Илья Вячеславович Колдин
Тайник Лешего
– Я велел стрелять одиночными! – напомнил капитан. – А Вы очередями его скосили! Он был нужен мне живым! Ай, ну Вас в пень, балбесов! – отмахнулся Алексей, обыскал Олега, изъяв у того билет на электричку и табельное оружие, и потопал внутрь школы. Оперативники Никонова, на ближайшие пару часов перешедшие под руководство Трофимова в качестве его телохранителей, поплелись за своим нынешним начальником.
– Не грохни мы его, Сергеев лишился бы напарника, – поглаживая сталь “калаша”, пробубнил себе под нос Лев и притормозил у трупа Крюкова, с укоризной посмотрев на покойного предателя. – Отличился, Олег! Отличился, – цокнул старшина и проследовал ко входу.
Стены тридцать пятой школы покрывала чёрная копоть, гарь и сажа, а на полу, погребённое под слоем золы, валялось битое стекло вперемешку с останками других неизвестных предметов, погубленных огнём. Деревянные каркасы дверных проёмов обуглились, некоторые из них вообще разрушились.
Прошерстив первый этаж здания, Алексей наткнулся на широкое отверстие в полу. Офицер перегнулся через хлипкие перила около его края и направил луч фонарика вниз. Недолго думая, капитан стал спускаться в катакомбы, откуда тянуло омерзительным смрадом, вынуждающим непроизвольно морщиться.
Очутившись в подвале, Трофимов попросил Агеева установить на старой лестнице переносной прожектор. Лев тут же бросился исполнять приказ. Сбегав до машины, он взял прибор, притащил его на место, расположил на узкой ступеньке на уровне груди следователя и включил. Резко вспыхнувший яркий свет залил помещение, проявив пробирающую до мурашек картину.
На грязных стенах, подцепленные ржавыми гвоздями за затылки, висели ссохшиеся головы девочек и мальчиков разных возрастов. Открытые в диких предсмертных криках рты, гниющие зубы и мутные безжизненные глаза нагоняли поистине животный ужас.
– Вот нахрен, – прокряхтел Зинин, ощущая, как тошнота подпирает горло.
Следователь, испытавший обострившееся чувство вины, глубоко вдохнул и выдохнул.
– Господи Всемогущий, что за зверство?! – ахнул Агеев.
– Сколько же смертей я не предотвратил, – всхлипнул Алексей. – Простите меня…простите…
Капитан присел на корточки и, схватив себя за волосы, принялся покачиваться вперёд-назад, перекатываясь с пятки на носок и обратно. Буквально на минуту он впал в прострацию, не проронив ни слова. Замершие за его спиной коллеги, также потрясённые увиденным, безмолвно наблюдали за капитаном.
Трофимов зачерпнул в ладонь горсть золы, сдавил до хруста костей и, ещё раз оглядев стены с отрубленными головами, разжал кулак.
– Я тебя убью, сучье отродье, даже в аду от меня не скроешься! – процедил офицер и побрёл осматривать прочие достопримечательности подвала, переступая через горы неисчислимого хлама.
В центре помещения нашлась расчищенная от мусора площадка. На ней следователь узрел нечто похожее на самодельный алтарь, вокруг коего на полу простирались начерченные белым мелом непонятные, сложные символы. На небольшом квадратном предмете, обёрнутом серой тканью, возвышалась…синяя урна, после чьего детального изучения Алексей обомлел. Он с уверенностью мог утверждать, что именно эта ёмкость для отходов пропала у подъезда пенсионерок. Из её боков торчали два неаккуратно отсечённых штыря, когда-то приваренных к стойкам держателей.
Устремив взор в жерло урны, капитан догадался, чем она наполнена… Человеческим прахом.
– Сраный шаман-жертвенник, – с ненавистью прокомментировал Трофимов и метнулся к дальней стене. На ней находилась целая сеть обгоревших труб, заменяющих Гринюку полки для масок.
Там же стоял столик. Склонившись над ним, офицер обнаружил одну единственную карту, изношенную и потёртую. Посветив на неё своим фонариком, Алексей ознакомился с ней подробней. Внимание следователя привлёк объект, обведённый красной ручкой.
– Детский оздоровительный лагерь “Тайник Лешего”, – вслух прочёл капитан и, подняв растерянные глаза, добавил. – Боже…
45
В кармане спящего на еловых ветках мужчины завибрировал мобильник. Он дёрнулся, неуклюже достал “Siemens” из брюк, снял блокировку и, щурясь, прочитал пришедшее с номера Крюкова сообщение: “скоро встретимся, паскуда!!!!! p.s. поцелуй дохлого братика в зад!!!!! p.s.s. привет от следователя Трофимова. 11 июня 00:17”.
Хмырь поднял остервенелые глаза, из коих моментально выветрился весь сон, с силой швырнул телефон в стену землянки, отчего тот разлетелся на составляющие, и, разъярённо пыхтя ноздрями, заорал:
– Думаешь, запугал меня?! Рассчитываешь, что я в страхе забьюсь в угол?! – он резко замолчал и, успокоившись, продолжил с улыбкой больного на лице. – Как бы не так! Я Вам устрою прощальную гастроль! И уж поверьте, позабавлюсь на славу!
Позднее…
Из заросшей густой травой и мхом хижины выбрел человек в жуткой маске, держащий только что заточенный топор своей мускулистой татуированной рукой. Он, сопя, вдохнул аромат летней ночи и, оскалившись, приложил ладонь к прохладному полотну оружия, после чего провёл грубой подушечкой большого пальца по острию лезвия.
– Восхитительно! – удовлетворённо сказал дровосек и пару раз взмахнул топором, со свистом рассёкшим неподвижный воздух. – Кровавая охота при свете луны, что может быть романтичней? Правда, Трофимов?
Спустя мгновение его высокий силуэт скрылся среди хвойных деревьев, растворившись во тьме.
46
В голове крутилось зацикленное “Хоть бы успеть!”, а предчувствие неизбежной беды всё усиливалось. Он лишил себя эффекта неожиданности, преднамеренно отправив Гринюку смс-ку с телефона Крюкова: “ скоро встретимся, паскуда!!!!! p.s. поцелуй дохлого братика в зад!!!!! p.s.s. привет от следователя Трофимова”. Капитан уповал на то, что, прочитав послание, безжалостный безумец струсит и побоится привлекать к себе лишнее внимание новыми убийствами. Да, подобное давало маньяку простор для уклонных манёвров и увеличивало его шансы задержаться на свободе, однако Алексей не мог поставить под угрозу безопасность детей, поэтому принял довольно противоречивое решение.
Стрелка спидометра “Девятки” колебалась на отметке 160 км/ч. Машина выжимала из себя всё до последней капли, едва не паря над поверхностью дороги. Она стремительно неслась к лагерю, постоянно обгоняя другие автомобили транспортного потока.
С трудом просматриваемая в ночное время трасса монотонно мелькала в свете фар “Лады”, отчего у офицера жутко устали глаза. Правда, о своём состоянии он сейчас не думал. “Господи, не позволь мне опоздать! Или эта тварь устроит резню!” – молил беспокойный Трофимов.
Радиоприёмник грустно молчал, и в салоне слышался только рёв надрывающегося мотора.
Зигзагообразная дорога пошла вверх. Габаритные огни движущихся впереди машин напоминали длинную извивающуюся змею.
Спустя пару минут, по обочинам трассы выросли невысокие горы с чахлыми ёлочками, чьи цепкие корни торчали из почти отвесного склона, стараясь не допустить, чтобы деревья рухнули вниз. Знак в красном треугольнике извещал о возможном камнепаде.
Следователь вдавил педаль газа в пол, собираясь обогнать очередной автомобиль, как “Девятка”, словно задыхаясь, неприятно задёргалась. Обороты двигателя начали уменьшаться вместе со скоростью. “Бензин”, – предположил Алексей, чьей мысли вторила оранжевая лампочка показателя топлива на панели приборов, предупреждающее горение которой он опрометчиво проигнорировал при выезде из Гродска.
Дотянуть до “Тайника Лешего” не удалось.
Милиционер направил заглохшую от голодания “Ладу” к краю дороги. Колодки противно заскрипели и машина, захрустев камешками на обочине, затормозила.
Огорчённый мужчина изрыгнул несколько весьма выразительных матов, нервно поднял ручник и вылез из “Девятки”, проследовав к багажнику в надежде найти внутри канистру с бензином. Её, увы, в автомобиле не оказалось. Видимо, она была выложена Трофимовым в гараже и благополучно там забыта.
Ситуация не внушала оптимизма. Выход оставался один – ловить попутку.
Капитан закрыл свою машину, встал у асфальтированного полотна и взялся отчаянно махать рукой в попытках остановить какой-либо транспорт.
47
Суббота, десятое июня (23:30)
Дверь спальни мальчиков осторожно приоткрылась, и из щели показалось напряжённое лицо Данила. Он оценивающе оглядел тёмный зал, где на потолке, купающаяся в лучах сумрачного лунного света, мерцала шикарная хрустальная люстра, и сделал пару опасливых шагов. Одна из лакированных досок ламината предательски скрипнула, заставив ребёнка замереть. Звук быстро распространился по пустой комнате, нарушив её тишину.
Осипов ощутил лёгкий мандраж. Ладони стали противно липкими, и он вытер их о бледно-голубые джинсы. Убедившись, что никто не проснулся от созданного им шума, мальчик отступил в сторону и за ним возник вооружившийся чёрным покарябанным фонариком Федя.
Друзья, передвигаясь на цыпочках, устремились через почудившийся им бескрайним зал.
Когда они переместились на другой его конец к выходу, ведущему на этажную площадку, раздался щелчок дверной ручки.
Судорожно обернувшись назад и прижавшись к стене, дети улицезрели, как из комнаты вожатых выбрел вспотевший всклокоченный парень в запачканных белыми пятнами трусах. Данил припомнил, что этот человек наткнулся на него в чаще и сопроводил обратно в лагерь. Но…что же он тут, интересно, забыл?
Впрочем, какая разница? Сейчас вырисовывался вопрос посерьёзней. Операция находилась на грани срыва, толком не начавшись.
Парень, однако, не обратил на беглецов абсолютно никакого внимания. Он почесал яйца и направился к туалету, бубня:
– Надо ж было так опозориться…даже засунуть не смог…
Осипов, дождавшись, пока Егор скроется в уборной, поспешил покинуть зал.
– Фух, пронесло! – прошептал Дубовцев и спросил. – Кто вообще там шатался?
– Паренёк, что вытащил меня из леса. Не вовремя его, гадство, приспичило! – посетовал Данил.
– Ага. Ладно, пошли скорей, иначе мой энтузиазм совсем рассеется! – поторопил Федя и помчался вниз. – Потому что чем дальше мы от спальни, тем меньше мне нравится твоя затея!
Ничего не ответив, Осипов потелепал за товарищем. Его шею обвивала лямка с висящим на ней бежевым фотоаппаратом, неприятно ударяющимся о грудь и перекручивающимся при скачка́х по ступенькам.
Откопав в море обуви свои серые кеды, Данил шустро впрыгнул в них. Дубовцев провозился чуть дольше, с трудом собрав разбросанные по разным углам коридорчика сандали.
Пулей вылетев из корпуса, мальчики спустились с асфальтированного пригорка по деревянной лестнице, свернули направо и сиганули по траве напрямик к пробоине в заборе.
Добравшись до ограды, они перво-наперво отдышались.
– Офигеть! И как нам удалось смыться оттуда? – изумился Федя.
– Данная часть – самая плёвая в нашей сегодняшней миссии, – заметил Осипов и, уставившись на дыру в заборе, заключил. – Мне кажется, прутья раздвинул именно он…
– Чудище, которое ты… – Данил сердито сузил глаза и Дубовцев исправился. – Которое мы видели?
– Угу. Посмотри сюда, – и ребёнок в кепке продемонстрировал кривой, почти ополовиненный прут, где виднелась пара горизонтальных бороздок.
Федя изучил покорёженную железку и подытожил:
– Да, внушительно…А куда конкретно мы собираемся?
– В лес, – растерянно отозвался Осипов.
– Очень неопределённо, – недовольно фыркнул Дубовцев.
– Ну, извини, карты у меня нет! – возмутился Данил.
– Боюсь, шастая впотьмах, мы просто-напросто заблудимся, – предположил Федя.
– Мы не будем шастать. Найдём укромное место, замаскируемся и всё. После останется лишь подкараулить монстра и заснять его, – объяснил Осипов, пролезая сквозь брешь за территорию “Тайника Лешего”.
– Хорошо, веди. Ты же главнокомандующий нашей рисковой экспедиции… – и Дубовцев без особого желания поплёлся за другом.
Пройдя три десятка метров по протоптанной к футбольному полю тропинке, товарищи скосили в чащу.
Федя включил фонарик, посветил им вперёд и, сглотнув слюну, простонал:
– Жутко-то как…Может, всё-таки вернёмся? Наша репутация не сто́ит того, чтобы пропадать в этих дебрях…
– Если хочешь – возвращайся! Но я осуществлю задуманное, – непоколебимо сказал Данил и, выхватив фонарик из трясущейся руки Дубовцева, уверенно двинулся дальше, огибая стволы хвойных громад.
Спустя несколько секунд, Федя догнал его.
Воскресенье, одиннадцатое июня (00:01)
Мальчики углублялись всё дальше в лес, сомкнувшийся вокруг них подобно капкану.
На одной из елей сверкнули два жёлтых глаза. От неожиданности Данил вздрогнул и, направив луч фонарика на дерево, выхватил из темноты красивого филина с пушистыми перьевыми “ушками” по бокам головы. Птица тут же сорвалась с ветки и, суетливо хлопая крыльями, низко пролетела над товарищами, сбив с лохматой макушки Осипова кепку. Когда ребёнок нагнулся, чтобы поднять её, то увидел косолапого ёжика. “А ночной лес не дремлет!” – восторгался мальчик, наблюдая за тем, как игольчатое животное свернулось в клубок, почуяв потенциальных неприятелей.
Впереди нарисовались две поваленные друг на друга сосны, соседствующие с несколькими крупными валунами.
Данил почувствовал, что влажность вдруг сильно повысилась. Его оранжевая футболка прилипла к мокрому телу, делая движения скованными и дискомфортными.
Салатовая трава в данной части леса увеличилась в размерах и стала сочнее. Кое-где здесь рос папоротник, ядовитые мухоморы и даже маленькие кустики цветущей клюквы. Повсюду торчали покрытые густым мхом коряги.
В воздухе запищали комары. Мальчики поняли, что их окружает болотистая местность. Почва под ногами товарищей начала хлюпать, податливо проминаясь. Вскоре они уже прыгали по мягким зелёным кочкам, которые, словно сдуваясь, покорно проседали под их весом.
Изменения произошли и в облике деревьев. Сосны, чьи стволы дистрофически истощились, теперь больше напоминали какие-то пыльно-серые столбы с поникшими сухими ветками и жухлой почерневшей хвоей. Их кора потеряла свой здоровый красно-бурый цвет и отсырела.
Трясину заливало сиянием луны, полностью вышедшей из-за облаков.
– Вот вляпались! Болота нам только не доставало! – причитал недовольный Федя, отмахиваясь от роя назойливых насекомых.
– Зато мы нашли гнездо для засады! – оптимистично заметил Осипов и, сгорбившись, пролез под дугообразной аркой ствола упавшей сосны.
Дубовцев последовал его примеру. Таким образом, друзья оказались закрыты со всех сторон: двумя лежащими “иксом” деревьями спереди и по бокам, и валунами со спины.
– Всё, остаётся терпеливо ждать! – заключил Данил и, расположившись на почве, шлёпнул комара, облюбовавшего его нос.
– М-да, вонючие мошки съедят нас куда раньше, чем монстр! – и Федя раздавил кровопийцу, пристроившегося за ухом.
– Блин! – раздосадованно буркнул Осипов.
– Что ещё? – спросил Дубовцев.
– Фонарик сдох! – проинформировал Данил и добавил. – Ай, фиг с ним! Сейчас он нам и не понадобится! Не выдаст лишний раз!
– Может сейчас и не понадобится! Но как нам возвращаться обратно?
– Решим после удачной фотоохоты!
– Ещё не факт, что эта фотоохота вообще состоится! Признаться, я буду безумно рад, если мы не встретим ничего опасней безобидной белочки, – на минуту оба мальчика замолчали, выглядывая из-за ствола поверженной сосны. Потом Федя вновь заговорил. – Что-то зябко…Для ночной экскурсии по болотам матроска явно не годится, – свою реплику Дубовцев сопроводил потиранием плеч ладонями.
Осипов хотел жёстко ответить ему и уже окончательно условиться, чтобы Федя прекратил ныть, как раздался треск ветки под чьей-то ногой…”или лапой” – испуганно подумал Данил, беря в руки свой фотоаппарат. Затем одноотрядцы услышали приближающиеся чавкающие шаги. Момент истины настал…
Вскоре…
Некто остановился. Спрятавшиеся в ветках поваленной сосны Данил с Федей тревожно переглянулись, не решаясь высунуться из-за дерева. Товарищей, прильнувших к поросшей лишайником коре, одолевали самые безумные мысли, вроде: “Почему оно вдруг застыло? Учуяло нас? Если да, наша песенка спета! Сейчас кинется и растерзает в клочья!”.
Ожидание тянулось целую вечность.
Стиснув зубы, Осипов раздвинул хвойные лапы, на что парализованный от ужаса Дубовцев протестующе замотал головой. “Не надо, дружище! Сиди!” – заклинал он про себя, замуровав рот ладонями. Данил, правда, на него не посмотрел и осторожно отодрал пятую точку от земли. Сердце судорожно затрепыхалось в горящей груди ребёнка, исполнив барабанную дробь. Мальчик постепенно выпрямился, быстро направил фотоаппарат на объект съёмки и…успокоился.
Посреди болота стоял удручённый Бабурин в своих шортах-парашютах арахисового цвета, пожелтевших кроссовках и кремовой футболке, о чью ткань он старательно вытирал запотевшие линзы очков.
– Это Савка наш! – облегчённо сообщил Осипов дрожащему Феде и позвал пухляша. – Са-а-ав!!! Мы здесь!
Толстячок, услышав знакомый голос, сразу приободрился, перестал прочищать свой оптический прибор, который поспешно взгромоздил на переносицу, и радостно обернулся.
– Хвала небесам! Я нашёл Вас, ребята! Невероятно! Боже, я уже подумал, что помру от голода! – шумно заверещал Бабурин и пошёл к одноотрядцам. Данил, поднеся указательный палец к губам, сигнализировал другу, чтобы тот убавил громкость, но пухляш продолжал горланить на весь лес. – Простите меня, пожалуйста, я перед Вами так виноват, словами не описать! Надеюсь, Вы не…
Савва резко замолчал, прочитав на лицах товарищей неподдельный испуг. Буквально остолбенев, они таращились ему за спину выпученными глазами. Поначалу толстячок не понял, что происходит, но вскоре ощутил чьё-то присутствие у себя за плечами, а затем над ним зловеще нависла мрачная тень. Волосы Бабурина вздыбились, когда ночную тишину нарушил басистый раскатистый смех.
– Бегиии!!! – проорал Осипов другу и вместе с Дубовцевым, сиганув через ствол лежащей сосны, ринулся в ту сторону, откуда они явились сюда.
Задыхающийся от страха пухляш ломанулся за одноотрядцами, заметив, как тёмная фигура, крутя каким-то острым предметом, устремилась за ним. Савва прыгал с кочки на кочку, спотыкался, падал на колени, снова поднимался и бежал, прерывисто хватая воздух ртом.
– Нет, прошу…хнык…прошу…хнык… не убив-в-вайте меня…хнык…прошу-у-у…хнык… – ревел Бабурин, неуклюже скача по болоту. Крупные капли слёз скользили по его грязным упитанным щекам, а из ноздрей, пузырясь, текли сопли.
Хмырь, предвкушая добычу, не торопясь следовал по пятам толстяка, помахивая топором.
ВЖИХ! ВЖИХ! ВЖИХ!
Его походка была твёрдой и уверенной. Сквозь ротовое отверстие резиновой маски различался жуткий оскал. Белки преступника всё больше наливались кровью, и он напоминал свирепого хищника.
Кончиком кроссовка пухляш зацепился за кривую корягу и шмякнулся на подтопленную ти́нистую почву. Его очки слетели с носа и, бултыхнувшись, скрылись из виду. Картинка перед взором Саввы потеряла чёткие контуры и расплылась. На четвереньках он пополз вперёд, шаря пальцами в мутной воде и щуря мокрые покрасневшие глаза.
Позади раздался хруст ломающегося под тяжёлой обувью оптического прибора.
Жалобное скуление Бабурина воодушевляло одержимого дровосека, с наслаждением наблюдающего, как жертва трусливо улепётывает от него, моля о пощаде. В данный момент он рассуждал, какую часть тела по окончании жестокой расправы ему отсечь в первую очередь.
Толстячок миновал пограничную зону болота.
Маньяк сделал пару длинных шагов и значительно сократил дистанцию до своей цели. Истерично зарыдав, ребёнок попытался встать, но это у него не получилось. Удар ботинком в хребет заставил его грохнуться на пузо и распластаться на земле, усыпанной сосновыми иголками. Мальчик, закряхтев, хотел шевельнуться, но убийца нарастил давление ногой, прижав его к почве. Топор, находившийся в татуированной руке мужчины, взметнулся вверх. Савва, царапая ногтями грунт, в последний раз пискляво завопил, после чего оружие, сверкнув лезвием на фоне призрачной луны, обрушилось вниз с сокрушительной силой.
ХРЯСЬ!
Крик пухляша оборвался, и в траву, словно мячик, прокувыркалась голова Бабурина, отправленная туда небрежным пинком берца. Из шеи мертвяка, забившегося в конвульсиях, пульсирующей струёй захлестала ярко-алая кровь.
Психопат отпихнул труп вбок, удовлетворённо ухмыльнулся и двинулся в погоню за его друзьями.
Двумя минутами ранее…
Данил и Федя, достаточно отдалившись от болота, перешли на шаг и устроили привал у поросшего зелёным мхом камня.
– Кто тот псих в маске?! Из какой норы он выполз?! – хлюпая носом, спросил Дубовцев.
– Будто я знаю! – нервно ответил Осипов, чувствуя, что впадает в панику. – Вселенские силы, мы заблудились! Чёрт, чёрт, чёрт!!!
– Погнали скорей, иначе он нас догонит!
– А как же Савва? Надо его подождать!
– Может уже и некого ждать? Савва, я почти уверен, покойник! Мы себя спасать должны!
– Нельзя так! Савва очутился в лесу из-за нас!
– Из-за нас??! – возмущённо пропищал Федя. – Из-за тебя, Даня! Из-за тебя! – тыкал пальцем в друга Дубовцев, чьё плаксивое лицо исказилось от ненависти. – Ты во всём виноват! Ты и твоя дурацкая идея! Она нас всех угробит! Если бы не ты, я бы сейчас спокойно спал в корпусе и ни о чём не… – мальчик не договорил, вздрогнув от вопля, оглушительно разнёсшегося по всей чаще.
Осипов побледнел. У него словно что-то оборвалось внутри и он, сглотнув вставший в горле комок, проронил несколько скорбных слёз.
– Савва… – прошептал Федя онемевшими губами и, захлёбываясь соплями, гаркнул на Данила. – Он убил его, мать твою! Убил Савву! Ну всё в жопу, я сматываюсь! Хрен с тобой!!!
И Дубовцев побежал. Куда? Он не имел ни малейшего представления. Страх затмевал способность рассуждать и анализировать.
Пейзаж не менялся. Повсюду одни лишь ели и сосны, от которых уже рябило в глазах. Вот ребёнок зачем-то скосил влево, затем, ненадолго притормозив и оглядевшись вокруг, устремился в противоположную сторону. Двигаясь зигзагами, мальчик совсем запутался. Лес никак не заканчивался.
Федя начал ощущать, как сбивается дыхание. Но он понимал, что остановиться, значит умереть.
Не заметив в темноте щепку от дерева, Дубовцев налетел на неё ногой, отчего та подвернулась, и ребёнок, взвыв, шлёпнулся на почву.
Лучина продырявила ступню насквозь. Её окровавленное остриё показалось из липучки сандаля.
– Как же больно! – прорыдал мальчик и оцепенел, различив среди стволов жуткий силуэт. – Только не это, нет!!!
Федя с трудом поднялся с земли и поковылял в неизвестном направлении. Он судорожно озирался через плечо, наблюдая, как дровосек сокращает дистанцию.
ВЖИХ! ВЖИХ! ВЖИХ! – послышалась песнь топора, сменившаяся сиплым басистым смехом.
– Беги-беги! Всё равно от меня не скроешься, мелкий говнюк, – просипел хмырь. – Сегодня я превращу тебя в суповой набор…
Дубовцев снова обернулся. От безумца ребёнка отделяла всего пара сосен. С кончика лезвия топора садиста капала свежая кровь.
Мальчик нагнулся и, сморщившись, уцепился за торчащую из сандаля щепку, с криком выдернув её из своей плоти.
ВЖИХ! ВЖИХ! ВЖИХ!
Маньяк подошёл ещё ближе, и теперь Федя рассмотрел высокого мужчину в уродливой резиновой маске мертвеца. На нём была одета разодранная тряпичная рубашка, небрежно заправленная в чёрные брюки и запачканная бурыми пятнами. Из-под неё маячило накачанное туловище, изобилующее разнообразными татуировками. На ногах красовались кожаные армейские берцы с засохшей грязью.
Дубовцев, прихрамывая, ринулся от преступника. В очередной раз обернувшись, он увидел, как мускулистая фигура заводит оружие за голову. Глаза ребёнка выразительно округлились, напомнив пятирублёвые монеты, а рот, приобретя неестественную от ужаса форму, издал истеричный протяжный ор.
Его преследователь замахнулся и метнул топор в жертву. Снаряд закрутился в воздухе и, достигнув цели, с хрустом воткнулся в спину Феди, заставив его тело изогнуться и с грохотом рухнуть у ствола сосны.
Южнее в лесу…
Данил, чья одежда превратилась в лохмотья, пыхтя, вылез из цветущих кустов жимолости и, внимательно прислушиваясь, стал продвигаться по дебрям в одиночку. Тишина угнетала и натягивала тетиву нервов до предела.
“Федя… А что Федя? Он ушёл от своего глупого товарища и правильно сделал! Я во всём виноват! Это по моей халатности мы втроём очутились здесь! Из-за меня погиб несчастный Савва! Как мне теперь возвращаться к остальным, без него? Его смерть ни разу не стоила моей дурацкой и, пожалуй, заслуженной репутации…” – утирая слёзы, думал мальчик.
Заприметив старую слегка скривившуюся набок ель с раздвоившейся верхушкой, Осипов вскарабкался на неё, чтобы осмотреться. Встав на крепкую мохнатую ветку и обняв чешуйчатый ствол, дабы не грохнуться, ребёнок прищурился, уставившись в темноту. Различить что-либо было достаточно проблематично, однако Данилу почудилось, что он увидел, пусть и на мгновение, какую-то фигуру, не похожую на человеческую. Причём не на земле, а …дрожь пробрала мальчика. До его ушей донёсся столь знакомый, до мороза по коже, звук, отчего тело покрылось мурашками.
С одного из растущих поблизости деревьев, скрипящего под чьей-то тяжестью, раздавались горловой урчащий рык и периодические влажные пофыркивания.
Осипов замер, стараясь привести дыхание в норму. Его всего колотило, а зубы, дребезжа, стучали друг о друга. Стиснув их сильнее, ребёнок прижал к груди фотоаппарат и взял во вспотевшую ладонь амулет на обвивающей шею верёвочке.
Существо продолжало изрыгать те же звуки, дежуря на прежнем месте. Казалось, будто оно наблюдало за Данилом и чего-то выжидало.
Мальчик не выдержал и, покинув укрытие, ломанулся прочь. Его действия сопроводил более свирепый, обозлённый рык, и нечто сигануло с сосны. Почву под ногами Осипова тряхнуло.
Ребёнок оглянулся на бегу и заметил очертания монстра, походящие на огромнейшую глыбу с сидящим на плече преданным зверем. Те жуткие ярко-жёлтые глаза с красными вкраплениями и чёрными треугольными зрачками, запомнившиеся ему ещё тогда чётко и ясно, вновь пронзали его своим бесчувственным ледяным взором.
Повернувшись обратно, Данил резко затормозил. Перегнувшись вперёд и нависнув над бездной, куда с него слетела кепка, он замахал руками, пытаясь сохранить баланс. Фотоаппарат чуть не перевесил его. Мысками ботинок, из-под которых в пучину упало несколько мелких камешков, мальчик стоял на самом краю обрыва высокой отвесной скалы. Внизу простиралось “Багровое” озеро, окружённое густой мрачной чащей и залитое светом полной луны.
– Тупик, – проскулил Осипов и обернулся назад.
Он не успел уловить, как что-то гибкое и острое молниеносно метнулось ему в голову и со свистом кнута разрубило её посередине от макушки до кончика носа. В стороны брызнула вишнёвая субстанция вперемешку с кусочками мозга, и тело ребёнка, пошатнувшись, свалилось в пропасть. Не достигнув водной глади, оно шмякнулось спиной о скальный выступ, переломав позвоночник, и, помечая свой путь широкими кровавыми полосами, медленно сползло на берег, где осталось лежать с раздолбанным фотоаппаратом и оберегом на груди.
Тем временем…
Приблизившись к поверженному Феде, маньяк впал в замешательство. Из спины мальчика торчала ороговевшая пластина с толстыми прожилками по всей поверхности. Топор же обнаружился воткнутым в ствол соседнего дерева. Выходит, цель уничтожил не он.
Убийца огляделся по сторонам, держа в уме обрывочный образ существа, ошивавшегося у его лачуги.
– Покажись, мерзость! – прогорланил на всю чащу дровосек, однако в его поле зрения никто не возник.
Покрутившись вокруг себя ещё какое-то время, он несколько успокоился, оттащил бездыханное тело в матроске к туши Саввы и занялся четвертованием мертвецов. В маске мужчина уже не нуждался, поэтому снял её со своей вспотевшей лохматой репы, волосы на коей скатались жирными матовыми паклями.
Хмырь яростно взмахивал топором и нещадно отделял от туловищ конечности. Оружие с лёгкостью самурайского меча разрезало плоть и дробило кости.
Завершив процедуру, преступник достал из кармана брюк чёрный полиэтиленовый мешок. Он напихал в него отрубленные руки, ноги и головы детей, бережно завязал и, закинув за спину, потопал к хижине.
Родной старик бы им гордился. Ведь его внук достойно перенял все традиции и успешно претворял в жизнь учения предка. Ему даже пришла мысль, что это сам дедушка пожаловал к нему в облике жуткого создания, дабы выразить ему своё одобрение и помочь в столь трудный час.
Правда, на сей раз, у маньяка имелись другие планы на добытые трофеи. Порадовать Дьявола, увы, не удастся. И всё из-за грёбаного следователя, расправившегося с его братом Олегом, который не успел доставить требующиеся ему для жертвоприношения благовония. Без них церемония лишалась всякого смысла. А мужчина относился к ней со всей серьёзностью и готовился, как положено, чтобы без стыда предстать перед своим Всевышним Господином, Сатаной. Беспечность в таком деле была непозволительна. Ритуал являлся весьма опасным и все те, кто считал данную часть действа самой простой, глубоко заблуждались. После каждого обряда он терял колоссальное количество энергии и сильно слабел.
Минуя кусты дикой жимолости, усыпанной белыми цветками, убийца вдруг заприметил на её ветках оранжевый лоскут от футболки.
– Так-тааак, – криво улыбнувшись, проговорил дровосек, положил шуршащий мешок на землю и снова напялил на лицо маску. – Значит и третий убежал недалеко. Двое, несомненно, хорошо, но… ещё один лишним не станет!
И хмырь длинными шагами двинулся вперёд, с треском давя каблуками берц валяющиеся под ногами шишки и сучья. Кровь вновь нешуточно забурлила в нём, зациркулировала по всему организму, и он почувствовал приятное неконтролируемое бешенство.
Вскоре мужчина выбрел к залитому лунным светом краю леса, заканчивающегося пропастью. Ребёнка нигде не наблюдалось. Почесав затылок обухом топора, он удивлённо уставился на почву, окроплённую красной субстанцией и липкими ошмётками мозга. Устремив взор вниз, маньяк увидел скальный выступ. От него к берегу озера тянулись широкие кровяные полосы. Преступник проследил их направление и отыскал труп Данила, чья голова, свисшая с суши, погрузилась в воду.
– Получается, я не одинок, – убедился дровосек и покосился на елово-сосновые дебри. – Я польщён, незнакомец. Любой союзник для меня на вес золота. Особенно когда он послан свыше!
По истечении короткой паузы, убийца решил:
– Что ж, раз я заручился такой поддержкой, пора бросить Трофимову вызов. Передам ему весточку, украсив сопляком детский гадюшник…
48
01:37
Инна лежала на неудобной койке в крохотной комнатке, расположенной на первом этаже корпуса для обслуживающего персонала. Данное помещение, заваленное пустыми картонными коробками из-под пищевых продуктов, не видело людей, вероятно, с полвека. И не мудрено. Здешнее пространство наполнял концентрированный запах моющих средств, способный раздразнить носы даже с самым никчёмным обонянием. Доносились благоухания из соседствующего с коморкой склада, где хранился уборочный инвентарь.