Илья Вячеславович Колдин
Тайник Лешего
В следующее мгновение парень успел различить лишь нарисовавшуюся перед ним разгневанную Олесю. Она с маху рубанула по врагу штыковой лопатой, разрубившей Петину голову пополам.
Лицо рядовой окропили алые брызги, и поверженное существо опустилось на колени с торчащим промеж глаз инструментом, засаженным до самой шеи.
Вырвав орудие из раскуроченной морды, девушка толкнула паршивца тяжёлым ботинком и тот замертво грохнулся у её ног, а сама она, утёршись рукавом рубашки, с ухмылкой заключила:
– Кажется, я неплохо справилась и без огнестрела.
– Где Вы раньше пропадали? – дал петуха перебздевший Забит, не спешащий подниматься с пола.
– Явилась сразу, как оттащила раненых к базе, – ответила Лавринайтис.
– Чёртовы выродки, – ругнулся щупающий ушибленную грудь Тимофей и, оказавшись рядом с телом Пети, всадил в него две обоймы из автомата.
Олеся пыталась воспрепятствовать подобному надругательству, однако молодой человек не успокоился, покуда не истратил весь боезапас.
Пули расколошматили плоть покойника, отчего изрядно подпортили его внешний вид, отныне более походящий на суповой набор.
Несколькими минутами ранее…
ГАЗель, взявшая мортерида на таран, полностью разворотила моторный отсек, зато сумела подкосить монстра, выпустившего из рук свою жертву – Петю Климова. Тварь приземлилась на одну из телег и зацепила тех, кто не успел отскочить в сторону.
Дежурящая у “Форда” рядовая и ещё тройка сельчан тут же кинулись вытягивать пострадавших из опасной зоны подальше в тыл. К счастью, смертельных травм никто не получил и Лавринайтис, оставив раненых на попечение соседей, отлучилась в сарай, где повторились выстрелы.
Тем временем к месту событий прибыли не пойми откуда взявшиеся репортёры “Самых Важных Новостей”. Их белый фургончик остановился недалеко от крайних укрытий и из него выскочили корреспондентка и её оператор, водрузивший на плечо крупную камеру. Вооружившись микрофоном, девушка, выряженная под хиппи, принялась освещать происходящие в поселении события.
Съёмка стартовала с момента, когда Дубовцев подвёл самоходку к лежащему на разломанной повозке невиданному существу и залил его свинцом из “минигана”, организовав фонтан из шматков мяса.
Затравленная тварь, прищуривая единственный глаз, поползла от расстреливающего её пулемёта и при попытке встать рухнула на избу. Ветхое строение частично обрушилось, и с его покосившейся крыши скатился пожилой стрелок. Мужчина напоролся на окостенение зверя, полезшего через комнаты к противоположной стене прямо с ним на горбу.
Доломав дом до конца, монстр отбросал с себя брёвна, из коих тот был возведён, и вывалился во двор. Там он избавился от трупа старика на спине, мимоходом наступив на собачью конуру. Благо её жительница – мохнатая дворняга – успела удалиться из своего убежища.
Гусеничная станция проследовала за хищником, маневрируя среди оставленного им погрома. Под траками хрустели обломки внутреннего убранства избы, ныне представляющей из себя платформу с горами хлама.
Самоходка догнала дезориентированную тварь, трусливо пытавшуюся уйти огородами, и повторно накрыла её шквальным огнём.
Сминающий кусты мортерид снова не устоял на задних лапах и, неуклюже прокружившись по пустым грядкам, повалил невысокий деревянный забор, после чего оказался на другом земельном участке, где своим перекатом снёс теплицу, а затем и баню с колодцем, чей ворот отлетел в окно застеклённой беседки, разбив его.
Патронная лента стремительно укорачивалась и, наконец, закончилась. Блок стволов “минигана” прекратил вращаться, выпустив шлейф дыма.
Уткнувшись мордой в землю и издавая полные страданий протяжные урчания, обтёсанная пулями зверюга постепенно заживляла серьёзные раны. Казалось, оставленные на склизком теле монстра увечья вот-вот затянутся, однако тут на него накинулось скопище озлобленных людей и стало нещадно забивать самыми различными предметами.
Ископаемое попробовало отползти от беснующейся толпы, чего ему совершить не удалось. Плоть доисторического существа протыкали острые зубья вил, в неё вонзались заточенные деревянные колья, её прорубали топоры.
Загнанный в угол хищник бился в агонии, издавая неистовый рёв, сотрясающий неподвижный воздух над деревней. Народ же, явно вошедший во вкус, не прекращал безжалостно разделывать своего врага. Удары сельчан становились яростней, их орудия наносили всё больший урон.
Отсечённые конечности мортерида не успевали заново отрастать, постоянно подвергаясь очередным обрезаниям.
Достаточно обкромсав чудище, жители Малых Дуко́в облили его с канистры бензином и подожгли. Ослепительно вспыхнув в опускающейся на округу темноте, оно мучительно затрепыхалось, обгладываемое языками пламени.
В одной из хрущёвок Гродска…
Ксения Витвинина убаюкала своего двухлетнего сына и аккуратно уложила его в кроватку. Сегодня он вредничал больше обычного, закатив любимой маме грандиозную истерику на сон грядущий, а теперь, словно с чувством выполненного долга, умиротворённо причмокивал соской.
Измождённая девушка нежно поцеловала заплаканного малыша в лобик и вышла из тёмной комнаты, осторожно прикрыв дверь.
Да, с таким беспокойным ребёнком было непросто. Кажется, с ним она полностью забыла о себе и превратилась из привлекательной жизнерадостной особы в вечно недосыпающую исхудавшую замухрышку. Однако, чего скрывать, в по-настоящему счастливую замухрышку.
Ещё со времён работы вожатой в лагере “Тайник Лешего”, она мечтала о собственном карапузе, в отличие от своей подруги Инны, у которой, наоборот, с тех пор отбилось какое-либо желание заводить кого-то, кто не вылуплялся из яйца, как её волнистый попугайчик, а вынашивался в животе.
В зале тихо вещал телевизор. Муж Ксюши, Егор, обычно включал его исключительно для фона, пока сам корпел над какими-то мудрёными чертежами. Даже дома отдых ему только снился, ведь деньги в семью приносил он один. Наверное, парень бы давно опустил руки, если бы не надёжный тыл в лице жены, успешно справляющейся со своими домашними и материнскими обязанностями.
Девушка подсела к любимому на диван, ненавязчиво прижавшись к его плечу. Тот дежурно чмокнул её в макушку и снова уткнулся в разложенные на журнальном столике листы.
Бесспорно, страсть в их отношениях стала жертвой навалившихся трудностей и, коль не угасла совсем, то находилась в спячке уж точно. Запал, с каким начинался совместный путь Ксюши и Егора, улетучился, аукаясь лишь еле заметными отголосками.
– Я тут себе кружевные трусики прикупила… Не хочешь оценить? – попробовала привлечь внимание загруженного мужа жена, жаждущая встряхнуть их любовную гавань.
Тот посмотрел на неё, как баран на новые ворота, и, насупившись, пробубнил:
– Какие трусики? Мне тут чертежей разгребать до самого утра… Давай не сегодня?
– Ладно, ещё пару месяцев подождут, – обиделась девушка, с грустью осознав, насколько сильный кризис пришёл к ним в пару.
Она поняла, что ей в очередной раз ничего не светит, поэтому взяла пульт и принялась перелистывать каналы, остановившись на том, где шёл поистине шокирующий репортаж.
– Глянь-ка сюда! – воскликнула пихнувшая мужа Ксюша и прибавила звук, позабыв о том, что в соседней комнате спит её сынок. – Кажется, твою деревню показывают…
Егор поднял уставшие глаза на экран и сразу же встрепенулся, заинтересованный сюжетом.
– Здравствуйте, уважаемые телезрители! С Вами Маргарита Баженова и Вы смотрите экстренное включение из самого эпицентра бойни, развернувшейся в тихой деревушке под названием Малые Дуки́… – вещала корреспондентка, за чьей спиной оглушительно заливался пулемёт, беспокойно сновали люди и свирепствовала какая-то невиданная уродливая зверюга, разломавшая избу. – По возведённым укрытиям становится понятно, что жители данного поселения готовились к встрече с таинственным существом, ныне крушащим их дома…
Через стену послышался плач малыша, проснувшегося от разведённого родителями шума. Но Ксюша не обратила на него внимания. Её поглотили события, освещаемые репортёрами “Самых Важных Новостей” и навеявшие неприятные воспоминания о тех трагичных событиях, что случились с её подопечными из отряда “Искатели” около восьми лет назад.
В кабинете Колесникова…
Савелий Куприянович украдкой изучил обстановку за окном, у коего стояла служебная “Нива”, и, убедившись, что за ним никто не подглядывает, закрыл жалюзи.
Его офис сразу же погрузился во мрак, рассеиваемый лишь свечением работающего на тумбочке крохотного телевизора, чей звук брюхастый выключил перед тем, как заглянул в холодильник, откуда добыл бутылочку коровьего молока.
Жадно отхлебнув любимого напитка, мужчина убрал его на место и, отогнув свисающие с гудящего шкафа ветки комнатного винограда, захлопнул дверцу.
После он выудил из-под стола какой-то шуршащий свёрток и, набрав в пухлые щёки воздуха, приступил к надуванию. Постепенно бесформенный шмоток превратился в даму с напечатанным лицом и тремя любовными отверстиями.
Раскрасневшийся толстяк доволок её до центра помещения, где усадил на заранее подготовленный стул. Пристегнув резиновую девушку наручниками к высокой спинке, офицер сдвинул ментовскую фуражку на свой широкий лоб и начал допрос:
– Вздумала шутки со мной шутить, милочка? Сочла за простачка, да? Хех, от полковника Колесникова ни за что не скроешься! Я Вас, грязных потаскушек, за километр чую!
Деловито сомкнув жирные руки за спиной, офицер не торопясь обошёл стул с куклой и пафосно продолжил:
– В этой округе не будет процветать беззаконие, пока я жив! Ни один преступник не останется безнаказанным и ты, давалка вокзальная, в том числе!
Далее Савелий Куприянович наклонился над брюнеткой и, отвесив ей смачную пощёчину, прошипел:
– Предупреждал же, что если поймаю снова, ты одним лишь нытьём уже не отделаешься!
Затем мужчина проникновенно посмотрел на молчаливую заключённую и, вскинув бровь, констатировал:
– Вижу, ты напугана и ужасно дрожишь, – выдержав паузу, он снисходительно добавил. – Не переживай, я же всё-таки не чёрствая скотина. Со мной ещё реально договориться…
Полковник усмехнулся, отбросил фуражку, чувственно облизал верхнюю губу и ткнул надувной нимфе в подбородок табельным пистолетом “Макарова”, извлечённым из кобуры на поясе.
– Спокойно, сучка. Тебе понравится, – пообещал офицер и стал медленно опускать дуло оружия по резиновой коже куклы.
Проведя им между грудей, он плавно перешёл на живот и направился к интимной зоне, испытывая запредельное возбуждение.
Колесников представлял на месте игрушки гордую и неприступную Лавринайтис, которую безумно желал, однако сам не имел должной маскулинности, чтобы осилить её строптивость.
Помимо идеальной фигуры и красивой внешности его в Олесе ничего более не интересовало. Мужчина держал её рядом, как свою помощницу, в надежде на то, что когда-нибудь у них случится то, о чём он мечтал уже не один месяц.
Милиционер расстегнул ремень, прожужжал молнией на ширинке и стянул с себя форменные брюки.
– Что такое? – неожиданно подняв глаза на равнодушную куклу, заботливо справился у неё Савелий Куприянович и обернулся на телевизор. – Тебя смущают люди с экрана? Не вопрос, сейчас отрублю…
Полковник проследовал к тумбочке в рубашке и трусах, взял пульт и только положил палец на кнопку выключения, как тут же переметнул его на другую – ту, что прибавляла звук.
– …и Вы смотрите экстренное включение из самого эпицентра бойни, развернувшейся в тихой деревушке под названием Малые Дуки́… – сквозь звуки стрельбы, перемежающиеся с рыком мерзкой зверюги, маячащей на фоне, говорила корреспондентка “Самых Важных Новостей”.
Обмякший офицер таращился в экран и отказывался верить, что в месте, находящемся под его юрисдикцией, творится такой кошмар. Кажется, его щёки обвисли сильнее обычного от мыслей, что народ завалит его многочисленными жалобами и обвинит в бездействии, а Лавринайтис…
Кстати о ней. Не Олеся ли согнала сельчан в кучу и организовала сию заварушку? Зная её властный характер и стремление к лидерству, эта дамочка вполне могла… Если, конечно, осталась в живых после их вчерашнего расставания.
– …становится понятно, что жители данного поселения готовились к встрече с таинственным существом, ныне крушащим их дома. У нас нет информации, откуда оно взялось, но уже очевидно, что данная особь является неизвестным науке видом…
Крики, жертвы, разрушения…Происходящее в деревне поистине пугало.
Камера протряслась мимо разбитой маршрутной ГАЗели, откуда неизвестный парень доставал пострадавшего водителя, показала уничтоженную избу и выхватила удирающего от гусеничной станции монстра крупным планом.
Колесников схватил со стола пачку “Честерфилда”, вынул оттуда одну сигарету и, нервно сунув в рот, закурил.
– Грёбаные репортёры! – негодовал милиционер, глубоко затягиваясь едким дымом и стряхивая пепел мимо пепельницы. – Нашли, из чего сенсацию сделать! Теперь об этом узнает вся страна, а отдуваться придётся мне…
Атмосфера хаоса передавалась в сюжете очень чётко и Савелий Куприянович, не выдержав, выключил голубой ящик.
Он шустро скурил первую сигарету и принялся за вторую.
Незадолго до этого…
Пока Лавринайтис дирижировала эвакуацией жертв рухнувшего на телегу монстра, а находящийся в грузовом отсеке “Транзита” Дубовцев разворачивал самоходку на нужный курс, Сергеев открыл водительскую дверь повреждённой маршрутки и помог выбраться находящемуся внутри Трофимову, оставившему на вдавленном в салон стекле отпечаток своего лба в виде кружева трещинок.
– Святые угодники, Алексей Викторович, Вас кто ездить учил?! – воскликнул Павел и, закинув руку ослабшего коллеги себе за шею, потащил его из пекла сражения в безопасное место мимо проскакавших навстречу репортёров. – Сбили пешехода, ещё и машину сломали…
– Он переходил в неположенном месте, – с едва различимой улыбкой пошутил хромающий майор, вытирая ладонью окровавленное лицо, покрытое синяками.
Позади милиционеров заголосил пулемёт, добравшийся на своей гусеничной карете до одноглазой твари, которая, укрываясь от града пуль, шарахнулась на избу, с чьей крыши свалился мужчина с ружьём.
– Я не смог остановить его в лагере. И теперь из-за меня вновь страдают люди… – обернувшись в сторону боевых действий, скорбно просипел повисший на товарище майор.
Старлей, также наблюдающий за тем, как мортерид доломал бревенчатый дом, уничтожил собачью конуру и пустился через огороды, назидательно заключил:
– На войне случаются потери. И не Вам себя в них винить.
– Ладно, сопру на тебя, – невесело хохотнул Трофимов и, вздохнув, серьёзно добавил. – Только себя не обманешь…
– Шутите?! – удивился Павел, когда “миниган” снова принялся плеваться огнём и вынудил чудище завалиться на забор. – Вы ввязались в чужую драку, но при том отдали для победы больше, чем кто-либо ещё. Не потому, что должны этому народу, а просто потому, что хороший человек…
Подавленный Алексей несогласно покачал головой и, переведя взгляд на сарай с проломленными воротами, откуда донеслись звуки выстрелов, заметно встревожился. Он тут же освободился от опеки Сергеева и спешно поковылял к строению, куда отбросило сына Тамары.
Только майор вошёл в помещение, как Олеся, держащая в руке штыковую лопату, с кончика коей капала кровь, сразу же просияла. Она отшвырнула инструмент, подбежала к Трофимову и крепко обняла его. Офицер, однако, взаимность выразить не успел, потому что впал в ещё более глубокое уныние при виде останков своего протеже.
Идентифицировать личность фарша, окружённого Тимофеем с Забитом, Алексею помогла набедренная повязка Климова.
Проявив безразличие по отношению к рядовой, старший по званию выпутался из её объятий, присел у трупа, дрогнул скулой и, приметив продолговатые раны на кислой физиономии азербайджанца, спросил:
– Что здесь произошло?
– По мне разве неясно?! – возмутился Джафаров, тыча пальцем в своё проборождённое лицо.
– Эта хрень набросилась на нас и пыталась разорвать, – обрисовал Рябов, крепко сжимающий в руках “калаш”.
– Быть того не может… – горестно изучая кровавое месиво, не поверил майор, но тут его по плечу похлопал старлей и тихо сообщил:
– За нынешний вечер он уже второй, с кем случился подобный приступ…
Азербайджанец возмущённо покосился на обезглавленное тело Бориса Костина, распластавшееся у ног отдыхающего в углу Вешателя, и предъявил Павлу:
– А заливали, что нет повода для беспокойства!
– Нас так в милицейской академии учили, – пожал плечами Сергеев. – В любой патовой ситуации профессиональный этикет превыше всего!
Лавринайтис укоризненно посмотрела на коллегу и всё же предпочла промолчать.
Между тем Трофимов скорбел по Пете, шепча сквозь слёзы:
– Прости, приятель…не сберёг я тебя…
– Не по тому убиваетесь, – неодобрительно сказал Тимофей.
– Сегодня каждый что-то отдал для общей победы. И этот парень – не исключение, ведь он пожертвовал всем, – заступился за мёртвого друга старший из офицеров.
Недовольно загудевших Рябова с Джафаровым оперативно заткнула рядовая, благородно добавив:
– Думаю, будет правильно закончить бой вместе с остальными…
– Ну, если нам за это докинут к пенсии, я “за”, – поддержал Павел, в компании парней и Олеси зашагав на улицу.
С места не сдвинулся лишь майор, по-прежнему нависающий над тем, что недавно носило имя Петя Климов.
– Алексей Викторович? – задержался у выхода старлей.
– Идите… – отмахнулся Трофимов, даже не повернув головы. – Я присоединюсь позже…
Сергеев понимающе кивнул и, вздохнув, удалился из сарая, после чего устремился за товарищами. Те, двигаясь по следам разрухи, спешили к месту, где взбеленённая толпа вершила праведный суд над лесным монстром.
Некоторое время назад…
Арсений наблюдал за отступлением отряда Павла через монитор в своей передвижной базе. Его мишень – громадный монстр, разгромивший “Инквизиторов” – преследовала жертв, изредка получая пули, прилетающие с крыш изб. Беглецы выступали зверю живым щитом, что мешало оператору гусеничной станции, припаркованной у баррикад, пустить в дело пулемёт. Большой палец казачок держал на курке джойстика и ждал, когда пересекающие луг люди расступятся, чтобы он, наконец, смог беспрепятственно накормить одноглазое ископаемое свинцовым ужином. Направление движения, однако, никто менять не собирался и Дубовцев, скинув с себя гарнитуру, выскочил из грузового отсека “Транзита”, после чего со всей мочи проорал:
– Уйдите с траектории обстрела!
Должного эффекта это не возымело, поэтому Арсений вернулся на своё место и, раздражённо шарахнув кулаком по столу, продолжил следить за погоней.
Тварь жестоко задрала ещё двух участников группы Сергеева, миновала ручей и только схватила сброшенного с повозок мутировавшего парня, как её снесла пассажирская ГАЗелька, к чьей водительской двери сиюминутно поспешил старлей.
Казачок не упустил момент и, шустро подогнав самоходку к улёгшемуся на телегу мортериду, от коего Лавринайтис с сельскими принялись отволакивать пострадавших, открыл огонь из “минигана”.
– Угощайся, харя ты мудяцкая!!! Мне не жалко! – с маниакальным наслаждением приговаривал Дубовцев, окатывая зверя контрастным пулевым душем и гоня от укреплений.
Пришибленный хищник болезненно ревел, не в силах противостоять мощному оружию. Непрекращающаяся пальба сбивала махину с ног и, в конце концов, подкосила на домик.
Хлипкое строение частично обвалилось, сбросив с крыши мужчину, выронившего из рук ружьё и приземлившегося на одну из окаменелых пластин страшилища. Шип пробил ему грудь и несчастный, плюясь кровью и мучительно корчась, задёргался на спине твари, поползшей к другому концу помещения.
К моменту полного сноса монстром избы стрелок был мёртв и в последствие низвергнут на обломки конуры, откуда выскочила скулящая дворняга.
– Далеко не уйдёшь, – манипулируя джойстиком, комментировал Арсений, проводящий гусеничную станцию сквозь руины дома.
Вскоре пулемётная установка, за которой пытались угнаться репортёры “СВН”, оказалась во дворе, где лежал труп старика, и покатила за капитулирующим уродцем. Подобравшись достаточно близко к цели, “миниган” вновь подал голос.
– Что, в чужой песочнице уже не такой крутой, да? Ну-с, добро пожаловать на моё поле, скотина! – злорадствовал казачок, ощутивший полное превосходство над врагом.
Дубовцеву в очередной раз удалось опустить исполина на землю. В падении тот проделал дыру в низком деревянном заборе, стёр с ландшафта теплицу, затем перевернулся на баню и изничтожил колодец.
Куски плоти мортерида, беспомощно закрывающего морду лапами, летели во все стороны. Казалось, что от него скоро не останется даже кровавой лужи, но этого не случилось.
Патронная лента закончилась и Арсений, с досадой смахнув со стола джойстик, гневно раздолбал его каблуком ботинка.
– Чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя!!! – сокрушался казачок, пока не заметил, что улизнуть монстру не позволили местные жители, дружно наскочившие на противника.
Злобный оскал, приукрашенный золотым зубом, вернулся на лицо прилипшего к экрану Дубовцева, воодушевлённо провопившего:
– Гаси гада!!!
Правда, в качестве болельщика Арсений выступал недолго. Как бы здорово за сим действом ни наблюдалось со стороны, отсиживаться в “Форде” оператор не собирался. На территории, куда перенеслась битва, он заприметил жёлтый двухвальцовый каток. Тот стоял на переднем дворе, и было видно, что им недавно уплотняли новенький асфальт парковки.
Применение этой грузной машине Дубовцев нашёл моментально. Выбравшись из своего фургончика, парень быстро побежал к месту расправы и оказался там в одно время с милиционерами, Тимофеем и Забитом.
Застав то, как сельчане поджигают стонущего зверя, казачок ринулся к катку, чей силуэт отчётливо различался в сгущающейся темноте, и залез в его кабину. Далее он провернул забытый в зажигании ключ и направил загудевший дизельный агрегат к столбу пламени, поедающему тварь. Доехав, Арсений громко крикнул:
– Расступитесь!!!
Толпа тут же освободила пространство перед мортеридом, на коего обрушились тяжеленные цилиндры машины для укладки асфальта. Они плавно перекатились с полотна огорода на охваченные огнём пятки существа, отчего те с протестующим хрустом утрамбовались в почву.
Выпучив свой мерзкий глаз, ископаемое оглушило сгрудившийся поблизости народ истошным рёвом, полным мучения.
– Много ты людской крови попил. Теперь захлёбывайся своей! – пожелал врагу увлечённый процессом его прессования водитель, освещаемый вздымающимися ввысь языками пламени.
Полыхающее чудище лихорадочно дрыгалось, скребло землю когтями, однако прижатые по бёдра конечности не позволяли ему ползти. Каток продолжал вминать тушу хищника, добравшись до спинных наростов, переламывающихся под его весом. Крошка от шипов перемешивалась с размозжённой плотью, и из-под загаженных свежевыжатым дерьмом вальцов выходил однородный блин грязно-клюквенного цвета.
– Знатная из мерзавца подстилка получается, – оценил Павел и подвинулся, освободив пространство для примкнувшего к скопищу зрителей изнурённого майора.
– Надеюсь, эта подстилка больше не поднимется, – хмыкнула Лавринайтис и покосилась на репортёров, ведущих прямую трансляцию.
– Если подобное произойдёт, я, пожалуй, вернусь на чердак, – выглядывая из-за Рябова, сказал Джафаров, когда управляемая казачком машина прошлась по последней окаменелой пластине монстра, прекратившего сопротивляться.
Каток пересёк череп зверюги, лопнувший словно бомба, додавил её вытянутые вперёд верхние лапы и затормозил, оставив позади расплющенную обугленную лепёшку, которая шипела и слегка дымилась.
Сжимающий руль Дубовцев обернулся на тонкую массу, бывшую его противником, и, вскинув голову к небу, где начинали появляться звёзды, прошептал:
– С праздником, братишка…
Вскоре…
– Побееедааа!!!!!
После столь долгожданного клича из всех домов деревни высыпали люди, и на улице сделалось очень шумно. Впервые за долгое время над Малыми Дука́ми разнеслись пропитанные искренним счастьем звонкие возгласы, придавшие наступившей ночи особое тепло.
– Урааа!!! – сквозь ликующее гудение разросшейся толпы протянула рядовая, утопив в объятиях двух офицеров, а затем и присоединившихся к ним Тимофея с Забитом.
О павших в бою, естественно, никто не забыл, однако сейчас практически каждый поддался радостному порыву. Народ устал от горя и скорби, поэтому хотел максимально прочувствовать миг триумфа и по-настоящему насладиться им.
Повсюду сияли довольные по-детски восторженные лица и лились слёзы облегчения – кошмар закончился.
Стоящий в стороне от остальных Арсений с доброй улыбкой смотрел на стариков, балагурящих словно во время душевного застолья, и отмечал, насколько они трогательны в своих неподдельных проявлениях эмоций. Давно он так не умилялся. Ведь с момента смерти Феди грезил лишь местью и забыл, что значит позитив. Сейчас парня даже пробрала гордость за то, что его личное сражение стало чем-то бо́льшим, превратившись в борьбу за освобождение.
– Не любишь нежности? – поинтересовался подошедший к казачку Трофимов, пока Лавринайтис вызывала спасательные службы.
– Я от них отвык, – объяснил уставившийся в одну точку Дубовцев, вдыхая свежий ночной воздух своим кривым носом. – Гибель брата изменила меня навсегда. Я будто одичал и вряд ли когда-нибудь верну себя прежнего. Благо, ещё есть люди, кто верит во что-то светлое…
– Эту веру подарил им ты…
– Их вера никуда не девалась, просто находилась в глубокой спячке. Её лишь требовалось растормошить…
Они ненадолго замолчали, кайфуя от творящегося вокруг безумия и наблюдая за тем, как суетливый Сергеев пытается собрать доставленные им из ОВД “Магнитного” автоматы.
– Наконец-то я смогу спать спокойно, – поделился Арсений и повернулся к собеседнику. – Надеюсь, малую толику умиротворения получили и Вы…
– Время покажет, – уклончиво ответил Алексей и, указав на празднующих сельчан, добавил. – Замечу лишь, что ради такого стоит жить…
Дубовцев согласно кивнул, неловко потупился и протянул Трофимову руку со словами:
– Было приятно иметь с Вами дело, товарищ майор…
Милиционер крепко пожал пятерню казачка:
– Взаимно, Сеня. Даст Бог, сведёт ещё судьба…
И Арсений проследовал к своей машине. Там он подключил к компьютеру резервный джойстик, подогнал гусеничную станцию к сараю, прицепил к ней стропами Палача и, завезя его по трапу в грузовой отсек “Транзита”, скрылся в окутавшем округу мраке.
Вскоре свет фар кофейного фургончика замаячил где-то в полях, а потом вовсе исчез из виду.
– Думаю, нам тоже пора домой, Пашка, – решил Алексей и встретился взглядом с погрустневшей Олесей.
– Не пропадайте с радаров, ладно? – обратилась девушка к своим коллегам и прослезилась. – Мне будет Вас не хватать…
– Тебя за язык никто не тянул, – поиграл бровями Сергеев и, заботливо смахнув с личика Лавринайтис солёные капельки, приобнял её. – По крайней мере, от меня ты теперь точно не отделаешься.
– Я поняла это ещё в академии, – хохотнула рядовая.
– Если кто обидит, сообщи, – сказал Трофимов.
– Я сама кого хочешь обижу, – ухмыльнулась Олеся. – Уже не впервой за мужика в своём участке…
– Приспичит снова почувствовать себя девочкой – звони, – подмигнул ей старлей, вместе с напарником зашагав к слившейся с темнотой “Шкоде”.
Лавринайтис опять размякла и, помахав пробирающимся сквозь скопление деревенских офицерам рукой, отвернулась, чтобы скрыть слёзы.
– Очень мило, конечно, но…про нас часом никто не забыл? – взволновался Рябов, сверля спины отдаляющихся сотрудников милиции.
– Разве Вы сами не доберётесь? – хлюпая, полюбопытствовала Олеся.
– Вы видели, в каком состоянии наша машина??! – возмутился Джафаров. – Её ни один сервис ремонтировать не возьмётся!
– Тогда чего в землю вросли? Догоняйте попутчиков! – организовала парней рядовая, и они бросились вслед за офицерами, мимолётом спотыкаясь об обломки, оставшиеся после недавнего боя.
Когда снятая с сигнализации “Октавия” ярко проморгала аварийками и служители закона открыли двери, запыхавшиеся Тимофей с Забитом подскочили к ним с просьбой:
– Подкинете до Гродска, лады́?
– Без проблем, – указал им на задние сиденья Павел и, дождавшись, пока все пассажиры устроятся на своих местах, начал движение.
Иномарка миновала постройки Малых Дуко́в, над коими не стихали торжественные голоса, пересекла скрипучий деревянный мостик и, разрезая чёрное полотно ночи светом фар, рванула по накатанной вдоль поля колее, ведущей к трассе.
В салоне автомобиля ненавязчиво заиграла музыка, включенная Сергеевым с флешки. Из динамиков полилась лёгкая песенка, в чьи слова Алексей, правда, не вслушивался, отрешённо пялясь в окно.
Данная поездка полностью опустошила майора. В ходе неё многое приключилось, отчего его мысли скатались в клубок, и их непременно следовало привести в порядок. Но этим он займётся потом, а сейчас…сейчас просто выдохнет.
Трофимов откинул затылок на подголовник, прикрыл уставшие веки и провалился в сон.