Олеся никому этого не рассказывала, свою квартиру она держала в тайне даже от самых близких друзей. Квартира, в которой она жила совсем одна была непохожа на хату маститой прожженой рокерши. Вопреки своим вкусам, Олеся обустроила свое гнездышко как хотела бы чтобы оно было в ее мечтах. Милая уютная квартира, в которой всегда был порядок, чистота. Никогда никакого спиртного, курение только на балконе. Левит любила свою квартиру и берегла ее как самую драгоценную вещь в своей жизни. Она никогда не приводила сюда гостей, хотя сама ночевала где придеться. Но всегда возвращалась к себе, где ее ждала ее привычная обстановка.
Войдя в ванную, она встала перед большим зеркалом и принялась рассматривать собственные татуировки выполненными разноцветными красками и в специальных тату-салонах, в том числе и за рубежом. В разное время за возможность быть украшением ее тела она выкладывала немалые суммы денег, которые, если бы их можно было сейчас сложить в один бумажник, то хватило бы, чтобы оплатить полуторачасовое выступление Мерлина Менсона. На концертах Менсона она была раз шесть, мало того, она была знакома с ним лично и даже пила с ним в Нью-Йорке бренди на брудершафт.
Руки ее сплошь были изрисованы – клыкастый череп, кобра, Губка Боб, голая женщина с буферами, пират, фраза на латыни: «VIVAMUS, MEA LESBIA, ATQUE AMEMUS»1 (память о страстном увлечении, время от времени появляющемся и поныне), паук с паутиной, карточный джокер, портрет одного ухажера в три четверти и еще всякая чепуха. На грудях – католический крест, летучая мышь и пасть вампира, на животе – фраза «RIDEAMOS», небольшой скромный щенок, какой-то рунный знак, значение которого она забыла, инициалы «PJC» в память об одном американце с двадцатитрехсантиметровом членом, еще одна черепушка и японский иероглиф, означающий «независимость». И такие разномастные тату были и на ногах и на спине, и на попе (роза и профиль вурдалака), и в области бикини (мишень).
Олеся отвернулась от зеркала и вытерла слезу.
Сегодня Олеси было грустно. Очередной день, очередные сутки… Сегодня ей уезжать. Сегодня она покинет свое гнездышко. Вздохнув, она затянула домашний халат, сунула ноги в домашние тапочки и поставила тазик с бельем в ванну. Включила горячую воду, достала стиральный порошок. Она стирала одежду не в стиральной машинке, а руками. Да, только руками, а стиральной машинки у нее в квартире вообще не было. Не потому что у нее не было денег (она достаточно зарабатывала, чтобы купить любую технику по любой цене), а просто потому что она очень любила стирать белье в ручную, используя тазики, стиральные доски, мыло, порошки. Отрегулировав теплоту воды, она добавила в тазик в бельем стиральный порошок, перемешала, добившись вспенивания и заколола волосы заколкой на лбу, чтобы они не падали на глаза. Используя стиральную доску она терла белье, то и дело окуная тряпки в воду и затирая хозяйственным мылом. Никто бы, если бы увидел это, не поверил бы в то, что Олеся Левит каждый раз проделывает эту достаточно утомительную процедуру с удовольствием. Почему? Потому что так делала ее мама. А Олеся Нахимавна Левит больше всего на свете хотела стать мамой, а процесс ручной стирки как нельзя лучше ассоциировался ею с семейной жизнью. Она стирала и плакала, проклиная Андрея Жуя за то, что взбередил ее тайные мечты иметь семью и детей.
Потом развешивала белье на веревках, прицепляя прищепочками.
Потом, оставив белье сушиться на неопределенное время, Олеся Левит принялась собираться в дальнюю дорогу.
Итак, грандиозное шествие группы «Толпе» по Российской Федерации под видом концертного тура «Наяву» началось, как это и должно было быть со всякой уважающей себя скандальной группой – с кавардака. Сначала участники группы «Толпе» в полном составе осквернили кладбище на севере северной столицы, а потом, нажравшись водкой и выкурив почти целую коробку из-под женских босоножек конопли (курили все, включая несколько человек обслуживающего персонала и тех, кто ранее этим никогда не баловался), переполошили весь Московский вокзал и площадь Восстания и Олеси Левит стоило немалого труда и нервных клеток, чтобы уладить конфликт с охранниками вокзала и вызванными полицейскими. Кроме того возникла крохотная проблемка – Андрюша Жуй отсутствовал, Левит не видела его в лицо уже второй день, на звонки он не отвечал и катастрофически опаздывал. Потом она разбиралась с администрацией вокзала, которая распорядилась высадить коллектив «Толпе» с поезда. Приехало телевидение, Левит сгорала от стыда и ярости. Но когда, казалось, дело приблизилось к постыдному тупику и в вагон уже вошли вооруженные полицейские с двумя взбудораженными собаками, к приятному удивлению госпожи Левит откуда-то возникли те самые уже знакомые ей люди в черных одеждах. «Чернорубашечники» быстро рассосались по вокзалу, взяли в оборот охранников и полицейских, как-то тихо и мягко обступили их, втесались в их доверие, завели разговоры… Незаметно усмирили собак, странными тихими речами буквально заворожили решительно настроенных сотрудников полиции выставить «Толпе» на перрон, а после задержать их всех и доставить в ближайшее отделение полиции. Левит не знала как, но людям в черном удалось-таки уладить конфликт, разрядить обстановку.
Она в очередной раз набрала номер Жуя. Вдруг тот ответил.
– Во сколько у нас отъезжает поезд? – спросила Олеся Нахимовна Левит, дрожащими от нервного напряжения пальцами пытаясь убрать со лба непослушную челку.
– В пятнадцать-двадцать, – ответил Жуй.
– Сейчас сколько времени?
– Пятнадцать-десять.
– Скажи мне, что ты уже подбегаешь к платформе вокзала и будешь через минуту, – умоляюще попросила женщина.
– А вы уже на платформе? – поинтересовался Андрей.
– Вообще-то, у группы «Толпе» через десять минут начинается тур «Наяву». Напомню, если ты вдруг подзабыл, что ты входишь в эту группу. Кроме этого я доношу до твоего сведения, что участники и обслуживающий персонал уже давно в вагоне. Оборудование собрано. Все ждут только одного тебя. Минута прошла, а я тебя не вижу. Даю еще минуту.
– А иначе?
– Иначе мы уедем без тебя или высадимся и отменим тур.
– Езжайте.
– Без тебя?
– Ага.
– Юморишь?
– Нет, езжайте, – Жуй беззаботно рыгнул.
– Что-ж… Дело твое, ты теперь сам себе хозяин. Только попрощайся с жизнью, потому что когда я тебя встречу, я просто-напросто убью тебя. Пока, малыш.
– Ты не поняла. Я не поеду с вами, не потому, что я отменил тур или опаздываю, а потому, что я не в Питере.
– Я не стану спрашивать где ты. Мне плевать. Я только спрошу – в своем ли ты уме? Впрочем, мне и на это плевать. Пусть твоя Ламия тебя убивает, а я теперь всего лишь бухгалтер… – Левит надолго замолчала и продолжила уже совсем другим голосом, полным потерянными надеждами. – Мы выгружаемся… Ты этот тур зачал, ты его и абортировал…
– Я уже в пути, мать.
– В каком пути? Куда? Надеюсь, на тот свет?
– Я решил ехать в тур самостоятельно, – ответил Жуй. – На своем байке. Все планы остаются в силе. «Толпе» будет выступать на тех же площадках. Только вы поедете на поезде, а я на своей «Ямахе».
– Что еще за выдумки, Андрей! – закричала потерявшая терпение Левит. – Ты спятил?
– Так нужно, Олесь. Я же понимаю, что негативно влияю на участников коллектива, а в пути нам придется ехать в одном купе. Не боишься?
– Сука! Ты мне все нервы вые…! – и Левит бросила трубку, но в ту же минуту перезвонила и твердо произнесла: – Если тебя не будет в Рязани к завтрашнему выступлению, или если ты опоздаешь, или если ты будешь не в форме, или если ты плохо отыграешь, или если ты опять отчебучишь какую-нибудь хрень – я, честное пионерское, разорву с тобой все отношения, уйду из коллектива и никакие деньги меня не остановят, хоть завали меня ими с головой! Ты меня понял?
В ответ она услышала глумливый хохот.
Олеся Нахимовна, кажется, заметила среди появившихся личностей в черных одеяниях Ламию. Впрочем, это могла быть и другая девушка, только похожая. Девушка, сопровождаемая одним из «людей в черном», ни на кого не смотря, проследовала в административный корпус. Пока Левит покрывала матерщиной группу и обслуживающий персонал, скандал как то сам собой затих и даже собаки, готовые с полуслова вцепиться в чью-нибудь злонамеренную ляжку, успокоились, поджали уши и высунули языки. Они даже лизнули чью-то руку в черном рукаве. Полицейские стали расходиться и, будто бы, приносили извинения, охранники Московского вокзала тоже как-то ретировались и вскоре к Левит подошел бледный человек с таким взглядом, будто увидел кончину своих детей и невнятно пробормотав что-то разрешающее, быстро ушел с поля видимости. Кто это был Левит не поняла, но после его разрешения поезд благополучно покинул вокзал, прихватив с собой одного из вокзальных охранников, которому так понравилось в купе с «Толпе», что он мгновенно напился, накурился и, наплевав на трудовой договор, укатил не только в дальний путь, но и в омут блудодейства.
В конце концов коллектив относительно угомонился, действия конопли и спиртного приутихло, один за другим люди стали много есть, пить воды и засыпать. Если не считать скандала на питерском вокзале, то поездка проходила более-менее благополучно, Левит боялась серьезных эксцессов, вплоть до массового безумия или схода поезда с рельсов в результате сильной качки. Женщина проживала в отдельном купе, запирающимся изнутри. Сама она старалась не выходить из купе, к себе тоже никого не пускала и постоянно держала при себе баллончик со слезоточивым газом. Так, на всякий пожарный. Была глубокая ночь, но Олеся не могла уснуть. Ее одолевали тревожные размышления и кроме этого – крики, рев и сквернословия одного из членов обслуживающего персонала, который, продолжая храпеть в соседнем купе то и дело кричал во сне, нападая на кого-то фантасмагоричного.
Завтра они сойдут в Рязани, там будет их первое выступление с туром «Наяву». Левит боялась, ей не спалось. Покачиваясь в такт движению поезда и слушая стук колес по рельсам, Олеся Нахимовна села на своей боковушке, завернулась в полосатый пододеяльник и позвонила Андрюше Жую. Тот доложил ей, что передвигается на «Ямахе» и находиться уже на подступах к Рязани, он приедет в город раньше коллектива и успеет как следует выспаться. Оказывается, он не будет находиться с ними в одной гостинице, он выберет какую-то другую.
– Не волнуйся, мать, – усмехаясь, говорил он, нервно теребившей край пододеяльника женщине, – я буду на площадке. Точно в назначенное время.
– Так не делается, Андрей. Я не нахожу себе места.
– Твое место с коллективом. – Левит услышала как взревел мотоциклетный мотор и ей ужасно захотелось быть там на трассе вместе с Жуем. Мчаться на полной скорости на полупустом ночном шоссе, глотать полной грудью ветер, слушать металл. Она могла бы сидеть на заднем сиденье жуевской «Ямахи», а могла бы управлять своим байком. Она давила на газ не хуже байкеров из «Ночных Волков» и в свое время проводила много времени в компании своих суровых друзей, чьи интересы во многом совпадали с ее. – А кто там орет?
– Один придурок из персонала. Может помнишь – пузатенький с детскими глазами. Он аппаратуру настраивает.
– Говорков?
– Ага. У него, по-ходу, «белочка». Он не просыхает неделю, наверное. Не надо было его брать.
– Неплохое начало тура3, да?
– Тебе хорошо! Тебе не приходится быть воспитательницей в детском саду, ни тебе работать с этими аморалами. Ты приедешь на все готовенькое, отыграешь и дашь деру. А у меня таких Говорковых – одиннадцать голов.
– У него, кстати, не белая горячка, – сказал Жуй. – У него кое-что другое.
– Шиза? Бешенство?
– Лучше тебе не знать. Вот видишь, мать, что я оказался прав, что не еду с вами вместе. Если даже в мое отсутствие ваш вагон похож на бедлам. Представляешь, если бы с вами был еще и я!
– Мне не нравится твой спокойный юмор! Ведь это же ненормально.
– Так и быть, пойду тебе на встречу, – с недовольной заминкой произнес Андрей Жуй. – В Рязани поговорю с ребятами, постараюсь их угомонить, а то начнется цепная реакция и у меня некому будет играть.
Рязань
15 октября 2017 г.
Итак первый город – Рязань!
Как и обещал Жуй прибыл в местный Ледовый дворец вовремя. Не опоздал, но еще потрепал нервы всем и каждому, появившись лишь за десять минут до выхода на сцену. Левит его чуть не задушила своими руками.
Он был в форме, он был весел и бодр. Он был в своем уже привычном для Олеси Нахимовне образе мерзкого существа, с личиной которого уже совсем не расставался и Левит не помнила когда последний раз видела Андрея в его родном виде.
Выступление прошло на одном дыхании и с великим триумфом. Почти три часа! На исходе третьего часа Рязанский Ледовый Дворец перестал соответствовать понятию «дворец». Здание как внутри так и снаружи было расколошмачено. Народ, разогретый творчеством юного кумира превратился в неуправляемую толпу и после завершения концерта под бурную андрюшину радость вывалился на мирно дремлющие улицы тихой Рязани, не помнящей подобного нашествия со времен Мамая.
Под утро Жуй из города исчез. Пропал и его мотоцикл, на котором он носился по Рязани, специально исторгая из мотора максимально громкие ревы и визжа покрышками в душещипательной тональности.
Прячась от газетчиков и репортеров Олеся Левит покинула гостиницу, прихватив с собой невменяемый коллектив и неорганизованно разместилась в поезде, следовавшем в Липецк. Дабы избежать скандала и преследования она оставила гостиничному администратору конверт с очень крупной суммой денег на возмещение причиненного коллективом ущерба, но взъерошенный молодой человек в белой сорочке и лакированных итальянских туфлях категорически отказался от предложенных денег и уверил Олесю Нахимовну, что никаких претензий к группе дирекция гостиницы не имеет. При этом он мельком взглянул на какого-то мужчину в черной рубашке, заправленной в черные джинсы, опоясанные черным ремнем. Мужчина сидел в кресле у ресепшена, где проходил разговор и, скрывая глаза за стеклами черных очков делал вид, что листает рекламную брошюрку.
Липецк
17 октября 2017 г.
В благородном городе Липецке все прошло примерно так же необузданно и безудержно как в Рязани. «Толпе» выступала с той же программой, Жуй был столь же пылок и бешен. Со сцены он призывал поклонников к неприличным поступкам и народ его слушался, словно перед их очами в свете софитов вещал сам Господь Бог, а уста его глаголют непреложные истины, являющимися призывом к немедленным действиям. Концертная площадка уже на втором часу выступления была страшна, музыканты и слушатели были сильно пьяны или находились под действиями наркотиков. За кулисами курила Олеся Левит, не позволяя себе поверить в такой фартовый успех. Между песнями в минутных перерывах она подзывала Жуя и шептала ему чуть сбавить обороты, иначе могут случиться нехорошие последствия за которые им всем придется отвечать головой и кошельком. Жуй смеялся и балагурил, забавлялся и колбасился, делая наперекор левитовским просьбам. Его шерсть топорщилась, глаза горели, хвост щелкал как казацкая нагайка с привязанным к кончику пулей. Кривые пальцы, сжимавшие медиатор, выводили из электрогитары что-то смертоубийственное. Из глотки вырывались необузданные фразы из безнравственных и неблагопристойных песен. Усилители колонки распространяли его сомнительное творчество с силой цунами.
Женщина все чаще хваталась за сердце и пила успокоительные капли.
Закончилось все пожаром. Что-то в зале загорелось, пламя мгновенно бросилось на горючие стеновые панели, но Жуй лишь на минуту прекратил выступление и приказал группе начать следующую песню, где речь велась о пламени преисподней, пожирающему все и вся. Он пел ее под распространяющиеся всполохи огня, лизавшие сначала левую стену зала и проводку, а после перекинувшиеся в коридоры, на пол и на людей. Под жаркий огонь Жую пелось очень хорошо. Несколько песен он успел исполнить, но тут отрубилось электричество, но и это не остановило молодую звезду современного рока. Отбросив микрофон вместе со стойкой в зал, он принялся свои песни кричать во все горло, бренчать на акустической гитаре и наблюдать как зал с многосотенной толпой народа окутывает всепожирающее пламя и человеческое безумие.
Под утро Жуй покинул Липецк, навсегда оставшись в его истории.
Олесю задержала полиция. Она не стала оправдываться, разумеется она чувствовала себя в ответе за поведение своего подопечного и готова была понести самое суровое наказание, которое должно было, по крайней мере, избавить ее от продолжения этого извращенного тура «Наяву». Ее выпустили, продержав в камере почти целый час и не задав ни одного вопроса. Выходя на свободу под проливной осенний ливень она краем глаза заметила двух удаляющихся фигур под черными зонтами. Стоит ли уточнять, что обе фигуры были одеты в черное?
Тамбов
20 октября 2017 г.
Тамбов был первым из городов, который заранее приготовился к появлению «Толпе». Запретить – не запретили, но стадион, на котором проходило шоу оцепили тремя отряда полиции особого назначения. Полицейских привезли со всей области. Только это почти не помогло, а даже усугубило участь замечательного города Тамбова.
Через три часа все сотрудники полиции поголовно выкрикивали куплеты из песен Жуя, плясали и стреляли в небо из огнестрельного оружия. Вооруженные дубинками, газовыми баллончиками и пистолетами, защищенные высококачественным непробиваемым обмундированием, включающим в себя бронежилеты, каски, щиты и многое другое, они были непобедимы, тем более что и останавливать их было не кому. Сырой дождливый рассвет ни в чем не виноватый Тамбов встретил во власти хаоса, анархии и торжестве беспредела, прославив себя не только на всю Россию, но и на весь мир еще и тем, что один из заместителей главы областной администрации с гомерическим хохотом сел на заднее сиденье жуевской «Ямахи», и, обняв Андрюшу Жуя сзади стройными ляжками, пропал вместе с виновником торжества в неизвестном направлении и позднее был обнаружен в компании бродяг одного захолустного села. Он бросался на людей, гавкал проклятья и обнаруживал в себе слишком многое не от человека, а от болотного вурдалака.
«Наяву» продолжалось!
Глава 12
«Темное Княжество» внутри и снаружи
Саратов
23 октября 2017 г.
Саратов был включен в тур «Наяву» в самый последний момент. Олеся Левит договорилась с местными, что группа «Толпе» отыграет полноценное выступление на открытии нового ночного клуба «Темное Княжество». Олеся Нахимовна знала что в клуб было вложено уйму денег, впрочем половина из которых были либо украдены путем хитроумных но распространенных по всей России финансовых махинаций либо просто пущены на ветер. Вначале открытие откладывалось из-за финансового кризиса, потом с крупной суммой денег исчез один из соучредителей (совсем скоро после этого он благополучно выкладывал в сеть селфи с Канарских островов, однако официально числился пропавшим без вести), но в конце концов учредители «Темного Княжества» связались с кем-то из «чернорубашечников» и те довели до сведения Олесю Нахимовну Левит, что в конкретный день в назначенное время «Толпе» выходит на сцену и торжественно открывает этот многострадальный ночной клуб, концепция которого направлена на людей истинно увлекающихся всякого рода мистикой. Изначально клуб было решено наречь «Логово Люцефера», потом после смены совладельца – «Армагеддон», потом «Огни Ада», но остановились на не столь радикальном варианте которыми были возмущены местные градоначальники и не дали соответствующих разрешений. Им показалось кощунственным осквернять мирные тихие улицы славного православного города Саратова подобными инфернальными словами. Остановились на почти безвинном «Темном Княжестве». Но алую сияющую неоном пентаграмму все-таки прицепили над входом, а по всему трехэтажному фасаду изобразили всяких сверкающих глазами демонов и монстров с окровавленными пастями.
«Темное Княжество» было построено на островке Покровские Пески между Саратовом и Энгельсом, на том островке на котором стояла опора знаменитого саратовского моста.
И кто как не Андрей Жуй со своей плотоядной группировкой мог открывать клуб с демоническим уклоном, благо что Саратов изначально входил в график выступлений группы «Толпе».
Войдя в пока еще пустующий зал, Олеся Левит усмехнулась – по ее представлению «Темное Княжество» было придумано будто бы самим Жуем или по его личному дизайну. Изображенным злым обитателям преисподней не было счета – демоны, горгульи, драконы, вампиры, оборотни и уроды всех мастей скалились на Левит ото всюду. Под потолком болтались полусгнившие висельники, из стен выступали скелеты и сделанные из папье-маше монстры, на полу полыхало неоновое пламя от которого чисто на психологическом уровне щекотало пятки и ноги будто сами пускались в пляс. Даже в пустующем помещении было жутковато и Левит не могла дождаться когда сюда запустят людей и включат огни и музыку, живая жизнь очень бы не помешала этим искусственно омертвевшим стенам. Да, «Толпе» во главе с Андрюшей «Жуем» Вставкиным наведут тут порядок!
В сопровождении управляющего клубом Олеся Нахимовна прогуливалась меж костей, крови и всяческих антихристианских символов, мимо мертвяков, мяса, оскаленных монстров, вдоль канделябров и подсвечников с имитацией живого огня и, прямо скажем, дивилась безудержной фантазии дизайнеров. Музыканты группы «Толпе» (за исключением отсутствующего лидера) уже были на сцене, готовили инструменты, бренчали аккордами, настраивали звук. Люди из числа обслуживающего персонала «Темного Княжества» в дорогих фраках и вечерних платьях и загримированные под зомби и вампиров, сновали по клубу, наводя последний марафет.
За стенами клуба – Левит видела сама – галдело столпотворение первых посетителей. До открытия оставалось несколько минут. Музыканты, удовлетворившись настройкой, отсоединила инструменты и покинула сцену, выход «Толпе» назначен на третьем часу праздника, а пока молодежь могла расслабиться или принять участие в общем веселье. Бросив взгляд на часики Левит попросила полстакана коньяка и села за барную стойку, пока совершенно пустующую. Бармена еще не было, его раскрашивали под зомби. Осушив полстакана и зажевав лимонной долькой, Левит почувствовала себя вполне довольной. Она предчувствовала веселый вечерок, плавно переходящий в бурную ночку и бесшабашное утро. Ей ничего не приходилось делать, только расслабиться и приготовить организм к возлиянию. Почему нет? На сцену ей выходить не надо, перед публикой выглядеть стойким оловянным солдатиком она нисколько не желала. Так почему бы ей не расслабиться? В этом туре, которому дали название «Наяву», как оказалось, ей вообще было относительно легко работать. Фактически вся ее трудность заключалась лишь в том, что ей нужно было сдерживать разболтавшихся ребят из коллектива, не позволять им переступать черту, за которой могут возникнуть серьезные проблемы и терпеть их безобразия, как воспитательница детского сада терпит группу малолетних трудных детей.
Олеси не приходилось заниматься организацией, за нее это делали те самые обезличенные люди, всячески скрывающие не только свои внутридушевные переживания, но и предпочтения в одежде иную цветовую гамму помимо черной. Ей и не приходилось расхлебывать проблемы, создаваемые Жуем в разных городах, это тоже ложилось на плечи «чернорубашечников», и она не спрашивала как они это решали. Левит то и дело подцепляла того или иного черноодежечного субъекта и пыталась завести разговор, желая узнать хоть что-нибудь, разговорить хоть кого-нибудь и посредством беседы удостовериться что имеет дело с живыми людьми, а не с бездушными манекенами. Но люди старались избегать разговоров, если это не касалось работы, и ответы их были максимально односложными, а многие вообще никогда не раскрывали рта или делали вид, что не владеют русским языком. Это было, отчасти так – Олеся Нахимовна убедилась, что среди этой касты очень много иностранцев, женщина краем уха иногда слышала их междусобойные разговоры, шедшие на немецком, английском, китайском и других языках. Чаще других – на французском.
Левит отогнала размышления по поводу национальных принадлежностей отдельных представителей этого таинственного культа, чьи приверженцы не носили никаких знаков, символов, фетишей. Но все равно их связывало невидимая сеть, схожая с общим разумом рыбьего косяка, муравейника или пчелиного улья. Впрочем, они великолепно выполняли свои обязанности, возложенные на них Ламией или Жуем или кем-то еще (но не Левит) и Олеся не могла к ним придраться даже когда у нее был предменструальный синдром. Как бы она не относилась к Ламии, которая, вроде как была среди «чернорубашечников» руководительницей, но Олеся Нахимовна признавала, что ненавидимая ею андреева подружка или тот кто реально стоит над людьми, обслуживающими тур «Наяву», организовывали все на пять с плюсом. За все время – ни одного косяка. Если, конечно, не считать массового хулиганства и безобразий после каждого выступления, но, видимо, это и было самоцелью тура, а вовсе не побочным эффектом.