Наг Стернин
Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3
– Если бы я стал госпожу капитана дожидаться, то вы оба первые меня в землю по пояс вколотили бы и закопали, – язвительно ответил Изегрим. – Враг оказался сильнее, и я был разбит. Но сейчас я уже перебрасываю в тот район три центурии кнехтов ордена, да вот еще сэр Ответственный секретарь Флай обещает в мое распоряжение полсотни кромешников… простите, боевых фантомов. И, однако, я считаю, что этого недостаточно. Не за несколькими беглецами с полюсов нам теперь предстоит гоняться. Там теперь большой и прекрасно вооруженный отряд. Чтобы не дать объекту опять улизнуть – как только он отыщется, конечно – мне надо еще хотя бы две алы малиновых гвардейцев верхами и с запасными гиппами. В преследовании верхами, как и в рукопашной, малиновым цены нет.
– Черт вас побери! – заорал Фетмен в полный голос. – Я хочу, я перебрасываю, я выделил, мне надо! Тебе мало уже не один раз надранной задницы? Ты все эти силы, которые требуешь, хочешь запихнуть в один флаттер? Или, может, тебе целую эскадрилью выделить?
– Именно этого он и хочет, – ввернул секретарь Флай со всей возможной язвительностью, – а его и за прошлый провальный раз Графенбергер назначил в крайние и хочет скормить крысам.
– Где капитан Чухонь, я тебя спрашиваю? Это ее с ейными биопами надо во флаттеры сажать, а не тебя с твоими размазнями. Без нее ты все равно ни хрена путного не сделаешь.
– Капитан Чухонь умотала на полюса за своими багамутами. Здесь сейчас только примерно треть ее людей. Остальные все там. Если мы будем их дожидаться…
– Немедленно послать вдогонку флаттер. Мало одного – посылай сколько надо. Пусть забирают капитаншевых биопов, отловят по дороге саму капитана, если она еще до полюсов не дотрюхала… я не знаю, как отловят! Это не мое, это твое дело!.. и назад! Сюда! На все про все даю три дня! Если на третий день капитана с ее гоблинами здесь не будет, а вы до конца недели со своими загонщиками не найдете и не обложите объект, лучше бы тебе на свет не родиться вообще. И не думай, что буду тебя опять прикрывать от твоего Графенбергера, я еще сам ему тебя гнобить помогу! Службу внешнего наблюдения переподчинить капитанше! Флаттер передать в ее полное и безраздельное распоряжение! Все! Выполняйте!
– Вы, наверное, забыли, что Графенбергер требует коллективного решения, поскольку его светлость… – перебил его Флай, явно страхуясь.
– Да не дергайтесь Вы так, – презрительно прищурился сам себя не узнававший Фетмен. – Считайте, что распоряжение исходит от меня единолично. Приказ его светлостью отдавался, чтобы флаттер не повредил клонфильтр. Но, по вашим же собственным словам, объект уже давно полностью самоуправляем. А это означает, что клонфильтр давным-давно уже накрылся к той самой матери, что и не удивительно, раз идиоты-силовики допустили, что в руки объекта попал бластер, и он из этого бластера шмаляет теперь почем зря направо и налево. Да и вообще, победителей не судят… как учит нас именно его светлость.
– Малиновых я получу или нет? – угрюмо спросил Изегрим.
– Считай, что уже получил. Обратись к Брандису… ах, черт!.. Брандиса нет в Вуппертале… ну, кто там его замещает, к тому и обратись, скажи, что я велел. Отловите объект, парализующих игл не жалеть, и имейте в виду, что сопротивляемость объекта яду может оказаться самой, так сказать… вот именно! И немедленно, вы слышите, немедленно высылайте флаттер за Брунгильдой. Если кто и способен взять объект, так это только она. Если бы вы лично знали человека, с которого сделан этот клон, как я его знаю, вы бы мне тут все покои обдиареили с пола до потолка, его даже яд рибартоновских скрыплов не брал… что вы тут торчите, черт вас раздери! Расселись, понимаете ли! Почему вы еще здесь?
Оба посещанта испарились из покоев сэра Наместника с похвальной и вполне-себе объяснимой скоростью.
Фетмен, отдуваясь, подошел к бару, налил себе целый фужер крепчайшего дринка и вылакал его единым духом.
Какие идиоты! – сказал он себе. – Если бы не гонялись за объектом с таким усердием, он, небось, сам давным-давно явился бы в Вупперталь и сам же себя тутошним яйцеголовым на операционный стол уложил.
Он снова налил фужер дринка и опрокинул в себя, как воду, даже не почувствовав ни крепости, ни вкуса. Что за приказы он тут наотдавал! Как бы не пришлось теперь за них… Эх, жаль, что наладил отсюда свою красивофилейную подстилку. Невелика барыня, переждала бы за дверью, ни хрена с нею не случилось бы, а вот ее филейчики сейчас пришлись бы очень кстати для приведения в чувство всей его, Фетмена, так сказать, внутренней разбудораженности.
Фетмен сунул пустой бокал обратно в бар и полез в постель.
Неужели я и в самом деле ошибся? – думал он. – Может, прав Стасик Ховрин, и не противиться надо было однокашнику своему суперменистому, а вовсе даже и наоборот? Но ведь с другой-то стороны была Империя, вся ее мощь, вся сила? Госссподи, да ведь разве я что? Я хотел, как лучше. Мне же, как тут говорят, до факела, кому служить. Ты приказывай, я буду выполнять со всем усердием. Этим Гнездовым птенчикам легко чистоплюйствовать при ихнем хозяине. Они, что же, всерьез думают, что всем вокруг нравится подличать? Что все мы тут законченные мерзавцы и негодяи? Отнюдь! Мы просто делаем, как нас заставляют. Мы делаем, что от нас ждут. Мы подчиняемся системе. Или обстоятельствам. Иные даже воруют, чтобы просто не быть белыми воронами. А уж что касается добрых дел… их и сейчас делают многие, заметьте, несмотря на насмешки и нахлобучки, а ведь, в принципе, это иногда и самому добродию может так аукнуться, что… Вот и получается, что для кого-то ты негодяй, а кто и поминает тебя исключительно добрыми словами. Поведение людей внизу определяют находящиеся на самом верху, понятно вам, идиоты? Ты сделай так, чтобы мне быть сволочью было нецелесообразно, я и не буду. Охотно. Люди всегда стараются оправдывать ожидания тех, от кого зависят… Ах, ну кто же, кто мог ожидать, что этот слюнтяй и чистоплюй с тетушкой своей придурочной может оказаться так необоримо силен? Что делать-то, госссподи?
Сна не было ни в одном глазу. До утра было еще далеко.
5
Известие о том, что замок и власть над округой госпоже вернул не кто-нибудь, а сам Светлый, облетел окрестности с пугающей быстротой. Поверили в это известие все без исключения и безоговорочно, не только и не столько потому, что Он мог извергать из себя молнии – убивать все горазды! – вот воскрешение мертвых, это совсем другое дело. А что Он сделал с юным степняком, иначе, чем воскрешением, и не назовешь.
Когда под стенами замка Люкс схватил раненного викинга на руки, то сразу же понял, что рана его очень тяжела и, может быть, даже смертельна. Он прижал Оле к груди и… вдруг будто бы протек в него, слился с ним. Люкс воспринимал тело юноши как свое собственное и знал – откуда, черт побери? – что и как надо делать, чтобы удержать в нем жизнь и залечить рану. Первым делом, чтобы Оле не умер от болевого шока, Люкс замкнул на себя все его страдания, всю боль, судорожно перехватил управление жизненно важными функциями и, поскольку клеточные процессы в живых организмах полностью автономны, лихорадочно искал – и нашел! – способ запустить регенерацию поврежденных тканей.
Связь с раненным нельзя было прекращать ни на минуту даже после того, как рана полностью затянулась. В нем все время возникали и тут же начинали лавинообразно разрастаться всяческие изменения и искажения, то и дело грозя перейти в состояние, несовместимое с жизнью. И их надо было вовремя отловить. И купировать. И убрать причину. Люкс вынужден был не только забыть о каком бы то ни было отдыхе, он вообще не мог позволить себе расслабиться ни на минуту… а тут еще боль – своя боль, в позвоночнике, и боль от Оле, которая везде вообще.
Проводить несколько суток подряд без сна было для Люкса, в общем-то, делом привычным, правда, сейчас дополнительным грузом давила на него ответственность за чужую жизнь. К счастью, юный викинг обладал крепким закаленным организмом, так что к концу второго дня всем стало ясно, что жизнь его была уже вне опасности. А на третий день рана практически зарубцевалась, и неугомонный Оле попытался подняться с постели – впрочем, неудачно, крови им было потеряно слишком много, и слаб он был как новорожденный котенок.
Напряжение, так долго не отпускавшее Люкса, к вечеру второго дня несколько ослабло. К этому времени он практически полностью вернул Оле управление телом, оставив за собою только контроль. Люкс даже позволил себе немного вздремнуть. А когда проснулся, то с тревожным недоумением и растерянностью почувствовал в себе странную пустоту, дискомфорт какой-то странный, причем чувство это было отчетливо связано с Манон. Привычно покопавшись в себе, он обнаружил отсутствие того душевного контакта, что возник между ними еще там, на полюсах, и не разрывался до сих пор ни на единую секунду. Если раньше что-то ставило его в тупик, он тут же обращался за советом к друзьям, причем в человеческих взаимоотношениях он больше всего доверял именно Манон, мужчины казались ему в этом смысле не то чтобы более примитивными, но более прямолинейными, что ли. Конечно, у него всегда была возможность завладеть сознанием окружающих, но за время путешествия он твердо усвоил, что они воспринимают это крайне болезненно. Так что теперь это стало табу, причем настолько жесткое, что ему требовалось сделать над собою нешуточное усилие, чтобы начать копаться в человеческом мозгу, даже когда его об этом просили. Люкс интуитивно чувствовал, что важен не только сам факт изменений в нюансах их взаимоотношений с Манон, но и – пожалуй, даже в большей степени – те выводы, которые так и норовили лезть ему в голову. Однако беспомощная растерянность не могла завладеть Люксом надолго. Момент истины был не за горами.
Пока Люкс бессонно и бессменно дежурил у постели раненного, друзья тоже не теряли времени даром.
Манон придирчиво ревизовала хозяйство, вся была в делах и заботах. К Люксу она не то, чтобы охладела, нет, вовсе нет. Просто с тех пор, как Манон почувствовала в себе зарождение новой жизни, все ее внимание, все чувства понемногу переориентировались с внешнего мира внутрь себя, концентрируясь вокруг будущего ребенка. Талия ее – теперь, без доспехов это было уже вполне отчетливо видно – заметно округлилась. Изменения, происходившие с нею, были столь разительны, что не видеть их умудрялся, разве что, только сам Люкс. Взятие замка привело к появлению у нее обширного круга собственных забот, которые и были только ее заботами, и в которых ее друзьям не было места. Но главным в ее жизни был теперь ребенок. Так что выглядела Манон отстраненной не столько от Люкса или друзей, сколько от всего остального мира. Даже ходила теперь, чуть склонив голову к левому плечу, как бы вслушиваясь в нечто, происходящее внутри нее. Скаврон понимающе кивал головой, Нодь ужасался, Кувалда с тревогой косился на пока еще ничего не понимающего Люкса, у которого – что делать! – не было простого житейского человеческого опыта.
Скаврон занимался расследованиями всей цепи преступлений, приведших госпожу на полюса, причем весьма в этих расследованиях преуспел. Все расследования были им проводимы с полным соблюдением законов и всяческих процессуальных тонкостей, для чего он то и дело бегал за консультациями к Люксу, оказавшемуся – к собственному несказанному удивлению – тончайшим знатоком местной юриспруденции.
Нодь и Джон тоже вымотались до последней крайности. На все эти дни они получили в полное и безраздельное распоряжение замковую кузницу со всем ее персоналом. Так что Нодь сумел в полной мере оценить профессионализм Джона Ячменное Зерно и проникся к нему даже некоторым уважением. Плодами их коллективных стараний стали два полных комплекта костяных доспехов, один из которых предназначался Оле, а второй самому Джону, после боя на баррикаде по единодушной просьбе друзей тоже посвященному Люксом в рыцари Света.
Кувалда, во главе замковых кнехтов и окрестных крестьян занимавшийся укреплениями замка – друзьям в ближайшие дни предстояло покинуть его, и следовало обеспечить Манон максимально возможную безопасность – вначале выгадывал любую свободную минуту, чтобы забежать в кузницу размяться с молотом и полюбоваться работой настоящих мастеров. Однако когда Кувалда понял, куда ветер дует во взаимоотношениях Манон и Люкса, и чем этот "ветродуй" может для Люкса обернуться, то стал держаться, по возможности, к нему поближе, чтобы оказаться рядом в нужную минуту.
Момент истины для Люкса наступил как раз на третий день, когда стало окончательно ясно, что за Оле можно было уже не волноваться, и его полное выздоровление есть только вопрос времени.
Несмотря на всеобщую занятость и усталость, перемену в Люксе все почувствовали практически одновременно. Люкс выглядел подавленным, задумчивым и все время молчал. Нодь с Джоном попробовали увлечь его кузнечными делами, под предлогом "для посоветоваться" затащили в кузницу. Люкс обвел ее отсутствующим взглядом, рассеянно похвалил новые доспехи и ушел, ища одиночества. Однако у дверей кузницы его уже дожидался Кувалда, которому "надо было – кровь из носа! – посоветоваться насчет установки на стенах баллист и катапульт".
Друзья совершенно достоверно знали, что с момента взятия замка Люкс с Манон ни разу не оставались наедине. Хорошо, что хотя бы головная боль у него практически прекратилась, да и провалы в памяти последнее время если и случались, то не такие глубокие и стойкие, как прежде. В этом смысле он, конечно, уже не зависел от Манон, от ее коленей, ее рук, но весь тот мир, что с трудом выстроился вокруг него за время их совместной одиссеи, рухнул в одночасье. "Вчера" у него не было, и когда вдребезги разлетелось его "сегодня", он не мог найти себе даже той опоры, что черпают люди в прошлом, проецируя его на будущее.
На развалинах его мира, так сказать, "поверх всего", для будущего оставалась только агрессивное и навязчивое стремление в Вупперталь, причем сила этого стремления на фоне расставания с Манон начала его самого несколько удивлять и даже озадачивать.
Кувалда, то и дело оказывавшийся рядом, прицокивал языком, шумно восхищался то одной, то другой из сновавших по замку особей женского пола, стараясь обратить на них внимание друга. Но – думал Люкс – глаза у друга были не соответствующие словам, настороженные были глаза и острые, не лезть же к нему в душу, не враг, и так видно, что старается ради пользы его, Люкса… как эту самую пользу понимает.
Главное дело, из-за которого пришлось сделать такой большой крюк, было сделано, и – полагал Люкс – можно было двигаться дальше. Вот только Скаврон куда-то подевался, и у кого ты про него не спроси, все отговариваются незнанием… глазки прячут… Конспираторы!
Скаврон появился в замке к ужину несколько бледным и устало – пресыщенным. Бездарно изображая крайнюю озабоченность, на все вопросы – чего бы они ни касались – отвечал однообразно и большей частью невпопад, что злодей и подлец своей благодетельницы и госпожи мерзавец ключник пропал бесследно.
– Нашлись, ох, нашлись люди, что сумели его схоронить… никаких следов, хоть обыщись! – орал он на весь замок, и при этом явно старался усесться за столом как можно дальше от Люкса.
Кувалда с Нодем переглянулись так выразительно, что даже незнакомому с сутью проблемы Джону Ячменное Зерно все тут же стало ясно. Скаврон обмер, косясь на Люкса, однако же, пронесло – Люкс сидел, глубоко задумавшись, и застольные разговоры не слушал.
Уходить решено было утром. А ночью, вопреки всеобщим ожиданиям, Манон к Люксу не пришла.
Наутро перед друзьями предстал совсем другой, незнакомый им Люкс. Он осунулся, заметно посуровел, лоб его пересекли две резкие вертикальные морщины.
Не терпящим возражения голосом он заявил, что оставляет в замке с Манон для охраны двух рыцарей Света – Оле, который, будучи раненным, ехать все равно не может, и Джона вместе с его парнями.
– Раз уж назвались моими рыцарями, – пресек он попытки возражений, – выполняйте приказания. Ты, – сказал он, ткнувши пальцем в Джона, – будешь комендантом Монпари и отвечаешь передо мной за безопасность замка, его обитателей и, прежде всего, Манон. – Люкс сделал внушительную паузу и повернулся к Оле. – Теперь ты. Тебя я назначаю личным телохранителем Манон на все время беременности.
– Хранитель чрева, – пробормотал себе под нос Скаврон. Люкс пристально посмотрел на него долгим взглядом, потом одобрительно кивнул головой, соглашаясь.
– Да. Именно так – хранитель чрева. А когда она родит, будешь дядькой малыша, его тенью и телохранителем. Такова моя воля, и менять ее никто не вправе… даже Манон.
– И о Манон не забывай, – снова встрял Скаврон. – Чтобы все ее желания, высказанные и невысказанные…
Кувалда резко ткнул его локтем в бок, и Скаврон, поперхнувшись, умолк. Люкс снова посмотрел на него все тем же пристальным долгим взглядом, потом покивал головой … скорее, собственным мыслям, чем словам кузнеца, и сказал тихо:
– Пора, друзья. По коням.
И когда уже все усаживались по седлам, разбирали вьючных гиппов и выстраивались в походный порядок, Кувалда нагнулся к уху Манон.
– Будь, пожалуйста, осторожнее. Даже если ты права, а я ошибаюсь, и этот самый Изегрим с Лисом разные люди, но нападением на баррикаду командовал точно Лис. Не ненормальный же я, в самом деле! Я его узнал. И он меня тоже узнал, я думаю, потому и слинял вовремя, не стал дождаться, пока мы этот его отряд разнесем в мелкие дребезги. Ах, жалко, Зернышко его не заметил. Душевно тебя прошу, не доверяй ни Лису, ни его посланцам. И если он к тебе заявится под любой личиной, пусть на него незаметно Зернышко посмотрит. Лиса он не знает, зато дважды видел Изегрима, а я что хочешь готов поставить об заклад, что это один и тот же человек.
6
Рекс появился на людях совершенно внезапно, как буря, смерч, торнадо какое-нибудь. Чуть ли не сбив с ног оказавшуюся у него на дороге Лину Флери и, не узнавая бывшую секретаршу своего бывшего шефа, он рявкнул своим оглушительным басом:
– Где она?
– Э… ах, ну да… – сказала несколько растерявшаяся Лина. – Госпожа Дуна увезла ее на Райну. Все-таки у них там есть опыт работы с клонами, пусть и не человеческими. Надо блокировать неконтролируемые изменения. Серж велел добыть в Империи оборудование для глубокой гибернации, хоть бы для этого пришлось разорить любую имперскую лабораторию. Шульц со своими парнями этим занимаются, но когда еще они его привезут? А если гибернации не сделать, из нее через пару недель ничего, кроме олигофрена не получится. Не обрекать же несчастную на такую жестокую судьбу, она, в известном смысле, сестра…
Рекс шумно перевел дыхание, покивал головой и пристально взглянул в лицо собеседнице. В глазах его промелькнуло узнавание.
– Лина? Вы здесь? С нами?
– Доктор Сальм… – Лина в свою очередь посмотрела на него не менее пристально, – Вальтер тоже здесь. Мне кажется, Вы в курсе, так сказать, "тончайших нюансов" наших с ним взаимоотношений. Вальтер уже занимается организацией на Азере научного центра вроде Корпуса пространщиков. Вы вообще удивитесь, Рекс, сколько наших с Вами бывших коллег по Корпусу сюда уже перекочевали.
– Что там такое с Шульцем? Что за оборудование его парни… Вы ведь имеете в виду спецназ, правильно?.. так вот, что за оборудование для клона они должны привезти и откуда?
– Что за оборудование, этого я Вам в деталях объяснить не сумею, это к Сержу, пожалуйста, а еще лучше к госпоже Советнику райанского Совета. Я только знаю, что при его помощи в мозгу клона пресекаются всякие нежелательные процессы. Чтобы это оборудование добыть, Шульц ушел в налет на ту лабораторию Координатора на Терре, что занимается массовым производством клонов. А наводку сделал Спирос. Вот у кого разведка – обзавидуешься. Целыми кланами, говорят, работают. И даже не в одном поколении. Потомственные шпионы, можно сказать. А уж пролезли просто всюду. Вот только как терряне посмотрят на Шульцевы художества? Они народ самолюбивый и заносчивый, а оборудование мало добыть, его еще надо и доставить.
– Благодарю на добром слове, – церемонно раскланялся неслышно подобравшийся к собеседникам Спирос. – Здравствуйте, ваше величество. А за реакцию террян можете особо не беспокоиться. Их планета за военными, курирует ее комитет начальников штабов, где сэра Координатора по делам колоний не особо жалуют. Скорее уж наоборот. Налет, по моим сведениям, Шульцу удался, не волнуйтесь. Нет, террянские власти о-очень сочувствуют лабораторному руководству, и личному эмиссару Координатора по делам колоний госпоже Эни Боди тоже выражают сокрушенное сочувствие, еще бы, появись леди Боди на Терре со своей инспекционной поездкой самую малость пораньше… Словом, сплошное "ай-яй-яй! " и "да кто же это все вытворяет?! " Но вот предпринимать что-нибудь против налетчиков терряне не спешат.
– Я с утра не видел Кулакоффа, – сказал Рекс. – Он на Селене? Аннигилятор запускает?
Лина переглянулась со Спиросом и смущенно хмыкнула.
– Дело в том, что Серж тоже на Райне. Там страшное дело, Рекс. Девочке под ногти вживили паучьи ядовитые железы, Вы в курсе. Но дело в том, что вживили небрежно. Пока ею управлял фант, все было более или менее в порядке. Но теперь по телу пошла интоксикация, надо немедленно принимать меры. Иначе она просто погибнет. Нет-нет, Эли одной без Сержа с этой проблемой не справиться.
– Серж мог бы поручить близнецам провести пробный пуск. Или они тоже умотали на Райну?
– Почему умотали? – делано обиделась Лина. – Что значит "умотали"? Видели бы Вы компьютер, в котором сидел управляющий девочкой фант! Это нечто! Совершенно потрясающая вещь! Во-первых, надо проанализировать его устройство, а на Райне, оказывается, чем-то подобным занимаются, их госпожу Советника от Науки чуть кондрашка не хватила, когда она этот комп увидела. А во-вторых, Василий хочет попробовать все-таки с управлявшим девочкой фантом с райанской помощью повозиться, хоть он и самоуничтожился. Фант много чего знает, что и нам бы знать не мешало. Хотя, конечно, шансы на удачу невелики. Совсем, можно сказать, нету шансов.
И без того еще не вполне успокоившийся Рекс снова начал закипать.
– Значит, и эти тоже там, причем оба?
– Но, ваше величество, – вмешался Спирос, – справедливости ради я должен Вам напомнить, что близнецы есть некое неразрывное двуединство. Если Василий – мозг, то вся энергия этого, двуединства весь его, так сказать, "исполнительный механизм" есть Алексей. Что они могут поодиночке? Друг без друга это есть всего лишь два чуть ли не пустых места… ладно-ладно, согласен, тут я немного увлекся. Но зато вместе это уж точно нечто!
Рекс пожевал губами, вздохнул и сказал:
– Об остальных, я так понимаю, и спрашивать бессмысленно, где все они, черт возьми, находятся. Это я, пожалуй, и сам сейчас увижу.
Рекс сделал шаг в сторону от своих собеседников, раздался легкий хлопок, отчетливо пахнуло озоном, и он исчез.
…Когда впоследствии, уже отошедши от шока, Рекс устроил всем жесточайший разнос за "полностью заброшенные дела", никто и слова возражения пикнуть не посмел, хотя справедливым этот разнос считать было никак нельзя… как, впрочем, и несправедливым тоже.
Исключением стала только старая Лайза, которая для такого случая даже отвлеклась от своих цветов.
– Рекс, – заявила она своим прежним, чугунным голосом, который присутствующие уже успели основательно позабыть, – ты не прав! Какие такие дела ты тут нашел заброшенными? Айно со своими на месте, так что с безопасностью все, что надо, делается. Стратег этот самый, которого он посадил у себя на оперативно-разведывательный отдел, очень умный мальчик, просто золото. Конечно, ему не хватает знаний и опыта, но это дело наживное. Да и господин Спирос обещал помочь со стажировкой и все такое. И еще я тебе хочу сказать, тут тебе сейчас наверняка на мозги начнут капать, но Стратег совершенно прав, что посадил себе замом по всяким научным заумностям парня, которого зовут Отнюдьнет. Пусть всякие идиоты называют его идиотом, потому что идиот не он, а вовсе даже наоборот, они сами. У него не замасленные глаза, оригинальное мышление и наплевательское отношение к авторитетам, что в таком деле, как я понимаю, самое оно. – Спирос энергично и предельно одобрительно закивал головой. – А если Отнюдьнет что-то там в игломете даже и потерял, так его дело не с иглометом бегать, а думать идеи. Вон у меня фалисамприсы рибартоновские отказывались цвести. Специалисты с контакторами на полфизиономии, извините, все уши мне прожужжали про микробных козявок и вирусов, и про невозможность их травить. А он пришел, походил вокруг, похекал, помекал, потыкался со своими научностями, да и заявил, что не хватает моим цветам какой-то соли с таким названием, что язык сломаешь выговаривать. Принес, посыпал… подите-ка, поглядите теперь, они и на самом Рибартоне так не цветут. Но я отвлеклась. Это я всего лишь к тому, что никуда не годятся руководители, которых если на месте нет, то и все дела тут же стопорятся и встают. Вот ты, Рекс, друзей своих по стенке размазываешь, а это напрасно и несправедливо. И у Сережи на Селене тоже все в порядке… насколько это вообще возможно. Во всяком случае, аннигилятор практически готов к пробному запуску, это даже мне известно. Когда запуск, Лина?.. На той неделе?.. Вот видишь, а ты его готов, так сказать, и в хвост и в гриву. Проблема скрыплов тоже почти решена, мальчики генерала Жарко стараются. Доктор Сальм в Северном шахтоквартале уже институт свой начал обустраивать. Да о чем мы тут говорим? У нас есть только два вопроса, требующих незамедлительного решения и твоего, Рекс, личного вмешательства.
Рекс, меривший нервными неровными шагами кабинет, резко остановился и глубоко вздохнул. Он хотел что-то сказать, но Лайза не позволила себя перебить.
– Да, Рекс, да, – продолжала она с прежней чугунностью в голосе. – Именно так. Речь идет о судьбе двух девочек. Сурии Бюллер и ее клона. Вот о чем мы сейчас должны говорить и думать. И ни о чем другом.
– У меня только что был контакт с Шульцем, – сказал Айно. – Ланс раздобыл какое-то корыто. На него уже погрузили добытое оборудование. Завтра к полудню, самое позднее – к вечеру, оборудование будет доставлено на Райну. Госпожу Советника мы уже предупредили. Она заверила, что все будет тип-топ. Тебя и Лину райане ждут у себя послезавтра с утра.
– Что значит – "раздобыли какое-то корыто"? – угрюмо осведомился Рекс. – Я надеюсь, обошлось без пиратства? Предупреждаю…
– За кого ты нас принимаешь? – обидчиво, хотя и не без некоторой доли смущения в голосе, сказал Айно. – Сначала ребята на корыте помогать отказались наотрез. У нас, мол, контракт, и все такое. Но как только узнали, кому требуется помощь, согласились с жизнерадостным визгом и всяческими энтузиациями. Бесплатно, говорят, не сможем, не хозяева, но и доходы на вас делать не будем. Вы, говорят, нам только расходы оправдайте… я не к тому, что парням платить не надо. Заплатим, естественно, как положено. Это я просто к вопросу о пиратстве.
Рекс хмуро оглядел Айно и Спироса.
– Что-то вы, друзья мои, темните, – сказал он, наконец. – Одно дело лабораторию разгромить, Шульц у нас по этому делу большой знаток и мастер, но совсем другое провести демонтаж оборудования. А погрузка его на это, как вы выражаетесь, "корыто"? Так я вам и поверил, что терряне допустили несанкционированную посадку спускаемых модулей на свою территорию, да еще вне космопортов? Выкладывайте-ка все начистоту, не сердите меня.
– А мы все и выложили, и именно начистоту, – пожал плечами Айно. – На кой черт сдались Шульцевым парням спускаемые модули? Они захватили с собой силовую конверторную установку со списанного звездолета. Без систем управления и энергетических усилителей это вполне транспортабельная вещь. Энергии в лаборатории навалом, а точность конвертирования для этого мероприятия Шульцу ни к чему, не в спускаемые же модули грузить? Оборудование сняли и просто вышвырнули в пространство, куда глаза глядят. Ну а определить, на каких орбитах вокруг Терры оно болтается, да после и загрузить в нанятое корыто – это дело техники. Я, конечно, волновался, как оно это в итоге получится, но раз сэр Спирос говорит, что все прекрасно… Вот только, к сожалению, это всего лишь половина дела, да еще и не самая трудная.
– Рекс, – сказала до сих пор угрюмо молчавшая Лиза. – Ты только не подумай, что я лезу не в свое дело. Но все, что касается Сурии, забота не только твоя, в конце концов. И даже не только Бюллеров. Многие здесь ее знали и любили. Вон хоть маму Лайзу возьми. Всем давно ясно, что девочка в лапах у этой сволочи Координатора. Должны же мы что-то предпринять, чтобы ее найти и освободить? И опыт какой-никакой уже есть.
Рекс побледнел и сжал кулаки.
– Держи себя в руках, пожалуйста, – тихонько сказал Кулакофф. – Я и сам в первую минуту тут истерику закатил, орал "раздавлю, сволочь!.. по стенке размажу! "
– Кого? – хмуро сказал Рекс.
– Вот именно! Этот покалеченный искусственный интеллект? Одно утешает, теперь мы знаем, что Сурия жива. Жива, Рекс, и это главное. И мы ее обязательно освободим. Надо только узнать, где ее держат. Но тут сэр Спирос обещал помочь с разведкой.
– Одна, беспомощная, отчаявшаяся, во власти рехнувшегося виртуального маньяка, а я тут только развожу руками. Нельзя было ее тогда отпускать одну. Я же ее просто бросил на произвол судьбы, видел ведь, что охотится кто-то именно за ней. Я, только я виноват в том, что произошло. – Рекс с трудом справился с волнением и продолжал уже несколько более спокойным голосом. – Я совсем не мстительный человек, но по отношению к этой сволочи… Схватка с ним предстоит насмерть. Жесточайшая. Ни богом, ни чертом вселенной ему не быть. И я его не просто вытру из сетевой памяти. Я этой сволочи такое устрою, что старый добрый ад с его чертями покажутся милым добрым детским садиком. Если ты, Сережа, откажешься мне помочь – сам справлюсь.
– Обижаешь, – вскинулся Кулакофф. – Мы с Лизой, как только поняли, что происходит, прониклись такими же чувствами и… есть идеи, одним словом, и мы в этом направлении давно работаем, а теперь и доктор Сальм подключился. Ты сам только потом не пойди на попятную. А то ты у нас такой, слишком правильный. Ты до сих пор про око за око понятия не имеешь, а вещь это, знаешь ли, сладостная.
– И вот что еще, – голос Лайзы как-то странно хрустнул и прямо посреди фразы стал внезапно хриплым, ломким и очень-очень тихим. – Только, чур, никому не обижаться, ладно, друзья? Я попрошу сейчас всех удалиться, кроме Лизы, Сережи и Черного Барона, потому что речь у нас тут с Рексом пойдет о вещах запредельно интимных. О таких вещах, о которых… в общем, чтобы хладнокровие сохранить, так это вряд ли. Эмоции будут хлестать через край, я знаю, что говорю. Еще раз простите, друзья.
