полная версия

Виктор Котомкин
Факты минувшего дня глазами советского инженера

Обратил я внимание и на другие особенности. Например, на минимальное использование сжатого воздуха, как очень энергоёмкого продукта. Здесь был установлен только один небольшой компрессор, работавший в автоматическом режиме. Шведы пневмо-инструментом не пользовались. У нас, наоборот, это был основной рабочий инструмент. На «Кировском руднике» для обеспечения сжатым воздухом пневматических инструментов была построена большая компрессорная станция с обслуживающим и ремонтным персоналом. Она потребляла до 40 процентов от общего потребления электроэнергии рудником. Ещё занимаясь оптимизацией системы воздухоснабжения на «АНОФ-2», я выяснил, что электроинструмент потребляет примерно в 17 раз меньше энергии, чем пневматический. Эти примеры показывают, как правильные технические решения способствуют высокой производительности труда в целом на предприятии.

Не меньше систем водоотлива меня поразила система вентиляции рудника. Она была организована также как в обычном производственном помещении. Вдоль всех выработок под потолком тянулись воздуховоды. От них периодически спускались отводы, которые при необходимости можно было открыть в том месте, где в данный момент работали люди. На ответвлениях дополнительно стояли осевые вентиляторы. Обычно, главные вентиляторы работали на 50 % скорости. Удаление воздуха обеспечивалось по основному сечению горизонта. В ряде рудников использовали тепло удаляемого воздуха для нагрева приточного. Экономия энергии достигала 50–75 процентов. Главный подход к вентиляции заключался в том, чтобы подача воздуха осуществлялась с учётом содержания вредных газов и «по спросу». Такой метод вентиляции позволял снизить затраты ещё на 30–60 процентов. Инженеры компании постоянно занимались снижением газодинамических потерь. На руднике была создана система контроля работы всех вентиляторов. Она следила за количеством подаваемого воздуха и качеством воздуха на рабочих местах, обеспечивала дистанционный пуск и останов вентиляторов, закрытие-открытие вентиляционных дверей. Для сбора информации использовались силовые электрические кабели, что позволило полностью обойтись без сигнальных кабелей. Это система была просто фантастикой по сравнению с системой вентилирования рудников ОАО «Апатит». По отечественному проекту на наших рудниках вентилировался весь объём шахтного пространства. Огромные вентиляторно-калориферные установки нагнетали в подземные выработки до трёхсот кубометров свежего воздуха в секунду, который нужно было предварительно нагреть. Затраты электроэнергии на вентиляцию «Кировского рудника» доходили до 30 % общего электропотребления и превышали затраты на добычу руды. Если добавить затраты тепла на подогрев воздуха, то общие затраты, как минимум, в два раза больше.

С учётом вышесказанного разница в затратах на вентиляцию выработок наших подземных рудников и шведских в пользу последних была просто колоссальная. Удивила нас и подземная столовая, но особенно то, как работает бурильщик: комфортная кабина, оператор в наушниках слушал музыку, рядом кофе-машина и разовые стаканчики. О подобных удобствах нашим горнякам приходится только мечтать. Главный горняк объединения Сергей Дяченко (слева), ознакомившись с устройством рудника, по-настоящему расстроился. Увидев, как организовано горное дело в Швеции, он осознал, насколько мы отстали в технологическом плане. Поводов для расстройства было достаточно много.

К слову, многое на этом руднике было сделано за последние десять лет, после того, как в 80-е годы Швеция начала создавать новую экономическую модель развития. Шведы взяли позитивный опыт СССР и выработали собственный путь развития – «Шведский социализм». Это рыночная форма производства при государственном распределении, осуществляемом через масштабные налоги на бизнес. Шведская модель социализма базируется на полной социальной защите каждого трудящегося. В связи с этим очень интересно ознакомиться с впечатлениями писателя В. А. Чивилихина, посетившего тот же рудник в Кируне в начале 70-х годов. Он так описал свои впечатления: «…мы увидели вечную тьму. Грохот бурильных машин, погрузчиков, рудовозных автомобилей в ограниченном пространстве очень силён, а защитный шлем и вата в ушах, кажется, ещё больше тебя глушат. Сильно пахнет дымом. Из-за сырого и чадного сквозняка очень хочется наверх». Шведская писательница С. Лидман записала в те годы интервью с горняками: «После отпалки (взрыв для отбоя руды) копать тяжело, воздух плохой, газ. Много выхлопных газов, все машины с дизельными двигателями. Проработаешь в таком воздухе целую смену, а потом долго не можешь откашляться, и мокрота совершенно чёрная… Горняки жалуются. Говорят, будто врачи на стороне компании». Удивительно, как серьёзно были восприняты шведами социальные завоевания СССР. Вызывает уважение то, что государственная горная компании так значительно модернизировала рудник за прошедшее десятилетие. Кстати, российские врачи в 90-х годах вели себя таким же образом, как и шведские в 70 годы. Мой брат, работая на самосвале в очень узком и глубоком Саамском карьере, несколько раз отравлялся выхлопными газами. Это происходило в те дни, когда из-за штиля карьер плохо проветривался, а план нужно было выполнять. Врачи ни разу не записали правильную причину недомогания – отравление выхлопными газами.

Поездка в Швецию была очень интересной и полезной во всех отношениях. Мои коллеги-горняки убедились в высокой эффективности и надёжности погружных насосов компании «Flygt». Для «Кировского рудника» были закуплены насосы BS-2400. Они заменили все действующие и обеспечили надёжный водоотлив в любых обстоятельствах. Приостановки рудника из-за затопления шахтного ствола прекратились. Помимо этого, годовая экономия электроэнергии составила 38 тысяч кВтч.

В настоящее время М. И. Гусев работает исполнительным директором «Санкт-Петербургской горной проектно-инжиниринговой компании», а С. Н. Дяченко – первый вице-президент, операционный директор ГМК «Норильский никель».

Как я сообщал ранее, на «Восточном руднике» регулярно испытывали трудности с работой систем водоотлива Коашвинского карьера. Я изучил ситуацию и предложил техническое решение, позволяющее обезопасить рудник и сэкономить большое количество электроэнергии. Реконструкция карьерного водоотлива «Восточного рудника» предусматривала установку погружных насосов «Flygt» CS-3312 с электродвигателями по 210 кВт вместо насосов Д-4000 с двигателями 1300 кВт. Производительность шведских насосов была в 3 раза, а потребляемая мощность в 6 (!) раз меньше. Эти насосы стоили довольно дорого. Но, вскоре представители фирмы мне сообщили, что появилась отличная возможность существенно сэкономить на их закупке. Закончилось строительство тоннеля под Ламаншем, куда «Flygt» давала на временную эксплуатацию насосы этого типа. Тоннель соединил континентальную Европу с Великобританией железнодорожным сообщением. Теперь насосы вернулись на фирму. Часть из них отработала не так много часов, а некоторые вообще не включались в работу. Тем не менее, ITT «Flygt» провела ревизию всех арендованных насосов и готова была их продать со скидкой 50 % от первоначальной стоимости. Я вместе с представителями фирмы рассчитал возможные варианты работы этих насосов в условиях Коашвинского карьера, с учётом постоянного его углубления, а значит изменяющихся условий для откачки воды. При этом мы убедились, что в течение многих лет схема водоотлива с этими насосами, будет работать устойчиво и крайне надёжно. Я доложил о возможности такого варианта приобретения насосов главному инженеру Голованову и представителям собственников. Но, те с большими деньгами расставаться не хотели. Позже принять правильное решение их побудило очередное затопление Коашвинского карьера.

Вечером 7 ноября 1996 года, тогда ещё праздничного дня, мне позвонил домой Голованов и предложил срочно выехать на «Восточный рудник», чтобы оценить ситуацию с его затоплением и возглавить команду по восстановлению работоспособности Коашвинского карьера. После нескольких устойчивых зимних недель, сопровождавшихся снегопадами, внезапно резко потеплело. Начался проливной дождь, очень редкое для Севера явление в это время года. Помимо того, что приток воды от дождя был очень большим, этот дождь вместе с оттепелью привёл к стремительному таянию снега. Водоприток в карьер резко увеличился. Насосы не справились с экстремальным поступлением воды и были затоплены. Когда я приехал в карьер, внизу было огромное озеро, из которого торчали верхушки затопленных экскаваторов. По масштабам ущерба, это происшествие значительно уступало аварии в котельной «АНОФ-3». Ликвидация аварии не была связана с риском для людей, не касалась населения. Но, экономические потери для объединения были очень ощутимыми. Себестоимость добычи руды на этом руднике была в разы ниже, чем на подземных рудниках. Поэтому каждые сутки простоя вели к значительным убыткам. Руководство интересовалось, как долго будут проводиться работы по ликвидации аварии. Мне предстояло оценить ситуацию и разработать план восстановления работы карьера. В мою команду включили представителей рудника и гидрогеологов объединения. Главный горняк по открытым горным работам Г. В. Сазонов помог оценить объём затопленного пространства на основе информации о количестве вывезенной породы с уровня ниже затопления. Я несколько дней провёл на руднике, изучая ситуацию, информацию гидрогеологов о водопритоках в карьер, возможности сохранившегося насосного оборудования. Специалисты рудника сообщили, какими насосами мы располагаем, а гидрогеологи информировали о данных по водопритоку в нормальной ситуации. На основании этих данных мы обсудили с инженерами рудника очерёдность работ по началу откачки воды и дальнейшие действия по поэтапному передвижению откачивающих насосов на более низкие отметки. Это было связано не только с перемещением самих насосов, но также электрического оборудования и трубопроводов. Нам удалось очень тщательно продумать каждый шаг. После этого я сделал гидравлические расчёты, с учётом информации гидрогеологов и главного горняка. Я пришёл к выводу, что на устранение аварии потребуется 60 суток от момента его затопления. Очень много факторов влияло на процесс, но оценку их влияния мне удалось выполнить качественно, что подтвердилось на деле. Я составил посуточный график работ, и на совещании у генерального директора объединения, с участием владельцев предприятия, назвал дату ввода рудника в эксплуатацию 7 января следующего года. Меня позже порадовало то, что удалось очень точно оценить ситуацию и выполнить расчёты. Рудник действительно начал работать 7 января 1997 года. После этого случая я напомнил руководству о том, что уже проработал техническое решение проблемы и имеется выгодное коммерческое предложение компании «Flygt». Мне было дано разрешение на детальную проработку технических вопросов и подготовку контракта с фирмой. Принятию этого решения способствовало то, что генеральным директором объединения в тот период был Ю. П. Шапошник, в прошлом начальник «Восточного рудника», а техническим директором объединения вместо Голованова, назначенного 1-м заместителем генерального директора объединения, был только что назначен А. В. Григорьев, бывший главный инженер этого же рудника. «Восточный рудник» для обоих был родной, и они оба оказали положительное влияние на владельцев предприятия. Но, теперь начались интересные события. Мне в прежние годы несколько раз доводилось участвовать в совещаниях у генерального директора Г. А. Голованова и регулярно у его заместителей, которые придерживались «Головановского» стиля ведения совещаний. Молодой технический директор не имел такой практики, и его совещания превратились в малопродуктивные посиделки. На них приглашалась масса людей с рудника и специалист из конструкторского отдела. Все были абсолютно не в курсе особенностей предлагаемых насосов. Я подробно всё разъяснил, и тут начались некомпетентные высказывания и далёкие от реалий рассуждения. Одним совещанием дело не закончилось. Собирались несколько раз. На одно из совещаний представители рудника привели российского представителя фирмы «Flygt» из Санкт-Петербурга. Тот решил проявить свою компетентность и значимость, заявив, что предлагаемое решение совершенно не подходит для рудника и нужно подбирать другие насосы. Парень явно хотел, чтобы контракт пошёл через него. Я был вынужден его осадить в резкой форме. Я тут же набрал номер телефона своего коллеги из «Flygt», с которым мы долго прорабатывали вариант, и дал ему пообщаться со своим Питерским коллегой. Естественно, что вопрос был тут же закрыт и самозванец вынужден был покинуть совещание. Но, этим говорильня не закончилась. Своё отрицательное мнение неожиданно высказал уважаемый мной конструктор, полагая, что напора насосов не хватит. Пришлось втянуться в теоретический диспут. Моё терпение в итоге закончилось. Я заявил, что принимаю на себя всю ответственность за тот вариант решения проблемы, который я подготовил с представителями «Flygt» и попросил больше не проводить совещаний на эту тему, поскольку они совершенно не конструктивны. Главный инженер прислушался к моему мнению и на этом обсуждения закончились. ОАО «Апатит» заключил контракт на закупку выбранных насосов. Реализация данного проекта исключала вероятность затопления карьера, уменьшала потребление электроэнергии и существенно снижала затраты на обслуживание водоотливных систем. Меня беспокоил только один вопрос – соединение кабеля насоса с подводящим кабелем от подстанции. Нужно было их соединить так, чтобы муфта могла находиться под водой. Решение было найдено, проект нарисован, и «Апатит» наконец-то приобрёл эти насосы. Однако реализация этого мероприятия внезапно натолкнулась на «Правила» Горного надзора. Они обязывали устанавливать для водоотлива стопроцентный резерв насосов. Я же предложил в целях экономии закупить количество насосов, которое даже не могло справиться с пиковым поступлением воды. В таких случаях самая нижняя часть карьера могла подзатопиться. Но, погружные насосы в течение нескольких часов могли откачать и эту воду. Что никак не мешало работе рудника. Уговаривать представителя Горного надзора предложили мне. Специалист оказался вменяемым. Мы были с ним давно и хорошо знакомы по вопросам энергетического хозяйства. Он признал, что старые «Правила» не предусматривали использование насосов погружного типа, и разрешил объединению использовать схему водоотлива так, как мы задумали. Теперь погружные насосы, установленные в самой низкой точке карьера, перекачивали воду в промежуточный зумпф, располагаемый на несколько десятков метров выше отметки главного забоя и уровня возможного затопления. Оттуда обычные насосы перекачивали её наверх в водоприёмник. Компактность погружных насосов, их надёжность позволили резко уменьшить площадь водосборника, и тем самым увеличить рабочую площадь карьера. Простота установки погружных агрегатов, их транспортабельность гарантировали экономичный и надёжный водоотлив по мере углубления рудника. Это достигалось посредством изменения параллельно и последовательно установленных агрегатов. В результате, энергоёмкость водоотливной установки была существенно уменьшена, а годовая экономия электроэнергии составила 4,4 миллиона кВтч. Срок окупаемости затрат составил всего 1 год. И, самое главное, была предупреждена опасность вывода из строя агрегатов водоотлива вследствие их затопления и исключена возможность затопления карьера. На Восточном руднике была ещё одна проблема, требующая решения. Воду нужно было откачивать не только из основного зумпфа. А ещё из того места, где экскаваторы вели работы по углублению карьера. В этой системе призабойного водоотлива так же использовались насосы открытого типа, незащищённые от попадания воды. Мы их тоже заменили погружными насосами. После реконструкции системы призабойного водоотлива экономия электроэнергии за год превысила 1 млн. кВтч. Окупаемость затрат на реконструкцию призабойного водоотлива только за счёт экономии электроэнергии составила 1,4 года. ОАО «Апатит» стало первым российским предприятием, внедрившим погружные насосы в системах водоотлива рудников и на очистных сооружениях.

Вместе с белорусским коллегой из «Flygt», Сергеем Березиным, мы об этом опыте опубликовали статью в журнале «Горная промышленность» в № 1 за 1999 год. История с модернизацией водоотлива в Коашвинском карьере имела неожиданное продолжение. Через год меня пригласили на очередную конференцию объединения «Апатит», посвящённую результатам работы предыдущего года. Я уже работал директором Кольского Центра Энергетической Эффективности. Но, приглашение получил. Здесь меня ожидало неожиданное событие. Стали награждать специалистов за лучшие технические достижения с присвоением звания «Лауреат премии объединения «Апатит». Лауреатская премия была выдана, в том числе, за модернизацию водоотлива «Восточного рудника». На сцену, как авторов разработки, пригласили людей, которые первоначально тормозили реализацию мероприятия, чем способствовали его внедрению. Меня даже не упомянули. После этой процедуры ко мне подошёл главный горняк объединения Г. В. Сазонов и высказал своё возмущение тем, что произошло. Он знал предысторию вопроса, присутствовал на всех совещаниях и знал, кто был реальным автором идеи и организатором этой модернизации. Увы, нравы буржуазного общества испортили людей и в объединении «Апатит», порядочность канула в лету вместе с социализмом.

Позже мы разработали ещё один проект, существенно улучшавший всю систему водоотлива Коашвинского карьера. Согласно проекту из промежуточного зумпфа, расположенного выше откачивающих насосов вода поднималась ещё на 160 метров. Насосы российского производства не были адаптированы к перекачке сильно загрязнённых шахтных вод и быстро выходили из строя. Для решения этой проблемы мы подобрали высоконапорные насосы другой шведской фирмы. Они были сконструированы для перекачки сильно загрязнённых вод и были значительно экономичней существующих. При годовом объёме перекачиваемой воды 40 млн. кубометров, годовая экономия электроэнергии ожидалась в размере 23 млн. кВтч. Срок окупаемости затрат был меньше 3 лет. Новая насосная станция в карьере была построена в 2010 году, правда я не знаю, какой тип насосов там установлен. Я в это время работал совершенно в другом месте далеко от Кировска.

В последующие годы сотрудничество с иностранными партнёрами продолжилось, но уже в другом формате. Я создал Кольский Центр Энергетической Эффективности и планировал со временем покинуть объединение «Апатит», чтобы заняться только энергосбережением. Это означало движение своим путём, не завися ни от кого. Время показало, что этот путь оказался очень рискованным, но верным. Он открыл для меня много новых интересных страниц в инженерном деле и принёс много пользы ряду промышленных предприятий и муниципалитетов не только на Северо-Западе России.

КЦЭЭ и Демзона Высокой Энергетической Эффективности «Кировск»

Получив информацию о подвижках в сфере энергоэффективности и намерениях Северных стран сотрудничать с Россией, я решил активно включиться в этот процесс. Меня подталкивала и не очень здоровая атмосфера, сложившаяся в ОАО «Апатит». Для участия в государственных и международных программах нужен был статус Демонстрационной Зоны Высокой Энергетической эффективности и координирующий орган. С этой целью мы вместе с Юрием Зеленковым, заместителем главного энергетика «АНОФ-3», в 1993 году основали научно-техническое предприятие «РИЭСТ» (Разработка и Реализация Энергосберегающих Технологий) и начали готовить документы для присвоения Кировску статуса Демонстрационной Зоны. Главой Кировска в 1994 году был назначен Б. М. Проплётин, бывший заместитель генерального директора ОАО «Апатит». Моё сотрудничество с Борисом Михайловичем, начавшееся в ОАО «Апатит» продолжилось и в его новом статусе. Он сразу же обеспокоился большими муниципальными затратами на энергетические ресурсы. Город испытывал серьёзные трудности с невозможностью населения оплачивать растущие тарифы на тепловую энергию, определяемые бурным ростом цен на топочный мазут. Проплётин поддержал нашу инициативу о создании в Кировске Демонстрационной Зоны Высокой Энергетической Эффективности.

К этому времени спад производства в «Апатит» вызвал значительное увеличение затрат энергоресурсов на единицу продукции (в 1,5 раза). Снизились доходы предприятия и налоговые отчисления в бюджет. Интересы города и «Апатит» в вопросах энергоэффективности совпадали. Тем временем, в 1994 году, в Москве была создана Ассоциация «Российские Демонстрационные Зоны Высокой Энергетической Эффективности» (РОСДЕМ). Минтопэнерго и Миннауки России её создали для реализации в России Проекта ЕЭК ООН «Энергетическая эффективность 2000». В её задачи входила координация деятельности госструктур, региональных администраций, индустриальных компаний, банков. А целью являлась разработка федеральной и региональной инновационной и инвестиционной политики в области энергосбережения, внедрение энергоэффективных технологий и оборудования на основе реализации демонстрационных проектов. Президентом Ассоциации назначили Бориса Фёдоровича Реутова, заместителя заведующего кафедрой инженерной теплофизики Московского Энергетического Института.

Понимая, что НТП «РИЭСТ» не очень привлекателен для серьёзных партнёров, я начал готовить уставные документы для создания Кольского Центра Энергетической Эффективности (КЦЭЭ). В его учредители помимо НТП «РИЭСТ» мне удалось вовлечь серьёзных партнёров. А именно, Администрации городов Кировск и Апатиты, ОАО «Апатит», ОАО «Колэнерго», Кольский Научный Центр Российской Академии Наук РФ, Ивановский Государственный Энергетический Университет. При той форме организации, которую я придумал (Некоммерческое Партнёрство), от них почти ничего не требовалось. Поскольку я выступил как будущий директор Центра, работая на ответственной должности в ОАО «Апатит», сам процесс вовлечения партнёров и сбора подписей занял не очень много времени. У меня были очень хорошие контакты с руководителями этих организаций и Администрациями. Учредительный договор не требовался, вклад участников не был обязательным, нужен был только Устав, который удалось подписать у всех, убедив, что от них мало что потребуется. Но, юридическая регистрация Некоммерческого Партнёрства потребовалась в Министерстве Юстиции, и тянулась больше года. Не дожидаясь этого мы, от имени КЦЭЭ и Администрации Кировска, обратились к национальным координаторам Проекта ЕЭК ООН «Энергетическая эффективность 2000» с просьбой включить Кировск и КЦЭЭ в Ассоциацию РОСДЕМ. В мае 1995 года Администрация Кировска и КЦЭЭ получили сертификат РОСДЕМ подтверждающий наше членство в этой Ассоциации. На тот момент в ней было всего три участника: Нижний Новгород, Владимир и Кировск.

В 1995 году в Москве состоялась встреча представителей регионов России, которые решили заняться повышением энергоэффективности, с представителями западных стран, стремящихся к сотрудничеству с Россией в этом направлении. Участников встречи было немного, все разместились за одним большим столом. Уровень представительства был довольно высокий. Например, моим соседом был В. В. Клименко, профессор, член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией глобальных проблем энергетики МЭИ. На встрече присутствовали представители нескольких стран, представители российских министерств, несколько губернаторов и их заместителей. В числе нескольких зарубежных партнёров на эту встречу прибыл представитель Норвегии Тронд Далсвеен. Позже я узнал, что правильно его имя звучит Трунн, но, все в России, начиная с меня, звали его Тронд, чему он не препятствовал. Поэтому буду именовать его Трондом. В своём выступлении он заявил, что правительство Норвегии хотело бы наладить сотрудничество с Россией в вопросах энергоэффективности. С этой целью создана Норвежская Группа Энергетической Эффективности (НГЭЭ), включающая пять организаций различной специализации. Работу этой группы финансирует правительство Норвегии. Её услуги для российских партнёров будут бесплатны. Сразу несколько представителей российской стороны пытались привлечь норвежского представителя в свой регион. Выступил и я, рассказав, какой регион представляю, и что мы делаем в данной сфере. Моё выступление оказалось самым убедительным. Тронд заявил, что хотел бы начать сотрудничество с Россией в Кировске. С этого момента началось моё многолетнее партнёрство с норвежцами, особенно с Трондом, переросшее в дружеские отношения. Начался новый этап и в моей жизни. Всё складывалось так, как я себе наметил, планируя увольнение из «Апатит». После очень важной встречи в Москве весной 1995 года, мы с Трондом подготовили Соглашение о сотрудничестве по вопросам энергоэффективности между НГЭЭ, Администрацией Кировска и ОАО «Апатит». Заместитель Главы Кировска Корчагин В. А. и Технический директор ОАО «Апатит» Голованов. В. Г. подписали это соглашение, когда Тронд впервые прибыл той же осенью в Кировск.

Сотрудничество с норвежцами началось очень активно, и сразу по нескольким направлениям. В НГЭЭ вошли несколько компаний из Осло. В том числе: ENSI (энергоэффективность в зданиях); Норвежская ассоциация поставщиков и потребителей энергии и Norsk Energi (Энергоэффективность в промышленности); Storvik & Co AS (бизнес), Информационный Центр Энергоэффективности ICEE (информация); Институт Атомных Технологий IFE (наука); KanEnergi AS (новые возобновляемые источники энергии). Тронд Далсвеен, владелец фирмы ENSI, был назначен руководителем всей норвежской группы. Одним из пунктов Соглашения стало обучение персонала Центра Энергетической Эффективности и его развитие.2 ноября 1995 года Правительство РФ издало Постановление № 1087 «О неотложных мерах по энергосбережению». Оно было нацелено на повышение эффективности использования топливно-энергетических ресурсов и создание необходимых условий для перевода экономики страны на энергосберегающий путь. Предусматривалось проведение энергетических обследований предприятий всех форм собственности, с большим потреблением энергии. Это создавало хорошую основу для занятий энергоаудитом. В министерствах ещё оставались профессионалы, которые лоббировали это направление деятельности. Таким образом, моя активность по энергоэффективности оказалась очень своевременной. Весь подготовительный этап, включая подготовку и регистрацию учредительных документов КЦЭЭ, я выполнил самостоятельно, включая необходимые платежи. Стартового капитала для оснащения офиса и набора персонала не было. Я собрал Учредителей, и мы официально приняли НГЭЭ в Члены Некоммерческого Партнёрства КЦЭЭ, сняв сложившееся поначалу недоразумение. Оно заключалось в том, что норвежцы хотели быть учредителями, а Устав был подписан раньше, без их участия. Но, я специально выбрал такую юридическую форму КЦЭЭ, которая позволяла принять в Члены Партнёрства любую организацию. А, главное, отсутствие иностранцев в основных учредителях существенно упрощала все юридические процедуры. Я всё это объяснил Тронду. Позже норвежцы стали использовать мой подход при создании других Центров Энергетической Эффективности.

Взаимоотношения с норвежцами поначалу складывались не просто. После Тронда Кировск посетил другой представитель НГЭЭ, бизнесмен Бьёрн Сторвик. Встреча с ним началась не лучшим образом. Сначала меня пригласили в Кольский Научный Центр, сообщив, что со мной хотят встретиться норвежцы. Помимо норвежцев за столом оказались недавно отставленный Глава Кировска и его бывший заместитель. Создалась неловкая ситуация. Я спросил норвежцев, с кем они хотят беседовать, со мной или с этими людьми. Они заявили, что хотели бы познакомиться со мной, как с директором КЦЭЭ. Незваные гости покинули помещение. Сторвик сообщил, что ему поручено заниматься созданием Центров Энергетической Эффективности в рамках Российско-Норвежского Соглашения. Это была наша первая встреча, после которой Бьёрн вскоре приехал в Кировск, для уточнения организационных вопросов. Он заявил, что получил финансирование норвежской стороны на руководство российскими Центрами и средства для их становления. Бьёрн захотел стать директором КЦЭЭ, а мне предлагалось стать главным инженером. Его предприимчивость и самонадеянность мне очень не понравились, пришлось поставить гостя на место. Встречались мы в управлении ОАО «Апатит», крупнейшего в мире горно-обогатительного предприятия, на котором я был одним из главных специалистов. А тут приехал неизвестный тип и заявил, что намерен стать моим начальником. Заискивания перед иностранцами, как у многих в тот период, у меня не было. Я ему заявил, что директором Центра буду я. Я знаю, что делать и как организовать работу Центра. Если норвежцы хотят сотрудничать, я готов. Если их моё пребывание в директорах не устраивает, то мы обойдёмся и без их участия. Упомянул я и о своих контактах с финнами, и шведами, которые тоже согласились стать членами НП КЦЭЭ. Естественно, Сторвик не мог прервать начавшееся сотрудничество, и уехал ни с чем. Центр из-за этого остался без существенной финансовой поддержки. Позже выяснилось, что КЦЭЭ мог бы получить средства на содержание нескольких человек, как это позже получили другие Центры. Видимо, из-за контроля финансовых средств, Бьёрн и хотел быть директором, чтобы лично распоряжаться деньгами, да и вообще, чтобы контролировать работу Центра.

Активная фаза сотрудничества началась с обучения персонала Центра. Но, Центр ещё не мог официально работать, поскольку я ожидал решения Министерства Юстиции об его официальной регистрации. К началу тренинга, согласованного с норвежцами, не было не только штатного персонала, но и помещения, где бы мы могли принять гостей. Мне потребовалось использовать свои административные возможности и вовлечь в обучение нескольких своих коллег, специалистов-теплоэнергетиков из ОАО «Апатит». Я получил согласие Голованова на то, чтобы они освобождались от работы на время учебных сессий. Руководство Кольского Научного Центра разрешило участвовать в обучении одному из своих сотрудников. Переводчицу предоставила Администрация Кировска. Семинары мы смогли проводить в Технической библиотеке ОАО «Апатит». В общем, передо мной стояла непростая задача укомплектования Центра профессиональными кадрами и обеспечения их достойной зарплатой. Если у Нижегородского Центра с этим проблем не было, он изначально был укомплектован кадрами и получил стабильное бюджетное финансирование. То мне приходилось начинать с нулевой точки. Всё-таки, я смог всё организовать и сообщить норвежским партнёрам, что имеется команда специалистов, готовых работать в КЦЭЭ и есть место для проведения семинаров. Сообщая об этом, я рисковал своей репутацией и вообще всей совместной программой. Пока никто кроме меня работать в Центре не планировал. Но, я верил в то, что всё-таки смогу постепенно укомплектовать Центр. Норвежцы привезли команду экспертов в различных сферах. Темами семинаров были энергоаудит в зданиях, энергоаудит в промышленности, специфика работы центров энергетической эффективности. Ни норвежским, ни английским языками никто из нас не владел, а девушке переводчице сложно давалась техническая тематика. Конечно, качество обучения из-за этого страдало. Поскольку норвежцы впервые начали работать в России, они не знали, какой квалификации будут участники. Несколько презентаций по обследованию котельных они подготовили на «детском уровне». Мои коллеги, сразу же начали возмущаться, разъясняя партнёрам, что это мы знаем лучше докладчика и работаем с оборудованием, гораздо мощнее и сложнее, чем рассматривалось в презентации. Норвежцы обратили наше внимание на то, что мы слишком нервно, по их мнению, себя ведём. Мы же привыкли активно критиковать выступления коллег, которые были в чём-то ошибочны. Постепенно, мы адаптировались, и стали лучше понимать друг друга. Тема энергоаудита была для нас новой. Руководителем группы по энергоаудиту в зданиях был Олав Энгдал, представитель ENSI. Благодаря ему через год нам удалось реализовать самый лучший энергосберегающий проект, в детском саду № 12 в Кировске. А позже ещё целый ряд других проектов. Энергоаудит в промышленности преподавали специалисты из Norsk Energi, под руководством Ханса Борксениуса. Были и другие темы, включая вопросы экономики и экологии. Презентации были очень интересными, с ними выступали ведущие норвежские специалисты в этих вопросах. Норвежцы вместе с теоретическими материалами в процессе обучения знакомили нас с программными продуктами, необходимыми для энергоаудиторской деятельности. Для выполнения достоверных расчётов нужна была объективная информация о состоянии зданий, промышленных объектов. Поэтому, нас очень интересовал необходимый набор инструментов для энергетических обследований. Мы просили приобрести для Центра переносной теплосчётчик, измеритель толщины труб и прочее. Норвежцы нам несколько позже помогли в приобретении целого комплекта необходимого оборудования. Но, при этом, запомнился ответ Олава на наш первый вопрос об этом. Он заявил, что для качественного энергоаудита здания необходим инфракрасный термометр, рулетка, фотоаппарат и голова. Нас это удивило. А, в последующем оказалось, что он был прав. Правда, всё это опиралось на эффективную методику энергетических обследований зданий и замечательные программные продукты, которые помогали выполнить необходимые расчёты. Обучение было интерактивным. То есть, в период обучения мы должны были выбрать один объект в общественном здании, а другой объект – в промышленности. На них следовало провести энергоаудит и подготовить отчёты. Доклады о проделанной работе предстояло защищать в Осло на следующий год, чтобы получить сертификаты энергоаудиторов. Тронд предупредил сразу, что в Осло мы будем приглашены только в том случае, если выполним эти задания. С этим начались проблемы. Никто не был освобождён от основной работы, сложно было найти время на разработку проектов. К тому же, тогда только начиналось использование компьютерной техники. Компьютер был у меня, моего коллеги в отделе главного энергетика и у научного сотрудника. Проявила себя в полной мере обычная расхлябанность и необязательность. Мы разбились на две группы. Я взял проект для офиса Управления ОАО «Апатит» и начал его готовить. Ближе к весне вдруг выяснилось, что вторая группа практически ничего не сделала. Уже требовалось готовиться к поездке, а условие норвежцев по разработке промышленного проекта не выполнено. Я был вынужден в срочном порядке сам заняться и тем проектом, чтобы спасти ситуацию. В общем, подготовились мы неважно. Но, Тронд всё-таки, отнёсся к нам благосклонно и выслал приглашение на поездку в Норвегию. Нельзя было срывать только что начавшееся международное сотрудничество. Летом 1996 года норвежцы организовали поездку в Осло, где нам предстояло сдать экзамены и получить сертификаты энергоаудиторов. А так же нам был организован целый ряд встреч на высоком уровне. Наш маршрут лежал через Мурманск в норвежский Киркенес, расположенный на границе с Россией. Оттуда мы вылетели в Тромсё для ознакомительной встречи с сотрудниками местного Центра Энергетической Эффективности. Это была замечательная встреча. Мы узнали, как финансируются и работают норвежские Центры. Проблем с финансированием у них не оказалось, поскольку решением Правительства региональные Центры финансировались за счёт тарифов на электроэнергию. С каждого проданного в провинции киловатт-часа 0,003 кроны передавалось на содержание Центра Энергоэффективности.