banner
banner
banner
полная версия«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Игорь Юрьевич Додонов
«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Но и после 15 августа советское правительство не покидает надежда, что вопрос с поляками может быть урегулирован. Военные переговоры еще ведутся, а Молотов 16, 17 и 18 августа буквально изводит Шуленбурга своими благожелательными разговорами, из которых не вытекает ничего, кроме возможности подписания с СССР торгово-кредитного соглашения. Остальное – пока неопределенно.

И только 19 августа, когда стало известно о срыве попытки французов и англичан убедить поляков 18 августа, Сталин «дает зеленый свет» началу политических переговоров с немцами.

Но опять: «А чего нам спешить, господа? Давайте подождем недельку или даже подолее». Чего ждут Советы? Уж не урегулирования ли вопроса с Польшей?

Гитлер близок к коллапсу (это не наше преувеличение, так свидетельствовали люди из окружения фюрера [88; 59]). Он лично пишет Сталину письмо. Одновременно Сталину становится известно о готовящемся визите Геринга в Лондон, о том, что англичане согласны его принять. О чем англичане и немцы будут говорить? О чем договорятся? И замаячил перед советским лидером призрак Англии-предательницы, «сдавшей» немцам чехов, постоянно плюющей на интересы своих союзников-французов. Англии, еще месяц назад ведшей секретные переговоры с немцами. Англии, которая и поляков может «сдать», как сдала чехов. Ведь она по сей день не заключила с Польшей не то, что военной конвенции, но даже договора о взаимопомощи, хотя еще в марте гарантировала ее границы. А Бек-дурак вновь 19 августа не поддался на уговоры французов и англичан (впрочем, последние не очень-то старались в уговорах). А Гитлер пишет, что война с Польшей может начаться в любой момент, и, вполне вероятно, жить тогда Польше останется считанные дни. И вот он Гитлер, у границ СССР. И до чего еще там договорится Геринг? Все. Сталин принял решение: Риббентропа ждали в Москве 23 августа.

* * *

Наконец, остается разобрать вопрос: а был ли советско-германский пакт о ненападении непосредственным детонатором немецко-польской и, следовательно, Второй мировой войны.

Не будем оригинальными и снова обратимся к фактам, потому что они, как известно, – вещь упрямая, и против них «не попрёшь».

3 апреля 1939 года верховное командование вермахта издало директиву в отношении Польши. В директиве приводились слова Гитлера:

«Приготовления нужно осуществить таким образом, чтобы операция могла быть произведена в любое время, начиная с 1 сентября» [88; 40].

То есть уже в начале апреля 1939 года Гитлер сделал ставку на войну с Польшей. Его не смущали данные 31 марта полякам англичанами гарантии. Излишне говорить, что ни о каком пакте с СССР и речи тогда не было. Кстати, подписанные в Берлине военные планы предполагали выставление против Польши 98 дивизий. Немцы готовились к этой войне вполне серьезно и основательно (для информации: поляки могли противопоставить немцам 30 дивизий и 12 кавбригад) [88; 41].

А вот еще слова из этой директивы, которые дают четкое представление, к каким целям стремился тогда Гитлер, и на что он рассчитывал в их достижении:

«Цель – уничтожение польской военной мощи и создание на Востоке ситуации, которая удовлетворяет требованиям национальной обороны… Задачей является изоляция Польши. Развитие внутреннего кризиса во Франции и, как результат, осмотрительность англичан могут создать такую ситуацию в недалеком будущем. Вмешательства России едва ли следует ждать. Позиция Италии определена осью Рим-Берлин…Войну следует начать неожиданными мощными ударами, добиваясь быстрого успеха» [88; 46].

Итак, Польша должна быть разбита и выведена из игры, Англия, Франция и Россия не вмешаются – вот, собственно, планы Гитлера.

28 апреля 1939 года Германия разрывает с Польшей договор о ненападении.

23 мая 1939 года состоялось совещание Гитлера с высшим генералитетом рейха. Здесь, на этом закрытом совещании (вёлся всего один протокол личным адъютантом Гитлера), фюрер в словах не стеснялся и свои планы излагал предельно прямо и откровенно. Предоставим фюреру слово:

«Дальнейшие успехи не могут быть достигнуты без пролития крови… Если судьба ведет нас к столкновению с Западом, бесценным является обладание большими территориями на Востоке. В военное время мы не сможем более рассчитывать на рекордные урожаи… Не может быть вопроса о том, чтобы упустить Польшу, и нам оставлен один выход: атаковать ее при первой возможности… Не совсем ясно, приведет ли германо-польский конфликт к войне с Западом, когда мы будем сражаться против Англии и Франции. Если же будет создан союз Франции, Англии и России против Германии, Италии и Японии, я буду вынужден нанести по Англии и Франции несколько уничтожающих ударов…» [88; 47-48].

Вот он, Гитлер, как на ладони в этой речи: на Польшу Германия нападает при малейшей удобной возможности, война с Англией, Францией Гитлера не пугает. И даже их союз с Россией – не беда. Гитлер готов воевать и против этого тройственного союза. Кстати, в речи Гитлер однозначно указал, что и Бельгия с Голландией будут Германией оккупированы (ну, что с того, что они нейтральные страны и воевать ни с кем не собираются) [88; 47-48]. И земли на Востоке Гитлеру нужны, и рабочая сила на этих землях. Так что Польша – только первая цель. А дальше… Нетрудно догадаться, кто был дальше на восток. Так что заступись Россия за Польшу, не заступись, войди она в союз с Англией и Францией, не войди – значения не имеет. Всё равно рано или поздно пришел бы и ее черед. Одним словом, «Фантомас разбушевался», и остановить его уже было невозможно.

Кажется, можно было бы уже и остановиться: ясно же, что советско-германский пакт никоим образом не повлиял на возникновение германо-польской и Второй мировой войн. Но все-таки продолжим для убедительности.

14 августа на совещании в Оберзальцбурге фюрер заявил: «Великая драма приближается» [88; 57]. По его мнению, Англия и Франция воевать за Польшу не станут. Но даже если французы вмешаются, то всё, что они смогут предпринять – это наступление в Бельгии, а оно поляков не спасет. Польша, оставленная один на один с Германией, погибнет через неделю [88; 57]. Высказался Гитлер и по поводу имеющихся контактов с Москвой. Уверенно заявил, что они вскоре закончатся переговорами [88; 57]. Мы видели выше, что прежде, чем переговоры начались, Гитлеру пришлось изрядно понервничать, начнутся ли они вообще. Так что, 14 августа подобные слова фюрера были явно преждевременны. То, что Советы не отвергали периодические немецкие зондажи и сами порой, с начала 1939 года, зондировали немцев на предмет политического урегулирования между странами, вовсе не говорило о том, что они однозначно готовы подписать с немцами какое-то политическое соглашение. Фюрер неверно оценил ситуацию: Москва готовила запасные пути, но еще не собиралась по ним ехать.

С середины августа 1939 года немецкие железные дороги начали работать в мобилизационном режиме. Завершилась подготовка перевода штаба сухопутных войск в Цоссен (поближе к польской границе). Адмирал Редер доложил о готовности подводных лодок выйти в Атлантику. И даже вот такая деталь: генерал Гальдер 17 августа упомянул о «150 польских униформах с аксессуарами для Верхней Силезии» [88; 57]. Речь шла об операции «Гиммлер» – имитации захвата поляками радиостанции в приграничном немецком городе Гляйвиц, должной послужить предлогом, «переполнившим чашу терпения» германского народа. 17 августа, когда с СССР не подписано даже торговое соглашение, и Шуленбург в Москве изнывает в неведении о следующем шаге Молотова, когда еще не прекращены переговоры военных миссий, у немцев подготовлено для нападения на Польшу всё до мелочей, вплоть до деталей будущей провокации. Неужто все это готовилось только в расчете на подписание пакта с Советским Союзом? Нет, конечно.

Очень любопытны события, развернувшиеся в 20-х числах августа, уже после того, как советско-германский пакт стал реальностью. Когда 23 августа Риббентроп еще летел в Москву, но было уже ясно, что подписание договора состоится, Гитлер отдал приказ о нападении на Польшу в 4.30 утра 26 августа. Но 25 августа англичане, наконец-то, подписали с поляками соглашение о взаимопомощи (без военной конвенции). Вечером того же дня об этом стало известно в Берлине, и Гитлер пошел на попятную и отменил нападение. Как? Почему? Ведь пакт с СССР уже существует. Значит, пакт не был определяющим. Но и англичан Гитлер тоже не боялся, в принципе. Ответ оказывается прост: «взбрыкнула» Италия. Англичан боялась она. Муссолини и ранее высказывавший Гитлеру опасения по поводу возникновения новой мировой войны, сейчас прямо заявил, что Италия участвовать войне не будет [51; 52-53].

Гитлеру пришлось «успокаивать» своего нерешительного союзника. Да в это время англичане стали вновь «манить» фюрера «широким соглашением между Германией и Англией» при условии мирного урегулирования польской проблемы [51; 53-54]. Немцам давалось понять, что вопрос Данцига может быть решен в положительном для них смысле [51; 54]. При этом англичане усиленно давили на поляков, убеждая их сесть с немцами за стол переговоров и прислушаться к немецким требованиям [51; 53-55]. Если бы Англия проявила столько же энергии, уговаривая Польшу принять советскую помощь…

29 августа 1939 года Гитлер дал согласие на переговоры с Польшей: Германия будет требовать на этих переговорах присоединения Данцига, прохода через польский коридор и референдума (подобного проведенному в Саарской области) – таково было решение фюрера. При этом еще 28 августа нападение на Польшу было назначено ориентировочно на 1 сентября. Видимо, какое-то время Гитлеру казалось возможным повторить мюнхенский сценарий. Он любил ходить напролом. Но в то же время для своего движения был не прочь выбрать более легкий путь. Однако в данном случае фюрер, видимо, решил, что подобная «тягомотина» ему не интересна: сил у Германии было достаточно, чтобы вступить в крупномасштабный конфликт и достичь сразу гораздо большего, чем Данциг. Поэтому, когда днем 31 августа поляки дали согласие на переговоры с Берлином, окончательная дата нападения на Польшу уже была определена: 1-го сентября в 4.45 утра. Гитлер подписал Директиву №1, где определялся этот срок, рано утром 31 августа.

 

Как видим, не только события до подписания советско-германского пакта, но и после такового неоспоримо свидетельствуют, что непосредственным детонатором польско-немецкой войны пакт не был.

Совершенно прав современный российский историк О. Рубецкий, который считает, что «пакт с СССР Гитлером до начала августа вообще не рассматривался как какое-то важное условие, не говоря о том, что необходимое. А к началу августа военные приготовления уже были в заключительной фазе. Гитлер решил напасть на Польшу в любом случае – даже в случае образования англо-франко-советского союза» [70; 207].

Тот, кто утверждает обратное, либо не знает фактов, либо кривит душой. Более того, мы считаем, что он в определенной степени «ставит всё с ног на голову». Не наличие советско-германского пакта сделало возможным нападение на Польшу, а, наоборот, приготовления рейха к войне с поляками, приготовления, о которых было прекрасно всем известно, подтолкнули Сталина к подписанию пакта. У Сталина были все основания полагать, что Гитлер, быстро разбив Польшу, может устремиться и дальше, на СССР. Советско-франко-английские переговоры зашли в тупик. Сталин явно не хотел остаться с Гитлером один на один у советских границ. Он уходил от столкновения. Как справедливо пишет У. Манчестер:

«Британия и Франция не могли гарантировать Сталину мира – а Гитлер мог. Нацистско-советский пакт о ненападении означал бы мир для России, которая предпочитала остаться нейтральной…» [88; 55].

ГЛАВА III

23 АВГУСТА 1939 г. – 22 ИЮНЯ 1941 г.:

СУЩЕСТВОВАЛ ЛИ ВОЕННО–ПОЛИТИЧЕСКИЙ СОЮЗ

МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ И СССР?

Читателей, воспитанных в духе советской исторической науки, вопрос, вынесенный в название главы, может озадачить и даже возмутить (союз между нами и фашистами!). Те же, кто в достаточной мере «впитал» «демократические опусы», вполне возможно, дадут утвердительный ответ: «Да, существовал».

Не только в демократической публицистике, но и в исследованиях историков, стоящих на антисоветских позициях, положение о союзе между Гитлером и Сталиным после подписания пакта Молотова – Риббентропа стало аксиомой, которая в доказательствах не нуждается. Вот что пишет в своей книге «1941, 22 июня» бывший советский, а впоследствии американский историк А. М. Некрич:

« В первый период войны (Второй мировой – И. Д., В. С.) Советский Союз имел с Германией как бы незавершённый военно-политический союз. Его следует считать незавершённым, поскольку не было заключено формального военного союза» [63; 158-159].

Резун говорит о союзе с Гитлером уже без употребления слова «незавершённый», то есть, по мнению Резуна, союз был самым что ни наесть оформившемся [80; 374]. Ему вторит российский исследователь Е. Л. Валева, объявившая Советский Союз союзником Третьего рейха [51; 57]. Рассматривая не только пакт Молотова – Риббентропа, но и советско-германский договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г., А. Д. Богатуров и М. И. Семиряга также полагают, что СССР вступил в военно-политический союз с Германией и что «союз между Москвой и Берлином был оформлен полномасштабным межгосударственным договором» [51; 57].

Скажем сразу, что подобные утверждения столь же смелы, сколь и бездоказательны. Какие аргументы приводят указанные и другие согласные с ними авторы для доказательства своей гипотезы? Оказывается, «в первый период Второй мировой войны СССР выступал рука об руку с Германией в изменении существовавшего порядка в Европе на пограничных с ним территориях военными средствами» [63;160]. Другими словами, СССР фактически воевал на стороне Германии. Следовательно, если Советский Союз и не содействовал усилению нацистской Германии, не создавал таких условий в Европе, при которых агрессор смог начать воплощать свои агрессивные замыслы, не спровоцировал подписанием пакта с немцами начало Второй мировой войны, то, безусловно, указанными выше действиями способствовал разрастанию войны, превращению её действительно в мировою. И в этой связи он виновен в войне наравне с Германией.

«Советский Союз вступил во Вторую мировую войну уже 17 сентября 1939 г., а не 22 июня 1941 года, как это принято считать…», – вот излюбленный тезис «правдолюбцев» [63; 159].

Что ж? Попробуем ответить на их доводы.

О союзе между двумя государствами можно говорить в двух случаях. Первый – когда имеется соответствующее соглашение (договор) между ними. Конечно, в этом соглашении не написано большими красными буквами поперёк страницы: «Мы – союзники!». Нет. Просто соглашение фиксирует общность интересов подписавших его государств в той или иной сфере. Оно декларирует единство действий для достижения общих целей. В нём же или в дополняющих его договорах оговариваются конкретные способы действий стран-союзниц по достижению указанных целей. При наличии подобного (подобных) соглашения (соглашений) возможно говорить о союзе, оформленном в полной мере, де-юре.

Однако не исключена другая ситуация. Соответствующих развёрнутых договоров между государствами не подписано, но общность интересов приводит на практике к согласованным действиям по реализации этих интересов. То есть страны являются союзниками де-факто, так сказать «без бумажки».

Как видим, «демократические» авторы дают отношениям между СССР и Германией с августа 1939 года по июнь 1941 года оба определения: и «полноценный, оформленный юридически союз», и «союз незавершённый», т.к. формально союзнического соглашения заключено не было, но действовали СССР и Германия как союзники.

Давайте и мы рассмотрим вопрос с двух позиций:

1) Был ли оформлен союз де-юре?

2) Существовал ли союз де-факто, т.е. незавершённый?

Между Советским Союзом и Третьим рейхом было подписано два политических соглашения: 23 августа 1939 года – пакт о ненападении (известный как пакт Молотова-Риббентропа); 28 сентября 1939 года – договор о дружбе и границе. К обоим соглашениям существовали секретные протоколы.

Начнём, как говориться, с начала. Ниже приводится полный текст договора (пакта) о ненападении между Германией и Советским Союзом:

« Правительство СССР и Правительство Германии, руководимые желанием укрепления дела мира между СССР и Германией и исходя из основных положений договора о нейтралитете, заключённого между СССР и Германией в апреле 1926 года, пришли к следующему соглашению:

Статья I. Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами.

Статья II. В случае если одна из Договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу.

Статья III. Правительства обеих Договаривающихся сторон останутся в будущем в контакте друг с другом для консультации, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих общие интересы.

Статья IV. Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой Стороны.

Статья V. В случае возникновения споров или конфликтов между Договаривающимися Сторонами по вопросам того или иного рода обе стороны будут разрешать эти споры или конфликты исключительно мирным путём в порядке дружественного обмена мнениями или в нужных случаях путём создания комиссий по урегулированию конфликта.

Статья VI. Настоящий договор заключается сроком на десять лет, с тем что, поскольку одна из Договаривающихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продлённым на следующие пять лет.

Статья VII. Настоящий договор подлежит ратифицированию в возможно короткий срок. Обмен ратификационными грамотами должен произойти в Берлине. Договор вступает в силу немедленно после его подписания.

Составлен в двух оригиналах, на немецком и русском языках, в Москве 23 августа 1939 года

По уполномочию За правительство

Правительства СССР Германии

В. Молотов И. Риббентроп.»

[59; 44-45], [58; 104-105].

Этот договор был ратифицирован Верховным Советом СССР и рейхстагом Германии 31 августа 1939 г. [58; 105], [59; 45].

Перед нами типичный договор о дружественном нейтралитете. Даже ссылка на договор о нейтралитете между СССР и Германией от 1926 года имеется. Ни о каком союзе речь в пакте не идёт.

Критике «демократами» он подвергается больше с моральных позиций: мол, как же это можно было такое заключать с нацистами и агрессорами. Так же СССР обвиняется в том, что заключив с Германией договор о ненападении, он способствовал развязыванию Второй мировой войны. При этом «бросающиеся» такими утверждениями авторы явно используют систему двойных стандартов при оценке действий Советского Союза и Западных демократий. Напомним, что подобными договорами Третий рейх был связан с Польшей (дата заключения 1934 год; в апреле 1939 года Гитлер денонсировал этот договор), с Англией и Францией (даты заключения – 1938 год), с Литвой, Латвией, Эстонией (даты заключения – 1939 год). То есть, по существу, советско-германский договор лишь пополнил довольно обширный список аналогичных соглашений. Тут бы «демократам» и замолчать. Ан, нет. Полюбуйтесь, например, что пишет «перековавшийся» из коммунистов, а потому, видимо, как всякий неофит, особенно рьяный, М. И. Семиряга:

«Однако подобное сравнение неправомерно по ряду причин. Во-первых, общая военно-политическая обстановка осенью 1939 года несопоставима с тем же периодом предыдущего года. Во-вторых, правительства Англии и Франции договорились с Германией о развитии добрососедских отношений, признавали отсутствие каких-либо территориальных споров и установили, что существующие границы между ними являются окончательными. Можно ли эту договорённость считать предосудительной? Почему она должна была вести к дестабилизации обстановки и вызывать какую-либо подозрительность советского правительства? В – третьих (и это представляется особенно важным), декларации имели открытый характер и не содержали секретных протоколов, направленных против интересов третьих стран. Наконец, в-четвёртых, это были декларации, которые, как известно, отличаются от других договорных документов тем, что представляют собой заявление двух и более государств, устанавливающее их взгляды по определённым крупным проблемам и излагающие общие принципы отношений между этими странами. Поэтому они ни в правовом, ни в политическом отношении не имели характера договоров о ненападении. Декларации соответствовали принципам международного права и не могли быть источником международной напряжённости, чего нельзя сказать о советско-германских договорах, подписанных в 1939-1940 гг.» [73;29].

Читаешь такое, и поневоле приходит в голову присказка: «Такому – хоть грязь в глаза, а всё – божья роса». И пишет подобное не безграмотный журналист, а исследователь-профессионал, много лет посвятивший изучению соответствующего периода европейской и советской истории. Видимо, для профессиональной пригодности важны не только деловые, но и человеческие качества (например, порядочность). Чтобы читателю было яснее, почему утверждение М. И. Семиряги не может не вызывать, мягко говоря, удивления, уточним, что сей почтенный историк ведёт речь об англо-германской декларации, подписанной 30 сентября 1938 года, перед отъездом Чемберлена из Мюнхена, и франко-германской декларации от 6 декабря 1938 года.

Подписание деклараций состоялось после мюнхенского сговора, когда от суверенной Чехословакии, даже не спросив её согласия и не пригласив её в Мюнхен на переговоры, отторгли Судетскую область. Это к словам М. И. Семиряги об неущемлении интересов третьих стран.

Что же до того, что англо- и франко-германские договора не дестабилизировали обстановку и не могли вызвать беспокойство Советского Союза, то и данное утверждение критики не выдерживает. В конце сентября 1938 года мир точно так же, как и в конце лета 1939 года, стоял на пороге войны. Если бы чехословацкое правительство проявило политическую волю и желание отстаивать независимость своей страны в союзе с СССР, то конфликт мог разгореться нешуточный. Правда, вопрос – на чьей стороне оказались бы в этом конфликте Англия и Франция. В предыдущей главе говорилось, что есть все основания полагать, что англичане и французы могли выступить совсем не на стороне Чехословакии и СССР. И если 6 декабря, когда Франция подписала свой договор о ненападении с Германией, было ясно, что никакой войны, по крайне мере, в данный момент, не будет, то 30 сентября, когда своё соглашение с Гитлером подписывал Чемберлен, никакой уверенности в мирном исходе дела не существовало. Советские войска концентрировались у границ, а советское руководство было полно решимости выполнить обязательства перед чехословаками.

 

И вряд ли продвижение Гитлера на Восток, продвижение, для которого Англия и Франция отдавали на «заклание» своего союзника, не могло не беспокоить Советский Союз.

Международная напряжённость, как в сентябре 1938 г., так и в августе 1939 года, имела место. Когда она была сильнее? Градусником её никто не мерил. Однако ситуации были чрезвычайно схожи. От некой европейской страны Гитлер, «играя мускулами», требовал определённых уступок (в сентябре 1938 – от Чехословакии; в августе 1939 г.– от Польши). У этой страны были союзники (Англия и Франция), которые должны были вступиться за неё. И был Советский Союз, который данной европейской стране, в принципе, был ничего не должен (напомним, что с Польшей никакого договора о взаимопомощи не было подписано (по вине поляков), а помощь Чехословакии (по её инициативе) обуславливалась помощью ей Франции, т.е. не начни действовать последняя, и СССР мог не беспокоиться оказанием помощи чехословакам), но который был готов прийти ей на помощь, если на то будет её согласие. В сентябре 1938 года мир стоял на пороге войны, но шага к ней не сделал. 1 сентября 1939 года война началась. Какую принципиальную несопоставимость военно-политических обстановок начала осени 1938 и конца лета 1939 года узрел М. И. Семиряга, мы понять не можем. Единственно, в чём обстановка схожей не была, так это в потенциале рейха. Преданная Англией и Францией Чехословакия чрезвычайно усилила Германию в военном, промышленном, финансовом плане (см. главу I). Да, к сентябрю 1939 года Гитлер был значительно сильнее, чем в сентябре 1938 года. Но не Советскому Союзу надо это вменять в вину, а Англии и Франции, чего М. И. Семиряга, естественно, не делает.

Одним словом, всяческие «моралите» М. И. Семиряги и прочих «демократов» по поводу советско-германского договора о ненападении выглядят натянуто и неубедительно. То, что этот договор не спровоцировал нападение Германии на Польшу, было показано во II-ой главе данной книги.

Не более чем пропагандистским жупелом, выглядят утверждения, подобные приведённому ниже:

« Сталин и Молотов пошли на переговоры, заведомо зная, что их партнёром является потенциальный агрессор, которому они обязались содействовать. Разве это не даёт основания квалифицировать данный документ как союзнический договор?» [73; 22].

В том-то и дело, что текст пакта никаких оснований к этому не даёт. И говоря так, обличители «преступлений сталинского режима» имеют в виду в большей степени секретный протокол к пакту. По утверждению того же М. И. Семиряги, «суть договора содержится не столько в его опубликованных статьях, сколько в…дополнительном секретном протоколе». [73; 16]. Самое время ознакомиться с тем текстом секретного протокола, который сейчас считается абсолютно подлинным документом. Однако скажем, есть все основания сомневаться в его аутентичности. Но не будем забегать вперёд. Итак:

« Секретный дополнительный протокол

к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом.

При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению к Виленской области признаются обеими сторонами.

2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства, и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.

Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.

3. Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчёркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о её полной политической незаинтересованности в этих областях.

4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.

Москва, 23 августа 1939 года.

По уполномочию За Правительство

Правительства СССР Германии

В. Молотов И. Риббентроп»

[58; 111], [59; 48-49], [73; 16-17].

Используя текст протокола, «демократические» авторы «порезвились» на славу, обвиняя Сталина и в союзе с Гитлером, и в насильственной перекройке карты Европы, и в нарушении норм международного права, и в имперской, захватнической внешней политике.

Придётся вновь огорчить «идеалистов-мечтателей» (или злостных и злонамеренных лгунов?..), постоянно твердящих нам о Западе, где все права всех и вся всегда и везде соблюдались, и внутри Западных демократий, и в международных отношениях. Политики этих стран, проснувшись утром, первым делом бросались узнать, не попраны ли где в мире права человека, гражданские свободы и не нарушены ли где нормы международного права. И завтракать они не садились до тех пор, пока не узнавали, что в этом отношении всё везде в порядке. А если что где было не в порядке, то оставались демократические лидеры «незамтракамши», потому что тут же, в домашних халатах и туфлях, бросались наводить порядок и восстанавливать справедливость. Увы, всё это не более чем красивая сказка. Никогда такого Запада не существовало. Нет его и сейчас. Живёт он только в воспалённых мозгах наших доморощенных «западников».

Упрекающие Советский Союз в том, что он, подписав с Германией тайный протокол к договору о ненападении, нарушил все нормы международного права, как бы невзначай (или специально?), забывают сказать, что ничего экстраординарного с точки зрения политической практики и морали того времени советско-германские договорённости по территориальным вопросам не представляли. 30-е годы были чрезвычайно обильны на подобного рода соглашения, которые Западные демократии заключали и друг с другом, и с тоталитарными режимами. Так, например, в 1935 году были подписаны франко-итальянское и англо-итальянское соглашения о разграничении сфер интересов в Африке. А чем было мюнхенское соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией? Неужто оно не касалось территориальных вопросов? Причём, территориальные вопросы решались за счёт суверенного европейского государства без согласия последнего. 24 июля 1939 года было подписано англо-японское соглашение по Китаю, согласно которому Япония получала в Китае свободу действий (действий по территориальным захватам; излишне говорить, что мнения Китая никто при этом не спрашивал). О разграничении сфер влияния шла речь и на секретных англо-германских переговорах летом 1939 года, шедших одновременно с официальными англо-франко-советскими переговорами (см. главу II). Можно с уверенностью утверждать, что то, что секретные переговоры между Британией и Германией не завершились какой-либо сделкой, во многом является результатом внешнеполитического хода советского правительства. Мы имеем в виду начавшиеся с середины августа интенсивные контакты между СССР и Германией, результатом которых было подписание договора о ненападении.

Словом, ради обеспечения собственной безопасности и собственных интересов западные державы всегда были готовы пожертвовать (и жертвовали) суверенитетами других стран. Можно сказать, что СССР поступил лишь в духе того времени. Но…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43 
Рейтинг@Mail.ru