Микаэл Геворгович Абазян
Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
На следующий день я твердо решил для себя: я обязательно найду такую же книгу, найду ее и куплю, хоть из-под земли достану, но верну в дом и сниму с моей семьи груз вины. Все равно они уже не помнили, при каких обстоятельствах, когда и кто именно из наших предков оставил ее после себя.
«Сегодня нам пришлось говорить на такую вот невеселую тему, но придет день, когда мы все облегченно вздохнем», – решительно пообещал я. «Не потому, что книга вернется в дом, а потому, что благодаря вашей жертвенности и вашему решению я буду крепко стоять на своих ногах, и мне будет доступно все, что будет необходимо для счастливой жизни!»
И я определил предмет своей будущей коллекции: я буду собирать все издания «Калевалы», которые выходили в нашей стране, и особое место в этом ряду займет то самое издание, которое хранилось в нашем доме неизвестно сколько лет, благо что сделать это в эпоху всемирной сети и налаженных международных пересылок по плечу тем, кто этого захочет.
Так начал свой путь мой Коллекционер, полностью предоставивший мне все свои полномочия и наделивший уникальной способностью добиваться своей цели и побеждать. Пусть сегодняшняя победа все еще лежит в будущем, я с уверенностью заверяю вас, что нисколько в ней не сомневаюсь, и поэтому хочу разделить ее с вами и поделиться своим безграничным счастьем.
Итак, первый шаг уже сделан: книгу наконец-то кто-то выложил на eBay20, описание досконально изучено, рейтинг продавца проверен, ему посланы уточняющие вопросы и ответы на них получены в кратчайшие сроки. Вывод: продавцу можно верить.
Второй шаг: время. Оно должно работать на меня. Как этого добиться, спросите вы? В нашем случае нужно просто забыть об этом аукционе и вспомнить о нем за пару минут до конца. Многие недалекие покупатели делают ставки в самом начале, тем самым подогревая интерес себе подобных. Забыв о том, что это не живой аукцион с обязательными номерками для участников, молоточком в руке ведущего и его действующими на нервы фразами типа «Двести долларов! Кто больше?» или «Пятьсот долларов – раз! Пятьсот долларов – два! Пятьсот… Шестьсот долларов!», они заглатывают наживку и ставят предлагаемую минимальную ставку в девяносто девять центов, после чего стремятся вернуть себе первенство, когда кто-то делает контрставку в один доллар и девять центов! Эти глупцы созданы лишь для того, чтобы доставлять радость одному единственному человеку во всей схеме онлайн-аукционов – продавцу. Он всегда получает максимум из того, что они будут предлагать, и мне лично доводилось видеть, как в азарте сумма в результате такой вот ранней гонки достигала сотен долларов. Конечно же, в какой-то момент эти дуралеи оставляют затею и уходят в тень, когда ближе к концу начинают подтягиваться кандидаты посерьезнее. И на что они вообще надеются? На то, что им достанется антикварное издание за пять долларов? Ха-ха-ха.
Но и это не конец. Ставки могут появляться и после, когда кто-то вдруг заметит объект твоей мечты, доступный, как им кажется, по разумной цене. Новая ставка еще больше повышает цену и бросает еще более серьезный вызов кандидатам. И даже здесь мы никогда не можем с уверенностью заявить о том, что судьба лота предопределена. Самые серьезные покупатели давно уже овладели единственным оптимальным методом достижения успеха, и они ждут. До самого конца. До последних секунд, а иногда и до самой последней секунды. После того, как они сделают свою ставку, у соперников просто не останется времени, чтобы перебить ее, ведь реальной суммы, которую он согласен дать за свою мечту, не знает никто, кроме него самого.
А что это за реальная сумма такая? А это та сумма, которую вы, будучи в трезвом уме, осознавая все истекающие из этого последствия и отдавая себе отчет в том, что будете в состоянии выложить ее, готовы вписать в это маленькое окошечко и подтвердить ее одним нажатием мышки. В этом и заключается третий и последний шаг для достижения победы. Один щелчок пальцем по мышке – и победа! Один клик – и сообщение в зеленых тонах говорит вам: «Наши поздравления, Победитель»! Один тоненький звук – и вы счастливы!
Правильно разработанные аукционы не обнажат вашу ставку, как и не обнажают ту, которую вы собираетесь перебить. Если вы полностью выполняете третье условие и не жалеете цифр, то в случае проигрыша у вас не будет тяжелого осадка, и мысль «Ведь я же мог еще немножко добавить!» не будет вам говорить: «Доброе утро, лузер!» каждый новый день, в который вы снова и снова будете отчаянно прочесывать интернет в поисках очередного шанса. Вы легко согласитесь с поражением, понимая, что сделали все возможное, но, к сожалению, встретили кого-то, кто желал эту вещь больше вашего и поэтому лучше подготовился к финальной схватке. Да, вы заметно попортите ему кровь, когда за секунду до конца аукциона цена в, скажем, сто долларов, которая видна каждому потенциальному покупателю, вдруг превратится в девятьсот. Вы вздохнете, он ахнет, а продавец в очередной раз примется подсчитывать чистую выручку от очередной выгодной продажи, тыча пальцем в свой калькулятор.
И весь этот спектакль благоволит лишь тем, кто уважает Время и не пытается изменить его ход. Длительность аукциона, выносливость и терпение, молниеносность уверенных действий, внутренний секундомер – все эти компоненты на сегодняшний день являются как друзьями коллекционеров, так и их врагами.
В кармане у Филиппа зазвенело. Филипп вытащил телефон и отключил сработавший таймер. В этот момент на сцену снова вышел Артур. В руках его был лэптоп, который он положил на стол и подсоединил к нему кабель, ведущий к проектору, после чего взял в руки пульт. Откуда-то из-под потолка развернулся большой экран, на котором вскоре возникла картинка, отображавшая содержимое монитора лэптопа. Артур удалился.
– Наше время настало!
Мы с вами выждали без трех с половиной минут десять суток – вполне разумная длительность для подобного аукциона, способная привлечь большее число потенциальных безбашенных покупателей. Мы не следили за его ходом: зачем искусственно повышать себе давление и нарушать работу сердца? В чем смысл потерять покой на десять дней и наблюдать за тем, как несколько десятков идиотов искусственно повышают цену на твою мечту, отбивая друг у друга желание продолжать, радуя продавца и еще больше укрепляя твоих невидимых соперников. Ведь если текущая цена вдруг окажется больше той, которую я определил для себя в полном соответствии с правилом третьего шага, то мне и не стоит более думать о победе. Дыхание вновь восстановится, и я лишь буду спорить с самим собой на предмет того, возрастет ли за эти последние минуты цена еще больше или она уже достигла своего максимума.
Давайте-ка посмотрим на текущую ставку, – сказал Филипп, щелкнув по клавиатуре. Он увеличил картинку так, чтобы всем было видно соответствующее поле. – Ух ты! Всего-то двести восемьдесят пять евро?! Мы принимаем этот бой!
Теперь необходимо освежить страничку, чтобы убедиться в нормальном функционировании компьютера и в стабильности связи. Если вдруг возникнут проблемы с электричеством, то такая уж будет у нас с вами судьба. Тут уже ничего не поделаешь и единственным правильным решением будет принять идею о том, что впереди нас ждет вариант получше. Но у нас все в норме, все работает, и мы переходим к следующей проверке.
И еще раз проверим, что там у нас по времени. Так, минута пятьдесят… Многовато еще ждать… Поговорим еще о чем-нибудь, но только не так, чтобы прозевать последнюю секунду.
Я хочу подумать о том состоянии, в котором я окажусь примерно через две минуты. Мое тело еще будет сотрясаться от ударов сердца, ладони покроются пятнами и вспотеют, мышцы сведет, а я, как и всякий раз после победы, буду производить оплату привычным образом. Я всегда оплачиваю сразу после победы, потому что продавец тоже хочет быть уверенным в моей надежности. Руки не будут подчиняться, в ушах будет стучать, но я буду знать, что все переживания остались позади. Я произведу оплату и после этого выполню первый из ритуалов, которые исполняют люди, достигшие своей мечты и ставшие наконец счастливыми. Тогда и настанет время нашей счастливой жизни!
Филипп впился в монитор и более не сводил с него взгляд. Зрители пристально смотрели на экран.
– Сорок пять секунд до конца аукциона.... Вам видно? – быстро уточнил он, лишь на мгновение бросив взгляд на зрителей и вернувшись в состояние тотальной концентрации. – Рука на мышке. Сумма выросла еще немного, но пока в пределах наших возможностей.
Тридцать семь секунд.... Играем с судьбой и обновляем страничку. Если браузеру суждено зависнуть, то пусть лучше зависает сейчас, а не после подтверждения нашей ставки… Нет, все работает.
Двадцать две секунды.... Я вписываю цену своего счастья. Не надо, не пугайтесь этого пятизначного числа – бывают и более серьезные ставки. Это лишь для того, чтобы перебить потенциальных кандидатов.
Ждем… Терпим… Думаем о времени, о мечте и о победе…
Десять секунд…
Восемь…
Семь… Резкий скачок в цене! Еще один!
Четыре, три, две… Четырехзначная сумма продолжает дергаться меняющимися цифрами…
… и застывает. Все? Все.
Филипп оторвал глаза от монитора и поглядел на внимательно следивший за его действиями зал.
– Видите эти черные буквы на зеленом фоне? Они подтверждают, что все закончено, пусть даже мне самому еще не очень верится в это. Так бывает, и это вполне нормально, ведь в тот момент, когда мы наконец обретаем наше счастье, мы зачастую не замечаем его, лишь чувствуем легкое дуновение эйфории.
Но все это произошло на самом деле, и каждый из вас может подойти ко мне, похлопать по плечу, приводя в себя, и сказать: «Эй, чувак, мы сделали это!». Вы были рядом со мной на самом тяжелом отрезке моего пути к счастью, к победе, к познанию себя. И теперь, когда все так благополучно завершилось, я думаю будет не грех немного расслабиться и насладиться своим собственным, честно добытым счастьем!
Широко улыбнувшись, Филипп встал из-за столика, немного отодвинув назад кресло, и вышел на середину сцены. Заиграла музыка, самая оптимистичная и слащавая из всего, что звучало в этот вечер в театре «Кинопус». Грянули аплодисменты, и один за другим зрители начали вставать со своих мест, время от времени выкрикивая «Браво!».
Филипп наслаждается моментом. Он обводит взглядом весь зал так, словно хозяин, который в первый раз видит свой недавно купленный земельный участок и впервые ощущает его гигантские размеры. Его улыбка немного необычна. Глядя на него трудно сказать, что сейчас он делится со всеми ними своей радостью и приглашает их разделить вместе с ним триумф. Это замечают его друзья-артисты, стоящие за кулисами в ожидании выхода на поклон. Они ждут заранее обговоренного сигнала, но Филипп никак не дает его. Зрители продолжают аплодировать и кричать ему «Браво!», также предвкушая выход на сцену всей труппы. Филипп же внимательно наблюдает за ними, приветливо кивая, после чего в свою очередь одаривает зал имитацией легких аплодисментов. Затем он прикладывает левую руку к груди и, опираясь на нее правой, начинает напоминать роденовского «Мыслителя»21, с той разницей, что памятник сидит, опираясь правым локтем на левое колено, а Филипп стоит, поддерживая правый локоть внешней стороной кисти левой руки. Он прикрывает рот, скрывая улыбку, прищуривается, после чего делает жест рукой, словно прося слова во время какого-то собрания. Зал притихает, замолкает и музыка. Филипп делает шаг вперед.
– Спасибо, спасибо вам большое за аплодисменты и за улыбки! Да, история счастливой жизни всегда восхищает и служит примером для остальных. Вам она понравилась?
Все очень напоминало заключительное слово, с которым режиссеры обычно выходят после успешной премьеры, говорят пару-другую хвалебных слов, еще раз представляют «тех, без кого все это было бы невозможным». Они восприняли его вопрос, как часть дружеской беседы, и пробубнили свое коллективное согласие. Но в его голосе не улавливались те обертоны, которые всегда сопутствуют таким речам и добавляют к ауре триумфа, поэтому кто-то помыслил о том, что спектакль, может статься, еще не закончился. Эти вернулись на свои места, другие продолжали стоять…
– Да, она вдохновенная, она красивая, красочная, может быть даже в чем-то и поучительная, не так ли? А самое главное – она убедительна! – Он сделал паузу, еще раз убедившись в согласном молчаливом ответе. – Да? Убедительна? И вы действительно поверили в то, что я вам рассказал?
После отгремевших аплодисментов тишине несложно было вернуться в зал сразу после того, как новый любимец внимающей каждому его слову публики обратился к ней. На последних словах тишина пропитала собой весь театр, делая заметным легкий фон в динамиках, который Ласло сразу же принялся сводить на нет.
Филипп лишь усмехнулся и понурил взгляд. Он подошел к столику, на котором лежал пульт, оставленный Артуром, и направил его в сторону экрана, который сразу же начал сворачиваться и снова скрылся от глаз под потолком над сценой.
– Как все оказывается просто в этой жизни. Как легко взять и захотеть достигнуть намеченной высоты, а потом просто терпеливо дождаться, когда выпадет твой шанс, после, оказывается, необходимо просто произвести оплату услуги по достижению своей мечты – и живи дальше, о великий победитель!
Филипп небрежно положил пульт на столик и вновь посмотрел в зрительный зал, прорезая своим вдруг ставшим ядовитым взглядом каждого, кто возникал на линии огня.
«Злые орки, закостенелые дикари, выкрашенные куклы, запуганные узники», – звенело в его голове, и чтобы заглушить этот голос, Филиппу пришлось возвысить свой собственный.
– Давайте-ка я верну вас в тот день, в который я якобы дал такое благородное обещание. Как я сказал, лишь на следующий день я решился задать вопрос, который мучил меня всю ночь: «Где книга?». Как выяснилось, ее продали несколько лет назад, и благодаря вырученным деньгам смогли закрыть долг, в который один из моих обожаемых кузенов втянул себя и своих родителей. Когда же я вскипел от ярости и потребовал выдать мне имя покупателя, наши добавили, что часть денег была также использована на оплату моего обучения.
Трубопровод, по которому должен был выплеснуться мой гнев, вдруг перекрылся, и, к сожалению, выдержал критическое давление. Вернувшись обратно, разрушительная энергия стала преобразовываться во множество форм и разрушать меня изнутри, в результате чего я таки устроил скандал с обвинениями в беспринципности, глупости и расточительности. Голос вдруг обрел страшную силу, слова сами стали подбираться и выстраиваться в яростные тирады, руки пренебрегали весом тяжелых предметов и с легкостью хватали их и переносили на новые места. В конце концов я набил рюкзак своими вещами – теми, что попались под руку, – и покинул свой дом, хлопнув дверью.
Если бы я тогда выпустил пар, закричав во все горло и разбив об стену первую попавшуюся под руки хрустальную вазу, было бы легче. Было бы не так тяжело.
Я переночевал в доме у однокурсника, а поутру вернулся. Без ничего. Я пришел выяснить имя того, кто купил мою книгу, будь она неладна. Страшно представить, каким было тогда мое лицо, потому что они… они как-то сразу притихли, словно увидели какое-то чудовище. В их лицах я видел страх, с которым они не рискнули бороться. Со мной решили больше не спорить и раскрыли мне имя покупателя. Они всегда потакали моим желаниям.
Я пошел к нему. Да, книга стояла за стеклом на одной из его полок, но он не собирался говорить со мной на эту тему. Я пообещал найти ему экземпляр получше и выменять на него наш семейный. «Попробуй», – только и сказал он и еще так ехидно ухмыльнулся, чем сильно взбесил меня. И если с кузеном и его семьей я решил порвать все связи, то этого типа я держал под постоянным контролем. Время от времени я проверял, не съехал ли он с этой квартиры, не мытьем, так катаньем находил людей, вхожих в его дом и налаживал с ними знакомства, прося при случае проверить, на месте ли книга. Тогда многие из них прекращали общение со мной, сочтя меня неким маньяком и боясь оказаться соучастником какого-то преступления. Сейчас я их могу понять, а тогда каждый такой конфликт бесил меня еще больше. Один из них, однако, с удовольствием выполнял мои просьбы, и в течение примерно восьми лет я твердо знал, где находится моя книга… Отморозок!
Все это время я не прекращал поиски на всех доступных интернет-ресурсах. Браузеры на моем компьютере открывались сразу с несколькими вкладками, годами прочесывавшими бесконечные списки продаваемых книг. Да, я таки собирал эту «Калевалу», я истерично брал все, что удовлетворяло критериям моего поиска, и за несколько лет я собрал целую кучу этих книг, от которых меня уже начинало тошнить. Проводя все время в маниакальном поиске, хочешь не хочешь да становишься матерым профессионалом в своем деле. Я следил не только за интересующими меня лотами, но и за всеми остальными, любопытства ради собирая статистику о каждом из них и анализируя процессы битв на последних секундах. Я научился по одной картинке среднего качества определять характеристики того или иного издания с точностью до месяца издания. Я с легкостью выводил из игры нечистых на руку продавцов и налаживал контакты с достойными. Я потратил восемь лет из своей жизни… И все – ради одной книжки! Я даже контролировал настоящие, живые аукционы и поехал бы куда нужно, если бы эту книгу выставили на продажу. К счастью, этого не произошло, иначе мне пришлось бы потратить еще больше денег. Хотя все было бы лучше, если бы… если бы я тогда выпустил пар.
Филипп замолчал на несколько секунд, в течение которых его лицо то словно освещалось солнечным светом, то снова затягивалось облаками, очернялось тучами, а потом вновь озарялось каким-то теплым светом. Дело было не в искусственном освещении: МиниМаксы давно уже закончили свою работу и сейчас наравне с остальными напряженно следили за происходившим на сцене. В одно из очередных просветлений Филипп продолжил.
– Лет через пять мне немного полегчало. Моя идея фикс вдруг стала аморфной и начала прогибаться под смутным ощущением тщетности моей кампании. «Вряд ли кто-нибудь выложит эту книгу», думал я, вспоминая советы известных коллекционеров не тратить попусту время и оставить эту затею. Но за все эти годы я успел подсесть на аукционы, и время от времени впадал в какое-то забытье, вдруг делая новую ставку. Когда же я выигрывал ту или иную книжку мне сразу становилось скучно, и я снова брал ненужные мне книги, дублировал те, которые у меня уже были, приговаривая: «Нельзя, чтобы такая книжка пропадала», когда они продавались за мизер. Я создавал все новые и новые коллекции на раз, и все это время мне было скучно. После я вдруг снова становился нормальным гражданином и держался, пока не пропадали все отвлекающие меня от самого себя факторы.
А потом это все же случилось.
В один прекрасный день я пролистывал новые лоты и… ну… одним словом, кто-то вдруг выложил один экземпляр того самого издания, и он был… безукоризненным. То был один из самых добросовестных продавцов – second_to_none. Он до сих пор продает книги, можете сами проверить. Продавец-мечта! То, как он описывает свой товар, вполне заслуживает отдельного эссе. Помимо подробнейшего текстового описания и добротных фотографий в нем, он выкладывает ссылку на высококачественный видео файл с демонстрацией товара, так что, смотря в свой монитор, ты буквально осязаешь текстуру обложки на кончиках пальцев, ты слышишь шуршание бумаги и видишь ее фактуру, тебе даже кажется, что и запах книги становится тебе доступен.
А упаковка! Ах, как он упаковывает товар! Когда ты получаешь от него свою посылку, тебе бывает жалко не только выбросить коробку, но и разлучать ее с книгой. Всегда тяжелая, всегда многослойная, но всегда гарантирующая тебе абсолютную сохранность, так что ты не можешь найти ни одной детали, появившейся на книге после фиксирования ее на том самом видео.
Я не мог поверить своим глазам. Я видел демонстрацию книги, которую никогда не смог бы представить в подобном состоянии. Я был уверен, что это какое-то новое факсимильное издание, воссоздававшее оригинал, но я прекрасно знал, что такого издания в природе не существовало, и плюс ко всему я уже имел дело с second_to_none – гарантом безупречности в описании товара.
Я знал, что нужно сразу забыть об аукционе на неполных десять дней, но не выдержал и вошел с ним в контакт, намекнув на то, что я готов заплатить ему прямо сейчас столько, сколько тот сочтет нужным, но он лишь пожелал мне удачи с моей ставкой.
Я проявил слабость. Мне стало стыдно. Он знал меня, я знал его, и мы всегда уважали друг друга. Он также забывал о своих продажах до последнего часа, а промежуточные несерьезные ставки его вообще не интересовали. Правда, их обычно бывало совсем немного, ведь начальные цены его лотов всегда были внушительными.
Я ждал. Недолго. Я понимал, что для полного выполнения условий третьего шага мне необходимо знать, какими активами я обладаю. Но мое сознание помутилось от созерцания этой книги в таком невообразимо идеальном состоянии.
«Как она могла пройти через две сотни лет и не обветшать? Как это возможно? Неужели Время пошло против меня и теперь оно хочет сыграть со мной злую шутку?», начал я спрашивать сам себя, ибо больше мне не с кем было общаться. Делиться по поводу своего шанса с другими коллекционерами я не хотел – все они на несколько дней стали моими потенциальными соперниками. С семьей и с самыми близкими мне людьми мне также не хотелось говорить – они бы и не поняли, и не разделили бы моих чувств. Короче говоря, я снова предпочел держать все внутри себя, а на третий день оттуда проросло совершенно безумное решение.
Я заложил свой дом. Вот так вот. Заложил, потому что был сильно уверен в своем успехе. Заложил, потому что не сомневался в том, что судьба мне благоволит и сейчас восстанавливает справедливость в виде такого подарка. Заложил дом, потому что третье правило гласило: «Будучи в трезвом уме, осознавая все истекающие из этого последствия и отдавая себе отчет в том, что ты будешь в состоянии выложить эту сумму», и я должен был иметь эту сумму на руках, и я был уверен, что мой ум трезв.
Ну почему, почему я тогда не заорал во все горло?! Может быть, кто-нибудь из вас оказался бы рядом, постучался бы ко мне и спросил, не нужно ли чем помочь? Хотя кому из вас нужно было бы мне помогать? Скорее всего, сказали бы: «Чего орешь, идиот?» – и это бы меня спасло. Может быть, я смог бы тогда остыть и не дойти до того, что я сделал втайне от всей семьи. Может быть, им вообще не стоило дарить мне этот дом? Скорее всего я был недостоин этого. Они всегда делали для меня все возможное и невозможное.
Но вот деньги на руках, и я готов положить на свой счет столько, сколько заберет у меня моя победа, сомневаться в которой я и думать не мог.
Я не переоценил отношение своей судьбы ко мне. Да, я выиграл тот аукцион. Последние пять минут я не знал, трясет ли меня от ударов сердца или же это землетрясение шатает наше громадное, капитально построенное монолитное здание. Но я знал, как нужно справляться с этим, ведь я уже был матерым аукционером, хладнокровным бойцом последних секунд. Одна ставка – один снайперский выстрел. Помните ту пятизначную цифру, которой я вам посоветовал не бояться? Помните, нет? Я вас спрашиваю, вы помните ее?!
Никто и звука не издал, никто даже не кивнул. Все слушали Филиппа, ожидая конца его истории.
– Эту цифру я и вписал тогда. Третье правило предупреждает: «В трезвом уме». В трезвом уме! А со мной рядом не было никого, кто бы остановил меня, потому что я не хотел никого впускать в себя.
Когда я подтвердил сумму, мое тело похолодело и пребывало в этом состоянии около минуты. Потом я кое-как заставил себя сесть, судорожно вцепившись в подлокотники кресла, все еще не в состоянии определить природу того, что именно выбивает у меня пол из-под ног. Я боялся этого ощущения. Я вообще был скован каким-то неведомым доселе страхом. Только когда я заметил, что начало вечереть, я вышел из ступора и оплатил покупку.
Вот вы спросите, если не поленитесь рот раскрыть – да не бойтесь вы меня, мы же просто общаемся по душам, или вам по душам общаться страшно? Вот вы спросите, был ли я в этот момент счастлив? Нет. Внутри меня не было света. Я словно попал в черную пустоту. Нет-нет, это не из-за денег – сумма как раз таки оказалась во много раз меньше того, к чему я готовился. Просто я почувствовал, что сделал что-то очень нехорошее, что перешел какую-то грань и что уже было поздно что-то менять.
Посылку, как назло, принесли, когда меня не было дома. Упаковка от second_to_none не могла оставить равнодушным никого, и мать с братом, заверив курьера в том, что передадут ее мне лично в руки, расписались о получении, а после моего возвращения поинтересовались, что это такое особенное я получил. В посылке находилось это…
Из дальнего угла сцены вышла сконфуженная Агнесса и поднесла Филиппу черный пакет, который он принял не глядя. Девушка поспешила пройти за кулисы. Дождавшись этого момента, Филипп резким движением вытащил из него увесистый том антикварного издания «Калевалы» и продемонстрировал его, держа перед собой в вытянутой правой руке. В зале кто-то ахнул от удивления.
– Узнав ее, они с нескрываемым страхом поинтересовались о сумме, которую я выложил за книгу.
Филипп опустил руку и с нескрываемой болью во взгляде сказал:
– Ну что мне стоило занизить цифру? Хм? Нет – я решил выложить все начистоту. Какое-то зло внутри меня не оставляло мне иного выбора. Кое-как они пережили этот шок, но поинтересовались, откуда у меня такие деньги, и это я тоже не захотел скрывать… Да я и сам переживал весь последующий час, но мать наконец-то привели в чувство, напоив всякими там каплями и таблетками, после чего брат задал третий вопрос: «Если это и есть та книга, из-за которой жизнь нашей семьи пошла наперекосяк, почему ты не радуешься?».
И я посвятил их в суть последнего этапа моего восьмилетнего плана, сказав: «А это не она. Свою книгу я должен еще вернуть сами знаете откуда».
Последние слова Филиппа прозвучали зловеще, словно его голос разделился на два, и свой собственный был аккуратно уложен на идущий откуда-то из темной глубины его души другой, холодный, колючий, шипящий голос. Мороз пробежал по спинам его друзей, когда они услышали эти слова.
– Больше они вопросов не задавали, а через два дня уехали из города к родственникам. Наверное, уже навсегда.
Книга приехала, я реализовал свою мечту, я стал тем, кем был рожден, но я больше не желал ее и меня не грела мысль о том, что я – победитель. Я не стал счастливым.
После я все же заставил себя пойти в дом, где за стеклом стояла когда-то обещанная мне книга, и когда я снова увидел ее, во мне снова вскипела кровь. Я достал из упаковки выигранный мною экземпляр, который он покрутил в руках и вернул, сказав, что не верит в его подлинность.
«Это невозможно. Столько времени прошло, оно не пощадило бы ее. Такое впечатление, что она – вне времени, что ее не существует», сказал он, после чего добавил, что сожалеет о том, что бросил мне вызов, заставив выложить такую сумму, но обменяться экземплярами он так и не согласился.
В тот вечер… – на лицо Филиппа снова набежала туча, он зажмурился и потер переносицу ладонью, словно пытаясь избавиться от какого-то воспоминания, которое мучило его. – В тот вечер что-то меня удержало от совершения непоправимого. Судьба все еще благоволила мне. Я разобрался с залогом, вернув деньги с процентами – мне ведь даже не пришлось что-то брать из этой суммы. С семьей я еще мог наладить отношения, даже с моим кузеном, который, как мне кажется, даже и не заметил моего исчезновения из его жизни. Да и книжку своей мечты я заполучил, и теперь у меня есть единственная не только в городе, но и во всем регионе самая полная коллекция всех изданий «Калевалы», издававшейся в нашей стране. Конечно же ее ни у кого нет – кому вообще нужно собирать десятки изданий одного и того же текста!
Но все могло закончиться трагедией, если бы не… если бы…
Филипп с большим усилием пытался совладать с дыханием, но начал терять контроль над слезными железами.
– А ведь я уже был готов пойти и на это. Собравшись навестить этого человека, я подготовился к его возможному отказу, но… мою руку что-то удержало. Когда я обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на книгу, обещанную мне бабушкой, я подумал, что, может быть, она сказала это тогда просто так, чтобы в очередной раз порадовать внука и еще раз сообщить ему о том, что он особенный?
Тот человек тоже изменился за все эти годы, и на этот раз он не ехидничал. Он лишь напомнил мне, что честно заплатил за книгу столько, сколько его попросили, и та сделка была совершена на вполне законных основаниях. Я это понимал, и я обязан был это принять. В конце он вздохнул и попросил не печалиться, и пожелал удачи.
В этот самый момент…
Вы не можете себе представить, как я просил все силы в мире поскорее закрыть дверь в его дом, чтобы она создала хоть какую-то преграду между ним и мною!
И только когда я вышел на улицу та Сила, которая непостижимым мне образом все это время железной хваткой удерживала мою руку, словно растаяла в свежем вечернем воздухе, а когда я вернулся домой, он был пуст…
Стыдно сказать, но я завидую самым обычным читателям, которые покупают книги, чтобы читать их, и знают само произведение лучше меня – владельца всех изданий. Как раз таки они становятся счастливыми от обретения чего-то нового, а я такую возможность упустил, променял на химеру. Я гнался за идеей, воплощенной в вещь, и эта гонка не была основана на любви. Я потратил годы жизни на то, чтобы разучиться постигать счастье. Вы можете это понять?! Да, я к вам обращаюсь – вы можете это понять? Ну же, пошевелитесь хоть! Я потратил годы жизни на то, чтобы ра-зу-чить-ся постигать счастье. А вы развесили уши, сидите и хлопаете тому, каким успешливым я мог стать. Хэппи-энд, счастливы все вокруг, все в шоколаде – вы этого хотите, да? Аплодируете моей лжи, но молчите, когда я сквозь слезы говорю правду?
Лейфи, Батал, Амина, Стенли… – вдруг сказал Филипп, тыча пальцем в воздух в сторону кулисы, где, застыв и чуть ли не дыша, стояли его верные друзья, увидевшие наконец жест, похожий на тот, которым он должен был пригласить их на поклон, но понимавшие, что сейчас не время для этого. – Эти люди не знали, что такое хэппи-энд, они страдали, но они познали настоящее счастье. А я… Марвек Сотерс, коллекционер, тот, который к вашим услугам…
