Наг Стернин
Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3
– Вы очень четко сформулировали проблемы, ваше высочество, – без тени улыбки сказал Брандис. – Но почему Вы ставите сэра Люкса на первое место?
– Потому что проблема нашего, как Вы выражаетесь, сэра Люкса – это, в сущности, проблема Рекса Азерски, а снова накачать себе на шею своего школьного однокашника … брррр… что угодно, только не это. Как только Рекс узнает, что у него есть "братик", коего братика три канальи, – Фетмен по очереди ткнул пальцем в каждого из собеседников, включая себя, – самым подлым образом издевали и гнобили… тушите свет!
– Но как раз мы-то его и не мучили, – живо возразил Генрик, – во всяком случае, непосредственно. А я и вообще могу считаться его папашей.
– По-вашему, Азерски будет вдаваться в рассуждения о степени чьей-нибудь персональной вины? – удивился Брандис. – Поставьте себя на его место. Вы просто примчались бы сюда и намотали кишки на палку всем, кто под руку подвернется. Я прав? – повернулся он к Фетмену. Фетмен только махнул рукой.
– А откуда он об этом может узнать? – удивился Генрик.
– Ах, да! Вы еще не в курсе. Госпожа капитан Брунгильда Чухонь, обобщив свой опыт общения с имперскими верхами в лице сэра Советника от информации, вместо отлова или убиения сэра Люкса просто перешла на его сторону… что очень неплохо характеризует как ее сообразительность, так и – обратите внимание на этот факт, сэры – степень информированности уважаемой госпожи капитана об общеимперских делах. Уж очень подозрительно вовремя она это сделала. Прямо накануне акции.
– Думаете? – недоверчиво спросил Фетмен.
– Э, ваше высочество! Начальство всегда склонно преуменьшать сообразительность и информированность своих подчиненных. Положа руку на сердце, спросите себя, как часто перед руководством каждый из нас прикидывался шлангом, тупой и ничего не знающей бестолочью? Тут и думать нечего. Расчет безукоризненный и безупречный. За связью с Рексом у нее дело не станет. Как только восстановится порядок в старнете, выйти в него можно будет из любого WWW-храма. Более того, я уверен, что существуют автономные выделенные линии связи, иначе заговорщики были бы лишены возможности общаться между собой. Так что личное знакомство сэра Люкса с сэром Рексом есть просто вопрос времени. Ах, какая женщина! Преклоняюсь.
Фетмен открыл рот. Фетмен закрыл рот. Фетмен покрутил головой. А что? Вполне может быть. В конце концов, если вспомнить, сколько раз чертова биопша оказывалась права…
– Во-первых, сэры, – сказал он, – вы недооцениваете чувство справедливости моего однокашника. Сэр Генрик совершенно… так сказать… уже высказался. Никто из нас троих не несет ответственности за все безобразия Трассы. За нее отвечает Графенбергер. И, следовательно, окончательно гнобить сэра орденского генерала мы не должны, надо же что-то и для будущего начальства оставить. Нам достаточно будет с ним демонстративно расплеваться. Окажись сверху Координатор, он лично сдерет с него шкуру. С удовольствием. А в противном случае, господа, нам категорически не надо мешать Рексу заняться им лично. Тут уж господину генералу серого ордена точно не позавидуешь. И не надо смотреть на меня удивленно – при чем, мол, тут Рекс, раз конфликт внутриимперский. Рекс в стороне не останется: враг моего врага мне лучший друг, знаете ли. Повторяю – с этого момента мы Графенбергера пальцем не трогаем. Не то чтобы его для нас не существует, нет, конечно, но – никаких личных контактов, господа, да и деловые мы с ним сводим к минимуму.
Фетмен достал платок и, шумно отдуваясь, принялся вытирать лоб. Генрик посмотрел на Брандиса. Брандис смотрел в потолок и молчал. Генрик снова повернулся к Фетмену.
– А второй?..
– Что – второй?
– В смысле – во-вторых, что?
– Ах, это. Мы пока имеем некую фору во времени. И мы должны ею воспользоваться с максимальной эффективностью. Вам, Генрик, придется взять на себя всю имперскую составляющую и под землей, и на поверхности. При Вашем характере и способностях, думаю, Вы живенько заставите весь Город ходить по струнке, руки держать по швам и орать "Да здравствует наш любимый актуализатор!" А мы с Брандисом займемся континентом. Орден мы, по возможности, оставим в покое, но совершенно необходимо – кровь из носа! – предотвратить большой общеконтинетальный шмон. И никакого вмешательства, слышите, сэры, никакого вмешательства в дела Трассы с нашей стороны.
– Это правильно, – встрял Брандис, – покуда бушует только Франконат, это проблема разрешимая, козел отпущения сидит в приемной. Сейчас нельзя допустить беспорядков в других местах, во-первых, в Гегемонате… ну, и в Свенланде тоже. Надо работать на опережение.
– Завтра же велю собрать в Вуппертале Генеральные Штаты Гегемоната, срочно… что – кворум?.. плевал я на кворум! – рычал пообтесавшийся в местных подковерностях Фетмен. – Гегемон нужен здесь. Парламентарии должны завтра же утвердить его приказ о вмешательстве Гегемоната во внутрифранконский конфликт на стороне законного повелителя Луи девятнадцатого и против неизвестного узурпатора. Немедленно направить людей за ним на Балатон. Хватит властителю… хм-хм… прохлаждаться на водах, текущий момент настоятельно требует присутствия его величества в столице. Пусть все видят, что он у власти. Что вы скалитесь, сэры, не я же его туда упек? Я просто исправляю чужие ошибки. На заседании Генеральных Штатов я, кстати сказать, выражу бесконечное возмущение некими неустановленными пока лицами, распускающими злонамеренные слухи о моих претензиях на свенский трон. Я заявлю, что оные слухи имеют целью расшатать и дестабилизировать! Что кое-кто спит и видит вызвать трения между мною и моим тестем-королем, а также поссорить с наследником престола принцем Густавом. Что как только я узнаю имена клеветантов… тьфу, черт, этих, в общем, которые… велю четвертовать на Праттере прилюдно!
– Браво! – Брандис от избытка чувств даже поплескал в ладошки. – А я-то все искал слова, как бы поделикатнее сказать Вам, дорогой друг, что "ваше высочество" тоже, знаете ли, в имперских сферах звучит весьма неплохо.
– Итак, решено, – сказал Фетмен, как бы подводя под всем обсуждавшимся жирную черту, – расплюемся с этой сволочью Графенбергером и отдаем на заклание. Сейчас я велю его позвать, и уж давайте все вместе навалимся, чтобы он рта не мог открыть… Эй, кто-нибудь! Подать сюда Графенбергера!
В дверях появились до смерти перепуганные физиономии дежурного шаркуна и филейной красотки, которые, спотыкаясь языками о зубы, полуобморочно доложили, что оный Графенбергер, плюнувши… нет, даже харкнувши на пол приемной с демонстративной наглостью, изволили удалиться уже чуть ли не… в общем, давно.
– Прекрасно! – жизнеутверждающе потер руки Фетмен. – Бегство, это, знаете ли, симптом и улика.
– Графенбергер теолог, – негромко сказал Генрик, бесцеремонно прерывая несколько преждевременный, с его точки зрения, оптимизм коллеги. – Командир охранной алы тоже теолог. Вы уверены в его лояльности? Он может взбрыкнуть. И вот еще. Боюсь, что… это я относительно форы во времени. Помните последнюю станцию подземки? Ну, ту, которая автономная и никому не подчиняется? Так вот, не знаю, как сейчас, но до самого последнего времени там Координатор держал украденную подругу этого вашего Рекса Азерски.
– Что?! – взвизгнул Фетмен, чуть не вывалившись из кресла. – Сурия Бюллер содержится у нас в темнице? Мама родная, и ведь бежать некуда!
Генрик ушел первым, а Брандис, уже схватившись за дверную ручку, вдруг затоптался на месте, бормоча что-то себе под нос, посмотрел на Фетмена, посмотрел на дверь, махнул рукой и решительно зашагал обратно к "другу и покровителю".
– Заразная штука эта самая ваша "азерскость", – сказал он, качая головой с иронией, впрочем, направленной явно в собственный адрес. Потом твердо посмотрел Фетмену в глаза и сказал шепотом, от которого у Фетмена ослабели колени и по коже побежали мурашки размером с собственный ночной горшок. – Меняй хозяина, дурень, меняй, пока поздно не стало.
Фетмен собрал в кулак все свои силы, всю волю и выдержку, и выговорил непослушными губами:
– Что ты имеешь в виду?.. Объяснись.
Однако Брандис уже мчался к дверям. Уже выскакивая за дверь, он сказал, даже не поворачивая к собеседнику головы.
– Чего ж тут объяснять? Я и так сказал куда больше, чем требует благоразумие и даже элементарная забота о собственном здоровье.
5
Несмотря на мерзкую погоду, на улицах было многолюдно.
Друзья старались передвигаться так, чтобы не производить впечатления единого отряда. Шли, разбившись по два-три человека в среднем темпе толпы, не теряя из виду друг друга, и Скаврон уже в который раз порадовался, что стояла поздняя осень со всеми ее прелестями: холодом, ветром и дождем, так что фигуры, укутанные в плащи до самых носов, не только не "светились" кованой костью, но и вообще ничем особо не выделялись среди прочего вуппертальского люда. Вот только рост. Рост – это да. Самый низкий из них – Бим – даже среди свенов считался бы человеком выше среднего роста, что уж говорить о Кувалде, Маунтине, Брунгильде или, уж тем более, Люксе.
В город друзья проникли без каких бы то ни было проблем. А вот в городе… чтобы хоть как-то нивелировать свое отличие от окружающих в росте и комплекции, друзья старались передвигаться кварталами и слободами кузнецов, оружейников, бронников и прочего народа с нехилыми фигурами. Путь они проделали долгий, порядочно подустали, но шагали уже в пределах Старого города, и до рынка, что находился под самой стеной Капитулярия Привилегий, было уже рукой подать. Покуда им везло. Ни в ком встречном никакого особого интереса к себе они не замечали. Вот, разве что, Люкс с Брунгильдой, шедшие замыкающими, нет-нет, да и ловили на себе любопытные взгляды прохожих: парочка была колоритная с любой точки зрения.
Однако пришел момент, когда везение их, похоже, закончилось.
– Нодь, – окликнул друга Скаврон, – погляди налево, только осторожно. Вон там, чуть впереди, у каретного сарая…
Ворота каретного сарая были распахнуты настежь. У выкаченной наружу брички толклось несколько мужиков, энергично втолковывавших что-то покупателю, а вот сам покупатель – пузатый приземистый мужичишка, явно их не слушал, а во все глаза пялился на Нодя, да так, что буквально рот раскрыл. Встретившись с Нодем глазами, пузатый с проворством амбарной мыши шмыгнул за бричку.
Нодь досадливо крякнул.
– Вот уж если не везет, то не везет.
– Что за рожа? – хмуро поинтересовался Скаврон.
– Шнайдер, – оскалился Нодь. – Тоже золотых дел мастер, конкурент и завистник. Сволочь первостатейная. Это по его милости, ну и еще двоих таких же, я угодил на полюса. Эх, нож бы ему в брюхо, подонку, да шум до срока поднимать не хочется.
– Что касается шума, я думаю, что шум этот твой Шнайдер нам теперь по любому обеспечит, – поежился Скаврон и подал условный сигнал друзьям.
– Мы с Маунтином будем искать нужных людей. Чем привлечь их внимание, у нас есть, Скар обеспечил. А вам надо пока затаиться, – подытожил краткое совещание Бим. – Я думаю, орденские кнехты весь город на уши поставят, как только этот Шнайдер до них доберется. А он доберется, зуб даю. Главная опасность для нас здесь, в городе. В университет страже дороги нет.
– А вдруг они переоденутся? – спросила Брунгильда.
– Конечно, переоденутся. Но на это нужно время. Думаю, какое-то время у нас в запасе есть. Начнется у нас теперь, друзья мои, игра с орденом в догонялки. Кто кого переспешит. Хорошо, рынок рядом. Пошли¸ мы с Маунтином вас тут покуда в одно местечко пристроим.
Бим с Маунтином привели друзей в небольшую забегаловку, издавна облюбованную циркачами для дружеских посиделок, усадили в темном углу и велели "прикинуться ветошью", а сами тут же и дематериализовались, пообещав вернуться "как только, так сразу".
– Вы вот что, – торопливо шепнул Бим, перед тем как исчезнуть за дверью, – вы, настраивайтесь на ожидание долгое, такие дела быстро не делаются. Заказ хороший сделайте, чтобы перед трактирщиком и публикой не светиться. Да и поесть, как следует, не помешает – когда еще придется зубы в съестное запустить. Выпивку закажите, но не пейте. Вы для трактирщика народ случайный, а он таким в питье никоту подмешивает, чтобы казалось крепче. Только головной боли вам еще и не хватало.
Время тянулось медленно. Вначале каждый стук двери заставлял друзей подскакивать на месте, однако постепенно напряжение в них спало, навалилась усталость, в головы полезли посторонние мысли. У каждого свои, но об одном и том же.
Сомнений в том, что три владыки континента поднимут людей, не было ни малейших. И дело вовсе не в какой-то особой к ним народной любви, нежных чувств к власти народ обычно не испытывает, не за что. Но уж больно нагло вели себя новые хозяева. Эти не только простой люд или третье сословие, они и пакаторов за людей не считали. Ладно бы еще только пришельцы, свои были, пожалуй, и похуже. Пришельцы просто брали, что понравилось. Если не сопротивляться, то можно было и в живых остаться, и с целой рожей. А вот свои – те, что проскочили в адепты – еще и изгилялись со всей изобретательностью мелкотравчатых ничтожеств, дорвавшихся до власти.
Стереть в порошок Орден с его адептами, властных прыщей на ровном месте и всех тех, что поспешили примазаться к новой власти, конечно же, сверхъестественной сложности не представляло, если только не вмешаются пришельцы. Потому что пришельцы – в окружении Люкса усвоили это со всей непреложностью – настолько сильны, что темняне не смогут вести с ними даже сколько-нибудь масштабную партизанскую войну. Надежда была только на Рекса Азерски, то есть, в конечном итоге, на Брунгильду. На то, что удастся ей связаться по этому таинственному старнету с кем-нибудь на Азере, и что этот "кто-то" свяжет их с самим Рексом. О том, что будет, если он откажется или не сможет им помочь, никто старался не думать.
– Ты знаешь кого-нибудь из его ближнего окружения, девочка? – внезапно повернулся к Брунгильде Люкс.
– Никого, – не задумываясь, ответила Брунгильда, сразу поняв, о чем он ведет речь, поскольку сама думала о том же. – Мне придется искать выход на него через санаторов Азеры. Попробую выйти на коммодора Корна, он тоже из знатных. Он лично знает госпожу комтессу – это тетушка Рекса. Одно плохо. Я была с врагами нашего комта. Станет ли он меня слушать?
– Тьфу на вас, прости господи, – досадливо вмешался в разговор Скаврон. – До чего же вы бестолковый народ, ученые люди! Все у вас с вывертом… не по человечески все. Вы же говорите, что для него нету тайн в человеческих мыслях! Сами не дергайтесь, и других не дергайте.
Все умолкли.
Ожидание, и в самом деле, оказалось долгим, однако вместо Бима с Маунтином в трактире вдруг материализовался Брандис. Капитан был при своем знаменитом палаше, но в штатском. Он быстро прошел в середину зала, огляделся, ушарил Люкса цепким взглядом и в мгновение ока оказался рядом.
– Сэр, – торопливо сказал он, не утруждая себя приветствиями и прочими благоглупостями куртуазной любезности. – Я пришел сюда, чтобы спасти вас всех… во всяком случае, попытаться помочь вам спастись. Могу я надеяться, что Вы никогда не полезете мне сюда, – он постучал себя пальцем по лбу, – без моего на то разрешения, или мне нужно при каждой встрече это специально оговаривать?
Люкс с задумчивым видом покачал головой, но скорее собственным мыслям.
– Безусловно, – сказал он.
– Я безумно рискую, сэр, причем как порученным делом, так и самой жизнью, – как бы извиняясь, пожал плечами Брандис, – так что простите, если мои слова Вам обидны. Ваш отряд засекли. Некто Шнайдер. Он узнал Нодя, этого достаточно, чтобы опознать всех. На ваше счастье, он завалился ко мне. А вот я, к сожалению, был не один, так что прикончить мерзавца возможности не имел. Я ему, конечно, "не поверил", официальных сообщений о побеге с полюсов не было. Так что запустил я его по инстанциям. Но вы не обольщайтесь, долго он там не проваландается, энергичный, сволочь. Немедленно уходим. Все при оружии?
– А как же циркачи? – возмутился Скаврон, но тут, к счастью, в трактир ввалились оба разведчика в сопровождении некоей мутной личности, явного ночного мальчика.
– Проводник? – обрадовался Брандис. – Слава богу, пройдем по трабулам. А то я уж думал, придется прорываться через ворота, может быть даже и с боем. Даже масками для вас запасся.
– Зачем нам маски? – невнимательно удивился Нодь, запихивавшй в карман полбатона сырокопченой швабской – колбаса была хороша, не бросать же?
– Чтобы маркграфа не опознали, дубина, – буркнул Скаврон. – Он человек известный, ему еще тут работать и работать, а на кого будут пялиться зеваки, если у всех налетчиков открытые рыла, а один в маске?
– Ну, насчет работы, это как сложится, это еще неизвестно. Влип я с вами, ребята, по самые уши, и ничего я не понимаю в мыслях своего начальства. Почему Сам, нагрузивши меня таким довеском к работе, не выделил отдельной линии для прямой связи?
– Какой Сам? – удивился кто-то.
– Сам у всех свой, – Брандис махнул рукой. – У вас вон Люкс, вам повезло. Живее, живее, парни. Проводник надежный?
– А то! – возмутился Маунтин, а ночной мальчик оглядел всех хмурым, но без наглости взглядом, и сказал с досадой:
– Вы бы, и в самом деле, поспешали, господа хорошие, народ вы все здоровенный, нашими лазами не пролезете, а мне велено за два часа обернуться и доложить. Куда вам надо в университете? Просто за стену, или как?
– В библиотеку, – сказал Брандис. – И хорошо бы поближе к книгохранилищам.
– К книгохранильным залам? – оживился ночной мальчик. – Это хорошо. Это проще. Там есть замечательная трабула, просторная. Хоть в карете езжай. Правда, вход в нее далеко – на том конце рынка за мясными рядами. Идти к нему долго. И поверху. Так что учтите, в случае чего, никаких церемоний с этими вашими благолепными правилами. Бить надо первыми, насмерть, одним ударом, хоть бы и в спину. Не брезговать и не косорылиться. Пошли.
Брандис пристроился с ним рядом и продолжал допытываться.
– А кончается этот ход прямо в библиотечном хранилище?
– В самом.
– Прекрасно! А в каком зале он кончается?
– Ну, господин хороший, Вы даете. Я что, по-вашему, бакалавр каких-нибудь яйцеголовческих наук и читать обучен?
– Описать-то его хотя бы сможешь?
– Вы лучше по сторонам глядите, чтобы нам не вляпаться, – с досадой сказал ночной мальчик. – Описать… я и был-то там всего пару раз. Что ли Вы думаете, нам добывать всякую там книжную заумную редкость заказывают по пять раз на дню? Придете, сами увидите.
– Книжную редкость… – задумчиво пробормотал Брандис себе под нос. – Так-так… Я, кажется, догадываюсь… Нам, похоже, сказочно повезло, – обратился он к Люксу. – Мы окажемся как раз в нужном месте. Это не самый удобный ход, зато самый простой.
– Войти-то мы, может, и войдем, – вздохнул Скаврон. – А вот как будем выходить?
– Если все пойдет, как надо, выходить вам не потребуется, – пояснил Брандис, адресуясь, прежде всего, почему-то к Кувалде. – Подмога, если придет, то прямо туда, в лабораторию, под землю.
– А если не придет? – пробурчал Нодь.
– Установим связь – придут, – будто сама себя уговаривая, вмешалась в разговор Брунгильда. – Я этих ребят знаю, они своих в беде ни за что не бросят.
Все дружно покосились на Люкса. Люкс пожал плечами.
– Разве дело во мне? Понятно, что в помощи нуждается планета, а не я. Если честно, мне тоже неспокойно. Вы говорите, – он повернулся к Брандису, – похоже, что во вселенной началась большая междоусобная война. Если так, тому же Рексу Азерски может оказаться совсем не до занюханной планетки, затерянной где-то на задворках вселенной.
– Есть еще одно обстоятельство, – сказал Брандис. – Лабораторный актуализатор утверждает – девяносто восемь шансов из ста, что на Темной под землей в темнице находится похищенная невеста этого Рекса Азерски.
– Здесь Суриия Бюллер?! – в полный голос заорала Брунгильда.
– Тише, – разъяренным люпусом зашипел ночной мальчик, и Брунгильда тоже шепотом, но не с меньшей экспансивностью прошипела в свою очередь:
– Но зачем?..
– Для шантажа, я думаю, – пожал плечами Брандис. – Возможно, эти идиоты таким образом хотят исключить вмешательство Азеры в имперский конфликт. Я же говорю – идиоты. Так что, помощь будет, я уверен. Те же девяносто восемь шансов из ста. Связь нам нужна, связь. Будет связь, будет и помощь. Значит, так. Нам надо проникнуть в один рум. Находится он в цокольном этаже лаборатории. Это бывший, сейчас заброшенный пост охраны, и он снабжен всеми мыслимыми системами связи и информации, не учтенными ни в каких базах данных и реестрах. Именно поэтому его облюбовал себе под жилье нынешний лабораторный актуализатор, который, между нами, девочками, тот еще жук. Вся лаборатория, да и охрана тоже перед этим актуализатором трепещет и даже дрожит больше, чем перед любыми теологами и санаторами. Так что в его жилье никто, кроме любовницы, не бывает. Только вот о чем я всех вас буду просить. Вы этого парня, по возможности, оставьте в живых. Человек он неплохой и умный, да и у Кулакоффа ходил в любимых студентах, а Кулакофф у Рекса Азерски правая рука. Полезет в драку – намните бока, только не убивайте, душевно вас прошу.
Вход в трабулу оказался в огромном холодильнике, сплошь забитом неразделанными тушами, перемешанными со льдом. Вслед за ночным мальчиком друзья, раскатываясь на глыбах льда, пробрались к задней стенке склада. Ночной мальчик повозился в углу, стена отъехала в сторону, и перед ними оказался широкий пандус, ведущий куда-то вниз.
– Свет! – скомандовал ночной, и под потолком вспыхнули, освещая путь, неправдоподобно яркие факелы.
– Ну, вот, все правильно, все отлично, – с непонятным удовлетворением сказал Брандис. – Идемте, друзья, идемте.
Идти пришлось недолго. Когда очередная стена перед ними отъехала в сторону, их глазам открылся огромный полутемный зал, весь уставленный стеллажами с явно старинными фолиантами.
– Прекрасно, – сказал Брандис и повернулся к ночному мальчику. – Ты свободен, парень, спасибо, можешь идти. Дальше я сам.
Парень поклонился и бесшумно исчез. Сияющий Брандис повернулся к циркачам.
– Ну, вы и… да-а! Гиганты. Багамуты, можно сказать. Кто бы мог подумать, что у вас, ребята, такое влияние на воротил с рыночного дна!
– Ага, влияние, – саркастически проворчал Скаврон, правда, себе под нос, – только не у них, а у карбункула. Ха-ароший был карбункул…
