Георгий Константинович Васильев
Годы. Мили. Судьбы
Воспоминания о Г.К. Васильеве
Воспоминания дочери Георгия Константиновича
Анны Георгиевны
Анна Георгиевна Кибкало (Васильева). 2019 г.
Наше с Ириной детство вспоминается счастливым, беззаботным и обеспеченным. Папу видели редко, он почти все время находился на службе. Помню в возрасте 3–4 лет, когда папа приходил в Риге с моря домой, он брал меня на руки и дарил большую плитку шоколада в красивой темно-синей обертке с надписью золотыми буквами «Золотой якорь». Мы ощущали любовь и заботу родителей и одновременно имели относительную свободу действий. Нашу учебу родители особенно не контролировали, учились мы хорошо и с удовольствием, никаких проблем со школой не было. Не могу точно сказать, связано ли это с высоким положением отца, или мы были действительно беспроблемными детьми. Папа всегда был строгим, любил порядок в доме. Мама вела домашнее хозяйство. Обеспечением и обустройством нашего жилья всегда занимался папа. Жили мы скромно, в доме было только необходимое – ни дорогой мебели, ни посуды не имели. Однажды я спросила, почему у нас нет красивого сервиза, папа ответил: «Мы переезжам с места на место, обрастать вещами нет смысла. Поселимся окончательно в каком-либо месте, тогда все купим». Атмосфера в доме всегда была спокойной, мы никогда не слышали, чтобы родители разговаривали на повышенных тонах. Я считала, что во всех семьях такие же взаимоотношения. Повзрослев, однажды услышала, как ругаются между собой муж с женой (наши родственники), пришла в ужас и не знала, как себя вести. При всей любви к нам родителей, мы оказались неподготовленными к жизни, вероятно, потому, что жили в тепличных условиях. Как мы говорили с сестрой Ирой, родители воспитали «тургеневских девушек». К сожалению, как большинство детей, мы не интересовались жизнью родителей, не знали, чем они занимались и что пережили в военные годы. Папа и мама о военных годах нам рассказывали мало. Мы знали, что они воевали, но, какой ценой досталась победа в войне, не понимали. Не представляли, что переживал папа, когда из боевых походов не возвращались его друзья, однокурсники и экипажи подводных лодок, с которыми он сроднился, выполняя боевые задания. Нам были неведомы условия службы на подводных лодках и специфика взаимоотношений в экипажах. Мы не осознавали, какие чувства и переживания испытывала мама, когда на ее глазах погибали друзья и подруги пилоты. Как все дети, наивно полагали, что родители будут с нами всегда. Семья Ивановых была очень дружной, до последних дней мамины сестры и братья встречались и поддерживали связь, помогали друг другу. Мы тесно общались с сестрами мамы, тетками Тамарой и Галей, все, что я узнала о жизни мамы и папы, – в основном от них. Сейчас их уже нет, и спросить не у кого. Я корю себя, что не сделала этого при жизни родителей и родственников. К сожалению, такое отношение характерно для всех молодых людей. Многое я узнала о родителях, когда разбирала семейный архив и фотографии при подготовке книги воспоминаний, и сожалею, что мало их расспрашивала о детстве, учебе, войне и истории наших предков. Очень помогла в систематизации материалов папина профессиональная пунктуальность штурмана-подводника. У него во всем был порядок. Фотографии, сделанные им с 1937 года, он в хронологическом по-рядке разместил в альбомах, сопроводив пояснительными надписями. Документы, удостоверения, справки хранил в отдельной папке. Рукопись воспоминаний папа завершил на описании событий октября 1961 года, когда был первым заместителем командующего Тихоокеанским флотом. Вероятно, последующие годы службы в этой должности до августа 1968 года ему тяжело было вспоминать. Уважая профессию военного моряка, он не стал писать о взаимоотношениях между должностными лицами высокого уровня, которые, соперничая, не всегда были добропорядочными, искренними и достойными людьми, особенно в сложных, ответственных ситуациях. В разговорах папа всегда говорил: «Лучшая должность на флоте – командир корабля. Чем выше должность при дальнейшем продвижении, тем сложнее взаимоотношения».
Папа и мама очень любили внуков. Они навещали нас в Североморске. Когда в 1970–1980-х годах в стране были сложности с продовольствием, они ежемесячно отправляли для внуков поездом в специальной сумке-холодильнике мороженое мясо и молочные продукты. Этого на Севере не было. Обратный рейс сумка совершала из Мурманска в Москву, загруженная филе трески и палтуса, которые любила мама.
Мы продолжаем семейные традиции, заложенные родителями, и бережно сохраняем их. Надеемся, что потомки Георгия Константиновича и Марии Антоновны будут их достойны.
Воспоминания А. А. Кибкало
Моя первая встреча с Георгием Константиновичем Васильевым произошла в субботу 27 июля 1968 года на борту артиллерийского крейсера проекта 68-бис «Александр Суво-ров», во время подготовки к параду по случаю Дня Военно-морского флота.
С приходом в Уссурийский залив встали на бочки и осмотрелись. Кормовую часть крейсера пришлось спешно перекрашивать, ночью из-за ошибки трюмных ее залили черным мазутом во время заправки корабля. Боцману не удалось точно подобрать колер,
и корма получилась светлее остального борта. Деревянную ясеневую палубу, залитую мазутом, драили и приводили в порядок до утра субботы. В 10-00 первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирал Георгий Константинович Васильев провел генеральную репетицию парада и смотр кораблей. На белоснежном катере он обошел линию кораблей и с сопровождающими поднялся на борт «Александра Суворова». Оценку крейсеру дал четко и коротко:
«Командир! К утру корабль перекрасить. О выполнении доложить к 7-00 воскресенья. Краску через час подвезут на причал».
Через 10 минут он покинул корабль.
Я был вахтенным офицером, встречал и провожал адмирала на юте. Человек среднего роста, крепкого телосложения, седовласый с густыми бровями и аккуратными усами производил сильное впечатление. Взгляд спокойный и внимательный – казалось, что он видит человека насквозь. В походке и манере говорить чувствовались огромный опыт флотской службы и мощная энергия руководителя. Адмирал был сдержан, немногословен и очень убедителен. Он мгновенно и правильно оценивал ситуацию.
Крейсер проекта 68-бис «Александр Суворов»
Командир башни главного калибра
крейсера «Александр Суворов»
старший лейтенант А. А. Кибкало,
Владивосток. 1968 г. Фото М. Родина
Наружную покраску крейсера обычно проводили за 2–3 суток, расходуя 7 тонн краски. Перекрасить полностью крейсер за 15 часов было нереально, но приказание надо выполнять.Приняли решение – подготовить и покрасить до утра правый борт крейсера, который виден с берега, а левый борт красить даже во время папервого заместителя командующего Тихоокеанским флотом, выполнили, к началу парада успели перекрасить оба борта. Моряки от усталости валились с ног, но надо было держаться. Парад провели достойно. Командующий флотом адмирал Н. Н. Амелько поблагодарил экипаж за хорошую выучку. Встретили и проводили жителей Владивостока, показали им крейсер. Толпы народа собрались на берегу, не всем посчастливилось посетить наш корабль и показать его детям. Глядя на сверкающие чистотой корабли, жители города не подозревали, каким трудом и напряжением достигается этот блеск. Родители назидательно говорили детям: «Пойдешь служить на флот, там тебя приучат к порядку».
В 22-00 отстреляли салют. В 23-30 снялись с якоря и направились в бухту Стрелок готовиться к выполнению очередных задач. Огни ночного праздничного Владивостока медленно таяли за кормой. День Военно-морского флота 1968 года прошел успешно, по-корабельному, по-флотски. Большое напряжение и ответственность моряки испытывают во время подготовки и проведения парадов. И все же это наш праздник. Сейчас, когда все осталось далеко позади, понимаешь, что это были наши лучшие годы.
Тогда я не предполагал, что судьба сведет меня с грозным адмиралом Георгием Константиновичем Васильевым и его семьей на долгие годы. В 1971 году младшая дочь Георгия Константиновича Аня стала моей женой. Когда мы просили благословения, он сказал: «Решили жениться – женитесь. Главное, чтобы потом не разженились. Семья держится не только на любви, но и на уважении и доверии друг к другу». Я встретил близкого по духу человека, любимую и любящую жену Анюту, которая уже полвека в любой ситуации меня поддерживает, доверяет мне и прощает ошибки. Уходя в море на многие месяцы, всегда был спокоен – Анюта надежно хранила и продолжает хранить традиции семьи военного моряка, самостоятельно решала организационные и хозяйственные вопросы. Мария Антоновна и Георгий Константинович всегда относились ко мне как к сыну – тепло, с уважением и добротой.
Мария Антоновна всегда была хлебосольной, внимательной и чуткой, откуда бы я ни приезжал в Москву, она встречала меня своими знаменитыми горячими пирожками. Трудно было понять, когда она их печет. Однажды я приехал из Мурманска в Москву на машине рано, около 6 часов утра, Мария Антоновна меня встретила горячими пирожками
и плотным завтраком. На столе стояла запотевшая бутылка водки и стопка. «Выпей, Саша, рюмочку с дороги. Ты устал. Позавтракай и ложись отдыхать». Военный журналист Сергей Иванович Быстров, с ним меня связывает многолетняя дружба, часто навещал Георгия Константиновича и Марию Антоновну, он был соседом по даче. Каждый раз он говорил: «Мария Антоновна! Вы необыкновенная теща, таких не бывает. Вашей доброте нет предела. Вы теща со „знаком качества!”».
Георгий Константинович – сильная личность и ответственный человек, был уважаемым признанным лидером среди родственников, стержнем рода. Он помогал им, заботился, чтобы племянники и внуки получили хорошее образование, приобщал их к военно-морской профессии. Своими воспоминаниями Георгий Константинович заложил основу истории большого рода. Если в будущем среди потомков найдется любознательный и активный человек, хотя бы через поколение, который соберет и опубликует материалы о жизни своего времени, – история нашего рода продолжится, информация будет полезной и познавательной для последующих поколений.
Воспоминания Героя Советского Союза, главнокомандующего ВМФ адмирала флота В. Н. Чернавина
Главнокомандующий ВМФ,
Герой Советского Союза,
адмирал флота В. Н. Чернавин
Последний главнокомандующий ВМФ СССР – заместитель министра обороны СССР (1985–1992), Герой Советского Союза, адмирал флота В. Н. Чернавин в своей книге «Атомный подводный» (1997 г.) о
Г.К. Васильеве писал: «На борт атомохода поднялся первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирал Г. К. Васильев. Георгий Кон-стантинович в то время был опытнейшим подводни-ком в нашем флоте, и многие сегодняшние адмиралы и офицеры по праву считают его своим воспитателем и наставником. Я вспоминаю 1956 г., когда совсем молодым командиром средней дизельной подводной лодки прибыл на Балтику, где Г. К. Васильев командовал соединением подводных лодок. В течение какого-то непродолжительного времени, встречаясь с ним, я мог наблюдать этого незаурядного человека в различных ситуациях, и в моем капитан-лейтенант-ском представлении это был буквально образец для подражания. К сожалению, та встреча оказалась непродолжительной и последней, так как флотские пути наши больше не пересекались. Но яркий образ этого человека сохранился в моей памяти до сих пор».
Книга В. Н. Чернавина
«Атомный подводный»
Главнокомандующий ВМФ адмирал флота В. Н. Чернавин
и начальник военно-морского отдела газеты «Красная звезда»
капитан 1 ранга С. И. Быстров за работой над книгой
«Атомный подводный». 1992 г.
Воспоминания начальника Главного штаба ВМФ адмирала В. Е. Селиванова
Начальник Главного штаба Военно-морского флота адмирал В. Е. Селиванов
Начальник Главного штаба Военно-морского флота адмирал Валентин Егорович Селиванов вспоминает: «В январе 1964 г. первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирал Георгий Константинович Васильев с группой офицеров штаба флота прилетел в Совгавань для проверки боевой готовности соединений Совгаванской военно-морской базы. Проверялась и наша бригада охраны водного района, в которой в звании капитан-лейтенанта я командовал малым противолодочным кораблем проекта 122-бис, входящим в состав 15 отдельного Краснознаменного дивизиона МПК. Мы со времени его коман-дования нашей базой помнили, что Георгий Константинович, участник Великой Отечественной войны, опытный, боевой, суровый, молчаливый требовательный адмирал, не допускает небрежности, неисполнительности, неорганизованности и беспорядка на кораблях и в воинских частях и строго спрашивает с нерадивых моряков за упущения в службе. Война на море этому научила. Любая, даже мелкая недоработка в обучении и подготовке экипажей, техники и вооружения приводила в бою не только к срыву выполнения боевой задачи, но и к гибели корабля с экипажем. Прошло почти 20 лет после окончания войны, и навыки военных лет иногда ослабевали или утрачивались. Соединения Совгаванской военно-морской базы инспекцию выдержали успешно, серьезных замечаний выявлено не было. Получили удовлетворительную оценку. После подведения итогов Георгий Константинович принял решение возвращаться во Владивосток на корабле. Для этой цели назначили мой МПК. Январь месяц. Мороз, штормовая погода. Море 3–4 балла. Корабль маленький с открытым мостиком, в море при волнении постоянно заливался морской водой. Надстройки и палуба быстро обледеневали, покрывались толстым слоем льда. Остойчивость и управляемость корабля снижалась. Для экипажа в 42 человека это было серьезным испытанием – двое суток в море с первым заместителем командующего ТОФ в сложных погодных условиях. Пополнили запасы. К прибытию адмирала построили экипаж на верхней палубе, встретили его как требует „Корабельный устав”. Снялись со швартовов и вышли в море. Георгий Константинович заслушал мое решение на переход, проверил работу и расчеты штурмана, организацию работы главного командного пункта. Он вникал во все детали, улавливал каждую мелочь. Шли против волны и через несколько часов корабль начал превращаться в айсберг. Уменьшили скорость до самого малого хода. Моряки, по отработанной схеме, вышли на палубу и надстройки, металлическими скребками и кирками сбивали наросший лед. Обледенение в море чревато серьезными последствиями. Если не удалять лед, который быстро намерзает на корпусе, смещается центр тяжести,образуется крен, теряется остойчивость, и корабль может на волне лечь на борт или перевернуться. Сбили лед, пошли дальше. Так повторялось несколько раз. Во время перехода адмирал многократно поднимался на мостик, наблюдал за работой штурмана, корабельного расчета, действиями ходовой вахты и командира. Он мгновенно улавливал суть всех происходивших на корабле процессов, от его взгляда не ускользала ни одна мелочь. Серьезных замечаний не высказал. Питался с нами обычной корабельной пищей в маленькой тесной кают-компании, никаких дополнительных продуктов или деликатесов мы для этого похода не получали. Он, как подводник, хорошо понимал особенности организации питания в стесненных условиях.
У меня отложилась в памяти одна особенность – с момента прибытия на корабль до самого убытия адмирал ни разу не улыбнулся, не был в веселом или благодушном настроении. Он всегда был задумчив, молчалив, серьезен и очень строг к выполнению профессиональных обязанностей. Мы это хорошо чувствовали и старались соответствовать его требованиям. Я понял, что для корабельного офицера, прошедшего войну, главным критерием были не внешний показной вид начищенного и подготовленного к приему начальника корабля и уважительное отношение экипажа, а правильное и четкое выполнение профессиональных обязанностей, постоянная готовность к бою и действиям в море в любую погоду и в любых условиях. Присутствие боевого опытного адмирала наглядно напоминало, как военные моряки должны готовиться к войне, к бою. Мы осознавали ответственность этого перехода, по действиям нашего экипажа оценивалась подготовлен-ность бригады и соединений базы. Пришли во Владивосток. Залив Золотой Рог уже покрылся льдом. Без буксира пробились и встали к причалу у штаба Тихоокеанского флота. Построили экипаж. Адмирал попрощался и поблагодарил экипаж за службу. Для нас это было высокой оценкой».
Воспоминания писателя-мариниста, подводника, капитана 1 ранга Н. А. Черкашина
В книге «На крейсерах» известный писатель-маринист капитан 1 ранга Николай Андреевич Черкашин опубликовал в 2007 году воспоминания о встрече с Г. К. Васильевым – «Березовые кнехты». «С командиром боевой подлодки С-15
вице-адмиралом Георгием Константиновичем Васильевым меня познакомил мой хороший флотский приятель, тогда еще капитан-лейтенант, а ныне контр-адмирал Александр Кибкало. Кибкало приходился Васильеву зятем, и потому наше знакомство состоялось в домашней обстановке.
Писатель-маринист, подводник, капитан 1 ранга Н. А Черкашин
– Чай, когда он правильно заварен, – говорил, приглаживая остренький ус, вице-адмирал Георгий Константинович Васильев, – очень хорош с молодым еще зеленым лимоном. И пить его нужно, как коньяк, – из тонкого стекла…
Это шло старомосковское гостеприимство с чаепитием при пышной ватной «бабе» насаженной на фарфоровый чайник, в полумраке ковровой тишины. В самый расплох такого гостеприимства обычно водружается на стол толстенный плюшевый семейный альбом, и тогда отяжелевшие и осоловевшие после обильного ужина гости покорно листают розоватые страницы и не в силах уже отвлекаться на что-либо еще – провожают покорными взглядами голых младенцев, заснятых на простынках, деверей, шуринов, племянников и более близких домочадцев, застывших с серьезно-испуганными лицами на фоне черноморских пальм, конных статуй, фонтанов, свадебных застолий, кавказских скал, благоприобретенных мопедов и „москвичей”. С мученической улыбкой отыскивает гость хозяйский лик, затерянный на общей фотографии в ряби выпуска краткосрочных курсов заготовителей яиц или заезда третьей смены кишечно-сосудистого санатория. Ох, уж эти плюшевые альбомы!..
Но тут было нечто иное.
– Прошу извинить, – предупредил хозяин, – снимки вперемежку идут… Думал, выйду на пенсию – в порядок приведу. Куда там!..
Это вот наша деревня… Сам снимал, в тридцать девятом на побывку с флота при-езжал. Главком мне тогда „лейку" подарил. Это Петька Мусатов, кореш по штурманскому классу. Он у меня хлеб съел. Время голодное было. Я свой кусок в тумбочку отложил, а на корке – фамилию выцарапал „Васильев”. Ну, хлеб-то он съел, а корку с фамилией оста-вил. Шутник был.
Мы с ним потом на „эсках” начинали… Погиб он в сорок четвертом. Он на мостике определялся, а тут „Фокке-Вульф”… Полоснул очередью…
Книга Н. А. Черкашина «На крейсерах»
Это мы где-то у Панамы, черепаху варим, с трудом подняли на борт. Редкостный суп был. Говорят, в Америке клуб есть, куда всех, кто мясо галапагосской черепахи пробовал, записывают… Крайний слева с боцманской дудкою – Коля Любанов. Он от нас в морскую авиацию ушел. Погиб в конце войны. В кир-кенесском десанте прыгал с парашютом. Ветром его о скалу шарахнуло. Автомат при нем был – аж согнулся. Витька Сергейчук. Раньше нас всех адмиралом стал – в 56-м… Этот, высокий, Шаламов, узбек, на дутаре хорошо играл, в шеш-беш меня учил: игра есть такая, кости бросают… На тральщике после войны подорвался. Олег Кузнецов. Все еще адмиралит… Этот, фамилию не помню, на „Л-пятнадцатой” пропал. Они тогда из Америки шли. Темная история. То ли немцы, то ли японцы, то ли еще кто их подстерег… Не дошли в общем.
А это я в перископ снимал. Первый мой транс-порт – пять тысяч тонн… Это мы с Колышкиным ордена получаем. А это камчатская бухта, до войны еще. Только-только пришли – ни причала, ни якорной бочки. Мы свои подводные лодки вместо кнехт к березам привязывали, как лошадей. Снова Заполярье. Коля Греченков… Лед с орудия скалывает. Тоже штур- ман. Северные сияния рисовал. Здорово! В войну на одном проекте плавали… Вот на карточке у меня тут координаты его последние записаны – широта, долгота… В Норвежском море его и еще пятерых ребят опустили за борт. Тушили пожар в подводном положении.
А это мы на Северном полюсе всплывали… Тот, что посередине у флага – Славка Молчанов, мы с ним „адмирала” в один год получили. А это…
Ох, уж эти плюшевые альбомы!
– А этому снимку сорок лет… – ностальгически задумался Георгий Константинович. –
Я храню его как память об одном из военных дней. Фотограф нашей бригады запечатлел обычную для тогдашних подводников-североморцев картину: командующий Северным флотом адмирал А. Головко встречает на пирсе в Полярном вернувшийся из похода эки-паж. Рядом – член Военного совета вице-адмирал А. Николаев, комбриг капитан 1 ранга
И. Колышкин и начальник штаба бригады капитан 1 ранга Б. Скорохватов. Слева я, тогда капитан 3 ранга, командир подводной лодки С-15.
Все на флоте знали, что Головко лично принимает на причале доклады командиров о выполнении боевой задачи. Не однажды и нашу С-15 он встречал. Но в этот раз у коман-дующего был особый повод. Наша лодка впервые на флоте применила только что появившиеся новейшие электрические бесследные торпеды „ЭТ-80”. (Мы приняли их вза-мен парогазовых, оставлявших при стрельбе ясно видимый на поверхности след пузырь-ков воздуха). Первый вопрос командующего: „Как торпеды?”
Я доложил, что лучшая характеристика оружию – обстоятельства уничтожения гитлеровского транспорта „Дессау”.
16 августа 1944 года С-15 в числе других лодок заняла позицию в „нависающей за-весе”. Такой тактический прием, позволявший организовать эффективное взаимодействие разнородных сил флота, уже прочно вошел в практику североморцев. Ночью, когда экипаж был занят зарядкой аккумуляторных батарей, радист доложил, что получены данные от самолета-разведчика: обнаружен вражеский конвой в составе 3 транспортов и 15 кораблей охранения. Вместе со штурманом старшим лейтенантом Е. Марсовым определил, что удобнее всего перехватить противника в районе мыса Слетнес. На глубине 80 метров мы преодолели минное поле, прикрывавшее с моря подходы к вероятному пути гитлеровского каравана, и в 6 часов в перископ я увидел вражеский конвой. Он шел строем кильватерной колонны.
О том, подведут ли новые торпеды, я не думал. В высоких достоинствах нашего оружия мы убеждались не раз. К тому же я знал, что торпедисты во главе с командиром БЧ-3 старшим лейтенантом Ю. Стрателатовым заботливо обслуживали „новинки”, поддерживая напряжение в электрических батареях на верхнем пределе.
Примерно на дистанции 30–35 кабельтовых от головного корабля пересекли курс ордера, чтобы по створу мачт уточнить его курс. Затем сблизились и произвели четырех-торпедный залп с 10 кабельтовых.
Прежние торпеды всегда чертили отчетливые следы на водной поверхности. Заметив их, противник порой успевал уклониться, а затем атаковывал подводную лодку. На сей раз, все было по-другому. Конвой продолжал следовать прежним курсом, ничего не замечая.
Спустя короткое время раздались два мощных взрыва. Потопленным оказался немецкий транспорт „Дессау” водоизмещением 6 тысяч тонн. С-15 стремительно погрузилась, но против обыкновения нас никто не преследовал, не забрасывал глубинными бомбами. Видимо, гитлеровцы не знали о появлении у нас электрических торпед и полагали, что наткнулись на мины.
Вот уже более двадцати лет, как покинул сей свет адмирал Васильев. А мне до сих пор памятно то замечательное чаепитие, те короткие и точные, как доклады, рассказы, приправленные соленым флотским юморком».