Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел
Книга четвертая
Танцы на краю
121 год
Осень
Тетрадь двадцать седьмая
Алабама
Кони, отдохнувшие за неделю, шли резво. По-осеннему тёплое, но не жаркое солнце, безлюдная просёлочная дорога. Привычные, ставшие за лето нетрудными движения… Они даже ни о чём не говорили вначале, скакали молча. Изредка Эркин на скаку доставал карту, смотрел её и снова прятал. Учить Фредди умел, и теперь ориентиры словно сами вели их, передавая от одного к следующему. Андрей сбил шляпу на затылок, подставив лицо ветру. Эркин и вовсе снял шляпу и держал её в руке. Фредди советовал им сделать две короткие дневки вместо одной длинной: бычков, залегающих на жвачку, с ними нет, а лошадям так легче, – и даже отметил примерные места.
Солнце поднималось всё выше, лошади шли ходко. Андрей посмотрел на Эркина и улыбнулся.
– Хорошо, правда?
– Ага, – согласился с очевидным Эркин и засмеялся. – А лучше всего, что мы уже в имение едем. Семь дней осталось. Самое большое.
– Соскучился?
Эркин быстро посмотрел на Андрея, опустил глаза. И медленно, с трудом, вытолкнул из себя:
– Да. Очень.
Андрей осторожно положил руку ему на плечо.
– Ты… Ты не думай, что я выспрашиваю… Я всё понимаю… Не обижайся.
– Я не обижаюсь, – Эркин попытался улыбнуться. – Но… не могу я об этом говорить… даже с тобой. Я думать боюсь, чтобы вслух не вырвалось.
– Я не буду, – кивнул Андрей, мягко убирая руку. – И знаешь… Хорошо было, конечно, но что возвращаемся… за лето, может, и улеглось всё. Я с документом теперь. И рубцы не болят совсем.
– Ага, как по спине тебя треснули, так и лопнуло.
– Подумаешь, покровило малость. Зато мы теперь сами по себе. Фредди – мужик, конечно, правильный, но надоело под чужой рукой ходить.
– Ещё бы, – согласился Эркин. – Ну да ничего. Дождёмся их в имении, сдадим всё, под расчёт получим и домой.
– А если они нас с премией нагреют? Почём он бычков продал, ты ж не знаешь. А говорят…
– Говорят по-разному, – кивнул Эркин, – только… Помнишь, ты мне перед мастерством сказал, я о призах спрашивал, а ты сказал, чтоб я не думал об этом, помнишь?
– Помню.
– Так и с премией. Плату оговорили, плату он даст. А премию… как захочет. Нельзя её в расчёт брать.
– Это так. И как под расчёт ещё будет. По вещам у нас вычета быть не должно?
– По вещам, да. У нас только два дня, ну, за Мышеловку.
– Помню. Да я ещё когда болел, шесть кормёжек пропустил. Я потом сосчитал, так?
Эркин задумался, припоминая.
– Нет, не шесть. Вот считай. Вырубился ты перед дневной.
– Так, – кивнул Андрей и растопырил пальцы. – Считаю.
– Две кормёжки я с тобой сидел, мне их, кстати, тоже на вычет можно. Утром я тебя в тайнике оставил.
– Три, – Андрей загибал пальцы.
– Днём ты за костром следил, ещё этот офицер припёрся.
– Так, четвёртая, правильно.
– А вечером ты уже с нами пошёл.
– Ага, и Фредди меня к забору прислонял. Вот тебе и пятая. И с утра ещё я еле ползал. Шестая.
– Ты ж на них был.
– Но не работал. Если Фредди обо всём доложил, то шесть кормёжек, а это два дня.
– Ну, может, четырьмя обойдётся.
– Может, – кивнул Андрей. – А может, и нет. Как карта ляжет. Джонатан своего не упустит. Хотя мужик широкий.
– Широкий – это как? Я не понял.
– Ну, шикует, легко деньги тратит. Ужин этот ему ой-ой-ой во сколько обошёлся.
– Широкий, – согласился Эркин. – Но не упустит. А с вычетами этими полный бардак. У каждого лендлорда по-своему. А может, и совсем обойдётся. Всё ж таки болел, не гулял. Даже рабу три дня на болезнь давали.
Андрей вздохнул.
– Но скрутило меня тогда здорово. И ведь видел я собак раньше, и ничего, а тут…
– Ладно. Не растравляй себя, – Эркин надел шляпу и полез за картой. – Смотри, ходко как идём. Вон он нам на дневку пометил, а не утомились вроде. Передохнём или как?
– Передохнём, – кивнул Андрей. – Он здесь больше нашего смыслит.
Они свернули на зелёную лужайку и спешились, отпустили лошадей, а сами легли на траву.
– Есть хочешь?
Андрей удивлённо покачал головой.
– Совсем не хочется. Во накормили!
– Да, ужин был… – Эркин рассмеялся. – На всю жизнь запомним. Всю ночь ели. И ещё осталось.
– Ага, – ублаготворённо вздохнул Андрей. – И потрепались хорошо. Слушай, так ты не наврал насчёт приёмов?
– У тебя одно на уме. Нет, конечно. Зачем мне врать?
– И ты того, кончал на каждом?
Эркин покосился на покрасневшего Андрея, улыбнулся и кивнул:
– Да, и она тоже.
– А что? – Андрей даже на локте приподнялся. – Бабы тоже… кончают?
– Ну да. По-своему, конечно. Не так, как мы.
– Эркин…
– Ну, – Эркин усмехнулся, – спрашивай.
– Я слышал, трепали, что вот… спальники… если перегорели, то кранты, не могут больше…
– У меня пять лет так и было, – спокойно ответил Эркин. – Вот только этой весной, – он усмехнулся, – я даже день помню, в День Матери, смог, а здесь уже понял, что всё восстановилось. Я всё могу, Андрей, понимаешь, и белого приказа мне не надо. С кем захочу, и как я сам захочу. Я с этой мулаточкой и пошёл, чтобы проверить себя. Смогу ли. А она тоже… спальница. Только не горела. Вот мы столько и успели.
– И что, через пять лет у всех восстановится?
– Не знаю, – пожал плечами Эркин. – Я один так давно перегорел. Все остальные этой зимой горели. А что трепали о нас всякое… ну и пусть дальше треплют. Цена трёпу… – Эркин насмешливо выругался.
Андрей кивнул и снова лёг на спину, закинул руки за голову.
– Так как, поучишь меня? – спросил он подчёркнуто равнодушным тоном.
– Ну, ты и… – Эркин запнулся, подбирая слово.
– Настырный, – подсказал Андрей. – Меня ещё мать так называла, что, мол, если чего вбил себе в голову, то не отступлюсь.
– Ну, выбить не проблема, – пробормотал Эркин и сел. – Ладно. Я тебе качели сейчас объясню. Значит, так. Лежишь, а она, – он легко встал на колени рядом с Андреем и упёрся ладонями в его живот, – а она сидит на тебе. Сообразил?
– Ага, – натужно прохрипел Андрей. – Слушай, тяжело, кишки выдавишь.
– Я тебя за кости держу. Тут кости у тебя, а кишки между ними. Сейчас я тебе колени прижму, колени не сгибай. Так. Руки за голову пока. И садись. Не рывком, медленно. Та-ак. А теперь медленно ложись. И снова садись.
Андрей сел и ухватился за его шею.
– Подожди. Передохну малость. А она чего делает?
– Она? Садишься когда, она к тебе на колени ложится. А когда ложишься, опять садится на тебе. А чтоб легче было, за руки её держишь. Ну, и бьёшь при каждом каче.
– Ты это серьёзно? – Андрей тяжело дышал. – И это сколько раз надо?
– Ну, после десятого кача они вырубаться начинают. А если ещё у неё внутри ворочаешься, то быстрее.
– Да ну тебя, – Андрей лёг. – Это ж такая работа…
Эркин легко оттолкнулся от земли и встал. Отойдя на шаг, сбросил на землю шляпу и куртку, потянулся, сцепив пальцы на затылке, выгнулся на арку, коснувшись головой земли, и снова выпрямился.
– А ты как думал? – ответил он наконец. – Работа она и есть работа, – посмотрел сверху вниз на расстроенное лицо Андрея и рассмеялся. – Ну как, расхотелось учиться? Вставай. Поедем.
– Тянуться не будешь?
– На второй дневке. Сейчас ещё не хочу.
Андрей полежал, пока Эркин подбирал свои вещи и одевался, и рывком сел.
– Поехали.
Они не стали подзывать лошадей, а подошли к ним. Андрей сел в седло чуть тяжелее обычного.
– Уже устал? – удивился Эркин.
– Иди ты… – Андрей не выдержал и рассмеялся. – Ты ж меня придавил так…
– Ну, они и потяжелее бывают, – Эркин сверился с картой и направил Принца, а когда Андрей пристроился рядом, продолжил: – Тебе хорошо было? Ну, со своими.
– Да, пожалуй… В общем… да, хорошо, – кивнул после недолгой заминки Андрей.
– Ну, и не надо тебе ничего больше. Ты ж… для себя это делаешь, так?
– Так, – сразу согласился Андрей. – А ты… тебе…
– Нет, – перебил его Эркин. – Мне вправду не хочется. Только… нет, не надо, Андрей.
– Не буду, – Андрей быстро отвёл глаза и улыбнулся. – Давай про жратву поговорим тогда. Про ужин.
– Давай, – рассмеялся Эркин. – Только мне всё понравилось.
– Мне тоже.
– А перепёлочки…
– Перепёлки класс! – Андрей даже причмокнул. – И маленькие, а скажи, какие сытные! Штуку съел и отвалился.
– Так мы до них сколько съели всего. А рыба какая была. Форель, да?
– Ага. Интересно, какая она живьём. И телятина с трюфелями.
– И эти, ну шарики с креветками…
– А ветчина…
– Слушай, а сыр. Я в первый раз сыр ел.
– Нет, я, вроде, ел, но не такой.
Они перебирали меню ужина, восторженно ругаясь на двух языках. Андрей так причмокивал и восхищался, словно ел.
– Постой, мы поворот не проскочили?
– Вон, как остатки ворот, от них сказано наискосок…
– Да, вон туда. Чего мы здесь не гнали? Смотри, какая трава.
– Ага. Наверное, мины только-только сняли. Слева имение должно быть брошенное.
– Вон оно. Одни головешки остались.
Они пришпорили коней, чтобы побыстрее миновать это место. И без советов Фредди понятно, что в брошенном имении можно на что угодно наткнуться. И ножи не помогут. Но обошлось. Ни оклика, ни выстрела вдогонку. Когда развалины остались далеко позади, Андрей перевёл дыхание.
– С зимы их не люблю. Не знаешь, на кого налетишь.
– Ага, – кивнул Эркин. – Всякое бывало.
И снова летящая навстречу земля, пологие холмы, негустые лески и рощи, ещё зелёные, но с какой-то неплотной, словно поредевшей листвой.
– А скажи, я не думал, что он такой богатый.
– Кто? Джонатан? Так был.
– Ну, всё равно. Чтоб у восьмилетнего сопляка и три комнаты. С ума сойти.
– Твой ум, – усмехнулся Эркин. – Хочешь – стой, хочешь – сходи.
– Ах ты! – задохнулся Андрей. – Ты смотри, как перехватил!
– А только тебе словами играть можно, что ли? – смеялся Эркин.
– Ну, ты даёшь, ну, молодец! – радостно ржал Андрей.
И снова скачка по холмам. Эркин невольно то и дело подгонял Принца, будто не в имение скакал, а… да нет, всё равно, пусть ещё четыре дня, ну, пять дней, ну, неделя, но он придёт, поднимется по лестнице, откроет дверь… да гори она огнём эта премия, пусть хоть вся в вычеты уйдёт, он вернётся. Двести пятьдесят есть, ещё двести пятьдесят, ещё игровые и от русских призовые. Ну, там почти семьсот, тоже… что-то. И… Ах, чёрт, самое главное ещё не сделано! С Фредди так и не поговорил, не пришлось. Это надо. Раз обещал, значит, надо. Ладно, в имении предложу массаж сделать, от массажа Фредди не откажется, тогда и поговорим. Фредди – человек, должен понять. Сколько я ему о спальниках рассказал, пожалуй, он один о нас столько знает, должен понять. А если не согласится, деньги-то большие нужны, такими деньгами рисковать… Может с Джонатаном поговорить? Нет, тот вряд ли поймёт, слишком многое объяснять надо. И… лендлорд – он лендлорд и есть. Хоть и хлебнул своего, а всё равно…
– Эркин…
– Что?
– Ты чего? То смеёшься, то хмуришься.
– Думаю. Мне с Фредди об одном деле надо было поговорить, а я не успел. С бала, считай, мы никак…
– Наедине надо? Тайна?
– Тайна не моя, Андрей. Не обижайся.
– А чего тут обижаться? Ладно, в имении я Джонатана на себя возьму, ты и поговоришь.
– Зарвёшься, тогда что?
– Я, если по-серьёзному, зарывался когда? Не боись, придумаем что-нибудь.
– Ты придумаешь. Опять накрутишь.
– А что? Классно было сделано, скажи, нет? Все концы убрали. Если бы Фредди грогу не приспичило, он бы ни хрена не догадался.
– Это-то да.
– Ну вот. Только учти, Фредди Джонатану всё равно всё выложит.
– Учту. Но ведь так, – Эркин чиркнул себя по горлу ребром ладони, – вот так надо. Я, правда, тоже кое-что придумал. Посмотрим.
– Посмотрим, – кивнул Андрей.
Глаза у него озорно блестели, и он явно уже обдумывал хитроумную комбинацию. Эркин покосился на него, вздохнул.
– Слушай, Андрей.
– Ну?
– Ты насчёт вычетов, ну, тех двух, помалкивай. Вычтет, так вычтет. Мы и так больше остальных получим. А то ты базарить начнёшь и обязательно что-нибудь ляпнешь. Тогда сказал и сейчас повторю. Когда говорят, то проговариваются.
– Ладно. Но раз Фредди знает, то и Джонатан…
– Ежу понятно, – усмехнулся Эркин. – Только… уговор наш в силе. Чего мы сами не сказали, того они не знают. А догадываться… об чём хочешь можно. И вообще… жили в люксе, стирка бесплатно, жрали три месяца от пуза. Не так разве?
– Ну, так.
– Ну, так и дай ему… поиграться. Что он за лендлорд, если с пастухов ни одного вычета не содрал. Что остальные говорили, помнишь?
– Это-то да. Но, может, и врали, прибеднялись, чтоб деньги не показывать, – подумал вслух Андрей.
– Это конечно, – кивнул Эркин. – Но не врали, а… привирали. Так по-русски?
– Да. Всё правильно. Ладно, пусть так. Я не жадный, – рассмеялся Андрей.
Эркин тоже засмеялся, привстал на стременах, оглядываясь.
– Дневку высматриваешь? Пора, вроде.
– Сейчас, – Эркин достал карту. – Точно. Вон у того ручья сворачиваем.
– Ага. А смотри, как ходко идём.
– Без бычков, вот и быстро. Есть будем?
– Надо бы. И чайку глотнём.
– Чай хорошо.
На этот раз они достали из мешков фляги, хлеб и мясо и уже тогда отпустили лошадей, а сами расположились возле узкого быстрого ручья. Вымыли руки в прозрачной холодной воде.
– Родник, видно, недалеко.
– Да, и осень уже всё-таки. Трава сухая, без сока.
– Ага. Ну, давай, режь хлеб.
– А какой хлеб был, заметил? Белый-белый и мягкий. Я слышал, французским называется.
– Ну да, Джонатан же сказал, французская кухня.
– Да, не сравнить, – Андрей оглядел свой бутерброд и стал его перемалывать.
– Ну так, – Эркин рассмеялся. – Мы же пастухи, а не короли.
Андрей засмеялся, чуть не поперхнувшись.
– Это как ты догадался, а?
– А я такой умный, – фыркнул Эркин.
Отсмеялись, запили бутерброды чаем.
– Сюда бы эти, коктейли. Здорово их Фредди делает. Ну, всё умеет мужик. И машину водит, и ковбоем, и проводку… а стреляет как. И это ещё.
– Мужик что надо, – кивнул Эркин. – Но на пути у него… не становись.
– Ага, то-то ты на рожон лез.
– Куда я лез?
– Ну, задирался с ним.
– А ты овечка кроткая, – засмеялся Эркин. – Забыл, как с ножом на него шёл?
– Было дело, – засмеялся Андрей. – Давай ещё по бутерброду.
– Давай. Мясо хорошее.
– А не салями.
– Это такая колбаса жгучая? Ага, хороша была. И масло… Я почти и не ел такого. Только вот весной, пару раз.
– Я, вроде, ел. Ну, ещё до всего, или нет, не помню. Война же. Вроде было, по карточкам. Но вкуса я совсем не помню.
– Ох, до чего чай хорош!
– Ага. А до чего кофе это надоело…
– Рабское-то?
– Угу. Чай я и без сахара могу.
Эркин оглядел остатки мяса.
– Оставим на вечер? А то приедем к ужину, а Мамми на нас не готовила.
– Дело, – кивнул Андрей. – Лошадей расседлаем, оботрём и в загон. А мы в сенной?
– А куда ж ещё? В барак только?
– Ну его. Слушай, одеял-то не взяли.
– Тепло, не замёрзнешь. Курткой накроешься, – Эркин увязывал остатки мяса и хлеба. – Да и Молли согреет.
Он ловко увернулся от броска Андрея и вскочил на ноги.
– Ах ты! – Андрей тоже вскочил и пошёл к нему в боевой стойке.
– Ну, давай, давай! – смеялся Эркин.
Андрей выхватил нож и прыгнул. И тут же полетел на землю. Едва коснувшись земли, сделал выпад ногами.
– Молодец! Научился! – Эркин едва успел отпрянуть от летящего в лицо каблука. – Ещё или хватит?
Андрей в перекате ухватил лежащий на земле нож и, не вставая, изобразил бросок. Эркин изобразил падение. Андрей спрятал нож в сапог и встал. Призовой пояс он всё-таки убрал в мешок, не желая привлекать лишнего внимания серебряной пряжкой и нарядными ножнами.
– Ладно, хватит. Поехали?
– Поехали, – кивнул Эркин.
И снова скачка. Снова холмы и деревья, и проплывающие на горизонте остатки имений, просёлочная дорога, еле различимые тропы, и просто напрямик. И ветер в лицо, и солнце уже не над головой, а сбоку. И…
Эркин резко осадил Принца и достал карту.
– Ты чего?
– Сейчас… осмотрюсь. Ну… ну, точно, Андрей!
– Чего?!
– Смотри. По карте нам сейчас прямо.
– Так.
– А если возьмём влево, то там резервация.
Андрей посмотрел на Эркина.
– Хочешь… повидаться?
Эркин опустил голову, погладил Принца по шее. Андрей молча ждал.
– Да нет, не стоит, – наконец сказал Эркин. – Они уже уехали, наверное. Помнишь, трепали, что целый эшелон видели.
Андрей молча кивнул. Он помнил. И помнил, как все первым делом спрашивали Эркина, чего тот остался. Был как все, а стал наособицу. А такой дважды приметен.
– Ладно, – Эркин решительно послал Принца прямо. – Ладно…
Ещё немного скачки, ещё чуть-чуть… и Андрей с торжествующим криком швырнул в воздух и еле поймал свою шляпу. Они пересекли границу имения. Да, точно, здесь они кочевали со стадом. Всхрапнули и сами прибавили ходу лошади. Они тоже узнали. Майор, всю дорогу спокойно бежавший за Принцем, теперь рвался вперёд. Длинные тени деревьев перечёркивали им дорогу.
– Домой, Принц, домой! – Эркин, бросив поводья, полностью доверился коню.
Как тогда, в первый день, когда Джонатан показывал ему границы имения. И как тогда, Принц безошибочно скакал к дому. Даже Бобби, не любивший скорости и предпочитавший всем аллюрам неспешную рысь, а ещё лучше шаг, теперь пластался в галопе. Огонёк, приученный всегда идти сзади, сейчас держался рядом с Бобби.
Быстро темнело, и каким чудом они ни на что не налетели в этой бешеной скачке, ни Эркин, ни Андрей потом понять не могли. И уже в полной темноте они влетели во двор имения и остановили коней у ослепительно-яркого окна кухни.
– Эй! – заорал Андрей. – Есть тут кто живой?!
– Ты и мёртвого разбудишь, парень, – из кухни вышел с зажжённым фонарём Стеф, за ним, толкаясь, повалили остальные. – Вы вдвоём, что ли?
– Ага. Добрый вечер всем, – Эркин спешился. – Дай фонарь, Стеф, или посвети. Лошадей в загон надо.
– Держи. Как добрались, парни?
– Добрый вечер. Нормально.
– Добрый вечер, парни, это вы из Бифпита, что ли?
– Мамми, есть ещё чего им с дороги?
– Добрый вечер, как доехали?
– Откуда ж ещё, оттуда, конечно.
– Сейчас каши вам, молока ещё есть немного.
– Не надо, Мамми, нам бы выспаться.
– С дороги-то… поесть надо…
– Это весь день скакали?
– А хозяин следом, что ли?
– Всё потом, – Эркин привычно пересиливал накатывающую усталость. – Спасибо, Мамми, только спать хотим. Две ночи не спали.
– Чего ж так? Загуляли?
– Всё было, Стеф. Расскажем…
– Уж ты натреплешь…
Под общий гомон лошадей отвели в загон при конюшне, расседлали и оставили обсыхать. Ковбойские кони привычные.
– В сенной пойдёте?
– А что, занято там?
– Нет, вас ждёт.
– Молли, ты б показала дорогу, а то, небось, забыли.
– Сена бы натрусила им.
– А ну заткнись, довёл девчонку…
Эркин и Андрей взяли свои мешки, свалили сёдла и уздечки в конюшню – завтра разберём – и как-то добрели до сенного сарая. Эркин отдал кому-то фонарь. Всё равно глаза сами закрываются. Залезли на помост и прошли к еле угадывающемуся в темноте окну. Да, вот здесь. Эркин бросил свою ношу и услышал, как рядом так же упали мешки Андрея.
– Разуйся.
– Знаю. Ох, хорошо-то как, – Андрей рухнул на сено и зашуршал им, укладываясь.
Эркин заставил себя разуться, смотал и сунул в сапоги портянки, привычно положил сапоги в изголовье к мешкам и лёг, вытянувшись. Вот и всё, приехали. Ещё успел подумать, что надо бы ремень расстегнуть, а то давить будет, но уже во сне.
На рассвете Эркин привычно проснулся. И не сразу вспомнил, где он и почему он здесь. Сено, тишина, не слышно всхрапывания лошадей и пофыркивания бычков. А вспомнив, улыбнулся. Бычков нет, лошади в загоне, можно спать. Он осторожно сел, нагрёб сена на ноги себе и Андрею и снова лёг. Андрей вздохнул:
– Эркин, ты?
– Я. Спим ещё.
– Это хорошо-о, – зевнул, не открывая глаз, Андрей. – Это ты правильно… – и заснул, не закончив фразы.
Эркин лежал, закрыв глаза и распластавшись на сене. Это тебе не на простынях в люксе. Ну вот, осталось… вчера было семь дней, значит, уже шесть. Женя, шесть дней осталось. Это же пустяки совсем. Лишь бы слово сдержали, что привезут обратно. А то своим ходом тяжело будет. Да с двумя мешками… Шесть дней… Лошади на нас. Ну, это пустяки. В загоне проминать не надо, напоить, сена подкинуть. И вычистить разок. Чтобы лендлорд не придрался. Это всё пустяки. Как Фредди говорил? Четыре-пять дней? Интересно, вчерашний день в счёт или нет? Шесть дней, и дома. Эркин улыбнулся, засыпая…
Второй раз их разбудило солнце, осветившее сарай через окно. И на этот раз первым проснулся Андрей, так как солнечный квадрат лёг точно на его лицо. Он жмурился, вздыхал, отворачивался, но не выдержал и сел. Его возня разбудила Эркина, но он лежал тихо, и Андрей, думая, что тот ещё спит, попробовал пощекотать ему нос соломинкой. И в ту же секунду был схвачен и скручен.
– Ага, попался! – Эркин вдавил его в сено так, что Андрей едва не задохнулся.
– Пусти, чёрт здоровенный.
– То-то, – Эркин распустил захват. – Давай вставать.
– Ага, разоспались мы, – Андрей встал и потянулся. – В душ бы сейчас. И поесть.
Эркин прислушался и ответил по-английски:
– Сейчас к лошадям пойдём, а потом видно будет.
Андрей открыл было рот, но тут же сообразил и шлёпнул себя по губам ладонью.
– А чтоб меня… – выругался он по-английски. – Забыл совсем.
Эркин лёжа напряг и распустил мышцы, рывком сел и потянулся к сапогам.
– Давай, обувайся. Сейчас у колодца умоемся и начнём.
Андрей кивнул и взял свои сапоги. Они обулись и вышли во двор, залитый стоящим почти в зените солнцем. Эркин посмотрел на небо и присвистнул:
– Однако храпанули мы…
– Ага, давай по-скорому.
Они умылись у колодца и пошли в загон к лошадям. Как из-под земли появились три негритёнка и пошли за ними, держась на почтительном расстоянии.
– Долго спите, – окликнул их Ларри, когда они были уже у загона.
– За всё лето отсыпались, – откликнулся Андрей, на ходу выбирая из волос травинки.
Напоив лошадей, задали им сена и пошли разбирать седловку. Развесив по местам сёдла, уздечки, потники и прочую сбрую, отправились на кухню.
– Ну, продрали глаза?! – встретила их Мамми. – Вот работнички, до полудня дрыхнут!
– Мы в работе давно, Мамми, – засмеялся Эркин. – Нам бы в душ с дороги. И постираем заодно.
Мамми шлёпнула на стол две миски с дымящейся кашей.
– Садитесь.
– О! – Андрей восхищённо присвистнул. – Это я понимаю, самое то, что надо.
– Вот, я вам чистое принесла.
Андрей и Эркин обернулись. В дверях стояла Молли с полотенцем в руках. И Эркин с удовольствием заметил, что Андрей покраснел. Они вымыли руки и сели к столу. Молли присела с угла и смотрела, как они едят. Мамми поставила перед ними ещё по кружке горячего кофе с толстым ломтём хлеба и тоже с явным удовольствием смотрела на них.
– Уф, хорошо, – Андрей отодвинул миску и взял кружку. – Спасибо, Мамми.
– А и на здоровьичко, парни, – вздохнула Мамми. – Теперь и в душ можно.
Она торжественно сняла с гвоздя высоко на стене большой ключ и подала его Эркину.
– Идите, мойтесь. Молли вам мыла и полотенца принесёт. Нечего вам своё тратить.
– После такого обеда не в душ, а поспать бы, – засмеялся Эркин, вставая. – Спасибо, Мамми.
– Это ж не обед, – польщенно засмеялась Мамми, – Да и рано обедать, так, перекусили и ладно. Молли… – но той уже не было. Мамми укоризненно покачала головой. – Побежала за мылом вам. Совсем девка голову потеряла.
Эркин посмотрел на пунцового Андрея и улыбнулся.
– Пошли, возьмём всё.
На дворе Андрей вытер рукавом лицо.
– Даже жарко стало, так накормила. Слушай, у нас же мясо осталось. И чай. И хлеба ещё немного.
– Вечером и выложишь. Или, – Эркин хмыкнул, – на ночь оставь.
Андрей как-то оторопело посмотрел на него и промолчал.
Они взяли из своих мешков грязное бельё и чистую смену, чтобы переодеться, и пошли к душевой.
Молли ждала их у дверей с двумя большими кусками коричневого мыла и большими холщовыми полотенцами. Тут же опять крутились негритята. Эркин скорчил свирепую рожу, и они с весёлым визгом улепетнули в кусты. Эркин возился с ключом, и брать у Молли мыло и полотенца пришлось Андрею. Хотя Эркин стоял спиной к ним, оба упорно молчали.
Эркин открыл дверь и нашарил выключатель. Зажглась укрытая матовым колпачком лампочка. Андрей вошёл следом, закрыл дверь и задвинул засов, подозрительно посмотрел на Эркина. Но тот спокойно, будто и не было ничего, деловито раздевался.
– И долго ты на меня лупиться будешь? – наконец спросил Эркин. – Или что новое увидеть думаешь?
– Да нет, – Андрей стал быстро раздеваться. – Просто… ты чего… такой тихий?
– Ну, ты и нахал! – Эркин собрал грязное бельё в охапку. – Я и спиной стою, чтоб вы договорились, и молчу вмёртвую, и мелюзгу отогнал, а ты всё недоволен.
– А пошёл ты! – Андрей радостно ухмыльнулся и зашлёпал следом за Эркином в душевую. – Я-то думал, случилось чего, а ты…
Они замочили бельё в лоханках и встали под душ.
– А чего мне с ней договариваться? – Андрей с наслаждением приплясывал под душем. – Она и так по уши.
– А ты сам как? – поинтересовался Эркин.
– Чего как?
– Ну, по пояс или по горлышко?
– По щиколотку, – заржал Андрей.
– Ну, значит, не утонешь, – рассмеялся и Эркин.
Наскоро вымывшись, он выключил свой душ и занялся стиркой. Минуту спустя к нему присоединился и Андрей.
– Да, хорошо было. Утром снял, свалил, на завтра всё чистое, выглаженное…
– Хорошо, – кивнул Эркин. – Ну, и отдал бы Молли. Она с радостью…
– Завязываться не хочу, – серьёзно ответил Андрей. – Мне и там предлагали. Дескать, принеси – постираю. Это уж… по-семейному как-то. А на хрена мне это?
– Тоже верно. Да и своей работы у неё хватает, чтоб ещё на неё вешать.
– Ну да. А… насчёт еды ты всерьёз говорил? – Андрей выколачивал свою рубашку о ребристый край скамьи. – Скажи, как умело сделано.
– Ты о чём? А, об этом. Да, здорово, под рукой всё. И насчёт еды. Ты же, – Эркин усмехнулся, – хочешь без сна попробовать, так?
Андрей покраснел.
– Да ну тебя. Просто… чаем холодным хорошо побаловаться. Ну, и к чаю, само собой. А ты… у вас что было?
– Яблоки. И шоколад. Половину в серёдке съели, а остальное утром. А то бы я, – Эркин негромко засмеялся, – до конюшни не дошёл, заснул бы под забором.
– Ага-а! Всё-таки и тебя умотали! – злорадно ухмыльнулся Андрей, тут же заработав звучный шлепок скрученной рубашкой по спине.
Эркин закончил стирку, сложил свои вещи в лохань, залил чистой водой и растеребил.
– Пусть помокнут ещё.
– Играться будешь? – подозрительно спросил Андрей.
– Тебе-то что, у тебя свой душ.
– Забыл, – усмехнулся Андрей, вставая под душ. – Потереть спину?
– Давай. Ух ты, здорово!
– Ага. Слушай, давай, ложись на скамью, я тебя лежачего.
– А бельё?
– Да ни хрена ему не будет, на пол составим.
– Ну, давай, – с сомнением в голосе согласился Эркин, выходя из-под струй.
Переставили на пол лоханки с бельём, и Эркин лёг на живот на длинный, обшитый досками цементный выступ-скамью. Андрей тщательно намылил мочалку и сильно, помогая себе весом, стал тереть длинную мускулистую спину. Эркин кряхтел, но молчал, хотя Андрей старался изо всех сил. Наконец, Андрей шлёпнул его мочалкой по ягодицам и выпрямился.
– Силён, чёрт. Как рак красный и молчишь.
– Уже? – Эркин приподнялся на локтях. – А то я задремал малость, – и засмеялся, глядя на обиженное лицо Андрея. – Ладно. Хорошо было. Я думал, ты мне кожу сдерешь.
– Да ну тебя, – Андрей ушёл под душ.
Эркин вскочил на ноги и шагнул следом, обнял за плечи.
– Ну, не обижайся, Андрей, правда, еле вытерпел.
– Да ладно, – Андрей повернулся к нему и улыбнулся. – Мочалка совсем истрепалась, мягкая стала. Правда, хорошо?
– Правда, – кивнул, уходя под свой душ, Эркин. – Совсем как массаж. Сейчас обмоюсь и тебя потру.
– Иди ты…! Я тебя знаю, обдерёшь ведь.
– Я, когда мял, порвал тебе чего? То-то. Давай.
– Ну, смотри…
Андрей нехотя пошлёпал к скамье. Эркин оглядел его исполосованную рубцами и шрамами спину и отложил мочалку. Взял из лоханки портянку, обмотал ею правую кисть и намылил.
– Вот, я тебя не мочалкой, а, видишь, тряпочкой.
Андрей пробурчал что-то невнятное.
– Чего-чего? – Эркин осторожно водил ребром ладони между рубцами.
– Анекдот такой, – Андрей крякнул: – Ух ты…! Ну, можно ли убить человека ватой?
– Можно, – сразу ответил Эркин. – Забить рот и нос, он и задохнётся.
– Не, если в вату утюг завернуть.
– Смешно, – согласился Эркин.
Он растёр Андрею спину и осторожно намылил её ладонью.
– Ничего?
– Ага, хорошо.
– Тогда всё, – Эркин смотал с ладони портянку. – Иди, обмывайся. Да, ты сказал: красный, как рак. Это что?
– Не что, а кто, – Андрей, отдуваясь, встал с лавки. – В воде живёт, так-то он зелёный, а когда варят, красным делается.
– Не видел. Мойся давай и будем выползать, другим тоже охота.
– Ага.
Они прополоскали и выкрутили выстиранное бельё, ополоснулись сами, ополоснули и убрали лоханки. Эркин по-хозяйски оглядел душевую:
– Ну, здесь порядок. Пошли.
– И с чего ты раскомандовался? – поинтересовался Андрей из передней половины, растираясь жёстким холщовым полотенцем.
– А так просто, – рассмеялся Эркин. – А бриться ты не будешь?
– Сейчас. Вот, зеркало не пристрою.
Эркин оглядел гладкие глухие стены.
– Да. А слушай, давай подержу тебе.
– Ну, спасибо! Вот спасибо, чуть выше, ага, и к свету поверни. Я быстренько.
– Куда спешишь? Рубцов у тебя и так хватает.
– Ага-ага, когда устанешь – скажешь.
– Ты болтай меньше, а брейся.
Чтобы Андрей не смущался и не спешил, Эркин отвёл глаза. Полную неподвижность держать трудно, но если зафиксировать руку, а остальное расслабить, то уже легче.
– Ну, вот и всё, спасибо.
Эркин отдал зеркальце и потряс рукой, расслабляя мышцы.
– Затекло?
– Чепуха. Отошло уже.
Они быстро оделись, собрали бельё, полотенца, мыло.
– Готов? Открываю.
Эркин отодвинул засов и распахнул дверь. Солнце стояло уже так, что увидишь, не закидывая голову. Андрей подошёл и встал рядом.
– А хорошо, правда? – сказал он по-русски камерным шёпотом.
– Хорошо, – так же тихо ответил по-русски Эркин и уже громче по-английски: – Пошли, отнесём всё, на сушку повесим.
– Ага.
Не спеша – не хотелось спешить после душа – Эркин запер дверь, и они пошли на кухню.
Алабама
Графство Дурбан
Округ Спрингфилд
Спрингфилд
Центральный военный госпиталь
Новиков шёл по госпитальному коридору, придерживая полы накинутого на плечи белого халата. Да, военная горячка уже кончилась, убраны кровати из коридора, госпиталь больше похож на обычную больницу, но палаты не пустуют. Раненых, к сожалению, хватает.
– Доктор Аристов у себя?
– Проходите, майор.
Ну, вот и встретились.
– Костя? И не на носилках?! Ну, чудеса! Здравствуй.
– Здравствуй, Юра. Решил для разнообразия сам прийти.
– Открылось?
– Юра, что ты зашил, уже не вскрывается. Мне нужна информация.
– Вот это да! – Аристов с комичным возмущением сдвинул очки на кончик носа. – Мало того, что я тебя штопаю и лечу, мне ещё и работать на тебя?! Ну, ты наглец, это раз! И для меня существуют только раненые и больные, это два. Независимо от их расовых, национальных, политических и прочих ориентаций, характеристик и предпочтений.
– Мне нужна медицинская информация, Юра. Специфическая.
