Илья Вячеславович Колдин
Тайник Лешего
Очутившись на асфальтированной дорожке в тени шелестящих под лёгкими дуновениями ветерка берёз, Анжелика выдернула Климова из общей толчеи и, взяв за руку, встала с ним за своими братьями.
– Распределяемся по парам, не задерживаемся! У Вас есть образцовый пример! – указав на Петю с тройняшками, громко произнесла воспитатель.
– Вы же не хотите опоздать на полдник? – кружа между мелюзгой, уточнила симпатичная вожатая Валентина, из-под чьей алой шёлковой пилотки выбилась светлая прядь волос.
– Ох, я уже готов проглотить целого слона, – погладил жалобно урчащий живот Ярослав.
– Ты сам в него скоро превратишься со своим аппетитом, – ухмыльнулся Артур.
– А разве я только что трескал в комнате стыренный из столовки хлеб? – возмущённо прошепелявил пацанёнок в брекетах.
– Всего-то три кусочка…
– И ещё столько же под подушку упрятал.
– Я был вне себя от голода!
– Не выпендривайся тогда, раз сам как ненасытная панда! Иначе я вырву клочок твоих мерзких рыжих кудрей и заткну ими твой рот!
– Если оба не замолчите, скормлю Ваши порции бродячим собакам! – приструнила близнецов сестра, сурово взирающая на них сквозь линзы очков.
– Злюка, – фыркнул Ярослав и облизал брекет-систему языком.
– Всё она правильно говорит! Задолбали, – выпалил обернувшийся на братьев белокурый мальчик.
– О, Боря! – воскликнула Анжелика.
– Очень приятно! Я Петя! – приветливо обратился к товарищу тройняшек Климов.
– Мне пофиг, – бесцеремонно бросил тот через плечо.
– Что за негатив, друг? – поинтересовался Артур у Бориса, однако ответа не получил.
– Может, он нас к Пете ревнует? – прошептал второй близнец.
– Тебе железки слишком сильно зубы сдавили, что ты озвучил такую глупую версию? – удивился старший брат.
– Я философствовал, – растолковал младший.
К выстроившейся в колонну по двое группе подскочил худощавый мужчина и, приблизившись к Галине Семёновне, доложил ей:
– Виктор Бенедиктович ждёт у себя очередного пациента… Ему не терпится с ним побеседовать.
– Но ведь мальчик ничего не ел, Гриша! Что за суета? – нахмурилась ассистентка учёного, выступающая в роли детского воспитателя.
– Мы найдём, чем ему подкрепиться, – обнадёжил Ежов и подозвал сына Ивана к себе.
Побледневший Боря выдохнул, когда понял, что инвестор явился не за ним.
Объяснив Климову, что пора на лечение, Григорий потащил ребёнка в лабораторию, а Роман Потапович стрельнул им вслед недоверчивым взглядом.
– Ну вот, теперь я одна, – огорчилась Анжелика.
– Не грусти, сеструха! Петя же не навечно пропал, – успокоил девочку Ярослав.
– И всё же, тот крендель какой-то мутный… – резюмировал Артур. – Зачем, а главное, куда он уволок нашего нового знакомого?
– Похоже, как и Борю, на процедуры, – прокомментировал второй близнец.
– Не нравится мне это, попахивает странностями, – вкрадчиво вымолвил первый.
– Ой, извини, у меня просто несварение. Думал, не унюхаешь…
– Фу, блин, Ярик! – помахав ладонью перед носом, скривилась Лика и вместе со всеми побрела к столовой.
Пока отряд топал на трапезу, пионервожатый Роман незаметно отпочковался от него и быстрым шагом устремился к зданию для обслуживающего персонала: туда, где в деревянном тамбуре скрылись Ежов с Климовым.
В столовой…
Отломив миниатюрной ложечкой вишнёвого штруделя, Иван с презрением повертел его перед собой, поместил на язык и, подождав, пока тот растает во рту, без аппетита проглотил. Рвотный рефлекс чуть не вытолкнул сладкую массу обратно, и Климов, отодвинув блюдечко с десертом в сторону, оставил попытки запихнуть в себя лакомство, несмотря на то, что за целый день в его желудке ничего не побывало.
Организм мужчины сбоил, и причиной тому служило сильное самобичевание. Чувство тревоги и безмерной вины перед Петей возвращали подавленного Ивана к одному и тому же вопросу: как ему ужиться со своей совестью после столь безбожного поступка?
Угнетённое состояние отца разделяла и дочь. Она не притронулась к своей порции, а лишь молчаливо отхлебнула горько-кислого лимонного чая.
Дышащая жаром кухонных духовых шкафов столовая с высокими потолками стремительно наполнялась детьми. Среди них Яна выискивала взглядом брата, но тот так и не появился.
Климов, заметив беспокойство крохи, в край поник. Стресс накатил на него ещё более свирепой волной и пробудил в мужчине непреодолимое желание выпить. Тогда он прошагал к раздаточной линии и поинтересовался у поваров, есть ли у них чего-нибудь крепкое, на что получил ответ “только спирт”. Выклянчив у женщины по имени Шура драгоценный пузырёк, Иван трясущимися руками накапал его содержимое в стакан, разбавил водой из-под крана и залпом выхлестал противный эликсир. Не закусывая, он повторил процедуру, на сей раз увеличив концентрацию горючей жидкости.
Вскоре склянка опустела, а сам Климов порядочно опьянел. Однако, к его удивлению, алкоголь не возымел над ним привычного эффекта: настроение не поднялось, если вовсе не ухудшилось.
Раздосадованный мужчина прошатался к дочери и хотел сесть на стул рядом с ней, но опустился на его расплывшуюся копию, нарисованную помутневшим рассудком, что раздваивал изображение в глазах. Когда задница Ивана провалилась сквозь рассеявшуюся картинку, он грохнулся на пол и сердито прокряхтел какие-то ругательства.
Яна тут же подскочила к нему и уточнила:
– Да что с тобой сегодня такое, пап?
– Зря я привёз Вас сюда, пчёлка, – произнёс вытянувший ноги Климов и всхлипнул.
– Почему?
– Потому что здесь обитает зло. И я клюнул на его уловки…
– О чём ты говоришь?
Мужчина не отозвался и на время затих, напомнив робота, которого отключили от сети. Затем, словно перезагрузившись, он шевельнул головой, в чьих недрах завершилась продолжительная борьба: в ней победила мысль, что родным человека делает, прежде всего, не генетическая цепочка, а твоё отношение к нему. И Иван, наконец, признал Петю своим сыном, твёрдо решив вопреки невзгодам снова воспитывать его наравне с дочерью.
– Пойдём за братом, – сказал Климов Яне. – Заберём его из этого чёртового лагеря, пока не поздно, и отправимся домой…
У главных ворот лагеря…
Хрустя камешками, милицейская “Восьмёрка” с выключенными проблесковыми маячками на крыше подкатила к “Тайнику Лешего” и встала поперёк дороги, чтобы в случае чего отрезать транспорту Ивана путь к отступлению.
Трофимов заглушил мотор и вытащил из бардачка свой табельный девятимиллиметровый пистолет “Макарова”.
– Зачем он Вам?! – ужаснулась Тамара, вытаращившись на пушку.
– Затем, что Ваш муж – неадекватный человек, – пояснил Алексей.
– Но здесь же дети, в том числе и мои! – заверещала Климова и вылезла из автомобиля вслед за парнем. – Вы не планируете стрелять, ведь так? Лишь запугаете?
– Ага, пощекочу ему нервы. В лучших традициях жанра, – язвительно ответил Трофимов и, распахнув заднюю дверь “Лады”, нырнул в салон. – Подержите, – попросил женщину милиционер и отдал ей оружие, а сам, подцепив с сиденья кожаную кобуру, принялся надевать её поверх белой рубашки, заправленной в форменные брюки.
Просунув руки между коричневыми ремешками и затянув их до ощутимого давления на тело, Алексей пристегнул каждый к поясу и, забрав у Тамары ПМ, поместил его в чехол, расположенный вертикально у левой подмышки.
– Ждите меня в машине, – распорядился парень.
– Я хочу с Вами! – заявила Климова.
– Ни к чему, – возразил Трофимов и пообещал. – Не волнуйтесь, я не причиню Вашей семье вреда.
– Хорошо, я Вам верю, – согласилась женщина и сквозь слёзы пролепетала. – Только ради всего святого верните мне сына и дочь…
– Постараюсь, – кивнул Алексей и устремился к ограде.
– Энто шо ещё за военный парад? – вынув изо рта курительную трубку, удивился сторож.
– Не военный. Милицейский! – подкорректировал старика парень и ткнул ему в нос красные корочки. – Младший сержант Трофимов…
Охранник оторопел и, вытерев тыльной стороной ладони взмокший лоб, вымолвил:
– Усё, кабздец нам?
– Кабздец убийце, который у Вас прячется! – сверкнул ледяной улыбкой Алексей.
– Дык у нас тут никто не прячется, – недоумённо пробормотал сторож и перекрестился. – Пущай Бох меня судит, если брешу!
– Пока Бог решает, что с тобой делать, впусти меня внутрь! – сурово повелел милиционер.
Глубоко вздохнув, старик со скрипом раздвинул створки ворот. Младший сержант шагнул на территорию учреждения и, увидев на парковке фургончик Ивана – прямое доказательство того, что ублюдок в лагере, уточнил у деда:
– К Вам сегодня мужчина с двумя детьми не приезжал?
Сначала на лице охранника промелькнули признаки узнавания того, о чём говорит Трофимов. Однако потом он почесал бороду и, расслабив напряжённую доселе мимику, произнёс:
– Чаво-то не припомню…
“Вот тухлое яйцо! Врёт и не стыдится” – мысленно возмутился парень, испытующе посмотрел на сторожа, что тот едва не задрожал, и после паузы с издевательской интонацией подытожил:
– Раз поводов для беспокойства нет, я, пожалуй, огляжусь!
– Тогда я тоже почапаю, сообщу о Вашем прибытии, – засуетился старик, но Алексей остудил его пыл.
– Дабы не вляпаться в неприятности, дядя, я рекомендую тебе не покидать своего поста, – процедил разозлённый на лгуна милиционер и побрёл к постройкам.
Тем временем…
Держа Ежова за руку, Петя вслепую преодолел склизкие ступеньки, пересёк сырое помещение с бугристым полом и, прослушав странный грохот от движения чего-то массивного, шагнул в душное пространство, где жужжали какие-то приборы. Земля под ногами сменилась бетоном, а шум, напоминающий скрежетание камней, повторился. Когда он стих, мальчику позволили стянуть с глаз повязку и увидеть лабораторию, освещаемую люминесцентными лампами.
Оглядевшись, ребёнок сообразил, что инвестор, скорей всего, воспользовался тайным ходом, чтобы попасть сюда, ведь обычных дверей, кроме той, что имелась в противоположной стене, тут не обнаружилось.
Климов проследовал за Григорием к дальнему углу и зашёл за отгораживающую крохотную обеденную зону ширму. Там, за неказистым столиком, сидел облачённый в белый халат мужчина с пепельными волосами.
– Потрапезничаешь со мной, дружок? – уплетая овощной салат, уточнил у пацанёнка ссутулившийся учёный, и Петя, покосившись на одобрительно кивнувшего Ежова, робко опустился на стул.
Откланявшись, инвестор поспешно удалился из секретного бункера под всё то же загадочное дребезжание, а Климов, храня неловкое молчание, осторожно взял с тарелки бутерброд с “докторской” колбасой.
– Скромность – благороднейшее из человеческих качеств, и мне приятно познакомиться с тем, кто им обладает. Я Виктор Бенедиктович, Петя, твой персональный врач.
– Но я абсолютно здоров, – ответил пережёвывающий пищу мальчик.
– С моей стороны крайне невежливо портить своему гостю аппетит, однако у тебя выявили недуг, перед которым нынешняя медицина бессильна, – печально проговорил Скворцов, промокнув рот салфеткой.
– Что??? – чуть не подавившись сухомяткой от потрясения, вымолвил шокированный ребёнок. – Я же нормально себя чувствую…В последнее время меня иногда тошнит и спится не очень, но в целом…
– В целом, болезнь начнёт прогрессировать, если не предпринять соответствующих мер, – пошевелив усами, констатировал учёный. – Поэтому ты здесь. Моя команда разработала препарат, способный излечить тебя, однако он ещё небезопасен…
– То есть как? – потеряв всякий интерес к яствам, спросил Климов.
– Мы не гарантируем, что он решит твою проблему. Присутствует вероятность обратного эффекта, – поведал Виктор Бенедиктович и отпил яблочного компота. – Риск серьёзный, и я хочу морально подготовить тебя к любому развитию событий, так как наш первый пациент перенёс инъекцию весьма тяжело…
– Извините. Я, пожалуй, вернусь к своей группе, – дрожащими губами просипел напуганный пацанёнок, чья грудь учащённо вздымалась. – Вы что-то перепутали, у меня всё хорошо…
– Петя, моя сыворотка – твоя единственная ниточка надежды. Без неё ты умрёшь…
– А вдруг как раз она меня и убьёт? Я смотрел фильмы ужасов с экспериментами над людьми, мне страшно… – покрывшись мурашками, простонал мальчик.
– Никаких экспериментов. Лишь стандартная процедура – укол, – успокоил ребёнка Скворцов. – Пойми, твой отец не отдал бы тебя нам, будь мы злобными маньяками.
– Не правда! Мой отец мечтает избавиться от меня! – в сердцах прокричал Климов.
– Зачем же ты так? – искренне удивился мужчина. – Он желает тебе только самого лучшего.
– Вот, чего он мне желает, – всхлипнул Петя и продемонстрировал Виктору Бенедиктовичу уродливый шрам в форме “И” на шее.
– Неужели подобное сотворил твой папа?! – оторопел учёный.
– Да, – проронил слезу пацанёнок. – Выжег на мне первую букву своего имени…
– Какое зверство! – воскликнул Скворцов. – А ты меня боишься. При том, что у нас много общего. Я тоже заложник обстоятельств…
– Почему я должен Вам верить? – выразил скепсис мальчик.
– Потому что я нуждаюсь в твоей помощи не меньше, чем ты в моей…
В столовой…
Мысль о том, что его отец тоже воспитывал их с братом в одиночку, прибавила Ивану сил, и он ещё больше поверил в себя. “Я справлюсь и выращу детей без помощи Тамары” – крутилось в голове у Климова, пьяными неловкими шагами протискивающегося с дочерью к выходу из зала для приёма пищи.
Очутившись в холле и громко рыгнув, мужчина устремился к двери. Когда он распахнул её, то споткнулся о порог и вывалился на улицу, где его поймал Ежов.
– Оо, нашёлся блудный попугай. Ты-то мне…ик…и нужен, – обдавая инвестора перегаром, невнятно произнёс Иван, полный решимости вернуть сына.
– Извините, что я удалился прямо во время полдника. У меня возникли срочные дела, – поспешил объясниться Григорий.
– Да ты не парься. Всё…ик…нормалёк, – заторможено промямлил Климов и, приобняв Ежова, сообщил ему. – У меня к тебе важный разговор есть. Насчёт Пети…
– Думаю, нам лучше побеседовать в корпусе, – сказал аккуратно оттолкнувший от себя подвыпившего Ивана инвестор и, выбредя из-за угла здания столовой, разглядел движущуюся в его сторону фигуру в милицейской форме.
– У Вас имеется пропуск на территорию нашего учреждения, любезный? – поинтересовался он у приближающегося незнакомца, и тот уже хотел ему ответить, но вдруг заметно рассвирепел, увидев материализовавшегося за спиной Григория Климова.
Последний моментально окаменел лицом, на котором застыл звериный ужас от понимания того, что перед ним не кто иной, как Трофимов – его главный кошмар наяву.
– Нет, нет, нет! Так не должно быть!!! – рефлекторно попятившись назад, плаксиво завопил Иван.
– Вот и встретились, сраный обсосок! Я к тебе с посмертной весточкой от Захара, – процедил оскалившийся Алексей, подобно почуявшему кровь хищнику напирая на свою трясущуюся всем телом жертву. – Ишь, куда ускакал! Ну, ничего, недолго тебе прыгать осталось. Живым ты из лагеря точно не выберешься…
– Это самосуд! – истерично проверещал Климов и, подхватив на руки перепуганную Яну, суматошно бросился оббегать Трофимова по дуге, едва не путая очерёдность смены заплетающихся ног. – Гриша, он убьёт меня! Прошу, защити!
Довольный реакцией подонка милиционер ухмыльнулся и, расстегнув кобуру, вытащил из неё свой пистолет.
– Драпай, драпай! Грех не понаблюдать за твоими жалкими попытками спастись, – позлорадствовал Алексей, немного выждал и, наконец, крепче сжав оружие, зажмурил левый глаз.
Он взял панически отступающего к парковке Ивана на мушку, усмирил дыхание, положил палец на спусковой крючок и…
Тем временем…
Галина Семёновна вздрогнула, когда услышала прогремевший выстрел. Благо, она не успела взяться за кружку с горячим чаем, иначе однозначно уронила бы её на себя и ошпарилась кипятком.
Подопечные Гончаровой, принимающие пищу, синхронно подскочили на местах и встревоженно завертели головами. Самую бурную реакцию продемонстрировал подопытный Борис: он коротко вскрикнул и выпучил бледно-голубые глаза, окаймлённые густыми пушистыми ресницами. Женщина заметила, что после инъекции мальчик стал слишком зашуганным, и это совсем не внушало Галине оптимизма.
Переглянувшись с пионервожатыми, воспитатель наказала им не выпускать детей из столовой до выяснения подробностей инцидента, а сама ринулась на улицу.
На улице…
БАХ!
Поразить цель ему помешали. Пуля под углом вонзилась в землю.
– Куда ты лезешь, тупорылый баран??!! – свирепо проорал раздосадованный Трофимов после того, как Григорий схватил его за руки и, направив дуло пистолета вниз, смазал выстрел.
Жуткий грохот оружия, однако, возымел свой эффект. Он так напугал Климова, что тот шлёпнулся в нескольких метрах от парковки и уронил свою дочь. Оказавшись на лопатках, мужчина лихорадочно ощупал своё тело и, убедившись, что его не зацепило, с трудом встал с травы. Затем Иван, мотыляясь из стороны в сторону, грубо дёрнул с газона хнычущую Яну, чьи нежные белоснежные локотки и колени разодрались о почву, и потянул её за собой.
– Батюшки святы! Шо энто тут творится? – охнул высунувшийся из теремка сторож.
– Освободи проезд! – потребовал подбегающий к своему двухместному автомобилю Климов.
– Дык я ж… – замялся Гаврила, как Иван раздражённо гаркнул:
– Шевели своими дряхлыми мослами, кретин!!!
Ошеломлённый старик бросился ковыряться в замке, второпях делая всё крайне неуклюже и медленно.
– Быстрее, дед, быстрее! – подгонял его Климов, выуживая из кармана штанов ключ от машины.
– Ты идиот! Из-за тебя сейчас скроется убийца! – отчаянно завопил охраннику наблюдающий за отпиранием ворот Алексей, силясь скинуть с себя неуступчивого Ежова, продолжающего выигрывать для Ивана время.
От натуги стиснув зубы, инвестор попробовал вывернуть пушку из лап Трофимова. Безрезультатно. Младший сержант крепко впился в свой ПМ и, несмотря на скованность движений, резко зарядил висящему на нём оппоненту локтем, угодив тому в солнечное сплетение. Прокряхтев, Григорий на какое-то мгновение отпочковался от противника, но, как только Алексей намеревался ломануться вперёд, Ежов снова не позволил ему улизнуть. Удержав милиционера за лямку плечевой кобуры, он выполнил мах ногой и кончиком ботинка выбил из ладони легавого оружие, с лязгом отлетевшее на асфальт.
Буквально взревевший от злости Трофимов молниеносно захлестнул пятку назад и пнул инвестора каблуком своей туфли точно в промежность, отчего второй, мучительно простонав, скрючился и на глазах у выскочившей из столовой Галины рухнул на клумбу у шестигранной беседки.
Подобрав пистолет, младший сержант понёсся за Климовым, который с третьего раза завёл легковушку и, перегазовав, рванул с территории “Тайника Лешего”.
Увидев, как их спонсор повалился в цветник, Гончарова поспешила к нему и обеспокоенно спросила:
– Гриша, Вы в порядке?
– Я – да, а моя детородная функция вряд ли, – щурясь от боли, сипло откликнулся Ежов.
– Кто тот человек? – поинтересовалась Галина и помогла инвестору подняться.
– Явно не закадычный друг Ивана, потому что он его чуть не пришил, – ответил Григорий, судорожно топчущийся по пышным астрам в попытке унять неприятные ощущения ниже пояса. – Я думаю, из соображений безопасности, не стоит выпускать Петю из лаборатории, пока ситуация не утрясётся. Если этот неадекватный мент начнёт нас шерстить, труба проекту…
– Тогда я сию минуту предупрежу Виктора Бенедиктовича! Сам до корпуса доковыляешь? – с несвойственной ей заботой осведомилась у Ежова женщина, и, когда тот кивнул, шустро проследовала к деревянной пристройке.
В лаборатории…
– И какая же Вам от меня польза? – не догнал Петя, неуютно ёрзающий на стуле.
Скворцов напряжённо уставился в одну точку и ответил:
– Дело в том, что у меня есть сын, которого я люблю больше жизни. Он тоже серьёзно болен, и я боюсь, что у меня слишком мало времени, чтобы исцелить его…
– Ради него Вы создали это лекарство? – догадался Климов.
– Да. На разработку ушли долгие годы и, казалось бы, самое трудное уже позади, однако теперь я зависим от тебя. У Лёни очень слабый организм и если вколоть ему ранний вариант сыворотки, он вряд ли выдержит. А твоё согласие на инъекцию позволит выведать мне все свойства препарата и усовершенствовать его, – объяснил Виктор Бенедиктович.
– Но ведь я могу пострадать, – нахмурился ребёнок.
– Не исключено. Однако у тебя больше шансов умереть от прогрессирующего недуга, чем получить осложнения от моего средства. К тому же представь, сколько людей по всему свету мы спасём при удачном раскладе…
Стены содрогнулись, и вновь послышался треск камней. Учёный высунулся из-за перегородки и заметил бегущую к нему встревоженную Галину.
Когда плита опустилась обратно, Скворцов выбрел к своей ассистентке, и та вкратце обрисовала ему ситуацию, стрясшуюся наверху. Виктор Бенедиктович счёл рекомендацию Ежова не покидать лабораторию весьма разумной, так как проблемы с законом навсегда бы похоронили их тайный проект.
Единственная дверь в помещении, находящаяся рядом с ширмой, отворилась, и Петя обратил свой взор на тёмный проём, откуда появились подножки инвалидной коляски, где недвижно застыли два потёртых коричневых сандаля, обутых на ступни тонких ног.
Вскоре каталка полностью выехала из мрака, и Климов оцепенел от ужаса при виде сидящего в её кресле ребёнка. Петя испытал к нему резкое отвращение, потому что прежде не встречал подобного уродства. Сначала он вытаращился на согнутую руку бедолаги с вялой сникшей кистью и бледной пигментированной кожей, потом на дистрофическое туловище, как у узника Бухенвальда, а следом на раздутую голову с жиденькими волосами, подпираемую хилой грудью.
Поймав на себе взгляд образины, Климову подурнело. Ввалившиеся глаза калеки, будто обрамлённые чёрной краской, смотрели вразнобой: правый – на Петю, а левый – в потолок. В какой-то момент инвалид раззявил кривозубый рот и выплеснул из него ликующее кряхтение.
– Мы некстати, да? – покосившись на Климова, уточнила вытолкавшая коляску особа. – Просто Лёне надоела компания зверушек, и он попросился сюда…
– Ниночка, к чему оправдания? – ласково пролепетал Скворцов. – Я как раз хотел познакомить Петю со своим сыном.
Лёня восторженно загудел, источая пузырчатую слюну, стекающую по его подбородку и капающую на измусоленную синюю футболку с вышитой на ней жёлтой надписью “Я ♥ папу”. Скрюченным пальцем он ткнул в сторону Климова, а его губы растянулись в улыбке.
– Ты заинтересовал моего парнишку, Петя, – произнёс просиявший учёный. – Пообщайся с ним. Ему нравится внимание сверстников, так как он рос без друзей. Нелегко их найти, не умея преобразовывать мысли в нормальную речь. Но я наловчился понимать его по интонации. Порой она передаёт эмоции лучше обычных слов…
Климов сглотнул ком, застрявший в горле, поднялся из-за стола, опасливо приблизился к каталке и, стараясь транслировать доброжелательность, сдавленно прохрипел:
– Привет! Клёвая рубашка! Сам её выбирал?
Лёня захлопал ладонью по подлокотнику кресла.
– Ух ты, здорово! Твой отец явно тобой гордится! – натурально удивился Петя.
Инвалид благодарно замычал и радостно повернулся к Виктору Бенедиктовичу, подмигнувшему ему.
Внезапно для себя Климов обнаружил, что Лёня совсем не мерзкий. В нём даже маячило размытое отражение самого Пети – несчастного ребёнка с тяжёлой судьбой. Мальчику защемило душу, а искренняя жалость накрыла его непроницаемым куполом, и он озвучил своё окончательное решение, сформировавшееся на фоне разыгравшихся чувств:
– Я приму участие в эксперименте…
55
Закинув Яну на пассажирское сиденье своего фургончика через водительскую дверь, Иван забрался в машину и принялся нервно прокручивать ключ в замке зажигания. С третьей попытки двигатель-таки ожил, и мужчина только рванул по парковке “Тайника Лешего”, как у самых ворот на пути его следования возникла Тамара. Климов до визга покрышек ударил по тормозам, и “каблук” клюнул капотом в каких-то сантиметрах от женщины. Та не смогла сдержать слёз, встретившись взглядом с дочерью, и желчно прокричала супругу:
– Бездушное чудовище! Я тебя ненавижу!!!
– Мамочка! – пропищала кроха и уже думала выскочить на улицу, но отец прижал её к спинке кресла и сердито прохрипел:
– Не высовывайся!
Затем пьяный шофёр вывалился из салона и, сверля Тамару бешеными раскрасневшимися глазами, неистово гаркнул:
– Предательница! Ты хоть понимаешь, что натворила?
– Не позволила тирану разлучить меня с детьми, – воинственно процедила женщина.
– Отойди в сторону, грязная шлюха! – повелел ей Иван.
– Ни за что! – непоколебимо ответила Тамара, подкрепив серьёзность своих намерений гневным выражением лица. – Говори, где Петя!
– Ты его больше не увидишь! – яростно выпалил Климов и, схватив жену, грубо швырнул её на асфальт, после чего поспешно вернулся в кабину и выехал за территорию учреждения, едва не задавив сторожа.
Основная дорога оказалась заблокирована милицейской “Восьмёркой”, однако Иван сумел сориентироваться и изменить маршрут: преодолев высокую земляную обочину, он поколесил вдоль лагерного забора по травянистому ковру.
Тем временем к беспомощно отползающей к бордюру Тамаре подбежал Трофимов и справился:
– Вы в порядке?
– Нет! – простонала горестно рыдающая женщина. – Он снова ускользнул…
– Ненадолго, – пообещал мрачный, словно грозовая туча, Алексей и, подняв Тамару, ринулся к своему автомобилю.
Женщина увязалась за ним и тоже залезла в служебный транспорт, твёрдо заявив:
– На сей раз я с Вами!
Младший сержант побоялся спорить с взвинченной особой и тронул “Ладу” с места. Железный конь, запрыгнув на пронизанный пучками корней бугор, помчался за приближающимся к дальнему краю ограды Климовым, маневрируя между деревьями и кустами, пнями и булыжниками.
Вскоре…
Иван покосился на зеркало за окном, в котором отражалась милицейская “Восьмёрка”, мчащаяся за его серебристым Ижом. Он понимал с самого начала, что Трофимов так просто не отвяжется, ведь у него личные мотивы расправиться с ним.
Ну, не беда! Климов уже ускользал от Алексея однажды, ускользнёт и теперь. Тем более у него имелось незавершённое дело – забрать Петю из “Тайника Лешего”, и потому мужчина не мог позволить себе проиграть. В нём проснулся отцовский инстинкт, и он, осознав всю ответственность за судьбу сына, намеревался несмотря ни на что уберечь мальчика от горькой участи, попутно обретя долгожданный статус кумира в глазах своей дочки.
Иван потянулся к рычагу, чтобы переключить передачу, однако в тот же миг словил крупную кочку, отчего автомобиль сильно тряхнуло. Чуть не выпустив баранку из левой руки, он быстро вернул на неё правую и увёл “каблук” от ближайшей сосны, предотвратив столкновение с её массивным стволом. Яна испуганно взвизгнула.
Со второй попытки Климов повысил скорость, но совсем потерял колею. Новым ориентиром служила кромка тёмного хвойного леса, нечётким пятном маячащая перед нетрезвым взором.
Шофёр практически не чувствовал органов управления транспортом: он то бросал газ, то вдавливал его до упора. Машина постоянно дёргалась, “клевала” и двигалась зигзагами. Перекатываясь через пыльный просёлок то туда, то сюда, она напоминала своего пьяного хозяина, недавно шатавшегося по территории лагеря.
На фоне бешеного рёва моторов раздался хлопок. Пуля просвистела рядом с левым зеркалом фургончика. “Проклятье!” – подумал Иван, преодолевая резкий поворот. Квадратный зад Ижа завилял, однако в итоге легковушка выровнялась и покоптила дальше по неизвестной Климову местности.
Дорога петляла, и автомобиль, повторяя её изгибы, периодически демонстрировал преследователю бок, что спровоцировало очередной выстрел. После него снаряд вонзился в колпак будки, а Иван нервозно выдохнул перегаром.
Чаща закончилась, и “каблук” выпорхнул из неё в необъятное поле.
– Папочка, там обрыв!!! – панически заверещала Яна, мёртвой хваткой вцепившаяся в ручку двери.
В нескольких сотнях метров от границы дебрей грунтовку разрубал глубокий овраг. Мост над ним был разрушен. От конструкции сохранились лишь пары гнилых бревенчатых огрызков, торчащих по обе стороны впадины. На ограждении у края ямы, выкрашенном чёрно-жёлтыми поперечными полосами, виднелась надпись “ПРОЕЗДА НЕТ”. Климова так поглотила погоня, что он не заметил барьер вовремя.
Мужчина хотел переметнуть ногу с педали газа на педаль тормоза, но не успел. Трофимов пальнул по заднему колесу, продырявив его. Шина сдулась и резина обвисла на диске, чей металлический обод заскрёб по земле. Машину незамедлительно швырнуло бортом вперёд, и она, “споткнувшись” об острую каменную породу, с грохотом опрокинулась на бок. Жёстко пропахав кузовом почву, автомобиль снёс препятствие с предупреждением и вместе с его деревянными обломками кубарем полетел по крутому склону.
Оглушительные вопли заполнили кабину. Фургончик дважды кувыркнулся через крышу, прежде чем достиг дна ложбины и прекратил свои акробатические трюки, врезавшись в тяжёлую бетонную плиту, покоящуюся в мутной луже. Морду “каблука” смяло, как консервную банку. Она сжалась в гармошку, расплющив находящихся в салоне людей, превратившихся в кровавое месиво подобно хорошо взбитому омлету.
Несколькими минутами ранее…
Милицейская “Восьмёрка” промчалась вдоль жёлтого забора лагеря и, выкатив на просёлок, бойко, как пришпоренная лошадь, устремилась за двухместным серебристым фургончиком, швыряемым из стороны в сторону.
– Машину Вашего мужа колбасит похлеще яхты в штормящем океане, – изрёк сконцентрированный Алексей, на что Тамара панически заверещала:
– Бессовестная пьянь! С ним же моя дочь! Господи, хоть бы они не расшиблись!
Словно иллюстрируя страхи женщины, “каблук” лихо подпрыгнул на кочке и поменял траекторию движения, взяв курс на исполинскую сосну.
Сердце Климовой чуть не лопнуло от напряжения, но шофёр Ижа успел увести свой автомобиль от столкновения с хвойным гигантом, и Тамара облегчённо выдохнула, в то время как Трофимов недовольно фыркнул.
Парень был откровенен с собой. В его планах не числилось никакого спасения семьи Климовых. Он желал настичь Ивана и, не дрогнув ни одним мускулом, лишить его жизни, как тот лишил её Захара! Конечно, самосуд обесценивал законы, однако в данном конкретном случае Алексей твёрдо решил от них отступить, чтобы хищный лев в нём не замяукал безобидным котёнком.
Фургончик поехал быстрее и отдалился от преследователя, но ненадолго. Поддав газу, Трофимов оперативно сократил дистанцию до своего противника и извлёк пистолет из кобуры.
– Лёша, что Вы собираетесь делать?! – испуганно уточнила женщина.
– Завязывать с порядком поднадоевшей свистопляской, – процедил младший сержант, максимально открыл окно и, высунув из него оружие, без колебаний шарахнул по цели.
БАХ!
Мимо.
– Вы рехнулись? Меня сейчас карачун хватит! Зачехлите пушку! – сипло прокричала Тамара, однако милиционер цинично проигнорировал её.
Впереди поджидал резкий поворот. В него “каблук” Климова вписался с огромным трудом, едва не зацепив задней частью кузова корявую ель. Трофимов же осуществил аналогичный манёвр куда умелей, без ощутимого заноса и потери скорости.