Микаэл Геворгович Абазян
Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
Глава 6. Цели и амбиции
Все, кто жалуется на скучную и серую жизнь, наполненную бесконечными, как две капли воды похожими друг на друга днями, обязательно должны пересмотреть свое к ней отношение. Ведь на самом деле жизнь имеет свойство пролетать на огромной скорости, ускользать из рук и утекать сквозь пальцы. Все зависит от того, относительно чего мерить скорость протекания времени.
Вернемся ненадолго к приведенному ранее примеру с годовалым ребенком, родители которого устраивают праздник по поводу его дня рождения, зовут гостей, украшают дом шариками и игрушками. Сам он на самом деле вряд ли понимает, что происходит вокруг него. Он еще не умеет считать, читать, писать и, в большинстве случаев, излагать свои мысли. Иначе он сказал бы, что этот год по сути дела равен всей его жизни, и за это время он научился сидеть, может быть даже и ходить, отрастил волосики, обзавелся зубками, начал осваивать искусство общения, и так далее и так далее.
Для нас, взрослых, все проходит уже не так величественно. Представим себе другого человека, которому только что стукнуло пятьдесят. Он лишь вздыхает по поводу того, что еще на один год приблизился к своей смерти, выпивает с друзьями – если таковые у него вообще имеются – за здоровье, потому что «Оно – самое главное наше богатство, а все остальное можно купить за деньги», в чем он сам уже далеко не уверен, и начинает вспоминать о том, что потерял за прошедший год: «Еще одну пару зубов, последний пучок волосиков…», что еще не успел сделать, что отложил на потом. Сам себя он вряд ли сможет обмануть, прекрасно понимая, что большинство отложенных дел он так и не начнет, а на заманчивые планы он уже давно положил крест.
Корень же такого обоснования бесцельности и бренности жизни лежит в его несовладании со скоростью ее протекания. Для него тот же самый промежуток времени длиною в один год, в течение которого младенец совершил колоссальный количественно-качественный скачок в развитии, является всего лишь одной пятидесятой долей всей его жизни! Целая жизнь против малюсенькой ее доли. Сто процентов против двух. И эта неравная битва с каждым годом будет давать все меньше и меньше шансов взрослому вновь почувствовать себя совершенным человеком, тем самым счастливым ребенком, который справляется с любой поставленной перед ним задачей. Через год эта доля уменьшится до размера одной пятьдесят первой части, еще через девять – до одной шестидесятой, потом одной семидесятой, пока в один прекрасный день этот бег не надоест самой Жизни.
Выходит, что людям необходимо с каждым годом повышать «градус жизни». Под этим можно понимать и постановку сложных целей, и постоянную занятость чем-то, непрестанную деятельность, которая бы давала возможность выматываться за день и восстанавливать силы за ночь, чтобы на рассвете снова бросаться в бой. Пройдет некоторое время, и в какой-то момент человек начнет различать впереди себя очертания Его Величества Времени, которое пусть ненамного, но всегда будет находиться впереди него. Он будет воочию видеть его, а Оно будет оборачиваться на него и одобрительно кивать.
Количественный результат этой гонки предопределен. Но насколько высоко будет оценено качество старания человека по противодействию губительного воздействия скорости пролета Жизни зависит только и только от плодов жизнедеятельности самого человека. Тот, кто окажется более активным и не будет хранить себя от износа в течение данного ему времени, будет награжден еще при жизни, ведь он воочию увидит результат осознания своего предназначения. Тот же, кто так и не сможет приступить к работе над собой и праздно проведет все данное ему время, стоя на стартовой полосе в ожидании непонятно чего, так и останется там стоять.
Что, если человек просто не понял, что ему надо было делать с самого начала? Что, если не нашлось никого, кто бы ему разъяснил этот важный нюанс феномена под названием Человеческая Жизнь? Что, если он лишь на склоне лет осознал свою ситуацию и только теперь страстно захотел погнаться вперед со скоростью, близкой к скорости Жизни? Ответ прост: нет никаких пределов и ограничений. Уж если человек действительно осознал свое место в жизни и почувствовал под ногами родную почву, способную бесконечно питать его на пути к Мечте, разрыв между ним и преследуемым им Его Величеством Временем возможно свести к нулю в одно мгновение. Главное при этом верно расставить приоритеты и не допустить смешивания целей с амбициями.
Скорость, с которой события, так или иначе связанные с театром «Кинопус», сменяли друг друга, действительно была предельно высокой. Со дня премьеры прошло немногим больше месяца, а за спиной у труппы было уже четыре спектакля в набитом до предела зале, их специально попросили принять участие в закрытии ежегодного международного театрального фестиваля, во время которого труппа получила сразу восемь официальных приглашений от представителей театров из стран-участниц фестиваля.
Поздним вечером в понедельник Филипп наслаждался заслуженным отдыхом. Позади был фестиваль, пять полноценных спектаклей и почетное выступление на гала-концерте, большие и малые интервью на всевозможных теле- и радиоканалах, бесчисленные отзывы в соцсетях. Казалось бы, что мешало ему позабыть хотя бы на один вечер о мирской суете и воспользоваться заслуженным правом побездельничать? Но Филипп влез в календарь и принялся внимательно изучать даты потенциальных зарубежных выступлений, приглашения на которые он получил. Два из них находились в постоянном конфликте с другой парой дат, и если в одном случае можно было бы пожертвовать любимым Лондоном ради перспективы получения безупречной логистики в турне по континентальной Европе, то в приглашение из Каира Филипп вцепился зубами. Перспектива не просто побывать на Ближнем Востоке, но и играть там «Притчу…» начисто лишила его покоя.
Он выбрал из списка контактов недавно добавленный туда номер, сохраненный как «Лилит ОК». Изначально «ОК» означало лишь «отдел кадров», но ее манера реагировать кратким ОК-ом на поручения и просьбы вскоре скорректировала титул. Филипп попросил назначить на завтра встречу с целью понять, что нужно сделать для того, чтобы принять приглашения из Европы и Египта. Получив утвердительный «ОК», он пожелал ей спокойной ночи, и на какое-то время отложил эту задачу в сторону. На ее место незамедлительно пришла другая: расширение репертуара.
«Что бы нам еще такого сыграть, чтобы удержать интерес зрителей? Притчу мы шлифуем всякий раз, когда играем ее, но нужно добавить что-то новое. Можно было бы возродить их «Ромео и Джульетту», но скорее всего опять всплывет имя Коллинза, а оно нам нужно? С таким же успехом можно выбрать что-нибудь другое из классики и поставить с нуля. Как же здорово, что у нас есть свой, неординарный метод! Неплохо было бы иметь еще хотя бы три спектакля», – заключил Филипп, и ему сразу вспомнились три истории, рассказанные Я'эль, Саадом и Аароном во время пребывания в ресорте «Sanctuary».
«Нам нужно собраться и обговорить эту идею. Каждый из них сможет срежиссировать свою историю, они даже могут привлечь актеров извне, если сочтут это необходимым. Можно даже объединить эти три истории в некий цикл. Можно даже…»
Филипп был разрываем на части всевозможными идеями о том, что можно было бы уже сделать из имеющегося на руках материала. Казалось, что он сможет осуществить любую идею, но только он начинал делать наметки плана по осуществлению очередной интересной задумки, как ему в голову лезла новая. Он хотел бы раздвоиться, растроиться, размножиться в нужном количестве, лишь бы не упустить ни одну из увиденных перспектив. В какой-то момент Филипп почувствовал приближение приступа удушья, и это наконец прервало его терзания. Он встал, размял затекшее тело, включил свет и подошел к окну, чтобы впустить в комнату прохладный воздух и возместить недостаток кислорода.
«Оказывается уже стемнело… Я и не заметил. Нет, так дальше продолжать нельзя. Иду готовить кофе», – решил Филипп и, оставив окно открытым, пошел на кухню.
Возвращаясь с кружкой ароматного напитка и пачкой печенья, Филипп услышал сигнал, оповещающий о новом сообщении, осевшем в его телефоне. Номер оказался незнакомым, а текст гласил следующее:
«Уважаемый мистер Сэндмен, руководство культурного блока программы новостей на Государственном Телеканале будет признательно, если вы согласитесь на проведение интервью в прямом эфире. Если вы сочтете эту перспективу затруднительной, мы готовы принести свои извинения за беспокойство. В случае же согласия сообщите, пожалуйста, удобное вам место и время для встречи с нашим корреспондентом с целью проведения предварительной беседы. Искренне ваша, Редакция Новостей».
Филипп не колебался в принятии решения и повременил с ответом лишь для того, чтобы подойти к окну и закрыть его. Сразу же после этого он выбрал самую верхнюю строчку в списке исходящих звонков и с нетерпением стал ждать ответа.
Глава 7. Взаимовыгодное предложение
Худощавый, невысокий, с острым носом и пронзительными глазками человек в клетчатом костюме позвонил в домофон и представился представителем государственного телеканала ровно за пять минут до назначенного времени встречи.
– Пол Фредрик, – представился он, пожимая руку встречавшему его Филиппу. – А вы – Филипп Сэндмен, верно?
– Да-да, это я. Очень приятно видеть вас здесь, проходите пожалуйста. – Филипп старался быть очень учтивым. – Чай, кофе, может быть соки?
– Разговор у нас будет деловым, но недолгим, поэтому я бы не отказался от чашечки кофе, – словно принимая игру, ответил Пол Фредрик, выдерживая заданный Филиппом тон разговора. Он с интересом разглядывал интерьер помещения и улыбался, словно был окружен толпой доброжелателей. На самом деле, в «Кинопусе», кроме них самих, не было никого.
Филипп провел гостя через весь зал в бар, несколько уменьшившийся в размерах и значимости после ремонта, и усадил его за красивый столик, а сам зашел за барную стойку и засуетился с кофе.
– Я слышал о вас и о том, как вы преобразили этот объект, и хотел лично убедиться в этом, – начал беседу Фредрик, – поэтому, когда возник вопрос о проведении с вами интервью, я вызвался добровольцем, если так можно это назвать. Да, поработали вы на славу. А «Кинопус» … Это не ваша собственность, нет?
– Нет, двое из наших выпускников являются арендаторами помещения. Один из них – Симон – продолжает играть. Хотелось бы, конечно, выкупить театр. Не знаю, может быть впоследствии нам удастся что-либо предпринять.
Трудно предположить, было ли в мыслях Филиппа намекнуть представителю государственной структуры на то, что именно является необходимым для окончательного формирования театра, вдруг ставшего предметом их интереса, но тот на пару секунд о чем-то задумался, а после спросил:
– Считаете ли вы условия аренды выгодными?
– Во всяком случае, ребята не поскупились, и мы все вместе преобразовали это место. Как вы сами, я уверен, знаете, представления проходят довольно успешно, зритель чувствует себя комфортно, артисты также любят это место, вкладывают в него душу. Если бы что-то нас не устраивало, мы бы, я думаю, не смогли бы выкладываться так, как делаем это сейчас.
Говорил Филипп сейчас точно так, как говорил бы Ласло, с тем лишь отличием, что слова он подбирал более изысканные. Пол Фредрик непреднамеренно поморщился, словно увидел цыганский платок, обжигающий пестротой лоскутов, из которых он был сшит. Он попытался декодировать то, что сейчас услышал, но очень скоро оставил эту идею позади, озвучив то, что, видимо, собирался услышать из уст Филиппа.
– То есть было бы лучше, если бы этот театр стал вашей собственностью.
– Ну, об этом, как говорится, можно только мечтать, – усмехнулся Филипп.
– Но ведь можно поставить все на более прочные рельсы. Вы будете полноправными резидентами театра, а государственный бюджет будет хорошей гарантией будущего. – Фредрик покачал головой и развел руками, словно у него больше не оставалось слов. – Короче говоря, можно поднять театр Филиппа Сэндмена на новый уровень.
Филипп не сводил взгляда с синего пламени под туркой. Если бы он смотрел на воду в ней, можно было бы предположить, что она должна была вот-вот вскипеть и он пребывал в ожидании нужного момента, чтобы погасить под ней огонь. Но смотрел он именно на язычки пламени. Именно глядя на них, он услышал эти слова, всколыхнувшие в нем море чувств и явившие воспоминания. Вот он сидит с Аароном в забегаловке рядом с институтом и тот говорит ему о своем желании создать театр. Вот он представляется удивленным его появлению студентам. Теперь они в «Закусочной», что рядом с ресортом. Почему-то ему вспомнилось то, как отец желал ему с друзьями приятного вечера. Под конец он увидел крестик, образованный двумя пересекающимися волнами, после чего вдруг последовательно вспыхнули и погасли три кадра: на первом был пугавший его черный дверной проход в ванную комнату, на втором – вид чрезмерно увеличившейся в размере очередной ступени из сна Омида, и, наконец, третий кадр выпал из его собственного видения ивового леса.
На самом деле прошло лишь несколько секунд, и на всем их протяжении, помимо просмотра картинок из подсознания, Филипп думал об открывавшихся перед ним перспективах. Эти два обстоятельства уже вступили в открытую конфронтацию, когда Филипп продолжил диалог.
– Все можно сделать. Было бы желание, – криво улыбнувшись, перевел он наконец взгляд с огня на гостя.
– И в вас оно еще не погасло, – улавливая настроение Филиппа, поставил логическую точку в первой части беседы Пол Фредрик.
– Их, на самом деле, так много, – продолжал Филипп. – Сегодня, например, мы должны были собраться с целью обговорить планы на намечающееся турне. Сейчас я в открытую говорю с вами об этом, потому что оно быстро обретает довольно-таки ощутимые формы. Нам нужно лишь прийти к общему знаменателю по паре вопросов и дать делу зеленый свет. Еще мы должны были обсудить список новых спектаклей, которые я хотел бы поставить на этой сцене. Мне хотелось бы дать шанс моим ведущим артистам самим создать свои спектакли, благо у них для этого есть все предпосылки. Актеров у нас пока что мало, и мне хотелось бы дать возможность способным студентам участвовать в наших постановках.
– Как интересно! – вдруг прервал его Пол Фредрик. – Вот вы говорите, «актеров мало», а до этого упомянули «ведущих артистов». Во-первых, хотелось бы понять, сознательно ли вы использовали два разных понятия: «актер» и «артист», и еще мне интересно, как получилось, что в таком малом их числе вы выделяете ведущих?
Вопрос этот несколько смутил Филиппа, хотя, с другой стороны, он дал хорошее направление для развития беседы. Можно было и показать разницу в понимании театральных терминов, и аргументировать свое видение костяка труппы, в обоих случаях акцентируя на полном контроле над ситуацией и на отсутствие в его речи случайных слов. Он хотел было начать отвечать на вопрос, но тут вскипел кофе в турке, и Филипп принялся разливать его в две изящные кофейные чашки. После он расположил их на подносе рядом с заранее купленной коробкой шоколадных конфет и переместился к столику.
– Сахар? – поинтересовался он.
– Нет-нет, спасибо. Не употребляю. А вот шоколад – это то, что надо. Темный, я надеюсь?
– Шоколад?
– Да.
– Ассорти.
– Отлично!
– Актер и артист – термины довольно часто…
– Нет-нет, Филипп, давайте припасем эти темы для прямого эфира. Я уверен, что каждая из них довольно интересна как для профессионалов, так и для широкого круга зрителей. Вы не согласны?
– Вполне, – задумчиво ответил Филипп, непроизвольно восхищаясь точностью выверенных шагов представителя телеканала и окончательно убеждаясь в том, что с этим типом нельзя разбрасываться словами.
С нескрываемым удовольствием пережевывая шоколадную конфету, «этот тип» хитро посматривал на него, будто читал мысли, которые Филипп был не в состоянии скрыть от его пронзительного взгляда.
«Интересно, с каким заданием он пришел сюда?» – думал Филипп, понимая, что сам он явился на эту встречу совершенно неподготовленным, и что сейчас с ним играют в какую-то большую игру. И еще ему было немного жаль, что он распорядился не приглашать сюда никого из своих друзей.
– Отличный кофе, Филипп! – похвалил его гость, причмокивая и вновь поднося к губам чашечку с ароматным напитком.
– А какие еще темы мы можем обсудить в эфире? – поинтересовался Филипп.
Пол Фредрик немного прищурился и, отставив чашку на стол, удобно расположился в кресле, закинув ногу на ногу. Соединив кончики оттопыренных пальцев обеих рук, он начал перебирать интересовавшие его темы, попеременно размыкая одноименные пары, начиная с больших.
– В самом начале у нас идет знакомство с гостем программы – с вами. Кто вы, как оказались у нас в эфире, что сделало вас героем нашей программы. В этом вам значительно помогает ведущий.
Обговорив первую тему, он перешел ко второй, вновь смыкая большие пальцы и теперь размыкая указательные.
– Вплотную подойдя к нашумевшей премьере, мы поговорим об истории ее создания. Не стоит углубляться в детали создания самого театра – лишь спектакля. Мало кого будет интересовать то, через что вы прошли и с чем вам пришлось столкнуться. Для этого существуют программы несколько иного рода. Мы же знакомим зрителей со значительными событиями страны и с персонами, непосредственно связанными с ними.
– Позвольте вопрос, – попросил его Филипп, подняв вверх указательный палец. – Я могу привести с собой друзей, или мне…
– Да, вы можете появиться в компании из двоих соучастников, пары – парня и девушки, но тогда мы должны будем уделить время и им, и какие-то из интересующих вас лично вопросов придется опустить. Подумайте, сделайте выбор и сообщите в ближайшие два дня, хорошо? – спросил Фредрик Пол, смыкая указательные и размыкая средние пальцы. – Далее у нас на очереди несколько телефонных звонков от зрителей. Прямой эфир нужно ощущать, а возможностью высказаться нужно уметь пользоваться. Поэтому к нам поступают звонки с вопросами к героям программы.
Средние пальцы сомкнулись, но дальнейших манипуляций не наблюдалось.
– Рекламный блок, – пояснил гость. – Дальше у нас идет тот самый рекламный блок, за возможность разместить рекламу в котором продолжают биться самые крутые лейблы. Секунды в этом блоке – самые дорогие, а их количество – максимальное. Это, кстати, дает нам возможность подправить грим, костюм, аппаратуру, если нужно. Возвращаемся в студию с кратким напоминанием о том, кто у нас в гостях… – безымянные пальцы гостя слегка отошли друг от друга, – и вы говорите о планах на будущее. О реальных планах, а не просто фантазиях. Мы уже закинули удочку, а теперь начинаем демонстрировать всевозможные виды наживки. Тут у нас будут и новые спектакли, которые можно будет посетить, и туры, в которые, скорее всего, никому из зрителей не суждено будет попасть, и фестивали, и мастер-классы – вам виднее. Только чтобы планы были реальными.
– Да, я понимаю, – согласно кивнул Филипп.
– И наконец, – трижды разведя и сведя кончики мизинцев, заключил Пол Фредрик, – небольшой рекламный блок, после которого мы возвращаемся в студию и отвечаем на пару дополнительных звонков от зрителей, после чего вы «зазываете публику», то есть рассказываете о предстоящих выступлениях с утвержденными, объявленными датами, указываете еще раз место – скорее всего это «Кинопус», верно? Одним словом, говорите все, что сочтете нужным донести до зрителей. Вы уж постарайтесь представить себя по максимуму, хорошо?
– Да, конечно.
– «Спасибо – До свидания!», по вам пробегают титры, копирайт-трейдмарк, год выпуска. Конец.
– А сколько примерно будет длиться интервью?
– Чистого времени, включая телефонные звонки, обычно бывает от двадцати двух минут до двадцати пяти.
– Двадцать пять? – удивленно спросил Филипп. – А достаточно ли этого для того, чтобы…
– Конечно достаточно! Поверьте, этого предостаточно для того, чтобы вы на следующий день проснулись знаменитыми. Ну, на самом-то деле вы проснулись знаменитым уже вчера, когда мы решили обратиться к вам, а сегодня вы делаете все, чтобы назавтра в это поверила вся страна. Засветиться на нашем канале в этот час в этом разделе мечтают многие. Доверьтесь нашему опыту.
– Меня интересует, какое впечатление о театре сможет получить зритель, посмотрев интервью, – наивно продолжал копать Филипп.
Фредрик отхлебнул немного остывшего кофе и неторопливо отставил чашку. Было видно, что он собирался сказать что-то такое, что Филипп должен был понять раз и навсегда – некую истину.
– Скажу начистоту, Филипп: у нас нет задачи донести до зрителей твое личное видение жизни театра, нюансы творческого процесса и тому подобную информацию. Нас интересует то, что можно хорошо раскрутить и на чем можно сделать деньги. Мы помогаем друг другу, когда выводим кого-то в поле зрения зрителей. Кстати, заметь: для нас они просто зрители, а не Зритель, как ты их называешь. Мы не используем собирательных существительных… – тут он на пару секунду задумался, – видимо потому, что заинтересованы в их большем количестве: чем больше будет зрителей, тем, в конечном счете, больше будут обращаться к нам с предложениями о сотрудничестве, и тем длиннее будут рекламные блоки. Мы же даем нашим гостям то необходимое, к чему они в обычной ситуации бывают вынуждены идти годами. Я очень надеюсь, что мы друг друга поняли.
Подумав немного, Филипп кивнул головой в знак согласия.
