Олег Поляков
Дефицит Высоты. Человек между разрушением и созиданием
В первом из упомянутых фильмов есть тонко сделанная сцена, которая уже не прозрачно намекает, а прямо показывает, что в революционера человека превращает не классовая или национальная принадлежность к угнетённым, а что то совершенно другое. У Ульянова была любовница и, по совместительству, товарищ по партии И. Арманд. Те небольшие интимные бури, которые рождала их связь, нужны были вождю как компенсация медлящих с приходом социальных потрясений, о которых он грезил. Жену он успокаивал тем, что эта связь ему нужна исключительно для того, чтобы не выглядеть в глазах товарищей слишком буржуазным. Довод вполне убедительный: товарищи – это очень серьёзно, а буржуазность – это очень плохо. Хуже её разве что поповщина и революционная мягкотелость.
Как и дворянин Ульянов, Арманд принадлежала к достаточно привилегированным и обеспеченным слоям общества. В этой сцене она едет поездом (идёт мировая война) налаживать связь с «французскими товарищами». Она одна в шикарном купе: алый бархат, позолота, зеркала. Проводник в форме, едва ли не генеральской, приносит в ведёрке охлаждённое шампанское. Она пьёт шампанское, мечтательно смотрит на своё изображение в зеркале и видит, как французские товарищи братаются с немецкими, а затем поворачивают оружие против своих французских эксплуататоров.
Вот такие люди, как «товарищ Арманд», вот таким образом «делали настроения» в массах, совершенно не отдавая себе отчёт, на что они их обрекают. А лучших представителей этих масс – в процессе «Великой революции», гражданской войны и ещё нескольких десятилетий после – будут перевозить как скот в теплушках, конечно же без французского шампанского.
В 1917 году, когда победа Антанты стала очевидной, все воюющие стороны были заинтересованы в том, чтобы Россия вышла из войны. И они не скупились в расходах на разложение страны. И в стране нашлось немало сочувствующих этим идеям, проявивших чрезвычайную активность в деле погубления своей страны. Таких масштабов национального предательства история не знает. Больше всего для поражения России было сделано большевиками. Но что в этом великого? Велики были страдания, доставшиеся на долю народа, но это совсем другая великость, со знаком «минус».
Историки долго ещё не смогут понять, была ли в деятельности большевиков хоть малая доля созидания. Но что можно констатировать наверное – никому ещё в истории не удавалось одурачить целый народ с помощью одного такого простого лозунга: «Фабрики рабочим, землю крестьянам, власть Советам!»
1.11. Историческая шизофрения
Наше общество сегодня находится в состоянии шизофрении (раздвоения сознания). Реальность кардинально поменялась, а на центральных площадях и улицах большинства городов по прежнему торчат подпрыгивающие от нетерпения устроить России гнусное будущее Ленины. Да, это монументальная пропаганда, но не нашей истории, а нашей оккупации. Это всё равно, что вместо символа Победы – легендарной тридцатьчетвёрки – на постаменте стоял бы немецкий «Тигр», а скорбящие солдаты со склонённой головой на братских могилах были одеты в немецкую форму.
Уставшие от своей истории люди не очень стремятся расставаться с этой абсурдной монументальностью. Отчасти из равнодушия, отчасти из за бедности жизни, но ещё потому, что в них материализуется мечта о начальнике. И вот что интересно, памятников Сталину нет, а он в сознании народном ещё живее, чем Ленин. С ним ассоциируются успехи страны и справедливость, конечно, весьма странная, но, по мнению некоторых, сегодня и такой в стране нет. В реальности у нас начальство такое, что не дай Бог. Ворует! Да ещё олигархи прибавились. Вот и живёт в людях вера в такого начальника, который и работу даст, и страну поднимет. Где то в самой глубине своего существа люди понимают, что надо, надо что то делать, как то улучшать жизнь. А для этого работать, созидать. Но надо, чтобы это возглавил настоящий вождь. Тоска, рождаемая его отсутствием, и порождает ностальгию по одиозным личностям.
Конечно, жаль, что на Ленина не нашёлся свой Хрущёв. Снёс бы он все памятники, и народ этого Ленина с его «ленинским путём» просто забыл. Результатом нового витка абсурда на фоне стоящего до сих пор по всем городам и весям России памятника её палачу стало разрушение «памятников Ленину» по всей Украине. А ведь именно Ульянов заложил основы украинской государственности, и никто не сделал в реальности для этого больше, чем он. И вот новый виток абсурда: в Донецке, русское население которого стало жертвой ленинского преступления, главная площадь носит имя Ленина, и памятник там ему есть, кроме этого есть ещё проспект Ленина. А в Макеевке кроме главной улицы Ленина есть ещё с десяток (!) улиц Ленина, и местные жители, чтобы ориентироваться в них, дали им свои названия. Кто же этот повредившийся умом ленинец, наплодивший такое количество милых его сердцу улиц?
Да, Ульянов – часть нашей истории, если быть точным, одна из худших частей нашей истории. Но это не значит, что его истукан должен обязательно торчать на центральных площадях наших городов. Батыю ведь памятников нет. Почему же мы между Батыем и Ульяновым выбрали последнего? Потому что он лапшу на уши навесил (да простит меня требовательный читатель, но по другому не сказать) про Советы и конец эксплуатации? Но это не более, чем обман. Почему же памятники этому вздору стоят до сих пор? И на это ответ есть: по привычке. Как бы нам по привычке не остаться в дураках навсегда.
Приверженцы большевизма – дети и внуки крупных партийных функционеров, у которых от социализма остались самые лучшие воспоминания, потому что они жили в условиях номенклатурного коммунизма и по множеству примет ощущали свой превосходство над просто людьми, находящимися на положении полурабов. Один из них категорически против сноса памятников советского периода, потому что это якобы приведёт к утрате нашей идентичности. Но знающие историю и находящиеся в здравом уме не желают идентифицироваться с упырями. В Москве напротив Большого театра стоит памятник тому, чья разрушительность прямо и открыто была направлена против России и кто поучал: «Остановить Россию является важнейшей задачей Европы». Он призывал к тому, чтобы заставить Россию «очистить Крым и Закавказье», сжечь Одессу. Украинские националисты последнюю задачу отчасти выполнили, но даже полностью сожжённая Одесса ни в какое сравнение не шла бы с теми ужасами, к которым реально привели Россию бредовые теории Маркса. И вот теперь мы в страхе утерять свою идентичность должны сохранять памятник этому мерзавцу?
В тридцатые годы в Петербурге был снесён храм Рождества Христова, что рядом с Суворовским проспектом, а пересекающие последний Рождественские улицы в честь «победы над мракобесием» переименовали в Советские. Сегодня этот храм восстановлен, благо фундамент сохранился под газонами возникшего на его месте скверика. Но улицы по-прежнему Советские. А что же в них советского? Мракобесие большевиков, которое материализовалось в памятных досках, сообщающих о том, что здесь Ленин произнёс речь, здесь совещался, здесь скрывался… И из-за этих лениных мы все поневоле ленинцы. Хуже ничего невозможно придумать!
Для лучшего уразумения проблемы можно провести параллели с тем, как это устроено во Франции. Там нет памятников Робеспьеру. Но есть памятники человеку, который по сути осуществил реставрацию, после бессмысленной разрухи поднял дух французов, вселил в них уверенность. Правда сделано это было весьма специфическими методами, но это другой вопрос. Наполеон оставил Франции «Кодекс Наполеона», от Ульянова осталось несколько вздорных лозунгов, и больше ни-че-го! Единственное, что он сделал в деле строительства страны – подготовил её к скорейшему распаду.
Преступления Ульянова против своего народа несравненно более тяжкие, чем Гитлера против своего. Гитлер не преследовал немцев за великонемецкий шовинизм, ничего подобного этому ублюдочному ленинскому слогану «великорусская шваль» он в адрес немецкого народа не говорил, поэтому у немцев гораздо больше оснований украшать улицы своих городов изваяниями Гитлера, но там памятников ему нет! Так почему же у нас истуканы Ленина есть? Почти во всех городах, за исключением двух столиц, главные улицы названы партийной кличкой человека, который вверг страну в самую крупную катастрофу за всю её историю. Фамилией террористки Коноплянниковой, убившей командира лейб-гвардии Семёновского полка, до сих пор называется одна из улиц Твери. В центре Петербурга фамилии террористов убрали из названий, но в окраинном районе, г. Павловске, улица Халтурина осталась. Рядом улицы Р. Люксембург и К. Либкнехта. Какой след они оставили в истории Павловска или, может быть, истории России? Оказывается, оставили! Но какой, читателю ни за что не догадаться. В ответ на убийство в Германии Р. Люксембург и К. Либкнехта большевики расстреляли в 1919 году Великого князя Дмитрия Константиновича, родного брата поэта «К. Р.». А Павловск был летней резиденцией многочисленной ветви «Константиновичей». Вот это месть, так месть: «Константиновичей» из русской истории выметаем, чтобы и духу их там не было, и, восстанавливая пролетарскую справедливость, Розой с Карлом замещаем.
Главная улица этого милого, напитанного историей городка, – улица Революции. Революция (вы понимаете, какая) след в истории России, конечно, оставила. Но сегодня, когда уже достаточно многое понято, существование улиц с такими названиями больше всего похоже на изуверство. Последнее отнюдь не преувеличение, если понять, что происходит с сознанием тех, кто живёт на этих улицах, а так же на улицах Дыбенко и Бела Куна в Петербурге. Да и тех, кто то и дело натыкается на рассеянные в огромном количестве по всей стране названия – реликты эпохи тотального разрушения России. Эта цивилизационная бесчувственность и душевная лень пробираются в русских людей, деморализуют их, порождая неразбериху в сознании, а затем разруху в окружающей нас действительности.
На одном из ток-шоу А. Проханов, редактор газеты «Завтра», фигура харизматичная, говорит, что он по состоянию души и своим убеждениям – красный, а С. Станкевич, тоже известный человек, правда с несколько полинявшим либеральным имиджем, говорит, что он – белый, и 1991 год воспринял, как первую веху в возрождении России. Картину такого единодушия поляризованности довершает серебряный крестик на груди красного Проханова. Для завершённости картины не хватает третьего, померещившегося тронувшемуся умом А. Блоку: «…в белом венчике из роз, впереди Иисус Христос». Впереди кого? Тогда впереди двенадцати мародёров. Те, кто в ту пору остались в здравом уме, оказались в явном меньшинстве. Отчасти это продолжается до сих пор. А З. Гиппиус, когда началось «уплотнение», пожелала Блоку, чтобы ему подселили двенадцать красноармейцев.
И что делать стране с кашей в головах из венчиков, крестиков и кумачовых знамён в той патовой ситуации, в которую её загнала история? Появилась идея примирения и её материализации в виде монумента примирения, где стоят, склонив головы, белогвардеец и красноармеец. Предводитель Дворянского собрания Крыма, потомок адмирала Ушакова, А. Ушаков считает: «Это всё равно, что установить памятник маньяку и его жертве». Примирение созидания с разрушением в принципе не может дать позитивных результатов, потому что, по сути, это согласие на новое разрушение. Поэтому примирение с палачами недопустимо, примирение с искажённой историей тоже. Примириться можно со своей подлинной историей.
Синтез «белого» и «красного» – эта затея в принципе невыполнима. Благородство несоединимо с предательством, высота несоединима с зоологической разрушительностью. Синтезировать следует различные формы исторического созидательного, но прежде от него надо отделить разрушение, которое должно быть безоговорочно осуждено. Для «красного» это процедура особенно болезненная, и оно будет всеми силами ей сопротивляться.
Тем более, что до сих пор оно поддерживается мифологией большевиков, одержавшей в своё время беспрецедентную победу над здравым смыслом, и до сих пор цепко держащей сознание многих из нас. История не знает другого феномена, где всё в такой степени было бы построено на лжи. Все эти истории про «ходоков», любовь Ульянова к детям, «Апассионате» сочинены теми, чья разрушительная страсть к вранью неожиданно оказалась востребованной. По видимому самый известный памятник «вождю мирового пролетариата» стоит в Петербурге на площади у Финляндского вокзала. Ленин, переправленный немцами в Россию, появляется в Петрограде, где его встречают толпы народа, взбирается на броневик и произносит свою знаменитую речь. Но не было броневика, не было речи, не было народа. Ульянова, давно уже не жившего в России, к тому времени прочно забыли. Увидев на вокзале группу вооружённых людей, он сказал Крупской: «Наденька, кажется нас сейчас арестуют». К сожалению, не арестовали. По другой версии его всё таки встречали. Но кому верить? История того периода так искажена большевиками, что пробраться через завалы лжи по прошествии ста лет удаётся лишь кое-где и с большим трудом.
На фоне всего этого в Петербурге происходит следующий историко-судебный курьёз: суд постановил снять мемориальную доску адмиралу Колчаку на доме по улице Большой Зелениной, где он жил. Для суда неважно, что Колчак был выдающимся учёным, крупнейшим исследователем Севера, который отчасти пришедшая в себя страна через сто лет снова начинает осваивать. Если бы не большевики, Колчак мог бы получить Нобелевскую премию и стать символом русской науки. Зачем суду понадобилось стереть из народной памяти адрес адмирала в Петербурге? При том, что город испакощен «мемориальными» досками, отмечающими места выступлений Ульянова. А на доме № 24 по 10‑й линии Васильевского острова вы можете и сегодня прочесть, что здесь находилась динамитная мастерская «Народной воли». Чувства, которые овладевают автором каждый раз, когда он проходит мимо, невозможно передать. Менее, чем через квартал вы увидите доску, сообщающую, что в этом здании помещались Бестужевские курсы, которые окончили Крупская, сёстры Ульяновы и «другие видные деятельницы революционного движения».
Так почему не эти доски, а посвящённую Колчаку суд постановил снять? Колчак сделал для России несоизмеримо больше, чем эти предатели с их сёстрами и жёнами. Колчак и командующий румынским фронтом генерал Сахаров не ответили согласием на провокационную телеграмму начальника штаба Алексеева и не предали царя. Почему человек чести у нас не достоин памятной доски, а уже развенчанным проходимцам и предателям они так повсюду и стоят? Не потому ли, что они символ покорности народа разрушению, а имя Колчака – это символ борьбы и сопротивления? Белые проиграли гражданскую войну с честью, красные покрыли себя навечно позором. Так почему русская земля буквально утыкана памятниками бесчестью, и нет ни одного памятника настоящим героям?
Буквально в это же время в Кремле открывается реплика памятного креста работы Васнецова на месте убийства Генерал-губернатора Москвы Великого князя Сергея Александровича. Этот крест большевики разрушили в Кремле первым, а затем сравняли с землёй Чудов монастырь, где была могила Великого князя. Эти противоречащие одно другому события свидетельство того, как тяжело приходит в себя страна от исторического беспамятства. В дополнение к пропасти, разделяющей богатых и бедных, властных и безгласных, это ещё один опасный и кровоточащий разрыв – в сознании и душах людей. «Успехи» страны в экономике, борьбе с коррупцией и бедностью, увы! не способствуют его изживанию. А время идёт и, как известно, ни одна система не может бесконечно долго существовать в состоянии раскола. Истории вопроса о реабилитации Колчака уже двадцать лет, им занимались Военный суд Забайкальского округа, Верховный суд, Конституционный суд, хотя решать в судебном порядке вопрос о реабилитации человека, убитого без суда и следствия – это совершенная бессмыслица. Как церковный раскол внёс свой вклад в трагедию русского народа, так и этот не исчезнет сам собой, не оставив следа. Оставит, но дай Бог, чтобы он не был таким ужасным, как в начале прошлого века.
Оттого, что все памятники Джугашвили были уничтожены, страна мало что потеряла, но стало чище. Памятники другим палачам надо снять, но можно и не уничтожать, а свезти в некий колумбарий памятников, чтобы народ видел, каковы были истинные масштабы оккупации. Всем, кто боролся за Россию против её палачей, должны быть установлены памятники: Колчаку, Юденичу, Корнилову, Деникину, Врангелю, Кутепову, Шкуро, Каппелю, Унгерн-Штернбергу, Солоневичу. Кладбище на Марсовом поле следует ликвидировать, перезахоронив останки тех, кто покоится там в соответствующем месте, а на Марсовом поле поставить памятник трём адмиралам Балтийского флота: Эссену, Щасному и Колчаку. И когда они появятся за спиной стоящего ближе к Троицкому мосту Суворова, Александр Васильевич, наконец, с облегчением вздохнёт.
В этом списке есть спорные фамилии тех, кого советская историография маркировала, как палачей. Но это не они развязали красный террор, убили Романовых. Все они были отважными воинами, в отличие от Джугашвили, как бы руководившего обороной Ленинграда Жданова, ввергшего его блокаду Ворошилова, чуть ли не решившего исход Второй мировой войны Брежнева. Они не были предателями, как Ульянов, Бронштейн, палачами, как Свердлов и его сын, служивший в ЧК, они сражались за свою страну, за Родину, в отличие от безродных большевиков. Обстоятельства вынудили их на крайние меры, на которые они бы не пошли в честной борьбе, но не их вина в том, что Россия стала добычей предателей. Корнилов, Кутепов были известны своей невероятной храбростью. Солоневич – это вообще человек-легенда. Он бежал из советского лагеря на крайнем севере, пробрался через тайгу и болота в Финляндию, и потом до конца жизни боролся с большевиками, издавая газеты, постоянно переезжая из страны в страну, рискуя жизнью, теряя близких, ставших жертвами покушений, организованных КГБ. Вот кому надо хвалу воздавать, в честь кого песни сочинять. А не мародёрам Первой конной армии.
Юденич, командуя Закавказским фронтом во время Первой мировой войны, не проиграл ни одного сражения, отвоевал у Турции территорию, по площади большую современных Грузии, Азербайджана, Армении. Большевики её вернули туркам, присовкупив к ним территории, отошедшие к России в 19 веке. Дружба с турками и мировая революция не задались, а влияние в этой части Азии было утрачено. Таковы плоды геополитики, замешанной на национальном предательстве.
Внимательное знакомство с биографиями монархистов показывает поразительную вещь, хотя, если вдуматься, в ней нет ничего удивительного. Монархисты были гораздо чище, отважнее, благороднее и честнее большевиков! Именно среди большевиков были те, кто может служить эталоном подлости и совершенно дикой жестокости: Бронштейн, Свердлов, Землячка, Б. Кун и далее по списку. Самые порядочные были отнюдь не среди либералов, конституционных демократов – поджигателей пожара, полыхнувшего в России. Последние были откровенно неумны, безответственны, трусливы. Всех их надо тщательно взвесить на весах созидательности-разрушительности, а пока этого не будет сделано, и мы не избавимся от мифологии большевизма, мы не сможем быть полноценным народом, да и вообще остаться существовать.
С этой целью явление революционизма в исполнении большевиков должно получить должную оценку, красные террористы должны быть осуждены. И после этого, только после этого, мы сможем примириться, но не с палачами, а со своей историей. Тогда поредеет (хорошо бы – исчезла) толпа бронзовых и каменных Ильичей, в порядке восстановления исторической справедливости будут поставлены памятники вождям Белого движения, убрана мумия с Красной площади, установлены достойные памятники жертвам красного террора и ГУЛАГа. Мы неизбежно придём к этому, только вот когда? Желательно как можно быстрее, потому что без этого нас не собрать, а страна искромсанная и всюду разделённая – не боец. А вот результаты опроса более, чем 20 000 человек в октябре 2017 года, вносящие некоторую ясность в поставленный выше вопрос: октябрьским переворотом мы обязаны Ленину, Троцкому и Ко – 46,4 %, немецкому золоту и «цветным технологиям» – 30,9 %, народным массам – 22,7 %. С течением времени эти цифры ещё будут изменяться, читатель уже сам знает, как.
Сегодня ситуация быстро меняется, и не в пользу России. Поэтому работу возвращения подлинной истории необходимо проводить в крайне сжатые сроки, если мы хотим остаться. Заодно и Александра Сергеевича надо избавить от груза западноевропейской живописи. Какой-нибудь Пикассо ему не мог присниться даже в самом страшном сне. Музей должен носить имя его основателя И. В. Цветаева. Этим, наконец, будет увековечена эта славная в истории России фамилия. Слова его знаменитой дочери можно сделать эпиграфом предстоящей исторической работы: «Я хочу воскресить весь тот мир – чтобы все они не даром жили – и чтобы я не даром жила!»