Дмитрий Сергеевич Головаченко
Разговор с душой
Параллельный разговор
Смирение – это попытка понять и принять желание, волю Создателя. Как-то мне довелось слышать положительный отзыв от человека, который впервые доверительно побеседовал с католическим священником. В общем восторге он рассказывал, как священник проницательно слушал его, как чувствовал и видел переживания, волнующие его.
Для него, далекого от духовности, общение со священником, проницательно слушающим, улавливающим его переживания, казались чем-то фантастическим, не испытанным ранее. Человек духовный – это человек, который по роду своей деятельности привыкает смещать свой взор, внимание на что-то другое, внешнее, что-то кроме самого себя.
Порой, разговаривая с кем-то, замечаешь, что беседа хотя и идет на одну и ту же тему, но оппонент говорит в какой-то параллели. Это лишь внешне выглядит, как диалог, но слушание другого человека является лишь побочным действием возможности высказаться самому. Человек может даже задавать вопросы, но он не ждет ответа, а возможности сказать сам. Ему просто хочется начать разговор, чтобы потом сказать, что думает. Человек привыкает к такой реальности, ему это становится привычным. В момент высказывания оппонента человек не склонен слушать. Он перебирает свои мысли, чтобы высказаться самому. В конце все останутся довольны, все высказались, но истинная ли это беседа, разговор, если каждый остается при своем?
Подобно и с боязнью задеть свой воздушный замок, не ущемить свое Эго. Это позволяет сохранить целостность, не дать зайти на свою территорию. Когда же встречается человек, способный выслушать, пережить чужие эмоции, то даже в таком случае он не видит для себя примера душевой чистоты, а лишь стремление выгрузить свои фантазии, ожидания кому-то еще. Иногда люди не желают найти духовные ответы, им просто нужны слушатели. Но такие духовные примеры даются для того, чтобы самому поступать по их образцу, обрести их скромность и смирение.
Когда внутри тебя буря эмоций, переживаний, мыслей, касающихся всего подряд, то вникнуть в чьи-то переживания крайне сложная, иногда просто нереальная задача. Муж с женой могут спорить часами, но оба даже на грамм не сдвинутся с того места, откуда начинали. Каждый говорит в ожидании, чтобы его услышали, но сам слушать в тот же момент совершенно не собирается. Он боится слышать сердцем слова другого человека, слова, которые способны разрушить стену его фантазий, стену крепкую и нерушимую. Стоит сделать резкое заявление, встряску, разбить посуду, как вдруг происходит выход из области фантазий и ожиданий, внутреннего мира человека. Резкий поворот событий, громкий крик становятся методом общения, дающим возможность достучаться до оппонента, рассказать друг другу о своих переживаниях. Что-то пошло не так, не по сценарию, тогда человек начинает слушать, начинает понимать, что же от него хотят.
Желание услышать четкие, громкие, неоднозначные заявления это признак жизни в своем мире, где стены крепкие и глухие. С такими стенами нужна тяжелая артиллерия, чтобы пробить этот иллюзорный замок и достучаться до сердца человека. Порой только резкое заявление, невероятный поворот речи – единственно возможный способ обратить внимание человека на слова и другую сторону мнения, которые он отказывается слышать. Часто, например, мужчины, желают слышать от жен что-то конкретное, ясное. Эта кажущаяся «грубость» есть большая склонность мужчин жить за стеной своих мыслей и переживаний. Здесь нет места намеку и желанию женщины сказать как-то вскользь – это не будет услышано. Если я не могу слышать переживания, тонкие струны чужой души, то причина не в чужой поверхности, излишней извилистости суждений, высказываний, а в моей духовной грубости, нежелании выйти из своих стен Эго и услышать чужой стон, вопль или просто мнение.
Мужчину подобное усилие по отношению к жене может возмущать. Проницательность обычно кажется мужчинам чем-то неестественным и неприятным. Я сам часто упрекал жену в недосказанности, двусмысленности, что все нужно говорить точно, но проблема таких моментов в попытке сместить с себя обязанность слушать, проникать в чужие слова. Проблема в моих собственных стенах, которые просто не могут уловить чьи-то переживания. Если бы я был настроен на переживания супруги, если бы больная нога супруги болела мне, то каждый ее вздох, легкое опускание глаз в пол было бы болью и переживанием для меня. Но нежелание ориентироваться на кого-то и попытка жить именно в себе, не допуская чьих-то аргументов, чьих-то желаний, есть стремление не нарушить свой собственный мир.
Когда живешь в своем мире, то мое «Я», переживания, видение единственно верные и точные, потому что продиктованы моим Эго. Все те аргументы, взгляды, научные познания принимаются именно на том уровне, чтобы не перечили моему «Я», желаниям, комфорту. Если они не перечат и не мешают мне жить, то я с большой легкостью могу принять их. Порой человек так быстро верит всему, что ему говорят. Сегодня ученые говорят одно, завтра другое, политики обещают это, потом то, и я могу с легкостью верить им. Я могу показаться большим эрудитом, знатоком политики, науки, но в глубине этой большой осведомленности лежит обычное безразличие и готовность быстро принять, поменять. Это параллельный разговор, который ведет мир, и я с легкостью буду менять его взгляды, суждения, потому что они мне совершенно не интересны. Мне важен этот разговор, чтобы в нем я мог высказаться сам, чтобы мог поддержать себя с выгодной точки зрения, показаться знающим, умным. Но знания, заявления не ложатся ко мне на сердце, поэтому они так многочисленны и скоротечны. Если бы я был открыт сердцем, то обличал бы всякую глупость и принимал бы всякую правду. Но когда в сердце безразличие, тогда не важно, говорят ли мне ложь или правду, делают верное замечание или нет, мне важна моя особа, мое Эго. Подобным образом, замечание жены не брызгать на зеркало при чистке зубов я слышал много раз, я это знаю, но не принимаю глубоко, близко к сердцу.
В жизни иногда встречаются крайне одаренные люди, способные быстро ориентироваться, познавать, но их жизнь в себе, в своем мире заставляет их подстраиваться под внешние обстоятельства, компанию, какие-то условия просто потому, что так удобно, это параллельный разговор, не задевающий мое Эго. Человек знает семь языков, но не знает переживаний своей жены просто потому, что они мешают ему, ему не хочется идти этим путем. Его путь знаний – линейная энциклопедия, заучивание городов, а не духовный лифт, поднимающий его наверх. Это делает человека весьма негибким. Возможно, он осведомлен, эрудирован, но не имеет при этом достаточной углубленности в то, что же на самом деле происходит извне, где-то в мире, вне меня. Знания есть, но только те, что способны лечь поверх моего Эго. Названия столиц, даже психология других людей, но только не за рамками Эго, ведь в душе кажется, что я и есть эта целостность. Я готов к усилию, знанию, но только в одном линейном направлении без сопротивления против своего эгоизма, гордости.
Смирение укажет мне на мои обязанности
Смирение – это то качество души, которое направляет внимание на чье-то желание, кроме моего, на чье-то видение, истину, кроме моей собственной, которую я придумал в своем внутреннем мире. Смирение – это готовность принять и понять другого, увидеть во внешнем связь и мотивы кого-то, кроме меня, желания и настоящую правду Создателя, принять настоящее. Поэтому зачастую духовный человек – это тот, кто умеет увидеть переживания кого-то, кроме себя, умеет поддержать, сопереживать, ведь эта способность одна из наивысших духовных качеств, данных человеку. Раз истина находится вне человека, раз на нее нельзя надавить, с миром нельзя вести переговоры и на мой шантаж никто не ответит, то единственный вариант это убрать те убеждения, ту стену, за которой находится мое «Я». Необходимо разрушить все эти замки и ожидания Эго, перестать жить в собственной каше переживаний, эмоций, в тех каждодневных прениях о том, что меня плохо воспитали, могла бы выйти за другого и многое другое из списка больных, невыполненных ожиданий.
Человек с легкостью идет в горизонтальное исследование своей жизни. Ему нравится смещать взор в сторону, чтобы снять духовное напряжение, но настоящее диктует иначе. Оно учит смотреть всегда вверх, в правду, а не смещать взор. Человеку нравится входить в дискуссии, пустые размышления, никак не влияющие, по сути, на его жизнь. Он интересуется вещами косвенными, но при этом заполняющими его всего, чтобы лишить его трудности, необходимости смотреть в реальность, в настоящую картину мира. В такой ситуации легко принимаются утверждения ученых. Любое заявление, что синее – это красное, а красное – это синее, потому что это не сильно затрагивает меня и мой внутренний мир. В то же время это дает плюс Эго, а я кажусь осведомленным и знающим. Это желание диктуется гордостью, ведь ум это способность думать, рассуждать. Только под воздействием Эго он думает горизонтально, о вещах косвенных, пустых. Будучи осведомленным, продвинутым, человек дает своему Эго еще большую почву для самомнения:
– Я знаю всю энциклопедию наизусть, претензии жены явно не оправданы!
Мнимая мудрость, косвенные знания могут служить во вред человеку, если он упорно не хочет принимать жизнь такой, какая она есть. Он будет спорить с Богом, с жизнью, с настоящим, лишь бы не смотреть на себя и свою жизнь. Он использует мудрость, знания, чтобы поддержать свое Эго, защитить свои границы, а не для того, чтобы принять знания, прислушаться к чужому мнению.
Никто не хочет казаться глупым, дураком, невеждой. Это заставляет немного пораскинуть мозгами и вдуматься, принять какие-то новшества, утверждения, рассказанные в прессе или где-то еще. Это поддерживает мое самомнение и важно, что я не чувствую, не кажусь глупым, поскольку глупость – нежеланное качество для человека глупого. Человек, принимающий мудрость мира, настоящее, начинает понимать, что он ничего не понимает. Его знания ему кажутся столь малы, возможности столь ограниченны, что для гордости нет никакого основания. Желание оперировать аргументами, рассказать и делиться чем-то своим, например, великой мыслью, тем открытием, является тем проявлением гордости, которые противоположны смирению. Раньше человек, разбирающийся в глубинных знаниях жизни, назывался мудрецом, тогда как невежда назывался – глупым. В наше время мудростью стали называть знания, иногда даже невостребованные и пустые, давая свободу Эго.
Человек склонен уходить в область своей необязанности, того, что не лежит в рамках его службы, духовного пути. Никто не хвалится тем, что делает то, что обязан. Никто не скажет, что на работе, на которую ходит каждый день, он работает. Никто не будет хвалиться тем, что, имея водительские права, знает, на какой сигнал светофора нужно ехать. Люди будут хвалиться тем, что умеют заходить в крутой поворот на скорости 200 км/ч, а не тем, что знают то, что обязаны знать. И часто человек знает, умеет то, что не обязан, но при этом не знает, на какой светофор нужно ехать. Причина такой разобщенности в том, что его знания, навыки не имеют целостности. Я знаю, но не делаю, это не есть мудрость. Мудрость – лишь то, что цельно во мне, что неотделимо от моих действий, поступков. Если я знаю название кратеров на Луне, то это просто знание, которое не может влиять на мою жизнь. Человеку свойственно уходить в область своей необязанности, потому что в сфере моих обязанностей меня не похвалят, не дадут уважения моему Эго. Я могу не злиться, у меня отличные отношения в семье, знаю цель своей жизни, владею своими качествами – у людей не принято этим хвалиться, потому что это область их духовной обязанности. По этой причине они уходят от этого и идут в область, где обязанности нет. Там наивысшая возможность реализоваться, получить хвалу, уважение.
Такие стремления, как уходить от своей обязанности и идти в области смежные, косвенные для меня, исходят из моего Эго, из желания высказаться. Когда ты не очень разбираешься в вещах этого мира, последних новинках моды, техники, это наносит какой-то урон, ты чувствуешь отстраненность. Человек готов жертвовать своим духовным равновесием, мудростью только для того, чтобы казаться, а не быть. Эго смещает свое внимание на то, что не в сфере моей обязанности, и отдаляется от того, что должно быть моим. Эго замыкается в повседневности, суете. В таком закрытом сосуде, замкнутом мире своего «Я» я буду казаться чем-то большим и значительным, но как только ухожу и начинаю смотреть на себя со стороны, с точки зрения мира и Создателя, то мое видение становится столь малым, а мудрость скудной и незначительной, что в этом месте просто не может быть гордости. Чем выше человек поднимается в духовном, тем он более искренне чувствует свою незначительность, свою малость в рамках этого мира.
Игра в скромность
Смирение и принятие своих обязанностей, скромности не получится осуществить, как своего рода ухищрение. Самопроизвольное битье себя палкой, как иногда представляются люди скромные и смиренные, не является правильным духовным путем. Смирение – это объективное видение себя в рамках всего мира и адекватное восприятие того, кто я есть. Естественная скромность и смиренность возникают в результате понимания того, что мне дается настоящим, что я обязан преодолеть. Но очень часто людям нравится играть в скромность. Мне приходилось сидеть за столом, где вокруг были люди, стремящиеся к тому, чтобы вести себя скромно. При наличии желания быть скромным человек обрекает себя на провал, поскольку скромность есть принятие настоящего. В таких ситуациях мне иногда приходилось видеть картину, когда на самых почетных местах, около самого важного человека, виновника торжества, не сидел никто ни с одной, ни с другой стороны. И хотя столы были человек на 30–40, но на самых почетных местах никто не сидел. К сожалению, такой вариант обычно понимается, как скромность. В такой ситуации нужно, напротив, сделать усилие, чтобы человек, к которому пришли, который сел во главе, был не один, а почетные места и те, кто их занял, не стали презренными и порицаемыми. Неверное понимание скромности порой порождает неловкие, неразумные и однобокие явления, где самовольное ущемление себя, своих интересов является показателем ее проявления.
Когда на свадьбе люди садятся вокруг жениха и невесты и по какой-то неизвестной причине вокруг них не окажется гостей, то я должен проявить усилие, переломить свою мнимую скромность и сесть рядом, если я могу это сделать, чтобы место не оказалось чем-то противоположным почетному. Чтобы жених и невеста, ради которых я пришел, не были опечалены фактом отсутствия людей и возможностью увидеть в этом свою вину. Эго всегда хочется казаться, а не быть, тогда как настоящая скромность это принятие необходимого действия, исходящего из ситуации. Нет никаких шаблонов или правильных рамок поведения, есть настоящее, и обязанность следовать ему согласно моей преданности.
Когда я недавно стригся в парикмахерской, мастер зажала накидкой шею так, что я почувствовал дискомфорт. Она, видимо, поняла это и сказала, что сейчас у нее под рукой только пеньюары для тонкой шеи, если мне некомфортно, то она сходит за другим. В такой момент кажется скромным промолчать, но это не скромность. Если мне что-то мешает, причиняет неудобство, тем более что человек, делающий стрижку, сам спрашивает, удобно ли мне, то разумно сказать об этом. Можно, конечно, промолчать, когда поливают голову горячей водой, моя волосы, недовольно уйти, когда челку срезали не так, как хотел, но это не скромность. Это не имеет ничего общего со смиренностью. Это боязнь, может, даже трусость сказать правду. Я готов принять такой «ущерб» от настоящего, а не тот настоящий, который придет. Когда жизнь по-настоящему прижмет мне шею, может быть, я буду вопить, как ненормальный, тогда как в простых жизненных ситуациях я молчал, как сама скромность. Все эти неурядицы исправлялись за считанные секунды и не имели под собой места для раздумий. Это не виделось проблемой ни для меня, ни для мастера, которая, мне кажется, осталась удовлетворена тем, что ее клиент доволен ее работой, услугой. Иногда внутреннее недовольство, гнев за причиненный ущерб, плохую прическу может быть многократно больше, чем несказанное пожелание, выполнение которого потребовало 10 секунд времени.
Причиной принятия ущерба, ущемления часто является моя готовность его принять. Хотя это и кажется странным, но в основе такого поведения может лежать мое видение себя, как человека центрального, значимого, избранного. Я могу видеть себя достойным, способным выбирать, какой ущерб мне принимать, а какой отвергнуть. Готовностью принять ущерб в вещах простых, бытовых, повседневных зачастую является мое желание быть скромным, но в той области, где мне это удобно.
– Я не хочу лезть в ваши дела, детки.
– Может, тебе просто более интересен футбол и политика?
Человек выбирает свой путь скромности, исходя из того, что ему удобно. Ему удобно изобразить скромность в месте, где он хочет что-либо не делать. Назвать себя скромным, смиренным, тогда как на самом деле прикрывает свои слабые места, не желая сделать необходимый поступок.
Человек может выбирать духовный путь, свою линию жизни путем выбора удобного, приятного для себя пути. Он может быть не готов отдать одно и с радостью готов отдать другое и умело пользуется этим, прикрываясь скромностью, смиренностью.
– Дорогая, не строй мне так глазки, я человек высокого духовного полета. Мне неприятно заниматься столь низкими вещами.
– Может быть, тебе так же неприятно заниматься просмотром телевизора, походом в бар, баню и на хоккей?
– Нет, эти вещи не влияют на мой высокий духовный полет.
Человек сам выбирает вещи из видимых, из того, что может понять, и видит в них свой путь, пытаясь силой протолкнуть себя в чужие ворота. Безусловно, есть общее направление действий, общего пути добра, но у каждого человека есть свои нюансы, свои вещи, которые даны только ему. Иногда ему говорят: «Тебе нельзя есть эту еду, тебе нужно ограничить определенные физические нагрузки, нужно вести определенный образ жизни». Этот путь продиктован настоящим, а человек ищет свой путь. Он, может, готов отказаться от чего-то другого – кто-то от еды, кто-то от женщин, общения или чего-то еще, но только не от того, от чего его отталкивает настоящее. Женщина уже родила ребенка, настоящее уже наложило на нее обязанность, но она может хотеть отказаться от мужа, от своей стройности, от многих вещей, кроме тех, которые составляют видимую необходимость, то, что вменили ей в обязанность.
Обязанность настоящего, выпадающая человеку, всегда оборачивается тяжестью, нежеланием принять. Помню, как врач сказал мне:
– Вам не стоит есть орехи.
В этот момент кажется несправедливостью отказаться от чего-либо в своей жизни:
– Совсем? Не есть мои любимые орехи?!
При этом я в своей жизни много раз отказывался от более значительных вещей, чем орехи, но обретая радикальный диагноз, неуклончивое наставление настоящего, ты теряешь почву под ногами. Ты не всегда готов принять то, что говорят. Жизнь так устроена, что человек легко отказывается от еды тогда, когда знает, что снова наверстает упущенное. Он может отказываться от женщин тогда, когда в этом нет никакой необходимости, но как только такая необходимость появляется, то сразу чувствует душевную тяжесть.
Люди в целом часто склонны возлагать на себя то, что не лежит в их обязанности. Им нужен высокий полет, большое дело, им неприглядно выполнять то, к чему обязало их настоящее. Эти обязанности тяжелы, за них не похвалят, не дадут уважения. По этой причине всегда хочется пойти дальше, углубиться в свое понимание, как я должен жить, чему должен следовать. Григорий Зумис в своей книге «Люди церкви, которых я знал» рассказывает о женщине, которая решила посвятить себя монашеству. До этого момента она довольно долго не ела мяса. При посвящении в монахини в Греции принято накрывать стол, иногда могут даже угрожать вступающим монахам мясом. На что женщина, встав, громко заявила, что она не ест мяса, особенно сейчас, становясь монахиней. На что старец спокойно сказал, что в наших рядах ей нет места. Женщина успокоилась и съела угощение.
Гордость человека склонна придумывать себе самопроизвольные ограничения, ущемления, тогда как обязанность человека принять, прежде всего, то, что дает человеку настоящее. Если нет причины не есть, отказываться от какого-то телесного удовольствия, то вполне может быть, что в этом есть мое Эго пойти своим путем. Я сам многократно замечал за собой желание исполнять пост тогда, когда он подходил к концу, не понимал, почему этого делать нельзя. Можно прибить себя духовно и телесно, заставить жить в ужасных условиях, принудить себя к тяжести того, что я не должен нести, но это не путь, данный Богом, это мой путь, который я самопровозглашенно для себя определил. Прими то, что настоящее наложило на тебя, а потом, если у тебя еще хватит сил, посмотри, что сверх этого можешь сделать.
Привычки человека являются базовой основой ожиданий человека. Я делал это вчера, сегодня и поэтому завтра также собираюсь это делать. Я привыкаю к своим действиям, поступкам и желаю двигаться в духовном пути, минуя задеть то, к чему привязан. Привычка – самая большая часть, на которой держатся мои ожидания, поэтому человек склонен обходить ее стороной. Он начинает отказываться, идти путем легким, мягким для себя, избегая заходить в красную зону, где находятся привычки, на которых держится жизнь. Есть вещи, которые мне не важны, к которым я не привык, и их я готов отодвинуть, отказаться от них, но привязанности, повседневные взгляды, поступки не всегда готов с легкостью отдать.
Настоящее зачастую требует от человека отдать именно нечто сокровенное, к чему очень привык, чем дорожу. В книгах не написано, что я должен отказаться от спорта, от похода в баню, от общения и многого другого. Причина, по которой об этом не пишут, не в том, что это плохо, а они про это не знают, а в том, что у каждого они свои. Кто-то привязывается к вещам, машинам, кто-то любит интеллектуальные разговоры, кто-то любит свое тело, здоровье, но любая привязанность рано или поздно сталкивается с тем, что к ней приходит настоящее и говорит о необходимости от нее отказаться. Это не отказ навсегда, это лишь попытка отдалить жизнь человека от машинального, невдумчивого времяпрепровождения. Он должен жить и жить осознанно с усилием и все действия осуществлять с осознанным намерением. Попытка идти путем, угодным своему Эго, отказываясь от того, что мне хочется отдать Богу, не является путем духовным, а лишь путем компромиссным, где Эго хочет договориться с настоящим, отдавая и так не нужные мне блага. Служением Богу является лишь то, что человек готов отдать все в своей жизни, готов потерять. Он и так рано или поздно все потеряет, разница лишь в том, что человек мудрый умеет обрести этот навык раньше своего конца, подружившись с миром, с Богом.