Георгий Константинович Васильев
Годы. Мили. Судьбы
Командир С-55 Лев Михайлович Сушкин (в центре), справа Г. К. Васильев. 1943г
23
октября в Датч-Харбор прибыла вторая группа лодок – С-51 и С-56 – под командованием капитана 1 ранга А. В. Трипольского. Началось наше первое знакомство с реальным капитализмом. Знаний английского языка, полученных в Военно-морском училище, вполне хватало, чтобы понимать американцев без переводчика. Первые контакты были довольно напряженными. Американские офицеры, явно скучавшие в этом глухом месте, искали возможности познакомиться с новыми людьми. Встречали нас доброжелательно и приветливо. Приглашали в гости, предлагали пиво из металлических банок, показывали фотографии жен и детей. Нашими секретами они не интересовались, в агенты не вербовали. Образ агрессивного капиталиста, созданный советской пропагандой, не соответствовал действительности и реальным людям, встреченным нами. Меры предосторожности при общении с американцами, о которых предупреждали комиссары, оказались излишними. На складах американской базы советским лодкам предоставили возможность получить все, что там имелось, без ограничений ассортимента и количества. Мы пополнили запасы продовольствия невиданными доселе американскими свежими продуктами и разнообразными консервами. На лодках отменили режим строгой экономии продуктов. Изголодавшиеся матросы и старшины ели пышные булочки по несколько штук, яйца по десятку в день. Завтраки, обеды и ужины стали обильными и разнообразными. Среди командиров, комиссаров и старпомов лодок дивизиона не было ни одного моего знакомого по прежней службе. Подводной лодкой С-51 командовал капитан 3 ранга Иван Фомич Кучеренко, старпом – лейтенант Владимир Павлович Гладков, не-давно призванный из торгового флота. Командир С-55 – капитан 3 ранга Лев Михайлович Сушкин, старпом – старший лейтенант Янгель Иоффе, на этой лодке в походе шел дивизионный минер старший лейтенант В. И. Спицын.
Подводной лодкой С-56 командовал капитан-лейтенант Григорий Иванович Щедрин, старпом – старший лейтенант Юдович, с ними шел дивизионный связист Л. В. Бондарюк. Стоянка в Датч-Харборе планировалась на одни сутки, но прошло более пяти, а лодки в море не выходили. Командиры нервничали. Позже нам сообщили на переходе из Датч-Харбора в Сан-Франциско погибла Л-16. Ее торпедировала неизвестная подводная лодка. Вахта шедшей позади нее Л-15 наблюдала взрыв в районе мостика, лодка разломилась на две части и исчезла под водой. Весь экипаж погиб.
О трагических событиях 11 октября 1942 года есть докладная записка командира Л-15 капитан-лейтенанта Комарова: «Погода стояла хорошая, видимость полная, море один балл. Лодки шли в надводном положении строем кильватера с дистанцией трех кабельтов, скоростью 8 узлов. Л-16 была головной. В 11 час. 15 мин. (22 час. 15 мин. московское время) в точке Ш=45°41' N, Д=138°56' W Л-16 была торпедирована и утоплена со всем личным составом… По ней было выпущено две торпеды, предпола-гаю, торпеды попали в кормовые отсеки, ибо лодка погрузилась с дифферентом на корму 45° и затонула через 25–30 секунд. Принял решение уклониться – оторваться от Л-16 ходом 15 узлов. Отходя противолодочным зигзагом, …в 11 час. 15 мин. – 11 час. 17 мин. на расстоянии 7–8 кабельтов от точки гибели Л-16 за масляным пятном обнаружили два перископа, по которым открыли огонь из 45-мм орудия. Выпустили 5 снарядов. Неизвестная лодка погрузилась. Прекратили огонь… Через одну минуту после того, как затонула Л-16, слышал два глухих подводных взрыва. Считаю, взорвались аккумуляторные батареи».
Командир С-56 капитан-лейтенант Щедрин Григорий Иванович
Командир Л-15 В. И. Комаров
Позже, общаясь с экипажем Л-15, мы узнали подробности этих трагических событий. Со слов очевидцев в 11 час. 14 мин. раздался страшный взрыв, от которого содрогнулся корпус подводной лодки. Коман-дир Л-15 капитан-лейтенант В. И. Комаров находился внутри лодки в центральном посту. Наверху на мостике несли вахту вахтенный офицер лейтенант И. Жуйко и вахтенный сигнальщик старший матрос Смольников. Кроме них на барбете кормового орудия был старший военфельдшер Н. П. Комашко. Буквально «взлетев» на мостик, В. И. Комаров увидел впереди по курсу в дистанции 3 кабельтова Л-16, которая с дифферентом 40–50° на корму погружалась в океан.
Командир Л-16 капитан-лейтенант Д. Ф. Гусаров с экипажем
Над корпусом лодки навис опускающийся черный столб воды с соляром и фрагментами легкого корпуса. Это произошло в точке с координатами Ш=45°41' сев. Д=138°56' зап. на глубине океана 4888 м. Стремительное развитие событий застало врасплох вахтенного офицера Л-15, который до прибытия на мостик командира не подал никаких команд на уклонение от лодки противника. Жуйко доложил, что вместе с сигнальщиком видели в 10–15 м по носу Л-15 след двух торпед. Мгновенно оценив обстановку, В. И. Комаров отвернул вправо от генерального курса на 90° и дал полный ход.
Японская подводная лодка И-25
С обнаружением перископа атаковавшей подводной лодки объявил артиллерийскую тревогу и произвел 5 выстрелов в направлении перископа из 45-мм орудия. В период артогня подводная лодка Л-15 следовала противолодочным зигзагом.
Виновника гибели Л-16 долгое время не удавалось установить. Сейчас можно с большой степенью уверенности говорить, что это была японская субмарина И-25. Однако сомнения остаются.
Подводников, участвовавших в переходе, не покидало ощущение, что к трагедии Л-16 причастна американская подлодка. Только американцы знали маршрут нашего движения.
Книга М. Хасимото «Потопленные.
Японский подводный флот в войне
1941–1945 гг.». Москва, 1956 г.
В начале 1950-х годов в книге японского командира-подводника Мотицура Хасимото «Потопленные. Японский флот в войне 1941–1945 гг.», переведенной на русский язык в 1956 году среди многих военных эпизодов описан случай: «Японская подводная лодка И-25, возвращаясь на базу от американского побережья, обнаружила две „американские” подводные лодки и последней торпедой потопила одну из них».
Экипаж Л-16
Памятник морякам подводной лодки Л-16. Петропавловск-Камчатский, у Музея боевой славы Камчатской военной флотилии. Фото В. Д. Доценко
Время, место и обстоятельства гибели Л-16 совпадали с местом и временем атаки японской подлодки И-25. Вместе с другими моряками на Л-16 погиб Алеша Гусев, выпускник нашего курса, с которым я дружил.
В годы войны лодки кригсмарине совершали походы в Японию с различными грузами – оптикой, ртутью, деталями для радиолокационного оборудования и т. д. Обратно они вывозили каучук, вольфрам, молибден и материалы для промышленности фашистской Германии.
Памятник экипажу подводной лодки Л-16,
п. Рыбачий. Фото В. Д. Доценко.
После этого события и получения разведывательных данных о выходе из японского порта Хакодате в Тихий океан немецкой подлодки, американское командование решило отправить все 4 «эски» в Сан-Франциско в сопровождении эсминцев «Сэндс» и «Фокс». Ожидая их прихода, мы долго стояли в Датч-Харборе.
С потерей Л-16 командир дивизиона А. В. Трипольский стал требовать от экипажей предельной бдительности и внимательности при несении вахты в море. «Лучше десять раз погрузиться, приняв чайку за самолет, чем не погрузиться, приняв самолет за чайку», – часто повторял он. Простая истина – не увидишь врага первым, больше вообще ничего не увидишь – была самым убедительным аргументом.
Переход к Панамскому каналу лишний раз подтвердил справедливость требований комдива А. В. Трипольского. 18 ноября подводную лодку Г. И. Щедрина С-56 у Южной Калифорнии атаковала неизвестная подводная лодка. Торпеды прошли в 50 метрах за кормой. Анализируя, кто атаковал С-56, в статье «Через моря и океаны» адмирал П. Саватеев пишет:
«Из Сан-Франциско с полным боекомплектом вышла в море американская подводная лодка „Кэтфиш”, которая следовала примерно тем же маршрутом в Коко-Соло, где пополнила запасы и приняла шесть торпед. Возникает вопрос: по каким целям они были применены? Американская лодка направилась в море за двое суток до выхода советских подводных лодок С-51 и С-56 из Датч-Харбора».
В районе коста-риканского острова Кокос С-56 в очередной раз подверглась безуспешной атаке неизвестной подводной лодки. 28 октября 1942 года под конвоем четырех эсминцев лодки С-51, С-54, С-55 и С-56 в строю кильватера покинули Датч-Харбор и без осложнений дошли до западного побережья США. Это самый длительный этап эскортирования советских лодок кораблями военно-морских сил США. Он длился 8 суток –
с
28 октября по 5 ноября.
Матрос С-54 Анатолий Стребыкин об этом этапе похода вспоминал:
«15 октября подводные лодки С-54 и С-55 вышли из Авачинской бухты в Берингово море. После выхода в море командир С-54 капитан-лейтенант Д. К. Братишко объявил личному составу цель и маршрут перехода. Это сообщение команда встретила с неописуемым энтузиазмом. Командир также предупредил команду о значительных трудностях, ожидающих в тропиках и Северной Атлантике. Он сказал, что из-за каждого облачка можно ждать бомбу на палубу, из-за каждой волны – торпеду в борт.
Накануне нашего выхода разведслужбы донесли, что из порта Хакодате в неизвестном направлении ушла немецкая подводная лодка. Через трое суток плавания С-54 пересекла границу Советского Союза и вышла в нейтральные воды. Вот и 180-й меридиан, на котором происходит смена полушарий – Восточного на Западное. Два дня было одно и то же число – 18 октября 1942 г. Команде подводной лодки была поставлена задача: „В свободное от вахты время изучать английский язык с помощью принятого на корабль переводчика Юрия Нуждина и лейтенанта Доната Негашева”. Теперь экипажу осталось только найти свободное время. Вахты, работа на технике, ежедневные тренировки отнимали у личного состава часы сна. Огромные потоки воды, бросавшие лодку с борта на борт, изнуряли команду. На физическое состояние влияла пасмурная осенняя погода. Шел постоянный холодный дождь, с севера дул арктический ветер. Давала о себе знать усталость, хотелось отогреться. На занятиях по изучению английского языка моряков клонило в сон.
Через пять суток плавания увидели землю. Из воды поднимались серые скалы, напоминающие недавно покинутые родные камчатские берега. Это были Алеутские острова, владения США. Подводные лодки С-54 и С-55 были встречены американским эсминцем и под его эскортом вошли в небольшую бухту, окруженную невысокими сопками, – военную базу Датч-Харбор на острове Уналашка, в 3500 милях от Владивостока.
Военная обстановка диктовала необходимость соблюдения мер безопасности. Боевые опе-рации немецких подводных лодок распространя-лись на прибрежные районы Америки, между Бостоном и Нью-Йорком, недалеко от Джонсонвилла; на Майами, Гавану, Нью-Орлеан, Корпуса-Кристи, близ Баранкиллы, Маракайбо, порт Слейи, Барбадос и Гваделупу. Их торпеды поражали торговые суда США на коммуникациях от Нантакета до Гатерраса, от Флориды до Виндвордских островов. Артиллерийским огнем немецкие лодки сожгли и потопили более 500 американских судов, включая 140 танкеров, общим тоннажем 2,5 миллиона тонн. Американцы еще не оправились от атаки японских самолетов по Перл-Харбору и потери основных сил тихоокеанского флота.
Не успели наши подводники подать швартовые и сойти на причал, как к стоянке лодок началось паломничество. Американские моряки все время что-то жевали, лица у них были доброжелательные. Они много улыбались и дружески жестикулировали. Многие из них на-ходились в замешательстве. Посыпались вопросы: „Откуда в СССР подводные лодки? Где икем они построены? Есть ли на них иностранные инструкторы? Правда ли, что экипажи укомплектованы только русскими моряками?”
Позже, когда мы устроили американцам экскурсии на советские подлодки, некоторые из них упорно искали на механизмах иностранные клейма. На С-54 прибыл помощник военно-морского атташе СССР капитан 3 ранга Скрягин и передал привет команде от российского посла в США Литвинова. Он сообщил трагическую весть о гибели советской подлодки Л-16. Лодка была торпедирована в 820 милях северо-западнее Сан-Франциско субмариной, принадлежность которой не удалось установить. Трагическая реальность войны. Пятьдесят отличных моряков, готовых вступить в бой с врагом, погибли на переходе Датч-Харбор–Сан-Франциско. Вечная им память!
Команде С-54 разрешили сойти на берег, чтобы помыться в бане, расположенной в американских казармах. Американская баня отличалась от привычной русской. Стены облицованы сверкающей белизной кафельной плиткой. Мы увидели много интересных устройств регулировки нагрева воды – смесители. Американцы бесцеремонно заглядывали
В душевую, где мылись наши моряки. Особое восхищение у них вызвал хорошо сложенный парень с С-54 Виктор Бурлаченко. Они вошли в душевую и начали трогать его мускулистую спину. Виктору это не понравилось. Он попросил переводчика Юру Нуждина сказать, что их присутствие его смущает. Американцы быстро ушли, но еще долго стояли толпой около бани, улыбались и кричали «good!» Они наперебой предлагали нашим матросам сигареты и плоские бутылки виски. После бани нам разрешили прогулку по американским магазинам. На полученные доллары покупали сигареты и американские ножи.
В связи с гибелью Л-16 американцы решили сопровождать наши лодки эсминцами до Сан-Франциско. Пополнив запасы топлива и продуктов, подводные лодки С-54 и С-55 вышли в Тихий океан. Шли ночью с выключенными огнями, на воде вокруг корабля светился только фосфоресцирующий ореол. Вблизи Сан-Франциско Тихий океан оправдывал свое название. Лодка шла очень спокойно, не было ни ветра, ни волн. С каждым днем становилось теплее и теплее. Нам казалось, что это не ноябрь, а лето. Экипаж переодели в летнее обмундирование. Командиры, получившие в мирное время опыт плавания в торговом флоте, за-беспокоились, ведь наша матросская летняя форма не подходила для плавания в тропиках».
Пройдя Golden Gate – мост Золотые Ворота, повернули на север, оставив Сан-Фран-циско за кормой.
5 ноября 1942 года пересекли залив Сан-Пабло и в его северо-восточном углу при-швартовались к стенке судостроительного завода «Mare Island», рядом с городком Вальехо (Vallejo).
Для связи с заводом к нам приставили русского эмигранта по фамилии Пивоваров. Лейтенанта флота США Орлова назначили для связи с военными властями. Из советской миссии в Вашингтоне прибыл капитан 3 ранга Шергин, через него мы решали вопросы снабжения.
Нам предстояло силами экипажей устранить возникшие на переходе неисправности механизмов. Команды более месяца жили на лодках. Нужно было дать время морякам привести себя в порядок и хотя бы немного отдохнуть.
Бросалась в глаза значительная разница уровня механизации работ на наших и американских заводах. Ничего здесь не делалось вручную, даже мелкие грузы посильные одному-двум рабочим перемещались кранами, автопогрузчиками и автомобилями. Отношение рабочих завода к нам было доброжелательным. Нашелся только один бывший белогвардеец, который заявил, что он расстреливал «красных» во Владивостоке. Местные американские евреи быстро нашли и установили контакты с евреями наших экипажей: Юдовичем, Иоффе и Ицковичем (разведчиком, назначенным в экипаж С-51 во Владивостоке). Они их опекали, куда-то возили, развлекали, дарили подарки, проявляли заботу и внимание.
Пивоваров организовал для экипажей экскурсию – провез нас по восточному берегу залива до города Окленд, затем по мосту в Сан-Франциско, показал достопримечательности города. Проехав вдоль западного берега, возвратились на лодку. К сожалению, никто из нас не был подготовлен к встречам и разговорам с американцами. В ответ на знаки внимания, угощения и сувениры мы могли предложить лишь отсыревшие и заплесневевшие папиросы «Беломорканал», которые американцы, пытаясь прикурить, как правило, поджигали со стороны мундштука. Что такое папиросы и как с ними обращаться, они не знали, курили сигареты, преимущественно «Lucky Strike».
Папиросы «Беломорканал» выпускали с 1932 года на фабрике имени Урицкого в Ленинграде. Названы в честь Беломоро-Балтийского канала. Автор табачной смеси технолог В. И. Иониди, автор рисунка на пачке художник А. Тараканов. Эти папиросы были популярны в СССР из-за низкой цены. Дешевле и крепче них были только папиросы «Север». Каждая папироса «Беломорканал» содержала 1,5–1,7 мг никотина и 27–32 мг смолы. В простой картонной пачке «Беломорканал» было 25 папирос 5-го класса.
Во время стоянки мы отпраздновали 25-ю годовщину Октябрьской революции. Утром построили экипажи на палубах лодок, произвели торжественный подъем флага. Командир дивизиона А. В. Трипольский поздравил подводников с праздником. На заводе день был рабочим. Вечером американские моряки пригласили нас в клуб. На встрече мы о многом говорили, пили мало. В заключение нам показали стриптиз – раздетые девицы, виляя задом, фривольно прохаживались между столиками. Подвыпившие работяги пы-тались похлопать их по мягкому месту, те, кому это удавалось, получали в ответ затрещину. Мы не привыкли к таким развлечениям и чувствовали себя «не в своей тарелке».
Во время стоянки в Сан-Франциско стало известно, что комиссар Л-15 «заболел радикулитом», – очевидно, испугался трудностей опасного похода, стал симулировать и проситься домой. Его списали с лодки и с первой оказией отправили в Советский Союз. Во Владивостоке исключили из партии за трусость.
Перед праздниками командир С-54 выплатил экипажу часть причитающегося денежного довольствия в валюте. На полученные доллары я купил наручные часы швейцарского производства, теплые туфли, американские сигареты «Lucky Strike» и миниатюрный фонарик в виде авторучки. О таких часах в нашей стране можно было только мечтать. Противоударные и герметичные, светящийся циферблат и стрелки позволяли видеть время в темноте, это удобно при несении вахты. Часы прослужили мне верно 30 лет, были со мной во всех походах. Не ношу их теперь лишь потому, что вышли из моды. В обувном магазине мне примеряли туфли, просвечивая ногу рентгеном. Так американские продавцы убеждались, что обувь комфортна и не давит на какую-нибудь косточку. Возил их с собой почти 4 года, ни разу не надел. Продал на Литовском рынке в 1946 году, когда не хватало денег на продукты.
Офицеры С-54 с американскими моряками. Второй справа
старший лейтенант Г. К. Васильев. Сан-Франциско. Ноябрь 1942 г.
Наши подводники покупали зарубежные товары, подарки родственникам и близким. Мы надеялись жить долго, надеялись на это без больших к тому оснований. Местные газеты сообщали о непрерывных тяжелых боях в Сталинграде и на Северном Кавказе. Что будет дальше? Что нас ждет? Вопрос оставался открытым.
В Сан-Франциско из-за обостренных отношений с командой старпома С-55 Владимира Гладкова перевели на С-56, а старпома С-56 Якова Иоффе на С-55 – поменяли местами.
Из воспоминаний матроса Анатолия Стребыкина:
«5 ноября 1942 г. подводные лодки на полном ходу вошли в главный порт западного побережья США – Сан-Франциско, штат Калифорния. Мирный, сверкающий многочисленными электрическими огнями город казался современным раем. Было ощущение, что команда подводной лодки попала в какой-то совсем иной мир. В море большое движение. Много красивых белых пассажирских пароходов, на которых играют оркестры, танцуют люди. Огромные небоскребы, поражающие воображение фантастическими размерами и красотой, высятся на холмистых берегах. Фуникулеры для перевозки пассажиров установлены повсеместно, так как горная местность имела крутые подъемы и спуски. По проезжей части несется непрерывный поток автомобилей разнообразных марок. Пешеходов на улицах почти нет, все в машинах или фуникулерах. Дома выглядят празднично. Везде очень чисто, много цветов. В магазинах изобилие продуктов и товаров. Красивые рестораны с утренним уловом морепродуктов, яркой рекламой и музыкой заманивали посетителей. Ничто здесь не говорило о том, что где-то идет война, гибнут люди. Что в 820 милях от города океанская пучина навсегда поглотила пять десятков русских ребят. Вошедщие в порт советские подводные лодки привлекли внимание людей на пароходах и на берегу. Увидев красный флаг, американцы приветливо махали руками. Подводные лодки отшвартовались у стенки судостроительного завода в пригороде Сан-Франциско – Вальехо. Здесь предполагалось провести небольшой ремонт, проверить и подготовить к дальнейшему плаванию механизмы. Командование отвело на это всего пять суток. Двадцатипятилетие Октябрьской революции мы здесь отмечали так же, как на Родине, с большим подъемом. Вычистили и подкрасили лодки, надели парадную форму. Утром 7 ноября экипажи построились на палубах лодок для торжественного подъема флага. Люди на берегу наблюдали эту церемонию с большим почтением. При-шедшие сняли головные уборы. Дружное „Ура!!!” советских моряков было встречено продолжительными аплодисментами. Во второй половине дня моряков пригласили на прием в советское консульство. Там праздник проводился по заведенной на Родине традиции. Прозвучал доклад, посвященный положению на фронтах.
Город Сан-Франциско. 1940-е гг.
По окончании торжественной части подводники дали для работников консульства концерт художественной самодеятельности. 8 ноября экипажи лодок пригласили в Дом собраний Сан-Франциско на встречу с русскими эмигрантами. Зал был переполнен. Большинство присутствующих – пожилые люди. Рассказ командира подводной лодки С-55 Сушкина о ходе военных дей-ствий на Родине слушали с большим вниманием и в полной тишине. При перечислении родных мест у пришедших выступали слезы на глазах. После доклада хор моряков исполнил Государственный гимн СССР. Весь зал встал. У некоторых стариков покраснели лица, сильно дрожали руки. Слова гимна вызывали у них неприятные эмоции, но после исполнения они долго аплодировали матросам. Потом был концерт матросской художествен-ной самодеятельности, который затянулся допоздна. Аудитория просила повторять русские и советские песни по несколько раз, долго не отпуская матросов со сцены. После концерта к командиру подводной лодки С-54 Дмитрию Кондратьевичу Братишко обратилась старенькая американка: „Сделайте мне, пожалуйста, одолжение, разрешите своим матросам посетить мой дом. Хочется побыть с русскими людьми в последние дни своей жизни. Я живу недалеко отсюда”.
Командир подозвал трех матросов: Жигалина, Кротова, Стребыкина, и попросил их проводить Марию Гавриловну, так звали американку, до дома. Мы вместе со старушкой пришли в небольшой, очень аккуратный дом. Она рассказала, что уехала из России до революции из-за нужды. Многие годы потратила на то, чтобы привыкнуть к чужой стране. Чтобы выжить, выполняла различные работы. Стирала белье, нянчила детей, работала кухаркой. За это время так и не научилась говорить и писать по-английски. А ее сын уже американец. Совсем не знает русского языка.
Маршрут перехода С-51, С-54, С-55 и С-56 через Тихий океан с 15 октября по 3 декабря 1942 г.
Когда в ходе разговора Мария Гавриловна, уроженка Курской губернии, узнала, что матрос Жигалин родом из Орловской области – разрыдалась: „Перед смертью Бог послал увидеть земляка и поговорить с ним”.
Подводную лодку С-54 посетил профессор Калифорнийского университета господин Кавун с просьбой к командирам направить к нему группу матросов. Он объяснил свою просьбу тем, что в Америке совсем ничего не знают о сегодняшней России. Американцы никак не ожидали, что русские окажут серьезное сопротивление немецким войскам после того, как фашисты оккупировали Францию. Матросы Морозов, Стребыкин и Чаговец поехали на окраину Сан-Франциско в дом профессора. Его жена при встрече с моряками разрыдалась. А когда Сергей Чаговец заговорил с ней на украинском языке, старушка схватилась за сердце и запричитала: „Дивись, диду. Это земляк наш. Скилькирокив не бачила че-ловека из ридного края, не помятаю”. Затем темпераментная украинка набросилась на мужа: „Ну что ты все топчешься, успокаиваешь меня! Завез меня на край света, теперь и помирать здесь придется. Спасибо этим ребятам. Они привезли привет с моей Родины, из России. Дай мне поплакать!”
Профессор побеседовал с каждым приглашенным русским подводником, а затем сказал: „Я хорошо знал дореволюционных моряков России. Вы не представляете, увидев вас, я отметил огромный скачок в развитии русского народа. Вы далеко ушли от тех, кого я знал когда-то. Во-первых, вы грамотные, во-вторых, можете свободно говорить со мной, до-революционным профессором, на разные темы от литературы до военных вопросов”.
После беседы профессор пригласил матросов в университет. За нами на автобусе приехали студенты и повезли в университетское общежитие. Там была очень теплая встреча. Несмотря на языковой барьер, беседа затянулась. Студенты нашли человека, знающего русский язык, и посыпались вопросы. Американцам хотелось знать, как живут в России, где Россия купила подводные лодки. Встреча закончилась обменом сувенирами. Матросы отдали все свои значки ГТО, ГПХО и ГСО, а студенты дарили на счастье фигурки собачек, кошечек и чертиков. Обследование подводных лодок выявило необходимость замены прогоревших деталей дизелей. Приглашенные американские рабочие выполнили работы по замене деталей квалифицированно, но, по мнению команды, уж очень медленно. Рабочие рассказали, что они заинтересованы в таких заказах и за счет ремонтных и других работ, связанных с войной, жизнь в Америке заметно улучшилась. После этих разговоров советским морякам становилось грустно. На Родине лилась кровь, погибали близкие люди, а здесь мирная и счастливая жизнь процветала за счет обслуживания воюющих стран. С такими мыслями трудно было находиться в обществе веселых и радушных американцев. Хотелось быстрее покинуть этот „Рай” и достичь района военных действий».
9 ноября 1942 года С-54 вышла из Сан-Франциско последней. Корвет флота США вывел нас за пределы прибрежной зоны, где курсировали японские подводные лодки и, пожелав счастливого плавания, развернулся на обратный курс. Следующим пунктом за-хода по плану перехода была Панама. Через Панамский канал предстояло перейти из Тихого океана в Атлантический. Днем шли в надводном положении противолодочным зигзагом, ночью прямым курсом. Погода стояла изумительная. Дул слабый ветерок, море было спокойным. По мере движения на юг температура воздуха стремительно повышалась.
Около экватора стало невыносимо жарко. Влажный горячий воздух, поступая в отсеки лодки, дополнительно нагревался от работающих механизмов, забортной воды, температура которой была плюс 28 градусов, и раскаленной, как сковородка, металлической палубы. Команда изнывала от зноя, несмотря на то, что непрерывно работали вдувной и вытяжной вентиляторы. Здесь мы поняли – от холода можно уберечься, от жары спастись было невозможно. В отсеках лодки матросы ходили в трусах. Подводники шутили: «Форма одежды номер РАЗ – трусы и противогаз!» Можно было найти «прохладное» местечко между шпангоутами прочного корпуса.
Вахтенные офицеры с сигнальщиками на-ходились в лучшем положении, на мостике обдувал ветерок. От яркого солнца днем сильно уставали глаза, специальные очки, выданные американцами, помогали мало. Зато ночью стоять на вахте было блаженством. С заходом солнца жара немного спадала, горизонт становился невидимым, море сливалось с небом. Вдоль бортов и за кормой лодки мелькало множество светящихся моллюсков разных размеров и форм. Над головой мерцали крупные звезды знакомых и незнакомых созвездий. Полярная звезда с каждыми сутками все
ниже опускалась к горизонту. Днем появлялись летучие рыбки размером со среднюю корюшку и с крыльями, как у стрекоз.
Офицером связи от флота США был лейтенант Орлов. В его обязанности входило обеспечивать лодки сигналами опознавания. Система опознавания кораблей и самолетов «свой-чужой» была единой для союзных стран на морских театрах военных действий, но мы не имели к ней доступа.
С-54 на переходе из Сан-Франциско в Панаму. Ноябрь 1942 г. Фото Г. К. Васильева.
Первый океанский трофей у берегов Панамы – черепаха на борту С-54. Ноябрь 1942 г. Фото Г. К. Васильева
Толстые книги, из которых выбирались сочетания букв латинского алфавита, хранились под замком. Об основной деятельности американского офицера связи мы узнали из его откровенного объяснения: «Нас ваша техника не интересует. Командование хочет знать, что собой представляют в настоящее время русские люди».
В соответствии с заданием он вел разговоры о порядках в Советском Союзе, о жизни народа, об отношении русских к войне, власти и партии. Сначала моряки опасались этих рас-спросов, а потом привыкли.
В Панамском заливе днем при абсолютном штиле на расстоянии 30 кабельтов на поверхности моря сигнальщики обнаружили множество предметов, похожих на мины. При приближении лодки часть из них погрузилась в воду и стала невидимой. Объявили Боевую тревогу.
С величайшей осторожностью подошли поближе, разглядели – это были не мины, а громадные морские черепахи. Пренебрегая опасностью военного времени, организовали на них охоту. Одну из черепах командиру удалось убить. Ее застропили бросательным концом, вытянули на палубу, разделали и вечером ели черепаховый суп. То ли жара повлияла на аппетит, то ли наш кок не владел технологией приготовления, но деликатес на нас впечатления не произвел.
Утром 24 ноября в порту Бальбоа (Тихоокеанский вход в Панамский канал) приняли на борт лоцмана. Проходили канал в светлое время. Это заняло весь день.
Вечером 24 ноября 1942 года на базе США Коко-Соло, что в 15 минутах езды от города Колона, мы пришвартовались к пирсу. Другие лодки дивизиона пришли сюда раньше.
Пройдена половина намеченного пути – 9400 миль. На стоянку в Коко-Соло отводилась одна неделя. Семь дней стоянки прошли в напряженном труде. Работы было много. За это время экипажам предстояло отшлифовать и притереть клапаны дизелей, осмотреть и отремонтировать вышедшие из строя механизмы. Необходимо было дать отдохнуть команде. На суше условия работы и отдыха оказались не менее тяжелыми, чем в море. Изнуряло палящее солнце. Часто внезапно налетал шквал. Из тяжелых туч обрушивались потоки воды, приносящие временную прохладу. Через короткое время снова палило солнце и возвращалась изнурительная жара – влажность воздуха 100 %, темпе-ратура выше 30 градусов. На пирсе и на палубе лодки мы установили брезентовые тенты. Рядом с местом работы оборудовали душ, в нем моряки спасались от жары и зноя. Обеденный перерыв увеличили до 4 часов.
Матросы, старшины и дежурный офицер жили и питались на лодке. Офицерам и командирам кораблей предоставили пустующие коттеджи на территории базы, оборудованные просто, удобно и рационально. Чтобы комфортно жить в них несколько дней, нужно иметь с собой только бритву и зубную щетку, все остальное в коттеджах было предусмотрено. Об этом побеспокоились гостеприимные американцы, у них так принято – ничего лишнего, только все необходимое. Нас удивляли непривычно широкие кровати, размером в длину и ширину около 2 метров. Не было проблем со стиркой белья. Моряки сдавали грязное белье и одежду в прачечную и через день получали все чистое и хорошо выглаженное. Наша флотская форма для тропического климата не годилась. Ходили мы в черных брюках, тужурках и фуражках из черного сукна. В такой одежде тяжело было переносить мучительную жару, и выглядели мы среди местного населения нелепо. С началом войны белые чехлы на фуражки, белые кители и брюки отменили, как демаскирующие. Мы завидовали американцам, одетым в легкую белую или кремовую форму с короткими рукавами. Некоторым морякам удалось съездить в ближайшие панамские го-рода Кристобаль и Колон (Cristobal, Colon – названия их происходят от Христофор и Колумб). Граница между зоной Панамского канала, принадлежавшей США, и территорией государства Панама контролировалась только на автомобильных дорогах. Мне попасть на экскурсию не удалось, был на дежурстве. Несколько раз подводников приглашали в клуб, где местные офицеры проводили вечера. Пили кока-колу и пиво, крепкие напитки из-за жары не пользовались спросом. Американские моряки жаловались на тяжелый климат и оторванность от дома. Служба у них здесь была необременительной.