banner
banner
banner
полная версия«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Игорь Юрьевич Додонов
«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Думается, у Сталина были все основания высказать Д.Г. Павлову своё недовольство в ходе разбора первой игры, как о том свидетельствует Г.К. Жуков:

«– Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведённой игре не получилось…» [29; 189].

Представим на минуту, что на играх «обкатывался» реальный план войны (в данном случае неважно, план нашего нападения, как уверяет Резун, или нашего ответа на нападение, каковым были реальные «Соображения…» от 18 сентября). Д.Г. Павлов явно показал, что наступление он может «запороть». После этого его, и впрямь, не в звании повышать, а «от греха подальше» «задвинуть» куда-нибудь, скажем в Среднеазиатский военный округ. И то, что этого не произошло, на наш взгляд, убедительно свидетельствует в пользу учебного характера игр. Да, Павлов оказался не на высоте, но на то она и учёба, чтобы выявить возможные ошибки и на практике их не повторять. Как верно отмечает А. Исаев, подобная учебная игра на картах – «это всего лишь игра. Она даёт не абсолютную («хороший» или «плохой»), а относительную («лучше или «хуже») оценку участникам. Соответственно, Д.Г. Павлов и Ф.И. Кузнецов показали, что они играют хуже Г.К. Жукова. Но сам по себе этот факт не ставил под сомнение их компетентность в роли командующих особых округов. Кроме того, штабные игры на картах – это не гонки на выживание. Это демонстрация организаторских способностей, умения вести штабные документы и ставить задачи. От участников игр требовалось обеспечить бесперебойную работу штабов всех уровней фронта и армии и выработку обоснованных решений», с чем и Д.Г. Павлов, и Ф.И. Кузнецов, в общем-то, справились [34; 63].

Так что, почему не наказали, вроде бы, ясно и без резунистских измышлений.

Осталось объяснить, почему Д.Г. Павлова и членов его группы повышали. Да всё потому же, что игры не служили целям отработки планов нападения, а были средством учёбы высших командиров РККА. Посему и не надо преувеличивать их значение и влияние на судьбы участвовавших в них военачальников. Скажем, у Д.Г. Павлова заслуг хватало и без данных игр. С 1937 года он занимал должность начальника Главного Автобронетанкового управления Красной Армии. Высокая оценка деятельности Д.Г. Павлова на ниве строительства танковых войск получала своё отражение в присвоении ему очередных званий.

Кроме того, Д.Г. Павлов до начала игр участвовал в совещании высшего командного состава РККА, где выступал с докладом на большую и сложную тему (впрочем, как и Г.К. Жуков). Доклад был дельным. Вот, что о нём говорит автор «Воспоминаний и размышлений»:

«Всеобщее внимание привлёк доклад командующего Западным особым военным округом генерал-полковника Д.Г. Павлова «Об использовании механизированных соединений в современной наступательной операции». Это тогда был новый и большой вопрос. В своём хорошо аргументированном выступлении Д.Г. Павлов умело показал большую подвижность и пробивную силу танкового и механизированного корпусов, а также их меньшую, чем у других родов войск, уязвимость от огня артиллерии и авиации» [29; 187].

Кстати, на том совещании из «игровой» группы Павлова выступал ещё и П.В. Рычагов. Его доклад тоже был охарактеризован, как очень содержательный. С учётом «испанских» заслуг П.В. Рычагова не приходится удивляться тому, что после игр он стал заместителем наркома обороны СССР [29; 187], [85; 52].

И если уж говорить о кадровых перестановках, то неплохо бы затронуть вопрос повышения Г.К. Жукова. Опять примем тезис Резуна, что январские игры отрабатывали реальные планы войны. Г.К. Жуков в ходе обеих игр зарекомендовал себя с хорошей стороны. В частности, и во время второй игры, где он командовал нашими войсками на Южном ТВД, т.е. как раз там, где ему в случае войны предстояло командовать Юго-Западным фронтом, силы которого, в соответствии с тогдашними планами, и были нашими силами на этом самом Южном ТВД (напомним, что ни один предвоенный план создания Южного фронта не предусматривал). Было ли целесообразно забирать «на Генштаб» командующего, которому, буквально, через полгода предстояло осуществлять на практике то, что он так успешно осуществил на карте (а ведь Южный ТВД был признан главным)? И ставить на его место М.П. Кирпоноса, генерала довольно толкового, но во второй игре умудрившегося со своей армией попасть в окружение – ещё один повод задуматься над целесообразностью всех этих кадровых перемещений.

Можно было бы понять подобный шаг в том случае, если К.А. Мерецков, стоявший во главе Генштаба, был абсолютно непригоден для своей должности. Но так сказать нельзя. К.А. Мерецков неплохо показал себя в финскую кампанию. В короткий срок его бытности начальником Генштаба (с августа 1940 года) под его руководством был разработан и доработан с учётом требований политического руководства страны новый план стратегического развёртывания Вооружённых Сил СССР («Соображения…» от 18 сентября 1940 года), велась интенсивная работа по ликвидации прорех в мобилизационном планировании (разрабатывался мобплан МП-40, велась работа над МП-41). Если принимать резунистские положения об играх, то ничей-нибудь, а именно его, К.А. Мерецкова, агрессивный план обыгрывался в январе 1941 года.

Какая же была необходимость Сталину идти на столь рискованные кадровые перестановки всего за полгода до намеченного удара по Германии? В чём их смысл?

Подобных вопросов не возникает, если считать январские игры на картах всего лишь учебным мероприятием.

* * *

Итак, оперативно-стратегические игры, проходившие в Москве в январе 1941 года, были абстракцией, призванной «дать практику высшему командованию РККА» [34; 54] в организации, планировании и управлении фронтовой и армейской операцией. И в этом их коренное отличие от игр на картах, которые проводились немцами в ноябре 1940 года. Последние были исключительно предметны. На них проверялись положения плана «Барбаросса», плана агрессии против СССР.

Январские игры советских военных уже сами по себе, своими вводными и ходом неоспоримо свидетельствуют об отсутствии намерений у советского политического и военного руководства развязать войну в 1941 году. Чтобы убедиться в этом дополнительно, достаточно их сравнить с ноябрьскими играми немецких военных. Наконец, даже кадровые перемещения и присвоение званий после игр, на которые так упирает Резун, при ближайшем рассмотрении говорят против его построений.

«Подробности – бог!» – сказал Гёте. Январские 1941 года игры на картах – существенная подробность, свидетельствующая против теории Резуна и его сторонников.

ГЛАВА IX

«АНТИРЕЗУНИНГ». ИЛИ ЕЩЁ РАЗ

О НЕПРАВДЕ ВИКТОРА СУВОРОВА.

По ходу предыдущего изложения мы неоднократно обращались к отдельным положениям теории Резуна. Говорили, в частности, о его точке зрения на дату начала Второй мировой войны, о том, что виновным в развязывании этой войны он считает СССР. Показали, какими методами он пользовался при выводе даты начала советской агрессии против Германии. Отмечали его полное пренебрежение опубликованными документами предвоенного советского военного планирования и искажённую трактовку целей и хода январских 1941 года оперативно-стратегических игр. Говорилось и том, что вся его теория не имеет под собой документальной базы, а основана лишь на умозрительных интерпретациях Резуном фактов предвоенной истории.

Но все наши обращения к построениям Резуна и его сторонников носили эпизодический характер. Теперь хотелось бы показать читателям идеи Резуна «во всей красе», т.е. рассмотреть их более полно, в комплексе. При этом мы не будем повторяться и вопросы, которые уже освещали, оставим в стороне.

Итак, какие аргументы выдвигает Резун для доказательства своей теории?

Аргумент первый. Концентрация советских войск на западной границе. Расположение этих войск свидетельствует о том, что СССР готовил не оборону, а нападение. Они были придвинуты к самой границе, не было никакой полосы обеспечения, т.е. пространства между границей и войсками. С позиций оборонительной войны такое расположение войск – нонсенс. Зато с позиций войны наступательной – как раз то, что необходимо. Необходимо для внезапного и сокрушительного удара по врагу.

Резун повествует о дивизиях РККА, прячущихся в приграничных лесах или стоящих у самой границы в междуречье пограничных рек, и спрашивает, зачем было, во-первых, подходить так близко к границе, во-вторых, прятаться, в-третьих, располагаться в междуречьях. Абсолютно бессмысленное в случае подготовки обороны смысл подобное расположение обретает только при подготовке нападения.

Давайте, всё-таки разделим этот аргумент Резуна на два вопроса:

1) Зачем Красная Армия наращивала свои силы у западных границ СССР?

2) Каково было расположение её войск в приграничных районах, и о чём оно свидетельствовало: о подготовке обороны или нападения?

Поищем ответ на первый вопрос. Нас всегда удивляло, почему Резун и «резунисты» из сосредоточения сил РККА на западных границах делают вывод, что Советский Союз собирался напасть на Германию. А им не приходило в голову объяснить это возросшей военной опасностью, ожиданием германского нападения. Не естественно ли, если сосед собирает у тебя на границе многочисленные силы, для обеспечения собственной безопасности сделать то же самое.

Теперь вопрос второй. Резун рассуждает о Первом, Втором и даже Третьем стратегических эшелонах и их задачах.

Первый стратегический эшелон – это армии прикрытия. Армий прикрытия – 16. Несколько десятков корпусов, 170 дивизий [82; 160]. Их задача – прикрытие отмобилизования сил Красной Армии. «Но «прикрытие» планировалось осуществить не обороной, а внезапным вторжением на территорию противника» [82; 143].

Второй стратегический эшелон – по Резуну, то пять, то семь армий (см. выше). Его цель – подкрепить удар Первого эшелона, нарастить усилия и развивать наступление по территории противника [82; 243-248].

 

Третий стратегический эшелон – три армии (29, 30, 31-я). Официально они возникли в последние дни июня 1941 года, т.е. уже во время войны. Но поскольку они возникли как-то очень уж быстро, Резун делает вывод, что фактически Третий стратегический эшелон был сформирован ещё до войны. Так как, по мнению британского автора, Второй стратегический эшелон в значительной степени состоял из зэков (дивизии и даже корпуса были укомплектованы целиком зэками), то Третий эшелон комплектуют в основном чекистами (войсками НКВД и НКГБ), т.е. его назначение – смотреть, чтобы Второй эшелон не разбежался. Другими словами, это целый заградфронт [80; 542-546].

О Третьем стратегическом эшелоне речь мы вести не будем. Во-первых, потому, что возник он всё-таки после начала войны. Во-вторых, располагался слишком далеко от западной границы. И в-третьих, раз уж, по Резуну, его основная роль – блюсти Второй эшелон, то он нас, собственно, и не может интересовать.

А вот об эшелонах Первом и Втором поговорим.

Что же представляла из себя расхваленная Резуном ударная сила Первого стратегического эшелона в 16 армий и 170 дивизий?

Нам не известно, каким образом Резун насчитал в Первом стратегическом эшелоне 16 армий. На самом деле их там было 15. Дабы не быть голословными, перечислим их (по округам, с севера на юг):

Ленинградский военный округ (ЛВО) – 3 армии:

14-я – дислоцировалась в Мурманской области;

7-я – в Карело-Финской ССР;

23-я – в Ленинградской области [38; 51, 167].

Прибалтийский Особый военный округ (ПрибОВО) – 3 армии:

27-я – Латвийская и Эстонская ССР;

8-я – Литовская ССР;

11-я – Литовская ССР [38; 51, 167].

Западный Особый военный округ (ЗапОВО) – 4 армии:

13-я – Могилёвская область Белорусской ССР;

3-я – Вилейская и Витебская области Белорусской ССР;

10-я – Белостокская и Брестская области Белорусской ССР;

4-я – Брестская и Пинская области Белорусской ССР [38; 51, 167].

Киевский Особый военный округ (КОВО) – 4 армии:

5-я – Ровенская область Украинской ССР;

6-я – Львовская и Житомирская области Украинской ССР;

26-я – Дрогобыческая и Станиславская области Украинской ССР;

12-я – Черновицкая и Каменец-Подольская области Украинской ССР [38; 51, 167].

Одесский военный округ (ОдВО) – 1 армия:

9-я – Одесская область Украинской ССР, Молдавская ССР [38; 51, 167].

Итак, всего 15 армий. Резун, по своему обыкновению, «приукрасил» «советскую действительность»: «плюсанул» ещё одну армию. Ему, понятно, не жалко, всего-то одну сверху. Да только вот армия – это не взвод, не рота и даже не полк. Это десятки, а то и сотни тысяч людей, огромное количество техники и вооружения. Так что очень уж некрасиво выглядит подобная «щедрость» господина Резуна.

И дело не только в одной, не весть откуда взявшейся, армии. Из 15 армий западных приграничных военных округов не все были придвинуты к границам. По состоянию на 22 июня 1941 года две из них никоим образом не соприкасались с советско-германской или советско-финской границами, находясь в глубине военных округов, т.е. в выдуманную Резуном ударную группировку Первого эшелона они не входили. Речь идёт о 27-й армии, дислоцировавшейся на территории Латвии и Эстонии, и 13-й армии, располагавшейся в районе Могилёва. Ни Латвия, ни Эстония сухопутной границы ни с Германией, ни с Финляндией не имели. Что же до 13-й армии, то она к началу войны не только находилась в сотнях километров от границы, но и не закончила своё формирование. Спору нет, по планам (см. майские «Соображения…» и «Справку…» Н.Ф. Ватутина), её предполагалось придвинуть к границе. Судя по всему, место ей определялось между 10-й и 4-й армиями. Во всяком случае, в своей «Справке…» от 13 июня 1941 года Н.Ф. Ватутин вставил её в список армий Западного фронта как раз между 10-й и 4-й армиями. Там, кстати, ей было самое место. Стык между двумя последними армиями был чрезвычайно слаб. Туда немцы и нанесли удар в реальности с целью окружения нашей группировки в Белостокском выступе.

Между прочим, если исходить из положения «резуновского» плана «Гроза», размещать 13-ю армию следовало не там, где это планировал советский Генштаб. Для «сверхмощного удара по Сувалкам» сосредоточить её следовало где-то рядом с 3-й армией.

Предположим всё-таки, что к 6 июля 1941 года 13-я армия стояла бы на границе (где бы то ни было). Для декларируемого Резуном удара по Германии и её союзником у нас в этом случае 14 армий, но никак не 16!

Теперь перейдём к оценке советской группировки на западных рубежах СССР. Причём, сделаем это в сравнении с немецкой группировкой. Необходимо заметить, что цифры количественной оценки как германских, так и наших войск на границе к началу войны в литературе разнятся. Мы укажем различные данные, вкратце упомянем возможные причины расхождений, но вдаваться в дискуссии по этому поводу не будем. Для сопоставления возьмём максимальные цифры оценки войск Первого стратегического эшелона РККА и минимальные – сил вторжения вермахта и германских союзников. Сделаем так не потому, что данные цифры бесспорно верны, а для того, чтобы избегнуть обвинений в пристрастности.

В составе Ленинградского военного округа (ЛВО) на 22 июня 1941 года числилось 455 205 человек [47; 707, 724] (по другим данным – 426 200 [38; 167]).1 Эквивалентных дивизий 2 – 24,5 [38; 167] (по другим данным – 22,5 [47; 707, 724]). Танков и танкеток – 1857 [47; 723, 724] (по другим данным – 1832 [38; 167]). Боевых самолётов (с учётом авиации Северного флота) – 1661 [38; 167] (по другим данным -1452 (также с учётом самолётов СФ) [54; 276-277], [47; 712, 715, 724]). Орудий и миномётов – 7 901 [47; 724] (по другим данным – 7 867 [38; 167]).

Силам ЛВО противостояли финские войска и немецкие войска, базировавшиеся в Финляндии. В их составе: 407 400 человек [38; 167] (по другим данным – 418 900 человек [47; 724]), эквивалентных дивизий – 22 (финских – 17,5; немецких – 4,5) [47; 416, 702-704], [38; 168], танков, танкеток и САУ – 192 [38; 167] (по другим данным – 233 [47; 724]), боевых самолётов – 333 [47; 724] (по другим данным – 424 [38; 167]), орудий и миномётов – 3 084 [38; 167] ( по другим данным – 3 198 [47; 703-704, 725]).

В составе ПрибОВО было: 412 985 человек [47; 724] (по другим данным – 379 775 [47; 707], 375 900 [38; 167]), эквивалентных дивизий – 30,5 [47; 724] (по другим данным – 25 [31; 11], 27,5 [47; 707], [38; 167]), танков и танкеток – 1843 [47; 724] (по другим данным – 1549 [38; 167]), боевых самолётов – 1944 (с учётом авиации Краснознамённого Балтийского флота) [54; 276-277], [47; 724] (по другим данным – 1920 (также с учётом авиации КБФ) [38; 167], 1814 [31; 11]), орудий и миномётов – 7 951 [38; 167] (по другим данным – 7368 [47; 724], около 7 500 [31; 11]).

Силам ПрибОВО противостояла группа армий «Север». В её составе: 787 500 человек [38; 167] ( по другим данным – 792 900 [47; 724]), эквивалентных дивизий – 28 [38; 167] (по другим данным – 30 [47; 417, 724], 29 [31; 11]), танков, танкеток и САУ – 679 [38; 167] (по другим данным – 680 [31; 11], 683 [5; 187-188], 691 [47; 724]), боевых самолётов – 679 [47; 724] (по другим данным – 830 [38; 167], 850 [31; 11]), орудий и миномётов – 8 348 [47; 724], [38; 167] (по другим данным – около 8 500 [31; 11]).

В составе ЗапОВО: 756 700 человек [38; 167] (по другим данным – 690 342 [47; 707], 731 455 [47; 724]), эквивалентных дивизий – 48 [47; 724] (по другим данным – 45 [47; 707], 47 [38; 167]), танков, танкеток и САУ – 3 462 [47; 724] ( по другим данным – 2 958 [38; 167], 3 345 [5; 190], более 3 000 [31; 32]), боевых самолётов – 2 200 [31; 32] (по другим данным – 1785 [47; 724], 1771 [54; 276-277], 2 094 [38; 167]), орудий и миномётов – 15 505 [38; 167] (по другим данным – 15 000 [31; 32], 15 156 [47; 724]).

Силам ЗапОВО противостояла группа армий «Центр»: 1 453 200 человек [47; 724] (по другим данным – 1 455 900 [38; 167]), эквивалентных дивизий –

________________________________

1 Во всех случаях численный состав и вооружение войск НКВД учтены.

2 Термин «эквивалентные дивизии» условный. В военной практике он не применяется. Его используют для пересчёта в дивизии различных отдельных бригад. Скажем, стрелковая бригада РККА считается половиной дивизии, а воздушно-десантная – третью [47; 708]. Используется также термин «расчётные дивизии».

50,5 [47; 417, 724], [38; 167], танков, танкеток и САУ – 2 156 [38; 167] (по другим данным – около 2 200 [31; 33], 2 374 [47; 724]), боевых самолётов – 1 468 [47; 724] (по другим данным – 1 712 [38; 167], 1 700 [31; 33]), орудий и миномётов – 15 161 [47; 724], [38; 167], [31; 33].

В составе КОВО и ОдВО: 1 412 100 человек [38; 167] (по другим данным – 1 155 945 [47; 707], 1 285 620 [47; 725]), эквивалентных дивизий – 85 [47; 725], [38; 167] (по другим данным – 75 [47; 707]), таков, танкеток и САУ – 8 068 [47; 725] ( по другим данным – 6 541 [38; 167], 6 703 [5; 191]), боевых самолётов – 4 500 [31; 56] (по другим данным – 4 268 [38; 167], 3 739 [54; 276-277], [47; 725]) (с учётом авиации Черноморского флота), орудий и миномётов – 26 500 [31; 56] (по другим данным – 25 080 [47; 725], 22 713 [38; 167]).

Силам КОВО и ОдВО противостояла германская группа армий «Юг», а также румынские, венгерские и словацкие войска. В их составе: 1 508 500 человек [38; 167] (по другим данным – 1 550 205 [47; 725]), эквивалентных дивизий – 66 [47; 417, 725] (из них немецких – 43,5; румынских – 19; венгерских – 3; словацких – 0,5 [47; 703-704]) (по другим данным – 67 эквивалентных дивизий [38; 167]; из них румынских – 18,5; венгерских – 2, т.о., на немецкие приходится – 46,5 [38; 168]), танков, танкеток и САУ – 1048 [5; 187, 190-191] (по другим данным – 1 200 [31; 55], 1 144 [38; 167], 1 336 [47; 725]), боевых самолётов – 1 666 [47; 725] (по другим данным – 1 829 [38; 167]), орудий и миномётов – 16 008 [38; 167] (по другим данным – 16 496 [47; 725]).

Таким образом, в Первом стратегическом эшелоне Советский Союз имел на 22 июня 1941 года:3 около 3 000 000 человек [82; 162] ( по другим данным – 2 970 900 [38; 167], 2 900 000 [68; 221], 2 583 600 [38; 171], 2 897 145 [47; 707], 2 885 265 [47; 725]), эквивалентных дивизий – 186 [47; 725] (по другим данным – 184 [38; 167], 170,5 [68; 221], 170 [38; 171], 171 [47; 707]), танков, танкеток и САУ – 15 209 [47; 725] (по другим данным – 14 200 [68; 221], 14 075 [5; 187], 13 907 [47; 442], 12 880 [38; 167, 171]), боевых самолётов – 11 231 [47; 725] (по другим данным – 10 266 [54; 276-277], 9 943 [38; 167], 9 200 [68; 221], 9 182 [38; 171], 8 920 [47; 725]), орудий и миномётов – 55 506 [47; 725] (по другим данным – 52 469 [38; 167, 171], 32 900 [68; 221]).

Вермахт и союзники Германии к моменту вторжения имели на советских границах: 4 215 205 человек [47; 725] (по другим данным – 4 811 205 [47; 703-704], 5 500 000 [68; 221], 5 600 000 [38; 167, 171]), эквивалентных дивизий – 168,5 (из них германских – 128,5; румынских – 19; венгерских – 3; словацких – 0,5; финских – 17,5) [47; 725] (по другим данным – 170 [38; 167], 181 [38; 167],

190 [68; 221], 191 [38; 168], 194 [ 38; 171]), танков, танкеток и САУ – 4 112 [5;

___________________________________

3 Итоговые данные как по советским, так и по германским войскам не получены арифметическим сложением вышеприведённых данных по отдельным направлениям, а взяты готовыми из различных источников. Простое сложение могло дать совершенно искажённую информацию, т.к. максимальные данные по группировкам советских войск и минимальные по германским приведены у разных авторов. Давая максимальные (минимальные) данные по одному из направлений, определённый источник, как правило, по другому направлению максимума (минимума) не «выдаёт».

187] (по другим данным – 4 215 [38; 167], 4 300 [68; 221], 4 521 [38; 171], 4 634 [47; 725], 4 657 [47; 431, 704 -705]), боевых самолётов – около 4000 [54; 309] (по другим данным – 4 197 [47; 725], 4 300 [38; 172], 4 973 [38; 167,171], 5 000 [68; 221]), орудий и миномётов – 43 203 [47; 703-704; 725] (по другим данным – 47 200 [68; 221], 47 400 [38; 167, 171], 49 916 [47; 703]).

Для удобства восприятия сведём все максимальные данные по Первому стратегическому эшелону РККА и минимальные данные по войскам вермахта и германских союзников на советской границе к 22 июня 1941 года в таблицу (таблица № 1). Также введём в эту таблицу графы соотношения сил. При этом советские силы примем за 1.

Оценим приведённую информацию.

Мог ли Первый стратегический эшелон РККА нанести внезапный удар по Германии и её союзникам и наступать в то время, как остальные силы Красной Армии мобилизуются, подтягиваются к границам, сосредотачиваются? Судя по цифрам, да, мог. В самом деле, мы имели на границе суммарно некоторое превосходство в эквивалентных дивизиях, превосходили вермахт и его союзников в танках в 3,7 раз, в самолётах – в 2,7 раз, в орудиях и миномётах – практически в 1,3 раза. Т.е. налицо трёхкратное превосходство в главных ударных силах – танках и авиации. Единственно, в чём мы уступали (причём, без малого в полтора раза), так это в количестве живой силы. Но это дело было вполне поправимое, если вспомнить, что для 172 дивизий РККА (т.е. как раз для дивизий Первого стратегического эшелона) полная боевая готовность определялась на 2-4 сутки от начала мобилизации [38; 8]. Другими словами, приграничные дивизии могли очень быстро пополниться личным составом уже в ходе ведущегося наступления.

 

Если же мы взглянем на отдельные стратегические направления, то тут соотношение сил будет ещё более разительным. Вспомним, что, как по Резуну, так и по реальным оперативным планам РККА, созданным накануне войны, главным было стратегическое направление, на котором действовали силы Юго-Западного фронта. Западный фронт также осуществлял наступательные операции, но основной его задачей всё же было содействие наступлению ЮЗФ. Для остальных сил РККА на западной границе вообще предполагалась активная оборона.

Так вот, по танкам ЮЗФ имел превосходство над противником в 7,7 раза! По самолётам – в 2,43 раза. Почти в 1,7 раз превосходил противника по количеству орудий и миномётов. Выигрывал в количестве дивизий (85 против 66). И уступал только в живой силе (примерно, на 100 тыс. человек), но, как уже отмечалось, определяющим этот проигрыш в людях не был.

У осуществляющего вспомогательные удары Западного фронта положение было несколько хуже: по численному составу он уступал противнику почти в 2 раза. Минимально, но проигрывал в количестве дивизий. Практически имел паритет в орудиях и миномётах. Но в танках выигрывал в 1,6 раз. И почти в полтора раза имел перевес в боевых самолётах. Словом, кажется, что и здесь мож-

НА ДАННОЙ СТРАНИЦЕ БУДЕТ РАСПОЛАГАТЬСЯ ТАБЛИЦА № 1.

можно было наносить удар. Правда, требуемого военной наукой трёхкратного превосходства в силах на данном участке у Первого стратегического эшелона РККА не было, но ведь наступали же немцы, нигде на русско-германском фронте не имея трёхкратного перевеса (наступали, как известно, чрезвычайно успешно).

Так что же? Прав Резун и его сторонники? По видимости, да. Но…

И вот тут следует целая серия «но», которые сильно расшатывают кажущиеся стройными построения Резуна и «резунистов», базирующиеся на количественном превосходстве в боевой технике и вооружении войск РККА на западной границе летом 1941 года.

Первое «но» связано с количественной оценкой советской и немецкой группировок. Здесь сейчас как раз самое время поговорить о причинах «разлёта» данных этой оценки (иногда, как мы видели, весьма значительных).

Первой причиной является, конечно, «разнобой» цифр в документах, на основании которых исследователи осуществляют свои подсчёты. В большей мере это относится к источникам, по которым оценивается наличие боевой техники и вооружения, как в РККА, так и в армиях стран германского блока (прежде всего, в вермахте). И отечественные, и зарубежные документы на одну и ту же дату могут содержать различные данные. В какой-то мере этой же причиной объясняется и разность в подсчёте личного состава противостоящих друг другу группировок, и расхождения в определении количества соединений.

Однако противоречия в самих документах могут объяснить относительно небольшие различия в подсчётах. Какую-то грань тут установить, разумеется, трудно, но, примерно, можно сказать, что «разлёт» в несколько десятков, максимум – в сотню-другую единиц боевой техники, в одну-три дивизии, в 30-40 тысяч человек ещё возможно объяснить путаницей цифр в документальных источниках. Но когда речь начинает идти о десятках дивизий, сотнях тысяч человек, многих сотнях, а то и тысячах, единиц боевой техники и вооружения, тут дело явно уже не просто в разночтениях между документами, а в принципах учёта и компановки данных, которые используют исследователи. Именно к такого рода различиям относятся, скажем, различия в определении количества советских дивизий или дивизий стран фашистского блока на границе к началу операции «Барбаросса»: 170-186 советских дивизий, 168,5-194 германских и союзных Германии стран.

Вот с эквивалентных (расчётных) дивизий разговор и начнём.

Совершенно очевидна причина расхождений в подсчётах дивизий германской стороны. Дело в том, что цифры 190, 191 и 194 даются с учётом немецких резервных дивизий (резерва Главного Командования вермахта). Было их 24: танковых – 2, моторизованных – 1, пехотных – 21 [47; 418]. Из них к 22 июня 1941 года перебрасывались с назначением: для группы армий «Север» – 2 пехотных дивизии; для группы армий «Центр» – 6 пехотных дивизий; для группы армий «Юг» – 4 пехотных дивизии [47; 418]. Оставшиеся 12 дивизий (2 танковых, 1 моторизованная и 9 пехотных) находились в процессе подготовки к переброске или уже перебрасывались, не имея определённого назначения [47; 418]. В этих дивизиях было 596 000 человек личного состава, 6 713 орудий и миномётов. Правда, в двух танковых дивизиях числилось всего 23 танка (видимо, предполагалось их укомплектование боевыми машинами за счёт уже действующих на фронте танковых дивизий и последующего поступления вновь произведённых танков) [47; 418].

Формально авторы, говорящие о 168,5 или 170 дивизиях вермахта и германских союзников на советских границах к началу войны, правы. На эту дату 24 дивизий резерва в непосредственном составе войск вторжения ещё не было. Они вступили в сражение с нашими войсками несколько позже. Но если предположить, как это неоднократно делает в своих произведениях Резун, что 22 июня германское нападение было отложено, и 6 июля СССР нападает сам, то эти 24 дивизии находились бы уже в составе немецко-союзнической группировки и «грудью» встретили бы удар Красной Армии. Таким образом, к 6 июля численность сил вторжения в СССР должна была составить, по самым скромным подсчётам, от 4 811 205 до 5 038 000 (в зависимости от оценки количественного состава сил союзников Германии; данные варьируются от 761 205 [47; 704] до 988 000 [38; 171] человек).

Подобные соображения, как представляется, должны уменьшить оптимизм в отношении возможностей Первого стратегического эшелона РККА.

Может, конечно, возникнуть возражение: «Но ведь Красная Армия тоже увеличивала бы свою группировку на границе (за счёт того же Второго стратегического эшелона, например)».

И тут самое время поговорить о расхождениях в подсчёте советских дивизий (170 или 186). Сразу заметим: Второй стратегический эшелон никоим образом не должен был усиливать Первый для нанесения им внезапного удара. Тут Резун, как всегда, напустил много тумана. Так, он пишет:

«Пользуясь присутствием Тюленева (генерал армии И.В. Тюленев был командующим Московским военным округом – И.Д., В.С.), генерал армии Д.Г. Павлов объясняет командующему 4-й армией генерал-лейтенанту В.И. Чуйкову (будущему Маршалу Советского Союза) назначение Второго стратегического эшелона:

«…Когда из тыла подойдут войска внутренних округов,– Павлов посмотрел на Тюленева,– когда в полосе вашей армии будет достигнута плотность – семь с половиной километров на дивизию, тогда можно будет двигаться вперёд и не сомневаться в успехе»» [82; 243].

Войска внутренних округов, которые должны были усилить Первый стратегический эшелон , ко Второму стратегическому эшелону не относились. Они должны были влиться в Первый стратегический эшелон. Судя по довоенным планам, для этого предназначались 18, 20 и 21-я армии (см. «Справку…» Н.Ф. Ватутина) [72; 475]. Так вот, «Справка…» от 13 июня 1941 года, составленная Н.Ф. Ватутиным, как раз и говорит о 186 дивизиях в составе фронтов, т.е как раз о дивизиях Первого стратегического эшелона. Представляется, что именно учёт сил 20-й и 21-й армий, находившихся от границы к 22 июня более чем в трёхстах километрах, даёт возможность некоторым исследователям говорить о 186 дивизиях Первого стратегического эшелона РККА. Таким образом, максимальный подсчёт количества советских дивизий на западных границах уже, практически, учитывает всё планировавшееся командованием РККА усиление приграничных войск СССР (речь, пожалуй, не идёт лишь о 18-й армии, ещё не сформированной к 22 июня; кстати, для её формирования дивизии забирались у 12-й армии ЮЗФ, т.е. делились уже имевшиеся силы).

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43 
Рейтинг@Mail.ru