Дмитрий Сергеевич Головаченко
Разговор с душой
Духовное здоровье
В сложное время есть духовные преимущества и польза, которая часто остается не в поле моего рассмотрения из-за обид и переживаний.
Значимость, крепость духа и возможности при проблемах начинают таять, как снег в весенний день, и кажется, что ты растаешь совсем. Дойдя до предела, где ты уже близок к нулю, ты готов принять все, что может случиться: «У меня было много шансов, чтобы погибнуть, и если я дожил до момента, когда обанкрочусь, меня выгонят с работы, заболею, это даже не смерть, которая могла быть давным-давно». Такое понимание и взгляд на мир истинный и спокойный, где будущее представляется не таким страшным и опасным: «Я умирал много раз, я переживу это». Но такое духовное освобождение не всегда дается легко, не всегда ясны его причины, почему оно должно проходить через боль и страдание. Возникает желание освободиться от переживаний, но не такой ценой, без слез и боли, путем малых потерь и не таких тяжелых переживаний.
Помню, как впервые пошел на причастие, перед которым нужно было три дня провести в строгом посте и воздержании. Я, тогда еще живущий почти одними телесными мотивами, поник: шел на таинство, как на смерть. Кроме лишения всех удовольствий, отказался от радости, оставались, как мне казалось, только работа и тяжелый труд. Я стал воспринимать последний день перед причастием как последний день в своей жизни. Перестал планировать дела после этого события, задумывать наперед: «Кто знает, может, не выживу». Интересно, что позже каждое воскресение я, умирая, оживал, становясь чуть крепче, видел мир чуть ясней.
Каждая «смерть», если человек не отворачивает от нее взгляд, приносит ему большую жизнь, чем было раньше. Но очень часто человек теряет хватку, сдается, впадает в панику, отчаяние и ропот, и это то испытание, которое он не прошел или прошел не до конца. Это испытание будет приходить к нему снова и снова, пока рано или поздно он либо не сдастся окончательно, либо начнет переступать через это и жить дальше. Все в этом мире для человека, в его пользу, все дано с любовью, делается с заботой о нем. Если же человек теряет веру, то ему нужно присмотреться к себе, откровенно поговорить, рассказать о своих обидах. Такое признание и честность поможет ему полюбить мир снова. Очень часто после такой откровенной беседы человек обнаруживает узость своего взгляда, что ситуация не такая уж и отчаянная, что все это временное, все не столь серьезно и не так плохо. Он начинает видеть: если бы мир хотел погубить его, сделал бы это значительно раньше, ему не нужны ухищрения и истязания, чтобы ты больше помучался, как порой кажется.
Неприятность можно сравнить с краш-тестом, именно он проверяет человека на прочность. В душе может казаться: «Можно было бы жить ровной жизнью и без этих неприятностей, сложностей». Однако в волнообразной форме жизни заложен огромный потенциал роста. Это подобно закаливанию: ты идешь вначале в горячую воду, а потом в холодную, потом снова в горячую и холодную. Со временем человек может быть в холодной воде значительно дольше, но он все равно не сможет быть там постоянно. Если хочешь иметь хорошее здоровье, нужно временами устраивать стресс для организма, допускать для себя возможность окунуться в холодную воду, попадать в не очень благоприятные условия. Так же и душа не может быть крепкой, не сталкиваясь с трудностями.
Если все начинает даваться легко, стоит задуматься, взять на себя какое-то духовное усилие, поскольку легкий путь – это путь вникуда. Это уход в крайность, принятие на себя «смерти» в виде наложения какого-либо временного ограничения, как было у меня перед причастием, является уход в тепличные условия, где душа освобождается. Когда человек строит большие планы – купить машину, построить дом, забрать детей из садика, купить цветы жене, он нагружает себя теми переживаниями, о которых ей нужно думать. А успокоение души происходит путем послабления в телесном, которое служит обезболивающим при душевной тяжести, которую человек на себя взял. Когда человек берет на себя пост или воздержание, он налагает на себя телесные ограничения, которые не способны обезболивать и придавать смысл жизни. В итоге, как в моем случае, остается только тяжелая работа, большой список задач и отсутствие «обезболивающего». И если в первые дни есть какие-то резервы, то в скором времени душа начинает кричать. Ее голос пронзает тебя и твое сознание: «Зачем жить?» С ее точки зрения, она находится в крайне неразумном положении, где на нее накладывается куча переживаний, забот, в которых она вообще не видит причин, не понимает их. Душа, словно женщина, не имеющая силы голоса, не желающая брать на себя ответственность. Она желает, чтобы мужчина, его разум принимал решение, но вот только его решения должны учитывать ее духовные интересы.
Когда же телесных мотивов в человеке нет, крик души словно критика жены в адрес мужчины: та откровенно «пилит» его. И чем слабее телесные мотивы, чем сильней натиск, если не дать порцию телесного наслаждения, придется отказаться от части отяжеляющих душу забот. Так приходит ощущение «смерти», полного провала, желание отказаться и сдаться. Разум вынужден идти на переговоры с душой и сдавать позиции, отдавая заботы и переживания, в которых душа не видит никого смысла. Отказываясь от них, освобождается. Затяжной пост может изменить человека, который будет с каждым днем терять интерес к заботам и интересам этого мира, что иногда кажется страшным явлением в нашем веке потребления. Но в крайней точке после пережитого испытания, после «смерти», душа чувствует свободу. Она вошла в наиболее комфортное для себя состояние, количество забот, возлагаемое на нее, существенно снизилось, а возвращение к телесным мотивам вселяет уверенность и бодрость. И хотя такие условия для человека кажутся вовсе не тепличными, душой они оцениваются именно так. Именно здесь душа обретает санаторий, базу отдыха и силы, которые приумножаются в ней с понижением количества забот и планов.
Санаторий предназначен не для постоянного пребывания, а для кратковременного лечения. И хотя душа прекрасно себя чувствует в условиях уменьшения забот и увеличения духовной жизни вместо привычных телесных мотивов, приходит время условий нетепличных, некомфортных. Они являются таким же обязательным условием, как и тепличные, ведь человек остается телесным, а не только духовным, и это усилие в его жизни должно быть выполнено в условиях равновесия и интересов всех сторон. Человек возвращается в привычное русло, где душа снова обретает заботы и переживания, обретает жизнь в рамках телесных мотивов наравне с духовными.
Возвращаясь к своим прежним обязанностям, она смотрит на мир уже другими глазами – отдохнувшими и имеющими силу. Она не так быстро, куда более осторожно, подписывается под многие новые заботы, понимание того, что кроется за ними и какую тяжесть они на нее возлагают. Она желает видеть какой-то духовный смысл, хотя бы минимальный. Она будет стараться избегать излишних усилий и действий, в которых она не будет никакого духовного основания, результата. И чем сильней душа, тем больший удел духовного она ищет в каждом деле. Основа такого духовного поиска заключается в страхе души утерять свои источники, вернуться назад и потерять силы. Так, одному человеку достаточно отмашки, что его труд кому-то в чем-то помогает. Он может развозить каждое утро детское молоко по магазинам, но даже не задумываться о том, что своим трудом кормит детей всего небольшого города. Врач, медсестра каждый день выполняют огромную духовную работу, спасая жизни людей. Если бы каждый наделял смыслом свою работу, соотнося это с духовным намерением, он бы необыкновенно возвысил свою душу и увеличил духовные силы. Но как ни странно, такие потенциально большие духовные должности остаются без духовного мотива, тем самым отнимая у себя духовное обогащение, которое могли получить. Такой большой духовный мотив теряется в силу слабости души и отсутствия необходимости в мотивации. Иначе у людей, имеющих сильную мотивацию, которые берут работу, всматриваясь, что стоит за ней, что она принесет людям и какой в ней смысл. Известно, как идут на работу, на должность, на волонтерство, руководствуясь духовными мотивами как основными.
В попытке души не утерять добро, полученное ею, она ищет духовный мотив, подкрепление, но за ее стремлением может стоять ошибка, вызванная незнанием, неосведомленностью. Проблема стремления к добру вовсе не кажется проблемой, но основание для ошибки закладывается в понимание понятия «добро». Если душа определяет под добром то, что добром не является, она будет обманута и не получит того духовного пополнения, которого ожидает. Люди делают добрые поступки, руководствуясь своими представлениями о добре, и того, что есть хорошо. Я встречал мужчин, которые умело, с доводами поясняли мне пользу измены. Если бы я не слышал этих пояснений своими ушами, то вряд ли мог в это поверить. «У меня улучшается настроение, отношения с женой становятся ярче, я чувствую себя моложе». Все бы ничего, вот только столь красочные доводы звучат именно в пользу греха.
Человек получает что-то от любого приятного дела. Измена жене дает телесное желанное удовольствие. Любой телесный мотив можно объяснить, вот только душа от таких «добрых» поступков ничего не получает. И хотя это крайний пример, но я встречал кучу и маленькую тележку того странного «добра», которое люди пытаются подписать этим названием. Мне не столь важна критика такого добра, сколько мысль, где только добро настоящее, определенное Богом, а не мной и моими желаниями, может служить обогащением моей души. Все, что человек хочет определить как добро, все, что ему кажется таковым, может быть таким лишь по его желанию. Проблема такого «добра» в том, что оно основано на моих желаниях, а не на моих знаниях воли Творца и нужд этого мира. Добро то, что находится вне моих желаний, оно снаружи у Бога, как идеала добра, поэтому не может добро искаться в себе, как в источнике. В основе добра лежит любовь к окружающим, Богу. Любовь находится вне меня и в ней требуется узнать нужды, потребности людей вокруг меня, желаний Бога. Любовь и доброта идут рука об руку, поскольку любовь требует интересоваться желаниями других, их интересами, стремлениями.
Любовь и нужды… Что они дают человеку?
Вспоминая мудрецов, старцев, к которым люди шли чередой, чтобы спросить совета, возникает вопрос: а зачем они под это подписались? Имея большую мудрость, можно так же, как имея деньги, жить тихонько в свое удовольствие, без толп людей под дверью. Это усложнение жизни люди берут на себя добровольно, чтобы взять новую высоту. Они видят в этом большой духовный мотив, обогащающий их душу, не убегают от сложности, часто сами ищут новую ступеньку, новую высоту, которую хотят взять. Зачем кому-то помогать и что-то делать? Это не жизненная необходимость, это желание помочь, тем самым обогащая свою душу.
Каждый обязан работать над собой, своими качествами, и внешние действия, направленные на помощь, заботу о ком-то, кажутся не столь необходимыми, но это добровольное усилие обогащает душу. Только со стороны кажется, что давать деньги, когда их у тебя куры не клюют, это не работа, давать советы, когда ты умный, не проблема, но только с позиции стороннего наблюдателя, которого это не волнует. Дать даже простой совет, проникнуть в духовные нужды другого человека и пережить в душе его ситуацию. Попытаться найти решение как для самого себя – огромный труд.
Причина, по которой советы другим людям, анализ их проблем кажется не сложной, является привычка видеть себя центром желаний. Концентрация на себе, своих чувствах, переживаниях не дает понять переживания и мысли других. Люди часто зациклены на себе, своей любви к удовольствиям, где любовью принято называть доставляемое удовольствие от какого-либо дела, продукта, человека. Но причиной такой любви является стремление моих телесных мотивов к наслаждению. Можно, конечно, сказать, мол, давайте жить сугубо духовными мотивами и устремлениями, направленными к Богу, тем самым обогащая душу. Но не зря существует заповедь любить Бога и любить людей, ближнего своего. Кажется, что Бог как апологет духовности, достаточный для духовной цели, является исчерпывающим для достижения духовного совершенства. Духовное стремление можно обозначить любовью к Богу, к совершенству, тогда как телесные мотивы и их совершенство нужно позиционировать как любовь к ближнему. Наличие второго варианта совершенства через телесные мотивы и любовь к ближнему является дополнением, помогающим человеку в приобретении совершенства.
Каким бы духовным человек ни был, он не сможет молиться 10 часов подряд. Может, и существовали такие люди… но у себя не нахожу такой способности. Если жизнь сильно прижмет, проблемы накатят горой, можно прорыдать в страдании 30 минут, ну, час, может быть, или больше, но чтобы на весь день и только духовное… вряд ли. Духовное имеет ограниченные ресурсы. Я не могу писать целый день, обычно только 30 минут, максимум час. Прилагаю усилия, и у меня быстро заканчиваются силы. Можно добавить фантазию, гордость и другие качества, тогда мои усилия будут значительно выше, но общее количество духовности в моей работе не станет больше, просто я разбавлю ее большим числом источников. И хотя духовное есть образец и стремление, оно очень ограничено в моем усилии. И та любовь, которую я могу взрастить в душе к Богу, не может вырасти исключительно в искусственных рамках лишь духовного. Поэтому существуют телесные мотивы, которыми привыкли пользоваться исключительно для себя и своих нужд.
Люди зацикливаются на себе, на своем здоровье, благополучии и тем самым лишь усугубляют свое положение. Чем больше появляется зацикленность на себе, чем больше меня волнует мое здоровье, тем больше шансов приобрести диагнозы – вегетососудистая дистония, невроз, психоз… Иногда человек обращает внимание на каждый свой шаг, начинает требовать и от других такого же бережного обращения к себе. Он требует любви, заботы, особого отношения, потому что он такой больной, несчастный, обделенный. Но проблема кроется в том, что чем больше он концентрируется на себе, тем больше уходит в глубины своих проблем, переживаний. Даже забота о детях превращается в заботу о себе: мама может не отделять переживания о своем здоровье от волнений о здоровье ребенка, все превращается в невроз. Идя же обратным путем, заботясь о других, человек обогащает себя. Так возникает возможность у человека делать духовные усилия посредством телесных мотивов: помогая жене, детям, соседям, близким. И при этом он обогащает телесный мотив духовным, т. к. наделяет его любовью и заботой о других людях.
Нельзя обрести спокойствие в рамках себя: человек не самодостаточен и должен искать духовного совершенства в образе Бога, но такое стремление не может быть полноценным из-за отсутствия духовных сил. Возникает возможность жить и любить людей вокруг, помогать им и тем самым обогащать свою душу. Чашку чая для жены сложно назвать достаточным усилием, но из маленьких усилий можно построить большой тренажер мотивов, обожающих мою душу посредством заботы и любви к ближнему.
Как-то во мне был протест, обида, будто я служу Богу посредством страха и наказаний. Я хотел обрести высокий идеал служения Богу посредством любви.
– Я хочу делать из любви, а не из страха. Хочу служить весь день, выполняя волю Бога.
– Ты не хочешь заботиться и выполнять нужды своей дочери, своего ближнего, как ты будешь служить целый день Богу, если Он не даст при этом тебе наказания?
Примерно такой внутренний разговор состоялся у меня в душе, где лишь самообман говорил о возможности жить сугубо духовным, где на деле были явные нестыковки с моими житейскими усилиями в семье и вокруг.
Казалось бы, такой же телесный мотив, но обращенный к человеку рядом с тобой, несет то же, что и тебе. Его выполнению сопутствует отсутствие заинтересованности в этом удовольствии, что требует от духовного усилия. Таким образом, любовь, заботы о ближнем являются телесным, но при этом вмещают духовное усилие. Оно мало и совсем несущественно, благодаря этому возникает возможность тренировать свою духовную выносливость.
Отсутствие личной заинтересованности открывает двери для всех тех действий, которые раньше были запрещены. И научиться этому можно, лишь выполняя волю Бога, заботясь и живя интересами других людей. Развивать в себе силы выполнять то, что не в моих интересах, делать то, что нужно кому-то вне меня, учит меня выполнять действие незаинтересованно. Так к человеку приходят возможности снова вернуться к телесным мотивам, стремлениям, но без сильной заинтересованности. Я много убегал от многих благ, слабостей, к которым меня тянуло, но в момент обретения духовного мотива, как основного и центрального, мир снова призвал меня со словами:
– Теперь ты можешь купить себе новую машину, не жалей денег!
– Но мне тягостно и нежеланно заниматься этим.
– Именно поэтому ты можешь делать это. Это как желание Бога, потому что оно приходит извне, у тебя нет заинтересованности. И теперь в твоей жизни есть место телесным мотивам, разрешенным удовольствиям.
– Но я не нахожу в них успокоения, они не приносят полноценной радости.
– Поэтому теперь ты можешь пользоваться ими.
Ну а как же я?
Любовь и помощь другим позволяет человеку не быть жертвой, не допускать излишнюю жалость к себе как несправедливо обиженному, обделенному и угнетенному. Если получил испытание, наказание, то, вероятно, была причина. «За что, Творец, я это получил?» Если получишь ответ, хорошо, если нет, то, может, и самому стоит попытаться полистать огромный список причин. Ведь сам человек часто является причиной своих проблем, пожинает плоды своих действий. Чем больше человек видит себя непогрешимым, идеалом, тем больше вероятность, что он вовсе не понимает, кто он.
Спроси у любого встречного, хороший ли он человек, сразу услышишь, что в целом неплохой. Если же этот же вопрос задать человеку большой духовной высоты, он выдаст целый список своих недостатков и слабостей. Почему? Потому что ежедневно он работает над собой. Лишь тот, кто никогда не слышал об этой работе, может заявить, что дурные поступки – это не про меня. Такой человек отдален от духовной работы, в его сердце гуляет ветер, глубокие вопросы не тревожат душу. Он склонен спрашивать: «За что?» – и унывать, впадать в отчаяние. Он справедливость и истина, а значит, противоположно от него несправедливый мир, который ущемляет и угнетает его напрасно.
Недавно слышал историю о человеке, которого посадили за наркотики. Его близкие отзывались о нем, как о самом святом, хотя даже мне, стороннему слушателю, было понятно, что все далеко не так гладко. Его неприятности – во многом его собственная вина, но все уверены, что он ни при чем. Нужны смелость и мужество признаться самому себе в ошибках, особенно в сложных ситуациях. Мужество в том, чтобы устоять и не попытаться подкупить, не сказать: «Мир несправедлив, но я за его несправедливость куплю себе машину или шубу, съезжу на Бали». А если не купишь? Если та ситуация останется и не станет легче? Это та мысль, которая сломает человека, ведь он настроен, что сейчас несправедливость, но скоро наступит справедливость, как я хочу. Упорство, гордость имеют шанс быть разрушенными, нужно лишь немного больше надавить. Готовность жить с болезнью, жить в той ситуации, как сейчас, всегда ставит человека в тупик: «Либо я принимаю ситуацию, либо буду разгромлен». Человек неизбежно идет на примирение с миром, поднимает белый флаг и война отступает, война, которую начинал сам человек. Мир никогда не хотел с ним воевать, он пытался донести совсем другое, его просто не хотели слушать. И когда ситуация поменяется, когда неприятность прошла, он получает не возврат в обратную позицию, теперь он получает большой бонус и приз: он начинает ценить то, что имел. Ведь добро так быстро забывается: все то, что ты получил, казалось таким привычным, не особо ценным, только потеряв, начинаешь принимать с благодарностью.
Каким бы странным не показалось, но любовь к ближнему, к Богу и неприятности – схожие вещи. Неприятности приходят извне, они несут не мои желания, не выражают мои стремления и нужды. Они силой навязывают обстоятельства, центром которых являюсь не я. Если любовь – стремление добровольное, то страдание – силовой метод, где мне навязывают давление извне. И хотя сразу я сопротивляюсь, обвиняю всех вокруг и себя, могу злиться на окружающих, но стоит дожать меня до предела, где внутреннее некомфортное состояние будет настолько тяжелым и болезненным, моему телу будет так некомфортно, что заставит сдаться и выйти из переживаний. Я захочу уйти, почувствую полную победу, выброшу белый флаг: я готов терпеть смерть внутри себя, но не сопротивляться. Это порождает чуткость души, внимательность, которая проявляется в любви к окружающим, хочется обнимать дочь, слушать жену.
Кажущаяся непохожесть действий приводит к одному результату: я становлюсь ориентированным на внешнее, а не на внутреннее. Я зациклен на себе: «Ой, плечо болит, давление скачет, скучно и невесело жить» И бац, подвергаюсь такому давлению, что ни о какой скуке и речь не идет. Хочу уйти, жить вне себя, хочу жить интересами Бога и людей вокруг. Конечно, бывают ощущения жалости к себе, гнева или любви к себе, но возникновение их говорит, что во мне просто еще есть силы, чтобы бороться, либо возвращаются утраченные. Когда же меня дожмут до конца, не будет сил даже на гнев, обиду и другие чувства. Это дорога по длинному пути, которая приводит к тому же, что и любовь, но через страдания, испытания. Так приходится слышать о людях, история которых проходила через этап, когда в крайней точке человек просто отказывался от всего, перезагружал свою жизнь, пересматривая свой жизнь с ориентацией на внешнее, на желания других людей, Бога.
Ошибка человека в «нормальном» состоянии в том, что он видит себя центром. Его мировоззрение исходит из внутреннего мира и желаний, а если нет желания, значит, приходит ощущение жертвы. Чем чище взгляд человека на мир, тем меньше в нем можно найти острых углов, больных тем, за которые он цепляется, пытается кому-то что-то доказать, чужих взглядов на жизнь, которые хочет уничтожить. В такой чистоте жертвы нет. Она основана на ориентации на внешнее: на жизнь «вне меня», вне переживаний, фантазий, страхов, неврозов, основана на интересах других людей, близких, интересах и воле Бога.