Наг Стернин
Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3
3
Несмотря на то, что рожа его лучилась гордым самодовольством и даже чванством, с идеей, осенившей его на этот раз, Отнюдьнет предпочел ввалиться не к Стратегу, а к Дюбелю. И это совсем не было случайностью. Это означало, что очередное свое великое озарение он и сам считает не то чтобы окончательно завиральным, но-таки нуждающимся в обкатке на более миролюбивых слушателях… ну, во всяком случае, на более спокойных и уравновешенных.
С тех пор, как у Дюбеля с Банзаем завелись собственные кабинеты, у друзей как-то сама собой сложилась привычка – не привычка, но что-то вроде обычая проводить всякие, даже и полуформальные сборища если уж с деловым уклоном, то непременно в режиме жесткой конкретности и непременно же у Стратега. У Банзая встречи проходили в форме дружеского трепа. А вот "мозгвяные шмоны" – формулировка термина принадлежала, разумеется, Отнюдьнету – именно у Дюбеля. Первую скрипку на всех этих "шмонах" играл, конечно же, все равно Стратег, но уже сами кабинетные стены настраивали присутствующих на соответствующую манеру поведения.
Выражение на морде лица юного нахала явственно показывало, что по его, Отнюдьнетову, просвещенному мнению, все свои дела и проблемы начальство должно сиюминутно забросить ко всем чертям, поскольку, сравнительно с Отнюдьнетом принесенными, они вовсе даже и не проблемы, а так, тьфу, плюнуть и растереть! Впрочем, ощущалась в нем и явная смущенная неуверенность. Дюбель вздохнул, железной рукой подавил в себе острое желание отправить наглеца обратно в портал прической вперед, даже не озабочиваясь раскрытием портальной мембраны, и покачал головой.
– Ну, конечно! Заранее ты предупредить не мог. А если парни заняты? Или ты думаешь, что по первому твоему чиху все должны бросать дела и опрометью кидаться обсуждать твои завиральные озарения?
Отнюдьнет озадачился, Отнюдьнет почесал в затылке, Отнюдьнет пожал плечами.
– Отнюдь нет! Я совсем даже ни боже мой, чтобы все. Это даже и лучше, если сначала будешь исключительно только ты один.
– Ага. Значит, ты полагаешь, что среди нас всех отъявленный главный бездельник, это я?
Отнюдьнет скорчил самую смущенную рожу, на которую только оказался способен, и забормотал что-то жалобно оправдательное.
– Ладно, – сжалился Дюбель. – Говори уж. Что там у тебя такое?
Отнюдьнет расцвел и воспарил духом.
– Помнишь, тут к нам заходили Шульц с Лансом насчет оружия для своего космического спецназа и плакались? Я, мне кажется, кое-что нащупал и даже нарыл.
Задача была, и в самом деле, важнее некуда. Именно над нею Дюбель и ломал себе голову перед приходом чертова юного дарования.
Ну, в самом деле. Благодаря малому конвертору десантные группы азерского спецназа могли быть с легкостью необычайной переброшены куда угодно, даже в любой заранее заданный отсек любого конвертоплана имперского флота. Хоть бы и в рубку Разрушителя, приди в голову азерского командования такая блажь. Но дальше-то что было делать? Экипажи боевых кораблей Империи отнюдь не лыком шиты. Попытка абордажа неизбежно кончится провалом, десантников просто задавят числом. Иглометы и бластеры в отсеках шипов применять совершенно не имело смысла. Иглометы были бессильны против доспехов типа "рыбья чешуя". А после бластерных разрядов ни о какой работе в той же рубке и речи быть не могло, все – и победители, и побежденные – вполне могли оказаться заложниками всяческого раздербалызганного железа, поскольку все вокруг – в том числе и всякие разные приборы управления – оказалось бы разнесено в мелкие дребезги. Их можно защитить от игл, от холодного оружия, но от энергетического – увы.
Шульц с Лансом, конечно, не плакались, но головами качали с очень даже большим унынием.
– Что делать, ума не приложим, – пожимал плечищами Шульц. – Диверсии со взрывами хороши именно как диверсии. В серьезном сражении они малоэффективны. При грамотной работе экипажа удастся уничтожить один – два отсека трансформера, а это для любого крейсера, если и не булавочный укол, то, как вы понимаете, совсем не решение задачи. Тем более что два даже полуразбитых трансформер-шипа могут рекомбинировать друг с другом и создать настолько боеспособную боевую единицу, что никому мало не покажется. Ну, а что касается Разрушителя и прочих дредноутов, протащи мы в него хоть атомную бомбу, команда корабля такого класса успеет ампутировать и конвертировать от себя к чертовой матери взрываемый отсек прямо в момент взрыва. Я не шучу, – добавил он, увидав ошеломленные физиономии собеседников. – Времена обеих операций вполне сопоставимы. Спирос утверждает, будто теория конверсионной переброски взрывов сейчас лихорадочно разрабатывается военными теоретиками всех миров, и такие разработки уже на подходе. В принципе, возможно конвертировать взрываемый отсек прямо на вражескую планету. Это конвертирование аннигиляции невозможно теоретически, а обычные взрывы, хоть бы и атомно-водородные – да боже ж мой!
– Допустим, мы применим химическое оружие, – возвратил Ланс собеседников с высот теоретических эмпирей на грешную землю. – Скажем, введем в воздуховоды нервнопаралитический газ. Поставьте себя на место имперцев. Любой дурак первым делом предусмотрел бы возможность такой атаки и принял меры, а они, имперцы, совсем не дураки. Да и Рекс вряд ли согласится на такое оружие.
– Думайте, парни, думайте, – вздыхал Шульц. – Нужно что-то очень компактное и не сверхмощное, чтобы давало решающий перевес над численно превосходящим противником в ближнем бою. Такое, от чего не защищала бы рыбья чешуя, но и ущерб для окружающей техники чтобы был минимизирован… Мы сунулись к доктору Сальму, он говорит, что даже не знает, на каком принципе может действовать подобное оружие.
В общем-то, парни сразу поняли, почему и с чем именно спецназовцы к ним обращаются. Никто не ждал от них разработки новых оружейных систем. От них ждали озарения, от них ждали идею, на базе которой было бы возможно создание нужного оружия. Их считали неким промежуточным звеном между учеными и боевиками, все они были военные, но в то же время и оконтакторенные инты, то есть, в мозговитости практически не уступали яйцеголовым. Главное же – судя по роже нахального "юного дарования" – ждали от них этого не напрасно.
– Вы все в один голос говорите, что химическое оружие вице король отнюдь не разрешит, – с рожей повышенно постной скромности излагал Отнюдьнет, – а ничего другого даже наше прославленное светило науки доктор Сальм предложить не может. Но некоторые, которые хоть и отнюдь не светилы, все-таки соображают, что в химии помимо всяческих ядовитостей есть и другие, как бы это сказать, явления и процессы. Хоть бы и сверхбыстрое горение с выделением большого количества газов… которые газы могут с ба-альшой скоростью выталкивать из трубчатой железяки металлические корпускулы, или лучше сказать капсулы.
Отнюдьнет похлопал наивными глазками, скромно потупился и водрузил на стол… Дюбель даже подпрыгнул от шока. Ну, конечно же, как только он сам не сообразил и не вспомнил! Этот предмет был очень похож на ту штуку, с которой Рекс гонял биопов на десятом уровне Города в резиденции Ольгерда Старкова – чуть ли не точная копия оружия его предка Айвена.
– Вот, – сказал Отнюдьнет. – Это…
– Я вижу. Ну, ты молоток! Ай, негодяй! Ай, мерзавец! Ай, крысеныш ты красноглазый! Одно в этой штуке плохо, стреляет она одиночными капсулами. Вот если бы она швырялась целыми облаками таких капсул как игломет иголками!
– Отнюдь, капитан, – Отнюдьнет уже снова светился самодовольством, куда только подевалось его былое смущение. – Мы тут с чуваками немножко помозговали и решили, быть того не может, чтобы чуваки, которые эту хрень придумали, ограничились только такими плевательницами. И радиус действия у нее маленький, и частота плевков. А мощность зарядов? Какой смысл плеваться цельнометаллическими капсулами, если их можно внутри набить той же быстро сгорающей дрянью, которая эти капсулы из ствола выкидывает? Чтобы они каждое, обо что ударятся, разносили бы в мелкие дребезги? Чем тебе не передача взрывов на расстояние? Есть у меня в группе один чувак, у которого мозги такие, что и кое-кому оконтакторенному не снились. Отморозок, правда, редкостный. Бывает, так достает, что просто убил бы на месте, похоже, когда-нибудь и убью, а вы ему, паразиты, все никак контакторы не вживите… вот он порылся в старнете насчет старинного оружия и такого нарыл! Правильно твоя Лизон говорит, что предки были не дураки, и все новое это есть хорошо забытое старое.
Отнюдьнет опространствил голографический куб и запустил в нем вращаться изображение некоего очень на Дюбелев взгляд странного хищного вида устройства.
– Смотри. Предки называли это чудо-юдо "Калаш".
– Калаш это такая еда из теста.
–Еда из теста называется "калач". А это калаш. Вот уж хрень – всем хреням хрень! Прелесть, что такое. Она плюется сериями металлических корпускул, правда, тоже цельнометаллических, а перезаряжается за счет тех же самых газов, что выталкивают поражающую железяку. Скажешь, примитивно? Отнюдь! Если вооружить этими бяками ваших космических суперменов, они в этих отсеках и переходах имперских шипов на хрен сметут перед собой все живое.
– Не выйдет! – с сожалением покачал головой Дюбель. – Это, конечно, не бластер, но в шипе, хотя бы и в той же рубке, полно всякой всячины, по которой не рекомендуется колотить кувалдой. А капсулы твои несут энергию куда более высокую, чем примитивная кувалда.
Отнюдьнет вскинулся даже вроде бы и с неким высокомерием.
– Обижаешь, начальник, обижаешь. Мы в своей группе, знаешь ли, тоже не хвосты слопсам крутим. Мои чуваки – тот же отморозок Костик, о котором я тебе уже трендеть устал – немножко покумекали и над самими Калашами, и над зарядами для них. Кстати, эти заряды у предков назывались "патрон". Вместо сплошной металлической корпускулы мы туда запихнули капсулу с миниатюрным одноразовым излучателем, типа, нейронным ножом. Пришлось, правда, уменьшить заряд газообразующего порошка, иначе в патроне излучатель не умещался. Кинетическая энергия капсулы, конечно, сильно упала, но и хрен с ней, оно только к лучшему, меньше дров в этой самой твоей рубке наломают… Разом решаются обе проблемы, и проблема Шульца со спецназом, и проблема Жарко, лба бетонного, со скрыплами… если, конечно, голову приложить. А то Сальм аж самому Ховрину уже плешь прогрыз. Ученый народ у доктора по большей части происхождением иномирный. Это вам не мы, закаленные коренные инты Азеры. Этих даже мальки скрыпловые пугают до икоты. Так что предлагаю тебе высвободить немножко своего драгоценного времени, да и прогуляться со мной в карстовые пещеры. Там я тебе все и наглядно, так сказать, объясню.
– Только и дел у меня шляться с тобой… – машинально пробормотал глубоко задумавшийся Дюбель. – Впрочем… постой-постой… Дай-ка я все-таки кое-кого сюда позову.
– Твой "кое-кто" нам тут без надобности. Ты Лизку свою позови. Моя хрень восьмизарядная, а вот Костик со своей группой сейчас практически закончил хрень по типу калаша под два типа съемных патронных контейнеров – на тридцать шесть излучателей и здоровенную дуру на сто двадцать один. Честное слово, пацаны, я с вас балдю до полного изумления. Умные вы чуваки, на самом деле умные, как ни удивительно, но, как некоторые выражаются, дураки, пробу ставить негде! Азера с Костика-отморозка не получает и сотой доли, чего он может, если ему вживить контакторы. Кто угодно у вас на первом месте, только не люди из науки. Вечно одно и то же, для науки у вас у всех всегда действует остаточный принцип, откуда такая тупня? Хорошо. Про Шульцевых суперменов я еще могу понять. Защита против имперской агрессии есть дело сиюминутной неотложности… и все такое. Но у вас же всякие администраторы и управленцы прут впереди конвертоплана, а что вы можете без науки? Сами вы первые гендиоты и наивдаки́ после этого, а вовсе не кое-кто другой. Наивдак – это такое определение от слов "наивный" и еще от одного, которое хоть и совсем неприличное, зато уж точно про вас.
– Ты что это тут бушуешь? – сварливо осведомился Дюбель. – Я, что ли, определяю, кому контакторы вживлять? Или, может, Стратег?
– А про Стратега никто и не говорит. Стратег спит с Динкой, которая даже в своем сериале ни хрена не решает. Какую ей рожу скорчить перед камерой, и то режиссер говорит. А вот ты спишь с Лизон. И мог бы в постельке разнеженной с удовлетворением девочке замолвить словечко.
Дюбель изменился в лице и начал подниматься со стула. Отнюдьнет стремительно шарахнулся в сторону, так чтобы его отделяла от разъяренного друга массивная столешница, выставил перед собою обе руки с растопыренными ладонями и умоляюще зачастил:
– Ладно-ладно, молчу, не надо так пыхтеть. И размазывать меня по стенке тоже не рационально, я нужный, я даже хороший, и я с сокрушением каюсь. Вообще-то.
Дюбель погонял по щекам желваки и резко, разом успокоился.
– Если ты такой умный, почему строем не ходишь? – поинтересовался он желчно, вспомнив, как ему показалось, весьма к месту, бородатый анекдотец генерала Жарко. – Заруби себе на носу, кретин, пока я тебе его на хрен не оторвал, что порядочные люди своих девушек таким образом не используют.
– А каким? – насчет своего ближайшего будущего юный нахал уже успел совершенно успокоиться.
– Схлопочешь ты однажды в рыло, дурак, – вздохнул Дюбель. – А жаль. Много ли тебе надо, чтобы откинуть копыта? С крысом Рексовым, что ли, договорился?
– О чем? – всполошился Отнюдьнет, но Дюбель только зыркнул исподлобья.
– А то я не вижу, что ты намылился этими своими излучательными корпускулами не скрыплов из калаша стрелять, а крыса снабжать, скажешь, нет? Чтобы он со своими крысами эти твои излучатели в пещерах затащили в каждую дыру и разом устроили скрыплам совершенный и окончательный кердык? Вот только объясни ты мне, – Дюбель со всей возможной укоризной уставился на Отнюдьнета, – объясни, чудило траханое, очень удобно будет крысам таскать в зубах такую хрень, как твой патрон?
– Дотащат. А насчет договориться – когда бы это я успел? Да и кто бы меня пустил в пещеры?
– Ты тут не впаривай мне. При твоей настырности без мыла пролезать в любую щель, так это с полпинка. Отвечай, договорился? Только не вздумай врать, что крыс сам к тебе пришел за помощью.
Отнюдьнет поглядел на начальство ошеломленно и вдруг расцвел и засветился полным, совершенным и незамутненным счастьем.
– А вот и пришел за помощью! И – именно, что сам. К кому же еще ему приходить? Не к суперам же, которые сперва тебе заедут ботфортом в брюхо, а как ты от них чуть живой удерешь, станут тыкву чесать: зачем же это ты приходил?
Дюбель хмыкнул, покрутил головой и связался по инфору со Стратегом.
– Ты можешь ко мне зайти?.. тут у меня Отнюдьнет… что значит, "какого хрена ему надо"? У него, как всегда, идеи. Два раза уже чуть в рыло не получил. Что за идеи? Насчет оружия для космического спецназа. Нет-нет, он дело говорит на этот раз. Нам надо вовремя прогнуться и первыми заполучить эти его хренации. Для изготовления придется Виктора подключать, кроме как в Городе их нигде не сделать. Так что прогнись первыми Шульц с Лансом, а то еще – не дай бог – Айно, мы до протеиновых заговен этих Отнюдьнетовых дрынов у себя не увидим, я тебе точно говорю!
– Что с вами, с суперменами делать, ума не приложу, – картинно вздохнул юный нахал. – Другие бы мозги включили, или что там их вам, суперпуперам, заменяет, а вы сразу кулаком в харю. Дикий народ!
4
Фетмен был внутренне растерян, потен и красен рожей. Глазки его бегали, как слопсы на охотничьем гоне. С Эни он не встречался со времен азерской эпопеи, как держать себя с нею не знал, а доходившие до него слухи о стремительном возвышении старой знакомой и ее совершенно чудовищной влиятельности не только ни в коей мере не способствовали потугам на фамильярность, но и вообще пугали до колик в животе. Тем не менее, обращение его к "высочайшей посещантке" можно было бы счесть изысканным образцом чинопочитательного искусства.
– Ваше сиятельство, Леди Боди! – с чувством сказал он. – Мы искренне рады и горды тем, что можем приветствовать Вас здесь, у себя на Темной. Мы рады и горды тем, что отчитываться в своей работе на благо Его Величия будем именно перед Вами, хоть и осознаем, что от Вашего внимательного, безусловно благосклонного, но и строгого, взыскательного взгляда не укроется ни один недостаток, ни один недочет-просчет или любая наша недоработка.
Прочие "встречанты" внимали разорявшемуся Наместнику с выражением глубокого внутреннего удовлетворения на почтительных рожах, а те из них, что оказались за спинами высокопоставленной "посещантки" и ее свиты, но были в поле зрения собственного грозного руководства, закатывали глаза как бы в неземном восторге перед его, руководства, запредельной красноречивостью.
Эни, прекрасно помнившая печальный опыт своего первого появления в аристократическом свете, и – уж конечно! – категорически не желавшая повторять былые ошибки здесь, в обществе пусть и не земном, но породистом и носящем настоящие древние титулы, перебила его с укоризненной рассеянностью.
– Сэ-эр Фетмен! Мы с Вами старые добрые знакомые, давайте в частном общении обходиться без чинов.
Встречающее общество слова высокопоставленной "посещантки" ошеломили настолько, что все оно, в полном составе ахнув, забыло дышать, а на собственное руководство взирало теперь не иначе, чем со священным трепетом.
– Все аспекты Вашей ответственности за происходящее на планете, – продолжала Эни все с той же рассеянностью, – мы рассмотрим чуточку позже в соответствующем месте и надлежащем режиме, поскольку дела, как учит нас Его Величие, не терпят суеты и верхоглядства. А во внеслужебной обстановке давайте вести себя как нормальные светские люди.
Встречающие позволили себе несколько расслабиться, по толпе прошелестел легкий шум. Откуда-то сбоку вывернулся сэр малиновый маркграф Брандис, державшийся с очаровательной и очень-очень почтительной раскованностью. Вся его ладная, ловкая и восхитительно соразмерная фигура фехтовальщика выражала одну лишь готовность к немедленному сиюминутному исполнению – только дайте знак… причем не ррргав-собачью готовность порвать на месте в клочья кого укажут, а нечто старинное, благородное, чуть ли не телетаксерное, типа вроде того, что "я вынужден проткнуть Вас, сударь, пардон, ничего личного…"
Маркграф зашагал впереди, со всем возможным пиететом показывая путь, причем умудрялся делать это, не поворачиваясь к высочайшей особе непочтительными частями тела.
Прочие "встречанты" тут же образовали торжественную процессию, выстроившись следом за Эни и Фетменом согласно собственным рангам.
Шествие проследовало в подземку, причем, персонал всех и всяческих КПП, как малиновые гвардейцы на поверхности, так и имперские биопы в подземке, при появлении оного шествия немедленно вскакивали, вытягивались в струнку и – какие там, к чертовой матери, проверки с индикациями – замирали в неподвижности, что твои старинные статуи в парке Рексова Гнезда… не иначе, как Брандис расстарался. Все это было приятно, вызывало всяческие оттенки ощущений в самоуважительном смысле, но Эни никак не могла отделаться от мысли о том, каково было бы поведение окружающих, знай они истинное положение дел. Кстати, очень настораживало отсутствие среди "встречантов" тутошнего научного актуализатора, что было, как подозревала Эни, неспроста. Может быть, он что-нибудь почуял? Или даже разнюхал? Личность это была, по ее мнению… тот еще жук, короче говоря. Внимание на него она обратила впервые еще на том памятном совещании, когда сэр Льстец представлял сволочное "юное дарование" в качестве соисканта в должность главного Научника проекта. Без мыла втерся чуть ли не в любимчики к Всегда Правому Трупу… в пример до сих пор ставит. Одно только "Ваше Величие" чего стоит. И вот ведь что еще любопытно – все прочие соискантову перепуганную диарейность приняли тогда за чистую монету. Никому и в голову не пришло, что он, стервец, валяет ваньку.
– А где же Ваша правая рука? – с бесконечной рассеянностью обратилась она к Фетмену, проходя в личный вагон Льстеца сквозь гостеприимно дематериализованную стенку.
– Кого Вы имеете в виду, – растерянно удивился Фетмен, все еще топтавшийся на платформе, поскольку никак не мог решить, имеет ли он право располагаться вместе с нею в хозяйском салоне, а спросить было не у кого – чертов Брандис куда-то умчался с начальником охраны подземки.
– Проходите, сударь мой, проходите, – Эни благостно взмахнула рукой, впрочем, не без некоторого нетерпения. – Я поняла так, что вторым лицом на Темной сейчас заделался Главный научный яйцеголовик. Или я ошибаюсь?
– Только в делах высоколобства. – Фетмен даже лапками пухлыми замахал. – От любых других планетарных дел сэр актуализатор и сам… как бы сказать… дистанцируется как слопс от сковородки, ставить на место не приходится. Он никогда – я, по крайней мере, не знаю ни одного такого случая – никогда не выходил за рамки своих полномочий и вообще. Даже чтобы репу за пазуху, или, скажем, типа гнать пургу, так ни-ни. Я и сам подключился к делам на Трассе только в последнее время, и то вынужденно. Господин Советник куда-то исчез, связи с ним нет. Следом испарились сэры Графенбергер и Флай, причем, тоже с концами. А я – Наместник, так что воленс-неволенс…до того на мне были только вопросы снабжения. Простите мне прямоту, но эти ослы – я имею в виду Графенбергера с Мухой, Вы же понимаете! – так вот они-то как раз нам с яйцеголовым гадили и терпеть ненавидели.
– Воленс-ноленс… и – терпеть не могли, – снисходительно поправила вахлака Эни, – "терпеть ненавидели", такого словосочетания не существует.
– Что? Ах, ну да, конечно. Терпеть не… терпели, одним словом.
– Почему?
– А у них вообще манера такая, чтобы выслуживаться за чужой счет. Вот и старались со своим Изегримом, был у них тут на Трассе такой аббат Сумеречного Ордена, его пристукнули недавно, потому как с левыми деньгами заигрался. Мы же с актуализатором, каждый по своей части, все делали всегда вовремя и пунктуально, но эти все равно старались на нас наехать и обвиноватить. Со мною-то, извините, хрен им, чтобы что-нибудь. Если уж, к примеру, беспилотник есть, то он есть, а не хватает – заказывайте, достанем. Так они все пытались и на актуализатора наехать и интриговали. Только он тоже, знаете, хоть и инт высоколобый, но оказался им, интриганам, не по зубам. Потому что, несмотря на недостаток информации, которую от нас обоих скрывали и путали, всегда был прав и всю ихнюю лажу предвидел, а поведение объекта на Трассе даже и предсказывал… случалось такое, уверяю, да-да. Вот я и распорядился допустить его к информации с Трассы. Мы с ним такие ляпы ихние предупредили! Мы готовим подробную докладную, сами увидите. Вам сейчас начнут кляузничать на меня, что я разрешил использовать флаттеры, и все такое. Но сэр Советник от Информации распорядился задействовать в группе захвата азерских биопов из моей бывшей азерской охраны, а здешние идиоты додумались им денег не платить, да еще и раскидали по всей планете кого куда. Как иначе было, скажите на милость, их быстро собрать вместе и выполнить приказ Советника, если не на флаттере? А что был на флаттеры запрет из-за энергетических воздействий на клонфильтр, так объект уже давным-давно самоуправляем, и сэр актуализатор утверждает, все данные за то, что объект этот самый клонфильтр вообще уже из себя собственными руками вырвал к чертовой матери… Как это собственными руками? А кому же еще его оперировать? Нейрохирургов здесь нет, да и был уже такой прецедент с прошлой моделью. Ножом себя по плечу, и – ау-у, клонфильтр. Здесь актуализатора сейчас нет потому, что как он узнал, кто к нам прибыл, так и кинулся всех вообще вокруг раком ставить конкретно, чтобы немедля завершить для Вас полный отчет во всех деталях. Он этих идиотов иначе как суровыми не зовет, они довольны – аж светятся, лестно им, а того не знают, что на древнем языке, называемом "бронза" суровая значит дура-баба.
– Латынь.
– Чего?
– Язык называется латынь.
– А, ну да, конечно, латунь называется, а я – бронза, конечно же латунь…
Фетмен еще что-то бормотал, размахивая руками для убедительности, но Эни его уже не слушала. Да, – думала она, – вот и этот яйцеголовый жук тоже оказался не на той стороне, ему бы на Рекса работать. Впрочем, что значит "оказался"? Может, у него был выбор? Выбора, в сущности, не было даже у нее самой. Все заранее предопределено твоим рождением, твоей семьей, твоим окружением, твоими деньгами, даже планетой, на которой тебя угораздило появиться на свет. Интригуем, подличаем, гнобим друг друга. Даже убиваем собственноручно, как я этого несчастного дурачка Гольденцвикса, а во имя чего? Даже Вечность можно заслужить скорее у Рекса, чем у нашего безмерно обожаемого и Всегда Правого Сдохлого Трупа. Грустно все это, господа.
Расположили Эни под землей в резиденции сэра Информанта. Как выразился Фетмен, одуревший от собственной смелости – как-то еще посмотрит на это его самоуправство сэр Советник? – "вплоть до самоличного решения ее сиятельства леди Боди, в смысле, не жить ли ей во дворце Гегемона, может быть? "
Эни мановением руки удалила… да нет, разогнала всех "встречантов", задержав при себе лишь Фетмена и Брандиса. Одежда одеждой, здесь в своих способностях и возможностях она не сомневалась, но до официального приема во дворце ей хотелось взглянуть на тутошних в их, так сказать, естественной обстановке. Да и самой оценить степень интегрированности имперцев и здешних аристократов ей казалось не лишним.
– Господа! – сказала она, с картинным изяществом прикрывая ладошкой нарочито зевающий рот. – Я намерена сейчас немного отдохнуть с дороги, а потом совершить ознакомительную экскьюшн по здешним подземным румам.
Оба собеседника немедленно вскочили в похвальном стремлении бежать, исполнять и всячески споспешествовать, но Эни все тем же мановением руки отправила их обратно на стулья.
– Нет-нет, сэры. Ничего такого не нужно. Никакой помпы. Напротив того, я желала бы прогулки инкогнито без какого бы то ни было сопровождения с вашей стороны и даже без охраны, охрана у меня своя.
Оба конфидента растерянно переглянулись.
– Я хочу быть неузнаваемой, по крайней мере, формально, – пояснила Эни.
– Что значит "формально"? – окончательно растерялся Фетмен.
– Леди Боди, по-видимому, имеет в виду отсутствие повышенного внимания к ее особе со стороны окружающих, при сохранении оными максимальной естественности поведения, – вмешался догадливый Брандис.
– Вот именно отсутствие при сохранении, – восхитилась Эни.
– Но как такое возможно? – недоумевал Фетмен.
– Очень даже возможно, – настаивал Брандис. – Можно обеспечить инкогнито вовсе даже и не формально. Позвольте я поясню. Дело в том, что высшее общество планеты, включая даже особ королевской крови, всегда умирало от любопытства по поводу подземной имперской жизни. Побывать здесь, "внизу" и приобщиться для наших аристократов высший шик, предмет гордости и чванства. Потом у себя по салонам они станут шепотом бахвалиться, как вкушали в имперских подземных барах потрясающие "дринки", хотя любые самые лучшие имперские болтушки по сравнению с темницкими винами есть отвратительная бурда, простите, Леди Боди, если я задел Ваши чувства.
– Какие глупости! Вовсе Вы никак меня не задели, чем тут задевать, продолжайте, я Вас внимательно слушаю.
– Так вот. Для высших слоев темницкого общества такие экскурсии устраиваем мы, канцелярия сэра Наместника, с личного разрешения сэра Советника от Информации, разумеется. Ну, а прочий высший свет устраивается, как может. Охрана на этом имеет свой гешефт, что на местном языке означает то же самое, что бизнес, если по-имперски. И делается это так. Посещант или, если хотите, экскурсант надевает одежду, максимально приближенную к имперской, напяливает на лицо маску, подобную тем, в которых аристократы пускаются во все тяжкие в Вуппертале, и всё, его личное инкогнито гарантировано.
– Как же так? – Эни сделала большие глаза. – Если на человеке маска, сразу ясно, что он не имперец, а лемур с поверхности.
– Ничего подобного! – Брандис вздернул кверху указательный палец и с наслаждением улыбнулся. – Дело в том, что среди темницких имперцев подобные одеяния давно уже вошли в моду и вовсю используются, и здесь, внизу используются, и наверху в Вуппертале. Допустим, вы какой-нибудь сотрудник ордена, служитель космопорта или яйцеголовый, который от скуки и дисциплины уже готов лезть на стену…
– Ага, ага, – протянула Эни с восхищением, – понимаю… или чиновнику канцелярии сэра Наместника обрыдло возиться с бумажками, и он решил слегка встряхнуться?
– Или так, – невозмутимо кивнул головой Брандис. – Этот предпринимант рядится под высокопоставленного лемура и тоже пускается именно во все тяжкие. Он прекрасно знает, что любой вышибала, любой жандарм при всей своей биопьей тупости тысячу раз подумает, прежде чем решится на какие-то действия против человека в маске. Так что если особо не зарываться, можно вдоволь накуролесить и наадреналиниться на целый месяц вперед. Я сейчас распоряжусь, и Вам доставят такую маску.
– Этого совсем не нужно, – отмахнулась Эни. – Я понимаю, о чем Вы говорите. Среди Ваших голографий были дамы в масках в соответствующих положениях или, как бы это сказать… позициях. Будьте добры опространствить мне план подземных румов и можете быть свободными.
Оба мужчины уже покидали апартаменты, когда Брандис повернулся и, помявшись, сказал:
– Не сочтите за бестактность и назойливость, леди Боди, но… юрисдикция сэра Советника от Информации заканчивается на предпоследней станции подземки. Ни сэр Фетмен, ни, тем более, я не знаем, что находится за ее порталами. Тамошняя охрана подчиняется Его Величию лично. Может быть, и даже, скорее всего, Вас это никак не смущает… и все такое… но я обязан сказать Вам, что связи с этой станцией не имеет даже охранная ала планеты, так что передать им сведения о столь высокопоставленной посещантке и, следовательно, обеспечить нужный уровень безопасности, мы не имеем возможности.
Понятненько, – сказала себе Эни, глядя вслед выходящим, – так вот куда упрятал сдохлый всегда правый труп любовницу Рекса! – и сама себе удивилась: впервые за все время знакомства она подумала о Сурие Бюллер с чем-то, напоминающим сочувствие.
