Валя Худякова
Мир – Магия
Эф замолчал, выжидательно уставившись на собеседника. Влад просидел в тишине около минуты и лишь потом ответил.
– Я действительно думаю, что там около хаба кто-то применил магию вещей, но у меня нет никаких доказательств, и более того я не представляю, кто это мог быть помимо, ну… Руни Линдон, Ала или меня самого, – Влад тяжело вздохнул. – И именно поэтому я не хотел ничего говорить. Это слишком серьезные обвинения, знаешь ведь, надо быть на тысячу процентов уверенным, чтобы решиться даже произнести такое вслух.
– Но ты по-прежнему не сомневаешься в том, что видел это?
– Да, мирдан соан, вен, и теперь не могу успокоиться, – Влад вдруг поднял голову и посмотрел на Эфа. Усталые, но в то же время горящие какой-то странной непоколебимость глаза друга поразили следователя. Влад очень сильно переживал о том, чем решил поделиться, это было совсем несвойственно ему. – Если честно, Эф, я жутко боюсь найти подтверждения тому, что прав, – добавил агент с грустной усмешкой в голосе.
Эф подумал, что прекрасно понимает его.
– Я тоже этого боюсь, – кивнул он, – с учетом всех … обстоятельств, – он взмахнул рукой.
– Но тем не менее, мы должны сделать свою работу, – добавил Влад.
Эф твердо кивнул и улыбнулся другу.
– Верно. И постараться не сожалеть об этом.
***
– Ну, что ты готова к первому заданию, асзентэ? – профессор и Руни сидели вокруг небольшого круглого столика с потертой, лаковой деревянной столешницей, покоящейся на широкой резной ножке. Лучи солнца свободно падали из окна и, проходя сквозь воздушную пелену тюля, превращались в томный, мягкий дневной свет. Пустой дом был погружен в сосредоточенную тишину, и только шум, доносившийся иногда с улицы, и разговоры Руни с профессором нарушали ее.
– Да, – девочка с готовностью сцепила руки в замок, разведя локти по разные стороны и нетерпеливо уставилась на привычно спокойно-загадочное лицо учителя, изрезанное темными впадинами морщин.
– Тогда мы сразу перейдем почти к «ланте верде78», так сказать, – профессор довольно усмехнулся, потом спохватился, что-то недолго поискал в карманах своего удлиненного пиджака с расшитым тонким узором воротником, плотно охватывающим его шею, и, протянув руку, поставил прямо перед девочкой небольшую металлическую статуэтку – миниатюрную копию кубка нулевой лиги по триболу. Руни тихо ахнула от восторга, они никогда не видела ничего подобного вживую. – Нравится?
– Да-а! Он прямо как настоящий!
– Дарю, используй для дела, – сказал профессор.
– Ола, конечно… – Руни благоговейно дотронулась пальцем до блестящей в дневном свете поверхности фигурки. – Ох, красота…
– Арто виэ, – согласился профессор, а потом бросил будто невзначай. – Теперь замени-ка его какой-нибудь иллюзией. Например, солонкой…
Руни сначала даже не распознала подвох. Она с маниакальной сосредоточенностью стала перебирать в голове заклинания, которые успела вычитать в книге, но они все, как назло, касались лишь людей… И только спустя несколько секунд, девочка вдруг осознала, что ее попросил сделать профессор.
Руни резко оттолкнулась от стола и испуганно вскочила на ноги, инстинктивно вытянув вперед руки. Стул позади нее с грохотом упал на пол, но никто этого не заметил. В ушах четко отбивало ритм сердце. Перед глазами все медленно кружилось и двоилось. Легкие горели огнем страха, не в силах заставить тело сделать очередной вдох.
– Вы… вы… – она не могла выговорить предложение полностью. – Откуда?! … Браза… откуда?
Взгляд зеленых глаз лихорадочно скользили по комнате, будто ответ был так близко. Но его, конечно, нельзя было вот так просто найти…
– Откуда? Откуда….
Профессор встал со своего места и сделал аккуратный шаг в ее сторону.
– Спокойно… Спокойно, девочка…
Его голос гипнотическим эхом отдавался в мыслях. И тут внутри словно что-то сломалось, словно огромное напряжение последних мгновений иссушило запасы решимости, сил, погасило страх перед изменившейся вновь реальность, горячие слезы потоком хлынули из глаз, и Руни вдруг безвольно осела на пол.
– Откуда… почему… Почему?!
Ее пальцы яростно вцепились в бледную кожу собственных предплечий, а тело начало содрогаться от рыданий.
– Не переживай, илса, – прикосновение рук профессора было теплым, мягким, успокаивающим. – Тебе ничего не грозит, по крайней мере сейчас и от меня, – он с усилием развернул ее лицом к себе, заставив посмотреть в бездну светлых, серых глаз. – Не переживай. Орден уже давно знает твой секрет. Именно поэтому и защищает от Службы.
– Орден? – Руни плохо понимала то, что слышала.
– Да, Орден знает, что ты – маг вещей. И я знаю, это не страшно. Наоборот, это прекрасно, Руни, – профессор улыбнулся. – Ты вырастешь великим волшебником, ты и сейчас уже добилась много.
– Но…
– Не переживай, – он аккуратно потянул ее вверх за собой, вынуждая подняться на ноги.
Руни слегка мотало из стороны в сторону, но профессор заботливо усадил ее назад на стул, а сам занял место напротив, молча наблюдая.
– Браза, – Руни выдохнула, осознание реальности постепенно возвращалось к ней, но взгляд по-прежнему продолжал рассеянно блуждать вокруг. Она поставила локти на край столешницы, устало опустила голову, опершись щекой о ладони. Мир перевернулся, и пока она не могла понять, какова ее новая роль.
– Если ты позволишь, я поясню кое-что, хорошо? – спросил профессор.
Руни кивнула, и он продолжил.
– Тебе не стоит особо переживать по поводу того, что ты сейчас узнала. Сама посуди, никто здесь, – профессор обвел руками комнату, – не заинтересован в гласности, потому что никто не хочет потерять тебя, а в особенности – я. Надо быть настоящим глупцом, чтобы упустить такую уникальную возможность для исследований! Разве ты не догадалась еще, что мне нет дела до Службы, Ордена, до всех этих мелочных интриг? Что я очень корыстный в своей цели изучения магии? А, Руни?
Руни смущенно пожала плечами. Она не решилась ответить прямо, потому что боялась сказать в лицо профессору, что согласна, но он и без этого прекрасно все понял.
– Вот, – он сухо улыбнулся. – На этом, думаю, нам следует закончить обсуждение и вернуться к упражнениям. Тем более магия отлично способствует трезвости и порядку мыслей. Но я все-таки позволю себе еще одно замечание, которое уменьшит твое беспокойство. Некоторые члены Ордена довольно умные, рассудительные, влиятельные в обществе люди, они прекрасно осознают ситуацию и, по сути, опасаются ровно того же, что и ты сама – Службы. Но в отличие от тебя у этих людей гораздо больше возможностей, ресурсов, власти, так что на твоем месте я бы точно не пытался избавиться от их покровительства. И старался быть более сдержанным в эмоциях, иначе скоро каждый встречный узнает, кто ты, слышала, Руни? Орден защищает тебя, но лучше все-таки не безрассудствовать и держать язык за зубами, даже с Зорном. Поняла?
– Ага, – девочка кивнула.
– А сейчас давай закончим с разговорами и наконец приступим к упражнениям…
Пальцы Лоннала Гринола нетерпеливо забарабанили по крышке вытянутого, овального стола. Адвокат кинул быстрый, недовольный взгляд на Антона, который сидел по правую руку от него, но руководитель следственного управления с совершенно непроницаемым выражением лица проигнорировал это. И тогда Лоннал заговорил.
– Значит, вы, агент Найлен, требуете от меня … хм … привести Руни Линдон на допрос в Службу?
– Да, – Эф кивнул. – На правах следователя по особым…
Лоннал, кисло скривившись, отмахнулся.
– Знаю-знаю, не стоит повторять название вашей новой должности в каждом предложении, агент… И я, разумеется, не могу отказать.
– Не можешь, – ответил за Эфа Антон. – Кроме того, агент Найлен поговорил с судьей Нестором, и тот поддержал это наше намерение.
– С судьей Нестором? – насторожившись, переспросил Лоннал. Из-за напряжения вены на его шее проступили сквозь вспотевшую кожу около плотно застегнутого воротника рубашки. Он не мог поверить, что эти двое сумели-таки провести без его ведома назначение судьи.
– Да, – бросил Антон и, как бы не понимая, почему вынужден хоть что-то объяснять, сказал. – Он будет вести процесс. Разве ты не знал?
Лоннал выругался про себя.
– Хм… – он откашлялся, выкраивая драгоценные секунды на размышление, – очевидно, нет. – адвокат повернулся прямо к Эфу и пристально заглянул ему в глаза. – Поскольку агент Найлен пока, – он поставил голосом акцент на последнем слове, – не уведомил меня.
– Что ж, – усмехнулся Антон, – считай, он только что сделал это.
– Меру, – Лоннал слегка кивнул. – Хорошо, я согласен на единоразовый допрос, но только, – он снова взглянул на Антона, – без фокусов, агенты.
– Разумеется, – отозвался Эф.
– Допрос пройдет здесь, в здании Службы, и я сам привезу ее сюда и увезу отсюда. Вы будете говорить с ней исключительно под моим наблюдением, и на допросе никого кроме вас, агент Найлен, меня и Руни Линдон присутствовать не будет. Это мои условия.
Теперь пришла очередь Эфу мысленно ругаться.
– Я настаиваю на участие агента Комена, – возразил Антон, – исключительно в целях безопасности агента Найлена.
Лоннал улыбнулся.
– Неужели вы полагаете, что Руни Линдон или я способны оказать серьезное сопротивление подготовленному следователю Службы, Антон? Помимо того, не забывайте, мы будем находиться на вашей территории, так что вряд ли агент Найлен вообще имеет хоть какой-то шанс пострадать.
– Это не обсуждается, – глаза Антона раздраженно сверкнули.
– Тогда я добьюсь еще одного ответного допроса Алана Найлена. Уверен, судья Нестор тоже не станет возражать.
Антон недовольно фыркнул, но благоразумно промолчал, лишь переглянулся с Эфом, давай понять, что адресует решение ему.
– Окей, – нехотя сдался следователь, он, конечно, не собирался отдавать Ала на очередную нервную экзекуцию прямо перед стартом судебных слушаний, – будем только я, вы и Руни.
– Отлично, – Лоннал сделал пометку в блокноте. – Сейчас согласуем дату и время, или вы пока не готовы это обсуждать?
– Почему же, вполне готов. Предлагаю следующий понедельник, – отозвался Эф, – в двенадцать.
– Пойдет, – Лоннал продолжил записывать, а когда закончил вопросительным взглядом обвел собравшихся за столом агентов. – На этом все, я полагаю? Или…
– Все, – жестом прервал его Антон и поспешно добавил. – Веро, Лоннал.
– Тогда, алсан веро, агенты, до понедельника, – адвокат ловким движением вернул свои бумаги в кейс, после чего встал со стула и размашистым, пружинистым шагом вышел из комнаты.
Как только дверь за его широкой спиной захлопнулась, Эф с облегчением выдохнул и устало опустил голову на сложенные на столешнице руки. Антон, не обращая на следователя никакого внимания, молча покинул кабинет следом за Лонналом, отправившись куда-то по своим делам, но Эф даже не шелохнулся, он не мог поверить, что они так легко добились своей цели. Он ожидал от Гринола гораздо более жесткого сопротивления, он думал, что тот принципиально не станет уступать Службе, особенно после того, как дело из-за давления Антона перешло в руки Эфа, однако следователь ошибся. И теперь это начинало его беспокоить, и он не понимал, почему.
– Давай посмотрим, что вышло.
Профессор с любопытным видом чуть наклонился к поблескивающему на свету флакончику из темно-коричневого, почти непрозрачного стекла с потертой бумажной этикеткой. Его длинные, с виду неловкие, старческие пальцы медленно потянулись к гладкой поверхности, но приблизившись к ней на расстояние сантиметра, замерли в воздухе.
– Думаю, ты и сама понимаешь, какие недостатки есть у подобных чар, Руни, – он, продолжая с удивительной легкостью удерживать руку на весу, резко повернулся к девочке, уколов ее холодным взглядом своих серых глубоких глаз.
Руни стало не по себе от этого.
– Скажи, – подбодрил ее профессор, по-обычному игнорируя ее смятение.
– Ну… – Руни замялась, в такие моменты все мысли всегда куда-то девались из ее головы, оставляя там лишь не ведающую печалей пустоту. – Э-э-э… – она стыдливо потупила взгляд. – Не знаю.
– Печально слышать такое от тебя, асзентэ, – с укором заметил профессор. – И так, перед нами стандартные чары иллюзии, какие в былое время умел колдовать каждый уважающий себя волшебник. И их основным недостатком само собой является это…
Профессор повернулся назад к флакону и вдруг резким, точным движением подвинул вытянутую руку вперед. Его пальцы свободно прошли сквозь границы иллюзии и остановились только там, где начиналась поверхность реальной фигурки в виде маленького трибольного кубка. Но он не остановился на этом, отведя ладонь чуть назад, профессор раздвинул пальцы, а потом ловко сжал ими миниатюрную фигурку, позволив иллюзии спокойно сомкнуться вокруг своей кисти.
– Думаю, теперь тебе стало яснее, – продолжил разговор учитель. – Как ты сама можешь заметить, обычные иллюзии довольно бесполезны, поскольку воспроизводят лишь внешний вид, не затрагивая тактильное, обонятельное или слуховое восприятие мага. Помимо этого крайне существенного недостатка, следует добавить еще их краткое время действия. Если мы понаблюдаем за твоим заклинанием чуть дольше, то непременно заметим, как истончается магия, и предмет потихоньку возвращает свой истинный вид. Знаешь, почему так происходит?
О, да! Это Руни точно знала. Зимний экзамен по теормагу оказывается до сих пор сохранился где-то в недрах ее памяти.
– Да, – довольная собой заговорила девочка. – Когда маг колдует заклинание, он реализует полученный иктумиальный потенциал, как бы проецируя его через ридей на себя или другую цель заклинания. Но для нашей материальной параллели магия является как бы инородной, поэтому реальность стремиться побыстрее избавиться от нее.
– Неплохо, – кивнул профессор. – И как с этим можно бороться?
Руни пожала плечами.
– Кажется, есть какие-то … хм… петли?
– Не какие-то, а вполне конкретные, – поправил профессор. – Подобные заклинания составляют целую область магии ситенары. К слову, они были открыты знаменитыми сейчас магами Жином Тиром и Остином Морком, поэтому самый простой вариант чар ситенарных петель носит название «петли Морка». Думаю, ты вполне готова к их изучению, а заодно и затронем более сложные иллюзии. Теорию прочтешь сама в книгах, я сейчас лишь поясню некоторые важные практические моменты. Если ты не возражаешь, конечно?
Уж кто-кто, а Руни точно ни капли не возражала, да она была на седьмом небе от счастья. Петли Морка, сложные иллюзии, кажется, когда-то Гвин говорила, что это очень-очень крутые штуки, а теперь у Руни появился шанс научиться им. Она бы не простила себе, если бы даже подумала отказаться, тем более, когда профессор сам вызвался помочь.
Вообще в последнее время профессор Намрой вдруг неожиданно превратился для Руни из скучного, напыщенного, непонятного университетского ученого в надежного проводника в мир настоящей, захватывающей магии. Она полностью доверяла ему себя, слушала во всем, его авторитет в ее глазах вырос до каких-то неизмеримых вершин. Конечно, он относился к ней строго, а его требовательность, помешанность на магии и нацеленность только на превосходный результат иногда изводили девочку, но она не могла не признать то, что именно эти качества учителя помогают ее умениям раскрываться и расти в геометрической прогрессии. За месяц их совместных занятий, Руни получила больше практических магических навыков, чем за весь первый год в университете. Кроме того, она заметила, что прекрасно запоминает все заклинания, какими сложными бы они не были. Никакой нудной зубрежки, как перед семинарами по теормагу, никаких проблем с контролем движений, слов, мыслей, с концентрацией. После того гигантского количества повторений, которое заставлял делать профессор, магия текла из нее будто сама по себе, Руни чувствовала, что словно попадает в русло мощной, полноводной реки, несущей ее прямо к намеченной цели. Никогда раньше она не испытывала такого самоудовлетворения от любого нового заклинания, никогда магия не доставляла ей столько удовольствия и восторга. Профессор постоянно ставил перед ней сложные, практически недосягаемые на первый взгляд цели. Сначала Руни очень пугалась даже пробовать достичь их, но теперь каждый пройденный рубеж придавал ей уверенность в собственных силах, пробуждал азарт скрытого глубоко внутри исследователя, давал запал на новые свершения, которых неизменно требовал от нее профессор. Руни будто играла в догонялки с самым быстрым в мире трибольным мячом и, к своему удивлению, не хотела, чтобы это кончалось. В такие минуты она забывала про реальную жизнь: про проблемы, Орден, Службу, предстоящий скоро суд, про Алана и Грэма, друзей, родных, по которым ужасно тосковала, про то, что скоро возможно этот удивительный, чудесный, полный загадок мир магии навсегда закроет перед ней свои двери.
– Так.
Она достала из кармана заветную фигурку кубка, поставила ее перед собой, привела в порядок мысли. Профессор перекрестил на груди, откинулся на спинку стула и с неторопливым, нервным ожиданием наблюдал за ученицей.
Они тренировали эти чары уже несколько встреч подряд, сначала каждое заклинание в отдельности, потом комбинировали их попарно, и вот теперь, наконец, настала пора сложить все вместе.
За окном стояла приятная осенняя погода. Тяжелые тучи медленно ползли из одного края пасмурного неба в другой, поднявшись высоко над горизонтом, словно боясь случайно задеть острые концы крыш домов и полупрозрачные, оранжево-красно-коричневые кроны деревьев. Окна в библиотеке теперь были плотно закрыты, сентябрь не радовал теплом, но Руни все равно каждый день раздергивала шторы, чтобы в комнате попадал естественный, приятный глазу свет. Она не выходила на улицу уже несколько месяцев и ужасно скучала по солнцу.
Руки девочки, замершие невдалеке от блестящей поверхности круглого стола, подрагивали. Она волновалась. И не только из-за заклинания или напряженно наблюдающего за ней профессора, но скорее потому что на днях Зорна вызвал Лоннал Гринол и сообщил, что в понедельник Руни предстоит отправиться на допрос в Службу. Адвокат должен был прийти сегодня снова, чтобы рассказать подробности и дать девочке полную инструкцию, как действовать и говорить, но Руни это не сильно обнадежило. Они предполагали, что Руни не покинет пределы дома Зорна до судебного заседания, которое никак нельзя было пропустить, так что новость о поездке в Службу стала для нее большим сюрпризом.
Но сейчас ей необходимо было отбросить все эти мысли…
Так, Руни, соберись. Помнишь? Создать точку закрепления… Создать связь… Создать петлю… Создать заклинание…
Капельки холодного пота выступили на лбу, но она даже не заметила их. Время незаметно бежало мимо нее.
Создать точку закрепления… Есть точка.
Создать связь… Есть связь.
Создать петлю… Есть петля.
И… Создать заклинание.
Руни, устало выдохнув, открыла глаза и вместо прекрасной фигурки кубка, уставилась на коричнево-серый бутылек, который мгновение назад существовал лишь в ее воображении.
– Прекрасно! – прокомментировал работу профессор, задиристо хлопнув в ладоши. – А теперь самое главное, асзентэ. Давай-ка проверим, что вышло.
– Хорошо, профессор, – послушно кивнула Руни.
Проверить значило сотворить еще одно маленькое невозможное чудо. Невозможное для других, включая, кажется, и самого профессора, но не для Руни.
Легким, будто неряшливым движением пальцев она передвинула фальшивый бутылек к самому краю стола. И наколдованная иллюзия не пропала!
– Работает! – восторженно прошептала девочка, не веря собственным глазам.
Профессор тем временем по своему обычному протянул к пузырьку руку и крепко сжал его в ладони. Такой тест он проводил со всеми Руниными иллюзиями.
– Действительно работает, – удовлетворенно сообщил он, радостно взглянув на ученицу, а потом вернулся к привычному наставительно-профессорскому тону и сказал. – Ты, наверное, не осознаешь этого, но сегодня великий день, Руни. Помнишь, ты пересказывала мне заметку из последней книги? Помнишь, что там было написано?
– Да, – Руни прекрасно помнила каждое слово, потому что там говорилось про магию вещей.
– И если автор этих строк лишь предполагал, что в теории возможно соединить петли Морка, сложную физическую иллюзию и истинную магию вещей, то ты прямо сейчас взяла и сделала это на практике! – взгляд профессора, вдруг удивительно живой, пронзительный, светился любопытством, интересом и каким-то по-детски чистым, неподдельным восторгом. – Вот бы снова открыть такое заклинание, правда же? – он неохотно оторвал глаза от заколдованной фигурки и посмотрел на Руни. – Арто виэ, прекраснейшая вещь!
– Открыть? – не поняла девочка. – Как?
– Только не говори, что теперь в Альстендорфском университете студентам не рассказывают про ловцов? – профессор, кажется, испугался не на шутку. Почему-то собственное предположение очень его расстроило.
– Нет-нет, – поспешила поправить его Руни. – Конечно, нам на теормаге говорили про магию ловцов. Но разве можно открыть то, что уже открыто? Я же использовала существующие и известные заклинания, разве не так?
– Все верно, – с готовностью принялся объяснять профессор. – Однако ловцам не обязательно открывать совершенно новую магию, асзентэ. Совсем не обязательно, – он усмехнулся сам себе. – А знаешь, почему для этого, – профессор махнул в сторону фигурки, – точно необходимо свое заклинание?
Руни отрицательно покачала головой.
– Потому что не у всех есть такой уникальный талант, как у тебя. Имею в виду магию вещей, естественно. Но, скажу откровенно, когда-то давно заклинания, подобные этому были уже открыты. Более того, было открыто одно единственное, главное заклинание, которое позволяло проецировать любую магию на предметы точно также, как и на живых магов. Самые таинственные и неоднозначные, самые спорные и прекрасные чары на свете, – голос профессор постепенно стал тихим и завораживающим, будто он сообщал Руни свою сокровенную тайну, заветную мечту, делился сокрытым глубоко в душе переживанием. Она никогда еще не слышала от учителя ничего подобного и не поверила бы, если бы сама не видела его сейчас перед собой. Горящие холодным, лихорадочным блеском, распахнутые широко глаза, застывшие, словно в забытом взмахе длинные, сухие пальцы, взволнованная бледность лица, освещенного ярким внутренним огнем, мечтательная мягкость и глубина голоса… В памяти Руни навсегда остался этот образ профессора. – Вершина мастерства, на которую взошел лишь один из нас. Взошел, чтобы тут же погибнуть. Ты ведь знаешь эту историю, девочка?
– Не уверена, – ответила Руни.
– Я расскажу ее тебе… У последнего короле Скейлера был придворный ловец, довольно молодой маг, которого он случайно встретил во время одного из своих многочисленных путешествий. Никто так и не понимает, почему Скейлер вдруг обратил на него внимание, поскольку до этого он пропадал в неизвестности и бедности, но у короля всегда был зоркий глаз на таланты, что тут скрывать, – профессор улыбнулся. – Так вот, король пригласил этого беднягу к себе во дворец, обеспечил всем необходимым и для беспечной жизни, и для работы. Высокое придворное звание, роскошный дом в столице, доступ к самым секретным архивам двух магических академий и библиотекам ведущих университетов, полная свобода в магических изысканиях, все это получил ловец взамен на одно единственное условие – безоговорочное подчинение самому Скейлеру. И молодой маг согласился. Многие тогда осуждали людей, которые делали подобный выбор, но теперь я понимаю их. Ничто не сравнится с теми возможностями, которые открывались перед этими обреченными на смерть учеными, никто из живущих сегодня не обладает даже близко подобной свободой и несвободой одновременно, поэтому не нам судить, что было для них верно.
Шли годы и приглашенный, щедро одаренный королем ловец, вырос в выдающегося, практически гениального по своим способностям мага. Все это время Скейлер пристально наблюдал за ним, приглашал к себе во дворец, где они вдвоем вели долгие разговоры о магии. И вот однажды во время одного из таких обсуждений Скейлер предложил ему попробовать отыскать чары, которые уже много лет не давали покоя королю – чары магии вещей. Но не просто «обычные» приемы, уже известные тогда магам, а то самое главное заклинание, о существовании которого так горячо спорили на протяжении многих-многих веков. И ты не поверишь, но ловец открыл его! За что неизбежно поплатился своей жизнью. Ведь Скейлер не мог позволить, чтобы кто-то помимо него самого обладал таким знанием, ведь главная сила короля, кто бы что ни говорил, всегда заключалась в его природном таланте к магии вещей. Именно она делала его недосягаемым для других магов, для его врагов, для людей, она была гарантом его власти и должна была оставаться им. Скейлер уничтожил все упоминания о заклинании, даже точное имя ловца было потеряно в кострах Темных арков.
Сейчас считается, что открытие такого заклинания было вершиной развития магии в нашем мире, пиком золотого времени, призрачным достижением гениального мастера … непревзойденным никем вплоть до современных дней.
