Владимир Игоревич Ашихмин
Легенды Соединенного королевства. Мир света
Я обвёл глазами мокрую от крови комнату – у врага четырнадцать убитых, а у нас – без потерь! Нам фартит! Тем временем Дурнбад явно собирался нанести следующий удар по Грешему. Серебристый взмах! Вампир ловко увернулся, и молот цапнул воздух. Движения моего ученика стали более плавными и уверенными.
– Иди сюда, кровун, пожравший моего приятеля изнутри! – заорал Дурнбад не собирался так просто отступать от своих попыток поймать вампира.
– Стой, стой! – закричал я, хватая старейшину войны за доспех. – Это – Грешем! Я хотел тебе сказать, да все никак момент не подворачивался!
– Ты, верно, помутился рассудком! Грешема больше нет! – гном извернулся и пихнул меня в сторону. – Кровуна надо убить, пока он не сбежал!
– Послушай! Да, я вампир! У тебя когда-нибудь были друзья вампиры? Нет? Сюрприз! Вот он и появился! Разве от того, что я стал немного по-другому выглядеть, я стал хуже? Глупости! Давай обнимемся и забудем, что до этого между нами пролегал небольшой секрет! Он же ерундовый! Наверняка ты тоже нам не все о себе рассказал, но мы тебя и не торопим! Личное пространство – это святое, а скелеты в шкафу есть у каждого! – затараторил Грешем, опуская клинки.
– Обнимемся?! Да я скорее изрублю тебя на мелкие кусочки! – взревел Дурнбад, пытаясь вырваться из рук подоспевшей Серэнити.
– Успокойся уже! – громко крикнула Эмилия. – То, что Грешем вновь обрёл свой истинный облик, спасло нам жизни!
– Ладно, ладно! Отпусти меня! – сердито гаркнул Дурнбад, высвобождаясь из тисков Серэнити. – Объясните мне одно! Как у вас тут всё так получилось? Как маг, вампир и… светлая жрица тихо-мирно путешествуют вместе?! Кто вы?! Такие же?! Кровуны?!
– Это сразу несколько вопросов, – вздохнул я, протягивая Серэнити повреждённую руку для лечения. – Нет, мы не вампиры. Однако тебе пора узнать о нас чуть больше. Я – некромант, а Грешем – мой ученик. Под моим началом он уже около года овладевает чародейством. Эмилия – моя лучшая подруга и выдающаяся колдунья, а Серэнити, правда, светлая жрица, отправленная с нами на задание королевой Констанции Демей. Как и ты, она вначале с подозрением отнеслась к нам и не слишком жаловала своим добрым отношением.
– Да, – подтвердила Серэнити. – Не скрою, что в первые дни знакомства я жаждала убить эту троицу. Они находились в моей власти, и только прямой приказ королевы сдерживал мою длань от расправы. Так вышло, что меня обязали идти с ними в поход, и то было не иначе, как провиденьем Ураха. Я злилась, но дни совместных невзгод и неприятностей меняли мою злость на нечто иное. На то, что раньше я не испытывала.
Серэнити тяжело давались слова.
– От ненависти я перешла к брезгливости, от брезгливости – к холоду, от холода – к пониманию, а от понимания – к теплоте и… тому, что за ней следует. Я осознала, что не каждый маг, занимающийся некромантией, хочет уничтожить мир…
Великий инквизитор прервалась, но затем, глядя гному в глаза, твёрдо договорила:
– И что не всякий вампир несёт в себе зло. Грешем пошатнул мои прежние убеждения, и теперь я знаю, что могущество Всеотца настолько всеобъёмно, что и Тьма под его милостью иногда обращается в Свет.
Обхватив голову руками и безумно уставившись на Грешема, старейшина войны вдруг рассмеялся:
– Жил-не тужил, послали мне вас боги в наказанье! Эй, парень, ты хочешь сказать, что тебе больше не нужно сбривать рыжие усики? Так? Провёл Дурнбада!
Все облегчённо выдохнули, напряжение, царившее в воздухе, постепенно рассеивалось. Подняв секиру и отделив ею рыжеволосую макушку Кувалды, гном поискал глазами, куда её можно положить. Приметив туго перевязанный мешочек, Дурнбад высыпал из него золотые монеты, а затем засунул в нутро кровавый трофей.
– Вот, значит, ты какой на самом деле, – протянула Серэнити, прищурившись рассматривая Грешема.
– Я симпатичный, правда? – улыбнулся вампир.
– Ты такой же прекрасный, как моя жизнь, – пошутил я. – Не надо теперь всё время так скалить свои клыки, хорошо? Дай людям привыкнуть к твоей новой внешности. Такие ухмылочки могут быть неправильно интерпретированы.
– Ладно. Я понял.
– Голова у нас? Тогда давайте отнесём её Догарагу, – предложила Эмилия, поправляя причёску. Моя подруга всегда остаётся женщиной, даже после вот таких вот сражений.
– Хорошая идея. Чем дольше мы здесь торчим, тем больше подвергаемся неоправданному риску, – согласилась Серэнити.
Толкнув дверь ногой, Грешем выбежал на улицу. Просторная одежда, уже без скинутого доспеха, забавно висела на его жилистых плечах. Как у пугала, слезшего с морковной грядки, – усмехнувшись, подумал я. На золотистой мостовой мы оказались одни. Видимо, слух о жутком чудище, вылезшем из человека, успел облететь весь уровень за считанные минуты. Не встретив никаких препятствий, наша компания добралась до баррикады. Грешем без труда уцепился бледными пальцами за откос и играючи перенёс гибкое тело за стену. Только поглядите, какой живчик стал! У меня так не получится! Кряхтя, как старый пень под упитанным селезнем, я забрался за ним следом.
Пройдя мимо погибших от чумы гномов, мы нашли здание, над крышей которого имелся потайной ход. Поднимаясь по ступенькам и запрыгивая в разлом дыры, я думал, как объяснить Догарагу необычный вид Грешема.
– Ты наколдовал, да и всё тут, будешь ещё выдумывать небылицы, – подсказала мне Эмилия.
А что? Коротко и ясно. Колдунья порой шевелит мозгами куда лучше меня. Недаром Альфонсо Дельторо некогда нарёк её «Весенний Шторм». Прозвище может и так себе, зато оно точно отражает суть моей подруги. Быстро, смертоносно, свободно, остроумно, изящно, красиво и свежо – это всё про неё.
Преодолев вырубленный шахтёрами туннель и раздвинув края гобелена, я очутился в доме напротив внушительной статуи Джеллы. Надо заметить, что пока я пробирался в каменном коридоре, мне дважды становилось дурно. Трупный запах, исходящий из ямы, дышал мне в спину удушливым поветрием. Если бы не светлая магия Серэнити, то чума бы уже сто раз прибрала меня к себе. Спасибо, Вселенная, за то, что послала нам Великого инквизитора!
Постоянно осматриваясь, мы пошли к лестнице, ведущей на различные ярусы Трузда. Следуя по зигзагам улиц, я представлял, как ещё совсем недавно здесь кипела жизнь. Пространство полнилось голосами. Гномы спорили, ругались, распевали песни, делились новостями, рассуждали и сплетничали. Всё оборвалось, когда в гости к подгорному народу постучались две сестры – Война и Болезнь. За какие-то пару недель процветающий торговый город превратился в склеп. Сколько времени потребуется клану Караз, чтобы зализать раны? А сможет ли он это сделать? Вдруг пандемия и мародёры поставят на нём крест? То, что кажется незыблемым и вечным, зачастую рушится прямо на глазах, оставляя после себя только руины да обугленный остов. И как же быть, когда потерял семью и некуда больше идти? Я отвечу – вопреки всему – бороться, не сдаваться, грести против течения, надеяться и жить. Мне хочется верить, что, испив горькую чашу юдоли, гномы Трузда переварят её и сызнова расцветут лепестками благоденствия. Впрочем, есть и другой ракурс, с которого иногда нужно смотреть. Как некромант я знаю, что без смерти нет обновления. Новое всегда прорастает из корневища старого, так было и так будет всегда.
Порожки. Топ, топ, топ, вверх и вверх. Я очнулся от философских рассуждений, лишь когда ступил на этаж, подконтрольный Догарагу. Преодолев сеть проулков и пройдя через площадь скульптур, мы остановились у дозорных ворот. Подавшись вперёд, старейшина войны трижды постучал кулаком в их твердь. Увидев Дурнбада в караульное оконце, гномы принялись отпирать двери, но едва створы раскрылись, как в поле их зрения попал Грешем – и тут же затрубил рожок! Отовсюду послышались возгласы «Кровуна’эра унабар! Кровуна’эра табах!». Терпеливо дождавшись пока нас окружат, Дурнбад гулко заговорил на лундулуме, показывая пальцем то на меня, то на Грешема. Наконец с задних рядов кто-то крикнул – «граман». Гномы опустили оружие, и мы зашли внутрь фортификации. Повинуясь инстинкту, я обернулся. За нами двигался солидный эскорт охраны. Ну, а кто в здравом уме и твёрдой памяти оставит без присмотра жуткого бледного кровуна? Правильно – никто! Миновав алмазные столбики и светящиеся фосфором кусты, мы взошли на эспланаду. Бьющей на ней фонтан потянул меня к себе. Зачерпнув ладонями студёную воду, я поднёс её к лицу. У меня ведь с самого утра ни капельки во рту не было! Напившись и наполнив флягу, я старательно потёр виски и шею. Да, так намного лучше! На террасе громадного здания нашу компанию допросили повторно. Дюжий стражник сомневался, стоит ли пускать нас к Догарагу вместе с Грешемом. Посмотрев на маячившую за нашей спиной свору секир, он облегчённо вздохнул и скрылся испросить разрешение на аудиенцию. Вернувшись, стражник повёл нас к главе клана. Догараг принял нашу семёрку, все так же сидя. Да и вставал ли он вообще, пока мы отсутствовали? Чувствую, что нет. Смерив вампира насмешливым взглядом, гном выжидательно сложил руки на впалой груди.
– Пусть тебя не обманывает новая личина моего ученика. Я применил магию и изменил его форму для того, чтобы разбойники узнали, что такое настоящий страх. Пройдёт пару дней, и он снова станет самим собой.
– Меня не интересуют твои методы. Обращай друзей хоть в кровунов, хоть в химер, хоть в прочую нечисть, если подобные фокусы помогут тебе достигнуть цели, то действуй – я буду только «за». Ликвидация Кувалды – это единственное, что меня заботит, – прохрипел Догараг.
– Мы это помним и поэтому пришли не с пустыми руками, – хохотнул Дурнбад, развязывая мешок и вытряхивая его содержимое наружу. – Принимай гостя! Сейчас Кувалда расскажет тебе, где и как обретался, покуда не встретился с моим молотом!
Догараг уставился в заплывшие глаза своего непризнанного сына.
– Значит, всё окончено?
– Да, – твёрдо сказал я. – Наша часть сделки у твоих ног, а это значит, что и тебе пора сдержать слово.
– Хорошо, хорошо, вы заслужили это…
Гном прокашлялся.
– С чего бы начать? Два с лишним тысячелетия назад в читальдуме Трузда обрушился картографический купол. Все гранитные таблички побились. Большинство из них, конечно, воссоздали вновь, но вот дорогу к сумрачному Пику Смерти никто заново перечерчивать не стал. Зачем потомкам знать, где таиться праотцовское зло? Сорвиголов хватает всегда, а не тронешь, как говорится, не вспыхнет. Через несколько поколений народ Караз позабыл, как добираться до Эмириуса Клайна, а спустя века неурядицы, войны и другие невзгоды истёрли в пыль четыре крупных клана, так или иначе связанных с Пиком Смерти. На сегодняшний день возможно уже никто не скажет, где спит предвечный кровун.
– Получается, что ты соврал нам? – Губы Серэнити гневно задрожали.
Заперхавшись, Догараг случайно зацепил пальцем язву на щеке.
– Выбирай выражения! Главы клана Караз никогда не опускались до лжи, и я тому не исключение! Вчера я сказал вам, что знаю того, кто хранит тайну месторасположения Пика Смерти, и это действительно так. Ныне он перед вами. Удача привела вас сюда или ваш могучий Бог – мне постигнуть не дано, однако Судьба распорядилась так, чтобы вы шли дальше, к добру то будет или к худу. Та история про королевского посла, которую ты мне, Калеб, вкратце описал, хорошо известна моему роду. Всё оттого, что Гугодун, сопровождавший Мальта на кряжах Будугая, – это мой предок по материнской линии. Чаще всего гномы выбивают записи на камне, так надёжнее, но мой прапрадед, долго проживший в Эльпото’одо, предпочитал бумагу. У меня сохранился дневник, который Гугодун вёл многие годы, вот, держи, теперь он твой.
Догараг протянул мне потрёпанную книжку.
– В самом конце есть раздел, посвящённый его странствиям с Мальтом. В нём ты отыщешь карту Будугая с отметкой «Пик Смерти».
– Я понимаю, что ты отдаёшь нам не только долг и реликвию своей семьи, но и туманное будущее Железных Гор. Тебя тревожат мысли о том, что может произойти, если Эмириус Клайн восстанет из хладного сна. Поэтому к благодарности мне должно присовокупить следующие – я бы охотно пообещал тебе, что древний вампир не тронет подгорные города, однако не могу этого сделать. Только Вселенной ведомо, куда выльются наши чаяния… Тем не менее, мне жутко не хочется подвергать гномов опасности, и я приложу все силы, чтобы сказания о вашем главном враге не пополнились ужасами яви.
Перестав чихать, Догараг внимательно посмотрел мне в глаза.
– Твоя честность и благонамеренность побуждает меня вознаградить вас советом. Даже скорее не советом, а размышлениями. Видите ли, пока вас не было я, перечитал дневник и понял, что восточные дороги, по которым двигался Мальт, уже не существуют, а обходной путь займёт у вас многие месяцы.
– Не самая приятная новость за минувшие сутки, – вздохнула Эмилия.
– Девочка, почему ты позволяешь себе перебивать меня? – возмутился Догараг. – Разве я чешу языком просто так?
– Не обращай на неё внимание, продолжай, пожалуйста, – сказал я, предупреждающе наступая подруге на ногу.
Больной гном упёрся затылком в подушку.
– К Пику Смерти есть иная тропа. Нехоженая с Эпохи Королей. Под самыми нижними этажами Трузда, в блеске немеркнущих огней, покоятся заброшенные шахты, а за ними – проходы, затопленные подземными водами. Если вы умеете надолго задерживать дыхание, то можете попытаться переплыть их, чтобы попасть в Залы Странствий, где в седой давности клан Караз разместил венец подгорного труда – «Железный Путь». Оснащённый механическими устройствами – тачанками на колёсах, он некогда позволял очень быстро переправлять гномов в различные города Будугая. Так вот, если вам посчастливиться добраться до тачанок, то садитесь в них и следуйте прямо, никуда не сворачивая. Когда упрётесь в стену – вылезайте, вы прибыли в нужное место – в престольный Яварх, покинутую и преданную забвению столицу Каменного Королевства. Уже без малого, как вечность, Яварх стоит напротив Пика Смерти.
– Значит, когда-то гномам не надо было покрывать многие мили по склонам гор?! – воскликнул я. – Это восхитительно!
– Именно! Под Будугаем пролегает сеть туннелей, которая издревле соединяет все крупные поселения между собой.
– Следовательно, мы могли бы попасть в Яварх даже из Зарамзарата? – поинтересовалась у Дурнбада Серэнити.
– Нет. Во времена ожесточённой грызни за опустевший трон Каменного Королевства, клан Надургх предусмотрительно завалил спусковые лестницы и сломал подпоры галерей ведущих в Залы Странствий.
– Для чего? – удивился Грешем.
– Неужели не ясно? – изумился Дурнбад. – Для безопасности! В те дни зачастую вместо товаров племена отправляли друг к другу закованных в доспехи секирщиков. Уничтожить безалаберного соседа, дабы присвоить его богатства, и сейчас-то у некоторых кланов считается нормой, что уж говорить о Поре Слез и Предательств.
– Приятно, что подрастающее поколение не забывает о трагических событиях нашего прошлого, – хмыкнул Догараг. – Каменное Королевство трещало по швам, и многие кланы по примеру Надургха благоразумно запечатали или завалили входы и выходы Залов Странствий. То, что не сделали наши предки, довершили землетрясения и обвалы. Своды над тачанками порушились, и истёрлись дороги, приводящие к ним. Всего через каких-то сто лет после смерти Буля Золотобородого Железный Путь смолк навсегда.
– Но если это так, то где гарантии, что ваши тачанки не засыпаны камнем? – осведомился Грешем. – Ты спускался к ним? Вдруг они сломались или, того хуже, как и туннели, погрузились в толщу воды?
– Народ Караз всегда отличался здравой предусмотрительностью, которую лучше всего охарактеризовать поговоркой – «не выкидывай поношенный тулуп, стукнет холод – оденешь». Вместо того чтобы крушить Залы Странствий, наши старейшины повелели инженерам направить к ним поток Алмазницы, реки, бегущей под Труздом. Когда коридоры заполнились водой до нужного уровня, Алмазницу перекрыли. Наш Железный Путь был установлен на плато с искусственном навесом. Шанс того, что механизмы пришли в негодность, крайне мал. Однако он, конечно, есть. Ни одна нога не ступала в Залы Странствий с момента их закрытия – что там сейчас творится, ведает только Владыка Гор.
– Стало быть, ты рекомендуешь нам отправиться к Пику Смерти на тачанках? – уточнила Эмилия.
– Я не рекомендую, а всего лишь указываю на альтернативу, о коей вы наверняка не знали. Воспользоваться картой Гугодуна или положиться на Железный Путь – решать вам. Я за голову Кувалды уплатил сполна.
– Мы очень признательны за то, что ты поделился с нами столь драгоценной информацией, – сказал я, слегка поклонившись. – Если мы выберем путь под горами, подскажи, где нам будет нужно спуститься, чтобы попасть к тачанкам?
– Мне нравится твоя хватка, Калеб, – похвалил меня глава клана Караз. – В Трузде полным-полно выработанных шахт. Те, что примыкают к Залам Странствий, находятся в западной части самого нижнего яруса.
– Мы попадём туда через развилку Трон, Горн, Звон, Сон, Торг? – задал вопрос Дурнбад.
– Да! Идите по ней к третьему уровню. Как снизойдёте в холл, круто развернитесь и следуйте по ответвлению меж ромбовидных амфор – они приведут к Садам Симметрии, где среди листвы выдолблены порожки Выверта Дзоля. Ступив на них, вы начнёте свой путь к корневищам Трузда.
– Спасибо, мы запомним, – сказал я.
– Вам спасибо, – ухмыльнулся Догараг, сжимая кулаки. – Сняли проблему с моих плеч. Теперь я живенько раздавлю мошек, позарившихся на чужой хлеб. Уже сегодня грянут первые карательные операции, которые положат конец бесчинству мародёров.
Глава клана Караз отлепил платок от растревоженной язвы.
– Когда Трузд расцветёт вновь – возвращайтесь, будем беседовать не о тревогах, а о природе, музыке и гармонии. Ну, а пока поешьте, поспите, да отправляйтесь, куда наметили. И – спасибо!
– Приглашение принимается, – ответил я чахлому гному. – До свидания, Догараг.
Покидая комнату, Эмилия остановилась, чтобы пропустить Мурчика вперёд. После того как его полосатый хвост вышел за дверь, колдунья процедила:
– Та голова, что мы принесли в мешке, попала сюда из-за тебя. Она принадлежала твоему обозлённому сыну, которого ты кинул умирать в Ледяные Топи. Только ты виноват в том, что народ Караз помимо чумы хлебнул боль ещё и с ножа.
Глаза Догарага впились в лицо, так похожее на его собственное. Губы главы клана беззвучно зашевелились. Проведя дрожащей рукой по слипшимся рыжим волосам, он сморщился и тихо заплакал. Сейчас гном выглядел жалким и слабым, отчасти мне было его жаль.
– За ошибки молодости всегда расплачивается старость, и хорошо, если деньгами, а не кровью своих близких, – жёстко заключила моя подруга, с грохотом закрывая за собой дверь. Догараг и его горе остались наедине.
– Может, не стоило ему говорить про Кувалду? – спросил я у Эмилии, направляясь к «Золотой Кирке». – В конце концов, это, как ты недавно подметила, – не то дело, куда просят совать свой нос.
– Ты о чём, Калеб? – рассердилась колдунья. – Он сходил налево, взял своё, а потом словно чаю попил: вывез младенца и его мать к границе Ноорот’Кхвазама! В снег! Только вдумайся, что эндориты могли сделать с беззащитным ребёнком! Догараг – бессердечный убийца, его слёзы – фальшь, и, извини, я не могу об этом молчать!
– Ладно, ладно, ты права! Я знаю, что ты добрая душа!
– Как бы дико это не звучало, но у нас принято урегулировать дрязги, связанные с честью, при помощи тайны и топора, – вмешался в разговор Дурнбад. – Если бы гномы Караза прознали, что их глава клана крутит интрижку со служанкой и тем более имеет от неё сына, то весь его род был бы опозорен. Всех родственников Догарага сослали бы на добычу руды, а его самого лишили бы титула и выгнали за пределы Трузда. Так что он, хоть и совершил непростительную ошибку, однако пожертвовал малым. Потому что супружеская измена у подгорного народа является одним из семи пороков, за который высокорождённому полагается суровое наказание.
– Просто под юбку не надо лезть, чтобы не идти ни на какие жертвы! – ответила Эмилия, гневно раздувая ноздри.
– Дети не должны страдать из-за пороков родителей, – поддержала мою подругу Серэнити. – Однажды я совершенно случайно стала свидетелем того, как женщина скинула нежеланного младенца в сточную яму. Я вытащила малышку, а потом поволокла ту безумную в кельи инквизиции, где щипцами…
– Серэнити, прошу тебя, хватит! Я не хочу об этом слышать! – взмолился я. – Мы уже у порога харчевни. Давай не будем портить друг другу аппетит подробностями истязаний. Моё воображение может помешать мне насладиться трапезой.
– Я и не подозревала, что у тебя такой впечатлительный желудок, – приподняла бровь Великий инквизитор.
– И не только он, – отозвался я, устало садясь за стол.
Издалека увидав Грешема, хозяйка выронила поднос с чашками. Она сдавленно вскрикнула и, держась за сердце, сползла по стенке. Горячий картофель весело шлёпнулся на каменный пол. Найдя там прибежище, он поманил к себе усы моего оголодавшего питомца. После того как Серэнити вернула женщину в сознание, Дурнбад принялся ей терпеливо втолковывать, что мой ученик – не вампир, а всего лишь видоизменённый магией человек, который её есть ни за что не станет. Кое-как отойдя от шока, хозяйка вновь подала нам ужин. Она поставила угощения на краешек стола, а затем тут же удалилась. О, долгожданная еда, я приветствую тебя! Наши челюсти взялись исполнять положенную им службу. Следя за тем, как старейшина войны уплетает баранью отбивную, мой ученик предлагающе поднёс свою бутылку к его стакану.
– Так как насчёт бокальчика вина, господин гном? В этот раз оно не кислит, и я готов разделить с тобой его букет.
– Уж точно не надо. Дай, кстати, ты попробовать мне его раньше, то я бы разбираться не стал – размазал бы тебя молотом, да и всё тут, – прорычал Дурнбад, не оценив юмора.
– Теперь понимаешь, почему я так изворачивался, когда ты уламывал меня поделиться спиртным? Я не хотел быть раздавленным! – улыбнулся Грешем, притягивая к себе тару.
– Угу.
– Дурнбад?
– Что такое?
– Сейчас и я хочу тебя кое о чём попросить.
– Надеюсь, речь пойдёт не о моей крови?
– Нет, совсем нет!
Мой ученик растянул полы своей мешкообразной одежды.
– Видишь? Ходить так не слишком удобно. Штаны и кофту надо ушить, а для этого мне потребуется иголка и нитки.
– И я тут при чём? Думаешь, под моей бородой скрыт игольник?
– Опять мимо. В твоей великолепной бороде игольника точно нет, зато у нашей хозяйки он наверняка имеется. К чему я клоню – не будешь ли ты столь любезен попросить его для меня?
– Сам попроси, – буркнул гном, усердно работая вилкой и ножом.
– Но я не знаю, как говорить на вашем языке! – отозвался Грешем, удивлённо прижимая заострённые уши к макушке.
То ухо, отбитое в Эльпоте, было на месте!
– Горы и недра! – воскликнул Дурнбад, откидывая столовые приборы и возводя глаза к потолку. – Кровун, ещё пару часов назад бывший Грешемом, обращается ко мне за помощью! Кровун! И я его не убиваю! Даже напротив – мирно беседую с ним и вспоминаю, как чуть не хлебнул крови! Что со мной происходит?!
– Да ничего с тобой не происходит, – покачал головой вампир. – Во-первых, я и сейчас Грешем, а во-вторых, мы же уже решили: я – твой друг, а друзей, как известно, не лишают жизни только из-за того, что они вдруг меняют цвет волос или длину ногтей.
– Со временем ты притерпишься к нему, – пообещал я. – Грешем – не такой, как остальные вампиры.
Старейшина войны тяжело посмотрел на меня.
– Мы братья по крови, Калеб. Я тебе верю и только поэтому, хоть это и чокнутая затея, попробую принять твоего ученика таким, каков он есть.
– Спасибо, Дурнбад, большего мне и не нужно.
– Так что там с моим малюсеньким желаньицем? – вкрадчиво напомнил Грешем.
– За твоими нитками я не пойду.
– Тогда я сам схожу к хозяйке и поведаю ей о своих нуждах. Научи меня, как правильно изъясниться по-вашему.
– Да ну?
– Только говори по слогам, я так лучше воспринимаю незнакомые слова.
– Никуда ты не пойдёшь, – запретила Великий инквизитор. – Если та бедная женщина увидит тебя вновь, её нервы не выдержат, и она умрёт от страха.
– И как мне тогда быть? – растерянно заморгал мой ученик.
– Никак, – отрезала Серэнити. – Ходи, в чём есть.
– Очень остроумно! – обиделся Грешем.
– Примерно так же, как и потчевать Дурнбада кровью, – холодно ответила Великий инквизитор, скрещивая руки на груди.
– Вы тоже это заметили? – вклинилась Эмилия. – Шутки Грешема и прибаутки Калеба зачастую схожи. Туповатые, иногда обидные, но не злые.
Колдунья повернулась ко мне молодой частью лица.
– Уроки глупого комизма ты преподаёшь блестяще. Да, милый?
– Ты слышал, Грешем? Нам сделали комплимент! – рассмеялся я, вставая со стула и направляясь в коморку поварихи.
Я обнаружил женщину за раскаткой теста. Жестами и вспомнившимися словами лундулума, я объяснил ей, что мне нужно получить. Уже через две минуты я вернулся за стол с массивным мотком крепких коричневых ниток и тонкой иголкой. Протягивая вампиру необходимое ему добро, я проговорил:
– Никого не слушай, будь собой.
– Он-то пусть будет, а вот ты мог бы обратить внимание на то, что у твоей подруги давным-давно стоит пустой бокал!
– Спешу исправиться, мадам! – ответствовал я, подливая Эмилии шипучего кваса. – Ещё кому-нибудь обновить?
– Только не мне, – сказала Серэнити, протерев губы салфеткой. – Я – спать.
– Меня тоже маленько разморило, – поддакнул гном, наблюдая, как я достаю из сумки дневник Гугодуна. – Вряд ли ты поймёшь в нём что-то без моего участия, а я по ночи, да после сечи и путного пива плохо разберу древние руны своего народа. Отложи ты лучше его до утра, а там мы вместе покумекаем.
– Я не буду долго засиживаться, – уверил я старейшину войны, нащупывая пяткой дремлющего под столом Снурфа. – Доброй ночи!
– Тогда и я, пожалуй, отправлюсь в комнату – займусь штопаньем, – как-то быстро добавил Грешем, поднимаясь со своего места. – Спасибо за пряжу, учитель!
– Не за что! – откликнулся я, провожая глазами удаляющегося вампира.
– Вот мы и остались одни, старый гриб.
– Тебя ещё не клонит в сон?
– Ни капельки.
– Тогда подсаживайся поближе, полистаем дневник вместе.
– Хорошо.
Эмилия пододвинула свой стул вплотную к моему.
– Так-с! Я думаю, начнём с того, что…
Рука колдуньи легла на фолиант.
– Подожди, Калеб.
– Что?
– Я хочу шоколадный кекс.
– Прямо сейчас?
– Да, и пусть он будет полит сгущённым молоком!
– О, Вселенная!
– Да, да, иди и найди мне его.
– Я схожу на кухню, но если его там нет, то…
– И не забудь присовокупить к нему горячий чай, обязательно с лимоном, – перебила меня подруга.
– Грэкхольм!
– Достань хоть из-под земли!
– Но…
– Ты у меня самый лучший, грибочек! – проворковала колдунья, повисая у меня плечах. – Ну, всё-всё, твоя кошечка ждёт подношений!
Иногда на Эмилию, что-то находит. Я называю это женским «вынь, да положи». Марципановые конфеты, бананы, зефир, клубника среди зимы, сыр с плесенью, черничное мороженное, анчоусы, солёные огурцы, варёные яйца аям чемани, тефтели, апельсины с корицей, медовые орехи, – да что угодно порой может стать предметом моих активных поисков. Считаю ли я себя подкаблучником или тряпкой, когда на всех парах несу подруге то, что она хочет? Абсолютно нет. Ведь это Эмилия. Моя Эмилия. Моя… Я сделаю всё, чтобы она была счастлива, а она точно так же сделает это для меня. Помню, как-то я сильно заболел, и колдунья целый месяц не отходила от моей постели – таскала мне всякие вкусности, готовила целебные отвары, читала мне вслух скучные, по её мнению, книги… Она всегда заботится обо мне. Всегда… Когда только отдаёшь – это одно, а когда точно так же и принимаешь – это совсем другое. Это называется дружбой? То нарекают… Нет! Я не имею права так думать, пока мы находимся в постоянной опасности! Потом… как все закончиться. Обещаю, я скажу ей о том, как много мне стало понятно за последнее время…
В этот раз я пошёл к хозяйке «Золотой Кирки» без всякой надежды на успех. Вернее сказать, я переступил порог её кухни с намереньем взять хотя бы чай, однако, к моему изумлению, помимо раскрасневшегося чайника на плите стоял ещё и самый настоящий шоколадный кекс! Видимо Эмилия случайно увидела, что стряпает повариха, и решила попросить кусочек для себя. При моём появлении женщина улыбнулась. Она сама пододвинула ко мне сдобу, на что я благодарно поклонился. Порезав кекс на ломтики, смазав его малиновым джемом (увы, сгущённого молока не оказалось), и налив кружку душистого зелёного чая с бергамотом, я вернулся обратно. Кроме гипсовых яков и сопящего Снурфа в зале никого не было. Эмилия ушла. Но почему? Поставив добытые яства на стол, я сел на прежнее место. Возле дневника Гугодуна лежало маленькое мармеладное сердечко. Я повертел его в руках, а затем положил в рот. Да, подруга, всю жизнь я только тем и занимался, что жевал да переваривал, жевал да переваривал… Дурак.
Дотронувшиеся до потёртой книги, пальцы, видимо существующие в такие моменты сами по себе, оборвали поток моих сентиментальных мыслей. Я сосредоточился и, отпив чаю, оглядел обложку. Некогда белая, она ныне пожелтела и обзавелась серыми пятнами. Мелкие трещины избороздили фолиант вдоль и поперёк. Очень старая вещица и к тому же уникальная. Осторожно открыв дневник, я принялся его листать. Как и предупреждал Дурнбад, передо мной замелькали вереницы древних символов. Лундулум в целом мне знаком, и я могу с грехом пополам кое-что в нём разобрать, но эти знаки, выведенные поблёкшими фиолетовыми чернилами, были далёким предком современной письменности гномов – что смотри, что не смотри, без словаря не переведёшь, возможно Бертран бы справился, но не я. В самом конце дневника я обнаружил сложенную вчетверо карту Железных Гор. Именно ей когда-то пользовался Гугодун, чтобы вести Мальта по заснеженным кряжам. Я развернул находку. Так, точка по центру – это Трузд. От него тянутся выцветшие артерии-нити к важным городам гномов. Едва приметная линия, подписанная с боку «Малтус», обрамляла путь королевского посла зелёной подводкой. Проходя между скал со всевозможными нечитаемыми названиями, она дотягивалась аж до Абрикосового Моря, где делала крюк на север, но это уже неважно, потому что у самой кромки нарисованных волн мой мизинец застыл на острой иззубренной метке, похожей на меч. Скорее всего, это и есть Пик Смерти. Но если это так, то чтобы до него добраться потребуются месяц, а то и больше! Где взять это время? А холод? А лавины? А обрывы? Жуть! Как преодолеть такое расстояние и не погибнуть? Под залпы вопросов я откусил уголок шоколадного кекса.
Железные Горы коварны, и их ловушки могут поставить жирный крест на всём нашем предприятии. Впрочем, даже если откинуть непредсказуемость Судьбы, надо учесть ещё и то, что сказал Догараг – многие из этих голубых чёрточек-дорог разрушены, ведут в тупик или засыпаны камнем. Как знать тогда, какую из них выбрать, чтобы сэкономить утекающие в небытие недели и пройти к Эмириусу Клайну напрямик? Дурнбад подскажет? А вдруг ошибка? Она обойдётся нам ой, как дорого. Что же нам остаётся? Неужели загадочный и затерянный в веках Железный Путь – это путь единственный и верный? Но мне о нём ничегошеньки неизвестно! Нельзя сигать головой в омут, не зная его глубины! Потянувшись за кексом, я взял лишь крошки. Досадливо поглядев на пустую тарелку, я продолжил думать.
