Илья Вячеславович Колдин
Тайник Лешего
Не в самом хорошем смысле сражённая наповал Бурова, чья нижняя челюсть с трудом закрылась от удивления, не смогла подобрать слов к беспрецедентному происшествию. Отставив чеплашку с салатом, она молча, со смешанной гримасой страха и негодования на лице, выскочила к забравшемуся на верхний этаж здания возлюбленному и принялась заволакивать его “на борт”.
– Не трогай меня! – упёрся Маслов, балансируя на краю балкона. – Я поступок совершаю!
– А я тебе сейчас по тыкве надаю, ненормальный! – гневно прогорланила Даша, тягая парня за руку. – Ну-ка живо полезай ко мне, иначе расшибёшься!
– Дай мне сделать важное заявление! – попросил Денис, несколько протрезвевший после лазаний по стенам дома, однако Бурова смирила его своей хмурой физиономией, и ясно дала понять, насколько сильно она возмущена.
Маслов принял благоразумное решение не спорить с девушкой. Поддерживаемый ей, он неуклюже перевалился через перила и грохнулся на пол.
– Ты это видела? – возмущённо спросила подругу Даша.
– Скорей бы забыть, – кивнула соседка и отпихнула ногой Штирлица, под шумок накинувшегося на миску с салатом.
– Позорник! – помогая Денису встать, сказала ему Бурова. – Не стыдно?
– Ай, ничего ты не понимаешь, – натянув сползший с пятки носок, отмахнулся Маслов, зашёл в комнату, по пути к выходу поприветствовав Аллу и покинул квартиру, огорчённо хлопнув дверью прямо перед мордой засеменившего за ним шпица.
– Вот тебе и представительный мужчина, – раззявила рот спортсменка.
– Как же я вляпалась… – прохлюпала Даша и закрыла лицо руками. – Может на ранних сроках, пока не поздно, сделать химический аборт?
– Я те сделаю! Ты чего такое вообще говоришь??! – взорвалась спокойная доселе Алла.
– Это от безысходности, – оправдалась Бурова.
– Сохраняй достоинство, Даш! Нет у нас такого права, жизнь отнимать. Если так не хотели ребёнка, почему не предохранялись? – спросила девушка в спортивке.
– Потому что не по кайфу в резинке, – честно ответила её подруга.
– Покайфовали и теперь в кусты?! – поразилась Алла. – Поведение малолетних детей! Должно же быть чувство долга, ответственности… Давайте разбирайтесь в этом всём, а об аборте даже думать забудь! Поняла?
Бурова утвердительно кивнула и шмыгнула носом.
Тем временем…
Томас, перегнувшись через стенку ванной с льющейся из крана холодной водой, под которую афроамериканец подставлял голову, чтобы прийти в себя, громко натужно блевал. Под эти истошные звуки в свою квартиру вернулся Маслов. Парень незамедлительно решил проведать, как обстоят дела у шоколадного зайца, и встретил вышедшего из кухни ему навстречу Колю, облегчённо воскликнувшего:
– Хвала небесам, живой!
– Бодро посидели, скажи? – стыдливо покачал головой Денис и извинился. – Прости меня за мудяцкое поведение…
– Ничего. Если закрыть глаза на второй акт наших гуляний, то вполне себе неплохо провели время, – улыбнулся Беляков.
– А ты чего на кухню забрёл? – справился Маслов.
– Искал активированный уголь, – объяснил Коля. – Он у Вас вообще имеется? Просто чуваку за этой дверью не помешало бы бахнуть пару-тройку таблеток…
– У нас тут всем Даша заведует, – беспомощно развёл руками Маслов. – Да и я такое вообще не жру.
– Обойдусь, мне уже лучше, – успокоил товарищей пожелтевший Азикиве, выглянувший из ванной комнаты.
– Заметно. У тебя лицо цвета сливного отверстия, – описал Беляков.
– Кстати, насчёт этого самого отверстия. Если оно забилось, вантуз у толчка, – сориентировал одногруппника Денис.
– Главное, чтоб после его извержений Вам не пришлось покинуть помещение в связи с экологической угрозой, – пошутил красноволосый и встретился взглядом с несчастным Томасом.
– Как же хочется тебя треснуть, – слабо пролепетал нигер с кислой рожей и, добравшись до дивана, немощно свалился на него. Мгновение спустя Коля присоединился к нему, по-доброму потрепав друга по мокрым дредам.
Маслов же отошёл к холодильнику и достал оттуда бутылку с вишнёвым морсом, однако открыть её не успел. В комнате зазвонил забытый Буровой на тумбочке телефон и Денис, оставив воду на кухне, подскочил к мобильнику девушки, воспроизводящему рингтон песни Димы Билана “Невозможное возможно”. Входящий вызов был от Алисы Карповой.
24
Впереди плетущаяся “Ода”, выдерживающая скорость не более тридцати километров в час по проложенной через густой хвойный лес нелюдной дороге, обложенной слабым туманом, включила правый поворотник и свернула на неукреплённую обочину. Тимофей остановился в нескольких метрах позади неё и заглушил двигатель.
– Ты чего удумал?! – недовольно полюбопытствовал Джафаров у друга и признался. – Мне уже заведомо поплохело, бро…
– Номера бы с этой тачки свистнуть, – объяснил Рябов, наблюдая за немощным старичком, вылезающим из салона ржавенького Ижа сапфирового цвета.
– Охренеть мы сегодня в ударе! – вновь запричитал Забит, прикрывая лицо рукой. – Просто Чип и Дейл по другую сторону закона. Косячим каждые пять минут, я даже со счёта сбился. Ты нам заранее срок продлить решил или как??
– Наоборот намерен задержаться на свободе, – прокомментировал невозмутимый Тимофей и проследил за тем, как похожий на хворостину мужичок, держащий в руках заветный рулон туалетной бумаги, который ему вручила пассажирка лет семидесяти, сбежал со склона обочины в окутанную молочной пеленой низину, после чего неторопливо захромал к ближайшим соснам.
– Блин, тоже срать захотелось, – фыркнул азербайджанец и, схватившись за живот, наклонился к бардачку. – Может, взять у него бумаги в долг да облегчиться?
– Сейчас не время поддаваться мирским соблазнам! Пошли! – открыв дверь, сказал оснастившийся крестовой отвёрткой Рябов.
– Мне-то зачем? – не понял Джафаров.
– Отвлечёшь бабулю, – дал указание Тимофей и на полусогнутых ногах прошуршал к троящей “Оде”, то и дело издающей чихающие хлопки.
Забит, виновато озираясь по сторонам, дождался, когда его товарищ скрутит задний гос. номер, и, сунув руки в карманы штанов, робко подошёл к пассажирской двери Ижа, а затем осторожно постучал костяшками пальцев в окно. Пенсионерка в съехавшем на бок вишнёвом берете и больших круглых очках, делающих её похожей на вечно удивлённую пучеглазую стрекозу, медленно повернула голову и, прищурившись, опустила стекло.
– День добрый, бабушка, – завёл разговор Джафаров, пока Рябов вприсядку огибал машину. – Вам помощь нужна?
– У нас нет кота. Кого Вы хотите нам вернуть? – тихо протянула мямлящая старушка, с раззявленным ртом разглядывая мутные очертания парня сквозь толстенные линзы своих дополнительных глаз.
“Вот глухомань!” – подумал растерявшийся азербайджанец и потупился на пенсионерку.
– При чём здесь кот? Помощь Вам, говорю, нужна? – повысив голос, повторил вопрос Забит и покосился на откручивающего передний номер автомобиля Тимофея.
– Да, моего мужа прижала нужда. И что с того? Он же никому не мешает, среди деревцев, – вступилась за супруга жующая каждое слово женщина.
Джафаров раскраснелся от негодования, однако, сделав глубокий вдох, сдержался и спросил ещё громче:
– Помощь нужна Вам или нет?
– Аа, помощь, – растянув поредевший на зубы рот, наконец, поняла бабушка и поинтересовалась. – Какая помощь?
– У Вашей машины номера грязные, надо бы протереть, – не понижая мощности говорения, членораздельно изложил Забит.
– Совсем что ли чумазые? – уточнила пенсионерка и удивлённо посмотрела на контур головы, быстро проплывший рядом с левым бортом “Оды” от капота к багажнику.
– Уже не важно, – проследив вместе с собеседницей за отступлением друга, отмахнулся Джафаров и добавил. – Мой товарищ Вам всё почистил. Удачно доехать!
После этого азербайджанец пулей чухнул к “семёрке” и, запрыгнув в салон, едва успел захлопнуть дверь, прежде чем Рябов резко тронул с места.
Старик, подтиравший в тот момент зад, увидел короткий фрагмент кражи неизвестными лицами номеров со своего транспорта, отчего обронил рулон туалетной бумаги и, размахивая руками, с возмущёнными криками выбежал на трассу в приспущенных штанах.
Автомобиль воров растворился в лёгких облачках тумана, не предоставив слабовидящему владельцу “Оды” возможности разглядеть ни марки, ни цвета.
– Какие милые молодые люди, протёрли нам номера, – с доброй улыбкой на лице поделилась с супругом бабушка.
– Люся, они их украли! – проорал мужчина, заставив жену подскочить от потрясения.
Номерокрады же спустя несколько километров, преодолённых в очень короткий интервал времени, свернули под указатель “Тайника Лешего”, где будто на жёсткой табуретке протряслись по гравию до умершего лагеря.
Туман рассеялся.
Всё это время Забит молчал и в молчании сём чувствовалось безмолвное потрясение. Даже для него столь отвязные приключения оказались слишком тяжёлым испытанием. Он думал, что любит подобный беспредел, но друг заставил его если и не поверить в обратное, то, как минимум, засомневаться в данном вопросе. Бесспорно, в детстве их троица творила много всякой ерунды, вот только тогда это было весело, с присущим ребяческим азартом. А теперь? Да никакие их прошлые шалости не шли в сравнение с тем, что они на пару с Рябовым намесили за неполный день в, казалось бы, осознанном возрасте. И то ли Джафаров остепенился, растеряв весь свой задор, то ли Тимофей добрал хулиганского потенциала, прибавив в прыти. Во всяком случае, азербайджанец не переставал офигевать со своего товарища, с каждым разом ещё больше поражаясь его безбашенности.
Рябов, с коего ни с того ни с сего словно сошло лицо, резко бросил педаль газа и побледнел. “Семёрка”, дёрнувшись, заглохла, прокатилась несколько метров по инерции и в итоге остановилась недалеко от покрытых коррозией главных ворот заброшенного “Тайника Лешего”.
– Чё с тобой, Тим?? – не на шутку перепугавшись, спросил однокурсника Забит. – Сердце?
– Нет, – помотал головой обливающийся липким потом парень, чьи потерянные глаза забегали с невероятной скоростью. – Тот сон…
– Что сон? – не понял Джафаров, и товарищ указал ему на голубой “Беларус” со смятой мордой, дополнив жест фразой:
– Всё сбывается…
– О, нет, – разделив беспокойство друга, пролепетал азербайджанец и скопировал с Рябова неестественную гримасу испуга. – Трактор Якова…
– Надо скорей отыскать его, – буквально вылетев из машины, отчаянно просипел Тимофей и, учащённо дыша, бросился к повреждённому агрегату Ашурова.
Припустившийся за другом Забит едва не врезался тому в спину. Рябов встал у “Беларуса” как вкопанный.
Джафаров выглянул из-за плеча однокурсника и, порыскав взглядом по земле, заглянул Тимофею в глаза.
– Сон оборвался как раз тут, когда Яков вывалился из кабины трактора… – пялясь на очерчивающее контур человеческого тела место, где примятая жухлая трава собрала на себе кровяные капли, прошептал в объяснение Рябов.
– Похоже, мы опоздали, – вздохнул трясущийся от страха Забит.
– Я так не считаю, – возразил Тимофей и всмотрелся в чащу. – Скорей всего, он где-то там.
– Спятил?! Мы не пойдём в долбаный лес! Яков, вероятно, уже мёртв!
– Ты видишь его тело?
– А тебе страсть как хочется найти изуродованного покойника??
– Не хорони его раньше времени! Возможно, сейчас он как никогда нуждается в нашей помощи, однако рискует её не дождётся только потому, что так решил Забит!
– Тим, одумайся! Я не хочу, чтоб мы сдохли.
– Может, хоть раз подумаешь о других?
– Чёрт возьми, он был и моим другом тоже!
– Так в чём тогда, мать его, проблема?? Как считаешь, Яков бы хоть секунду колебался, случись подобное с одним из нас?
– Я всегда был самым малодушным в нашей компании и строил из себя крутого только в Вашем с Яковом присутствии. Трус я! Трус!!!
– Все мы трусы…
– Ога. Только я уже на пределе, – признался Джафаров, больше не в силах вести внутреннюю борьбу с самим собой. Он всхлипнул и, пустив слезу, извинился. – Прости, братан, бродилки по этим обоссанным дебрям вообще не осилю.
Рябов, помолчав, несколько поостыл. Давить на товарища было лишним и он, осознав это, по-доброму положил руку на плечо азербайджанцу.
– Понимаю, – кивнул Тимофей. – Не идти со мной в лес – твоё право. Я не стану настаивать.
– Прости… – пролепетал шмыгающий носом Забит.
– Всё нормально, – подбодрил однокурсника Рябов. – Поменяй тогда номера на тачке, окей? Чтоб времени даром не терять.
– Лады́. Давай особо не задерживайся, – попросил Джафаров.
– Я быстро, – обнадёжил его Тимофей. – Надеюсь, вернусь вместе с Яковом.
И друзья разошлись: Забит занялся переставлением номеров на замершей посреди широкой гравийной дороги “семёрке”, а Рябов побрёл в отталкивающий своим устрашающим угрюмым видом промозглый сосняк.
– Яяякооов!!! – приставив ко рту сложенные рупором руки, во всю глотку проорал Тимофей, уходящий всё дальше от насыпи в хвойный лес, в его тёмные труднопроходимые закутки, напоминающие созданный природой тын из тянущихся к небу кривых деревьев. – Яяякооов!!! – истошно повторил парень, чем лишь шугнул одинокую безымянную птицу, которая, захлопав крыльями, упорхнула с мохнатой ветки ели и вырвалась из мрака чащи в светлое пространство над верхушками сосен. – Дружииищеее, отзовииись!!! – не переставал голосить Рябов, вкладывая в крик все силы. – Аааууууу!!!
Тёмные дебри отвечали неприветливым молчанием. Они всё видели, всё слышали, но отчего-то не позволяли себе проронить ни слова. Деревья походили на суровую коллегию присяжных, вынесших судьбоносный приговор и теперь ожидающих решения судьи. Только кто играл здесь роль судьи?
Тимофея пробрала дрожь при мысли о чудовище из его сна.
После непродолжительных колебаний, парень всё-таки решился продолжить путь. Он намеревался снова завопить имя друга, как что-то, подкравшееся к нему из-за спины, бесцеремонно схватило Рябова за открывшийся рот и уволокло за собой.
25
Эмоции захлестнули Алексея. Он вскочил со стула и, выхватив пистолет из кобуры, направил его на владелицу квартиры. Алиса взвизгнула и отошла к кухонному гарнитуру. Вова же схватил отца за руку, воскликнув:
– Пап, ты чего?? Убери пушку!
– Отойди! – проревел мужчина, и сын присоединился к перепуганной подруге.
– Мы встречались ранее? – усомнилась женщина.
– У сотрудников милиции есть одно негласное правило: у кого пушка, тот и задаёт вопросы. Поэтому выкладывай, что Вы там творили! Иначе пристрелю! – гневно дыша, выплевал угрозу майор.
– О чём Вы? – сыграла удивление Нина, однако бегающие глаза выдавали её с потрохами.
– Не надо включать дурочку! – проорал Трофимов. – Вы в курсе, что произошло в лагере! Вы знаете, кто убивает людей в его окрестностях!
– Откуда такая уверенность?
– Дохрена совпадений. Сперва у Климовой пропадает сын, затем парень со снимка судорожно уверяет её, что под землёй нет потайного хода, а после откуда ни возьмись появляется нечто и лагерь дважды закрывают в связи с сериями жестоких убийств. Очевидно, Тамара не бредила. Только вот я, дурак, сглупил. Не накрыл тогда Вашу грязную шайку. Зато теперь начал всё понимать.
– Я всего лишь…мы…
– Вы похищали детей и ставили над ними опыты, которые закончились настоящей трагедией. Вы произвели на свет монстра. И именно Вы повинны в смерти десятков людей, – ткнул пальцем в сидящую напротив женщину милиционер.
– Сами-то…кровавый палач, отнявший у ребёнка отца и сестру! – надрывно просипела Нина сквозь слёзы и поперхнулась.
– Вот Вы и выложили на себя компромат. Дошло наконец, кто я?
– Уж точно не святой, чтоб меня обвинять!
– Как Вы не поймёте, это не игра! Каждый год кто-то становится жертвами Вашего творения! Почему же Вы испугались лишь за свою племянницу? Неужели жизни остальных стоят меньше?
– Не заделывайтесь моралистом! Вы вряд ли рассуждали аналогично, отправляя на тот свет членов семьи Климовых. Их жизни для Вас, выходит, пустышки?
Алексей на время задумался, подбирая нужные слова. На его лице выступило сожаление. Губы мужчины неуверенно шевельнулись, затем сомкнулись, поджались, и спустя несколько мгновений неторопливо прошептали, будто на исповеди:
– Порой сотворишь что-то и яростно рвёшь на себе волосы, осознавая, какие ужасные страдания твоя оплошность принесла другим. Волосы рвутся, безмерный стыд охватывает с головы до пяток, а ничего не меняется. Потому что слишком поздно, – офицер сделал паузу и продолжил. – Мне по сей день приходится корить себя за содеянное. Уверен, Вас тоже не оставляет чувство вины. Мы ведь разумные существа и обязаны отвечать за свои поступки. Ошибаются все, но не все находят в себе мужество признаться в этом.
– Не в чем признаваться. Я была лишь лаборанткой, подносившей реактивы, подписывающей пробирки и заносящей данные в блокнот. Чудовище породила не я.
– Проще всего свалить вину на сообщника и остаться в стороне. Вы давно могли прекратить этот кошмар!
– И сесть за решётку.
– По мне лучше так, чем всю жизнь тяготеть от увеличивающегося с каждым днём груза вины.
– С этим я трудностей не испытываю.
– Очень жаль. Ведь в Ваших силах было сохранить множество жизней! Вы же предпочли трусливо отсидеться подальше от “Тайника Лешего”, пока созданная Вами тварь пошла по головам. Да, я не святой. Однако семью Климовых развалил не без Вашей помощи.
– Там нечему было разваливаться, раз отец добровольно продал сына на эксперимент. Мы не похищали Петю. Лишь забрали с согласия нерадивого папаши.
– Монстр – Петя?
– Нет. Петя погиб от передозировки. В шкуре зверя – Лёня. Сын учёного.
– Мальчик на инвалидной коляске?
– Да. А сам Скворцов, придумавший данный проект, позади, держит каталку.
– И где сейчас этот усатый подонок?
– Мёртв, как и половина присутствующих на фото.
– Этот тип в их числе? – указав пальцем на конопатого парня со снимка, уточнил майор.
– Ежов? Да. Вместе со своим личным шофёром, сделавшим сие фото, – подтвердила женщина.
– По остальным есть какая-нибудь информация?
– Гаврила, тамошний сторож, погиб. Правда, живой бы он Вам больше не сказал. Мы его в наши дела толком не посвящали, как и повариху. Собственно, она цела, однако после тех событий мы с ней больше не виделись. Что касается второй ассистентки Скворцова…я не знаю о её дальнейшей судьбе.
– Какую цель ставила перед собой Ваша команда? Создать идеального убийцу?
– Нет. Скворцов хотел изготовить панацею от всех болезней, в первую очередь для своего больного сына. Им двигали сильные отцовские чувства.
– Что за дрянь Вы ввели Лёне?
– Сыворотку на основе ДНК вымершего в эпоху динозавров доисторического существа, мортерида. Наш коллектив долго совершенствовал её и испытывал на мышах. Мы верили, что всё получится…
– У твари имеются слабые места?
– Я не знаю. Нас интересовали исключительно регенерационные способности данного вида, развитые как ни у кого из известных науке созданий.
– То есть его фиг убьёшь? – после продолжительного молчания вернулся в беседу Вова.
– Именно. Соваться в его угодья не самая лучшая затея, – кивнула Нина.
– Предупредите своих друзей об опасности, – приказал офицер.
– Уже набираю им, – приложила к уху сотовый Карпова и спустя четыре гудка услышала в трубке голос Маслова. – Ден?
– Чересчур много удивления, – донеслось с другого конца провода.
– Вообще-то, я звонила Даше…
– Она отошла. Но если ты не рада мне, могу передать аппарат сменившему окрас Томасу. Или Коле. Хотя вряд ли кому-то из них захочется с тобой пообщаться.
– Вы что ли вместе?
– Ага. У нас с Дашей на хате. Решили не тянуть со сбором. Спасибо тебе, поспособствовала сплочению коллектива.
– В поддержку Коляна заявляем, что тот холёный мудень нам в команде не нужен! – послышался на фоне лозунг Азикиве.
– Томас рвётся в бой, – хохотнул Маслов. – Мы просто тут порешали…в общем, если хочешь участвовать в конкурсе вместе с нами – то строго без Трофимова.
– Насчёт конкурса я и звоню, – перешла к сути Карпова.
– Оо, решила помириться с Колясиком и вернуться в банду?
– Не совсем. Я должна оповестить Вас, что место, выбранное для съёмок, небезопасно и ехать туда категорически запрещено!
– Любопытная тактика. Надумала усидеть на двух стульях одновременно? И с нами окончательно не разругаться и с Вовой дружбу сохранить? Историю бы хоть получше придумала.
– Ден, давай без этой фигни, ладно? Всё очень серьёзно! Рядом со мной сотрудник милиции, могу ему слово дать…
– А к нам тут президент России на чай забежал. Ща я его подзову, пусть он с твоим сотрудником побалакает.
– Денис, я не шучу! – побагровела девушка.
– Ну да. Это не шутки. Это издевательство.
– Хватит ёрничать и послушай меня! В лесу у лагеря…
Алису бесцеремонно остановили гудки.
– Сбросил? – поинтересовался Вова.
– Угу. Они думают, я пытаюсь обломить их съёмочный процесс, чтобы дипломатично разрулить ситуацию с тобой, – объяснила Карпова.
– Вот идиоты! – вспылил парень.
– И это Ваши друзья? – поразился майор.
– Её, – указал на подругу молодой человек.
– Пытайтесь удержать их в городе любыми способами, – распорядился Алексей.
– Поговори с ними, – попросил отца Вова. – Нас они не послушают, тут к гадалке не ходи.
– Хорошо, – согласился офицер и протянул руку, куда возлюбленная сына вложила телефон с набранным номером подруги.
– Да, Алиса? – почти сразу ответила девушка, которой принадлежал номер.
– Здравствуйте, – пробасил в динамик майор. – Вас из милиции беспокоят…
– Ой, – растерялась впечатлительная особа. – Я сейчас трубочку передам своему парню…
Спустя мгновение в диалог вступил обещанный девушкой человек мужского пола.
– Говорите, – разрешил он.
– Майор Трофимов, – представился Алексей. – Звоню от Вашей знакомой по поводу…
Связь моментально оборвалась. Милиционер потупился на сотовый аппарат и изрёк:
– Не понял.
– Зря представился. Они меня не очень любят. Вот и отреагировали на фамилию соответственно, – разжевал Вова.
– Чем ты им насолил?
– Кое-кто из них видит во мне конкурента.
– Что ж, придётся нам быть слегка понастойчивей. Давайте попробуем ещё.
Карпова повторно набрала номер Даши. На сей раз абонент оказался недоступен.
– Отключила телефон, – прокомментировала Алиса.
– Скорей всего с подачи петушья, – добавил Вова.
– В таком случае остальным звонить тоже бесполезно. Результат не изменится, – рассуждала девушка.
– Тогда встретимся и поговорим с ними лично, – придумал офицер. – Вы знаете адрес, где они сейчас находятся?
– Знаем, – удостоверила Карпова.
– Наведаемся туда немедленно. Попрошу Сергеева заскочить за нами, – озвучил планы Алексей и повернулся к поникшей Нине со словами. – Собираются все. Не думайте, что я о Вас забыл, дамочка. Проследуете в участок под конвоем двух офицеров милиции. Мы подберём нужную формулировку, чтобы впаять Вам чего-нибудь для профилактики. Ваше молчание стоило людям жизни, и оно заслуживает наказания.
– Пожалуйста, не делайте этого! – взмолилась Алиса. – Она же Вам всё рассказала.
– Преступник не перестаёт быть преступником при любом раскладе.
– Верно подмечено, офицер, – согласилась Нина. – Только не Вам толкать такие речи…
– Не переводите стрелки, уважаемая.
– Не в моих силах потеснить то, что навсегда осталось неподвижным, – огрызнулась женщина.
– Пап, я знаю, ты поступаешь по совести, но…не кажется ли тебе, что тётя Нина лишь заложница обстоятельств? – вмешался Вова. – Повесив на неё вину того учёного, ты вряд ли изменишь ситуацию в лучшую сторону. Зато гарантированно причинишь боль близкому ей человеку. Се́я справедливость, люди не замечают, как невольно становятся судьями чужих судеб.
– Справедливость здесь ключевое слово. В отличие от меня, ей она вряд ли руководствовалась.
– Наверное. Только я уверен, что мой отец мудрее.
Майор пристально посмотрел в проникновенные глаза сына и словно обезоруженный вздохнул.
26
Опасность. Даже во время затишья она ощущалась ежесекундно, ей пропитался воздух.
Выжав рукава рубашки и протерев ими испачканное лицо, Лавринайтис прикрыла глаза. Веки наливались тяжестью и, думалось, не от нанесённых на них матовых теней. Причиной служила усталость, стремительно растекающаяся по всему телу девушки. Мышцы на ногах и руках, в коих сотрудница милиции длительное время держала вытянутое перед собой оружие, обволокла жгучая боль. Крепатура по ощущениям точь в точь как после интенсивной тренировки на стадионе, где они с отцом бегали по вечерам после занятий второй смены в школе.
Папа. Любимый папа. Для своей “божьей коровки”, как мужчина любил называть дочурку, он до сих пор оставался единственным человеком, в котором она видела идеального мужчину, каким в будущем, по критериям, определённым самой Олесей, должен был стать её избранник. Если такой вообще когда-нибудь найдётся. К данному вопросу девушка подходила с особой избирательностью и не торопилась. Мальчиков вокруг целомудренной красавицы Лавринайтис ошивалось предостаточно, главным образом, в годы её обучения в академии МВД. И ни один не завоевал сердца непреступной своенравной шатенки. Потому что ни в ком из них она не разглядела идеала, заданного папой. Лишь беспечных пацанов.
Тело продолжало ныть. Олеся остро нуждалась как в физическом, так и в эмоциональном отдыхе, однако расслабиться у неё не получалось. Ожидание чего-то крайне нехорошего держало рядовую в постоянном напряжении.
Тяжёлое дыхание чуть правее неё напомнило сотруднице милиции о присутствии в хижине немолодой женщины, раненой чудищем и теперь лежащей на расстеленном Лавринайтис кителе. На какое-то время девушка совсем забыла о ней, настолько редко та издавала звуки. Зато сейчас с облегчением отметила, что чудачка в годах ещё жива.
– Хех, никогда не встречала девушку в погонах, – прошептала держащая руки на окровавленном животе особа и слабо усмехнулась. – Думала, в ментовке одни бугаи работают…
– Разве это плохо? – спросила Олеся.
– Нет… – как-то растерянно отозвалась раненая и задумчиво уставилась в потолок, откуда свисали нити многочисленных корней трав и растений, произрастающих на “крыше” землянки. – Скорей, непривычно.
– Стереотипы, – понимающе кивнула рядовая, выдавив скудную улыбку. – Увы, наше общество основательно погрязло в них.
– Любишь плыть против течения? – поинтересовалась дама в годах.
– Обожаю, – подтвердила Лавринайтис. – Я была, есть и буду бунтаркой.
– Значит, тебе дано меня понять, – решила женщина.
– Я уже думала, мне самой придётся поднять эту тему. Так кто Вы? И, самое главное, кто он? – полюбопытствовала сотрудница милиции, разглядывая затянувшуюся растительностью, но всё ещё хорошо заметную дыру в куполе хижины.
Неожиданно, на самом важном моменте разговора, повисло молчание. Олеся терпеливо ждала ответа. Понимая критичность состояния раненой, она не хотела её торопить.
Пауза затянулась. Рядовую посетила пугающая мысль, что собеседница умерла. И только девушка наклонилась в её сторону, чтобы это проверить, как та, со скопившимися в уголках печальных глаз слезами, сглотнула вставший в горле ком и, всхлипнув, выдохнула, после чего неспешно замолвила:
– Видит Бог, намерения у нас были самые благие. Мы хотели спасти изувеченную жизнь. Жизнь ребёнка-инвалида, чей отец и по совместительству мой руководитель, без преувеличения талантливейший учёный Виктор Бенедиктович Скворцов, выделил ДНК из остатков древнего существа и на его основе начал работу над лекарством для сына. Я и ещё одна особа, Нина, помогали ему в качестве лаборанток. Заручившись поддержкой одного богатого буратино и получив от него достойное финансирование, наша команда обосновалась в “Тайнике Лешего”. Там, под одним из корпусов, нам обустроили лабораторию. Сначала мы подвергали опытам мышей, а затем, когда добились положительных результатов, перешли к экспериментам на детях. Тогда-то и произошла трагедия. Я до сих пор не знаю всех обстоятельств случившегося, но…
Женщина зашмыгала носом, надувая пузыри из соплей. На её раскрасневшиеся глаза вновь накатили едкие слёзы. Постепенно Лавринайтис стала проникаться к собеседнице состраданием, причём не столько от излагаемой истории, сколько от скорбного вида рассказчицы, вскоре продолжившей повествование:
– В общем, среди нас оказался человек, имевший свои интересы и мотивы до сих пор мне неизвестные. Мы готовились к решающему шагу – инъецированию улучшенной сыворотки тому, ради кого она собственно разрабатывалась. Всё это делалось впопыхах, в угоду противящимся нам обстоятельствам. Помню, я вместе с Ниной спустилась в лабораторию, чтобы подготовиться к процедуре, и совершенно неожиданно кто-то набросился на меня со спины. По рукам я догадалась, кто именно совал мне в лицо смоченную снотворным тряпку. К моему огорчению, нападавшей оказалась моя коллега, вторая ассистентка Скворцова. Та, кому мы с Виктором доверяли больше остальных. Я сопротивлялась до последнего и почти вырвалась из захвата оппонентки, однако дело приобрело совсем неожиданный поворот. В лаборатории находился ещё один человек, третье лицо, чья личность для меня так и осталась загадкой. Потерявшая рассудок, я первостепенно приписала сию роль нашему спонсору, Ежову, вот только после нашла его труп у выхода из подвала. Правда, сейчас не о том. Некто выстрелил в меня дротиком с транквилизатором. Очнулась я в подсобке лаборатории. Там мы держали подопытных мышей. На момент моего пробуждения туши трёх из них валялись растерзанные, судя по всему, лапами четвёртой особи, Пирата, самого агрессивного и крупного экземпляра. Перешагивая через раскуроченные клетки, я прошла к выходу и… – тут обхватившая голову дама до сильной ломоты закрыла глаза, и в землянке подобно скулящей минорными нотами скрипичной мелодии прогремел её пронзительный стон, полный ужасного горя. Испепеляющая женщину боль звуковым потоком вырвалась наружу и на какое-то время заполнила пространство укрытия, отчего у Олеси слегка заложило уши. Выплакавшись, несчастная ещё долго решалась сказать нужные слова и, наконец, собравшись, с надрывом в осипшем голосе закончила. – …увидела залитую кровью лабораторию с размётанными по ней ошмётками, обнаружившимися даже на перевёрнутом инвалидном кресле. Посреди помещения лежали лоскуты белого халата, так хорошо знакомого мне. Витя. Я собирала его тело как пазл, по кускам, чтобы затем наскоро похоронить…
– Его убил собственный сын? – догадалась доведённая до мурашек рядовая.
– Нет. Смерть Виктору принесло то, во что мальчик превратился, – поправила рассказчица и её сухие губы задрожали. – Не знаю, с какой целью, но эти уроды, очевидно, ввели Лёне один из ранних вариантов сыворотки, что повлекло за собой появление на свет зверя с первобытными инстинктами хищника, супер мортерида или, как называю его я, Лешего3. Он отличается от своего вымершего прародителя прямохождением, приплюснутой мордой взамен вытянутой и, главное, повышенным интеллектом, что делает его более совершенным и кровожадным убийцей, приспособленным к жизни как на суше, так и в воде.