Илья Вячеславович Колдин
Тайник Лешего
“Оно слишком грузное…” – решил Демид Валерьянович. – “Значит, ему требуется время и пространство для манёвра. Раз эта жаберная мразота такая неповоротливая, может, у меня всё же имеется шанс выбраться отсюда и прийти сегодня домой!”.
– А у меня есть выбор?! – ответил рыболов на свои мысли и, вставив вёсла в уключины, с ухмылкой добавил. – Жена же меня с того света достанет, если не приковыляю к обеду и не отведаю её фирменного бобового супа!
Мужчина налёг на вёсла, направляя лодку к ближайшему берегу, чей контур маячил в тумане. Однако, несмотря на все старания, посудина плыла очень медленно.
Чудовище сделало очередной круг и с остервенением начало новую атаку, разрезая поверхность озера окаменелыми наростами. Чуть высунувшуюся из воды макушку хищника покрывали жёлтые пятна.
Когда существо торпедой домчало до своей цели, старик почти подплыл к выступающему вперёд берегу. Там, под водой, сразу шёл крутой обрыв. Место глубокое, поэтому уповать на то, что нечто сядет на мель, не приходилось. Демид перестал грести, достал из уключины одно весло, выпрямился во весь рост в качающейся на расходящихся от шипов волнах шлюпке, замахнулся и рубанул монстру полиэтиленовой лопастью по его пластинам. Весло переломилось на две части. Одна из них подлетела вверх и шлёпнулась в озеро.
Сразу же за этим последовал удар, на сей раз получившийся у неведомой зверюги довольно сильным. Хлипкое судёнышко едва не опрокинулось, а сам рыбак кое-как устоял на ногах. Какой-то из шипов свирепой твари продырявил дно лодки, и та принялась стремительно заполняться водой. Пробоина оказалась приличной, и мужчина осознал: его отжившее век рассохшееся корыто вот-вот отправится на увлекательную экскурсию, изучать подводный мир “Багрового” озера.
Старик задрал голову вверх, прикидывая, сможет ли он допрыгнуть до распростёршейся над ним толстой ветки сосны, растущей на краю берега. Впрочем, снова увидев надвигающуюся на него махину, Демид долго не думал. Он захватил плавающую под ногами рюмку, упрятав её за пазуху, забрался на сиденье и приготовился к прыжку. Прыгучим он никогда не был, но в данной ситуации сиганул вверх с такой лихвой, что ему бы позавидовал любой спортсмен. Вцепившись ладонями в колючую хвою, впившуюся в кожу, рыболов повис на ветке и, пыхтя, посмотрел вниз. Его почти скрывшуюся под водой шлюпку чудище разнесло в щепки, протаранив крепким лбом.
– Эхеее, подруга, не так я представлял твой уход на заслуженную пенсию! – огорчённо проговорил мужчина и стал подтягиваться к стволу дерева.
Старик уже почти поверил в то, что его пронесло, как на другом конце ветки он обнаружил мерзкое создание, походившее на какую-то уродливую мышь с вздыбленной шерстью. Она враждебно зашипела, оголив свои острые клыки и сморщив влажное рыльце, а потом воспользовалась когтями, отделяя ветку с Демидом от ствола сосны.
– Чтоб тебя! – нервно проорал рыбак и шикнул белому злобному вредителю, из-под чьих лап во все стороны летели ошмётки коры. – Ну-ка кыш! Пошёл вон!
Ветка потихоньку опускалась. Мужчина принялся раскачиваться на ней, чтобы попытаться долететь до берега, однако своими движениями лишь ускорил процесс её разламывания.
Протрещав, ветка сокрушилась, и старик полетел с ней в обнимку вниз. В падении его перехватило громадное существо с наростами на спине. Оно выпрыгнуло из пучины и, раззявив пасть, закусило ноги Демида у колен, после чего, сомкнув мощные челюсти, с хрустом перегрызло их. Рыболов свалился лицом в озеро и беспорядочно задёргал руками. Оторванные части его ног всплыли рядом с ним. Из культей травмированных конечностей захлестала кровь, окрашивающая мутную воду в более яркий цвет. Мужчина стал тонуть. Он перекосил рот в крике, но добился только бульканья, сопровождающегося пузырьками.
Хищник подхватил раненую жертву и жестоко раздербанил её. От Демида осталась лишь его любимая рюмка, одиноко лежащая на обломке лодки. И та скоро пошла ко дну…
70
Его сердце сжалось в комок после того, как рельсы завибрировали от стука многочисленных колёс приближающегося состава, мчащегося в непроницаемом тумане. По мере усиления колебаний путей, жжение в груди нарастало, однако он жаждал, чтобы поезд сбил его…
Когда Петя, глаза коего теперь видели в ночной тьме также ясно, как при свете дня, выбрался из гроба, желание найти дорогу в лагерь отпало, едва возникнув в его голове. Нет, Климов не мог там показаться. Ребёнок не намеревался возвращаться к тем, кто обращался с ним, как с лабораторной жабой. Мальчик их боялся, но, что ещё хуже, он боялся себя. Кем или чем Петя стал, в кого или что трансформировался? Прежним он уже явно не был. Его повлажневший нос вывернуло наизнанку, а раскисшая кожа принялась выделять какую-то слизистую субстанцию, обволакивающую тело. Кому понравится лицезреть сие уродство? Он не хотел никого напугать, не хотел причинить вред и уж тем более не хотел сыграть роль объекта хулиганских насмешек. Поэтому удалился вглубь леса, дабы избежать любых встреч с людьми.
Окружающий мальчика мир кардинально изменился. Отныне Климов видел его иначе. На первый план выходило наполняющее пространство изобилие звуков и запахов, которые он осязал каждой клеточкой своего зудящего тела. Пацанёнок словно мог прикоснуться к ним, потрогать руками, за счёт чего вырисовывал более богатую и целостную картинку непролазных дебрей. Однако сконцентрироваться ему было не просто. Такое обострение чувств буквально разрывало ребёнка на части.
Петя присел на трухлявое бревно, сомкнув глаза и заткнув ладонями уши. Он понимал, что сперва нужно успокоиться. Где спокойствие – там контроль над собой. К чему паника? Она до добра никого не доводила. Сейчас настала пора освоить свои новые умения и призвать их работать на благо себе. Ведь это поистине уникальный дар! Вероятно, Скворцов не соврал и действительно наделил мальчика чем-то особенным.
Правда, нормально собраться с мыслями у Климова не получилось. Резкая боль в копчике заставила его подпрыгнуть как ошпаренного. Он заорал и взялся шкрябать увеличившимися ногтями по коре ели, оставляя на ней кривые продолговатые полосы.
В трусы пацанёнка что-то вонзилось. Пропихнув руку в штаны, он нащупал тонкий отросток, берущий начало между булками пятой точки. Копчик стал вытягиваться в самый настоящий хвост.
– Что со мной сделали??! – беспомощно озираясь по сторонам и фыркая мокрым носом, прохрипел ребёнок, по чьим щекам заскользили горькие слёзы.
Рост хвоста приостановился. Пете пришлось снять с себя штаны и трусы, так как новая часть его тела там не умещалась. Остроконечный придаток свисал почти до голени.
Мальчик долго плутал по чаще, не зная, куда ему податься. Он напрочь отчаялся. Слишком много испытаний выпало на долю того, кто всего-навсего мечтал о родительской любви и счастливой жизни в дружной семье.
Лес дышал утренней свежестью. Климову показалось, что его кроссовки, полностью промокшие от лежащей на траве серебристой росы, уменьшились в размере. Ребёнок сбросил жмущую обувь и ахнул. Пальцы на его ногах удлинились и, за исключением большого, попарно срослись в скрюченные баранки.
Петя превращался в нечто страшное. Он даже засомневался, правильно ли поступает, сбегая ото всех. Вдруг Скворцов сумел бы скорректировать результаты своих деяний? Возможно, учёный был единственной надеждой на спасение. И всё же пацанёнок не отважился возвращаться в “Тайник Лешего”, продолжив своё скитание в одной лишь футболке.
Подошва ног босого мальчика погрубела, благодаря чему он безболезненно шёл по камням, опавшей колючей хвое, сухим стеблям и сучистым палкам. Не привыкнув к обострённому слуху, Климов постоянно вертел головой, реагируя на каждый доносящийся до него звук.
Рассвет омрачили серые тучи, заслонившие собой восходящее солнце.
Ребёнок устремил взгляд вдаль и не поверил своим глазам. Его губы волнительно задрожали, эмоции забили через край, и он заплакал от облегчения. Там, среди двух сосен, склонивших макушки друг к другу, Петя увидел самого дорогого для него человека – свою маму. Кажется, она его совсем не замечала.
– Мама! Мамочкаа!!! – заголосил соскучившийся по ней мальчик и замахал руками. – Я здееесь!!! Я здееесь, мамочкаа!!!
Женщина повернулась к пацанёнку. Печально опустив голову на бок, она как-то устало улыбнулась и протянула к отпрыску руки. Тот, рыдая, побежал к Тамаре.
Сердце радостно стучало в груди от мысли, что он вот-вот воссоединится с мамой. Уж она-то – его поддержка и опора – поймёт родного сына, примет таким, какой он есть, и утешит. С ней Климов почувствует себя в безопасности. И вместе они урегулируют сложившуюся ситуацию.
Петя распахнул руки для долгожданных объятий и…сжал в них лишь облако дымчатого тумана, расползающегося между деревьями.
Ему всё причудилось. Тут, кроме него и лесных жителей, больше никого не было.
Он упал на сырую траву и, обхватив руками поджатые к груди колени, обречённо заскулил:
– Мамочка, найди меня, прошу… мне без тебя так плохо…
Хныканья ребёнка прервали очередные деформации. На сей раз боль разразилась во рту, где укоренённые зубы начали выталкиваться проклёвывающимися клыками.
Повреждённые дёсны стали обильно кровоточить. Мальчик долго харкался красной жижей, чтобы очистить от неё ротовую полость. Потом Климов собрал в ладонь пару десятков выпавших зубов и, сунув в рот указательный палец, нащупал подушечкой острые, подобно бритвам, клыки, сменившие его прежние жевательные инструменты.
“Теперь точно всё пропало!” – не успел подумать Петя, как обнаружил в сгущающемся тумане упитанного зайца-беляка.
В голове ребёнка словно что-то щёлкнуло, рассудок вмиг помутился, а глаза сделались звериными. Его захлестнула волна лютой агрессии. Он оскалился, оголив клыки, сморщил безобразный нос, издал свирепый хищный рык и, опустившись на четвереньки, яростно кинулся на зайца.
Животное постаралось скрыться от него, однако мальчик оказался проворнее. Внушительными скачками он быстро настиг жертву, впился в её бока своими удлинёнными ногтями и принялся драть плоть пронзительно кричащего беляка. Рыжевато-серый мех зайца окропили алые брызги. Климов, шипя, жестоко растерзал тушку зверя, выпотрошил из неё все внутренности и…рассудок вернулся к нему. Он обескураженно замер с куском мяса в клыках, когда его глаза подобрели и приобрели то трагическое выражение, какое имели до вспышки гнева.
Петя брезгливо выплюнул мясо и вытер тыльной стороной ладони вымазанный кровью рот. Он не помнил ни как преследовал беляка, ни как разрывал на части. Инстинкты взяли над ним верх и сделали пацанёнка неконтролируемым безжалостным убийцей.
“Животное…я превращаюсь в животное!” – смекнул похолодевший ребёнок и попятился назад. Он в жизни никого не убивал, даже надоедливых и мерзких насекомых, а здесь приготовил из милого зайчика кровавую котлетину.
Нет, терпеть всё это дальше казалось невозможным. Свалившаяся на плечи мальчика непосильная ноша серьёзно надломила его, и Климов-младший твёрдо решил покончить с собой. Он считал, что в данной ситуации только смерть разрулит его проблемы. Она утолит боль и прекратит все страдания, оставив после себя вечный покой…
Долго фантазировать над способом собственного умерщвления не пришлось. Выйдя из глухомани на луг и двигаясь к горам, Петя набрёл на железнодорожные пути, по одному в каждом направление. Они проходили по высокой гравийной насыпи. Что ж, гибель под колёсами поезда не самая изысканная, зато верная.
Ребёнок встал на бетонные шпалы, ожидая состав.
Туман окутал всё вокруг, понизив видимость до минимума. Разглядеть хоть что-то сквозь его плотную завесу было нереально.
Миновало около получаса. На путях не появилось ни одного поезда. Мальчик глубоко вздохнул, переступил через высокий рельс, чтобы спуститься с насыпи, как вдруг уловил гул состава, который находился ещё довольно далеко.
Вскоре рельсы задрожали, выдавая приближение многотонной стальной махины. Климов занервничал. Недавно ему казалось, что он смело примет свою смерть, а теперь, ощущая всю мощь поезда, пацанёнок испытал чувство неимоверного страха.
Ноги Пети подкосились, но он набрался мужества стоять до победного. Лишь когда его глаза ослепил свет лобового прожектора ЭР9п-151 и ребёнок увидел вылетевший из тумана головной вагон с перепуганными лицами машинистов в кабине, мальчик не выдержал. Он успел отпрыгнуть в сторону, на какие-то сантиметры разминувшись с метельником электрички.
Кубарем скатившись с крутой насыпи и исполосовав тело щебнем, Климов распластался на земле. Уши пацанёнка скрутились в рулет от противного скрежета колёс тормозящего поезда.
Петя мучительно застонал, уткнувшись своим звериным рыльцем в пыльную почву с жухлой травой. Множественные раны ребёнка сочились кровью. Он уже думал, что не поднимется, однако скоро боль утихла. Удивлённый мальчик принял сидячее положение, убрав из-под себя мешающийся хвост. Осмотрев себя, Климов поразился: все порезы куда-то исчезли, будто не появлялись вовсе.
С этим тревоги прибавилось. Петя с ужасом осознал, что если его организм так быстро исцеляется от ран, то он не сможет прекратить своё существование.
Просидев несколько минут как истукан, ребёнок определился с тем, как действовать дальше. И призрачная надежда вновь затеплилась в его трепетном сердце.
– Хозяин Леса, – прошептал мальчик и потопал обратно в чащу.
Тогда Климов игнорировал рыжиков. Его не интересовал сюжет глупых лагерных баек, подразумевающих под собой банальную страшилку. Но всё же Артур с Яриком своей нудной болтовнёй донесли до него суть легенды о некоем Хозяине Леса, беспощадном и одновременно милосердном духе, помогающем попавшим в беду людям.
На данный момент Петя не относился столь критично к истории, изложенной Валентиной Андреевной. Потому что с наступлением отчаяния человек цепляется даже за самые бредовые спасительные ниточки.
Загвоздка заключалась в том, что ребёнок не имел представления, куда именно ему идти и где искать мифического духа, о чьей внешности мальчик мог только гадать. Ещё очень некстати щедро зарядил проливной дождь, занявшийся с безобидной мороси.
Шум падающей с неба воды не помешал Климову уловить чьё-то отдалённое сопение, шелест хвои и треск веток под весом мощного тела. Неужели мольбы Пети услышали, и Хозяин Леса почтил его своим визитом?
Некто, ловко перескакивая с сосны на сосну, хищно порыкивал. И этот недружелюбный рык ребёнку совсем не понравился. Однако он ждал, затаив дыхание.
Движения прекратились, и мальчик разглядел на одном из деревьев застывший в тумане подобно каменной горгулье силуэт крупного существа, на чьём плече различался второй расплывчатый контур.
– Вы Хозяин Леса? – спросил Климов, получив вместо ответа шипение сгорбившейся в ветвях твари, не сводившей с него янтарных глаз. – Я Вас не понимаю, – всхлипнул грустный пацанёнок. – Просто у меня большие неприятности и мне срочно нужно что-то делать, пока я не сошёл с ума… ради всего святого, помогите! – и слёзы потекли по его морщинистым щекам.
Гигант спрыгнул на смоченный дождём грунт. Петя потерял создание из виду, но всё ещё ощущал его близкое присутствие за белой густой пеленой. Сглотнув слюну, ребёнок доверчиво шагнул к неведомому монстру сквозь пушистые кружева тумана.
– Ааааааааа!!!!!
ХРУМ! ХРУМ! ХРУМ!
ЧАВК! ЧАВК! ЧАВК!
Часть четвёртая. Хозяин леса
1
1992 год
Борю усыновили в день его тринадцатилетия. Лучшего подарка на праздник не мог желать ни один детдомовский сторожила. Заветная мечта мальчика осуществилась. Он, наконец, обрёл настоящую семью, где его действительно любили. Никогда до этого ребёнок не чувствовал себя нужным, а в итоге стал самым счастливым на свете.
Его новые родители, Ян и Василиса Костины, чью фамилию он получил, были молодой супружеской парой, недавно приобретшей тесную однушку на задворках Гродска. С самого первого дня совместной жизни они хотели завести малыша, однако, когда жене поставили диагноз “бесплодие”, решили взять к себе дитя из приюта “…имени Григория Ежова”. Многие осуждали их за поспешность и считали, что супруги не потянут ещё один рот, так как сами еле-еле сводят концы с концами. На удивление всем, они справлялись, хоть жили и не богато.
Спустя год…
Суббота, седьмое августа
За день до того, как Боре стукнуло четырнадцать, отец повёл его в спортивный магазин за подарком. Мальчик, большой любитель хоккея, остановил свой выбор на деревянной клюшке с красным узором на черенке. Он приметил её несколько месяцев назад и повадился регулярно бегать к витрине, чтобы поглазеть на новенькое орудие для ледовых баталий. И вот Боря уже шагал по улице, держа в руках свой первый шайбометательный инструмент. Его переполняла искренняя детская радость, и мальчику не терпелось исполнить дебютный щелчок по воротам, гниющим на хоккейной коробке их двора.
Заскочив домой за жёлтым теннисным мячиком, в тёплое время года заменяющим каучуковый диск, Боря отправился на воздух опробовать клюшку. У подъезда он встретил своего детдомовского товарища, двенадцатилетнего Дениса Маслова, который, подобрав из-под скамейки грязную недокуренную сигарету, сунул её в рот и теперь безуспешно пытался поджечь при помощи раздолбанной зажигалки.
– Эх, ты! – разочарованно проворчал Костин. – Я думал, ты бросил заниматься подобной фигнёй…
– И тебе привет, Боря, – отозвался Ден, шмыгнув сопливым носом.
– Опять удрал? – осуждающе спросил Костин.
– Не удрал, а погулять вышел, – поправил его Маслов. – До тебя вот добрался, соскучился…
– Я тоже. Правда, твои прогулки вряд ли оценят в детдоме, – покачал головой Боря.
– Не читай нравоучения. И так паршиво.
– Хочу ведь как лучше…
– Ой, не заливай тут только! – попросил Денис и страдальчески скуксился. – Тебе стало на меня плевать после того, как твой одноместный корабль отчалил из гавани приюта. Вообще у нас не появляешься. Ты везунчик. Вон как зажил. Клюшкой новой, гляжу, обзавёлся. А я до сих пор кроме объедков ничего не видел…
– Перестань! И не неси чушь! Ты – мой друг и я тебя не брошу! – заверил Костин.
– Все так говорят. А на деле… – в горле Маслова встал ком и он, сглотнув слюну, продолжил с выступившими на глазах слезами. – Знаешь, я, признаться, не горю желанием найти семью, которая меня усыновит. Мне свободы охота. И только лишь. Что угодно бы за неё выложил…
Тут к товарищам подскочил мальчуган, кажется, чуть младше Дениса, и, опёршись о свою перемотанную изолентой клюшку, воскликнул:
– Вау! Клюшка отпад, Боря!
– Спасибо, Сень, – поблагодарил Костин. – Мне тоже нравится!
– Не дешёвая вещица! – заметил дворовый пацан. – Поди долго копилку не разбивал, да?
– Вообще-то, мне клюшку папа купил, в честь грядущего дня рождения, – объяснил Боря.
– Классный у тебя отец! – оценил собеседник.
– Самый лучший! – согласился Костин.
– Эй, Дубовцев, погнали уже! – позвали Арсения друзья, столпившиеся у хоккейной коробки.
– Слушай, а пошли с нами играть? – предложил мальчуган и уточнил. – Ролики есть?
– К сожалению, нет, – расстроенно ответил Боря. – А без них нельзя?
– Без проблем! Поставим тебя на ворота, – решил Арсений.
– Но я хотел играть в нападении…
– Давай потом? Нам сейчас очень нужен вратарь.
– Ну…ладно. Можно попробовать, – почесав затылок, согласился Костин и побежал за Дубовцевым к своре ребят, совсем позабыв о Денисе, оставшемся одиноко стоять у подъезда. Тяжело вздохнув, Маслов с обидой посмотрел Боре в спину и, поникнув, потопал прочь из квартала.
Вскоре…
Четыре пацана и три девчонки разбились на две команды. Боря попал к Дубовцеву и занял место в тех самых воротах, по коим планировал пощёлкать после приобретения новой клюшки, к слову, не являющейся вратарской.
Ребята на роликовых коньках начали противостояние. У большинства движения получались крайне неуклюжими. Детей штормило из стороны в сторону и Костин, наблюдающий за происходящим со своей позиции, не раз похихикивал над ними. Правда, вскоре ему стала надоедать пассивная роль зрителя. Бросков в створ не совершалось, а возня товарищей у рассохшихся бортов коробки и в центре площадки потихоньку действовала на нервы.
– Сеня, на меня пасуй! – выкрикнул Боря, ковыряющий носком ботинка искорёженный асфальт.
– Через вратаря опасно играть, – откликнулся пыхтящий Дубовцев, ведущий борьбу за теннисный мяч у борта, к которому его прижала круглолицая девчонка в самодельном игровом шлеме.
– Я не подведу! – пообещал Костин.
– Стой в воротах и не отвлекайся! – кинул ему другой участник их команды, чьи ноги забавно разъезжались в разные стороны и он старался удержать равновесие на непослушных роликах.
Боря насупился и, проигнорировав все реплики товарищей, бросился в гущу событий. Подлетев к куче-мале, образовавшейся по левому краю площадки, он яро затыкал своей клюшкой в частокол других, силясь выбить мяч. Правда, его инструмент зацепился за один из деревянных крюков чьего-то игрового орудия и выскользнул из рук мальчика. Костин нагнулся, чтобы поднять отцовский подарок, и тут ему в нос прилетел черенок Арсениевой клюшки, отчего ребёнок отскочил в сторону, прикрыв травмированное место ладонью.
Пока он в сторонке приходил в себя, девчонка в шлеме изловчилась-таки сделать пас на своего партнёра и тот, коряво продёргавшись на роликах до ворот соперника, поразил их, после чего зашатался и с грохотом шмякнулся на асфальт. Счёт голам, наконец-то, открылся.
– ГОООЛ!!! – радостно завизжали ребята из отличившейся команды.
Дубовцев покачал головой и, цокнув, подошёл к Костину.
– Ну, Боря, куда ты из ворот-то вышел? Давай без глупос… – Арсений поперхнулся, когда увидел, как между пальцами Бори, поднесёнными к носу, сочится голубая жидкость.
– Я же помочь хотел, – прогнусавил Костин, не убирая ладони от лица.
– Т-т-ты…что у тебя… – заикаясь, настороженно попятился назад Дубовцев.
Облепившие их ребята тоже разглядели необычного цвета субстанцию и загудели:
– Ого!
– Чёрт! Он походу пришелец!
– Какой ужас!
– Вы чего? – не понял Боря, убрав руку от носа, из чьих ноздрей текла кровь…
– Монстр!!! Он монстр!!! Ааааа!!! – завопил Дубовцев и, выронив клюшку, побежал с коробки. Остальные, недолго думая, ломанулись вслед за ним с истошными криками, разнёсшимися по всему кварталу.
2
2008 год
Вторник, восьмое апреля
Студент четвёртого курса Томас Азикиве, афроамериканец с копной тёмных дредов на голове, зашёл в мужской туалет Гродского Государственного университета (ГГУ), поморщился от ударившего в широкий нос противного запаха, проследовал к кабинкам и закрылся в одной из них. Достав из заднего кармана шорт прозрачный пакетик с белым порошком, он высыпал горсть на внешнюю сторону ладони между большим и указательным пальцами и, облизав розовым языком свои чёрные пухлые губёхи, поднёс ноздри к руке, но тут в его дверь затарабанили. Парень испуганно дёрнулся, просыпав часть порошка на кафельный пол, залитый жёлтой мочёй, и, резко обернувшись, просипел:
– Занято…
– Ага. А теперь открывай, черножопая шлюха! Иначе я насру в толчок, окуну тебя туда башкой и отдолблю в бабуинову сраку! – послышался голос одногруппника Коли Белякова, и Томас с облегчением выдохнул:
– Фух, слава Богу!
– В каком смысле? – встрепенулся удивлённый Коля, на чьём затылке торчал вощёный хвост из ярко-красных волос, и спросил. – Я что ли твои фантазии озвучил?
– Пошёл ты! – послал товарища Азикиве. – Напугал! Я думал препод какой зашёл!
– А тебе есть, что скрывать? – с подозрением уточнил Беляков, приподняв бровь.
– Неприятно, знаешь ли, когда ссышь, и кто-то на это смотрит…
– Ещё бы! – согласился Коля, который зашёл в соседнюю кабинку, залез на бачок туалета, перегнулся через фанерную перегородку и, заглянув к Томасу, недовольно посмотрел на того, замершего в луже мочи. – Особенно когда струя не попадает в унитаз!
Азикиве нахмурился, вывернул надутые губы и буркнул:
– Это не я сделал!
– Да ну? А чего штанцы приспущены?
Томас опустил голову и обнаружил, что его бежевые шорты сползли до острых коленок.
– Они сами слетели! Просто резинка не держит… – начал объяснять афроамериканец, однако его товарищ, не дослушав, перебил:
– Чувак, не зли меня! Ты обещал, что спрыгнешь с этой хрени!
Азикиве покосился на свою руку, удерживаемую им в горизонтальном положении, и, опустив глаза, признался:
– Я не могу…
– На такой случай у тебя есть друзья! Если чего-то не можешь, попроси помощи!
– Мне некомфортно говорить на подобные темы!
– Зато всякую дрянь нюхать самое оно, да? Хватит чепуху нести! Впусти меня! Решим вопрос как полагается друзьям, вместе!
Томас отодвинул щеколду и распахнул дверь. Коля влетел в кабинку к другу, закрылся и, схватив Азикиве за руку с горкой героина, занюхал весь наркотик. Нижняя челюсть афроамериканца, выпучившего карие глаза, отвисла. Беляков поводил носом, затем поморгал зыркалками и, похлопав одногруппника по плечу, сказал:
– Обращайся!
Офигевший Томас на секунду впал в замешательство и потом шёпотом прокомментировал:
– Вот говно! Мой герыч…
3
Крупный самец бурого медведя косолапой походкой брёл по елово-сосновому лесу в поисках пропитания. Аномально тёплая ранняя весна пробудила его из спячки раньше положенного срока и вынудила шататься по непролазным дебрям с целью утоления своего зверского аппетита. Снег сошёл практически полностью, сохранившись лишь редкими островками, и крепышу приходилось доедать появившиеся из-под него останки мёртвых животных, грызть корешки и ворочать пни, где могли скрываться личинки.
Шлёпая широкими пятипалыми стопами по сырому после таяния сугробов хвойному покрову и важно виляя огромным мохнатым задом с едва различимым в густом рыжевато-коричневом меху коротким хвостом, здоровяк принюхивался и лениво вертел по сторонам своей крупной головой с торчащими на ней маленькими ушами.
Он, треща на всю чащобу, продрался через частокол сухостоя, после чего резко поменял характер походки, которая приобрела некую ходульность. С усердием вбивая лапы во влажную почву и оставляя на ней более глубокие отпечатки в виде лунок, косолапый приблизился к одной из сосен и, фыркая влажным чёрным носом, ознакомился с запахами на её стволе, после чего принялся царапать дерево и сдирать с него куски коры. Активно поработав острыми зубами и когтями, животное развернулось к растению спиной, встало на задние лапы и, запрокинув морду, стало с силой тереться об образовавшиеся на стволе задиры затылком и щеками, оставляя на них клочки своей шерсти. Когда зверь завершил маркировку, тем самым выполнив свой медвежий долг, он отряхнулся и вперевалочку направился на восток.
Вскоре ленивое воплощение мощи набрело на дорогу, ведущую в печально известный детский лагерь “Тайник Лешего”, и зашелестело по гравию в сторону заржавевших главных ворот, чьи прутья обвил увядший вьюн с засохшими коричневыми листьями, свернувшимися трубочкой. Оказавшись у входа с валяющейся перед ним выцветшей потёртой вывеской “Т.ЙНИК ЛЕ..ГО До.ро п.ж..ов.ть!”, косолапый в нерешительности замер, но всё-таки не смог побороть любопытство и, подцепив носом слегка приоткрытую правую створку ворот, отворил её. Медведь заглянул на заброшенную территорию с покоробленным асфальтом, полотно которого беспощадно раскурочили сорняки, и осторожно зашёл. Медленно ступая по свежевзошедшему травянистому покрову, устлавшему всю парковочную площадку, животное устремилось вглубь владений мёртвого лагеря.
Топтыгин залез на раскрошенный бордюр, изучил гниющую беседку со снесённой крышей, вышел на бурьянистый фасад перед продолговатым прямоугольным зданием, втиснулся в пустой холл через дверной проём и захрустел подушечками лап по разбитым стёклам, разбросанным по потрескавшемуся кафелю. Широким боком снеся драный перевёрнутый диван, оставшийся единственным предметом интерьера данной комнаты, бурый преодолел разломанную перегородку со свёрнутой дверью и оказался в просторном помещении с высоким потолком. Он, виляя между расшвырянными столами и стульями, покрытыми толстыми слоями пыли, а также обильно заросшими паутиной, добрался до раздаточной линии и принялся бренчать различной посудой, силясь отыскать съестное. Медведь, шаря носом по мискам, мармитам и кастрюлям, бесцеремонно скидывал их вниз, периодически почихивая. Сервиз со звоном сыпался на пол, вызывая у зверя некое замешательство. Он с удивлением смотрел на грохочущую кухонную утварь и опасливо, с присущей ему неуклюжестью, перешагивал через неё.
Мохнатый перестал бесчинствовать, когда не нашёл ничего такого, что можно было бы назвать едой, взять в пасть и пережевать, поэтому устремился к выходу. По пути его отчего-то привлекла старая ширма с откровением на полотне “Вам в суп блевали Тим, Забит и Яков” и он, завалив перегородку, устроился на ней задом. Небрежно раскинув в сторону задние лапы, животное почесало передней выпяченное пузцо, как-то печально опустило голову и покосило в бок несчастные глаза.
Вдруг уши медведя уловили сильный грохот, донёсшийся из холла, и он настороженно повернул морду в сторону дверного проёма.
4
Мотыляющий небольшим чёрным чемоданчиком парень в клетчатой рубашке и красных обтягивающих штанах, шоркая белыми кедами по мелкому щебню, прошёл по безлюдной аллее пирамидальных тополей до заброшенного двухэтажного здания с облупленными кирпичными стенами в цементных нашлёпках, и зашёл внутрь, где наткнулся на девушку, из-под рваных джинсов которой проглядывали сетчатые чулки. Примяв вьющиеся лохматые волосы, она с неодобрением спросила:
– Чё припёрся, стрекозёл?
– Как не гостеприимно с твоей стороны, Роко, – заметил молодой человек и изящным движением поправил круглые очки с фиолетовым отливом, закрывающие его глаза.
– Здесь лишние рты не в почёте, – напомнила девушка, прохрустев тонкой шпилькой по битому кафелю.
– Я в Ваш притон не прописываться явился, а всего лишь за дозой, – объяснил парень и провёл пальцем по пыльному подоконнику, после чего рассмотрел посеревшую подушечку поближе и с омерзением скривился.
– По поводу товара не ко мне, – напомнила собеседница.
– Ну да, ты ж сама товар.
– Лучше не распускай язык, крысёныш. Тут тебе не богадельня, терпеть всякие выкидоны не станут. Быстро прижучат.
– Прости, если тебя зацепили мои слова.
– Запихни свой сарказм в жопу.
– Ну, принимать в зад твоя работа.
– Подотри слюни. Тебе мои услуги не по карману.
– А я думал, ты здесь благотворительностью занимаешься. Только так с Лютым по ночам кочегарите. Даже отопление не требуется.
– От Юльки баек наслушался, али Копейка протрещал?
– Не угадала, собственными ушами Ваши высокочастотные стоны уловил. Записываете новый музыкальный альбом?
– Запомни, нет ничего между нами!