Георгий Константинович Васильев
Годы. Мили. Судьбы
Произошел неприятный инцидент. Командир С-54 Д. К. Братишко на своей кровати под одеялом обнаружил змею. Мы решили, что это происки американцев.
По просьбе нашего командования экипажи лодок сфотографировались на фоне экзотической природы. Каждый экипаж и командный состав дивизиона получили свои фото.
Экипаж С-54 с американскими военными моряками.
Первый слева в среднем ряду сидит Г. К. Васильев. Коко-Соло, Панама. Декабрь 1942 г.
Пополнили запасы топлива, воды и продовольствия. Двинулись дальше с интервалом между тактическими группами в 10–12 часов. 2 декабря 1942 года С-51 и С-56 под звуки военного оркестра вышли из Коко-Соло. Через сутки была наша очередь выходить в море. Перед отходом от пирса 3 декабря 1942 года мы обнаружили отсутствие электрика Федорова. Наступило время выхода из порта. Духовой оркестр американских моряков исполнил гимны Советского Союза и США, затем, как положено по ритуалу, «Дубинушку» и «Очи черные». Исчерпав репертуар, оркестр замолк. С-54 продолжала стоять у пирса. Провожающие начальники поглядывали на часы, но вопросов не задавали. Через полчаса мы оповестили американцев об отсутствии моряка. Они прямо с пирса куда-то позвонили и сообщили, что русский офицер сидит в пивной с американскими матросами. Дальше информация о его передвижении поступала непрерывно, пока Федорова не привезли и не высадили на причал. Какой он имел разговор с командиром, не знаю.
Матрос А. Стребыкин вспоминал:
«9 ноября 1942 г. вышли в море и взяли курс на юг, к Панамскому каналу. Подводные лодки шли в надводном положении на одном дизеле, меняя через сутки по очереди свои „железные лошадки”. При каждой ежесуточной остановке дизеля в нутро двигательной уста-новки С-54 залезал мичман Николай Лосев со свободными от вахты матросами, чтобы осмотреть подвижные механические части, шатун и подшипники. Этот осмотр требо-вался после каждой сотни пройденных миль. В отсеках лодки повышалась температура, так как теплая забортная вода плохо охлаждала двигатели, а вдуваемый вентилятором воздух с каждым днем приносил все меньше прохлады. Жара, духота, температура забортной воды +28 °С, а в отсеках было +50 °С. Работать в таких условиях очень сложно. Мускулы рук непривычно быстро уставали, и физические нагрузки давались все труднее. 18 ноября подводные лодки пересекли Северный тропик, с каждым днем приближаясь к экватору. Тихий океан баловал спокойной погодой, но спокойное море было не в радость. Яркое тропическое солнце вызывало у сигнальщиков и у вахтенных офицеров острый конъюнктивит. Не защищали даже темные очки. Ночь тоже не приносила прохлады, а значит, и отдыха. Тем, кто отстоял вахту у работающих механизмов, командир разрешал отдыхать не внутри подводной лодки, а на мостике. Так и спали матросы, чередуясь сменами, наверху на палубе рядом с 45-мм пушкой. Было тесно и жестко, но с моря шла ночная прохлада. Легче было дышать, и это давало возможность заснуть. Большие трудности возникли у нашего кока. Команда потеряла аппетит, любой еде моряки предпочитали компот. Демьян Капинос на камбузе без перерыва варил компот и охлаждал его в холодильнике. Скоро стало не хватать пресной воды, пришлось готовить (перегонять) ее из морской, забортной. Дистиллятор работал плохо, так как температура забортной охлаждающей его воды даже ночью была высокой. Казалось, что пота у моряков выделяется больше, чем получаемой воды после перегонки. Чтобы помыться начали охоту за тучами. Как только вахта заметит на небе подходящую тучу, дается команда: „Свободным от вахты приготовиться к помывке!”
С-54 на подходе к Панамскому каналу. Декабрь 1942 г.
Раздетые подводники выскакивали на палубу с мочалками и мылом. Но тучи проходили так быстро, что зачастую мы не успевали смыть с себя мыло. Ветерок с тучей иногда пригонял волну, с гребня которой, раскрыв брюшные плавники, планировали в воздухе и на палубу падали многочисленные летучие рыбы. Команда собирала эти подарки океана и отдавала коку для жарки. Летучая рыба оказалась съедобной. В один из дней перехода на судно при помощи петли вытянули гигантскую морскую черепаху. После разделки туши Демьян Капинос сварил суп с черепашьим мясом на всю команду. На пятнадцатый день изнурительного плавания вахтенные увидели островки, покрытые сахарным тростником. Подводные лодки подошли к Панамскому каналу. Проход по каналу осуществлялся днем с применением электрических тягачей, идущих по берегу. Выйдя из канала, подлодки встали в бухте Лимон – военно-морской базе США Коко-Соло. Рядом панамские города Кристобаль и Колон. Конец ноября, а здесь была сорокаградусная жара. Среди пальм и пышной растительности в городе и на пляже разгуливали отдыхающие американцы и негры в широкополых шляпах. Командам подводных лодок было не до отдыха. Требовалось провести регламентные работы на дизелях. Над кормовой надстройкой по-ставили навес, но он не защищал от жары. Матросам очень трудно было поддерживать бодрость духа и высокую работоспособность, они буквально падали от усталости. Коломенским дизелям потребовался серьезный ремонт – притирка клапанов цилиндров. Обычно эту операцию делают в доке, так как она осуществляется под давлением в цистерне. Американцы предложили использовать док, но заломили такую цену, что командование приняло решение провести ремонтные работы своими силами. Матросы Рощин, Стребыкин и Чаговец полезли с фонарями в цистерну. За ними закрыли крышку лаза и в цистерну подали из баллонов воздух для снижения уровня воды. Давлением нагнетаемого воздуха выдавливали воду из цистерны. Работать морякам пришлось в положении вниз головой, держа инструмент в одной руке, а фонарь в другой. Повышенное давление воздуха, запах гнили и краски не позволяли долго находиться в такой атмосфере, приходилось делать частые перерывы. Мичман Лосев, заботясь о матросах, раздобыл на берегу лед для охлаждения питьевой воды. Но и он не помогал и быстро превращался в тепловатую воду, пахнущую болотом. Работа была выполнена. Американцы не поверили, что такой ремонт можно провести без постановки в док. Чтобы восстановить силы перед походом, экипажу дали двухдневный отдых. У нас появилась возможность посмотреть город Коко-Соло. Он оказался необыкновенно красивым, утопал в зелени и цветах. С банановых деревьев и кокосовых пальм свисали спелые плоды. Яблоки были величиной с человеческую голову. Природа щедро одарила живущих здесь людей. Советским морякам казалось, что они попали в сказку. Следующий вечер моряки провели на базе с экипажами американских подводных лодок, которые наперебой приглашали в бар выпить за победу над общим врагом. 3 декабря 1942 г. под музыку Интернационала в исполнении сводного американского военного оркестра подводные лодки покинули Коко-Соло и взяли курс на Гуантанамо – военную базу США на острове Куба».
До американской базы в Гуантанамо на Кубе С-54 следовала самостоятельно в надводном положении. Через трое суток подошли к месту назначения. Залив Гуантанамо укрыт со всех сторон от ветров, глубины средние, удобен для якорной стоянки кораблей и как место базирования гидроавиации. Из искусственных портовых сооружений только небольшой пирс. Принятая в Коко-Соло вода испортилась. Простояли на якоре 2 часа, заменили запасы пресной воды. В сопровождении подошедшего корвета РВ-465 вышли в Карибское море для следования в порт Галифакс (Канада).
7 декабря 1942 года в точке, находящейся в 100 милях к западу от острова Сан-Сальвадор, я заступил на вахту. Шли курсом 80°, работали оба двигателя малым ходом, скорость 12 узлов. Небо ясное, на море штиль. Впереди в 5 кабельтовых следовал американский корвет. Солнце клонилось к западу. Через час после заступления на вахту мое внимание привлекла полоска на гладкой поверхности моря, быстро приближающаяся к лодке.
Отдал команду: «Торпеда! Лево на борт! Полный вперед!»
Заложенная в сознании учебой и многочисленными тренировками команда была дана мной автоматически, без раздумий. Сигнальщик Глушенко, увидев след, доложил: «Торпеда слева 70!» Лодка уже поворачивала влево, когда торпеда прошла в 10 метрах впереди форштевня. Последующие расчеты показали, что торпеды прошли в 30–40 мет-рах от лодки. Корвет, не меняя курса, включил красный огонь на мачте, сбросил серию глубинных бомб и полным ходом рванул вперед, затем повернул вправо и ушел на юг. На мостик выскочил командир. Я доложил обстановку. Минут через 10 левый дизель остановился, правый без команды с мостика снизил обороты до среднего хода. Несколько попыток запустить остановившийся двигатель результата не дали. Пробовали провернуть коленчатый вал ручным приспособлением – вал не вращался. Оставался последний путь – разборка машины, выяснение и устранение причин остановки дизеля. Непривычно и немного жутко остаться в океане с одной машиной, а вдруг и она остановится? Начали авральные работы с участием всей команды. К счастью, море было спокойным. После вскрытия первого цилиндра убедились, все в норме. Вскрыли второй цилиндр – норма. Сняли крышку третьего цилиндра, обнаружили задир поршня и втулки цилиндра. Видимо, при увеличении хода с малого на полный, при температуре забортной воды +28 °С, в суматохе мотористы не заметили повышения температуры цилиндров выше допустимой. Это привело к поломке двигателя. На замену поврежденных деталей ушли сутки. Дизель собрали. Все вздохнули с облегчением. Можно было запускать машину. В пятом дизельном отсеке собрались комиссар Шаповалов, дивмех Очертин, механик Варламов и командир группы движения («движок», так сокращенно называли эту долж-ность) Негашев. Попробовали запустить дизель обычным путем – сжатым воздухом. Не получилось. Крутанули главным электродвигателем – не идет. Никто не понимал, что происходит. Часовая дискуссия закончилась решением заново разобрать дизель. Разобрали и осмотрели двигатель. Оказалось, при сборке неправильно установили поршень, развернув его на 180°. Еще сутки ушли на сборку, и наконец дизель заработал. Командир бесился, плевался и ругался. Больше всех досталось руководившему работой дивмеху Очертину.
Маршрут перехода С-54 и С-55 из Коко-Соло (Панама) в Галифакс (Канада) с 3 по 14 декабря 1942 г.
По мере продвижения на север становилось прохладнее, а на подходе к Галифаксу уже свирепствовала зима. Встреча с двумя канадскими эсминцами произошла ночью. Шел снег. Видимость была очень плохой. 14 декабря 1942 года прибыли в Галифакс (Канада), столицу провинции Новая Шотландия. Широта 44° N, долгота 296° 30 ´ W.
Стояли недолго – 11 суток. Требовалось время организовать переход через Атлантику, где «волчьи стаи» немецких подводных лодок охотились за конвоями союзников. «Волчья стая» – тактический прием немецких подводных лодок, когда первая лодка, обнаружившая конвой, наводила на него остальные. Галифакс был одним из пунктов формирования конвоев. Здесь в ожидании выхода стояли английские, канадские, французские, голландские противолодочные эсминцы и фрегаты и два английских эсминца с польскими командами. Отношение моряков всех национальностей к русским было самое благожелательное, кроме поляков. Они ненавидели нас и немцев, потеряв Великую Польшу, считали, что русские поделили их страну с немцами. Впервые мне пришлось встретиться с настоящими французами, пригодилось знание языка, полученное в учи-лище. Они оценили мое произношение, как близкое к парижскому. Местные жители, в том числе и русские эмигранты, также относились к нам хорошо. Этому способствовали радостные сообщения из России. Под Сталинградом Красная армия перешла в наступление, а часть Восточного фронта стала медленно смещаться на запад, на северных участках происходили только бои местного значения.
Морозы стояли суровые –20–25 °С и ниже. Некоторые подводники отморозили уши. В Канаде мы получили шерстяное белье. Для верхней вахты выдали куртки с капюшонами (канадки) и брюки с подкладкой из искусственного меха. Канадки промокали и пропускали воду, но хорошо сушились на электрических грелках, не коробились при высокой температуре. Очень нам понравились меховые боты, которые надевали на сапоги. К сожалению, они были обрезаны как короткие галоши. В штормовую погоду в них беспрепятственно заливалась вода, превращая боты в меховые ведра. Неприятно было стоять морозной зимой во время шторма на мостике в ботах, наполненных ледяной морской водой.
Первой из Галифакса вышла С-51 и направилась на Северный флот в Полярный. Из Галифакса С-54 и С-55 вышли 25 декабря 1942 года накануне Рождества. Провожавшие канадцы желали нам и всем русским успеха, поздравляли с веселым Рождеством и Новым годом: «Merry Christmas and Нappy New Year». Рождество получилось действительно «веселым». Северо-восточный ветер силой до 9–10 баллов развел громадную волну. Лодка зарывалась в воду до ограждения мостика. Временами вода поднималась до комингса входного рубочного люка диаметром 800 мм, затем водопадом обрушивалась в центральный пост. Она обильно поступала в корпус лодки через шахту подачи воздуха дизелям. Шахту пришлось закрыть, поэтому рубочный люк, который был выше всего над уровнем моря, держали открытым. Работающим дизелям требовался кислород.
Сначала волной сорвало закрепленную на палубе сходню, потом один за другим все люки на палубе, предназначенные для доступа к клапанам вентиляции цистерн, к брашпилю, рулевым приводам и другим устройствам под палубой легкого корпуса. Погружаться под воду запрещалось по условиям перехода. Если бы можно было изменить курс или уменьшить скорость, лодка легче всплывала бы на встречную волну. Сделать этого было нельзя. Каждой лодке для перехода назначили квадрат 50 ×100 миль, который перемещался по предписанному маршруту с согласованной с союзниками скоростью. Внутри этого квадрата можно было перемещаться вправо и влево на 25 миль и вперед-назад на 50 миль от расчетного центра (по карте), но выходить из этой подвижной клетки запрещалось. За ее пределами любая цель считалась противником и подлежала преследованию и уничтожению силами союзников. Через полчаса после заступления на верхнюю вахту одежда промокала насквозь, уберечься было невозможно. Оставалось стойко ждать, когда тебя сменят. После вахты можно переодеться в сухую одежду и согреться около отсечной электрической грелки или под одеялом, засунув под него включенную переноску (переносную лампу). Старшина радистов доложил, что слышал передачу немецкого радио на русском языке о том, что в октябре 1942 года шесть советских подводных лодок вышли из Владивостока. Две из них уже потоплены. Четыре вышли из Галифакса, но и они будут уничтожены. Преимуществом немецких лодок было то, что они могли погружаться и передвигаться под водой. Нам это запрещалось. Увидеть перископ или след торпеды среди тысячи белых гребней разбушевавшегося океана – безнадежное дело.
Новый 1943 год встретили в бушующем океане. Семеро суток свирепствовал штор-мовой ветер, семь суток тыкались «мордой» во встречную волну и все же дошли до западного берега Шотландии.
Встреча с английским кораблем назначена у мыса Бичи-хэд (Шотландия). Подошли к нему 10 января 1943 года около 11 часов.
Ветер и волны под берегом были слабее. С корабля прожектором запросили сигнал опознавания. Наш выносной прожектор оказался залитым водой и не работал. Исправ-ность его своевременно не проверил штурманский электрик матрос Вашкевич, любимец команды и секретарь комсомольской организации. Подняли самый большой флаг на мачте и продолжали двигаться вперед, надеясь на русское «авось» и благоразумие анг-личан. Сблизились кабельтовых на пять. Английский корабль развернулся и пошел вперед, указывая путь в залив Ферт-оф-Форт (Firth of Forth), на восточном берегу Шотландии. В течение оставшегося дня и ночи обогнули остров с севера и утром подошли к порту Розайт (Rosyth), расположенному на противоположной стороне залива, напротив столицы Шотландии Эдинбурга.
Из воспоминаний матроса А. Стребыкина:
«6 декабря подводные лодки С-54 и С-55 подошли к берегам Кубы и пришвартовались к причалам военно-морской базы США Гуантанамо. За 3 дня вода, запасенная в Коко-Соло, испортилась и стала непригодной для питья. Американцы предложили задержаться в Гуантанамо и помыться в бане, но время поджимало, и командование лодок решило без промедления продолжить поход, пополнив только запасы пресной воды. Однако при выходе из Гуантанамо на сопровождающем лодки американском корвете возникла неисправность – плохая морская примета. Пришлось подождать, пока американское командование не прислало новый корабль. Настроение у моряков начало портиться. Дальше все пошло еще хуже. 7 декабря, когда на мостике нес вахту помощник командира старший лейтенант Г. К. Васильев, он увидел след от идущей на лодку торпеды. По команде Г. К. Васильева лодка дала полный ход, резко накренилась на левый борт и начала поворот влево. Сигнальщик Василий Глушенко докладывал о движении несущейся на лодку торпеды. Стоящие на мостике офицеры и матросы, затаив дыхание, завороженно смотрели, как в синеватых переливающихся волнах мчалась на корабль смертоносная торпеда, оставляя за собой белый след. Взревели дизели и за какие-то секунды вынесли корабль из зоны смертельной опасности. От торпеды подлодку отделяло всего 10 метров. Почти сразу же был получен сигнал с американского корвета:
„Подводная лодка противника! Готов бомбить!”
Через несколько минут все услышали глухие раскаты взрывов глубинных бомб. Однако спасительный маневр корабля вывел из строя цилиндр правого дизеля. Пришлось двигатель остановить и идти на одном. Начался шторм. Ремонт дизеля проводили в условиях дикой качки. Только обладавший богатырской силой Виктор Бурлаченко смог вытащить втулку цилиндра из гнезда корпуса дизеля. Потребовалось трое суток, чтобы устранить неис-правность. Теснота, жара, пары горелого масла и солярки от работающего дизеля, неутихающая качка окончательно измотали моряков. Дошло до того, что матрос Соколов во время ремонта уткнулся головой в коленчатый вал и уснул. Товарищи перенесли его на койку, при этом он не проснулся и продолжал крепко спать. В процессе изнурительных ремонтных работ команда не заметила, что тропическая жара спала, в отсеках установилась привычная температура. Лодка через бурные воды Атлантики шла курсом на север.
14 декабря лодки подошли к берегам Канады. Пришвартовались к причалам судоремонтного завода в городе Галифакс. Команда сошла на берег. Все кругом было покрыто снегом. Пощипывал легкий морозец. Нам было приятно поиграть в снежки. В Канаде команда услышала о победе советских войск под Сталинградом. Все канадские газеты были заполнены статьями о „загадочных русских“, о том, что русские спасли мир. Местные жители подходили к нам, старались заговорить, пожать руку. Если бы им дали возможность, они бы стали носить нас на руках. Канадский судоремонтный завод был очень похож на российские заводы старой постройки. В Галифаксе не было следов крикливой роскоши и богатства, как в Америке. Люди казались более открытыми, добрыми, деловитыми, работу выполняли очень квалифицированно. Наверное, это было связано с тем, что война не принесла канадцам улучшений в жизни. У многих рабочих дети служили в Англии, и старикам приходилось работать за молодых, еле сводя концы с концами. Вскоре в Галифакс пришли С-51 и С-56. Эти две подводные лодки и С-55 командование решило отправить более коротким путем: к Шотландским островам и далее прямым курсом к родным берегам. А подводная лодка С-54, как головная серии С, должна была еще зайти в Англию для установки новых аккумуляторных батарей и новых гидроакустических и радиолокационных станций.
25 декабря 1942 г. С-54 покинула Галифакс. Сразу после выхода из бухты мы попали в сильный шторм. Волны ударяли в лодку с такой силой, что пришлось закрыть шахту подачи воздуха к дизелям. Теперь он поступал через рубочный люк вместе с океанской водой, которую приходилось откачивать. Сигнальщики и вахтенные офицеры, выходя на мостик, надевали резиновые водолазные костюмы и привязывали друг друга к перископной трубе, чтобы волнами их не унесло за борт. На пути лодки то и дело возникали гигантские водяные горы, и она, словно на качелях, взлетала то вверх, то вниз. Чтобы дать отдохнуть матросам после вахты, их привязывали к койкам, уснуть при такой качке было невозможно. Наступил Новый 1943 год. Никто не мог понять, как корабельный кок Демьян Капинос в таких условиях умудрился приготовить для команды новогодний пирог, тушеное мясо и даже любимый матросами флотский компот. Вскипятить чай в условиях шторма и то было сложно. Несколько дней команда обходилась без супа и чая. В Новый год командир разрешил морякам выпить легкого вина, но празднования не получилось, все падали с ног от усталости. Шторм продолжался до 10 января. За это время подводная лодка подошла к побережью Шотландии и вскоре пришвартовалась в тихой бухте Розайт».
Маршрут перехода С-54 из Галифакса в Шотландию с 25 декабря 1942 по 10 января 1943 г.
Пришлось дожидаться наступления полной воды, чтобы войти в док. По нашим понятиям, док – это сооружение для ремонта подводной части корабля. Бывают доки сухие и плавучие. По английским понятиям, док – это часть порта или гавани, отгороженная от залива каменной стеной с воротами, где сохраняется постоянный уровень воды. Разница уровней при приливах и отливах в открытой гавани здесь значительная – от 3 до 5 метров, а в огражденной части (в доке) – не более 0,5–1 метра. Вход и выход из дока производится в полную воду, когда уровни воды в заливе и доке выравниваются. В Розайте командиров лодок С-54 и С-51 разместили на плавбазе британского флота, экипажи лодок – на крейсере «Ливерпуль» (HMS Liverpool). В Средиземном море немецкая подводная лодка одной торпедой попала в борт крейсера. Образовалась громадная пробоина, но корабль остался на плаву и своим ходом дошел до метрополии. Теперь он ждал ремонта. Сюда же в Розайт прибыла С-56, командир капитан-лейтенант Г. И. Щедрин. В начале января 1943 года в Розайте собрались три лодки нашего дивизиона под командованием капитана 1 ранга А. В. Трипольского.
Каждое утро в 7.00 в каюту приходил английский матрос и докладывал: «Семь часов, сэр». Он приносил чашку крепкого чая и воду для умывания. Умывальников с раковинами и водопроводными кранами в каютах не было, моряки умывались из кувшинов над посудиной в виде таза. Завтраки, обеды и ужины проходили в кают-компании. На завтрак обычно подавали овсяную кашу, яичницу, бекон, кусочек поджаренного хлеба с маслом и чай. На обед детскую тарелочку супа и внушительных размеров второе – мясо или рыбу с картофелем или овощами. К обеду по адмиралтейским понятиям полагалось 100 граммов рома, разведенного до крепости 40°. На ужин предлагали большую порцию второго и чай. В кают-компании англичане включали электрический камин, настолько есте-ственно имитировавший горящие угли, что поначалу русские подводники бросали в него сигаретные окурки. На столах всегда лежали свежие газеты. Нам бросалась в глаза разобщенность офицеров, старшин (petty oficers) и рядовых. На Королевском флоте существовала традиционная иерархия – каждый четко знал свое место. Границы дозволенного и недозволенного во взаимоотношениях строго соблюдались всеми категориями военнослужащих.
Английский военный флот с 1707 года после объединения Англии и Шотландии стал называться Royal Navy – флотом Королевства Великобритании – и в мирное время комплектовался добровольцами со сроком службы 20 лет. Если матроса за недостойное поведение увольняли раньше срока, его лишали пенсии. За годы службы они настолько привыкали к заведенным порядкам, что не возникало мысли нарушить существующие правила. Чувство собственного достоинства, присущее морякам Флота его Величества, поддерживалось их привилегиями и уважительным отношением населения, сформированным в сознании англичан 200-летней историей Британской империи.
По плану захода нам предстояло заменить аккумуляторные батареи и произвести доковый ремонт лодки. Добавились работы по устранению повреждений, полученных во время штормового перехода. На наши лодки вместо старых аккумуляторов устанавливали новые батареи английского производства, сделанные по заказу и чертежам советской стороны. В отличие от наших аккумуляторов их эбонитовые банки батарей были одеты в резиновые герметичные мешки. Эта рациональная конструкция исключала попадание электролита из поврежденных банок в трюм при боевых повреждениях, вызванных бомбежкой глубинными бомбами. Электролит, попадая в трюм, разрушал трубопроводы, насосы, клапаны, нарушал герметичность корпуса лодки, выделяя в отсеки удушливый ядовитый газ и взрывоопасный водород. Это усугубляло положение лодки при боевых повреждениях и затрудняло борьбу за живучесть. Работы по замене аккумуляторов выполняли силами экипажа. В сухом доке произвели осмотр и регулировку систем и устройств, находившихся в цистернах и легком корпусе. Нижние головки обоих перископов оказались залитыми морской водой и нуждались в заводском ремонте. Рабочие завода изготовили и поставили на место сорванные штормом металлические листы на палубе. Работницы очистили и покрасили наружную поверхность корпуса. Англичане работали медленно. На наш недоуменный вопрос: «Почему так долго?», объяснили – оплата труда у них повременная и перейти на сдельную оплату нельзя, иначе рабочий класс будет много зарабатывать, это приведет к обесцениванию фунта-стерлинга – тогда конец империи.
Обстановка на военно-морской базе Розайт и в расположенной на противоположном берегу залива столице Шотландии Эдинбурге была спокойной, без воздушных налетов. Этот район находился за пределами действия немецкой авиации. Второй фронт союзники обещали открыть в 1942 году, но признаков подготовки к этому не было видно. Основные боевые действия происходили в Атлантике, там немецкие подводные лодки безуспешно пытались перерезать пути снабжения Британских островов из колоний и США. В Англии действовала карточная система на продовольственные товары, образвался черный рынок. Не хватало некоторых товаров, но прожиточный минимум обеспечивался для всех слоев населения.
Офицером связи на С-54 назначили лейтенанта Флота его Величества госпожу Вишову (все звали ее Лейкой). Женщина лет 30, бывшая белоэмигрантка, состояла в женской вспомогательной службе ВМС – WRNS (The Women’s Royal Naval Service). Эта многочисленная женская добровольческая организация выполняла вспомогательные функции на флоте. Женщины различных специальностей обслуживали систему столовых, работали в тыловых подразделениях снабжения, госпиталях и т. д. Форма одежды – тужурка, белая рубашка с черным галстуком, юбка и черные туфли на низком каблуке. Знаки различия были в соответствии с воинским званием. Позже ее сменил Александр Пэн, еврей из Львова, бежавший в Англию в период присоединения Западной Украины к СССР. Он превосходно владел русским языком, имел два деревообрабатывающих предприятия на юге Англии, управление которыми совмещал со службой в Королевском флоте. Когда комиссар упрекнул его в эксплуатации трудящихся, он ответил, что здесь такая социальная система – или я буду эксплуатировать, или меня будут эксплуатировать. Его мечтой было получить концессию на лесные разработки где-нибудь в районе Архангельска.
Для командного состава дивизиона организовали экскурсию на линейный корабль Флота его Величества (HMS) «Дюк оф Йорк» (НMS Duke of York), он стоял в доке у стенки. Подводникам показали башни 12-дюймовых орудий, зенитную артиллерию, энергетическую установку и механизмы – все, кроме приборов управления стрельбой и RDF (Radio Distance Founder) радиодистанционных искателей. Теперь эти устройства называются радиолокационными станциями. В то время слово «радиолокация» было известно только узкому кругу специалистов, до нас об этих таинственных приборах никакой информации не доходило. Большинство тактико-технических данных о кораблях Королевского флота не были секретными, они публиковались в справочниках. Фотографии кораблей всех типов и классов продавались в киосках, но ни на одной не было корабля с радиолокационными станциями.
Организовали экскурсию в Эдинбург. Добраться до города просто. Через залив регулярно ходили паромы – Ferry boat. Город разрушен не был. Поразил красивый и величественный памятник Вальтеру Скотту. Мы в детские годы читали его рыцарские романы, описанные в них события происходили в этих местах. В замок Стирлинг нас повезли группой из 4 человек (старпом С-56 В. Л. Гладков, наш механик Варламов, штурман К. Тихонов и я). Его хранитель, древний шотландец в клетчатой юбке (килте), познакомил с историей борьбы Шотландии с Англией и печальной судьбой шотландской королевы Марии Стюарт, владевшей этим замком. Наружная стена, ров, подъемный мост сохранились хорошо. Внутренние помещения были пустыми, не использовались и не отапливались. Бережно сохранялись даже голые стены, винтовая лестница между этажами и прочая атрибутика. Следует отметить, что отголоски былой вражды между англичанами и шотландцами возникали довольно часто. На нас, русских, англичане смотрели с любопытством, изучающе. Внимательно следили за действиями каждого.
Лорд Элгин пригласил в гости нескольких советских моряков. Мне и механику С-56 Михаилу Исидоровичу Шаповалову поручили представлять наших подводников. Дома были только старый лорд и его жена. Их дочери служили в Королевском флоте. Мы побывали на чинном английском ужине, спокойно побеседовали, выкурили по предложен-ной сигаре и отведали шотландского виски. Леди побренчала на рояле, а Миша Шаповалов сыграл «Шотландскую застольную». После ужина и беседы нас проводили в отведенную комнату, где были приготовлены пижамы и удобные постели. Спали крепко с чувством исполненного долга. Утром после традиционного английского завтрака отвезли в Розайт. Недалеко от Розайта расположен городок Данфермлин (Dunfermline). Местные коммунисты, работавшие на заводе, пригласили на митинг русских подводников. Начальство направило туда старпома С-55 Янкеля Иоффе, штурмана С-51 Александрова и меня. Митинг проходил в зале муниципалитета в присутствии мэра города, сидевшего в президиуме с золотой цепью на шее – атрибутом власти. Нас усадили в президиум. Ораторы говорили о победе русских войск под Сталинградом. С ответным словом ребята попросили выступить меня. Раз надо говорить от имени русских, я и сказал о том, что беспокоило весь наш народ – открытие второго фронта в Европе. В выступлении упомянул, что Великобритания и ее союзники не спешат выполнить свои обязательства перед Советским Союзом, который ведет тяжелые бои с фашистами.