Анна Беляева
Музыка льда. Осколки
И даже здесь, не чтил ключей верховных, тебе врученных в радостные дни
Илья укатил “воспитывать Настеньку” в Муром, а Вика осталась держать оборону дома. Ничего особенного, если не считать маленького безумия, на которое они решились в ночи. Непросто затевать небольшие победоносные войны на чужой территории, но иногда приходится.
Как говорится, вы в нас плюнете, мы вас зальем! Война начатая одним коротким посланием в соцсетях, запущенным Ильей через личные аккаунты, тут же набрала силу и покатила девятым валом, сшибая на пути всех, нечаянно попавших под удар. Новостные ленты онлайн-порталов, и ладно бы только спортивных, запестрели заголовками “На линии огня: между Домбровской и Канунниковым”, “Новые трофеи “Льда и пламени”. Рада уже была не рада, каков каламбур, своему разрешению публиковать скриншоты короткой переписки с менеджером и по совместительству супругой бывшего чемпиона и начинающего тренера.
Особенная ирония ситуации состояла в том, что не более пяти лет назад у Вики и Сергея Канунникова были настолько хорошие отношения, что шли упорные слухи об открытии совместного проекта, а особенно веселые СМИ не стеснялись подозревать чемпиона и тренера в интимных отношениях. Безусловно, наличие зубастой в десять рядов, как акула, супруги Канунникова Елизаветы Романовны Белозеровой никого не смущало.
Вика привычно ухмыльнулась: доведись ей и правда закрутить роман с Сергеем, ее б очень смущала ЛизРоманна, эта руки-ноги переломает, светлу головушку колышком пробьет и не почешется.
Белозерова по таким головам прошлась в свое время, чтобы закрепиться в шоу-бизнесе, что переходить ей дорогу в столь малопчтенном деле как попытка свести со двора четвертого, между прочим, и самого бесперспективного в плане продвижения супруга, было делом гиблым. Богатая Лиза взяла себе Сережу, что называется “для души”, а не для дела, как предыдущих трех супругов, поэтому следила за ним ревностно.
В общем, Вика и не претендовала. После пути разошлись, когда стало понятно, что сойтись в одну дорогу им не удастся. И это тоже было нормально. Вот крысятничать на ее делянке, выбирая из ее лукошка спортсменов получше и заманивая в собственную корзину, было нехорошо. Такого Вика не любила. Не то, чтобы сама никогда не практиковала, но любить не любила. Свое женщина берегла пуще глаза.
А еще она не любила, когда во взрослые разборки втравливали детей, ее детей – тем более.
В девичьей раздевалке, через которую Виктория ежедневно выходила на лёд многие годы, сегодня висела нездоровая тишина, замешанная на напряжении и, похоже, страхе. Только шуршание одежды, короткие приветствия, редкий стук нечаянно уроненного инвентаря.
Тренер шла через эту нездоровую тишину в надежде, что кто-то нарушит обет молчания. Уже при выходе на лёд в спину ей раздался голос Янины Макаровой, светловолосой, гибкой как тонкая ветка тринадцатилетней юниорки, покоряющей большой спорт:
– Виктория Робертовна, это война?
Время поговорить пришло. Но со всеми и одновременно.
– Обсудим перед тренировкой. Жду всех на льду,– повернулась лицом к девчонкам, и произнесла бессильную мантрическую фразу,– Все будет хорошо, девочки!
****
Они пили чай с тортом, который Илья и правда притащил из самого Мурома. Торт действительно был безумно вкусным, таял во рту каждой крошкой.
– Слушай, Эр. У нас проблема,– наконец сказал Ландау,– нужно отбиваться.
– Ты о чем?– недоуменно произнесла Виктория.
– Маше вчера пришло предложение уже напрямую. А ее родителей обрабатывают последние четыре месяца.
Чье было предложение и что в нем говорилось спрашивать не имело смысла. Пока в этой битве они проигрывали. С разгромным счётом. ЛизРоманна знала свое дело туго, так что атаковала по привычке дерзко и сильно.
– Ну и что мы с этим можем сделать, Илюш?– тяжёлый вздох,– Они работают по правилам большого шоу-бизнеса. А мы – тренеры, а не директора, продюсеры или промоушен-студии. Мы своим спортсменам не сможем предложить ничего из того, что предлагает “Лед и Пламень”. И не должны. И не будем! А менять наставников все в своем праве.
– Но сделать шоу и расставить акценты мы сможем,– внезапно прищуривается Илья.
Ландау был человеком творческим, не даром его в свое время приметил Макс. Собственно, Вике он его “подарил” потому, что не нуждался пока в помощниках, и не хотел вырастить себе своими же руками конкурента в части режиссуры ледовых шоу.
– В каком смысле?– женщина внимательно и несколько с подозрением глядит на хитрую физиономию хореографа.
– Хайп – дело благородное, Эр. Пришло наше время маленького скандала.
Ещё через 15 минут появилась первая запись в самом крупном сообществе о фигурном катании. А оттуда информация со скоростью звука полетела по сетям, всколыхнув спортивный мир интернета меньше чем за час. И волной в 9 баллов неслась вкруговую, чтобы в итоге прилететь в спину тренерам "Сапфирового" сегодняшней тишиной в раздевалке.
Новостные ленты Вика посмотрела ещё ночью. Никто не обошел вниманием вопрос перехода спортсменов от тренерского штаба "Сапфирового" в “Лед и Пламень”.
Парадокс был в том, что оружие в руки Илье вложил сам Канунников, слишком хотевший быть чистым до полной белизны, как следствие всеми силами открещивался от того, что спортсмены уходят от Домбровской по личному приглашению. У них фэйр-плей. Он – спортсмен. Никаких предложений и переманиваний и наушничества над неокрепшими душами. Вот и поплатился
"Одна неаккуратная фраза, Сергей Вадимович! Только одна. И Илюха поймал тебя за язык",– мстительно думала про себя Домбровская.
Историю подогревали обе враждующие стороны. Домбровская, а больше Ландау открыто называли руководство “ЛиП” мелкими воришками. Не такими уж и мелкими, если вдуматься: утащить чемпионку страны и чемпионку юношеского финала большого кубка фигурного катания. Это потеря.
Со своей стороны супружеская чета Канунниковых делала большие глаза и повторяла, что никакого воровства не было. Никто никому ничего не предлагал и никуда не сманивал.
Пост со скринами Рады дополнила только одна фраза: “Вот так никого и не сманивают”!
Была ли тренер "Сапфирового" против переходов спортсменов от тренера к тренеру? Признаться честно – была, если речь шла о ее спортсменах. Понимала ли она, что это неизбежная часть ее профессии? Конечно, понимала. Уходили ли ее ученики раньше, хотя она возлагала на них большие надежды? Само собой. И если она чувствовала внутреннюю связь с теми, кто уходил, то это было больно. Она прирастала к ним и отрывалась каждый раз с кожей. Но это тоже была часть ее работы. И эта боль тоже.
Все, что происходило сейчас, выходило за рамки обычной боли. Это был рейдерский захват с последующим разорением того, что она создавала в каждой своей девочке, каждом парне. И возможности что-то поменять у нее не было. Нельзя запретить спортсмену уходить от одного тренера и приходить к другому. Даже в ущерб самим спортсменам. Оставалось только бессильно наблюдать за тем, как умирает в ее (навсегда ее) творениях тот огонь, который она в них зажигала.
****
Яна молча поднялась со скамейки раздевалки и, стуча чехлами, закрывающими лезвия, подошла к тренеру и протянула свой смартфон. На светящемся экране был текст, описывающий прелести работы в дружной команде "Льда и Пламени":
– Настиной маме тоже звонили, Виктория Робертовна.
– Обсудим всё на льду, девочки,– спокойно произнесла женщина. И покинула раздевалку
****
Детям нельзя врать о возможностях, силах, раскладах, потому что однажды сказанная благодушная ложь вернётся тебе их же претензией и требованием ответить за каждое слово.
"Я сделала все, чтобы подняться на верхнюю ступень пьедестала, а вы сделали все, чтобы поднялась Рада". Дети жестоки, когда говорят правду. Даже если это только их правда, а истина глубже и сложнее.
Мила сидит на скамье рядом с калиткой и что-то внимательно просматривает в телефоне.
Проходя мимо, Виктория проводит ладонью по макушке девушки, та не отрываясь от экрана произносит:
– Не могу сидеть в раздевалке. Они только и говорят, что о новостях! Не хочу больше слышать про войны в интернетах. У меня впервые за два года так тихо в Инстаграме и мне всего пару раз в сутки в личку пишут, что я мерзкая крыса-предательница, просравшая все ради Штатовских плюшек, а теперь вернувшаяся, поджав хвост.
Девичий голос задрожал. "Здравствуй тебе, наш любимы невроз",– отмечает Домбровская.
– Поклонники наши добры и радушны,– усмехнулась Виктория,– Попроси Раду как-нибудь показать ее комментарии и личку. Соберёте хейтерское бинго за 30 секунд.
Мила грустно вздохнула. Аукалась и аукалась им обеим тот проклятущий старт всей жизни, победить на котором могла только одна из двоих. Вот такая несправедливость. Хотят многие,а место всегда одно. Подиум большой, а место – одно. Все остальное – утешительный приз.
– Виктория Робертовна, а вы за сколько собираете хейт-бинго?
Тренер засмеялась, потрепала девушку по плечу и пошла на свое место. Что она могла сказать: "Слава богу, только комментарии, а не дубинкой по затылку"? Так себе утешение для вчерашнего ребенка. Рассказывать, как ей пишут , что навели порчу на ее ребенка или ехидничают, что дочь станет инвалидом из-за материнских амбиций, или обещают встретить Вику и облить серной кислотой, или… Ох, сколько же у нее этого “или” пылится по личным сообщениям и открытым комментариям собственных аккаунтов, а уж что творится на публичных площадках… О последнем лучше не думать вовсе
– Давай на лёд! Разминайся и посмотрим, как произвольная будет ложиться, когда-то же надо начать прыгать,– говорит Домбровская.
Каток заполнялся спортсменами. Первые перетяжки этого утра, первые ласточки, отработка конька.
Но вот они закончили и подъехали получать задания. Время пришло для большого разговора.
Домбровская перешла со своего места за бортиком на лёд. Пока ещё даже без коньков. Мальчики и девочки обступили ее, наблюдая за каждым жестом. Ее банда. Ее люди. Ее ученики.
– Сегодня мы начнем занятие с пятиминутки общей информации. Кое-кому из вас уже приходили заманчивые предложения о смене школы. Я хочу, чтобы вы обязательно рассказывали об этом родителям и, если захотите, то кому-то из нас – мне, Илье Сергеевичу или Михаилу Александровичу. Без вашего разрешения и разрешения ваших родителей мы никогда не допустим попадания в средства массовой информации того, что вы расскажете. Хочу сказать отдельно, что любой из вас, если захочет, может принять предложение, которое вам сделают, но прошу перед этим задуматься: что вас толкает на эту смену, верите ли вы, что сможете добиться большего в другом месте. И подумать, чего вы можете лишиться.
Виктория смотрит на серьезные лица и внимательные взгляды:
– Все, что вы будут видеть в интернете – это не ваши заботы. Вы доказываете все, что можете только одним способом – на льду! Я рассчитываю не увидеть ваших комментариев любого рода в обсуждениях. Поддерживайте нашу школу своими победами. Это ваш, неоценимый, вклад.
На льду молчание. Дети обдумывают то, что только что услышали. И вдруг Витя Осадчий, отъезжая от общей группы, говорит:
– Мы принимаем бой!
И под общий хохот заходит на тройной флип. Смешной, маленький, только неделю назад отметивший первый юбилей. Они с Витькой еще одной крови, крови полной фигурного катания. Будет ли так всегда?
Домбровская смеётся вместе со всеми, глядя на очаровательного мальчишку, который уже третий год режет лед “Сапфирового” под ее бдящим оком, и подытоживает:
– Осадчий, хочешь показательные под саундтрек из "Маугли"?
– Нет, Виктория Робертовна, кричит из противоположного конца катка мальчик,– мне нравятся мои программы.
Ну вот и все… Работаем дальше!
И здесь она, чуждаясь всех, осела со слугами, гаданьям предана
Мечта любого тренера, в каком бы виде спорта он ни работал, выращивать спортсменов и заниматься только этим и больше ничем. Реальность же системно показывает задорный кукиш мечтам, требуя то и дело погружаться в такие дебри политики и дипломатии внеледовой спортивной, а еще чаще неспортивной жизни, что только диву даешься, когда при всем этом разнообразии побочной деятельности еще и прямой работой заниматься.
Брошенная в интернет кость о переманивании спортсменов внезапно аукунлась с той стороны, с которой ждать не ждали, а точнее приветом от руководства “Самоцветов”.
– Слушай, ну, это же бесстыдство!
Ландау ходил по кабинету Вики и уже по третьему кругу заходил на одну и ту же тему:
– Они ее даже не позвали! Ахмедов совсем что ли с ума сошел?
Разговор возник из-за светского мероприятия, на которое по доброй воле сама Вика никогда б не пошла и никого не позвала, но Илюха прав, тот факт, что на юбилей школы не позвали самую титулованную спортсменку этой школы, был, иначе и не скажешь, бесстыдством. А по сути, конечно, показательным выступлением от руководства.
– Илюш, я согласна, что это несправедливо,– в третий раз повторила свою мысль на новый лад Домбровская,– но сейчас-то уже что сделаешь? Ты предлагаешь мне лично сходить и попросить приглашение для нее?
– Ну, вообще-то, идея не хуже прочих,– остановился наконец Ландау.
“Наконец-то!”– подумала с облегчением Виктория, а то от этого челночного мотания мужского тела туда сюда мимо ее стола, ей казалось сейчас начнется морская болезнь.
– Он тебе за Леонову же должен чем-то расплатиться? Вот и пусть сделает маленькое доброе дело. Вспомнит о нашей общей радости-Раде. Хотя это ты же ему услугу окажешь, если напомнишь, благодаря кому “Самоцветы” все же на слуху и к не получил с Радки свои административные плюшки? Ну вот ответь мне!
Мужчина плюхнулся на стул напротив Вики и перегнулся, приблизив к ней лицо:
– Попросишь?
Блондинка откинулась в кресле, вытянув длинные ноги вперед, зацепив кроссовком лодыжку мужчины:
– Нет, Илюш, не попрошу,– спокойно ответила она.
– Милочку опять оберегаешь?! На приветственные речи же никто не претендует!– вздернулся Ландау.
“Понеслось”,– только вздохнула про себя Виктория.
Илья питал к их самой популярной и титулованной ученице крепкую привязанность, которую испытываешь к первенцам. Впрочем, не стоит сбрасывать со счетов, что сейчас он уже видел в ней и молодую красивую девушку, которую хотелось опекать чисто по-мужски, но вот это состояние “моего обижают” в каждом педагоге сильно. Особенно, когда речь идет о тех, к кому привязан больше и острее: первых, душевно совпавших с тобой, лучше всех принимающих твои идеи. В Раде для Ильи совпало многое, что сейчас будоражило его и требовало срочных действий.
– Тогда я сам пойду!– вскипел хореограф.
– Сходить ты, конечно, можешь, но во-первых, ты ничего не получишь от этого похода; а, во-вторых, ты Раду-то спроси, она хочет прийти? Тем более на таких условиях, когда за нее кто-то просит? Не забывай, чемпионка у нас девушка гордая, со своими представлениями о правильном и неправильном.
Вика повела носком кроссовка, поглаживая ногу молодого человека, без лишних слов призывая, умерить гнев и общий накал и подключить здравый смысл.
– Да откуда ей знать эти подробности?!– Илья словно нарочно опустил замечание о том, что никто его просьбу не удовлетворит.
– А откуда у нас желтая пресса узнает о том, о чем и знать-то не должна? Найдутся добрые люди, расскажут. Ну, это если, внезапно, будет, о чем рассказать, что вряд ли.
– Да с чего ты взяла, что приглашения не будет?– удивился Ландау.
– Потому что его нет,– Домбровская стукнула кончиками пальцев по столу,– Ты же не думаешь, что администрация могла забыть всерьез о том, что из их стен вышла чемпионка всего и вся?! Заметь, это при том, что они помнят о Милке, которая ровно в той же мясорубке провернулась в тот же фарш, и зовут последнюю чуть ли не главной звездой и почетным гостем. Значит, Радочка у нас нынче официально персона нон-грата. И нас с тобой слушать никто не будет. Тем более нас с тобой,– неожиданно уточнила женщина.
– Это еще почему?– удивился Ланди.
– Потому что это мы запустили шум на весь интернет про предложение от “Липочек”,– спокойно сказала Домбровская.
Так она же отказалась?!– он и правда не понимает, в чем проблема.
– Хайп, Илюша, дело, конечно, благородное, но с эффектом бумеранга. Ахмедов не дурак, но ревнив и самолюбив, а Рада, очевидно, не сразу послала подальше конкурентов, раздумывала. А его, Ахмедова, она послала конкретно, да еще и с помощью масс-медиа, и никого не спросила,– тонко улыбнулась Виктория.
– Так это ж была твоя идея. Интервью. Ты же сама гендира через Макса просила?– стало совсем непонятно.
– На моем месте, Илюх, и ты интриговать научишься. Тем более к моим годам. И даже без моего бэкграунда,– женщина легонько похлопала хореографа по руке и, меняя тему, сказала,– я голодная, пошли пообедаем.
Вика говорила правду психиатру, когда объясняла, что учится на своих ошибках. С Алей ошибка была не только в том, что касалось здоровья, но и в том, что закрутилось после ее ухода вокруг ребенка. Девушку рвали в разные стороны журналисты, федерация фигурного катания, а более всего дражайшая некогда родная для ребенка школа.
Ахмедов рвал и метал в буквальном смысле, чуть ли не требуя силком притащить на лед фигуристку, которая уже вовсю каталась не только на другом катке у другого тренера, а в нескольких тысячах километров, в далеком сибирском городке. У Карена Магометовича летели под откос почти реальные контракты и общие договоренности с правильными людьми на правильные деньги на развитие, завязанные на имени спортсменки.
И что же это получается? Укатила не понять куда, а стало быть и деньги укатили следом. Да даже если и не следом, главное, что “Самоцветам” они точно не достаются. В общем, подайте Алечку сюда и пусть трудится. А любую информацию в СМИ можно откатить назад, объяснив, что “все ошиблись”.
Если бы не характер самой Извицкой, которая могла не только послать, несмотря на нежный возраст, но еще и настоять на том, чтобы даже самые упорные последовали обозначенной дорогой, Ахмедов бы решил свои проблемы Алькиной кровью. Впрочем немало способствовал и новый тренер Алевтины, так защищавший свою спортсменку, что только диву дашься. При этом, конечно, светлый во всех смыслах образ Вики стал гораздо менее светлым, а точнее в устах Ивана Балабанова, серебряного призера олимпийских игр, неоднократного чемпиона мира, несчтенократного чемпиона России, тренер Домбровская превратилась в ведьму, пожирающую младенцев. Зато вопрос с возможным возвращением Али был закрыт. Пообижавшись на борзого коллегу пару дней, Виктория Робертовна пришла к выводу, что Ванька нашел весьма годный способ закрыть тему. Ей осталось только подтвердить, что никакое возвращение невозможно. А Карену Магометовичу принять болезненный удар по планам на государственные и частные деньги.
Милкины покровители, наделавшие много бед, как полагала Домбровская, в одном оказались мастерами – Ахмедова они не обидели, федерации угодили, официально Мила осталась под тем же крылом, под которым была, физически же укатила в дальние дали, но это как раз могло волновать только Викторию, остальным было до лампочки Ильича.
Раде, измученной не только ведрами помоев, лившимися на нее после победы, но сверх того необходимостью отрабатывать за двоих присутственные мероприятия, была оказана “честь” стать лицом всего и вся. В момент, когда стало очевидно, что ребенок не вынесет больше игр в спорт и политику одновременно, Домбровской пришлось крепко задуматься, кто прикроет единственное дитя, что осталось под ее крылом после побед. Выходило, никто, кроме нее.
Партия “спортсмен уходит на заслуженный отдых” была сыграна грубовато, но цели своей достигла: никаких возможностей сказать, что Цагар неправильно поняли, короткое но яркое выступление в прайм-тайм не оставило. Конечно, руководитель “Самоцветов Москвы” не только догадался, ради чего сделан ход конем, но и затаил.
Вероятно, и на Домбровскую тоже был зол, но она полезная единица. Радка стала единицей бесполезной, так что ее можно было пинать, игнорировать, “опускать” и обижать. И сейчас всего лишь еще один мелкий укус, еще одна попытка стравить, между прочим вернувшуюся Милу и невозвращающуюся под царственное крыло Раду.
Вика понимала лишь одно во всей этой кутерьме: надо выжидать, молчать, терпеть. Время все как-то расставит по местам. Может быть, расставляет прямо сейчас, пока Илья бегает кругами и возмущается несправедливостью и неблагодарностью руководства.
– Э, погоди! А что мне сказать Раде-то?– озадачивается Ландау.
– Понятия не имею. Скажи, что мы не верим в ее упорную учебу, коллоквиумы и зачеты, ссылаясь на которые она прогуливает тренировки, у нее номера совсем не готовы, и речь даже не о том, что она прыгать давно разучилась,– женщина весело усмехается, отлично представляя себе форму своей бывшей спортсменки, которая уже вторую неделю на катке появляется, что ясно солнышко, хотя заявлена во все выступления весеннего шоу Домбровской.– Ну, или в кино ее позови. Это точно интереснее и лучше официального мероприятия. Я бы выбрала кино, если б у меня был выбор.
– Эр, а давай я тебя приглашу в кино, а Рада пусть идет со своим хоккеистом или кто там у нее?– Илья, приобнимает свою даму за талию, когда она выходит из-за рабочего стола.
– Вроде футболист,– силится вспомнить Виктория,– не знаю, забыла.
– Да хоть шахматист! Девушка, разрешите пригласить вас в кино?– он держит ее за талию, продолжая сидеть на стуле, и смотрит смешливым взглядом снизу вверх.
И тут, чуть скрипнув, открывается дверь. Вика дергается в сторону, но вырваться из объятий Ильи просто не успевает.
– Готовимся тренировать пары? Оригинальная поддержка, Илюх,– Григорьев про себя откровенно ржет, видя смущенные лица коллег,– вы б хоть запирались, если решили обниматься, а то, что потом детям врать будете, когда кто-нибудь ввалится сюда без спроса?
– Дурак ты, Медведь, и шутки у тебя дурацкие,– неоригинально огрызается Ландау, пока Вика тихо чертыхается, коря себя за несвоевременную расслабленность и неосторожность.
– Я не дурак, потому что, в отличие от вас планирую идти обедать, а не питаться святым духом и любовью,– заявляет Григорьев.
– Мы тоже шли обедать,– соглашается женщина.
– Так я заметил,– фыркает Михаил,– вот зову присоединиться ко мне, а не жевать в тоскливом одиночестве.
Тренировать пары, конечно, шутка забавная и… нет. Она не будет тренировать пары, а вот Илья мог бы и почаще ставить для дуэтов.
****
Вечер предыдущего дня
– Какая интересная программа!– Вика глядит в планшет с заметками Ильи, лежа на его плече. Фоном мерно бормочет фильм выведенный на экран ТВ,– Вот тут можно еще поддержку. Она тычет пальчиком примерно в центр записей.
– Можно, но из этого вращения трудно… Ну-ка иди сюда.
Илья перехватывает ее в центре комнаты так, как партнер после выхода из парного вращения держал бы партнершу и пробует первый вариант захвата на поддержку. Нет, неудобно, перехватывается иначе:
– Слушай, а ты могла бы выйти вверх с опорой на одну руку?
Он поворачивается, показывает женщине, как упереться в него, и они пробуют имитировать вход в поддержку. Ни ростом, ни физической формой пара кружащаяся на полу никак не соответствует никаким нормам и правилам, и все же они дуэт, не только в работе, не только в постели, просто дуэт, как два инструмента создающие общую мелодию. Пара в исконном значении, когда один без другого интересен, но что-то теряет, а в общности получается законченная композиция.
Вика пробует раз, другой. Потом говорит:
– Вообще реально. Даже я бы могла, хотя сколько уже без практики, а спортсменка, конечно, справится. Руку одну, очевидно, ему на шею, вторую вверх и в прогиб. А с ногами что?
Фильм забыт полностью, они обсуждают положение тел, рук, ног. И дальше вместе выстраивают хореографию на бумаге.
– А музыка-то какая?– интересуется Виктория
Ландау включает запись на смартфоне и комната наполняется сплетением двух негромких голосов:
А дальше это главное похоже на тебя:
В долгом пути я заплету в волосы ленты.
И не способный на покой я знак подам тебе рукой,
Прощаясь с тобой, как будто с легендой.
Опыт, помноженный на воображение тут же рисует им мальчика и девочку, которые кружат над планшетом, словно по прямоугольнику катка, рисуя одну за другой связки, расписанные хореографом и пока не воплощенные еще в конкретной паре.
– Это для кого?– спрашивает Вика.
Илья лишь пожимает плечами:
– Не знаю. А хочешь – для нас?– загорается он идеей,– На шоу!
Его светловолосая богиня только заливается смехом:
– Извините, Илья Сергеевич, я не танцую.
Это не совсем правда, Вика любит лед, фигуры, звук реберного скольжения, но, будучи человеком с амбициями, никогда не станет статистом там, где есть звезды. А звезд она планирует на свое мероприятие – с горкой. Обойдутся без ее танцевальных па!
Осознание, что больше сама она никогда не окажется на месте той, кто презентует программу появилось у вике на восьмой год работы тренером, когда Алька взяла кубок Москвы. В этот день Виктория Домбровская окончательно закрыла свою биографию фигуристки, потеряв всякое желание снова встать с кем-то рядом на льду, протянуть руку и закружиться в общем движении в ожидании аплодисментов.
