Олег Поляков
Дефицит Высоты. Человек между разрушением и созиданием
1.4. Разрушительная цифра
Для разрушителя иметь атомную бомбу – это, конечно, хорошо, но вот с тем, чтобы её сбросить, есть проблемы. Другое дело цифра, которая открыла неограниченные возможности перед разрушителями всех мастей от весьма заурядных мошенников до тех, чьей целью является власть над всем миром, который они хотят превратить в цифровой концлагерь. В цифровом поле разрушительность вездесуща и всепроникающа, и от неё не существует мер защиты. Как следствие, стремительнее всего растёт информационное разрушение. Самым безобидным являются пустословие, графомания. Если раньше высокая стоимость опубликования информации, различные виды цензуры служили фильтром, в какой-то мере отсеивая тексты очевидно низкого качества, то сегодня между желающим предать гласности миазмы своего ума и интернетом нет никаких барьеров. Интернет превратился в свалку спама и порнографии. Он переполнен вымыслами, ложью, клеветой, с которыми оставшиеся в рамках нормы деятели не в силах совладать. Как говорил У. Черчилль, «пока правда надевает штаны, ложь успевает обойти полмира». Кто то запускает дезинформацию, кто то на неё ссылается. Кто то устраивает провокацию, медийное пространство взрывается гипотезами и прогнозами, кто за этим стоит: США, другой вариант – Россия, но это почему то всегда с большей долей уверенности. Огромное количество людей занято тем, что сочиняют, печатают, размещают очень вредный, разрушительный вздор. Структура человечества, увы! такова, что для большого числа людей смысл жизни заключается в том, чтобы хайпануть, облить грязью, запустить дезу, сбить с толку. Интернет-пространство заражено вирусами, число разновидностей и сложность которых неуклонно растёт. Киберпреступность, то есть создание и использование вредоносных программ, наносит, согласно разным подсчётам, ежегодный ущерб планете от 500 млрд до 3трлн долларов. Его участники зарабатывают эти деньги на краже номеров банковских карт и их перепродаже, похищении паролей от почтовых ящиков, сбоев в контурах регулирования самого различного назначения.
Голливуд тут же создал романтический образ киберпреступника. Но киберпреступники – это обыкновенный криминал, сросшийся с наркоторговлей, отмыванием денег и терроризмом. Различия в орудиях преступления – у одних пистолет и взрывчатка, у других – клавиатура. Но как раз последнее вызывает отклик в неокрепшем сознании той части юношества, субтильный характер и внешний вид которой закрывал им путь в полноценные террористы. А вот с клавиатурой у них получается, как нельзя лучше. Раньше, чтобы грабить на большой дороге нужны были сила и умение владеть мечом, киберпространство как бы специально создано для ничтожеств всех мастей. И вот результат: за первое полугодие 2020 года число киберпреступлений в Петербурге в сравнении с совершёнными год назад выросло на 1298 %, что позволило Петербургу занять первое место в России по приросту таких преступлений, обогнав Москву в 5 раз! Умные ребята живут в Петербурге, их способности бы на мирные цели, да нет: тенденция как раз противоположная – интеллект всё более работает на разрушение.
В огромном количестве расплодились «потрошители банковских карт». Мобильный банкинг, онлайн-переводы, пластиковые карточки, смс-уведомления упрощают жизнь и экономят наше время. Это с одной стороны, а с другой открывают новые просторы для мошенников, которые всегда на шаг впереди всех остальных в использовании любой технической новации. Мошенники, позвонив к вам под разными предлогами узнают номер вашей банковской карты и личные данные, и затем списывают с вашего счёта деньги, или заставляют перевести деньги вашему ребёнку, якобы попавшему в беду, или оформляют на ваше имя кредит. И подобных сценариев масса.
Новые виды киберразрушительности появляются с угнетающим постоянством. Вот новая разновидность троллинга – хейтерство (от англ. hate – ненавидеть). Хейтер – испытывающий ненависть и выплёскивающий её в Сети. Объект ненависти могут поносить последними словами, угрожать ему и его близким страшными карами, в общем делать всё, на что способно больное воображение. Объект ненависти со слишком чувствительной психикой может почувствовать себя изгоем, презираемым всем обществом, испытывать нешуточный страх за жизнь своих близких, хотя это всего лишь технология, и всё это в принципе может делаться одним человеком – ничтожеством, которое способно только ненавидеть и нажимать на кнопки. Ничто не ново под Луной, истории известно немало хейтеров доинформационной эпохи, например Маркс и Ульянов (Ленин). Но сегодня впечатляют масштабы распространения хейтерства, и для этого не нужно умение размахивать кепкой, достаточно умения нажимать на кнопки.
К какой категории деятелей отнести этих киберпарней? Те, кто постарше, помнят, что тогда, когда всё было ясно и понятно, самыми плохими были эксплуататоры, империалисты, попы, затаившиеся остатки загнившего царизма. Но быстро растущие масштабы клеветы, троллинга, травли (кибербуллинг), зум-бомбинга, трансляции издевательств над людьми «on line» (трэш-стримы) убеждают, что ни экономический уклад, ни общественное устройство, ни форма власти, ни пресловутая эксплуатация, ни религиозный дурман не являются сколько-нибудь значащими факторами, обеспечивающими стремительный рост киберразрушительности. Во всех странах этот процесс одинаков. Определяющую роль играет единственный фактор – разрушительность, присущая многим представителям вида «человек». И существенной подмогой в его реализации служит то, что социальные сети позволяют размещать контент без цензуры. Возникло безграничное пространство, где какая-нибудь сопля может бесконтрольно творить всё, что пожелает. Интеллектуально, эмоционально и нравственно незрелые люди получили доступ к неограниченным возможностям. А доступность сети рождает у подростка убеждение, что он знает всё, в отличие от этих ущербных взрослых. Следствием этого является завышенная самооценка при реально очень низком уровне.
Сформировалась армия блогеров, готовых ради денег и славы (конечно, с отрицательным знаком) на любые мерзости. Они получают хорошие деньги от рекламодателей, у них тарифы, в соответствии с которыми извращенцы, смотрящие стрим, заказывают исполнение глупейших и отвратительнейших вещей: это могут быть изощрённые издевательства, жестокие избиения и т. д. Эти блогеры и их «артисты» по внешнему виду (тело сплошь покрытое татуировками, причёски и окраска волос) и по поведению совершенно очевидно психически ненормальны, их надо изолировать и лечить, а вместо этого к их услугам безграничные возможности интернета. Фейсбук и другие сети формируют донельзя искажённое, наполненное дезинформацией, токсичной социальностью представление о мире. Интернет стал способом легализации отбросов общества и местом, где скапливается вся падаль мира. Но ресурс разрушительности человека ещё далеко не исчерпан. Сколько потенциальных подонков ещё не сумело себя реализовать, сколько новых способов и видов преступлений будет появляться в киберпространстве. А то, что нас ждёт впереди, уже получило название цифрового ада.
Развитие науки и техники непропорционально увеличивает возможности разрушителей в сравнении с созидателями. Каждый новый этап технического прогресса порождает новую армию преступников, и всё растущие затраты на более или менее удачные попытки её нейтрализовать. Так в 2016 году была проведена первая массированная атака на интернет вещей. Тогда 150 тысяч взломанных устройств объединились в так называемый ботнет (сеть, зараженную вредоносной программой), ответственный за мощный удар по интернет-инфраструктуре на одном из побережий США. В 2020 году пришлось заплатить хакерам 350 миллионов долларов, чтобы возобновить подачу газа по трубе из Техаса на восточное побережье, США, запустив вирус, разрушили производство по обогащению урана в Иране. Сила подобных атак растёт, и защищаться от них становится всё сложнее.
В сетях имеют место несколько уровней разрушительности. Самый безобидный – это развлекательная глупость «Тик-тока». Она разрушительна потому что разрушительна сама по себе пустота, которая привлекает, плодит, консолидирует пустых, внушает им чувство собственной значимости. Следующий уровень – это зависимость, в которую попадают дети. Сети крадут детей у родителей. Далее вздор становится всё более серьёзным по содержанию, трансформируясь в порнографию, извращения, провокации на совершение опасных для жизни поступков, пропаганду вседозволенности под видом «свободы». А далее следует непосредственное разрушение систем, чем занимается «фейк-ньюс». Мы вынуждены жить в этом дезинформационном облаке, где невозможно в чём либо разобраться, составить о чём то определённое мнение, что-нибудь понять. Кроме того, что всё это ложь, ложь, ложь.
Ложь новейших времён, это не просто какой-то безобидный обман. Системный её характер, угрожающий устоям общества, хорошо понимал Солженицын. Это видно из его знаменитого эссе «Жить не по лжи». Один из его посылов: от вас не требуется совершать подвиги, но хотя бы не лгите. Увы! это невозможно – мы же люди. Возникла целая индустрия по фабрикации «улик», «свидетельств», непосредственная пропаганда разрушительности, вербовка наёмников, координация разрушительных акций: беспорядки почти мгновенно перебрасываются в другие страны, на другие континенты. Всё это составляющие информационного терроризма. И, наконец, верхний уровень разрушительности, когда финансовое и техническое могущество сетей провоцирует их владельцев увеличивать свою власть. В пределе, захватить власть над всем миром. Большевикам не удалось эту цель реализовать с помощью изобретённого ими метода – мировой революции. Похоже, что эта цель будет достигнута очень ограниченным кругом лиц посредством информационной революции.
В Китае управление поведением человека извне уже осуществляется через гаджеты, которые используются для покупки товаров, услуг в кредит. Более дисциплинированные получают большие привилегии в важных для них областях услуг. Конечно, принудительная медицина (вживляется чип, с помощью которого будут следить за «правильностью» поведения), якобы задуманная Б. Гейтсом – более сильный инструмент. Чем правильнее себя ведёшь, тем больше будет начисляться тебе криптовалюты. Её назначение отделить более благонадёжных и нужных от менее. Первым будет предоставляться более качественные образование и медицина. Вопрос, кто и во чьё благо воспользуется открывшимися возможностями? Конечно, разрушители, чтобы таким образом безгранично увеличивать свою власть и богатство. Они будут решать, кого премировать подачками за хорошее поведение, кого исключать из активной жизни якобы потому, что они второй сорт.
Существенно повлияла на рост разрушительности эпидемия коронавируса. Выросло напряжение, и с ним число фейков. Какая то дама сообщает, что узнала от своей хорошей подруги, знакомый которой вхож в коридоры власти, что в Петербург завезли тонны яда, отравление которым очень похоже на симптомы коронавируса, а где то больных коронавирусом уже продают на органы, где то полицейские ходят по домам и принудительно чипируют, остальных «учитывают» с помощью QR-кода. Всё это никак не связано ни с царизмом, ни с большевизмом, ни с капитализмом. Это обусловлено развитием техники и наличием разрушителей, которые в соответствии с текущим моментом являются не в виде чекистов с маузерами, латышских карателей, а парней с клавиатурой.
У этих новых «революционеров» нет знаний, принципов, совести, и они ощущают себя чуть ли не всесильными властителями Интернет-пространства. Ещё бы, им достаточно всего лишь нескольких минут, чтобы запустить фейк, дезу и одних напугать, других сбить с толку, третьим крупно напакостить. Но даже если в действиях пользователей нет злонамеренности, интернет и наша порабощённость гаджетами разрушительны. Проблема в том, что функциональные возможности мозга, остающиеся практически неизменными со времени кроманьонца, несоразмерны стремительно наращиваемым возможностям цифровых технологий. Последние, вследствие принципиально другого способа функционирования и в ряде отношений даже превосходства, с лёгкостью вводят мозг в заблуждение, дезориентируют, лишают его возможности контролировать свою деятельность.
Деятель, проводящий значительную часть своей жизни в цифровом мире, перестаёт жить жизнью человеческой. В результате гаджетизации жизнь утрачивает содержательность. Она всё меньше становится жизнью внутри, и всё более жизнью напоказ. Так реальный контакт в музее с произведением искусства, рождающий в зрителе чувства и подвигающий его на размышления, заменяется актом фотографирования и затем размещения фотографий в социальных сетях. При общении в соцсетях отсутствует интеракция – обмен действиями посредством мимики, интонации, взглядов, прикосновений, которые не поддаются замене смайликами и лайками. В результате утрачиваются тонкие смыслы общения и оно становится примитивным. Традиционный язык во всё большей степени заменяется изобретённым японцами языком эмодзи, где словесные сообщения заменены картинками. В результате утрачивается способность формулировать свои мысли, а значит описывать и осознавать свои чувства. Акт чтения (в том числе и хорошей литературы) подменяется просмотром бессодержательных сообщений в социальных сетях, мод, игр кошечек, собраний нелепостей, порнографии, которые в конце концов полностью уничтожают в деятеле остатки интеллектуальной жизни и лишают его способности осознать, что его засасывает дерьмо.
Разрушительность цифровой сферы прирастает тем, что разрушители, вооружённые современными лабораториями и передовыми научными методами, ставят себе целью использовать особенности работы мозга для того, чтобы «обойти» сознание, и напрямую управлять нами. Они ищут и находят «прорехи» в сознании человека для того, чтобы внедриться в его психику. Впереди нас ждёт цифровое рабство.
1.5. Откуда берётся разрушение
Почему мир человека столь абсурден и разрушителен? Что толкает человека к разрушительной деятельности? Бесы? Дьявол? Вряд ли такое объяснение мы можем принять. На эти важнейшие вопросы в разные эпохи в различных местах были даны свои ответы, но почему то они нас не удовлетворяют. Философы Просвещения объясняли это жадностью и хитростью власть имущих. Другие причину его страданий усматривают в конфликте между ним и природой. В том, что мир создан не для человека, который в него заброшен и вынужден строить там свой человеческий мир, что ему по каким-то неизвестным нам причинам не очень удаётся. Представители общественных наук объясняли это несовершенством социального устройства общества. Они верят, что где-то существует такая правильная социальная теория, до которой надо только догадаться, а дальше дело пойдёт, как по маслу. Маркс один раз уже догадался, но остальных это не отрезвило, до сих пор всё ищут.
Христианская догматика утверждает, что человек стал разрушителем в результате грехопадения. Этого взгляда придерживается Д. Панин, автор единственной теории, в которой в явном виде введено разделение всех людей на разрушителей и созидателей. «Природа человека повреждена первородным грехом – генератором гордыни, зависти, злобы, себялюбия» [1]. Как следует из Евангелия, прародители человека Адам и Ева, искушаемые Дьяволом, ослушались запрета и вкусили запретного плода, в результате чего человек был изгнан из рая. В этой истории всё сомнительно, в том числе и то, что такая малость привела, по словам Панина, к «срыву нормального развития».
Соломоном Мудрым сказано: «Сделал Бог человека прямым, люди же ищут многих ухищрений». Причиной разрушительности являются «ухищрения», виновны в них люди, которые «ищут многих ухищрений», делают это они вопреки тому, что созданы «прямыми», а создал их таковыми Бог. Отсюда вытекает очевидное решение: вернуть первоначальное совершенство. Но его на самом деле не было, потому что не Бог создал человека. Как то он сам таким стал. А теперь надо всё переделывать. Существует и прямо противоположная гипотеза, утверждающая изначальную порочность человеческой природы.
Из классиков наличие разрушения наиболее полно осознавал, по видимому, Шопенгауэр. Возможно, это и испортило ему характер. Согласно его представлениям, во всём виновата беспощадная борьба живых существ за существование, такие их инстинкты и аффекты, как властолюбие, мстительность, алчность. Всё это он считал проявлением слепого влечения к жизни – Мировой Воли, лишённой смысла и абсурдной. Освобождение от неё достигается через сострадание, бескорыстное эстетическое созерцание, аскетизм и состояния, близкие к буддийской нирване. Но это путь, доступный немногим. Видимо, следующие из этого перспективы укрепили Шопенгауэра в его пессимизме.
Весьма распространено возведение разрушительности к досознательному животному, но это противоречит накопленным сведениям о животном мире. Животные избегают разрушения и убийства без крайней нужды, среди них почти нет массовых убийц, как у людей. Злонамеренная разрушительность, это качество почти исключительно человеческое. Марксисты и бихевиористы объясняют человеческую разрушительность влиянием окружающей (социальной) среды. Но тогда почему в одной и той же окружающей среде одни созидают, а другие разрушают? Почему там один святой, а другой преступник? И если социальная среда способна так пагубно влиять на человека, то почему этого не происходит у насекомых и животных с развитыми социальными отношениями? Значит не в среде дело.
Близок к ним и один из крупнейших психоаналитиков Фромм, наиболее капитально работавший над темой разрушительности и изложивший её в «Анатомии человеческой деструктивности» [2]. Как полагал он, истоки человеческой деструктивности следует искать в человеческой… свободе. Ну неужели Гитлера создал избыток свободы? А не глубоко сидящая в нём разрушительность и производная от неё идея о превосходстве немецкой нации, и любовь части низких и низменных к сильной власти. Чувствовать сильную руку правителя для них равносильно счастью. Всё перечисленное к свободе не имеет никакого отношения.
В основе предлагаемой Фроммом картины трансформации человека на протяжении его истории существования лежит представление о том, что человек ухудшался по мере того, как развивался. Изначально природа человека благостна, но он «совращается свободой». То, что люди вину за свою разрушительность перекладывают на врождённые нейропсихологические механизмы, он считает уловкой, позволяющей избежать укоров совести. Доисторическая эпоха не знала разрушительных страстей, потому что отсутствовали социальные и экономические предпосылки, подталкивающие человека к агрессии и эксплуатации себе подобных. Первобытный человек жил «в сравнительно благоприятной среде обитания, которая больше способствовала формированию у людей созидательных, нежели разрушительных наклонностей». «Жестокость и деструктивность появляются лишь с разделением труда, ростом производства и образованием излишка продуктов, с возникновением государств с иерархической системой и элитарными группами». Вывод противоречит фундаментальному закону развития человека: онтогенез повторяет филогенез. Жестокость детей и подростков, распространённая среди них склонность ломать, приводить в беспорядок, пакостить повторяет характер поведения, свойственного человечеству на самых ранних этапах его существования. В самом деле, чтобы властвовать в извращённой форме и убивать, нет нужды дожидаться, когда будет создано государство. И, тем более, того момента, – тут автор этой гипотезы доходит уже до совершеннейшего абсурда – когда возникнут элитарные группы. Ну конечно, пока, наконец всё-таки возникшая элита не инициирует и не благословит преступность, несчастные преступники не будут знать, что им делать с их преступными наклонностями. Злую шутку с человеком сыграл прогресс, который приводит, к сожалению, «к развитию вредных для жизни черт характера». «Чтобы достигнуть высоких результатов, особенно в интеллектуальной деятельности: науке и искусствах – человек должен был создать такие условия, которые калечили его самого». Да уж без воров и убийц ни великих открытий не сделать, ни шедевров искусства не создать.
Мысль Фромма о том, что превращение человека в «средство» для обогащения и властвования привело к разнузданию разрушительного, злого, греховного, верна. Но идея Фромма о первоначальной благостности природы человека не выдерживает критики. Если коротко сформулировать главную мысль Э. Фромма, деструктивность – это отклик человека на разрушение нормальных условий человеческого бытия. А когда, спрашивается, они были нормальными? Голод, холод, беззащитность человека перед стихийными силами природы всегда были его спутниками. И в наибольшей степени в самый ранний период его истории, который далеко не был идиллией, как это описывает Фромм. Разрушительность зародилась в наших далёких предках – приматах ещё до того, как ветвь человека отделилась от них, то есть более двух миллионов лет назад. Уже приматы усложнились настолько, что у них стала проявляться явно выраженная разрушительность. В целом психоанализ с его нестандартным воображением, запутавшись в клубке анально-генитального и социального, так и не сумел найти главную пружину разрушительности человека.
Опыты, поставленные на обезьянах, в процессе которых они могли обмениваться какой-то мишурой, как бы продавая и покупая её за жетоны, показали, как быстро это портит их характер, как легко возникают жадность, зависть и злоба. Хотя среда их обитания при этом остаётся неизменной. Достаточно было доисторической женщине стать обладательницей особенно мягкой, с красивым узором шкуры, как у некоторых её соплеменниц это неизбежно вызывало зависть. И особенно активные из них предпринимали меры к тому, чтобы стать обладательницей такой же красивой шкуры. А кто то находил более простое и радикальное решение, решив, что эта шкура должна принадлежать ей. И это «разнуздание» происходило без каких-либо социальных и экономических предпосылок, на стадии самых примитивных социальных отношений, и отсутствии признаков экономики. Так же и по версии К. Хорни [3] истоки разрушительности, главной формой которой она считает «разрушительное соперничество», лежат в сфере экономики, (по другой версии – присущи индивидуалистическому обществу). Как будто были времена, когда человек не конфликтовал и не убивал.
Более реалистичны представления Г. Зиммеля, изложенные в коротком очерке «Человек как враг». Он понимает, что «враждебность является некоторой формой или основой человеческих отношений наряду с другой – симпатией между людьми». Возможную причину этого он видит в том, что человек «согласно рассудку» является эгоистом, «и обратить этот естественный факт в его противоположность» природа не в состоянии. Это, по его мнению способен сделать только сам человек вследствие «некого метафизического бытия внутри него».
Говоря о «сущностно присущей нам антипатии», он указывает на одну из её причин – «дух противоречия». Справедливо указывает, что отношения примитивных групп почти всегда враждебны, а во многих случаях поводы для вражды столь же ничтожны, как и для войны Белой и Алой роз. Столь же малые основания, по его мнению, имеет «стихийное отвращение, даже чувство ненависти между мужчинами и женщинами», и вообще чувство ненависти, получившее такое распространение, потому что «тайное ощущение собственной вины мы умеем прикрывать ненавистью, которая облегчает приписывание вины другому». Прямо противоположно озабоченности Зиммеля мнение Эмпедокла считавшего, что не имеет смысла пытаться обращать «враждебность» в её «противоположность», ибо мир живых существ может существовать лишь до тех пор, пока идёт борьба между противоположными силами Вражды и Любви. Причину такого благодушия можно понять, как никак человек жил за 24 века до двух мировых войн, сталинского ГУЛАГа и нацистских концлагерей.
Собственно говоря, этим и исчерпывается описание видов и причин разрушительности, и при этом не делается никаких выводов, и не даётся никаких рекомендаций по уменьшению или, хотя бы, избежанию разрушительности в плане чисто личном. Голос Зиммеля в своё время не был услышан, потому что тогда в моде была борьба, и такая разновидность ненависти, как классовая, считалась полезной, даже совершенно необходимой для победы, штукой. А колониалистам очень помогала ненависть к отсталости. Отсталыми тогда считались все, кто плохо вооружён.
Особой симпатией к разрушителям выделяется Ницше с его идеей сверхчеловека. Само определение сверхчеловека, данное Ницше, «белокурая бестия», в явном виде указывает на отрицательный уровень его деятельности. Бестия, как и бес, разрушительная сущность. «Сильная личность» у Ницше призвана «порвать горизонт». Невольно приходит на ум «порвать на куски» и «закатать в асфальт». Чересчур криминально. Понятно, почему нацисты питали такие симпатии к Ницше. «Тип преступника – это тип сильного человека, при неблагоприятных условиях этот сильный человек сделался больным…» Ну, конечно, созидание – это прибежище для слабаков, преступники – все сплошь сильные. Чушь. Среди откровенных разрушителей довольно большой процент женщин: это и карманщицы, и клофелинщицы, и наводчицы, и охотницы за богатыми женихами, и аферистки всех мастей, и «разведённые стервы» и ещё не разведённые, но близкие к этому. Упомянутые типажи далеко не «тип сильного человека».
Сверхчеловек – это мечта Ницше, которую он противопоставляет слабости в себе, но не в состоянии превратить в реальность. Этот «сверхчеловек» не может быть никем иным, как разрушителем. Поэтому он так пришёлся по душе нацистам. Сам Ницше очень ценил в людях умение «приказать великое», но не понял, что это должно быть «великое созидательное». И то, что Ницше к концу жизни сошёл с ума, является свидетельством в пользу закона абсолютности разрушения: разрушительность, не реализованная вовне, разрушает самого разрушителя.
Одной из заслуг Ницше является то, что он акцентировал внимание на больших различиях между людьми. Он видел их в том, что одни сильны, другие слабы от природы. Соответственно различается их мораль. Сильные проявляют несгибаемую волю и неистощимую энергию в достижении поставленной цели, слабые рассудительны и нерешительны, порой мягкосердечны, сострадательны. Как следует из изложенного выше, наиболее существенные различия между людьми не в силе, а в векторе их деятельности: созидательном или разрушительном. В созидательной области «сила» изменяется в диапазоне от переполненности жизненными силами до силы духа в высших проявлениях человеческого, «слабость» выражается во взвешенности, умеренности, стремлении предвидеть и спланировать. В области разрушения «сила» толкает деятеля на максимально возможные разрушения, «слабость» разрушает с оглядкой, обеспечивая себе максимальную безопасность и позитивный образ.
Подлинные созидатели выделяются среди других своей силой духа, разрушительность зачастую является следствием разбалансированности, ярко выраженные проявления которой Ницше принимает за силу. Физическое или психическое буйство сил, это ещё не сила. «Человек, стремящийся к великому, смотрит на каждого, встречающегося ему на пути, либо как на средство, либо как на задержку и препятствие…» Если к великому разрушению, то да. Созидатель ищет во всём новые возможности для подъёма, и нет для него большей удачи, чем встретить единомышленника.
Здесь уместно сделать одно важное замечание относительно некоторых появляющихся в тексте терминов, которые, безусловно, не являются научными. Читателю, привыкшему к гуманистической риторике, они «режут» слух. Причина появления непривычных для данного жанра терминов в том, что целью данной работы является понять человека, а не сообщить миру о переполняющей автора любви к нему. Более того, это научный труд, в котором исследование разрушения сталкивается с проблемой дефицита терминологии для описания и анализа этого явления. Причина дефицита в том, что обсуждение этой формы деятельности является табу, за исключением некоторых работ, посвящённых обсуждению узкоспециальных вопросов. Нет обсуждения, нет терминологии. Но есть сленг – естественный элемент реальной жизни, обязательной частью которой является разрушение. Народ его видит, осознаёт и именует. Многомиллионное народное око нередко удивляет нас зоркостью, язык остротой и своим пренебрежением к запретам. А по своей меткости и выразительности эти «словечки» неизменно превосходят сухую как бумага легальную терминологию. Пожалуй, единственный минус их в тех проблемах, которые они могут создать при переводе, если, конечно, появится иностранный читатель. Ну да Бог с ним, свои бы прочли!
Чтобы найти объяснение феномена разрушительности, надо начать с понимания того, что есть два вида деструкции. Деструкция первого вида является обязательным звеном жизнедеятельности. Без него жизнь была бы невозможной. Организм должен постоянно обновляться, чтобы жизнь продолжалась. В нём идёт постоянная смена клеток. Чтобы освободить место новому, старое должно умереть и затем исчезнуть. То есть разрушиться. Два процесса идут параллельно. На дереве появляются новые побеги, и, чтобы освободить им место, старые ветви высыхают и отмирают. Здесь более уместным был бы термин «естественное устранение». Это может быть самоустранение, в процессе, которого человек старится и умирает, а может быть устранение другими деятелями системы, которая таким образом поддерживает свою жизнеспособность.
Подобное происходит в любой экосистеме. Хищники убивают, чтобы добыть себе пропитание. Но в дикой природе их возможности убивать естественным образом ограничены. Их пища достаточно сильна физически, хорошо организована, умело использует самые различные способы защиты. Хищники выбирают в качестве своих жертв наиболее слабых и тем осуществляет функцию регулирования численности в своей экосистеме. При этом они, как правило, не убивают больше, чем им необходимо для поддержания себя в соответствующей форме. В противном случае они лишатся корма и их ждёт смерть. Таким образом в экосистеме поддерживается баланс между числом хищников и их жертв.
Но в процессе эволюции человек усложнялся, у него появился словесный язык, знаковая запись мыслей, открывающаяся с этим возможность трансляции мысли в пространстве и времени и, наконец, абстрактное мышление. Всё это вместе дало человеку господство над вневидовым окружением. В значительной мере человек избавился от таких внешних угроз, как холод, голод. И это спустило с цепи внутривидовой отбор. Внутривидовая агрессия приняла гипертрофированные формы. Если у предков человека агрессия служила их организации, сохраняя их систему функционирования и саму их жизнь, то у тех, кто стал соперничать в извлечении своей выгоды, соревнуясь друг с другом в хитрости, обмане, подлости, она приняла разрушительные формы. В результате этого люди стали жить в состоянии непрекращающихся конфликтов, худшими из которых являются преступность и войны. Для разрушителя «война – мать родна». Мы видим, какие гипертрофированные формы приняла внутривидовая конкуренция внутри западной цивилизации, а теперь уже и на Земле в целом. Конфликты различной степени разрушительности неизбежно имеют место в любых системах и по самым различным поводам. При этом человека не останавливает массовый характер убийства. Он может убить любое число людей. Есть и такие, которые готовы уничтожить всех и вся, и испытать при этом ни с чем не сравнимое удовольствие.