Наг Стернин
Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3
2
– Я согласен думать вместе с тобой, – сказал Генрик, весело покрутивши головой, – но не вместо тебя. Впрочем, если хочешь, я могу Виддера подключить к этой проблеме.
– Нет-нет, – испуганно воскликнула девушка и нервно облизала губы. – То есть, я имею в виду, что у Карла и своих дел выше головы. Я… я сама еще подумаю. У меня есть кое-какие соображения по поводу функций ментальности. Посмотрите сюда, шеф…
Вскочив с места, она обежала стол и, встав позади него, чуть ли не повисла на его плечах, обдав его мускусным ароматом духов и разогретого чуть вспотевшего женского тела.
– Вот, обратите внимание, шеф, – чуть помедлив, она навалилась грудью на его правое предплечье, тыча пальчиком в лежащую перед ним на столе диаграмму, – видите, что тут происходит? Виддер со своими считает, что это случайная флуктуация, но мы-то у себя в отделе уже видели нечто подобное, правда, объяснить не сумели. Идиотизм какой-то, прямо как в телетаксерный сериал попала про искусственный интеллект, который сделали яйцеголовые идиоты.
Девочка была способная, и по этому случаю заносило ее иногда не туда, куда следовало бы… как, к примеру, с этим самым искусственным интеллектом. Вот и приходилось со всей возможной деликатностью пинками разворачивать в нужном направлении. Точнее, отворачивать от ненужных. Девочка всерьез претендовала на место шефа второго аналитического отдела и рыла землю, пытаясь занять его всеми возможными путями, как праведными, так и неправедными. Поскольку рожица у нее была очень даже ничего, да и в остальных частях организма присутствовал весь стандартный набор округлоупругих элементов, неправедным путям она вполне-себе готова была отдать предпочтение, по крайней мере, по отношению к Генрику. Он, может быть, и пошел бы ей навстречу – Жанет была чудесна, но находилась по ту сторону лабораторной охраны, эта же была постоянно под рукой. И он уложил бы девочку в кроватку, не удержался бы, не втиснись между ними проклятый искусственный интеллект, который – просто, хоть прекращай теоретические разработки к той самой бабушке, на самом деле – взял моду вылезать из всякой сколько-нибудь серьезной теоретической работы. Всех людей, которые при этом начинали вести чреватые оргвыводами разговоры, Генрик старался убирать от теоретических работ подальше. Ну, а если это не получалось, как, например, случае красули из второго теоретичекого, приходилось дистанцироваться от нее самой.
– Ну-ну, – сказал Генрик, героически задавив в себе желание запустить обе свои жадные волосатые лапы туда, за отвороты халата в ароматную парную теплоту, – нам Виддер без надобности? Нам самой в звезды охота? Лавры шоу-герл покоя не дают?
– Ну, что Вы, шеф!.. – охотно захихикала красотка, описывая своими округлостями такие замысловатые траектории, что Жюль Антуан Лиссажу со своими фигурами мог бы смело отправляться на отдых. – Как можно, шеф!.. Не надо нам Карлуши, блеять мы и сами умеем, я пойду думать, шеф…
Избавившись от сотрудницы, совершенно разбитый и умученный пыткой общения с этим аппетитным, но – увы! – пока что недоступным ломтем роскошной женской плоти, Генрик побрел к себе. Идти наружу было совершенно бессмысленно, в Вуппертале стояла глубокая ночь, так что и Жанет была сейчас тоже абсолютно недосягаема.
Коридоры были пустынны. В собственно лабораторных работах наступило относительное затишье. Сотрудники, свободные от дежурств в группах "быстрого реагирования", спешили воспользоваться относительной свободой и, едва успев покинуть румы лабораторий, заполняли рестораны, кафе, дансингбары и прочие места общения планетных имперцев… из которых мест – изо всех, практически без исключения – доносилось все то же, изрядно успевшее поднадоесть:
Трусики, ах пуси – пусики,
Ах, мои трусики!
Я вам
снять не дам,
Хам!
Коридоры были пустынны, да и то сказать, кого в здравом уме и твердой памяти понесет по своей воле и без крайней надобности в места обитания небожителей? Контрольная система энергоснабжения, отвечающая за освещение, уже привыкла к маршрутам его передвижений – свет предупредительно зажигался именно и только в тех коридорах, в какие ему предстояло свернуть. Соседние коридоры оставались неосвещенными. За последнюю пару недель система не ошиблась ни разу… что характерно!
Ему нравилось идти по пустым коридорам. Шаги его, как казалось ему самому, были четки, ровны, размеренны, властны. Громкими были его шаги, громким было и сопровождавшее их эхо. И когда попавшийся ему на дороге уборщик-кибердинер впервые не только не кинулся "приводить его в порядок на предмет обеспыливания и чистки", как раньше, но, напротив того, испуганной мышью метнулся в первый попавшийся боковой коридор… да!.. он испытал гордость! Радость он испытал и счастье! Не понятно? А если подумать? За начальство он был признан теперь – безоговорочно и навсегда – не только всяческими яйцеголовыми своими подчиненными или гоблинами охраны – "быдлом", по понятию высокого начальствующего руководства – но аж самою управленческой кибернетической системою. А это дорогого стоит, уважаемые сэры и сэруньи, поскольку приказов таких системе никто не отдает, и позиционирует людей она вполне-себе самостоятельно, исходя из проходящих через нее всяческого рода сведений, документов и прочих официозностей… Впрочем, – хихикнул он про себя, – из соображений "культуркорректности" он должен был бы поменять в своем выражении местами слова: не уважаемые сэры и сэруньи, а уважаемые сэруньи и сэры!
Он повернул в последний коридор перед собственным "предбанником" и… замер на месте. Все его приподнятое настроение исчезло быстрее, чем исчезает одежда на лаборантке в минуту, удобную для быстрого и энергичного отдыха в приятной компании посреди рабочего дня.
В вестибюле горел свет. Его ждали.
Кто бы это мог быть?
То, что свет горел, вовсе не означало, что у ожидантов были честные и приятные для него, Генрика, намерения. Просто Генрик, прогнозируя у посещантов намерения всякие, заранее и очень тщательно покопался в компьютере, так что выключение света теперь было делом хлопотным и завозючим, поскольку требовало знания соответствующего пароля, а предупрежденный, как известно, вооружен.
Впрочем, как раз с оружием дело обстояло из рук вон плохо. Не было у него никакого оружия, кроме собственных рук. Конечно, в бытность свою в Столице на стажировке у Кулакоффа он имел хороших учителей рукопашного боя в подпольных школах, да и практику прошел неплохую в разного рода злачных местах, но… вот то-то и оно, что "но"! Если что, так ждут его профессионалы, а от них, когда они на работе, ножками не отмашешься. Говорил же себе, что надо оборудовать в разных местах тайники с оружием, да все как-то недосуг.
Впрочем, одернул себя Генрик, это уже шиза какая-то. Если и ждет его кто-то в таком роде, то это вряд ли серьезные имперские специалисты. Скорее это местная туземная самодеятельность, так что – побарахтаемся. Он приосанился и преувеличенно спокойным и ровным шагом направился дальше, внутренне готовый к развитию событий по любому сценарию.
То, что Генрик увидел у себя в спальном руме, привело его чуть ли не в шоковое состояние. На койке с "Дневником пакатора" в изящных лапках вольготно развалилась Жанет собственной своей безалаберной персоной.
Кровь бросилась Генрику в голову. Долго сдерживаемое напряжение вдруг вылилось в редкое для него состояние неконтролируемой ярости.
– Ты?! – взревел он. – Как ты умудрилась сюда пролезть, чертовка? Не понимаешь, чем рискуешь? Жить надоело? Выпорю!
Жанет, как пружиной подброшенная, уселась на постели и, глядя на него круглыми от изумления глазами, сказала неожиданно мужским смутно знакомым голосом:
– Вот это да! Ну, ты, это… ты даешь, Генрик.
Генрик шлепнулся на стул и помотал головой, разгоняя застилающую глаза кровавую пелену.
– Фантом… – пробурчал он, едва очухавшись, и понимающе кивнул самому себе.
– Естественно, – весело согласилась "посещантка".
– Чей?.. Хотя, что это я? Ваша светлость – сэр Советник от Теологии, разумеется, и голос свой Вы фантому сохранили, чтобы я Вас сразу же узнал.
Советник от Теологии в свою очередь уважительно проделал головой соответствующие манипуляции.
– Преклоняюсь. Должен признать, что испытываю к тебе настоящее уважение. К твоему мозгу, я имею в виду. К способностям и возможностям. Как ты думаешь, почему и зачем я тут у тебя лично появился? Не догадываешься?
– Не догадываюсь. Знаю. И зачем знаю, и почему, и что Вас к этому подтолкнуло… нет-нет, неправда, вот тут не знаю, тут Вы правы, тут догадываюсь.
Фантом-Советник снова уважительно покачал головой.
– Вот еще что я про тебя хотел бы себе предварительно уяснить, – сказал он, явно сразу же беря крысу за клыки. – Думаю, что мне ответ известен, но хотел бы, все-таки, тебя послушать. Скажи мне, сам-то ты дальше наверх, случаем, не рвешься? Скажем, в Советники?
– Боже меня упаси! – ужаснулся Генрик.
– Так я и думал. Ты всегда был для этого слишком умен. Ах, если бы я сам в свое время оказался так же сообразителен… м-да. Ладно. Поздно пить минералку, когда почки уже отвалились.
Генрик хмыкнул.
– Ну и что ты имеешь в виду насчет "подтолкнуло"? – спросил Теолог.
– На Азере провал… – интонации в голосе Генрика были, скорее, утвердительные, чем вопросительные. Теолог помедлил и кивнул.
– Да. Сокрушительный.
– По обоим подпроектам?
Теолог снова помедлил.
– Значит, ты знал, что снайпер предназначен вовсе не твоей подопечной?
Генрик криво ухмыльнулся и пожал плечами.
– Он тоже был моим подопечным. Но девочку жаль. Я успел к ней привязаться.
– Снайпера, кстати сказать, она и пришила, – с отвращением скривился Теолог. – Дконспиририровали, идиоты. Сами себя мордуем. А Гольденцвикс дурак, и это все о нем. Куда он лез? Азерски однажды уже дал ему по зубам, так нет, кретин рвался к реваншу, вот и допрыгался. И нечего на меня искоса… коситься. Да, послал его именно я. А иначе Гольденцвиксы сочли бы, что я намеренно не дал этому балбесу шанса реабилитироваться. И, значит, стал бы я враг для всего их рода до конца времен. А они сейчас в империи расплодились, как крысы. Куда ни плюнь, угодишь в золотую задницу, и единственное, чего мне не хватает в преддверии ожидаемых событий, посадить себе на шею этих вонючек. Они, конечно, нувориши и дураки, и интриги у них дурацкие, но ведь если их больше, чем клопов в гидропонной ячейке, давить устанешь. А тут – зачистили дурака, так ведь не я. Пусть теперь с этой координаторовой сучкой бодаются, если духу хватит.
Каждое его движение, да и вообще, вся манера поведения была чисто мужской, и это в сочетании со знакомым в мельчайших деталях и подробностях женским телом сбивало Генрика с толку и лишало всяческой способности соображать. Советник был совсем не тот человек, с кем допустимы подобные вольности, так что абстрагироваться от разных там "внешностей" и брать себя в руки следовало немедленно и предельно энергично.
– Координатор рвет и мечет. Там, – Теолог ткнул пальцем в потолок, – с ног сбились в поисках козла отпущения. Будь готов. Тебя еще не трясли?
Генрик изобразил на физиономии предельную степень возмущения.
– Я оборался, когда ее у меня забирали. Умолял, можно сказать, чтобы подождали хоть немного. Хоть бы несколько дней, но у них же будто шило в заднице! А у меня как раз дело пошло, наметился резкий сдвиг в степени соответствия объекта прототипу. Закрепить надо было этот процесс. Так нет же, кто бы меня слушал? Я вообще не понимаю, на кой черт тебе иметь классных специалистов, если ты, все равно, их не слушаешь?
– Орать мало. – Теолог пожал плечами. – В нашей системе это не поможет. Надо было писать.
– Я и писал. И докладную написал в инстанции, и инструкцию для Гольденцвикса, что ему необходимо делать, чтобы не заморозить в объекте развитие. Вот только, боюсь, он ею не воспользовался, раз все с треском провалилось.
– Ага… ага… и копии сохранились?
– И у меня, и в архиве Гольденцвикса, и в канцелярии Ответственного секретаря… повсюду, одним словом. Боюсь, что и в Вашей канцелярии они есть.
– Ну, что же. Тогда понятно, почему тут у тебя такая тишь и гладь. Ладно. Но твой Хозяин тебя все равно ротирует при первой возможности. Это понимаешь?
Генрик задумчиво пожал плечами.
– А что мне ты нужен, причем надолго?.. похоже, даже навсегда?
Генрик снова пожал плечами.
– А вот это напрасно. Я не такой чванливый надутый индюк, как твой хозяин. К тому же, я, в отличие от него, не страдаю комплексами, хотя именно он есть натуральная земная красотка, а я шелудивый горожанин, и все должно было бы быть наоборот. Я тебе объясню, и почему ты мне нужен, и зачем. Похоже, ты самый талантливый и умный яйцеголовый в Империи, какого мы с ним оба знаем… ну-ну, не скромничай так фальшиво, тебе это не идет. Так вот, в моих глазах ум есть твой первый плюс, а в его – главный минус. Ему с бубонной крысой целоваться проще, чем признать, что есть на свете люди умнее, чем он. Второе. Это я способен принять, как данность, что ты не стремишься в сферы, а он – никогда! Теоретически-то он допускает, что такие люди бывают, но… в общем, предпочитает не рисковать. Судьбу предшественника своего помнишь? Я мог бы продолжать до бесконечности, а скажу еще лишь одно. Мне нужны новое, молодое тело – по свойствам как с поверхности, естественно – и контакторы. Га-ран-ти-ро-ван-но. Как ты полагаешь, кому, кроме тебя, я могу довериться на операционном столе? Во-первых, у тебя наивысший процент удачных операций в Империи. А во-вторых, я твердо знаю: с тобой я могу быть уверен, что проснусь и после операции, и… – Советник вдруг перешел на шепот, – …даже после ротации проснусь, если мы договоримся, конечно. А мы до-го-во-рим-ся, ручаюсь.
У Генрика перехватило дыхание, и сердце билось даже не просто в горле, а прямо под языком, и в руки себя надо было брать не медля ни секунды. Он сделал над собою чудовищное усилие и успокоился. Разом. Резко. Хотя и взмок при этом от холодного пота до полного омерзения.
– Я не буду делать тебя Главным научным актуализатором, – продолжал Советник. – Самым главным. Ты удивлен?.. Нет?.. И правильно. На этой должности ротации неизбежны. Но я дам тебе даже не лабораторию, нет – институт вроде Корпуса Пространства. И научную независимость. Ты сам будешь определять направления своих исследований. Что считаешь нужным, то и будешь делать. Конечно, ты будешь держать меня в курсе, отчитываться, и все такое. А когда мне что-то понадобится конкретное, ты это будешь делать, отложив в сторону любые другие дела. Но, однако же, и в этом случае собственным твоим исследованиям ничто мешать не будет. Платить буду столько, что… в общем, при желании сможешь даже слетать на недельку-другую на Землю. Отдохнуть и развлечься с сучонками земными. Тиулованными. Изнеженными. Элитными. Не каждый год, конечно, но сможешь.
– А за это я должен Вам высказать свои соображения насчет объекта, что идет сейчас по Трассе? В качестве аванса, так сказать?
Теолог досадливо сморщился.
– Не за это. Нет. За обещания никто разумный не работает. Ты хотя бы понимаешь, насколько я тебе доверился? Теперь ты решай, можешь ли довериться мне.
– Чего там решать? – делано удивился Генрик. – Мы прекрасно понимаем друг друга. Правда, я не очень хорошо представляю, каким образом можно осуществить мой переход в ваше ведомство на практике.
– Одним из двух путей. Если под твоим хозяином зашатается земля – а она непременно зашатается в случае здешних провалов, случившихся и еще предстоящих – так вот, в этом случае перевод может быть сделан вполне официально в рамках проводимого расследования. Расследовать-то буду я. Будет официально признано, что ты ни в чем не виноват, поскольку в рамках своих полномочий предупреждал и сигнализировал. Вот тут-то и пригодятся твои докладные, пиши их и дальше. Ну, а в случае, если раньше загорится под тобой, я полагаю, ты знаешь, что делать? Не зря же ты устроился жить именно здесь, в этих румах? Ты, конечно, уже подготовил для себя пути отхода, но я дам тебе на всякий случай пару явок, там тебе достаточно будет просто назвать себя. И не думай, что это блеф. Исчезнуть так, чтобы найти тебя было практически невозможно, очень даже реально, хотя вся эта ваша Темная профильтрована шпионами от и до. Вдоль, можно сказать, пополам с попереком. Все шпионят за всеми, и никогда нельзя быть уверенным ни в ком. Например, вот эта парочка моих тутошних людей, что сидели у вас на безопасности, и которых ты так ловко подставил. Из лаборатории они исчезли, но ни на одну из моих явок не пришли. Испарились. Пропали. Почему? Потому, что у меня были к ним вопросы. И их исчезновение может означать только одно. Они работали не только на меня, а еще на кого-то, кроме меня. Спросишь, на кого, так откуда мне знать? Хотя бы на эту Боди, на Верховного Санатора, на Научника, да на кого угодно, вплоть до Свободных Миров. Этот их Спирос тот еще жук. Мои ответы удовлетворили Вас, сэр?
– Вполне. Но я бы предпочел, чтобы Вы говорили мне "ты". А то я начинаю нервничать. "Вы" руководителей в наш адрес, адрес исполнителей, означает предстоящее оглашение оргвыводов и все такое. Словом, мне с "ты" комфортнее.
Теолог расхохотался.
– Ну, ты и жук! Остришь, зараза? Так вот тебе мой первый главный вопрос. Как ты расцениваешь шансы на успех Трассы?
– Вы имеете в виду именно Трассу, или проект "Полигон" в целом?
– Так-так-так… – Теолог остро взглянул на Генрика. – Понятненько. Давай сначала про Трассу.
– Мне неизвестны последние новости с Трассы, но, похоже, Вы правы, и сама идея создания тела интуитивиста, абсолютно чистого от следов сознания, в четвертой модели с треском проваливается. Тело на Трассе уже полностью самоуправляемо.
– Я в курсе. Но пусть эти детали волнуют Его Величие. Вопрос в другом. Получит он себе новое тело до того, как… словом, в обозначенные сроки?
Генрик махнул рукой.
– Вопрос даже не в этом. Если вести речь только о теле, всегда остается возможность силового решения. Утыкать иглами, сунуть на операционный стол, абортировать сознание и – вперед. Вопрос совсем в другом. – Генрик подсунулся к самому лицу фантом-Теолога и зашипел: – Будет ли в этом случае личность Координатора в новом теле идентична исходной? Я имею в виду – инсталлированному фанту? Вот в чем вопрос.
– Спасибо, – задумчиво сказал Теолог. – Это совпадает с моими соображениями. Пошли дальше, заодно проясним и мои планы в отношении тебя.
Теолог почесал себе нос, оглядел рум и перевел задумчивый взгляд на собеседника.
– Ты это помещение обнаружил во время поисков? Когда отыскивал путь, которым смылись из лаборатории мои силовики? Ваши нынешние "безопасности", насколько мне известно, об этой части подземки и представления не имеют. Ну, а уважаемый Информант, твой Хозяин, слишком уж барин, чтобы вникать в детали. Хорошо тебе, ишь, устроился, и договариваться ни с кем не надо, чтобы таскать к себе эту шлюшку, – Советник ткнул пальцем в грудь собственного псевдотела. – Никаких заморочек с охраной, никаких "ты мне, я тебе".
– А с чего Вы взяли, что я кого-то сюда таскаю?
– Ну, конечно, – язвительно скривился фантом-советник, – тоже мне! Все во вселенной, у кого есть такая возможность, таскают к себе под землю шлюшек с поверхности, наплевавши на всякие секреты и запреты. А вот ты один у нас этакое чудо природы и облико морале? Впрочем, черт тебя знает, может, и не таскаешь, реагировал ты на мое появление очень своеобразно… Ну, и дурак, если не таскаешь. Вон она у тебя какая.
Фантом-Теолог огладил собственное псевдотело по особо пикантным местам – сущий сюр, у Генрика чуть крыша не поехала – потом снова повернулся к Генрику.
– Завидую. Куда мне. Хиляку-горожанину с такой и не справиться. Ну, вот, подвел я тебя плавно к своему второму главному вопросу. Мои яцеголовые в один голос уверяют, что идея Полигона порочна и неосуществима в принципе. И очень жаль, если это правда.
Генрик ухмыльнулся.
– Хихикаешь? Иронизируешь? Я и сам не очень им верю. Вся фишка в том, что такое же они говорили и про твой клонфильтр. Так и что ты мне скажешь про Полигон?
– Здешняя Трасса – это авантюра, на ней имеется куча факторов, которые невозможно учесть. Посторонний форматирующий фант, по крайней мере, в сочетании с Трассой – глупость, потому что на Трассе всегда найдется чему пойти не так, и появление паразитной личности практически неизбежно. Но если использовать не Трассу, а именно полигон со строго контролируемыми условиями, и реципиенту не бояться боли, а использовать собственный фант для форматирования, идея вполне осуществима. И даже, пожалуй, плодотворна.
– Не бояться боли… – Теолог поморщился и покачал головой. – Иначе никак?
– Никак. Но при соблюдении этих условий, и еще, если не погонять и не донимать мелочной отчетностью перед людьми, которые ни уха, ни рыла, так сказать, и понимают только тупую бумажную отчетность… да и в ней-то требуют наличия на бумаге подписей, а не содержания, да… в этом случае я га-ран-ти-ру-ю успех. Что касается боли, то к ней все равно придется привыкать. Боль для инта есть естественное состояние.
– Это, как раз, понятно. Хуже другое. В собственном-то теле все равно придется умирать, а смерть есть смерть.
– А вот и нет! НЕТ! Вы просто не додумали до конца. Если проводить адаптацию в онлайне, то сначала Вы, конечно, будете воспринимать себя в старом теле как матричную личность, а себя в новом как отложенный фантом. Но вся фишка в том, что очень быстро положение изменится до наоборот. И тогда Вы станете воспринимать как отложенный фантом уже себя в старом теле. И Вы не умрете. Вы просто отключите отложенный фантом уже как ненужный, как лишний.
– Да?! Боже, как хорошо!.. но и в этом деле тоже есть нюансы. Во избежание всяких ненужностей, навроде излишнего внимания со стороны Координатора к тому, что тело у меня появилось новое, что чревато, оное тело мне, как ты понимаешь, на первом этапе нужно внешне точно такое же, но молодое, крепкое, здоровое и очень даже способное по части всякого рода излишеств…
Фантом-Теолог снова – на этот раз медленно и со вкусом огладил псевдотело.
– Ты меня понял?
– Что ж тут непонятного? – ответил Генрик с совершенно непроницаемым лицом. – Его Величие, хренов вселенский Темный бог должен пребывать в уверенности, что ключи от Вечности находятся единственно в его могучих цыплячьих лапках.
