Валя Худякова
Мир – Магия
С усилием подавив очередной приступ зевоты, Курт морально приготовился терпеть очередные разглагольствования следователей. Он очень устал и хотел спать, ему было невыносимо тяжело сидеть почти без движения, отчего ломило все тело, а поврежденный бок ныл, отдаваясь колкой болью, за которой следовали волны слабости. Однако на сей раз разговор начала женщина, и обратилась она прямо к нему.
– Курт, верно? – вежливым, предельно нейтральным тоном уточнила Мадверна, ее тонкие, изящные пальцы с длинными ногтями тихо постукивали по столу.
Курт кивнул, даже не удивившись, что она запомнила или знала его имя.
– Вчера там, на поле, вы не заметили случайно чего-то странного? – она прищурилась. – Я не имею в виду летающие мячи, конечно.... – ее тонкие губы слегка, даже снисходительно улыбнулись. – Чего-то действительно странного?
Курт прекрасно понял, о чем его спрашивают. Он и сам постоянно думал об этом, с тех пор как вчера более-менее оклемался после случившегося. И эти мысли пугали его, ведь если, если хотя бы на миг допустить, что это правда…
– Да, – от долгого молчания голос сперва непослушно сорвался. Курт кашлянул и продолжил. Странно, но разговаривать с академиком Неймара ему было куда комфортней, чем с собственным начальником. Возможно, потому что эта женщина его действительно слушала… – Да. Магия. Точнее… – он не мог подобрать нужные слова, – параллель… она как бы перестала работать, – прозвучало очень по-идиотски, и Курт поспешил объясниться. – К примеру, заклинания – они иногда не получались с первого раза или получались не так. Приходилось достаточно сильно концентрироваться, искать их. Иногда вместо одних выходили другие. Особенно жестко было с щитами. Поставил защиту, а она просто исчезает и все. Или становится какой-то не такой, или не работает, – Курт увлекся и начал активно жестикулировать руками, он был рад, что смог, наконец, выговориться. – А еще, наверное, это тоже какая-то магия, но мы там словно медленно сходили с ума от усталости. Работали скорее как машины, а не люди. На инстинктах, выработанных годами тренировок. Я видел глаза своих ребят: стеклянные, мутные, измотанные. С нашей подготовкой мы не могли так быстро выдохнуться, но тем не менее это случилось.
– Ну… не будем сгущать краски, ха-ха, – Антон аккуратно перебил его, одарив своим фирменный, обжигающим взглядом для любителей много болтать. – Мадверна, вы же слышали, агент Ломак…
Женщина, даже не взглянув на Антона, жестко перебила его резким взмахом руки. Ее карие глаза встретились с сонными, усталыми глазами Курта, и он понял, что оказался прав. Вчера на стадионе, действительно, случилось то, чего он теперь так боялся. И дело было не в заклинаниях, точнее не только в них…
– Вчера вы столкнулись с тем, что мы называем устойчивым ситенарным сдвигом, – четким, но мягким голосом произнесла Мадверна, – а если точнее – эффектом Йормана – Мирана-Лирна. Полагаю, вы знаете элементарную теорию магии? – женщина обвела всех собравшихся вопросительным взглядом.
Курт, Антон, Брук и Зоя утвердительно кивнули.
– Каждый раз, после того как маг устанавливает связь с аллором, или магической категорией, параллель изменяется, аннигилируя присутствие в себе частички материальной параллели. Именно из-за ситенарного сдвига не можем бесконечно колдовать заклинания, нам приходится каждый раз немного подстраиваться, изменять керту собственной ситенары. Но это изменение обычно довольно мало, поэтому нет необходимости вновь «открывать» путь к аллору. Однако если подобный сдвиг становится существенным, заклинания перестают действовать, либо начинают действовать неправильно. Именно это и произошло с вами и вашими коллегами, агент.
– Ясно, – озадаченно мотнул головой Курт, суть слов академика он уловил прекрасно, – но почему? Что в чем причина, что за эффект … э-э-э … ? – Курт забыл фамилии.
– Йормана-Мирана-Лирна… – пришла ему на помощь Мадверна и вдруг загадочно, по-детски открыто улыбнулась. – О, это то, что вы, – теперь она обращалась уже к Бруку и Антону, – господа следователи, пропустили.
В последнее время, особенно длинными промозглыми зимними ночами, когда за окнами то жалобно, то злобно воет неукротимый, колючий ветер, а сон не посещает мой утомленный дневными заботами разум, я все чаще и чаще вспоминаю мимолетно брошенные однажды слова учителя: закрывая глаза, переношусь туда, на много-много лет назад, в аккуратный домик ректора посреди тихого, лесистого университетского парка. Вот на мягких креслах сидим я и он, постаревший, осунувшийся, но неизменно харизматичный, с любопытным, по-юношески живым взглядом. Его изящные, длинные пальцы, расслабленно лежащие на красивых резных окончаниях подлокотников, слегка подрагивают. Сухие поленья уютно потрескивают в каменном камине. Мы разговариваем о том, что должно случиться после несколько долгих, полных надежд и страхов месяцев.
Сейчас мне кажется – он знал, видел уже тогда в глубине меня эти еще не взошедшие, не заметные даже мне самой ростки будущего. И он говорил именно с той новой Валой, которой мне предстояло стать лишь спустя несколько десятков лет, с той, которой являюсь сейчас. Именно поэтому я так часто вспоминаю тот вечер, возвращаюсь в темный, наполненный тишиной дом и хотя бы мысленно пытаюсь отвечать ему, пытаюсь также как и он когда-то отыскать уже посаженные зерна обновленного человека.
Мы рассуждаем про две параллели и магию вещей, добавляем, словно кубики наверх башни, новые сведения в существующую теоретическую концепцию и наблюдаем – упадет она или нет, ищем предел устойчивости. Теперь у нас снова появилось немного времени для таких вот бесед. Митар уже вернулся из Мары, заветное оружие на месте – оно надежно укрыто Ривином с помощью моих мерцающих чар магии лонро. Дальше дело за учителем – его экстраординарным талантом исследователя магической параллели. И именно поэтому мы обсуждаем пределы.
В тот вечер учитель первый и единственный раз упомянет о том, что сомневается. Сомневается: действительно ли нам стоит останавливать то, что начал король. То, что происходит с магией, с миром.
Нам следует мыслить шире, свободнее, Вала… Мы сами заключили себя в тюрьму научной теории… Маг обязан быть свободен… Скейлер свободен… Там у границы невозможного, все меняется… Мы должны попробовать изменить ее, это единственный путь к самоэволюции…
Тогда я понимала слишком мало, чтобы разобрать эту тонкую игру полуинтуитивных, полускрытых намеков, намеренно брошенных, как бы несвязанных друг с другом, вырвавшихся среди разговора откуда-то из собственных мыслей. Учитель в тот вечер был слишком возбужден сделанным открытием, слишком потрясен, слишком захвачен им, что не смог умолчать – он жаждал понимания, хотя бы одного человека. Но я не способна была понять. Никто не способен был понять, кроме одного мага на всем свете. Мага и врага, который вскоре должен был умереть навсегда.
Из личных заметок Валы Керы, мага «большой пятерки», профессора Альстендорфского университета и академика Неймара (копия с рукописи высокой библиотеки Неймарской академии теоретической магии)
Эф широко, сладко зевнул, аккуратно прикрывая длинными пальцами рот, и, тряхнув головой, опустил сонные глаза на стойку с газетами. Он каждый день проходил мимо этой небольшой лавчонки с прессой, аккуратно примостившейся в углублении бывшей когда-то надежным городским укреплением высокой, каменной стены, недалеко от той башни, где располагался кабинет бывшего следователя. Здесь вблизи от университетских корпусов, уже практически не встречались зеваки-туристы и другие многочисленные гости Мары, но почти всегда звучала разнообразная, наполненная, когда гневными, а когда и радостными возгласами, вперемешку с крепкими ругательствами речь местных студентов. Слушать ее почему-то в последнее время очень нравилось Эфу. Однако сегодня, обычным, пасмурным, рабочим утром, вместо привычной болтовни в ушах Эфа вдруг зазвучал тихий, протяжный звон.
«Дело будет раскрыто! Начальник следственного управления о самом большом успехе Службы за последние пять лет. Эксклюзивное интервью агента Антона Борина», – пестрел ярким заголовком консервативный, литернесский «Таур104».
«Остановлены… Спустя почти шесть лет найдена первая существенная зацепка. На самом ли деле Служба, наконец, выяснила правду?», – гласили огромные, черные буквы на первом листе популярной в Тартрилоне «Сэнта-лаара105», чье издательство находилось совсем недалеко от академии.
«Можем ли мы спать спокойно?! После заявления представителей Службы у партов остались вопросы. Новые нарды в действии. Разбор Лоти Кросса о том, как теперь будет работать Служба», – бросалась в глаза золотая эмблема когда-то любимого журнала Эфа, миранского «Манифеста права».
«Это беспрецедентный случай или Служба теряет контроль? О чем говорят новые обстоятельства в деле о массовых убийствах. Специальный выпуск», – будто кричал крондорфский «Туманный вестник».
– Браза… – Эф пошатнулся.
Добродушный, улыбающийся владелец магазинчика услужливо поклонился ему в знак приветствия и тут же, заметив, как побледнело лицо Эфа, поспешил узнать.
– С вами все нормально, итерэ Эффель? – он слегка шепелявил.
Эф повернулся и несколько секунд растерянно смотрел в простое, открытое, недоумевающее лицо мужчины, который, не зная, что ему следует делать, пару раз переступил с ноги на ногу на месте, а потом поднял руку и аккуратно поправил кепку, плотно сидевшую на его пушистых, седых кудрях.
– Ола, да, да – наконец придя в себя, заговорил Эф. – Простите, хм… – Эф еще раз окинул нервным взглядом аккуратно свернутые пополам и разложенные ровными рядами газеты.
– Вам как обычно? – спросил продавец.
– Угу, – ответил Эф, по-прежнему не сводя глаз с прыгающих у него перед глазами огромных, кричащих букв первых полос.
А мужчина тем временем четкими, отлаженными до самых мельчайших деталей движениями профессионала, даже не глядя на прилавок, набрал стопку из трех пухлых изданий и ловко скрутил их в упругий, шелестящий сверток. Кажется, привычная работа снова вернула ему уверенность: вместо беспокойства изрезанное глубокими, старческими морщинами лицо теперь светилось привычной, искренней добротой и приязнью.
– Держите крепко, итерэ Эффель. Сегодня почти у всех дополнительные страницы, – продавец гордо протянул заказ покупателю. – Я запишу вам на конец месяца.
– Да, меру, итерэ Кристан, – Эф, благодарно улыбаясь, взял газеты. – Хорошего дня, – он махнул рукой и быстрым шагом направился прямиком в сторону своей башни, торопливо петляя по лабиринту выровненных и отсыпанных мелкими камнями дорожкам.
Крепко свернутые, еще пахнущие свежей краской страницы огнем жгли его руки, а мысли, носящиеся в голове подобно неугомонному рою разъяренных, нервных пчел, не давали как следует сосредоточиться. Эф гадал, что же случилось в Службе, отчего переполошились практически все газеты мира. И самое главное связано ли произошедшее как-то с тем последним делом, которым когда-то давно занимался он.
Эф никогда не упоминал этого в разговорах, но даже спустя столько лет воспоминания, сомнения порой начинали снова гложить его. Глупо было полагать, что переезд в Мару навсегда захлопнет дверь в прошлое, оставит все вопросы позади, и Эф никогда не надеялся на это. Каждый день, открывая утром газету, он скрупулезно прочитывал даже самые несущественные на первый взгляд новости. Каждый раз, когда сообщалось об очередном убийстве, он невольно ощущал скользкую, тянущую вину за случившееся. Он ждал ответов: мимолетных намеков или громких, обличительных криков, ему уже, кажется, было неважно, как это будет. Он лишь хотел знать: правильно или нет? Правильно ли он поступил тогда, шесть лет назад. И что делать дальше, если нет.
«В ходе следственных мероприятий мы обнаружили новые обстоятельства связывающие эти дела с другим нераскрытым случаем… В силу некоторых причин не могу объяснить, почему данные факты не были найдены раньше… К сожалению, я также не могу раскрыть суть обнаруженных доказательств. Они будут представлены в Суде… Да, мы действительно обращались за консультацией к профильным академикам Неймара, однако лишь чтобы подтвердить собственные догадки… Да, позавчера действительно произошло столкновение агентов и активистов, но никто не пострадал… Нет, боевые маги не принимали участие в стандартной по сути операции оперативной группы… Да, в том районе позже были зафиксированы некоторые сбои, однако это никак не связано с деятельностью агентов. Обычные технические неполадки. Их давным-давно устранили… Нет, ни про какой поврежденный стадион я не знаю, простите, не фанат трибола… Да, мы обещаем в самом скором времени задержать виновного… Гроте меру за ваше терпение… и, разумеется, согласно новым нердам, мы предоставим полный отчет о наших действиях, как только Парламент, а точнее сформированная комиссия, будет готова его принять…»
Эф слегка смочил кончик пальца, перелистнул страницу и, быстро пробежав глазами по окончанию интервью, опустил газету на стол.
Антон, конечно, молодец. Целый разворот болтовни и ничего конкретного. И, самое обидное, так в каждой статье!
– Браза, вот жук!
Они нашли веские доказательства, но не понятно какие и каким образом, и что они делали все это время. Они наконец определились с подозреваемым и он, кажется, фигурировал в каком-то старом деле (или дела просто связаны чем-то другим) и вообще он (или она) уже почти у них в руках, но про суд молчат. И почему интервью берут не у следователя? А самое главное, зачем Антон вообще отвечает на эти дурацкие вопросы про операцию с Орденом? Она-то тут каким боком? Их же уже десятка два было? А еще эта заезженная фраза про технический сбой… Бр-р-р (Эф поморщился). Она же всех бесит. Так говорят, когда совсем уже нечего сказать.
– Хотя, с другой стороны…
Эф откинулся на спинку стула и задумался, проведя пальцем по внешнему контуру нижней губы.
– Хм…
Он резко выпрямился, зашарил руками, вороша разбросанные поверх стола листы газет.
– Где же, где?
Пару дней назад крондорфские газеты, и правда, писали о стычке и особенно о сбоях в работе путей. Возможно, в каком-нибудь другом месте никто бы даже не обратил внимание на такие мелочи. Ну, подумаешь, задержались на десять-пятнадцать минут в хабе, поворчали немного и отправились дальше. Однако Крондорф совсем другое дело – из-за тумана пути перемещения там жизненно необходимы. И поэтому очень, очень стабильны.
– Технический сбой… Из-за операции? – предположение возникло само собой. – Да, не-е-т, – Эф закрутил головой по сторонам. Если только там не побывали боевые маги, а они там не должны были побывать – Антону нет смысла скрывать этот факт, особенно теперь, когда согласно нердам, они отчитываются за каждую боевую группу. – Или все-таки есть… Хм…
В этот момент размышления Эфа прервало настойчивое, надоедливое чувство того, что он что-то забыл, словно он куда-то опаздывал и никак не мог вспомнить куда, будто где-то в голове вдруг сработал невидимый будильник, который не давал покоя, зудел на подкорках мозга – именно так здесь в Маре без браслета обычно ощущался вызов по безмолвной речи. Эф недовольно вздохнул и ответил.
– Ола, эль эртэ Мара.
– Эль эртэ Мара, – эхом отозвался Астен Гарлан, его спокойный, размеренный голос, разлившись полноводной рекой, заполнил мысли Эфа. – Итерэ Эффель, ты на месте?
– Да, итерэ Астен, – Эф невольно улыбнулся, как всегда, когда разговаривал с Астеном. Вежливость друга оставалась неизменной, что бы не случилось.
– Тогда, может заглянешь ко мне?
– Сейчас? – Эф с грустью окинул взглядом разбросанные по всему столу газетные листы.
– Да, если тебе не трудно, – Астен не стал бы настаивать понапрасну.
– Конечно.
Связь оборвалась. Эф встал со стула и спустя мгновение легким дуновением ветра растворился в ярких лучах полуденного солнца, оставив после себя лишь покачивающиеся в пыльном воздухе, тонкие страницы газет.
– Присаживайся, – Астен Гарлан ожидал его, удобно устроившись в одном из уютных кожаных кресел. Он сидел, закинув одну ногу на другую, согнув руки в локтях и соединив длинные указательные пальцы с синевато-розовыми ногтями прямо около четкой границы тонких губ. Его живые, блестящие, серые глаза задумчиво смотрели куда-то в расстилающуюся за огромным арочным окном даль океана, а широкие плечи, подчеркнутые кроем темного пиджака-кителя, еле заметно вздрогнули, когда Эф появился посреди круглого просторного кабинета.
Гость сделал несколько торопливых шагов и, поклонившись в знак приветствия, упал в приятную, скрипучую, прохладную глубину кресла.
– Полагаю, ты уже успел ознакомиться со свежей прессой, итерэ Эффель, – Астен Гарлан медленно перевел взгляд с голубого неба на прикрытое тенью лицо Эфа.
Шуршащий звук прибоя на секунду заполнил комнату.
– Ола, – кивнул Эф.
Астен Гарлан тоже кивнул, а потом добавил.
– Я хочу, чтобы ты занял место представителя Мары в контрольной комиссии Парламента. Они уже направили нам запрос. Что скажешь, итерэ Эффель? – серые глаза Астена внимательно смотрели на собеседника.
Сердце в груди Эфа забилось с удвоенной частотой. Он открыл рот чтобы ответить, но потом, вдруг передумав, захлопнул его, плотно сжав губы.
– Хм… – Астен легко улыбнулся. – Сомнения?
– Да, – согласился Эф. – Я же все еще формально сотрудник Службы, и… пф-ф-ф… вы же знаете… может оказаться, что это будет связано с моими делами…
– Разумеется, это связано с ними! – Астен усмехнулся и встряхнул головой. – Но разве ты не горишь желанием разобраться?
– Горю…
– Тогда это твой единственный шанс, итерэ Эффель. Да и мне, признаться, станет куда спокойнее, если там будешь присутствовать ты.
– Почему? – Эф насторожился.
– Потому что мои коллеги, к сожалению, часто слишком оторваны от реальной жизни, – Астен опустил руки, – а агенты, наоборот, слишком погружены в нее. Им всем не помешает тот, кто видит полную картину. Да и, кроме этого, итерэ Эффель, – глаза мага ехидно свернули, – пора тебе уже окончательно повзрослеть, раз уж ты задумал вступить на путь, о котором размышляешь.
На щеках Эфа вспыхнул румянец. Рядом с Астеном Гарланом он всегда чувствовал себя глупым мальчишкой.
– Хорошо, итерэ Астен, – он шумно выдохнул, – я…
Однако маг тут же резким руки взмахом оборвал его. Удивительная ткань пиджака легкой, шелковой волной спала до локтя, Астен нагнулся и, аккуратно обогнув керамическую амфору, которая стояла между ними на низком стеклянном столике, протянул Эфу закрытое кожаной накладкой запястье.
– Тогда тебе предстоит сперва кое-что узнать. И если ты готов…
– Готов, – решительно кивнул Эф и цепкими, длинными пальцами крепко обхватил чуть подрагивающую руку мага.
Они снова стояли там, где все началось – посреди совершенно пустой, залитой теплым магическим светом подземной залы с поблескивающим, молочно-белым, мраморным полом, в которой под низкими мощными сводами древних каменных арок хранилось тайное магическое знание мира. Стояли, молча склонив головы над желтыми страницами небольшой книги в гладком кожаном переплете с обитыми металлом уголками, и читали ее, еле-еле шевеля губами в такт особому ритму выведенных мелким ровным почерком слов. Читали, листая страницу за страницей, пока не дошли до конца и не приступили к следующей.
Время медленно текло сквозь них, открывая секреты прошлого, забирая в обмен драгоценные минуты настоящего, унося все дальше ту уже недоступную, незнакомую жизнь, которой каждый, узнавая нечто совершенно новое, лишает сам себя.
«Теперь ты знаешь, человек … Знаешь мои тайны. Но помни, эладэ лаара106, никто не знает истины. Эль эртэ Мара!»
Антон, как всегда заработавшийся допоздна, усталым, немного косолапым шагом спустился по широким гранитным ступеням крыльца. Массивная входная дверь, деревянная, с отполированными многочисленными прикосновениями пальцев гладкими круглыми бронзовыми ручками глухо захлопнулась за его сгорбленной спиной. Отросшие темные волосы агента тут же колыхнулись от резкого, наполненного сыроватой ночной прохладой порыва ветра. Антон, недовольно поежившись, поднял свободную руку и полностью развернул воротник серого плотного пиджака, после чего оглянулся и медленным, будто прогулочным шагом побрел в сторону ближайшего хаба.
Альстендорфские улицы, несмотря на поздний час, не казались сегодня пустынными и покинутыми, как это часто бывает в более холодные времена года. Яркие, желтые конусы неподвижных фонарей с поблескивающими металлическими колпаками раз за разом вылавливали из городских сумерек то улыбающиеся и смеющиеся, уже тронутые легким загаром, лица молодых парней и девчонок, наслаждающихся еще не приевшейся летней свободой, то задумчиво бредущие, нескладные, однообразно темные фигуры запоздалых, возвращающихся домой работников с опущенными неподвижными глазами. Шелест колес мобилей, звучащая где-то в глубине городских кварталов мелодичная фортепианная музыка, шарканье ботинок, ровные, мерные щелчки каблуков, эхо разговоров и искристые взрывы далекого смеха – все эти звуки, подобно ароматному букету дорогого терпкого вина наполняли темный, украшенный мерцающим серебром звезд бокал пьянящей летней ночи.
Пройдя пару кварталов от здания Службы, Антон остановился, отступив вглубь тротуара в серо-синюю тень нависающего над ним дома, пропустил несколько спешащих куда-то прохожих и лишь затем, по привычке легко тронул холодную матовую поверхность браслета связи, плотно сидящего на его широком запястье. Он специально не стал начинать этот разговор днем на работе, где каждую секунду кто-то мог потревожить и отвлечь его очередным срочным делом, особенно после вчерашней пресс-конференции, а отложил беседу до позднего-позднего вечера. Ночь обещала быть долгой, прогулка – длинной, но руководителя следственного управления Службы эти обстоятельства нисколько не смущали, он отправил короткое приветствие своему собеседнику и тронулся с места.
– Иром, Антон, – за те годы, что они не виделись, голос Влада почти не изменился: звучал все также лениво, размеренно и порой слегка язвительно-грубовато.
– Иром, – Антон ответил сразу. – Думаю, ты догадался, по какому поводу я тебя вызывал?
– Ола, – Влад, кажется, усмехнулся. – Орда ла ме ино! Не зря же ты сегодня во всех газетах. Так что у вас там стряслось? На самом деле, – он специально выделил последнюю фразу.
– Об этом потом, если придется, – резко отрезал Антон, он не разбрасывался фактами понапрасну, и перешел прямиком к сути. – Мне нужен агент, который возглавит операцию. Кто-то не из наших, не из местных. Кто-то…
– Ха-ха, – Влад засмеялся, – урлан дэл, неужели ты опять предлагаешь мне гоняться туда-сюда по всему свету? Бора, Антон, в прошлый раз хватило. Эль гор арва то.
Антон недовольно фыркнул. Нет, Влад все-таки изменился и не в самую удобную, для него, Антона, сторону. Однако, кажется, так выходило даже лучше.
– Я просто предлагаю тебе возможность завершить то, что ты когда-то начал, Влад. И предлагать буду только одни раз, – Антон выдержал паузу. – Не хочешь, не надо, найду другого. Жду ответа до утра, – он сделал вид, что собирается оборвать разговор. Он был почти уверен, что Влад сейчас остановит его. И не ошибся.
– Эй-эй… – агент нервно хихикнул, – погоди…
– Да? – невозмутимо ответил Антон.
– А Эфа? Эффеля Найлена ты тоже вернешь?
– Нет, – хотя, признаться честно, сегодня днем Антон довольно серьезно размышлял над этим вопросом.
– И я буду там у вас главным?
– В определенных пределах. Над агентами. Хотя, если ты подгребешь под себя неймарских магов, я лично возражать не стану, – заметил Антон, закидывая еще одну, контрольную, приманку.
– Магов? – тон Влада сразу стал куда более заинтересованным. – Эльма локи… С каких пор это ты с ними водишься?
– С тех самых, – Антон не собирался говорить ему ни на йоту больше, чем хотел. – Подробности – только участникам.
– Тогда готовь чай с печеньками, я возвращаюсь.
Антон довольно улыбнулся. Он ни за что бы не признался, но где-то в глубине груди его сердце радостно екнуло. Все-таки Влад был идеальным кандидатом: умел молчать, слушать, действовать, принимать решения и в отличие от Курта ставить на место заносчивого, надоедливого умника Ломака. Он был своим человеком до мозга костей, а Антон за последние годы ох как научился ценить это.
– Жду завтра после обеда, – холодно закончил агент и тут же отключился.
***
Услышав за спиной шум, Эф отвернулся от окна и приветливо улыбнулся гостю.
– Иром рино.
– Иром рино, итерэ Эффель, – отозвался агент. А это был именно он. Черная, безликая униформа: плотная, узкая футболка, темная накладка на руке для удобства перемещений, брюки с накладными карманами, высокие кроссовки, черный браслет на широком, покрытом редкими волосами запястье, не оставили у Эфа сомнений.
Сам бывший следователь был одет куда более необычно и изысканно даже по местным меркам. Как официальный представитель академии он получил от Астена Гарлана личный комплект традиционного костюма магов Мары: китель с расшитым воротником-стойкой, удлиненной спинкой, расклешенными струящимися рукавами длиной чуть выше кончиков пальцев, которые одним легким движением при необходимости собирались на запястьях с помощью специальных кожаных браслетов, однобортный, застегнутый на ровный ряд деревянных круглых пуговиц и украшенный некоторым подобием накидки, сделанной из того же плотного материала, – она закреплялась около плеча на особой застежке, напоминающей университетское грейе, а далее спадала по левой стороне торса, переходя в рукав, закрывая полу кителя и соединяясь с ним, подобно жилету в боковых швах; прямые свободные брюки с лампасами и мягкие, на удивление удобные туфли с гибкой тонкой подошвой из грубой кожи. Костюм имел приятный, слегка изменяющийся в зависимости от освещения и фактуры ткани глубокий, темный, синий с ультрамариновым оттенком цвет и по словам Агни очень шел загоревшему повзрослевшему Эфу. Свои длинные светлые волнистые волосы Эф собрал в низкий свободный хвост, а старый браслет агента засунул в одни из карманов – одевать его с таким роскошным костюмом не очень-то хотелось, да и за проведенное в Маре время Эф успел порядком отвыкнуть от таких штук.
– Вы готовы? – следом за приветствием поинтересовался агент.
– Да, разумеется, – Эф легким прыжком спустился с небольшого возвышения около окна, где стоял рабочий стол, и встал рядом с агентом, после чего крепко обхватил его протянутую руку своими пальцами.
Перемещение в Миран заняло у них меньше нескольких секунд. Не успел Эф даже начать размышлять о том, где они окажутся, как почти сразу получил ответ на свой вопрос. Когда пространство вокруг стабилизировалось он, любопытно оглянувшись по сторонам, увидел еще слегка размытые – это зрение привыкало к изменившемуся освещению, очертания погруженной в приятный полумрак небольшой пустой комнаты.
– Как только будете готовы, проходите туда, – спокойным, размеренным голосом сообщил ему агент, указав на единственную в комнате дверь, и убедившись, что Эф понял, тут же растворился в воздухе.
Значит его перенесли прямо в здание Парламента… Значит, через несколько минуту или чуть больше он лицом к лицу встретится с теми, кого он так тщательно пытался избегать все эти годы. Может быть, они уже даже сидят там, за дверью, заговорщицки переглядываясь и перешептываясь, со злорадством ожидая очередного его позора.
Стоило Эфу подумать об этом, как липкий комок тошноты волной подкатился к горлу, а голова вмиг стала чугунной и закружилась.
– Браза…
Кажется, все происходило слишком, слишком быстро.
Эф, скривившись будто от внезапного приступа острой боли, беззвучно выругался. Сердце отчаянно заколотилось у него в груди, на высоком лбу выступили мелкие капельки пота, щеки запылали нервным, лихорадочным румянцем. Бывший следователь поднял к лицу руки, бледные с растопыренными, длинными, изогнутыми пальцами и увидел, насколько сильно они дрожат.
– О-о, мирдан соан… Успокойся. Успокойся, чтоб тебя! – он сделал глубокий вдох, затем на несколько долгих секунд замер, задержав дыхание и резко, шумно выдохнул. На удивление, это помогло – паника отступила, а мысли немного прояснились. – Браза, да сколько уже можно их бояться!?
Эф, негодуя сам на себя, покачал головой. Потом вспомнил слова Астена Гарлана и до сих пор стоящие перед глазами леденящие сердце строчки мелкого, убористого почерка.
– У тебя нет права отступать, Эффель, – твердо произнес он одними губами, поправил съехавший немного в бок китель и решительным шагом, распрямив сутулую спину и подняв вверх подбородок, вошел в залитый теплым, приятным светом зал заседаний.
Влад, одетый сегодня в простой черный костюм, черную, расстегнутую у ворота рубашку и темные ботинки, устроился поудобнее в тесном для его комплекции, светлом вращающемся, круглом кресле с низкой спинкой и мягкими подлокотниками, опер сцепленные замком ладони о прохладную гладкую поверхность большого кольцевого стола из бука, на котором рядом со стаканами кристально чистой воды и крохотными «Искрами» внутри одинаковых, квадратных, открытых, желтых бархатных чехлов лежали тонкие металлические браслеты, загадочно поблескивающие фиолетово-лазурными оттенками в лучах ровного, распределенного, зависшего над столом источника магического света. Здесь на удивление не было окон, только высокие стены, отделанные деревянными панелями, искусно скрывающими многочисленные входные двери из комнат перемещения, да темное, мягкое, обволакивающее ноги ковровое покрытие в мелкий геометрический рисунок на полу. До начала слушания оставалось еще больше десяти минут – некоторые места пока пустовали, а в зале стоял небольшой фоновый шум приглушенных разговоров.
Антон, сидевший по левую руку от Влада, вполголоса беседовал о чем-то с Амратом Лардэ, партом и формальным руководителем всея Службы, они улыбались и иногда сдавленно посмеивались. Справа Брук, слегка посапывая, обменивался вежливыми, по большей части дежурными фразами с академиком Неймара Мадверной Граавкой, статной, красивой женщиной в зеленом бархатном костюме с уложенными элегантными волнами жесткими, густыми волосами.
Подальше, в глубине комнаты, еще одна женщина, Влад не знал имени, но по внешнему виду сразу догадался, что она парт, высокая, худая, с собранными в пучок светлыми, тонкими волосами, листала стопку каких-то бумаг, задумчиво постукивая изящными, короткими пальцами по лакированной поверхности стола, изредка поднимая голову и обводя присутствующих колким, быстрым взглядом почти прозрачных, притягивающих внимание миндалевидных глаз. Остальные участники собрания: маг-консультант, парт и представитель Мары (Влад был почти уверен, что им будет умник Астен Гарлан), до сих пор отсутствовали.
