Георгий Константинович Васильев
Годы. Мили. Судьбы
Неожиданно легко решился квартирный вопрос. Я обменял лиепайское жилье на две комнаты в центре. Собирались недолго. Сшили из моего старого кителя пальтишко для Ирочки. Сели на поезд. В Москве один день гостили в Сокольниках у Ани Бодрягиной и отправились в Ригу.
Квартира № 3 на тихой улице Кирова, в доме 15, была коммунальной и занимала весь третий этаж. Раньше здесь был молитвенный дом баптистов. После войны в ней жили шесть семей, на всех две кухни и один туалет. Квартиру занимали офицеры нашей бригады: секретарь партийной комиссии Суворов с женой и дочкой, мичман Фатеев – радист плавбазы «Иртыш», замполит дивизиона капитан 2 ранга Сафонов, дирижер Анциферов с женой, лейтенанты Кузнецовы – братья-близнецы – с одной женой, замполит лодки (фамилии не помню) и мы. В соседнем доме № 13 жил писатель, председатель совета министров Латвии В. Т. Лацис. Весь дом принадлежал ему. Окна наших комнат выходили на юг в парк. Стол, четыре стула и кровать с казенным матрацем – вот и вся мебель. Заселялись временно, а прожили десять лет. Вселение не обошлось без неприятности. В первую же ночь в кроватке Ирочки обнаружили столько клопов, сколько я не видел за всю жизнь. За неделю их удалось извести. Обстановка в Риге была несравненно лучше березайской. На рынке изобилие разнообразных фруктов, овощей, мяса, молочных продуктов по относительно невысоким ценам. Продавцы непривычно приветливы, сказывалось прежнее воспитание. Большинство латышей говорили по-русски. Из Риги до Усть-Двинска 16 километров, дорога занимала полтора часа. Офицеры на службу добирались из Андреевской гавани на небольшом буксирчике или от вокзала на автобусе.
Боеготовых лодок в бригаде было две – С-18, командир капитан-лейтенант
В. П. Александров, и С-20. Несли боевые дежурства в 2-часовой готовности к выходу в море, со сменой через 10 дней. Приходилось по 10 суток сидеть на плавбазе. Так продолжалось в течение года. Зимой, когда в гавани и Рижском заливе вставал лед, а ледоколов не было, дежурство становилось бессмысленным. Все равно дежурство продолжали нести. Невзирая на трудности, жизнь налаживалась. Одиночество закончилось. Отношения с Машей сложились прекрасные. Ирочка подрастала, научилась ходить. По выходным дням гуляли в парке, изучали Ригу. Познакомил Машу с семьей Гладковых. Они жили на соседней улице. Иногда заходили друг к другу в гости. В городе работал театр оперы и балета, русский драматический театр, латышский драматический театр, цирк и несколько кинотеатров.
Выйти вечером из дома удавалось редко. Нужно было приглядывать за Ирочкой. Иногда выручали соседки. В декабре 1947 года отменили карточную систему. Была проведена денежная реформа. Старые деньги заменили новыми по курсу 10 старых рублей к одному новому. Нам менять было нечего, но на жизнь хватало. Появилась возможность купить для Маши одежду, обувь и все необходимое для семейной жизни. Зима пролетела незаметно. Служба шла своим чередом. С началом года сдали задачу № 1 по курсу подготовки подводных лодок и приступили к отработке последующих. Программа боевой подготовки лодок ежегодно отрабатывалась от начала до конца. В 1948 году флот перешел на пятилетний срок службы рядового и старшинского состава срочной службы. Моряков старшего возраста демобилизовали. Пришли новички, которых нужно было обучить и ввести в строй. В конце апреля – начале мая с уходом льда из залива сделали 2 двухнедельных выхода к острову Рухну в Рижском заливе. Отработали основные задачи – плавание в надводном и подводном положении, срочные погружения, подныривание под надводный корабль, артиллерийские и торпедные стрельбы. Торпедные стрельбы, а их было 6 видов, выполнили с оценкой «отлично». На Балтийском флоте традиционно задачи боевой подготовки отрабатывали летом в хорошую погоду. Даже сформулировали правило: «Не откладывай любовь на старость, а боевую подготовку на осень».
Удостоверение к медали капитана 3 ранга Георгия Константиновича Васильева «ХХХ лет Советской армии и флота». 15 августа 1948 г.
Командовал лодкой с удовольствием. Задачи боевой подготовки выполнили с высокими оценками. Экипаж в море работал четко. ЧП не было. Прошло много лет, до сих пор считаю, что нет должности на флоте лучше должности командира корабля. С-20 была красива на ходу, она легко бежала под ровный шум дизелей. Стоишь на правом борту мостика и смотришь, как острый форштевень разрезает волну, оставляя за кормой пенистый след. Командир корабля в море имеет неограниченное право отдавать приказания. Только он вправе принимать решения, зная, что они будут незамедлительно и беспрекословно исполнены, и только он в полной мере несет ответственность за их последствия. Никто не вправе отменять или изменять решения командира корабля. Если нетерпеливый начальник дает команду рулевому или в машину, об этом делается запись в вахтенный журнал: «В командование кораблем вступил такой-то» – с полной ответственностью за все последствия этой команды.
Командир дивизиона капитан 1 ранга Николай Иванович Морозов, находясь на борту лодки, в управление кораблем никогда не вмешивался. В должности командира дивизиона он прослужил четыре года войны. Командиров лодок понимал, ценил, относился к ним уважительно, корректно. Командиры кораблей уважали его, а куда и зачем он ездил в Ригу вместе с секретарем комсомольской организации старшим лейтенантом Карасевым, нас не касалось.
Лодками дивизиона капитана 2 ранга Петра Антоновича Сидоренко командовали:
– С-81 (U-1057, Н-22) – капитан-лейтенант Каменский, выпускник училища 1938 года, пришедший с Черноморского флота;
– С-82 (U-1058, H-23) – капитан 3 ранга Владимир Львович Гладков, бывший старпомом на С-56 на Северном флоте;
– С-83 (U-1064, Н-24) – капитан-лейтенант Владимир Павлович Кофанов, бывший помощник командира Л-15 Северного флота;
– С-84 (U-1305, Н-25) – Герой Советского Союза, капитан 3 ранга Максим Игнатьевич Хомяков, попросту Макс, с Черноморского флота.
Лодками дивизиона капитана 1 ранга Николая Ивановича Морозова командовали:
– С-13 – капитан 3 ранга Николай Степанович Легковой, прибывший с Тихоокеанского флота;
– С-18 – капитан 3 ранга Валентин Петрович Александров с Балтийского флота;
– С-20 – капитан 3 ранга Георгий Константинович Васильев;
– М-172 – капитан-лейтенант Г. Ломтев, известный изречением: «Командир без фитиля, как бл…дь без триппера».
За мной укрепилась репутация хорошего командира. На очередной партийной конференции бригады избрали членом партийной комиссии. Вызывали досаду минер Лейберман, так и не привыкший к выстрелам 100-мм орудия, и моторист, регулярно напивавшийся, как только его увольняли на берег. Он каждый раз оправдывался, говорил, что привык к выпивке с малых лет у себя на родине и если в выходной день не выпьет, то чувствует себя несчастным человеком. С Лейберманом пришлось расстаться, его назначили на береговую должность на торпедный склад, там служба не сложилась. В начале 1960-х годов за-кончил ее в Новосибирске на тыловом торпедном складе в звании капитан 3 ранга. На освободившуюся должность назначили выпускника 1948 года Тимура Гайдара, сына известного детского писателя Аркадия Гайдара и его второй жены Лии Лазаревны Глязер. На лодке он прослужил 3 месяца, видимо, служба показалась чрезмерно тяжелой.
Контр-адмирал Тимур Аркадиевич Гайдар
Мама устроила его через маршала Соколовского, в то время начальника Генерального штаба, в Военно-политическую академию имени Ленина. После учебы в академии он работал корреспондентом га-зеты «Правда» на Кубе во время событий на Плайя-Хирон. Женился на дочери писателя Баженова, имевшей ребенка. Позже его назначили начальником военного отдела газеты «Правда». Получил звание контр-адмирал и работал корреспондентом в газете «Известия». В последующие годы я встречал его трижды. В 1956 году он приезжал на автомашине «Победа» в дивизию к инструктору политотдела Войскунскому, начинающему писателю.
В 1960 году в аэропорту Внуково и в 1983 году в Училище имени Фрунзе на встрече по случаю 45-летия нашего выпуска. Его курс в тот же день отмечал дату своего выпуска.
Дома обстановка улучшалась с каждым месяцем. В конце 1948 года в Ригу приехала Глафира Антоновна. Маше стало легче. В рижскую мореходку поступил Женя, брат Марии. Его привлекла романтика дальних плаваний. Учился он на моториста, жил в училищной казарме, по воскресеньям отпускали в увольнение. С приездом Глафиры Антоновны у нас появилась возможность вечерами выходить в город. В театре оперы и балета шли в основном русские оперы и латышская «Сокта свободы» (сокта – нагрудное женское украшение). В этой опере пела Эльфрида Пакуль. У нее был сильный голос красивого тембра и неприятная внешность. В цирке выступал начинавший карьеру коверный клоун Олег Попов.
Ходили в кинотеатр «Комсомолец» или в «Силендит палас» на улице Ленина. Пару раз посетили «5-й этаж» – ресторан над гастрономом на улице Судмалиса.
В сентябре получил отпуск и семейную путевку в Гурзуфский санаторий, в Крым. Глафиру Антоновну и Ирочку отвезли на станцию Загорянка под Москвой, где посели-лись Янгаевы. Иван Янгаев учился в Военно-воздушной академии в Монино и снимал частную квартиру. Иван Баканов с семьей переехал в Ленинград и поступил в Военно-морскую академию. Закончить ее, к сожалению, не удалось. Был списан по причине язвенной болезни желудка. Устроился в научно-исследовательский минно-торпедный институт. В санатории нас поселили в разные корпуса, так было принято в то время. Днем купались и загорали, вечером ходили друг к другу на свидания. Жизнь казалась прекрасной, будущее безоблачным. После санатория возвратились в Ригу. Приступил к служебным обязанностям. По результатам года от имени министра Военно-морского флота меня наградили радиолой «Урал».
Командир дивизиона «малюток»
В конце 1948 года с ленинградского судомеханического завода № 196 начали поступать на вооружение малые подводные лодки XV серии. Водоизмещение надводное 205 тонн, подводное около 250 тонн. Эти полуторакорпусные лодки имели 2 дизеля, надводную скорость 14 узлов и подводную 8 узлов. Вооружение – 4 носовых торпедных аппарата без запасных торпед.
Историческая справка.
Головная лодка XV серии заложена 31 марта 1940 года на Горьковском судостроительном заводе в Сормово и 4 февраля 1941 года спущена на воду. Автор проекта Ф. Ф. Полушкин. Всего построено 57 лодок. За время войны вступили в строй 4 субмарины этой серии. Лодка имела полуторакорпусную конструкцию. В булях, выполненных по аналогии с лодками типа Щ, разместили вынесенные из корпуса балластные цистерны. Освободив дефицитное пространство, улучшили обитаемость и увеличили экипаж до 28 человек. При транспортировке лодок железнодорожным транспортом були снимали. После войны стали выпускать двухвальные лодки, это повысило их живучесть, автономность плавания увеличилась до 15 суток, дальность плавания в надводном положении – 3000 миль, в подводном положении – 85 миль. Увеличение длины до 49,5 метра привело к увеличению надводной скорости до 14–15,5 узлов, однако у XII серии подводная скорость даже снизилась с 7–8 узлов до 7–6. В носовой части корпуса – четыре 533-миллиметровых торпедных аппарата.
Малая подводная лодка проекта 96 (XV серия)
Командир дивизиона
«малюток» Балтийского флота
капитан 2 ранга
Георгий Константинович Васильев. 1948 г.
Первой в нашу бригаду прибыла М-270, командир капитан-лейтенант Мизрахи, по национальности крымский еврей. Затем подводная лодка М-271, командир капитан-лейтенант Николай Фролович Дмитриев. В бригаде формировали новый дивизион из поступающих «малюток» XV серии и двух «малюток» XII серии, находящихся в составе бригады. Летом 1949 года поступили от промышленности:
– М-272 – командир капитан-лейтенант Медведев;
– М-273 – командир капитан 3 ранга Грузинов;
– М-274 – командир капитан 3 ранга Алфонов;
– М-255 – командир капитан-лейтенант Пироженко;
– М-256 – командир капитан 3 ранга Сорокин А. И.
В ноябре 1948 года меня назначили командиром этого дивизиона. Предварительных разговоров о предстоящем назначении со мной не вели. Если бы такой разговор состоялся, я бы от назначения отказался. «Малюток» не любил. В декабре 1948 года присвоили очередное воинское звание – капитан 2 ранга. По этому случаю с командирами-сослуживцами зашли в забегаловку к Чичкину в поселке Болдерая, немного выпили. Дома Маша устроила мне головомойку. Никакие доводы о флотских традициях и моральных обязательствах перед товарищами по службе не были приняты во внимание. Все последующие присвоения званий и назначения на должности, как заслуженные награды за труд во имя счастья и благополучия семьи, Машей воспринимались как-то болезненно и дома не отмечались. Житейское правило «Мужчинам нужны одобрение, похвала, эмоциональная поддержка и понимание», увы, ей было неведомо.
Служба шла по отработанной на Балтийском флоте схеме. Годы с 1949 по 1952 были похожи один на другой. Январь–март – ремонт и одиночная подготовка экипажей. Апрель – отработка и сдача задачи № 1: организация службы по «Курсу подготовки под-водных лодок» (КПЛ-49). Май – отработка задачи № 2: управление подводной лодкой в надводном и подводном положении. Июнь – отработка задачи № 3: оборона подводной лодки – противовоздушная, противолодочная, противокатерная и противоминная обо-роны (ПВО, ПЛО, ПКО и ПМО). Июль–август – задача № 4: использование торпедного и артиллерийского оружия. Сентябрь–октябрь – задача № 5: действия лодок в составе соединения. В это время обычно проводились флотские учения с участием разнородных сил. В течение всего года несли боевые дежурства в двухчасовой готовности к выходу в море. К дежурству привлекали 25 % боевого состава лодок. Осенью на Балтийском море обычно тихая погода. Экипажи занимались ремонтом техники. Дорабатывали задачи те, кто не успел их закончить из-за нахождения в заводском, доковом ремонтах или по дру-гим причинам. Офицерский состав получал отпуска.
Лето 1949 года для меня было особенно тяжелым. Командирами лодок назначали не-допущенных к самостоятельному управлению офицеров. Сначала назначали на должность, потом отрабатывали первые 2 курсовые задачи – организация службы и управление подводной лодкой в надводном и подводном положении. После проверки знаний по специальной программе офицер допускался к самостоятельному управлению подлодкой. Пока он не получил допуск, на его лодке должен был выходить в море допущенный стар-ший начальник. Командир дивизиона вынужден был «выводить за ручку» в море молодых отцов-командиров. Отработку проводили обычно в полигоне Рижского залива у острова Рухну. Максимальная глубина 56 метров, мин нет, якорная стоянка прикрыта от западных ветров, грунт – песок. Утром снимались с якорей, переходили в полигон, выполняли упражнения – погружения и всплытия до разрядки аккумуляторных батарей. Потом поставил лодку на якорь и переходил на другую, зарядившую батареи, и так поочередно продолжал отработку экипажей и командиров до конца дня. На следующий день все повторялось. На сон и планирование оставалось не более 6 часов. Обычно эта программа зани-мала до 10 суток на каждый корабль. После допуска командиру разрешалось плавать самостоятельно. Положение усугублялось частой сменой командиров – подготовленных командиров «малюток» через 1–2 года назначали на средние или большие лодки. Их за-меняли недопущенные к самостоятельному управлению лодками офицеры, и история повторялась сначала. Несмотря на трудности, все лодки за лето ввели в боевой состав. Последующие годы были легче. На осень и зиму планировали бригадные и флотские мероприятия: партийные конференции, совещания, сборы, еженедельные тренировки на приборах торпедной стрельбы, экзамены, зачеты и другие формы обучения и воспитания.
Ежегодно офицеры должны были «добровольно» подписываться на государственные займы. Размер их по стране составлял 10 % фонда заработной платы. Названия менялись. Сначала выпускались займы восстановления народного хозяйства, затем займы развития народного хозяйства, потом еще какие-то. Перед командирами и политработниками ста-вилась задача – охватить 100 % экипажей, сумма подписки не менее 100 % месячного денежного оклада. Командиры должны подавать пример. Офицеров подписывали на 100 и 150 % оклада. Некоторые пытались уклониться, но дружными усилиями командиров и политических органов их сопротивление было сломлено, а репутация испорчена. Несколько раз выступал на партийных конференциях бригады и дивизии. Однажды разнес инструктора политотдела бригады, который неделю находился на лодке в море и ушел, не сказав ни слова. Критика была воспринята, а при очередной аттестации в моей характеристике появилась фраза: «Недооценивает значение партийных органов». Тем не менее в течение 8 лет меня избирали членом партийной комиссии бригады и дивизии.
Время от времени на соединении происходили события, в той или иной степени нас касающиеся. В конце лета 1949 года командира дивизиона П. А. Сидоренко направили на преподавательскую работу в академию. Сбылась его мечта. На его место назначили капитана 2 ранга Н. С. Лескового, командиром С-13 – капитана 3 ранга В. И. Спицина, ранее служившего на Тихоокеанском и Северном флотах. Командир бригады С. П. Верховский был назначен командиром Рижской военно-морской базы. В этой должности находился один год. Командованию флота стало известно, что его жена (он звал ее Дуся) переписывалась с родственниками, проживающими в США. Утверждение Верховского, что о переписке он не знал, во внимание не приняли, да и вряд ли оно соответствовало действительности. Его освободили от должности и назначили начальником кафедры в Севастопольское военно-морское училище. Вскоре уволили в запас. Командиром бригадыназначили Героя Советского Союза, капитана 1 ранга Николая Александровича Лунина. Отношения с комбригом сложились ровные. Однажды он вызвал меня и сказал: «Ты знаешь, я объявил тебе выговор – жиды заставили (флагманские специалисты). Бери мою машину, поезжай домой, выпей бутылку водки и забудь, а через два месяца я выговор сниму». Поводом послужило то, что флагманский врач Белянко не нашел в тумбочке одного матроса моего дивизиона в наборе туалетных принадлежностей зубной щетки или расчески.
Капитан 2 ранга
Георгий Константинович Васильев.
Рисунок Марии Овсяниковой, 2015 г.(Слева)
Командир 2 бригады подводных
лодок Балтийского флота
контр-адмирал Наум Израилевич
Цирульников. 1951 г.(Справа)
В начале 1951 года освободили от должности командира бригады Н. А. Лунина. По рассказам очевидцев (я в это время был в отпуске), во время обеда в кают-компании на «Иртыше» зашел разговор о В. И. Ленине, и Н. А. Лунин отозвался о вожде, как об обычном человеке. Об этом начальник политотдела Коньков донес шифровкой в политическое управление флота. Через некоторое время Лунина перевели в Ленинград в военную приемку. Проработал он там 2–3 года, продолжал пить и был уволен в запас. Несколько лет плавал на судах морского флота. Умер в Ленинграде 17 ноября 1970 года.
Комбригом назначили контр-адмирала Наума Израилевича Цирульникова с Тихоокеанского флота. После неудачного командования лодкой Л-7 он служил в оперативном отделе штаба флота. Во время войны был начальником оперативного отдела Тихоокеанского флота, командовал Владимиро-Ольгинской военно-морской базой. На Балтику его назначили, учитывая состояние здоровья жены, болевшей туберкулезом.
Командир 157 бригады подводных лодок
В марте 1951 года уволили в запас за пьянство начальника политотдела Конькова. Во время выборов в Верховный Совет после подсчета голосов он вместе с членами избирательной комиссии изрядно выпил. Об этом бдительные политработники сообщили члену Военного совета флота. На освободившуюся должность назначили Семена Мака-ровича Тюренко. В 1941 году с бригадой морской пехоты его отправили с Тихоокеанского флота на фронт. Войну закончил на острове Борнхольм в должности начальника политического отдела дивизии в звании полковника, потом служил в дивизии подводных лодок на Камчатке. Был известен среди офицеров, как ревностный гонитель пьянства. Рассказывали, что он неоднократно произносил грозные речи, обличающие пьянствующих лейтенантов, а те в это время спокойно пили водку на квартире в гостях у его жены Марии Ивановны.
В мае 1951 года бригаду подводных лодок переформировали в 17 дивизию, в ее состав вошли 156 и 157 бригады лодок. Корабельный состав, служебные обязанности и базирование остались без изменения. Повысились служебные категории и денежное содержание начальников. В июле 1951 года меня назначили командиром 157 бригады подводных лодок, Н. С. Лескового командиром 156 бригады. Начальником штаба 157 бригады стал капитан 2 ранга Виталий Кириллович Подкоринов. После окончания училища в 1935 году он недолго плавал на лодках Тихоокеанского флота. Однажды в компании офицеров неаккуратно высказался в адрес партийных руководителей. На него донесли. Был арестован и осужден. «Искупал вину» в течение 4 лет в лагерях Магадана, исполняя там должность начальника метеостанции. После освобождения из заключения его призвали в Военно-морской флот.Служил на лодках и в штабах соединений Тихоокеанского флота. Большой командирской практики не имел. В писании бумаг, составлении и оформлении документов был силен. Отличался исключительной исполнительностью и аккуратностью. Нерешительность и робость были, видимо, результатом лагерного прошлого.
Командир 157 бригады
подводных лодок Балтийского
флота капитан 1 ранга
Г. К. Васильев. 1952 г.
В июле 1952 года в День Военно-морского флота группа лодок прибыла на парад в Таллинн. Там мне объявили приказ министра Военно-морского флота о досрочном присвоении воинского звания капитан 1 ранга.
Вечером с командирами и комдивом Н. И. Цирульниковым отпраздновали присвоение в ресторане «Глория», одном из приличных старых ресторанов в центре Таллинна. Его часто посещали офицеры флота, несмотря на грозное обещание на одном из партийных активов члена Военного совета Быстрикова «разогнать этих глоринцев».
Жизнь с каждым годом улучшалась. Денежного содержания хватало на пищу, одежду, обувь и другие материальные и духовные потребности. В магазинах появились необходимые товары без карточек и очередей. В гастрономах и продовольственных лавка по государственным ценам продавали товары повседневного спроса и деликатесы, вроде копченых миног, соленой и свежей лососины, красной и черной икры. На рынке торговали телятиной, свининой, говядиной, свежими фруктами и ягодами. Водку, вина и коньяки можно было купить без ограничений. В целях дальнейшего повышения благосостояния трудящихся ежегодно снижались цены на промышленные и продовольственные товары примерно на 10 %.
Квартира оказалась сухой и теплой, с печным отоплением. После ремонта блистала чистотой. Купили мебель – стол, стулья, тахту, шкаф производства рижской фабрики. Летом 1949–1951 годов снимали дачу на Рижском взморье в сосновом лесу, в рыбачьем поселке Буллюциемс, в восточной части южного берега залива, где в него впадает река Лиелупэ (Лиела – большая, упэ – река). Место расположения удобное. До железнодорожной станции Лиелупэ два с половиной километра, до ближайшего санатория Прибалтийского военного округа «Булдури» около 2 километров, до пляжа по лесной тропе 700 метров. Летом в лесу собирали чернику, бруснику, а ближе к осени грибы. Ирочка подросла и любила их собирать. В поселке 35 дач, принадлежавших латышам. Они сдавали их на лето горожанам. В центре поселка спортивная площадка, на ней в 1955 году построили клуб. На южной окраине продовольственный магазинчик и пансионат «Дом ученых» на 4–6 семей, принадлежавший московской организации. Местные жители знали друг друга в лицо. Посторонние сюда забредали редко.
Мария Антоновна, Георгий Константинович и дочь Ирочка,
Рижское взморье. 1952 г.
Песчаный пляж простирался от устья реки Даугава на запад до Ирбенского пролива и на восток до Пярнуского залива. Температура воды летом плюс 16–18 градусов, повышалась при северном ветре, пригонявшем к берегу теплые поверхностные слои воды, понижалась при южном ветре. Добираться в поселок было трудно, жизнь там была тихой и спокойной. Расстояние между Усть-Двинском и дачей напрямую около 10 километров, по железнодорожным путям Болдерая–Рига–Станция Лиелупе–Булигунеме – около 45 километров. Дорога занимала 2,5–3 часа в одну сторону. Нашими соседями по даче были семья Раменских: Евгений Георгиевич – военный инженер-строитель, его жена Татьяна Сергеевна родом из Бологого и двое детей, мальчик и девочка 10 и 11 лет; семья Гладковых: Владимир Львович, его жена Евгения Осиповна и два паренька 1945 и 1946 годов рождения. Местная рыбацкая семья Михельсонов по невысоким ценам снабжала нас молоком и свежей рыбой. Хозяин недавно возвратился из Сибири, куда его сослали после прихода советских войск. Внешне он относился к нам сдержанно, корректно, а в действительности на лояльность рассчитывать не приходилось. Возвращаясь с моря, рыбаки периодически приносили крупных, до 10 килограммов, лососей и дешево продавали их «на пропой». Официально запрещалось продавать выловленную рыбу кому-либо, кроме государства. На даче нам, мужчинам, удавалось бывать редко. Почти половину месяца проводили в море, в том числе 2-3 воскресенья. Уезжали со службы в субботу, возвращались в понедельник к подъему флага, если не было каких-либо мероприятий. О возмещении выходных, проведенных в море или на дежурстве, мысли не возникало. Поездки в рабочие дни были затруднительны. Дорога туда и обратно занимала много времени. Положение облегчилось в 1951 году, когда на две бригады выдали один старый американский джип. Поочередно с Н. С. Лесковым можно было прокатиться на взморье в рабочие дни.
После дежурств и выходов в море каждое возвращение домой было праздником. Детям дарил шоколад из автономного пайка. Мария Антоновна готовила ужин и к нему подавала что-нибудь крепкое, обычно водку или портвейн. Коньяк мы не пили. Видимо, не понимали ни его вкуса, ни пользы для здоровья. А выпить было нужно, чтобы снять нервное напряжение, накопившееся за время выходов в море. Днем валялись на пляже, в лесу собирали ягоды и грибы, удили в реке рыбу. Ерши и окуньки клевали хорошо. Вечером на спортивной площадке играли в волейбол с местными ребятами или просто бродили по лесу.
12 сентября 1949 года в рижском военном госпитале Маша родила вторую девочку с большими голубыми глазками. По желанию матери назвали ее Анна. Прибавилось хлопот и забот. Глафира Антоновна не управлялась со всеми домашними делами. Надежной помощницы здесь не нашлось. Пришлось ехать в Березайку и уговаривать сестру Прасковью пожить некоторое время с нами в Риге. Ехала она на полгода. Дом и хозяйство оставила Дусе. Полгода растянулись более чем на сорок лет. Глафира Антоновна уехала в Лиманское Одесской области, где прижился Георгий Антонович, по-прежнему работавший в столовой летного полка. Осень и зима 1949 года, весна 1950 года были заполнены заботами о новом человечке – Анечке. Старшая дочь Ира росла здоровой, крепкой и спокойной. Осенью после завершения отработки задач дивизионом и бригадой офицерам предоставляли отпуска. Второй раз мы поехали в санаторий в 1950 году. Медицинская служба флота не давала путевок, пока не вмешался член Военного совета Быстриков. Нас направили в сельскохозяйственный санаторий «Голубая горка», расположенный на склоне горы, образующей Хостинскую долину. Местные жители его называли «Рога и копыта». Жили вдвоем в финском домике. Об этой поездке остались хорошие воспоминания. Все последующие отпуска проводили в санаториях: 1951 год – в Хостинском санатории Военно-морского флота, 1952 год – Цхалтубо, лечил ревматизм, к тому времени появились его первые симптомы, 1953 год – санатории имени Фабрициуса, в Сочи.
Георгий Константинович
и Мария Антоновна Васильевы. 1950 г.
Г.
К. Васильев за рулем авто «Победа». 1950 г.
В мае 1950 года неожиданно для себя купили автомобиль «Победа». Серийный выпуск этих машин Горьковский автозавод начал в 1949 году. В марте, прогуливаясь по улице Кирова, зашли в автомагазин напротив 10-го почтового отделения. В зале демонстрировался ЗИМ стоимостью 40 000 рублей. Автомобиль «Победа» стоил 16000 рублей, а «Москвич» – 9000 рублей. Полушутя-полусерьезно поинтересовался у продавца, можно ли купить автомобиль. Продавец ответил, что сейчас машин нет в наличии, кроме образцов, но магазин известит, когда они появятся. Записал наш адрес, а мы пошли домой, не придав этому значения. В конце мая вернулся с моря и увидел стоящую у пирса светло-коричневую «Победу». Оказалось, Мария Антоновна купила ее в мое отсутствие. Попросила у командира бер-базы Зудина шофера, перегнавшего машину в Усть-Двинск. Через неделю получил номера на «Победу» и удостоверение шофера-любителя. Во время поездок на дачу осваивал управление джипом, при этом только один раз въехал в соседский забор. Вспоминая, как проходила сдача экзаменов на водительские права, можно справедливо признать, что необходи-мых знаний устройства машины и навыков вождения у меня не было. Тем не менее удостоверение мне выдали. Во дворе дома из досок построил гараж. Такой же гараж построил в Усть-Двинске недалеко от причала.
Г.
К. Васильев. 1953 г.
Мария Антоновна с братом Евгением Антоновичем
Ивановым, Рига. 1953 г.
В 1953 году к нам приезжал брат Марии Евгений. Он проходил срочную службу на Северном флоте на Соловецких островах.
5 марта 1953 года умер Председатель Президиума ЦК КПСС И. В. Сталин. Горе постигло советский народ. Люди искренне оплакивали потерю вождя. Задавали друг другу вопрос: «Как же мы теперь будем жить?»
В стране был объявлен всенародный траур. Тело И. В. Сталина забальзамировали и поместили в мавзолее рядом с телом В. И. Ленина. Надпись «Ленин» за одну ночь заменили на «Ленин Сталин».
Евгений Антонович Иванов с женой Галиной Ивановной,
Рига. 1957 г. Фото Г. К. Васильева.
Новое руководство ЦК возглавил Г. Маленков. На церемонии похорон он стоял на трибуне мавзолея в центре группы руководителей партии и государства в простенькой шапке, под мужичка. Показная простота явно выпирала, выглядела, как желание быть ближе к народным массам. На время траура повысили боевую готовность флота. Командиры соединений или начальники штабов, командиры кораблей или старпомы находи-лись на местах. Политработники крутились среди матросов и старшин, разделяя народ-ное горе и одновременно собирая информацию о настроениях среди военнослужащих.