Илья Вячеславович Колдин
Тайник Лешего
– У нас всё готово, доктор, – отрапортовала Галина, и Скворцов на подкашивающихся ногах прошагал к подопытному.
– Зачем меня обездвижили? – не понял встревоженный Борис.
– Обычная мера предосторожности, – успокоил его учёный. – Сейчас мы сделаем тебе прививку для укрепления иммунитета и вернём к друзьям.
Мальчик кивнул, и Виктор Бенедиктович, дождавшись, когда Нина смажет предплечье ребёнка спиртом, вонзил туда иглу, постепенно введя сыворотку.
Боря душераздирающе закричал и бешено задёргался, словно из него стремилось что-то вырваться, однако лямки намертво приковали его к месту и не позволили упасть на пол. Агония пацанёнка перепугала побледневшего Ежова, и тот инстинктивно ринулся к нему, но его остановили Гончарова и Князева.
– Что за хрень?! – запаниковал инвестор, наблюдая за неистовыми трепыханиями плюющегося слюной мальчика и шатающейся под ним кушеткой.
– Не истери! – гаркнула Галина. – Сценарий эксперимента сложно предугадать, потому он и осуществляется на добровольцах.
– Разве творящееся нормально?? – поражался вспотевший Григорий.
– Не для таких впечатлительных, как Вы, – ухмыльнулась Гончарова.
Судороги прекратились, а за ними отступила и боль. Ребёнок, трясясь, ошарашенно вылупился на Скворцова с коллегами и, раззявив рот, прокряхтел что-то невнятное.
– Всё хорошо, организм принял препарат, – резюмировал выдохнувший учёный и повелел ассистенткам освободить Борю.
– Хвала небесам, – благодарно просипел Ежов, едва не шлёпнувшийся в обморок.
Нина заботливо укутала натерпевшегося пацанёнка в плед, а Виктор Бенедиктович подбодрил его:
– Ты истинный храбрец! Поверь, твоя стойкость обязательно вознаградится!
– Я не хочу больше уколов, – чуть не плача, выдавил мальчик.
– С ними покончено. Теперь мы будем лишь пристально следить за тобой, – констатировал Скворцов и обратился к инвестору. – Как только Галя возьмёт у Бори кровь для предварительного анализа, отправьте его к своим, Гриша. Ему бы поспать. Он заслужил…
Вскоре…
Учёный, приникший к окуляру микроскопа и отрегулировавший фокусировку при помощи макро- и микровинтов, никогда прежде не видел такого. Равномерно распределённая по предметному стёклышку капля крови подопытного удивила всех без исключения своей необычной голубой окраской. Однако после ознакомления с биологическим материалом ребёнка Виктора Бенедиктовича озаботило другое.
Отстранившись от прибора, Скворцов нахмурился и удручённо прошептал:
– Ничего не понимаю. Никакого эффекта…
– Не может быть! – замотала головой Гончарова, на пару с Князевой нависшая над наставником.
– Сама посмотри, – и учёный уступил ассистентке место.
Та долго и пристально вглядывалась в увеличенное изображение клеток, затем задумчиво хмыкнула и протянула:
– Действительно, изменений нет…
– А если для них ещё рано? – вклинилась Нина.
– Это я тоже допускаю. Держите Борю под надзором и сообщайте мне о любой динамике. Хотя, у меня чувство, что мы где-то просчитались, – покусывая губы и раздражённо шевеля усами, подытожил Виктор Бенедиктович. – Вероятно, для людей требуется более концентрированный вариант. Что ж, я попробую внести коррективы и слегка повысить дозировку для нашего следующего добровольца…
– Тогда я побежала? – отпросилась Галина.
– Конечно, – разрешил Скворцов. – Ты у нас теперь всё-таки воспитателем в отряде, куда определили наших пациентов, работаешь…
– Отвратительное прикрытие, – закатила глаза Гончарова и, скинув халат, поспешила выбраться на поверхность.
50
Вдавив педаль газа в пол, Иван гнал свой фургончик по пролегающей среди елово-сосновых дебрей трассе. Сворот к лагерю, упрятанному в глуши похлеще сокровищ Флинта, должен был показаться уже давным-давно, но мужчина, судя по всему, просто не заметил его и пролетел мимо. А всё из-за угнетённого настроения, путающего мысли и не позволяющего сконцентрироваться на дороге. Климов понимал – начать новую жизнь безболезненно нереально, однако не ожидал, что ему придётся так трудно. Душа клокотала, разрываясь на части, особенно при виде грустных детей, теснящихся на пассажирском кресле двухместной кабины.
Терзаемый угрызениями совести Иван пытался успокоить себя тем фактом, что поступить с Тамарой иначе он не мог, ведь она бы явно заложила его в милицию и разлучила с любимой дочуркой. Проблема заключалась в том, что если в данном вопросе ему удавалось хоть сколько-то оправдать свои действия перед самим собой, то в случае со сделкой по передаче Пети сомнительным фармацевтам – нет, с каким бы пренебрежением мужчина к нему ни относился. К тому же, как потом объяснить Яне, молча тискающей мягкую игрушку тигрёнка, что она лишилась и матери, и брата? Климов совсем не знал и страшился этого момента.
Хвойные джунгли закончились, сменившись усыпанным низкими зелёными ростками кукурузным полем, через которое тянулись опоры ЛЭП.
Иван срулил с асфальта по крутому спуску и направил автомобиль по грунтовке, проторенной у края аграрных угодий. Добравшись до развилки, Ижевский “каблук” попылил по правому ответвлению, что петляло к чаще.
Превратившаяся в стиральную доску от траков гусеничной техники колея следовала к деревне, возникшей впереди. На границе поселения паслась бородатая коза, привязанная цепью к вбитому в землю колышку. Бренча болтающимся на шее колокольчиком, она неторопливо нареза́ла круги и беззаботно щипала травку.
Мужчина пересёк прогибающийся под весом машины узкий хлипкий мостик, перекинутый над глубоким оврагом с сухими корягами на дне, и, расшугав возмущённо гогочущих гусей и кулдыкающих индюков, очутился у первой избы: унылой бревенчатой постройки с кривым козырьком и раскуроченной трубой дымохода. За теряющимся в сочной осоке забором, у колодца, сидела женщина преклонных лет в голубой косынке и усердно жулькала грязное бельё в худом корыте. Когда она услышала тарахтение мотора, встреченное лаем собаки с соседнего двора, то вскочила с лавки и, стряхнув с морщинистых кистей мыльную воду и пену, с интересом прошагала к калитке.
Притормозив, Климов открыл окно и уточнил:
– Здравствуй, бабуля! Сориентируй, пожалуйста, где тут пионерский лагерь “Тайник Лешего”?
– За холмом, милок. У железнодорожной станции “Малые Дуки́” заедете в лес, минуете “Багровое” озеро и там по прямой, – ответила старушка и, ткнув пальцем в сторону приближающейся телеги, приводимой в движение косматой кобылой, добавила. – Коли боитесь заблудиться, держитесь за Серафимом Григорьевичем. Он как раз сейчас отправится туда, чтобы снабдить сторожа табаком и пойлом…
Иван покосился на повозку с мужичком в славянской рубахе и, состряпав кислую гримасу, резюмировал:
– Сам разберусь. Не хочу наматывать лошадкино добро на колёса и мчаться со скоростью улитки…
– Зато его животина не коптит, как твоя табуретка, – отстояла народный транспорт женщина.
– И то верно. Только срёт да ржёт, – съязвил Климов и под крик петуха, взгромоздившегося на обветшалой изгороди домика напротив, покатил дальше.
51
Среди знакомых этот тощий, лишённый растительности на лице человек снискал себе репутацию чудаковатого и забавного типа. Один его внешний вид вызывал насмешливую улыбку: свою лысину он прятал под алонжевым париком, какой носили при дворе Людовика XIV в эпоху Барокко, а туловище – под льняной рубашкой, чьи длинные рукава мужчина закатывал по локоть. До са́мой груди эксцентричный кадр натягивал суконные коричневые панталоны, охватывающие ноги лишь выше колена. Довершали картину служащие мужчине повседневной обувью домашние тапочки с бубонами, откуда, по причине отсутствия задников, торчали его грязные ороговевшие пятки.
Щурящийся от яркого солнца пятидесятичетырёхлетний Горимир Иннокентьевич двигался по сельской дороге к своему саду и направлял в небо винтовку Мосина, понарошку расстреливая пушистые облака. Он озвучивал свою бесшумную пальбу смачными “БАХ”, имитируя отдачу от трёхлинейки, патронов в которой не было, ведь мужчина никогда не использовал её по-настоящему. Данный раритет достался ему от отца, Кончаловского Иннокентия, погибшего на войне под гусеницами танка. Горимир невероятно гордился семейной реликвией. Она являлась живым напоминанием об отважном родственнике, воплощающем для него героизм.
Однако на полке драгоценный экспонат не пылился. Мужчине нравилось воображать, а также позировать с оружием перед соседями, и посему он регулярно делал рейды в ближайшую лесополосу вместе со своей “Мосинкой”, чтобы на время примерить на себя роль брутального бойца советской армии.
Кончаловского всегда сопровождала верная ему русская псовая борзая Стефани: крупная, но при том элегантная собака палевого окраса с кудрявой шерстью. Сейчас она бежала впереди, наклонив горбоносую морду вниз и активно вороша ей траву. Обилие запахов дурманило охотницу, и она металась из стороны в сторону, пытаясь уловить каждый аромат.
У обветшалого забора борзая шмыгнула в кусты вишни, облепленной неспелыми ягодами, и пролезла на небольшой участок, где устремилась к гаражу без ворот.
– Стефани, ну-ка, ко мне! – окликнул свою спутницу Горимир, однако та даже не обернулась, продолжая нюхательный процесс.
Мужчина сунул два пальца в рот и подобно Соловью-Разбойнику оглушительно свистнул, но собака снова проигнорировала сигналы хозяина, замерев у входа в подвал внутри ржавой постройки.
– Вот же сумасбродная дамочка! – прошипел Кончаловский и нервно зашагал к борзой. – Не получишь ты на ужин добавки за свои фокусы! И твои жалобные взгляды не выпросят пару лишних куриных шеек…
Стефани тихо заскулила и начала аккуратно скрести деревянную крышку когтями, выразительно посматривая на Горимира, словно силясь ему что-то показать.
– Чего ты там откопала?! – возмущался мужчина. – Мне не до твоих заморочек! Я проголодался, а ты, дурёха, фигнёй страдаешь!
В ответ собака гавкнула и принялась царапать заслонку люка ещё настойчивей.
– Ладно, ладно! Если ты такая упрямая, пожалуйста, наслаждайся! – согласился Кончаловский и откинул скрипнувший щит. – Ты учуяла дохлую крысу, банки с прокисшим маринадом или…?
Горимир не договорил. Его речь перетекла в девчачий визг, и он с перепугу едва не выпрыгнул из своих шлёпок, выронив винтовку. Из тёмного пространства мужчину сверлили широко распахнутые женские глаза, опухшие от слёз. “ Спасите!” – отчётливо читалось в них.
Изогнувшаяся особа, связанная хомутами, лежала на земле, и отчаянно мычала сквозь кусок изоленты.
Борзая завиляла хвостом в ожидании похвалы. Кончаловский, правда, не обратил на свою любимицу абсолютно никакого внимания.
– Не волнуйтесь, я уже спешу к Вам! – дрожащим голосом обнадёжил узницу Горимир и спустился в дышащий затхлостью проём.
52
Мерзкий надутый хрыч (так Иван окрестил сторожа) отказался пропускать их на территорию “Тайника Лешего”, а Климов, как назло, посеял путёвку где-то в саду и потому не мог ничего предъявить. Все дети, прибывшие в лагерь, разбрелись вместе со своими вожатыми по корпусам, и автобусы, привёзшие их, направились в город.
Лохматый старик с красующимся на плече ружьём неспешно набил до краёв чашку курительной трубки табаком, чиркнул спичкой и, прислонившись к своей будке, смачно запыхтел.
– Ты что, мать твою, издеваешься?! – разгневанно заорал на охранника Иван, вцепившийся в железные прутья ворот. – Ох, доберусь я до тебя! Прямо сейчас через забор полезу!
– Ну чаво ж, полезай! – спокойно произнёс сторож. – Я как раз давнёхонько не практиковался в стрельбе…
– Кто у тебя начальник?! – подёргивая глазом, процедил Климов.
– А кто конкретно нужен? – уточнил старик и, закусив мундштук, снова затянулся едким дымом.
– Блин, как же его… – сморщил лоб Иван, силясь вспомнить фамилию того скаута. – Ежов, во! – щёлкнул пальцами мужчина.
– Аа, усё, понял…Ожидайте, – и охранник медленно поковылял в сторону построек, вызвав ещё большее раздражение Климова.
Спустя какое-то время на автомобильной стоянке учреждения возник Григорий и распорядился, чтобы Гаврила отпер замок.
– Ясно? Мы тут важные гости, древняя ты мочалка! – высокомерно бросил Иван сторожу, распахивающему скрипучие створки.
– Я, ей-богу, поколочу энтого дурака! – вспылил побагровевший старик.
– Колотушки отвалятся! – огрызнулся Климов в ответ.
– Довольно! У нас не бойцовский клуб, – вмешался инвестор, и все замолчали.
Иван, подталкивая мелюзгу вперёд, устремился за Ежовым, встретившись недобрым взглядом с Гаврилой, сурово сдвинувшим свои кустистые брови.
– Вы с дочкой собираетесь задержаться у нас на денёк-другой? – поинтересовался у Климова Григорий.
– Если Вы не против, – кивнул Иван.
– Хорошо. Тогда я заселю Вас в свои апартаменты. Рекомендую Вам перегнать свою машину на парковку, пока я определяю Петю в отряд. Ребята уже отобедали и теперь вовсю знакомятся, поэтому, чем быстрее Ваш сын вольётся в коллектив, тем лучше, – посчитал инвестор.
– Мы никуда не торопимся, командуйте, – согласился Климов, и Ежов обратился к пацанёнку:
– Давай лапу, приятель…
Мальчик обхватил пятерню Григория, и тот потащил его за собой, но притормозил, когда Яна, размахивая замызганной игрушкой, воскликнула:
– Братик, стой! Мой тигрёнок хочет к тебе!
Петя принял у сестры плюшевого зверька и удивлённо спросил:
– Зачем?
– Чтобы ты не скучал…
– Уверена? Он ведь твой любимец…
– Мой любимец – ты! – возразила девчушка. – И отныне Тигруля – твой защитник. Он хищник, справится!
– Спасибо, кроха, – нежно обняв малую, поблагодарил её пацанёнок и потопал с инвестором прочь.
Отдаляясь, мальчик обернулся и так жалобно посмотрел на отца с Яной, что у Ивана, и без того тронутого сценой прощания детей, внутри всё съёжилось. По щеке, совершенно внезапно, прокатилась слеза, которую мужчина наскоро вытер. Обиженный на жену за измену он регулярно твердил о том, что желает избавиться от чужого ребёнка, однако эмоции не позволяли врать самому себе – Климов привязался к пацанёнку и до него, наконец, дошло, насколько они с Петей породнились. От какого бы ублюдка Тамара не забеременела, папой для сорванца был именно он. И данная мысль докучливой пиявкой присосалась к его оттаявшему сердцу…
Спустя пятнадцать минут…
В военные годы первый, а ныне второй корпус “Тайника Лешего” – угловое здание из красного кирпича в форме “L” – являлся самой крупной из всех построек на территории лагеря и располагал плавательным бассейном, отчего в широкой прихожей, где очутился Петя, устаканился резкий запах хлорки.
Разувшись, Климов кинул кроссовки на мраморный пол к остальной обуви, поднялся за Ежовым по одному из параллельных лестничных маршей на площадку между ними, затем взбежал по следующей цепочке ступенек на средний этаж, а оттуда, преодолев ещё пару идентичных пролётов, огороженных коваными узорчатыми решётками – на третий. Там, в светлом холле, наличествовали окружённые зелёным оазисом потрёпанный диванчик и журнальный столик, стоящие напротив двери, что вела из гостевого блока в жилой, куда ребёнок прошагал уже без Григория.
Мощёный облезлыми скрипучими досками поперечный коридор, по чьим краям имелись туалеты с маркировками “М” и “Ж”, связывал два продольных, насчитывающих по четыре комнаты-бокса и разделённых сквозным залом, попав в который через арку Петя тут же принял лбом запущенный из галдящей толпы детей резиновый тапок. Атакующий моментально разоблачил себя: рыжий кудрявый сорванец низкого росточка с брекет-системой на кривых зубах виновато заслонил рот рукой, обронил “упс” и, ткнув пальцем в близнеца, сообщил:
– Это он!
– Хоть бы решительности своему голосу придал, гений, – пробурчал второй, с огненными веснушками на щеках, и обратился к Климову. – Не злись на моего брата, он малость шебутной…Сколько раз я получал из-за него на орехи только потому, что нас путали.
– Не правда, он врёт! – прошепелявил первый. – Втирается к тебе в доверие, чтобы выклянчить вкусняшки, что ты с собой привёз.
– У меня нет вкусняшек… – растерялся Петя.
– Уже?! – шокировано воскликнул чудик в брекетах. – Он что, с порога тебя обчистил? Ах, коварный карлик!
– Оскорбил, так оскорбил, – фыркнул его брат. – Я, на секундочку, на сантиметр выше тебя! И родился восемью минутами раньше!
– Ой, ой, не важничай! Лика всё равно тебя опередила, аж на тринадцать с половиной минут!
– Она же дама, некультурно обнародовать её возрастные недостатки…
Климов намеревался вмешаться в беседу странных мальчишек, однако их дискуссию похоронила вынырнувшая из моря ребятни девчушка в очках. Увидев её – практически точную копию братьев с того же цвета, но удлинённой шевелюрой – Петя искренне удивился. Черты лица данной лисицы повторяли черты лиц близнецов в более нежной интерпретации.
– Сворачивайте балаган, надоели ругаться! – возмущённо гаркнула на пацанят их сестра и, встретившись с Климовым взглядом, сдержанно улыбнулась.
– А вот и Анжелика! – посмотрев на Петю, торжественно сказал ему старший из братьев. – Я Артур, кстати, а мой неудачный дубликат – Ярослав: у многих ассоциируется со стихийным бедствием.
– Харе заливать! У тебя в детдоме репутация не лучше! И я не твой дубликат! – взвинтился младший близнец.
– Весёлая у Вас семейка! – оценил Климов.
– Ох, с ними действительно не соскучишься! На мгновение отлучишься – камня на камне не оставят, – сетовала девчушка. – Как тебя зовут?
– Петя.
– Петюня, лови пятюню! – озорной интонацией прогорланил Ярослав и шлёпнул Климова по ладошке.
– Я не заметила тебя в автобусе, – хмыкнула Анжелика. – Ты с нами в группе или заблудился?
– Он теперь Ваш сосед, – послышалась за спиной приятная женская речь. – Я – Галина Семёновна, мой хороший! Ваш воспитатель.
– Вы меня знаете? – покосился на особу в пёстром сарафане Петя.
– Меня проинформировали, что ты к нам присоединишься, – объяснила женщина.
– Он здесь тоже по оздоровительной программе? – поинтересовался материализовавшийся в помещении парень с алым галстуком на шее.
– Да, Роман Потапович, – кивнула ему Галина Семёновна.
– Забавный тигрёнок. Твой? – осведомился пионервожатый у обнявшего мягкую игрушку Климова.
– Угу, – ответил тот. – Мне его сестрёнка подарила, он мне очень дорог…
– Тогда советую не выносить плюшевого зверька из своей каморки, целее будет, – подмигнул своему новому подопечному Роман Потапович. – Ты обустроился?
– Не-а…
– Анжелика, покажите Пете апартаменты, – среагировала воспитатель. – И попытайтесь вздремнуть. У нас по расписанию тихий час…
– Сомнительное утверждение, – хохотнул вожатый, наблюдая за хаосом, организованным гиперактивными детьми.
– Ну-ка замолчали все!!! И быстро спрятались по своим норам! – продрала глотку Галина Семёновна, и ватага бузунов беспрекословно рассосалась по номерам.
– Вы укротителем не работали? – сыронизировал Роман Потапович.
– Всего лишь тренировала дикцию и подачу, – отшутилась воспитатель и помогла парню разгрести учинённый проказниками погром.
Тем временем тройняшки увлекли Климова в спальню, примыкающую к уборной для мальчиков. Тесное пространство занимали разбитые на два ряда четыре койки и пара тумбочек у изголовья дальних из них.
– Твоя кровать – ближняя слева, – отрапортовала конопатая девчушка и распахнула окно с рассохшейся рамой, однако подобная манипуляция не спасла от жуткой жары из-за абсолютного штиля, зато впустила с улицы жирную муху.
Петя плюхнулся на заправленное ложе, куда определил и Яниного Тигрулю, и ощутил ужасную усталость.
– У тебя с собой есть какие-то вещи, кроме тех, что на тебе? – полюбопытствовала у него Лика, отгоняя от себя назойливое насекомое.
– Даже трусов запасных не прихватил впопыхах, – грустно вымолвил Климов.
– Не унывай, Ярик свои пожертвует, у него их завались, – осклабился Артур. – Вентиль-то подтекает, благо сортир за стенкой, авось не утопнем…
– Кто-то в толчке вовсе не нуждается, прудит прям под себя, – сверкнув брекетами, огрызнулся младший близнец.
– Короче, их гардероб в твоём распоряжении, Петя, – разрулила девочка и, изобразив аплодисменты, умертвила жужжащую бестию. – Увы, богатством он не блещет. Мы же из приюта и сюда нас взяли по просьбе нашего товарища…
– Почему он не заселился с Вами? – конкретизировал Климов.
– Борю сразу выдернули на какие-то процедуры, а потом он предпочёл нам другую компанию, – прокомментировала Анжелика. – Да и фиг с ним. Главное нам поспособствовал. Его пир…пур…пюрсональной путёвкой наградили, ну и нам захотелось на отдых. Мы ему кое-какой должок припомнили, и он ещё три билетика выцыганил…
– Предприимчиво, – восхитился Петя. – И всё же, я бы никогда не приехал в лагерь добровольно. Не фанатею с таких учреждений…
– Сдурел?! Наслаждайся!
– Он домашний, сестра, а они избалованы лёгкой жизнью, – вклинился старший из братьев. – Вечно им не угодишь. Ноют, ноют и совсем не понимают, насколько они счастливые: всегда в любви и заботе…
– Если честно, мне нравится в детдоме, – пожал плечами Ярослав.
– А меня заколебало торчать в заточении! Чувствую себя, будто в тюрьме! – нахмурилась девочка, и её глаза повлажнели. – Я мечтаю о свободе…
– Мне жаль, – пристыжённо произнёс Климов.
– Ладно, не парься, мимолётная слабость, – отмахнулась всхлипнувшая Анжелика, сняла очки и, проморгавшись, просияла.
На улице…
Иван загнал свой Ижевский “каблук” на парковку “Тайника Лешего” и немного прогулялся с дочерью по территории лагеря, задержавшись на дугообразном бревенчатом мостике. Перегнувшись через перила, мужчина задумчиво всмотрелся в декоративный пруд, где плавали искусственные кувшинки, и вдруг увидел в воде заплаканное лицо Пети, с надрывом прокричавшего:
– Папа, пожалуйста, не отказывайся от меня и не бросай здесь одного! Я ведь твой сын, папа!
Отпрянув от ограждения, Климов схватился за голову, опустился на корточки и, покачиваясь, простонал сквозь зубы.
– Папочка, тебе плохо?? – перепугалась Яна.
Тяжело дышащий Иван поднялся на ноги, растерянно вытаращился на встревоженную кроху и выкрутился из ситуации в игровой форме: сделав глаза “в кучу” и вывалив язык, он зловеще прохрипел:
– Я превратился в зомби и хочу скушать твои мозги, аааргх…
Мужчина выставил вперёд руки с повисшими кистями и, шатаясь, направился к малютке. Та завизжала и ринулась от него, но врезалась в возникшего словно из ниоткуда Ежова.
– Рад, что Вы нашли, чем себя занять, – улыбнулся инвестор. – Не желаете подурачиться в сквере? Вам обязательно понравятся статуя местного талисмана, Лешего, и башня с часами…
– Мы уже с ними ознакомились, – без восторга откликнулся Климов и поинтересовался. – У Петрухи всё хорошо?
– В его группе классные ребятишки, поэтому я убеждён, что Вашего сына там приняли очень тепло. Не волнуйтесь, – подбодрил Ивана Григорий и поманил за собой. – Теперь Ваша очередь заселяться…
Проведя отца с дочерью к корпусу для персонала, Ежов наткнулся на выбредшего из деревянной пристройки Скворцова, на ходу анализирующего распечатки с диаграммами.
– Чё за сутулая каракатица в халате у Вас тут рыскает? – уточнил Климов у инвестора.
– Не выражайтесь так. Виктор Бенедиктович – необычайно талантливый врач! – разрекламировал учёного Григорий.
– Он будет лечить моего пацана? – вкрадчиво спросил Иван.
– Именно, – ответил приблизившийся к гостям Скворцов и протянул Климову пятерню, однако тот не пожал её и сурово отчеканил:
– Поосторожней с ним, ясно?
– Эм… – покосившись на Ежова, раззявил рот доктор, затем поймал на себе сверлящий взгляд Ивана и, разгладив пепельные волосы растопыренными пальцами, резюмировал. – Непременно.
– Вам что-то требуется, Виктор Бенедиктович? – осведомился инвестор.
– Да, побеседовать со вторым пациентом…
– Я вытащу его к Вам по возможности, – пообещал Григорий и пригласил Климовых в двухэтажное здание.
Расположив их в своей комнате, Ежов кивнул на кейс, что покоился на постели.
– Что в нём? – равнодушно конкретизировал Иван.
– Ваши деньги, как договаривались, – прокомментировал инвестор и добавил. – Что ж, расслабляйтесь. Я позову Вас на полдник…
И Григорий скрылся в коридоре.
Устроившийся на краю кровати Климов распахнул чемодан и без эмоций вперился в наполняющие его купюры. Не на такую реакцию он рассчитывал, заключая контракт с Ежовым.
“И чего я, чёрт возьми, ожидал?! Я же за пачку хрустящих бумажек отдал на растерзание живого человека! Своего ребёнка…” – безмолвно ужасался своему поступку Иван.
Гнев и обида на Тамару активировали в нём защитный механизм, вынудив внушить самому себе, что он совсем охладел к Пете, и против воли поверить в это. Но крепкая иллюзия рассыпалась подобно карточному домику, как только их с сыном разлучили. Климов любил его и распинал себя за то, что надеялся безмятежно засыпать по ночам, избавившись от мальчика.
Плюхнувшись на койку рядом с Яной, Иван сомкнул веки, и перед ним пронеслись приятные воспоминания того периода, когда Петя восхищался и гордился им. “Вот оно – истинное богатство” – про себя подытожил Климов, и его губы задрожали.
53
– Лёха, твоя жена на проводе, – сообщил Трофимову капитан Кривцов, сидящий с ним в одном кабинете за столом напротив.
Парень, словно ужаленный, пулей соскочил со стула, неуклюже подбежал к телефону и, прерывисто дыша, буквально выдрал трубку из рук Руслана Федотовича.
– Алло, зайка?? – тревожно спросил Алексей. – Что случилось?? Тебе плохо?! Только не молчи, скажи уже что-нибудь!
– Дорогой, я просто звоню поинтересоваться, как протекает твоё дежурство, – нежно прокурлыкала Лена. – Потому что, по моим ощущениям, ты переносишь мою беременность куда тяжелее, чем я.
– Не смеши меня, а, – возмутился такой приторной заботой супруги Трофимов, но, заметив, как сдержанно хохотнул развесивший уши Кривцов, пристыжённо заключил. – Ну ладно, есть немного…Я ведь скоро стану отцом, а подобной роли нигде не обучают!
– В литературе для пап, которую ты захватил с собой в участок, ничего дельного не пишут?
– Как ты просекла, что я взял эти книжки?
– Ты консультировался с моей мамой, какую из них почитать, и надеялся, что я не узнаю?
– Я волнуюсь и хочу максимально подготовиться к моему самому счастливому и важному периоду в жизни…
– Котёнок, поверь, твоё сердце само подскажет, как себя вести, и никакие советы со стороны не вооружат тебя лучше, чем собственные чувства…
– У нашего малыша будет очень мудрая мама, тут точно можно не беспокоиться.
– Сынок, кстати, передаёт тебе привет! Он опять толкнулся…
– Погладь животик в ответ.
– Завтра сам погладишь. И по пути со смены заедешь в продуктовый?
– Кто-то умял все солёные огурцы и сладости?
– Вместе с рыбой, что ты купил себе к пиву…
– Да ты ж моя обжорка.
– Так, воркования хороши дозировано. Поэтому работай, мой блюститель закона… Люблю! – попрощалась девушка.
– И я Вас люблю, – расплылся в тёплой улыбке парень и поймал на себе умилённый взгляд начальника. – Что?
– Иди, проветрись, семьянин. А то на лбу аж испарина выступила, – подмигнул Алексею Руслан Федотович, и, всучив ему пластиковый стаканчик со свежезаваренным кофе, отправил подчинённого в коридор.
Тем временем…
Неопрятная, в испачканной одежде и с растрёпанными волосами, Тамара буквально вломилась в здание ОВД “Союзного”, подбежала к дежурной части, растолкала очередь и затарабанила по большому прозрачному стеклу кулаками, игнорируя ругань в свой адрес.
– Что за бес в Вас вселился, гражданочка? – нервозно пробубнил упитанный милиционер по другую сторону перегородки. – Ждите, позову!
– У меня нет времени! – истерично прокричала Климова, выпучив опухшие глаза, под которыми вырисовались чёрные пятна в цвет засохшей на щеках и подбородке грязи. – Мне надо знать, здесь ли работает Трофимов?
– Если Вы про младшего сержанта Алексея Трофимова, то да, у нас работает, – перелистывая телефонную книжку с пожелтевшими страницами, откликнулся служивый и черканул что-то в журнале.
– Про него, про него, – ответила женщина. – Пожалуйста, скорее отведите меня к нему!
– Извольте потерпеть, не наглейте! – строго повторил мужчина в погонах.
– У меня беда… Организуйте мне встречу с Трофимовым немедленно!!! Иначе я Вашу жирную тушу через это узкое оконце выволоку!
– Вас сейчас выдворят отсюда, успокойтесь!
– Дамочка, не превращайте отделение милиции в зал дебатов! – возмутился проходивший мимо худощавый парень в форме.
Тамара покосилась на него и к своему облегчению увидела очаровательного брюнета, на чьём правом безымянном пальце сверкало обручальное кольцо. Сделав глоток кофе, Алексей тут же выплюнул его, когда догадался, кто перед ним стоит.
Климова бросилась к младшему сержанту, рефлекторно отступившему от неё на пару шагов назад.
– Чем укокошите меня теперь, уважаемая? – невесело улыбнувшись, поинтересовался Трофимов. – Прошлого раза мне вполне хватило…
– Алексей, миленький, я молю Вас! Слышите? Молю, едем со мной, пока не поздно!!! – рыдая, попросила женщина, вцепилась милиционеру в запястье и потянула за собой, однако ошеломлённый молодой человек не сдвинулся с места.
– Минутку! Во-первых, я хотел бы разъяснений, а во-вторых…Вы задержаны! – сочащимся неуверенностью голосом заявил парень.
– Вы не понимаете! Он забрал детей, с ним они в опасности!!! – теребя на себе изодранную рубашку, простонала Тамара и опустилась перед Трофимовым на колени, от чего у того окончательно рассеялось ощущение подвоха. – Не дайте моей семье погибнуть…Вы – моя последняя надежда! Да, тогда я совершила ошибку, заманив Вас в ловушку, но у меня…
– Иван отнял у Вас детей? – прервал Климову Алексей, на что та судорожно кивнула, добавив:
– Отнял и сразу же увёз. А я не смогла ему помешать…
Женщина расплакалась пуще прежнего. Милиционер, заметив любопытные взгляды людей, поднял Тамару с пола и грубо гаркнул на зевак:
– Какого хрена вылупились? Своих проблем мало?
Все вмиг отвернулись от них, и Трофимов осведомился у Климовой:
– Вы в курсе, куда отправился Ваш супруг?
Покопавшись в карманах штанов, женщина продемонстрировала молодому человеку мятую путёвку в “Тайник Лешего”.
– Зачем им в лагерь? – нахмурился парень.
Тамара неопределённо пожала плечами и, чуть дыша, прошептала:
– Никогда ещё мне не было так страшно…
– Что ж, я разделю Ваши страхи, – решил Алексей и, выкинув пластиковый стаканчик с остывшим напитком в мусорное ведро, поспешил с Климовой на улицу.
54
К превеликой радости Пети тихий час закончился. Непрекращающиеся споры близнецов и визги соседей за стенкой так и не позволили мальчику сомкнуть глаз, даже несмотря на многочисленные попытки пионервожатых с воспитателем пресекать баловство своих подопечных, которые успевали делать вид, что спят, после чего продолжали буянить.
Организовав ребятишек, Галина Семёновна со своими более юными коллегами, Романом Потаповичем и Валентиной Андреевной, увлекли отряд на первый этаж корпуса. Там дети обулись, а затем шумной толпой вывалили на улицу.