banner
banner
banner
полная версия«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Игорь Юрьевич Додонов
«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Чтобы понять причину возникновения указанного противоречия в построениях автора «Дня М» нам надо обратиться не к тому, «что замышлялось» (а точнее – измышлялось самим автором «Дня М»), а как раз к тому, «что получилось», что было, т.е. к действительным цифрам и фактам.

Самый главный, «упрямый» и абсолютно «неудобоваримый» для Резуна факт, который и вызвал к жизни несостыковки в его изложении, заключается в том, что количество самолетов Су-2 на 22 июня 1941 года в войсках РККА было далеко и от 150 000 машин, и даже от 100 000.

Поскольку британский историк советского происхождения прекрасно это знал и понимал, что специалистам и даже просто интересующимся историей Второй мировой и Великой Отечественной войн людям будет очень легко «схватить его за руку», уличить во лжи, то он, не послушавшись совета Павла Рычагова, и начал «фигурять».

Прежде всего, Резун выдал такой пассаж:

«Возникает вопрос: если мы выпустим 100 000 -150 000 легких бомбардировщиков, то не перепугаем ли всех своих соседей?

Давайте не задавать таких вопросов. Давайте не будем считать себя умнее Сталина. Давайте отдадим должное сталинскому коварству (переводим эту тираду: «Давайте не будем задавать «глупых» вопросов автору «Дня М», чтобы не смущать его – И.Д., В.С.). Сталин вовсе не собирался начинать массовое производство «Иванова» в мирное время. Совсем нет. Мобилизация делилась на два периода: тайный и открытый. Во время тайной мобилизации планировалось выпустить малую (по советским понятиям) серию – всего несколько сот этих самолетов (выделено нами – И.Д., В.С.). Назначение этой серии – освоить производство, получить опыт, облетать самолеты, в мелких конфликтах опробовать. Эти первые несколько сот можно использовать в первом ударе, особенно на второстепенных направлениях или вслед за самолетами с более высокими характеристиками. А после нашего удара начнется массовый выпуск «Иванова» десятками тысяч. «Иванов» – это как бы невидимый мобилизационный резерв. Это как с автоматом ППШ. Автомат Шпагина ППШ создан перед войной, опробован, одобрен. Грянула война, и немедленно каждая кроватная мастерская, каждая артель по производству скобяных товаров, каждый мелкий заводик начинают выпуск самого простого, самого надежного, очень мощного оружия в количествах непостижимых» [80; 425].

Следуя логике Резуна, приходится полагать, что и самолеты Су-2 должны были с началом войны начать производить в кроватных мастерских и скобяных артелях. Иначе не понятно, каким образом Советский Союз смог бы в кратчайший срок произвести минимум около 100 000 самолетов этой модели. Правда, надо все-таки учесть, что самолет посложнее автомата будет, но, учитывая объемы производства, без кроватных мастерских мастерских уж точно не обойтись.

Видимо, однако, сомнения в возможности подобного масштабного выпуска Су-2 «терзали» и самого Резуна, потому что к этому вопросу он счел необходимым вернуться в другом месте «Дня М»:

«На вопрос о том, сумела бы советская промышленность выпустить 100 000 – 150 000 Су-2, следует отвечать утвердительно. Такой выпуск планировался для условий, когда мы наносим первый удар и нашей промышленности никто не мешает работать. Гитлер сорвал сталинский план. Но даже и после потери ВСЕХ (выделено автором – И.Д., В.С.) алюминиевых, большинства авиационных и моторных заводов Советский Союз произвел во время войны 41 989 несоизмеримо более сложных в производстве самолетов Ил-2 и Ил-10. Кроме того, были произведены десятки тысяч более сложных, чем «Иванов», самолетов других типов.

Если бы Сталин ударил в Румынию и тем самым парализовал германскую армию и промышленность, то вся советская промышленность могла работать без помех и построить в несколько раз больше самолетов, чем построила их в самой неблагоприятной ситуации» [80; 433].

Сразу бросается в глаза несоизмеримость временных интервалов в последнем утверждении Резуна. Четыре года длилась Великая Отечественная война, война реальная. Война, которую планировал, по утверждению Резуна, Сталин, должна была стать блицкригом. Германию ждал скорый конец. Получается, Сталин не рассчитывал воевать годы. Речь шла лишь о месяцах. Выпустить за месяцы такую армаду Су-2 невозможно ни при каких условиях. А главное – зачем? Ведь у нас есть другие самолеты, которые, в основном и уничтожили всю германскую авиацию на аэродромах. Раз они так успешно провели первую штурмовку, то разве они не смогут проделывать это в дальнейшем? Конечно, смогут. Для чего нам тогда нужны Су-2 да еще в таких огромных количествах? Тем более что вся военная техника немцев очень быстро и так встанет от отсутствия горючего: с нефтяными промыслами Румынии ведь покончено. Таким образом, желая объяснить противоречие между своими замыслами-измышлениями и реальным положением дел, Резун впадает в новое противоречие. И это неизбежно, так как он старается доказать недоказуемое.

Но сколько всё-таки было Су-2 в войсках накануне войны?

Резун конкретизирует свои «несколько сотен», но при этом опять безбожно врёт (зачем врёт – станет ясно ниже). Вот он пишет:

«До 22 июня самолётами Су-2 были полностью укомплектованы 13 авиационных полков, в каждом по 64 самолета» [80;427].

Т.е. в войсках РККА было 832 Су-2.

На самом деле на 22 июня 1941 года общее количество этих самолётов в войсках – 327 машин, т.е. в два с половиной раза меньше, чем по данным автора «Дня М» [38; 155]. Этого количества Су-2 могло хватить на комплектацию только 5 авиаполков (по 64 машины в каждом). Таким образом, и количество полков, укомплектованных Су-2, практически в два с половиной раза ниже, чем указывает Резун.

Но и это еще не все. В Западных приграничных округах находилось только 242 Су-2 [38; 155]. А это количество уже почти в 3,5 раза меньше данных Резуна, и укомплектовывать им можно только около четырех полков.

Более того, это скромное количество не было сосредоточено в каком-то одном округе:

22 самолета входили в состав ВВС ПрибОВО,

75 – ЗапОВО,

117 – КОВО,

28 – Од ВО [38; 155].

28 самолетов Су-2 в Од ВО как раз и готовились, по образному выражению Резуна, «вцепиться в горло тому, кто слабее» [30; 430]. Имеется в виду Румыния. Но не маловато ли машин для подобного действа?

Надо заметить, что приведенные выше цифры не единственные. Есть и еще более скромные оценки специалистов по количеству Су-2 в ВВС западных приграничных округов:

Всего – 209 самолетов, из них:

в ЗапОВО – 89,

в КОВО – 99,

в ОдВО – 21 [47; 712-713].

Известно также, что исправными к 22 июня 1941 года в ЗапОВО были только 63 Су-2, а количество боеготовых экипажей равнялось всего 25.

Эти же показатели в КОВО – 70 и 60, в ОдВО – 13 и 56 [47; 712-713]. Только по Одесскому военному округу мы видим переизбыток подготовленных экипажей для Су-2. Во всех остальных западных приграничных округах наблюдается недостаток, который делает невозможным применение даже имеющегося небольшого количества Су-2 полностью.

Совершенно ясно, что радикально количество самолета «Иванов» в ВВС РККА к 6 июля 1941 года изменится не могло. Потому-то и понадобились Резуну столь путаные построения. С другой стороны, «душа поэта» не могла стерпеть столь разительного диссонанса между измышленным и реальным. А 13 полков и свыше восьмисот самолетов – это, конечно, не 100-150 тысяч машин, но всё-таки лучше, чем пять полков и немногим более трёхсот самолётов. И тем более не около четырех полков (по общему количеству самолетов) и немногим более двухсот Су-2. С тринадцатью полками еще можно рисовать какие-то «страшные картинки» внезапного советского удара. А вот с четырьмя полками и 247 самолетами, из которых к тому же исправными были только около полутора сотен, и примерно таким же было количество боеготовых экипажей, сделать это уже затруднительно. Оно было бы еще ничего, если бы требовалось атаковать что-то вроде Пёрл-Харбора. Но, увы: действовать надо на более чем двухтысячекилометровом фронте.

Но если все-таки допустить, что Резун прав, и Сталин действительно планировал подобный воздушный блицкриг, то возникают некоторые вопросы.

Во-первых, откуда Сталин и советские военные могли в 1936 году, когда ставилась задача разработки самолета типа «крылатый шакал», что все (или подавляющее большинство) самолетов Люфтваффе будут в «день М» находиться в непосредственной близости от нашей границы? Допустим, Вторую мировую Сталин предвидел и просчитал. Но если она, начавшись, пошла несколько по-другому сценарию. Скажем, Польша согласилась принять советскую помощь. Кого бы штурмовал ближний фронтовой бомбардировщик «Иванов», дальность полета которого была от рекордной далека?

Во-вторых, откуда вообще могла взяться уверенность, что всю (или почти всю) авиацию противника удастся уничтожить на аэродромах внезапной штурмовкой. Скажем прямо, шансы на это чрезвычайно малы. Немцы во время внезапного налёта на рассвете 22 июня 1941 года смогли уничтожить не более 10-15% нашей авиации [9; 156]. А ведь штурвалами немецких самолетов были не «пилоты-недоучки», а прекрасно подготовленные летчики, во многих случаях даже асы. Японцы при налете на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года уничтожили около 200 американских самолетов [88; 277]. Конечно, ни в 1936 , ни в 1940 (когда Су-2 поступил на вооружение ВВС РККА), ни в начале 1941 года никто в советском правительстве и военном руководстве знать всего этого не мог. Но, подумавши головой, вполне мог задаться вопросом: а что если во время внезапного нападения на аэродромы уничтожить все самолеты противника не удастся? Что если немецкие асы поднимут свои самолеты в воздух? Что будет на второй день войны, на третий..? Кто и как станет бороться с асами Люфтваффе? Наши «недоучки»?

В-третьих, почему Сталин и советские военные были уверены в 1940 и первой половине 1941 года, что немцев удастся застать врасплох? А если на секунду предположить, что умудренные опытом двухлетней войны, прекрасно знающие, как оно бывает, осторожные, пунктуальные немцы перестрахуются? Наладят службу оповещения, максимально рассредоточат самолеты по небольшим аэродромам, станут выделять эскадрильи истребителей прикрытия и наших военлётов, к воздушным боям и «фигурению» не приученных, встретят в воздухе?

 

Согласитесь, весь этот план, который Резун «вкладывает в головы» Сталина и высших военных, попахивает авантюризмом. Есть в нем что-то подобное «была – не была», «авось да небось», «бог не выдаст – свинья не съест», «поставить все на зеро». Повторимся, авантюризм Сталину не был присущ ни в малой степени. Поэтому вряд ли он стал бы строить авантюристические планы сам и вряд ли позволил делать это командованию РККА. Безусловно, внезапный удар по аэродромам противника – штука хорошая. Вывести из строя на земле значительное количество вражеских самолетов, не дав им подняться, вступить в бой, конечно, можно. Это доказали и немцы, и японцы. Но строить на предположении, что наш неожиданный удар совсем лишит противника авиации, весь план воздушной войны, под это предположение «задать» низкий уровень подготовки лётного состава и сориентировать всю авиационную промышленность на выпуск огромных масс явно морально устаревшего к началу 40-х годов самолета – это, пожалуй, даже не авантюризм, а попросту глупость. На нас Сталин никогда не производил впечатление глупого человека.

Что же на самом деле имело место в случае с ближним фронтовым бомбардировщиком Су-2? На наш взгляд, следующее. В 1936 году, когда советским конструкторам было дано задание на разработку легкого бомбардировщика, в воздухе уже запахло войной. Гитлер перешел от слов к делу: немцами была занята Рейнская демилитаризованная область. Западные демократии пальцем не шевельнули, чтобы воспрепятствовать этому. И у советского правительства были все основания полагать, что они и дальше будут продолжать политику умиротворения агрессора (события показали, что советские лидеры не ошиблись в прогнозах). Разумеется, умиротворять Гитлера Западные державы предполагали не за свой счет – на востоке находился ненавистный им СССР. Гитлер же еще в «Майн Кампф» дал понять, за счет кого он будет удовлетворять свои притязания – этим целям будет служить территория России. В общем, нашей стране нужно было готовиться к войне.

Советские ВВС к 1936 году не имели в своем составе легкого фронтового бомбардировщика. Ничего удивительного в том, что иметь такой тип самолета посчитали нужным. Примечательно также, что и мы, и немцы, и японцы к мысли о его необходимости пришли почти одновременно, но, заметьте, мы все-таки несколько позже немцев и японцев. Немцы создали Ю-87, японцы –Накадзиму, наши конструкторы – Су-2. Начало конструкторских разработок самолета «Иванов» вполне можно рассматривать, таким образом, и как реакцию на подобные разработки немцами и японцами.

Собственно, полное отсутствие подобного самолета в ВВС РККА, соответствующие разработки наших потенциальных противников и могли обусловить такую мобилизацию конструкторских сил на его создание. По этой же причине «Иванов» пользовался поначалу особым вниманием Сталина.

Тот вариант самолета, который создал П.О. Сухой, получивший вначале название ББ-1 (ближний бомбардировщик первый), а затем Су-2, был для второй половины тридцатых годов довольно добротной машиной. Он имел вполне достаточное вооружение: четыре пулемета ШКАС (по другим данным, пять и даже шесть пулеметов этой системы), от 400 до 600 кг (по разным данным) бомб и до десятка реактивных снарядов калибром 82 и 132 мм [80;427], [9; 159], [54; 249], [61; 826]. Для такой внушительной нагрузки, которую нес Су-2, он был весьма скоростной машиной, развивая скорость до 468 км/ч.15 Потолок его высоты – 9 000 м. Максимальная дальность полета – 850-1190 километров [54; 249]. Конструкция самолета была простой и рациональной. Кроме того, Су-2 был многоцелевым: мог использоваться не только как бомбардировщик, но и как штурмовик, и как тактический разведчик. Оттого, что самолет получился совсем неплохим, и шли, вероятно, разговоры о планирующейся большой серии.

Но прошло совсем немного времени и тактико-технические данные Су-2 перестали удовлетворять возросшим требованиям. Как отмечают специалисты, «тактическая концепция, в соответствии с которой» он создавался, устарела [54; 250].

Появился знаменитый Ил-2 – штурмовик нового поколения. «Ил-2 стал первым в мировой практике бронированным самолетом-штурмовиком, способным эффективно использоваться для непосредственной поддержки своих наземных войск на поле боя, успешно поражая бомбами, реактивными снарядами, пушечным и пулеметным огнем самые разнообразные цели, в том числе и бронированные. Летно-технические данные и вооружение Ил-2 стали своего рода точкой отсчета при разработке технических требований к новым штурмовикам, к их скорости, вооружению, бронированию» [54; 250]. Как штурмовик Су-2, безусловно, уступал Ил-2. Кстати сказать, конструкторское бюро П.О.Сухого уже ближе к концу войны, используя опыт, накопленный при создании «Иванова», разработало бронированный штурмовик Су-6, ни в чем Ил-2 не уступающий. Машина не пошла в серию только потому, что хорошо зарекомендовавший себя «горбыль» (одно из прозвищ Ил-2, данное ему из-за характерного очертания фюзеляжа16) был уже освоен промышленностью [9; 159-160].

С другой стороны, конструктором В.М. Петляковым был разработан пикирующий фронтовой бомбардировщик Пе-2. Эта машина превосходила Су-2 и по дальности, и по бомбовой нагрузке, и по скорости. Но главное – она умела пикировать, а Су-2 не умел.

Таким образом, многоцелевой, «универсальный» Су-2 проигрывал «специализированным» Ил-2 и Пе-2. Война это продемонстрировала со всей яснос-

____________________________________

15Для сравнения: максимальная скорость истребителя И-16 равнялась 470 км/ч, т.е. была практически равной максимальной скорости бомбардировщика Су-2 [54;248]. Истребитель И-153 «Чайка» «выжимал по максимуму» всего 424 км/ч [54;248], т.е. уступал в скорости Су-2. Между тем, И-16 и И-153 были основными советскими истребителями к началу Великой Отечественной войны.

16По этой же причине Ил-2 называли еще «горбатым». Носил он и прозвище «летающий танк», основанием для которого послужило бронирование самолета и его огневая мощь.

тью. Но, очевидно, и до войны это понимали. Поэтому не наращивали производство Су-2 бешеными темпами (хотя, в принципе, могли). Тут надо учесть, что Су-2 поступил на вооружение только в 1940 году, хотя разработка машины началась, как мы помним, еще в 1936 году, т.е. создание нового для наших ВВС типа самолета заняло много времени. А уже в 1941 на вооружение были приняты Ил-2 и Пе-2. Однако уже в 1940 году, когда эти машины проходили заключительные испытания, их превосходство над Су-2 не могло остаться незамеченным. Вследствие чего, надо полагать, насыщать войска решили не самолетом «Иванов», а новым штурмовиком и новым пикирующим бомбардировщиком. Весьма показательны в данном отношении цифры. Напомним, более рано пошедших в серию Су-2 в ВВС РККА к 22 июня 1941 года – 327 машин. В то же время более «поздних» Пе-2 – 460 [38; 155]. Ранее в литературе указывалось, что «Илов» к началу войны было в войсках всего 57 единиц [54; 242]. Уточненные данные говорят о 249 единицах этих штурмовиков [38; 155]. Хорошо видно, на что «делался упор».

Совершенно в духе своей гипотезы Резун объясняет, почему самолет «Иванов» (в том числе и тот его вариант, который создал П.О. Сухой) не был полностью бронированным:

«Некоторые (конструкторы – И.Д., В.С.) прикрывали экипаж и важнейшие узлы броневыми плитами со всех сторон. Их поправили: прикрывать только снизу и с бортов… Нападать на наши самолеты сверху и сзади будут редко…, перегружать лишней броней незачем» [80; 372-373]. Почему будут редко нападать сверху и сзади? Да потому что нападать оттуда будет практически некому, «самолеты противника мы внезапным ударом уничтожим на земле…» [80; 373].

Однако представляется, что дело тут могло быть совершенно в ином. Все варианты «Иванова» задумывались как многоцелевой самолет. «Иванов» предполагали использовать в том числе, как штурмовик. Опыт создания штурмовиков у советских конструкторов уже был. Но опыт, увы, неудачный. В 1934 году проводились испытания тяжелого, имеющего бронезащиту, штурмовика ТШ-1. Невысокие летные характеристики этой машины (в частности, скорость всего до 247 км/ч) не позволили принять ее на вооружение [9; 170]. Поэтому, когда в 1936 году начались работы над самолетом «Иванов», бронезащитой решили «не увлекаться». Кстати сказать, Ил-2 был великолепным штурмовиком. Но большой вес брони и в случае с ним обусловил то, что в скорости, высотности и дальности полета он уступал тому же Су-2 (в скорости, правда, незначительно: 451 км/ч у Ил-2, 468 км/ч у Су-2) [54; 249]. Но главное было не в этом: из-за тяжелой массы бронефюзеляжа Ил-2 был способен только на пологое пикирование [54; 251].

И несколько слов об истребителях, которых не заказали для прикрытия Су-2 в соответствующем количестве, как пишет Резун [80; 428]. Под соответствующим количеством, надо полагать, подразумевается сто – сто пятьдесят тысяч единиц. Перед нами еще один образчик логики «по-резуновски». Схема такова: «Сто – сто пятьдесят тысяч истребителей для прикрытия Су-2 не заказали. Следовательно, Су-2 хотели использовать в агрессивной войне. Правда, и Су-2 сто – сто пятьдесят тысяч не заказали. Но обязательно заказали бы их с началом агрессии против Германии».

Пожалуй, излишне задавать такие «прозаические» вопросы: «С чего автор «Дня М» взял, что после нападения на рейх Су-2 должны были заказать сто – сто пятьдесят тысяч машин? Он видел соответствующие документы? Привел их в своей работе?»

Обратим внимание на другое. По утверждению Резуна, заказывать полуторасоттысячную армаду Су-2 не стали в мирное время, чтобы соседей не пугать раньше срока. И тогда вот вопрос: «А заказ ста – ста пятидесяти тысяч истребителей не обеспокоил бы соседей Советского Союза? Они отнеслись бы к этому абсолютно спокойно?» Да нет. Приходится предполагать, что такого количества истребителей соседние страны могли испугаться не меньше, чем такого же количества легких фронтовых бомбардировщиков. Ведь истребители вполне могут использоваться и для штурмовки (Резун и сам это признает [80; 429]). Тогда зачем Сталину начинать их заказывать до войны? Начнется война, вот и их «наклепаем» столько, сколько надо. А раз так, то у Су-2 есть все шансы быть использованным для обороны, а не для нападения. Подобный вывод базируется на утверждениях самого Резуна и лишь показывает лишний раз, насколько они противоречивы.

Если же говорить о реальности, а не «измышлённости»,о конкретных цифрах, то они следующие: на 22 июня 1941 года в РККА и РККФ насчитывалось 18 759 боевых самолетов всех типов [54; 242] (по другим данным – 18 264 [38;155]). При этом истребителей было 9 881 [54;242] (по другим данным – 8 871 [38; 155]). Даже принимая во внимание сильные расхождения данных по количеству истребителей, мы можем смело говорить, что они составляли около 50% боевых советских самолетов. Т.е. на каждый боевой самолёт-неистребитель приходился примерно один истребитель. Другими словами, правительство и командование еще до войны позаботились о том, чтобы прикрыть боевые самолеты истребительной авиацией. Количество же выпущенных Су-2 (327 единиц) можно было прикрывать «и вкривь, и вкось, и по диагонали». Пользуясь логикой и утверждениями Резуна, скажем: «Су-2 готовили, в том числе, и для обороны. Шире – его готовили для войны во всех ее вариантах».

Спрашивается, зачем Резуну надо было «пускаться во все тяжкие» и доказывать намерение СССР напасть на Германский рейх, опираясь на наличие в ВВС РККА такого самолёта, как Су-2? Ещё можно понять, что он делал это, когда писал о танке БТ, как о танке-агрессоре: «бэтушек» хоть произвели много. Но Су-2 и произведено было всего ничего. Зачем автор «Дня М» обрёк себя на «логические выкрутасы», которые, как мы видели, не очень-то ему удались?

Тут он стал заложником своей концепции оборонительного и наступательного вооружения. Если СССР готовил нападение, то у него обязательно должен быть «специализированный» самолёт-агрессор (также, как должен быть и «специализированный» танк-агрессор). А дальше «сработало» сходство характеристик Су-2 с японским Накадзимой и немецким Ю-87 (особенно с первым). Недаром Накадзиме Резун посвящает в своей книге («День М») довольно много строк. Но Накадзима и Ю-87 использовались с максимальным успехом при нанесении внезапных ударов по врагу. В боях «лицом к лицу» эти машины ничем себя не проявили. Отсюда вывод: Су-2 создавался для нанесения внезапного удара и как «самолёт чистого неба». Перед нами – самолёт-агрессор.

И снова Резун не замечает, или не хочет замечать, противоречия в своих построениях. Он пишет, что Накадзима «блеснул» при нападении на Пёрл-Харбор, но потом его применение японцами, «когда американцы пришли в себя, когда началась обыкновенная война без ударов ножом в глотку спящему», было малоэффективным, так что его вскоре даже сняли с производства [80; 371]. И о Ю-87 Резун пишет подобное: этот бомбардировщик господствовал в воздухе в кампаниях с Польшей, Норвегией, Францией, Югославией, Грецией, при нападении на Крит, на первом этапе войны с СССР [80; 426]. Т.е. там, где удавалось внезапным нападением уничтожить значительное количество самолетов противника еще на земле и захватить господство в воздухе, или там, где слабость авиации противника как таковой (Польша, Норвегия, Югославия и Греция) быстро обеспечивало немцам это господство. Но «в Британии они (Ю-87 – И.Д., В.С.) встретили отпор. Подавить британские аэродромы внезапным ударом было невозможно – условий для нанесения внезапного удара не было. После участия в нескольких рейдах потери Ю-87 были столь велики, что был отдан приказ над Британскими островами их не применять»[80; 426]. То же самое и на втором этапе войны с СССР: «Господство Ю-87 продолжалось до тех пор, пока советская авиация не набрала сил. Во втором периоде войны Ю-87 на советско-германском фронте применялись всё реже, пока не исчезли совсем» [80; 426].

 

Получается, и японцы, и немцы пытались использовать своих «крылатых шакалов» там, где их использование заведомо малоэффективно, где эти самолёты несли большие потери. Такое впечатление, что они не знали, что в их распоряжении именно самолёты для «ударов ножом в глотку спящему» противнику, что они постигали это на практике, на печальном опыте. И только наш товарищ Сталин, который своим диктаторским взором, как Чёрный Властелин из дешевого романа-фэнтези, был способен проникать сквозь толщу времени и пространства, все видел и знал заранее. А посему и повелел создать для будущей агрессивной войны самолёт Су-2, который только и мог быть «самолётом чистого неба» и ничем иным.

Итак, история Су-2 – это история самолёта-агрессора, причем, агрессора-неудачника, которому так и не удалось выполнить возложенную на него миссию, потому что война началась не та, к которой его готовили? Или это история лёгкого фронтового бомбардировщика, который довольно долго создавали и «доводили», так что в войска он поступил, будучи уже морально устаревшим?

Надеемся, вышеизложенный материал убедил читателя в правильности второго из означенных вариантов.

* * *

Аргумент пятый. Еще один «авиационный аргумент» «в копилке доводов» Резуна. На сей раз он касается бомбардировщика дальнего или, другими словами, – стратегической авиации. По мнению Резуна, Сталин уничтожил свою стратегическую авиацию, что, безусловно, говорит о его желании напасть на Германию. Он пишет:

«Сталин мог предотвратить войну. Одним росчерком пера (ну, точно – Черный Властелин – И.Д., В.С.).

Возможностей было много. Вот одна из них.

В 1936 году в Советском Союзе был создан тяжелый, скоростной, высотный… НЕУЯЗВИМЫЙ (выделено автором – И.Д., В.С.) бомбардировщик и подготовлен приказ о выпуске тысячи ТБ-7 к ноябрю 1940 года. Что оставалось сделать?

Оставалось написать под приказом семь букв: И.Сталин…

ТБ-7 имел четыре винта и внешне казался четырехмоторным самолётом. Но внутри корпуса, позади кабины экипажа, Петляков (создатель самолета; самолет позже получил название Пе-8 – И.Д., В.С.) установил дополнительный пятый двигатель, который винтов не вращал. На малых и средних высотах работают четыре основных двигателя, на больших – включается пятый, он приводит в действие систему централизованной подачи дополнительного воздуха. Этим воздухом пятый двигатель питал себя самого и четыре основных двигателя. Вот почему ТБ-7 мог забираться туда, где никто его не мог достать: летай над Европой, бомби кого хочешь и за свою безопасность не беспокойся.

Имея тысячу неуязвимых ТБ-7, любое вторжение можно предотвратить. Для этого надо просто пригласить военные делегации определённых государств и в их присутствии где-то в заволжской степи высыпать со звенящих высот ПЯТЬ ТЫСЯЧ ТОНН БОМБ (выделено автором – И.Д., В.С.). И объяснить: к вам это отношения не имеет, это мы готовим сюрприз для столицы того государства, которое решится на нас напасть… Каждый день по пять тысяч тонн на столицу агрессора, пока желаемого результата не достигнем, а потом и другим городам достанется. Пока противник до Москвы дойдет, знаете, что с его городами будет? В воздухе ТБ-7 почти неуязвимы, на земле противник их не достанет: наши базы далеко от границ и прикрыты, а стратегической авиации у наших вероятных противников нет…» [80; 350, 352, 353-354].

«Итак, одним росчерком сталинского пера под приказом о серийном выпуске ТБ-7 можно было предотвратить германское вторжение на советскую территорию… Сталин мог бы предотвратить и всю Вторую мировую войну…

Справедливости ради надо сказать, что Сталин приказ подписал.

Но потом его отменил.

И подписал снова. И отменил.

И снова…

Четыре раза ТБ-7 начинали выпускать серийно и четыре раза с серии снимали… На 22 июня 1941 года ТБ-7 серийно не выпускался. За четыре попытки авиапромышленность успела выпустить и передать стратегической авиации не тысячу ТБ-7, а только 11(одиннадцать). Более того, почти все из этих одиннадцати не имели самого главного – дополнительного пятого двигателя. Без него лучший стратегический бомбардировщик мира превратился в обыкновенную посредственность.

После нападения Гитлера ТБ-7 пустили в серию. Но было поздно (выделено нами – И.Д., В.С.)» [80; 354-355].

Отчего же Сталин отказался от стратегической авиации? Резун утверждает, что вождь не хотел разрушать Европу, территорию которой уже тогда, в начале второй половины 30-х годов, рассматривал как свою собственную:

«Бомбить города, заводы, источники и хранилища стратегического сырья –хорошо. А лучше – захватить их целыми и использовать для усиления своей мощи. Превратить страну противника в дымящиеся развалины можно, а нужно ли? Бомбить дороги и мосты в любой ситуации полезно, за исключением одной: когда мы готовим вторжение на вражескую территорию. В этом случае мосты и дороги надо не бомбить, а захватывать, не позволяя отходящему противнику их использовать или разрушать. Бомбардировка городов резко снижает моральное состояние населения… Но стремительный прорыв наших войск к вражеским городам деморализует население больше, чем любая бомбардировка…

Если мы намерены взорвать дом соседа, нам нужен ящик динамита. Но если мы намерены соседа убить, а его дом захватить, то тогда ящик динамита нам не нужен…»[80; 362-363].

Вообще, перед нами в чистом виде доктрина итальянского генерала Д. Дуэ. В 1926 году в СССР была издана его книга «Господство в воздухе». В ней автор высказал мысль о том, что войну можно выиграть, используя бомбардировочную авиацию. Причем, сухопутный театр военных действий, по мысли Дуэ, в этом случае если и играл какую-либо роль, то второстепенную [9; 163].

В 1931 году на русский язык была переведена новая книга Д.Дуэ «Война 19.. г.» В ней он утверждал, что бомбардировочная авиация способна завоевать господство в воздухе и диктовать условия противнику, шантажируя последнего угрозой массированных бомбежек, без поддержки истребителей. Следует, правда, заметить: Д.Дуэ считал, что истребители противника будут уничтожены не на аэродромах, а в воздухе, когда они попытаются действиям бомбардировочной авиации помешать [9; 171]. В этом последнем вопросе Дуэ смотрел на вещи более реалистично, чем смотрит на них Резун, т.е. понимал, что уничтожение всей авиации противника на земле маловероятно.

Из доктрины Дуэ вытекало, что самолеты поля боя (фронтовые бомбардировщики, штурмовики, истребители) будут играть в будущей войне подчиненную роль. Все решат тяжелые бомбардировщики.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43 
Рейтинг@Mail.ru