полная версия

Людмила Доморощенова
Лабиринт без права выхода. Книга 1. Загадки Ломоносова

Выгореция

Братья Денисовы

Выгорецией принято называть территорию в бассейне реки Выг, что в бывшем Олонецком крае, который именовался также Заонежьем, а ныне входит в состав Республики Карелия. Глухие, труднодоступные, малонаселённые места на протяжении полутора столетий были центром не только раскольничьего мира России, но и мощным культурным центром Русского Севера. А начиналось всё так…

На Севере России средоточием активного противодействия реформам патриарха Никона во второй половине 17 века стал Соловецкий монастырь, монахи которого восстали против никоновских нововведений, борясь за сохранение «древлего благочестия». Восемь лет продолжалась осада обители правительственными войсками. И во время этого «сидения», и после падения монастыря в 1676 году часть мятежных монахов, в том числе диакон Игнатий Соловецкий, священноинок Пафнутий, диакон Герман, диакон Пимен и другие «остальцы соловецкия», смогли укрыться в расположенных неподалёку от Соловецких островов глухих олонецких лесах, прихватив с собой самые ценные древние рукописи. Грамотные, обладающие сакральными знаниями (к которым относили в ту пору и научные знания), прекрасно владеющие словом, они стали первыми расколоучителями на Русском Севере.

В безлюдные, суровые, непроходимые места стали стекаться к ним наиболее радикально настроенные старообрядцы. Продолжив непримиримую борьбу с никонианством, поморское старообрядчество создавало духовные центры, которые удалось объединить в мощное старообрядческое движение, названное «поморским согласием». Наибольшее влияние в этом движении имел Даниловский скит, основанный в 1694 году на реке Выг в Олонецком крае – в 72 верстах на северо-восток от села Повенец (позднее – уездный город). По данным известного современного исследователя истории Выга Е.Н. Юхименко, число его насельников уже к 1698 году достигало двух тысяч человек⁵⁹. Позднее же выговцы, по словам историка церковного раскола, археографа и палеографа В.Г. Дружинина (1859-1937), «раскинули целую сеть своих келий; это была как бы одна обитель, растянутая на десятки вёрст»⁶⁰.

С начала 18 века эта общность, называемая теперь нередко «Выгорецкой республикой», стала формироваться как самостоятельный крупный культурный, духовный и экономический центр, живущий по своим «уставным» законам. Основателями его среди непроходимых болот и лесных чащ стали бывший дьякон Шунгского погоста Повенецкого уезда Даниил Викулов (16531733), а также Андрей (1674-1730) и Семён (1682-1741) Денисовы из Повенца.

Братья происходили из рода князей Мышецких, который, по преданию, вёл свою историю от легендарного Рюрика, но позднее растерял земли и славу и превратился в захудалый княжеский род, обосновавшийся в Великом Новгороде. По некоторым сведениям, один из князей Мышецких вынужден был в период жестокого покорения Новгорода Иваном Грозным бежать в Заонежье. Потомки его укоренились здесь на правах простых служилых людей. Вскоре некоторые, а к концу 19 века – многие из них вели крестьянский образ жизни. Андрея и Семёна, прозванных по отцу их Денисовыми (Дионисовыми), тоже относят к крестьянствующим, не утратившим, однако, княжеский титул, что сказалось на их воспитании и образовании. Сохранился в семье, скорее всего, и свободолюбивый демократический дух Новгородской республики, по образу и подобию которой братья и строили затем свою Выгорецкую республику.

Андрей был рано обучен грамоте, получил неплохое домашнее образование и уже в 10 лет по приглашению своего дяди состоял учётчиком товаров в Повенецкой таможне. Считается, что в это время его учителем и духовным наставником стал известный старообрядческий проповедник и писатель Игнатий Соловецкий. Летописец пустыни Иван Филиппов утверждал, что позднее Андрей Дионисович «на Москве грамматическому и риторическому разуму учашеся и зело извыче», но где именно в Москве Андрей учился и когда, Филиппову не было известно или он по какой-то причине не захотел это открывать. Затем, сообщает летописец, «не довольствуясь чтением древнерусских рукописей, его трудами собранных в громадном количестве в библиотеке Выговского монастыря, инкогнито, под именем некоего купца, посетил Киев и в продолжение двух лет слушал в тамошней академии богословие, риторику, логику и практиковался в проповедничестве»⁶¹. Позднее Денисов много внимания уделял самообразованию. В создании Выговской старообрядческой поморской пустыни он участвовал с 18 лет.

В 1702 году осенью в жизни выговских старообрядцев произошло важное событие, существенно повлиявшее на дальнейшее развитие обители. Как известно, именно в это время (в третий, последний, визит Петра I на Архангельский Север) по царскому велению в величайшей секретности была построена так называемая Государева дорога. Она шла от селения Нюхча, расположенного на побережье Белого моря, до родного братьям Денисовым Повенца с выходом к Онежскому озеру. Дорога предназначалась для тайного перемещения петровской армии из Архангельска на Ладожское озеро и в Неву для содействия русским войскам во взятии шведских крепостей. Благодаря неожиданности этого манёвра Петром I была, как известно, одержана первая в ходе Северной войны (1700-21) победа над шведами и взята крепость Нотебург.

Когда царь Пётр приступил к строительству этой дороги, старообрядцы, многие из которых тоже были мобилизованы на эти работы, не зная, чего ждать от такой напасти, всполошились: одни готовились пострадать за веру, как уже бывало, «огнём скончашися», другие – покинуть с таким трудом обжитые места. Но Петру, видно, понравились послушные и работящие жители пустыни, и он решил приспособить их для своих нужд (в частности, для работы на Олонецких заводах), заручившись поддержкой руководителей общинножительства. Для этого вызвал их к себе в Повенец на разговор, чтобы предложить сотрудничество в обмен на дальнейшее существование пустыни (понятно, что ждало бы пустынников в случае отказа).

И вот именно в это время, когда царь Пётр был ещё здесь, в Олонецком пределе (осада Нотебурга начнётся только 27 сентября) зачинатель Выговской пустыни Даниил Викулов отказывается от руководства общиной, якобы по немощи. И тут же, на 17 сентября 1702 года, назначаются выборы нового настоятеля общинножительства. Киновиархом (духовным и административным главой общины), а в бытовом обращении – большаком, был избран Андрей Денисов.

Трудно не заметить связь этих событий: приглашение царя на разговор и смена власти в пустыне. Если учесть, что Даниил благополучно проживёт ещё 32 года, активно руководя духовной жизнью пустыни, и умрёт в возрасте 80 лет, через четыре года после смерти Андрея, версию о его немочях в 1702 году надо признать несостоятельной или нарочито надуманной, хотя отставка его как руководителя пустыни тогда действительно состоялась. Думается, дело было в том, что для Даниила Викулова, как и для большинства старообрядцев того времени, воспитанных на христианской эсхатологии (учение о конце свете), Пётр I являлся воплощением Антихриста: ни на какие сделки с ним Даниил пойти не мог.

Андрей же, как человек более молодой и образованный, имел, судя по всему, более сложную натуру, умел в трудных случаях идти на компромисс, использовать силу убеждения словом, дипломатию и приемлемую договорённость как с властями, так и с единоверцами. Несмотря на столь высокую, мягко выражаясь, вариабельность натуры (правда, некоторые исследователи склонны считать это элементарным цинизмом), он пользовался необыкновенным личным влиянием во всём раскольничьем мире, без различия толков и согласий.

И в рассматриваемое нами время, а именно – осенью 1702 года, он всё понял правильно и пошёл вместо Даниила на встречу с царём. Она должна была состояться в Повенце, видимо, за несколько дней до назначенной позднее даты выборов нового киновиарха, т.е. числа 14-15 сентября. Судя по дальнейшим взаимоотношениям выговского большака Андрея и царя Петра, они, почти ровесники, не только смогли найти общий язык, но и прониклись определённой симпатией друг к другу.

Вернувшись в пустынь, Андрей убедил старейшин в необходимости сотрудничества с властями на предлагаемых царём условиях. Тогда же соборным постановлением было проведено разграничение организационных и духовных дел в руководстве общиной: духовные дела остались в ведении Викулова, киновиархом (и ответственным за внешние связи пустыни) выбрали, как уже сказано, 28-летнего А. Денисова. На этом посту Андрей сумел проявить два основных качества, снискавших ему ещё больший авторитет у старообрядцев-поморцев и уважение сильных мира сего: твёрдость во всём, что касалось вопросов веры, и дипломатичность в том, что касалось сношений со светской властью.

Назначенному в начале 1703 года ответственным за строительство новых олонецких металлургических заводов А.Д. Меншикову были даны царём соответствующие указания и полномочия по подбору и подготовке рабочих кадров. В том же году руководители пустыни получили от светлейшего князя письмо-указ: «…ведомо его царскому величеству учинилось, что живут для староверства разных городов люди в Выговской пустыни и службу свою к Богу отправляют по старопечатным книгам. А ныне его царскому величеству для войны шведской и для умножения ружья и всяких воинских материалов ставятся два железных завода. И один близ их Выговской пустыни: так чтобы они в работы к Повенецким заводам были послушны и чинили бы всякое вспоможение по возможности своей, а за то царское величество дал им свободу жить в той Выговской пустыни, по старопечатным книгам службы свои к Богу отправлять…»

Выговцы подчинились этому и другим указам царской власти в свой адрес. Судьба пустыни, да и самого Андрея Денисова, была решена. Но не тем, что он стал киновиархом, это царя вообще не могло волновать, а тем, что стал служить России конкретным делом. Пётр I, говорят, умел безошибочно разбираться в людях. «Проницание его было столь острое,– отмечал один из современников государя,– что при первом взгляде на кого редко ошибался в свойствах оного. Он обыкновенно молодым людям, приподняв на лбу волосы, смотрел в глаза,– и безошибочно предсказывал об их способностях и в чём кто успеет, говоря присутствующим: „В сем малом будет путь”, или „не будет”, и определял их в те звания, к каким, по замечанию его, был кто способен».

Но, думается, проницательность царя заключалась всё-таки не в каком-то его особенном таланте провидца, а в актуальности проблем конкретного момента и безграничных возможностях самодержавной власти. Нужен государству флот – и глаза владыки видят в каждом подходящем подростке или юноше будущего плотника-судостроителя, штурмана или корабельного иеромонаха; обнаружилось, что культуры маловато вокруг, – отправляйся за границу учиться наукам или художествам; некому шить платья на немецкий манер – и задранная царской рукой башка недоросля, собиравшегося с татушкой на промысел или вывозку сена с дальних покосов, с лёту понимает, что на свете нет лучшего дела, чем одевать людей. Тогда, в Заонежье, царю позарез нужен был организатор горнозаводских работ, знающий местные условия и местных людей, чтобы он мог готовить умелых грамотных работников, которые не подведут в условиях войны со шведами. Такого человека следовало найти и выучить горным наукам.

А надо сказать, что правая рука Петра I Александр Меншиков, помимо многих своих обязанностей и поручений, даваемых ему государем, был в это время ещё и попечителем школы пастора Глюка (того самого, воспитанницей которого была будущая жена Петра – Екатерина). Захваченный в плен при осаде в 1702 году крепости Мариенбург (ныне г. Алуксне, Латвия) уроженец Саксонии Э. Глюк был очень образованным человеком, учился богословию в Виттенбергском и Лейпцигском университетах. Он знал восемь языков, в том числе русский, проводил просветительскую деятельность среди русских старообрядцев, проживавших в восточных районах Лифляндии. В 1703 году пленный учёный немец был назначен руководителем основанной в Москве школы для обучения «служилого и купеческого чина людей иностранным языкам и философской мудрости». В обосновании этого проекта Глюк писал, что в школе кроме иностранных языков он будет обучать «тако ж на словенском языке риторике, геометрии, географии и политике». Занятия в старших классах здесь шли очень интенсивно: с раннего утра до позднего вечера.

И вот в этой-то школе в 1703 году появился ученик Андрей Денисов (а мы приводили выше свидетельство И. Филиппова, что настоятель Выговской пустыни где-то «на Москве грамматическому и риторическому разуму учашеся»). Через год, 28 января 1704 года, велено было послать этого Андрея Денисова в Саксонию «для науки рудосыскных горных всяких дел». Кем был тот студент Денисов – доподлинно неизвестно, однако известно, что никакого образованного горного инженера с такой фамилией на российских заводах тогда не появилось.

А вот на наличие в этот период среди выговских старообрядцев грамотных рудознатцев, пробирщиков и литейщиков обратил внимание, например, писатель Алексей Толстой, когда разрабатывал в романе «Пётр Первый» раскольничью тему. Другой писатель и уральский краевед И. Шакинко в исторической повести «Невьянская башня», рассказывая об одном из основателей династии Демидовых Акинфии Никитиче и его связях с Выговской пустынью, отмечает: «Выговцы заинтересовали его в основном как специалисты по рудному и литейному делу. Как ни парадоксально, но именно среди поморских старообрядцев появились профессионалы самого высокого класса»⁶².

Сами по себе профессионалы, да ещё высокого класса, появиться, понятное дело, не могли, кто-то должен был их готовить. Этим «кем-то» в Олонецкой губернии и стал Андрей Денисов. Не много было тогда у царя Петра грамотных и толковых людей, тем более – на местах. Поэтому не мог он упустить шанс дать олонецким заводам не просто специалиста, а человека, который, получив соответствующую подготовку в Саксонии – центре горнорудной промышленности Германии, сможет организовать школу горного дела на месте и будет сам готовить специалистов. И такая профессиональная школа горнорудного дела, первая в России, появилась в 1716 году в Олонецком крае! Это было, кстати, выгодно и самой пустыни, имевшей собственное литейное производство.

И. Филиппов в своей «Истории Выговской пустыни» пишет, что А. Денисов «учил всему тому, что сам знал, ученикам и прочим желающим о сем ведать беззавистно всегда открывал». М. Пришвин, который серьёзно изучал историю старообрядчества, много путешествовал по старообрядческим местам Заволжья и Поморья, так характеризовал этого вождя раскола: «Он сочетал в себе удивительно разнообразные способности. Вначале юноша-энтузиаст, потом и ловкий торговец, и блестящий оратор, и учёный богослов, и писатель. Его не удовлетворяло то, что обитель имела за собою „срытые горы”, „расчищенные леса”, монастырские здания, благочестивую братскую жизнь, обширные связи при дворе и в самых отдалённых городах России. Он хотел также раздвинуть и умственный горизонт раскольников, …есть указания, что он имел сношения и с иностранцами; достоверно известно, что его знали в Дании»⁶³.

Выгорецкие умельцы

Пётр I в дальнейшем всегда покровительственно относился к Выговской пустыни. У выговцев были большие связи с двором и правительственными кругами. Писатель П.С. Усков отмечал: «Несомненно исторический факт, что Андрей Денисович толковал псалтырь царице Парасковии Фёдоровне, при чём присутствовала её дочь Анна Иоанновна (в будущем императрица)»⁶⁴.

Уважал выговцев комендант (начальник) Олонецких заводов В. Геннин, который был назначен туда в конце 1713 года. Он старался как можно лучше выполнить царские указы и дать армии и флоту нужные пушки и якоря. Окрестные же крестьяне, приписанные к заводам, работать на них, как пишут историки, отказывались, а пригнанные работные люди обычно сразу же обращались в бега. Дело доходило порой до открытых возмущений, которые подавлялись солдатами, что не меняло ситуации. Геннин жаловался своему непосредственному начальнику адмиралу Апраксину, что «кнутом сдержать невозможно, а вешать грех». А вот выговцами Геннин был очень доволен, о чём и сообщал самому царю: «Пустынные жители, которые живут в лесу, руду и известь на завод ставят безо всякого ослушания и радеют лучше других».

Выговцы хорошо работали на государство. Но ещё лучше, при покровительстве первых лиц государства, они работали на своё общинножительство, обеспечивая ему материальное благополучие. Создав общину с монастырским уставом и широкой хозяйственной деятельностью, пустынножители разрабатывали новины, разводили скот, прокладывали дороги, ставили постоялые дворы, ловили рыбу, завели собственные рыбные и зверобойные промыслы на Белом море и в океане, для чего варили соль, ходили на своих судах на Мурман, Грумант (Шпицберген), Матку (Новую Землю), Мезень и Печору. При монастыре занимались выгонкой смолы и дёгтя, изготовлением пряжи; здесь работали мельницы, кудельный завод; на кожевенном заводе обрабатывали кожи, выделывали подошвы и юфть.

Особенно славились выговские горнорудные и литейные мастера. Здесь на меднолитейной фабрике (меднице) было организовано «поморское литьё» медных икон, складней, крестов, застёжек для книг, чернильниц; всё это продавалось приезжающим богомольцам. Некоторые изделия полировали, украшали финифтью, и они превращались в настоящие произведения искусства.

Здесь же, на Выгу, учили ремеслу медного литья подростков из северных деревень, причём выходили они из этого учения уже специалистами, знающими все секреты профессии медника. Не случайно те северные мастера медного литья, имена которых остались в памяти народной и вошли в историю,– династия Дерягиных из мезенского села Кимжа, земляки Ломоносова Корельские и его родственники Головины – были староверами.

Олонецкая медь имела золотые вкрапления, отделять которые от медной руды тогда ещё, вроде бы, никто не умел. Но выговцы, как когда-то алхимики, могли своё умение и не афишировать. Тем более что они были знакомы с трудами некоторых средневековых магов, а труд знаменитого алхимика 13 века Луллия «Великая наука» был переведён здесь на русских язык под руководством Андрея Денисова.

Московское правительство неоднократно получало известия о месторождениях не только медных и серебряных, но даже золотых руд, найденных на территории Поморья. Русский историк, статистик, географ К.И. Арсеньев (1789-1865) в известном труде «Описание Олонецких заводов…» сообщал, что в этих краях «золото находилось иногда в смешении с серебром и медью, а иногда попадались штуфы [куски] и одного самородного золота в фунт и более весом в кварце, жильную породу составляющем»⁶⁵. Так что старообрядческий «анклав» на Севере России вполне мог иметь собственный золотой запас, недаром он достаточно безбедно просуществовал полтора века. Чеканились здесь и собственные «поморские деньги» – серебряные даниловские рубли, которые имели широкое хождение даже в Норвегии. А для этого нужны были свои пробирщики, и они на Выгу имелись.

Выгорецию не случайно называли республикой. Если исходить из того, что государство – это территория, власть, закон, армия и деньги, то получается, что потомки новгородских князей братья Денисовы построили на краю России, на землях бывших новгородских вотчин, некое вполне самостоятельное государственное образование с коммунистическими принципами общинножительства (общие труд, собственность, одежда, еда). Триединая власть: киновиарх, духовный настоятель и совет старейшин – была беспрекословной. Вся жизнь пустынников регламентировалась особым Уложением, составленным Андреем Денисовым. Золотой запас, как уже сказано, имелся, свои деньги чеканились. И даже своеобразная «армия» была. Ещё до личного знакомства руководителей Выговской пустыни с Петром I и получения его благосклонности обитель имела собственный арсенал. Один из жителей Олонецкого края – некий Мартемьян Никифоров, находившийся какое-то время в Даниловском скиту, в поданной им в 1699 году известной челобитной (доносе) свидетельствует: «А у них, расколников, в том их воровском пристанище ружьей, пищалей и винтовок, и копей, и рогатин, и бердышев есть многое число, также пороху и свинцу есть многое ж число, а пищали и винтовки делают в том воровском стану они, расколники, сами, и мастеровые люди у них есть, а порох и свинец привозят из городов, и у них же, расколников, есть пушка, а где они тое пушку взяли, про то я, сирота, подлинно не ведаю, а иные пушки хотят они, воры, у себя делать, и мастеры у них есть же». Нет сомнения, что пустынники мужского пола хорошо знали, для чего им этот арсенал и как им пользоваться, то есть проходили своего рода начальную воинскую подготовку.

Выговские рудознатцы, рудокопы и литейщики сыграли большую роль в открытии и разработке месторождений полезных ископаемых в Карелии, на Урале и в Сибири. Уже упомянутый нами уральский краевед И. Шакинко пишет в своей книге: «Братья Демидовы, прослышав о высоком мастерстве олонецких металлургов и рудознатцев, активно старались привлечь их на Невьянский завод. Многие раскольники с Выга переселились на Урал и работали у Демидовых рудознатцами, мастерами и подмастерьями, приказчиками и управляющими заводов. Так, известно о неком выговце Никифоре, который с братьями «…послани быша в Сибирь и там приискаша медную руду. и явися руда добрая и прибыльная, и начал Демидов заводы тамо строити и заводити…»⁶⁶.