Владимир Игоревич Ашихмин
Легенды Соединенного королевства. Мир света
Глава 25. Гамбус
Мне только что удалось распутать клубок любви. Его нити были такими перекрученными и колючими, что всюду, где он прокатился, остались раны. Но теперь они затянутся! Лес Скорби обновится! Всё придёт в норму!
Я сел на призрачного коня.
– Неси меня в Обитель!
Мы поехали, но не быстро. Юнивайн как бы приглядывался, и я вместе с ним. Что-то стремительно менялось. Чаща полнилась звуками. То тут, то там мне на глаза попадались животные. Они торопились напиться из реки. Ведь как-то же узнали, что вода больше не несёт в себе отравы. Хотя думаю, такие известия распространяются скорее пожара. Наверное, какая-нибудь птичка сейчас летит по чернолесью и щебечет о том, что она увидела, как Шоб-Коб-Дуб счастливо хлопает в ладоши, потому что Фчифчи ушла ради него от Джейкоба.
Огромный дикий кабан, хрюкая, опустил розовый пятак в Мухоморку. Рядом с ним пристроился олень, а много правее – длиннохвостые волки то лакали, то довольно выли. Лес Скорби сбрасывал с себя саван изнурительной лихорадки. Синим дымом я пронёсся мимо лепрекона. Он специально забрался на высокий камень, чтобы снять передо мной котелок с пришитым к нему клевером. Я обернулся, пыль из-под копыт запорошила улыбающееся личико. Совершенно не обращая на это внимание, человечек продолжал мне махать рукой в след. Бешеные хлопки над ухом! Я вздрогнул, ко мне на руку приземлилась пушистая, коричневая сипуха. Жёлтые зрачки, хищный клюв, а в нём… на мою ладонь выпала медная брошка. Ухнув два раза, сова покинула свой импровизированный насест. Я даже не успел понять, в какую сторону она упорхала. Сжав в кулаке подарок, я сам того не ведая, громко рассмеялся. Лес благодарил своего спасителя. Всё живое знало, кому обязано прекращением кошмара. Иногда, очень редко, приятно быть в центре внимания!
Призрачный конь свернул направо. Мы ловко двигались между разлапистых деревьев. Спустя час появились камыши. Коварные Куркумные Болота, окружающие Оплот Ведьм, раскинулись на многие мили вперёд. Сзади суетливо мельтешили потревоженные духи. Время от времени шары света высвечивали их размытые лики. Десятки голодных красных глаз жадно прожигали мне затылок. Однако на большее они были не способны – меня хранила магия ворожей.
Налево показалась дорога, та самая, которая напрямую вела к Оплоту Ведьм. Она то расширялась, то практически смыкалась в узкую тропинку измятой листвы. Бойницы и минареты Обители встречали меня разноцветными огнями. Дорога сменилась волшебными плитами. Туман сомкнулся над головой. Когда он рассеялся, я увидел широко распахнутые ворота и… друзей. Их позы и лица отражали их мысли. Дурнбад хмурился. Нервно озираясь, он крепко вцепился в боевой молот. У Эмилии уголки губ были приподняты вверх. Сидя на корточках, она поглаживала Мурчика. Грешем привалился спиной к дереву. Он казался расслабленным. Привычно заложив руки в подмышки, Серэнити чуть щурилась. К её белой разорванной рясе жался Снурф.
Я соскочил с призрачного коня и громко сказал:
– Привет!
Первым ко мне кинулся мой любимец. Потешно стрекоча, он принялся тереться о мою ногу. Таракан явно скучал без меня. Я наклонился, чтобы пожать его цепкие лапки. Согнуться до конца, правда, я не успел… Эмилия заключила меня в горячие объятия.
– Шаттибраль! Плешивый гриб! Ты здесь!
В голосе моей подруги я услышал неподдельное облегчение.
– Ты хоть соображаешь, как я волновалась?! Как переживала за тебя?! Я думала, что умру от тревоги!
– Вот и я, – отозвался я, поглаживая Эмилию по волосам. – Что с вами произошло?
– После того как свеча мигнула вспышкой, мы оказались в глубокой темнице. Ворожеи, ползающие сверху клетки, поведали, что покуда ты не разберёшься с водяным мором, свободы нам не видать, как своих носов.
Колдунья отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Лёгкое ли поручение – найти противоядие от не пойми, какого яда! Они, я смотрю, такие умные – отыщи то, не знаю что! Даже самые великие алхимики могут годами подбирать нужные составляющие! Ты… ты… Не представляю как, Калеб, но у тебя получилось! Час назад явилась Петраковель. С большим почтением она выпустила нас на волю. Оракул рассказала, что тебе удалось исполнить её поручение, но подробности она опустила. Мы все сгораем от любопытства, что за фокус ты провернул на этот раз!
– Это длинная история для посиделок с хорошим марочным вином и плесневым сыром, – ответил я устало улыбаясь. – Если вкратце, то мне выпала честь побыть в роли свахи. Помните, Фчифчи и Шоб-Коб-Дуба, которого она упоминала в своих бессвязных монологах? Так вот этот Шоб-Коб-Дуб оказался гигантским деревом. Он воздыхал по старухе и от безысходности безостановочно рыдал. Плакал он не простыми слезами, а ядовитыми, и не абы куда, а прямо в Древний Источник, над которым рос. Все несчастья Леса Скорби были именно из-за него. Чтобы Шоб-Коб-Дуб унял свой слёзный поток, мне пришлось изрядно попотеть, но затраченные усилия окупились с торицей!
– Ты говоришь загадками, брат по крови.
Дурнбад выпятил подбородок.
– Что же ты сделал?
– Моими стараниями вышло так, что Фчифчи и Шоб-Коб-Дуб теперь пара. И более того! Они подумывают пожениться! Дерево в восторге, и как итог – вода вновь пригодна для питья!
– Бедняга Джейкоб! Наверное, он умер от горя, когда узнал, что его жена уходит к другому! Кто нынче позаботься о нём? Кто нальёт кружку через терзаемые жаждой челюсти? Ай – ай – ай, какой непорядок! – заохал Грешем. – Ах, простите, я совсем позабыл, что Джейкоб – очень скромный парень и возражать крутым поворотам судьбы не в его правилах. Он лучше ещё посидит парочку тысячелетий да на стеночку поглазеет.
– Что не говори, а тележка с рассудком у старухи давно слетела с катушек. Мне одного взгляда хватило, чтобы понять – эта хрычовка не от мира сего. Пожила со скелетом, поживёт и с деревом. Главное, что её сумасшествие сыграло нам на руку!
Вампир рассмеялся.
– Да ну, она вполне себе нормальный человек… с маленькими странностями. Впрочем, у кого, скажите, из нас их нет? Кто-то с плюшевым мишкой в обнимку спит, а кто-то с костями разговаривает. Что в этом такого?
– Хоть это шутки, но ты прав, такое иногда случается, – вставила Эмилия. Чтобы окончательно не сойти с ума от потери любимого мужа, Фчифчи некогда заставила себя поверить в то, что Джейкоб до сих пор жив. Своего рода это – защитная реакция организма.
– Твой конь, – вмешалась в обсуждения Серэнити. – Откуда он у тебя?
– Это мистическое животное принадлежит Обители. Только благодаря ему я успел побывать в столь многих местах за короткое время. Он неумолимее и быстрее всех скакунов, что мне доводилось видеть.
Я поглядел на дымчатый силуэт.
– Наверняка его породила магия ворожей.
– Чародей!
Голос позвал откуда-то снизу.
– Оракул ждёт тебя, дабы воздать за труды!
Говорившая ворожея показалась из-за створки ворот. Её единственный, светло-коричневый глаз подслеповато смотрел мимо меня. Второго зрачка она не имела. Тонкая мраморная кожа закрывала пустую глазницу.
– Хорошо, проводи меня.
Ворожея развернулась. Синхронно переставляя руки и ноги, она как паук поползла на вершину Оплота Ведьм. В этот раз идти до самого конца не пришлось. Где-то на середине тонущего в мареве подъёма мы отошли от лестницы к террасе с перголой. Множество арок, соединённых между собой поперечными брусьями, гармонично сочетались с рядами чинных скульптур. Нас повели к двери, скрытой между колонн. Отворив её, мы попали в сад. Всюду пели птицы, по траве прыгали зайчики, из камня тёк ручей. Петраковель ждала меня. Она расположилась на лиловой подушке с золотыми кисточками. Перед ней лежал футляр. Я был готов поклясться, что он один в один похож на тот, что держал в пальцах скелет Джейкоба.
– Прошу, садитесь на пуфики, что позади вас.
Когда мы разместились, Петраковель церемонно продолжила:
– Калеб Шаттибраль! Сегодня ты изгнал из черноствольника Смерть, спас Оплот Ведьм от неминуемой гибели и вернул в Лес Скорби испугавшуюся Жизнь. Ты совершил практически невозможное, и за то я нарекаю тебя «Ведьмаком» – вечным побратимом Обители. Отныне и навсегда для нас и всего Леса Скорби ты стал героем. Обещаю, что история о тебе будет записана в Цикл Бытия. Память сохранит то, что не сбережёт время. Когда твои кости обратятся в прах, легенда о Нежданном Избавителе не поблёкнет никогда. Но тебя, конечно, интересует не это. Слава и известность тебе чужды. Мы условились, что я пропущу тебя в Чертоги Отражения. Я сдержу слово, хоть и не знаю какова твоя цель… Однако, какова бы она ни была, я считаю, что этого мало. За твой подвиг я хочу преподнести тебе несколько подарков. Вот первый:
Петраковель протянула мне золотой орех. Он имел четыре туго приплюснутых створки, украшенные сапфирами.
– Это Кампри – камень-призыватель. Когда тебе понадобиться призрачный конь – просто кинь его об землю. По собственной воле Юнивайн согласился стать тебе другом. Знай, мы не обязывали его к этому.
Я встал с подушки, чтобы поклониться.
– Спасибо большое!
– Мой второй дар.
Оракул постучала когтём по коробочке.
– Дар выбора.
Длинные пальцы сдвинули крышку. Внутри было пять флаконов с разноцветной жидкостью. Глаза Петраковель стали источать колдовской свет.
– Я предлагаю тебе решить, какой из этих сосудов ты заберёшь с собой. Определяясь, руководствуйся как чувствами, так и здравым смыслом. В самом крайнем содержится то, что излечит тебя от вампиризма. Да, пока ты полностью не обратился в кровопивца, есть шанс всё исправить. Выпей из сосуда и метаморфозы остановятся. Ты останешься человеком. Зов крови перестанет иметь над тобой власть, но бледность, заточившиеся зубы и частые боли в желудке уже никуда и никогда от тебя не уйдут.
Меня кинуло в жар. Неужели… я сниму с себя эти цепи… Петраковель между тем говорила:
– Вот в этой, с жёлтым стеклом, снадобье с двойным эффектом. Если твоя подруга вкусит его, то её красота и здоровье поменяются местами. Внутреннее обернётся внешним, а внешнее внутренним. Она вновь станет прекрасной, зато немощной и больной. У привлекательности высокая цена.
Эмилия охнула. Перспектива обрести прежнюю молодость загорелась в ней ярким пламенем.
– Здесь, – палец коснулся тёмной бутылочки, – кое-что особенное. Если ночной хищник употребит амброзию, то погрузится в тяжёлый сон, который отверзнет двери в недра его памяти. Блуждая по коридорам разума, он вспомнит кто он и откуда. Однако получив знание, вампир может забыть, какая дорога ведёт обратно в сознание. Тогда он потеряется и больше не проснётся. Во веки вечные.
Кулаки Грешема сжались. Он очень хотел найти своих настоящих родителей. Понять, за что они так с ним поступили… Риск его не пугал.
– Голубой сосуд наполнен специфическим чутьём и страстью. Он для гнома. Зелье поможет ему раскрепостить древние инстинкты, которые поведут его к квазальду. Если залежи легендарного металла до сих пор существуют, то гном отыщет их, а если их нет… то одержимость сведёт его с ума.
Я покосился на Дурнбада. Он побагровел. Да, старейшина войны многое бы отдал за то, чтобы узнать, где сокрыт квазальд… возможно даже слишком многое.
– В последнем сосуде налито то, что должно помочь белокурой девушке. Если она осушит его до дна, то избавиться от сакральных пятен богов Хрипохора. Впрочем, вместе с ними из неё уйдёт и вся сила, и вся ловкость, и вся выносливость.
– Вздор! Ты лжёшь! То, что ты называешь пятнами Хрипохора на самом деле знаки Всеотца! Он отметил меня своим благословением!
Серэнити свела губы в гневную линию.
– Я ни за что не захочу их удалить!
– Ворожеи никогда не врут, – серьёзно ответила Петраковель. – Ты отмечена, да, но не только Урахом.
– Я убеждена в обратном!
– Почему?
– Ты спрашиваешь – почему?! Да потому что ты почитаешь Назбраэля! Совершаешь жертвоприношения! Плетёшь нечестивые ритуалы присущие Червонному Капищу Хрипохора! Как после всего этого можно принять твои слова за истину?! – позабыв об осторожности, в сердцах выкрикнула Великий инквизитор.
Однако к моему облегчению Петраковель не смутилась.
– Назбраэль, Рифф, Юкцфернанодон, Харо и Урах – Творцы Вселенной. Кровь одним, цветы другим – алтари наши славят всех поровну. Мы открыты к племенам Тьмы, так же, как и к народам Света. Мы – между вами. Мы – над вами. Не суди стандартами, за гранями Бытия их нет.
– В пекло добро и зло! – не выдержав, гаркнул Дурнбад. – Квазальд! Он есть?!
– Может да, а может и нет, – пространно ответила оракул, переводя свои удивительные глаза на гнома.
– Что это значит?!
– Я ощущаю его, но в прошлом или настоящем сказать не берусь.
– Снадобье! – повернувшись ко мне, выпалил старейшина войны. – Оно нужно мне!
– Та склянка нужна мне не меньше, – вклинился Грешем. – Мама и папа, где-то в моей голове! Я хочу их вспомнить! Я хочу их разыскать! Я хочу с ними поговорить!
– Если ты выпьешь её, то, скорее всего не очнёшься! Всё! Тебе будет каюк! – упёрся Дурнбад.
– А у тебя крыша поедет не хуже, чем у Фчифчи!
– Мне плевать!
– Мне тоже!
С каждой секундой гном и вампир распалялись всё пуще и пуще.
– Квазальд!
– Семья!
Петраковель между тем невозмутимо промолвила:
– Итак, какой из пяти сосудов ты возьмёшь?
Эмилия пихнула меня под рёбра.
– Скажи жёлтый пузырёк, скажи его, – зашептала мне на ухо колдунья. – Посмотри, ты предотвратишь назревающую драку, только если никому ничего из них не дашь. Серэнити сама отказалась очистить руки, а ты и с клыками останешься милашкой. Ну же! Появилась возможность избавить меня от этой уродливой бахромы! Больше никаких капюшонов! Никаких плащей! Я вновь стану сама собой! Ты же сделаешь это ради меня, правда, Калеб? Возьмёшь второй слева? Мне во что бы то ни стало нужно вернуть своё обаяние!
– Нет, Эмилия!
Я ответил так резко, что разгорающийся спор Дурнбада и Грешема мигом унялся.
– Монета состоит из двух сторон, а ты видишь лишь одну! Под воздействием эликсира ты опять засияешь, но… Чем придётся расплатиться за чудо? Слабым сердцем? Дырявым желудком? Хилыми лёгкими? Или смертью? Нет, слышишь, и не проси, я не пойду на это.
– Ты – тюфяк, Калеб Шаттибраль! – с горечью воскликнула Эмилия. – Сейчас ты отнимаешь у меня самое сокровенное! Мою мечту на нормальную жизнь! Может, я не хочу влачить жалкое существование в этом страшном обличии? Ты никогда не думал об этом? Нет? Я знаю тебя как облупленного! Твои мысли крутятся о чём угодно, но только не обо мне!
Эмилия уткнулась мне в плечо и громко разрыдалась.
– Я не могу так больше, пойми, это хуже пытки!
– Сухой Лёд, – напомнил я, обнимая подругу за плечи. – Он ключ к твоему преображению. Не унывай, мы соберём фиал, и проклятие падёт. Я обещаю тебе – всё наладится.
Эмилия вылезла из моих объятий. Рукавом, она отёрла мокрые щёки.
– И почему я всегда тебе верю!
Я улыбнулся.
– Потому что я – твой старый гриб.
– Старый противный заскорузлый гриб!
– Именно.
– Твой выбор, – повторила Петраковель, пододвигая коробочку поближе ко мне.
Я посмотрел на Серэнити. Нахмуренная, она покачала головой. Тогда я перевёл взгляд на Грешема.
– Вы… Простите меня. Я словно обезумел, когда услышал, что смогу…
Мой ученик вздохнул.
– Из сосуда необходимо выпить вам. Пока не поздно… В общем, пейте! Нечего вам в вампира превращаться!
– Грешем дело говорит, – смущённо подхватил Дурнбад. – Даже за гору квазальда я бы не согласился стать таким, как он… Давай, откупоривай! Второй кровун в отряде нам точно ни к чему!
– Эмилия?
Моя подруга решительно кивнула.
– Извини, что я закатила тебе истерику. Я поступила как эгоистка и… Если хорошенько подумать, то гнить изнутри ничуть не лучше, чем снаружи. Бери… свой. Ты заслужил его.
– Но!..
– Я буду очень рада тому, что ты не перейдёшь в общество любителей Кровавой Мэри. По моему мнению, клуб ценителей морковки, курочки и картошки тебе подходит намного больше.
Я оглядел друзей. Они перебороли себя ради меня.
– Действуй! – подтолкнула Серэнити.
– Спасибо вам, – тихо сказал я, вынимая из коробочки сосуд.
Пять пар глаз прильнули ко мне. Я откупорил тугую деревянную пробку. Струйка пара побежала через край бутылочки. Поднеся нос к горлышку, я уловил отдалённый запах винограда. Что, если там яд, и я собственноручно отправлю себя в мир иной? Вряд ли… я же теперь Ведьмак, друг ворожей, зачем меня умерщвлять? Я поднёс ёмкость ко рту. Что сказать? Настои, приготовленные не мной и тем более не Эмилией, я пить не люблю. Мало ли, кто и что там намешает – ходи потом полжизни мимо горшка. Я сделал глоток. Тягучая жидкость по вкусу напомнила мне рагу из кабачков. Я сморщился. Гадость полнейшая. Дурнбад, глядя на мою скорченную физиономию, что-то сочувственно крякнул на лундулуме. В желудке кольнуло. Боль! Схватившись за живот, я упал на траву. Меня затошнило. Я отполз в кусты… К моему удивлению, рвота прекратилась так же внезапно, как и началась. Мне страшно захотелось есть. Сарделек, пюре и грибков! Да! И нарезку из овощей, пожалуйста! Петраковель загадочно улыбнулась.
– Вижу, что ты проголодался. Так и должно быть. Ты вернулся к своим истокам. Все дары кроме одного – преподнесены. Завтра с утра ты войдёшь в Чертоги Отражения.
Оракул щёлкнула пальцами.
– Но сейчас ещё ночь, и я приглашаю вас отведать праздничный ужин, устроенный в честь Калеба Шаттибраля!
– С превеликой охотой подниму бокал за Оплот Ведьм и Лес Скорби! – ответил я, глотая непрерывно выделяющуюся слюну. – Но что насчёт моих друзей? Я не могу зайти в Чертоги Отражения один…
– Хорошо, будь по-твоему, – после некоторого раздумья скрепила ворожея. – Расплачиваться – так расплачиваться сполна. Идите все.
– Твоя щедрость не имеет предела!
– Как и твоя самоотверженность, Ведьмак.
Петраковель хлопнула в ладоши. Послышалась музыка. Под её тихую и ненавязчивую мелодию мы прошли вглубь сада. За внушительной посадкой вязов нас дожидался накрытый стол. Сервированный синей посудой, он вмещал в себя огромное количество яств! Что интересно, столешница имела привычную, человеческую высоту. Петраковель подползла к стулу, выпрямилась в полный рост, а затем села. Мы последовали её примеру. Меня порадовало то, что для Снурфа и Мурчика тоже были места – с горкой подушек. В предвкушении пира, таракан, умастившийся подле меня, довольно задёргал усами.
Теперь о том, чем в Оплоте Ведьм нас потчевали. Вся еда была приготовлена исключительно на пару. В овальных блюдах лежали овощи. Капуста, морковь, кукуруза, свёкла, тыква, редис, перец – всё дымилось и дышало жаром. В мисках с оранжевой каёмочкой были разложены индюшачьи окорока, заячьи тушки и, по-видимому, оленина. Между разнообразных канапе с оливками и маслинами громоздились фруктовые салаты. Один мне приглянулся больше прочих. В нём – сочная дыня, порезанная крупными кусочками, перемешивалась с мягким сыром, зеленью и королевскими креветками. Где ворожеи, живя в самом центре Леса Скорби, достали обитателей моря – ума не приложу. Так же на столе толпились различные каши. На них изрядно поднажали Эмилия и Серэнити. Девушки, что с них взять? Ни дюйма к фигуре! Хотя о каких дюймах речь, когда мы так оголодали? Я уплетал отварной язык, огурчики, помидорчики и, конечно, хлеб. Белый с неровными дырками, он таял на языке как изысканное пирожное. Наверное, я умял не меньше буханки.
Забавно… Набивая брюхо, я вдруг задумался, что едва не перешёл на питание кровью. Кстати, о ней. Возле Грешема возвышался хрустальный графин. Кто в нем? Животное? Крохош? Балаг? Или… Знать не хочу. Мой ученик пил с нескрываемым восхищением. Остальные смаковали вина. Сухое было сделано в самом Оплоте Ведьм, а полусухое и полусладкое имели потёртые ярлычки Плавеня.
Нашим фамильярам перепали здоровенные крысы. Мне было немножко стыдно за Снурфа. Он в отличие от Мурчика громогласно чавкал. Кот же вёл себя галантно. Подцепляя лапкой крысу за розовый хвост, он вначале предлагал её Эмилии, а после получения отказа ел сам.
Когда трапеза подошла к концу, Петраковель повлекла нас за собой. Мы миновали коридор и прошлись по залу с эфирными ромбами. За галереей с парящими в воздухе свечками оракул свернула к проходу с дверями. Толкнув одну из них, Петраковель запустила нас вовнутрь. В комнате было пять кроватей и два лежака. Пуховые одеяла, свёрнутые в рулончики, так и манили поскорее ими воспользоваться. Прежде чем удалиться, оракул нажала на рычажок. Часть стены отъехала в бок. За отгороженной секцией находился круглый фонтан. На его гранитном основании сгрудились мыльные принадлежности. Поодаль, на шкафу, крючки унизывали полотенца. Чтобы не смущать друг друга, мы решили, что в начале ополоснутся девочки, а потом мальчики.
Вернувшись в комнату, я заметил, что из-под подушки торчит краешек материи. Я потянул его на себя. Оказалось, что это чистая одежда. У меня в руке была белая блузка, явно предназначавшаяся для Серэнити. Так и есть, у тумбы примостились ботиночки её размера. Мои обновки прятались на кровати напротив. Раскладывая их на простыне, я подивился качеству ткани. Мне досталась чёрная мантия, рубашка и штаны с кожаным ремнём. Подкладки на всех изделиях состояли из меха шиншиллы. Вместо моей замызганной и истёртой обуви я получил замшевые сапоги.
Я бурчал ворожеям благодарности, пока рядом не вскрикнул Грешем. Подняв глаза, я прямо-таки задохнулся от смеха. По случайности вампир вытянул из-под покрывала лифчик. Сгорая от стыда, Грешем пытался отделаться от интимного женского белья, но сделать это у него никак не получалось. Бретелька зацепилась за коготь! Мой ученик в отчаянии крутил бюстгальтером в разные стороны. Картина стала полной, когда стена отошла и на пороге показались наши распаренные подруги.
– Что здесь происходит? – строго спросила, Серэнити освобождая Грешема от кружева.
– Я… я .. взял, а там это! Я не знаю, как…
Язык Грешема прилип к гортани и не желал выговаривать слова правильно. Я уверен, что сейчас он мечтал провалиться под землю.
– Ты что, игрушку себе нашёл?
Великий инквизитор продолжала буравить взглядом сконфуженного вампира.
– Нет, нет, всё не так! Оно само! Клянусь! Ну, вот эта вот вещь на резинке! Она приклеилась!
– Что значит приклеилась? Ты вертел им, словно веером!
– Грешем хочет сказать, что лифчик напал на него сам, а он, не зная как с ним бороться, запаниковал, потому что жизнь его к такой оказии не подготовила, – захохотал я. – Ну а если честно, то ворожеи пошили для нас новую одежду. Она была припрятана в постелях, и Грешем ненароком наткнулся на один очень важный дамский атрибут.
– Идите, купайтесь уже, а то балуются они тут, чем ни попадя, – улыбнулась Эмилия.
Ни на кого не глядя, вампир схватил свои вещи – изумительный комплект хитиновой брони и кинулся к фонтану. Дурнбад, посмеиваясь, вальяжно проследовал за ним. Я подмигнул подруге. Она нетерпеливо ждала, пока мы все удалимся. В её руках успело появиться фиолетовое платье с кружевными панталончиками. Эмилия хотела примерить всё это как можно скорее, а мы, понятное дело, мешали этому.
Когда защёлка отделила мужскую компанию от женской, я сбросил на пол надетое на мне тряпьё. Перешагнув через бортик, я окунулся в горячую воду. Меня посетило настоящее блаженство. Отвинтив крышку от выпуклой бутылки, я вылил на ладонь малиновую жидкость. О, да! Жидкое шёлковое мыло! Я грезил о тебе во снах! Неподалёку старейшина войны вовсю взъерошивал бороду. Пена от его интенсивных взмахов разлеталась воздушными комками. Грешем тоже не дремал. Орудуя красной мочалкой, он дотошно выскабливая грязь со ступней. Я выбрал себе губку в форме маленькой летучей мышки. Обильно смазав её зелёную макушку шёлковой жидкостью, я занялся своей спиной.
Пока я принимал водные процедуры, возле меня крутился Снурф. По сути, таракан вообще не нуждается в помывке – он сам себя чистит, когда считает нужным. Впрочем, я решил, что сегодня Снурфи не помешает прополоскать лапки. Я наполовину вылез из фонтана и подманил любимца к себе. Когда чёрные усы оказались в поле досягаемости, я ухватил бронированное тельце. Сам Снурф довольно тяжёлый. Если резко поднять таракана, потом не избежать болей между лопатками, поэтому к воде я подтащил его медленно. Круговыми движениями я принялся натирать панцирь пахучей смесью с ароматом имбиря. Ванную залу огласило недовольное шипение. Снурфу подобная растирка пришлась не по вкусу. Не видя из положения иного выхода, он плюхнулся в бурлящую негу. Таракан достал дна, а потом заспешил к поверхности. Недовольно отплёвываясь, он вылез на другом конце фонтана.
Приведя себя в порядок, мы поспешили занять на кроватях горизонтальное положение. Измученные длинным и вовсе непростым днём, Эмилия и Серэнити уже спали. Пожелав Грешему и Дурнбаду доброй ночи, я завалился на свою койку. Перина нежно обняла меня. Душистая подушка приняла форму головы. Я засыпал и в то же время, как водится, думал. Завтра, если повезёт, я окажусь в Великом Лесу. Куда именно выведет зеркало, и куда мне надо будет идти? Как Эмириус Клайн или Цхева узнают, что меня пора встречать? Какие опасности встанут у меня на пути?
Великий Лес не зря носит своё имя. Его площадь так обширна, что матросы корабля, держащего курс на Бархатные Королевства, увидят за кормой переливы Радужного Моря и пески вместо деревьев только спустя два-три месяца плаванья. Если на севере, востоке и западе границы Великого Леса более-менее очерчены, то, где они оканчиваются на юге, толком не знает никто. Некогда Альфонсо Дельторо уверял меня, что высокоствольник доходит до Ледяных Топей, а, возможно, и вовсе аж до Ноорот’Кхвазама. В милях такое расстояние посчитать немыслимо…
Через Великий Лес протекают две реки. По крайней мере, нам известно о двух, а сколько их на самом деле… Одна называется Гнилая, а другая – Рыжая. Где-то между ними пролегает огромное пресное озеро Кристальное Одиночество. Легенда гласит, что изначально оно было облюбовано кланами безволосых обезьян, но что-то большое и могучее отогнало их далеко за его пределы.
Ландшафт Великого Леса неоднороден. Холмы, пригорки и даже зелёные горы гармонично переплетаются с глубокими болотами, расщелинами и водопадами. Красота и смертоносность Великого Леса схожа со змеёй. Чарующая раскраска и идеальность изгибов таят в себе гремучий яд. Стоит только зазеваться, и ствол какого-нибудь сухого дерева бесшумно обрушится на шею, нога угодит в зыбучую трясину, а то и в логово прожорливого паука. Великий Лес не переносит слабаков – выживи или умри.
Помимо природных ловушек во враждебной чаще искателей приключений подстерегают живорезы. Великий Лес – их родина. Отсюда они растеклись во все уголки мира. Оморы, гоблины, безволосые обезьяны, ядовитогубые причмокиватели, бесы, гиганты, огры и другие безжалостные твари с превеликой радостью растерзают заплутавшего человека. Однако даже в самом чёрном-пречёрном месте всегда найдётся пятнышко света. Встарь наиболее яростными противниками вскормленников Хрипохора были эльфы. Среди зелёного сонма они жили в городе-дереве Тумиль’Инламэ. Тысячелетия назад нескончаемая война подошла для эльфов к концу. Они пропали. Ослепительный Тумиль’Инламэ погрузился во тьму. Вероятнее всего, что эльфов больше нет, но мне кажется, что где-то там ещё скрываются последние отпрыски этого удивительного народа…
Хрипохор – это корявые боги-идолы, беспрестанно взывающие к своим племенам утолить их кровавую жажду, поэтому при отсутствии врагов из Королевств живорезы грызутся между собой. В Великом Лесу этому потакают цирвады – низкие, смуглые, коренастые гуманоиды, смахивающие на безбородых гномов с рожками посреди лба. Они ненавидят оморов (клыкастых уродцев с костяной бронёй вместо кожи) и убивают их всюду, где придётся. Цирвады издревле обитают в пещерах. Шазбармах – самая большая из них.
Я перевернулся набок и упёрся носом в стеночку. Постепенно мысли сменились сновидениями. Я заснул, и мой разум получил долгожданный отдых. Мне снился Шато, Птикаль и Эмилия с венком из лавра…
В дверь тихо постучали. Кто бы это мог быть? Я открыл глаза и мигом вскочил с кровати. Друзья отреагировали подобным образом. После того, как все собрались, я отворил внутренний засов. У порога стояла молодая ворожея. Пока мы одевались, она успела встать в полный рост. Заложив руку за спину, я отвесил ей полупоклон. В глазах, фиолетовом и синем, заплясали искорки смеха и мушки неподдельного интереса.
– Значит, ты и есть тот самый Калеб Шаттибраль, Ведьмак, которому мы обязаны своей жизнью? Я представляла тебя несколько иначе.
– Надеюсь, что не разочаровал тебя, – ответил я.
Улыбка озарила зеленоватое лицо.
– Я Велимарта, хранитель зеркал. Оракул повелела мне отвести вас в Чертоги Отражения, как только первые лучи солнца пройдут через листву. Утро пришло, и я здесь. Вы готовы?
– Приятно познакомиться с тобой, Велимарта. Да, мы готовы. Веди, хранитель, а мы постараемся от тебя не отстать.
Удовлетворённая моими словами, ворожея кивнула. Она опустилась на колени, а затем шустро поползла вперёд. Её серая мантия с блёсточками струилась по полу, словно дым. Мы пошли вдоль длинного коридора, в конце которого попали в один из многочисленных палисадников. Там Велимарта свернула в холл с волшебными табличками. Я ожидал, что ворожея станет ими манипулировать, но этого не произошло, она повлекла нас дальше. Оставив позади оранжерею, наполненную карликовыми кустарниками, мы остановились возле железных ворот. Когда они распахнулись, на меня дыхнуло разложением. Теперь я понял, из-за чего в Оплоте Ведьм так пахнет… У каймы базальтовой дороги росли исполинские красные цветы. Из их бутонов торчали руки, ноги и головы. Мёртвых сестёр и братьев ворожеи скармливали хищным растениям. От увиденного у Серэнити задёргалась бровь. Но погребальному обряду поразилась не только Великий инквизитор. Украдкой переглянулись мы все. Тут ближайший к нам цветок испустил из себя бархатное облачко. Пуфф! В мои ноздри проникли мускус и гниль. Я закашлялся, глаза заслезились, а по подбородку потекли сопли. Вытирая лицо платком, я услышал, как Велимарта церемониально пропела:
– То, что вышло из земли,
В неё и вернись:
Кости к костям, семя к семени!
Совершится круг, обретётся единство,
Познавший, да переродишься вновь.
Она повторяла этот ритуальный наговор до развилки, возле которой внезапно смолкла. К счастью, мы не стали идти через все вонючее поле. Ворожея свернула на тропинку, которая привела нас к спиралевидному спуску. Так как поручни и порожки отсутствовали – идти было неудобно. Прижимая ладони к стене, мы кое-как добрались до низа, где нас уже поджидала Велимарта. Она замерла у отполированной глыбы, похожей на лёд.
– Мы пришли. За обелиском начинаются Чертоги Отражения, – объявила ворожея. – Я прошу вас проявить почтение к созданиям наших рук, мыслей и душ. Живое и неживое, правда и вымысел, будущее и прошлое, всё находится здесь, и здесь же должно остаться. Как хранитель, я должна вас предостеречь – на зеркалах лежат чары защиты. Если вы коснётесь их, то ваша плоть обратиться в прах. Долго смотреть в одну гладь тоже нельзя. Если пренебречь этим правилом, разум затянется в зазеркалье, а тело, лишённое надзора, быстро зачахнет и умрёт. И главное – во все времена герои искали мудрость в Чертогах Отражения, но находили её лишь единицы, потому что реально лишь то, что является таковым, – не верьте всему, что увидите. Я не стану вас сопровождать далее. Петраковель даёт вам свободу созерцания. Найдите ответы и возвращайтесь обратно. Я буду ждать вас снаружи.
