Константин Маркович Поповский
Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба
Эпизод 2
Небольшая пауза, в завершение которой раздается глубокий удар гонга, словно возвещающий начало действия.
Ботвиник (подавая, наконец, признаки жизни, хрипло): Господи, что все это значит?.. (Озираясь.) Где я, черт возьми?
Доктор: А вы как думаете?
Ботвиник: Я? (Озираясь, помедлив). Не знаю… Кто вы?
Доктор: Главное, мне кажется, не кто я, а кто вы, господин Ботвиник… Подумать только! Господин Осип Ботвиник собственной персоной!.. Вот так сюрприз!..
Ботвиник (с трудом поднимаясь из кресла и продолжая озираться): Вы меня знаете?
Доктор: Помилуйте!.. Кто же, скажите мне на милость, не знает нашего великого актера?.. (Театрально). Быть или не быть и все такое… Браво, господин Ботвиник. Браво. Браво…
Ботвиник (продолжая озираться): Хоть убей, ничего не помню… Где я?
Доктор: Вы уже спрашивали.
Ботвиник: И что вы мне ответили?
Доктор: Я рекомендовал вам набраться терпения.
Ботвиник: Очень мило. (Делая неуверенно несколько шагов, продолжая озираться) Мне кажется, так говорят все доктора… Вы ведь доктор, не правда ли?.. Во всяком случае, если судить по вашему халату.
Доктор: Я поражен вашей наблюдательностью, господин Ботвиник… Боюсь, что и на этот раз вы снова оказались совершенно правы… А теперь присядьте и расскажите мне, наконец, обо всем, что вас тревожит.
Ботвиник: Хотите, чтобы я рассказал вам свою историю?.. Вот прямо так, сразу, неизвестно где, и неизвестно кому?
Доктор: А почему бы и нет, господин Ботвиник?.. Почему бы и нет?.. Всего лишь открыть рот и облегчить свою жизнь правдивым рассказом… Мне кажется – в этом есть резон, господин актер.
Короткая пауза, в продолжение которой Осип Ботвиник собирается с духом.
Ботвиник (глухо): Что ж, тогда вам, наверное, будет нелишним узнать, что я в отчаянии, господин доктор.
Доктор: Это прискорбно, господин Ботвиник… И что же вас беспокоит?..
Ботвиник: Вы будете смеяться, господин доктор…(Театрально смеется). Дело в том, что с некоторых пор меня беспокоят сны. Вернее, один чертов сон, который я вижу почти каждую ночь… (Погрозив перед собой кулаком). Проклятый сон!.. Мне снится, что каждый день я получаю письмо с одним и тем же адресом отправителя и при этом знаю, что стоит мне открыть этот конверт, как я немедленно погибну. Буду отравлен. Убит. Задушен. И, несмотря на это, я открываю пакет – и что, вы думаете, я там нахожу?
Доктор: Письмо от юной поклонницы.
Ботвиник: Можете даже не пытаться, все равно не угадаете… Я нашел в нем экземпляр какой-то новой пьесы, о которой никогда не слышал прежде.
Доктор: Пьесу?
Ботвиник: Именно.
Доктор: Во сне?
Ботвиник: Совершенно справедливо. Во сне. И так ночь за ночью, без всякого снисхождения, почти два месяца, пока я не решил сегодня отправиться, наконец, по этому адресу, чтобы выяснить, что же все это значит… И вот я здесь, сам не знаю – зачем, и у меня такое чувство, словно этот сон продолжается, а я заключен в нем, словно кролик в клетке, из которой ему уже не выбраться…
Доктор (поднимает телефонную трубку и набирает номер): Сейчас, господин Ботвиник, я позвоню в регистратуру, а потом вы расскажите мне все это немного подробнее. (В трубку.) Пожалуйста, принесите в девятый кабинет историю болезни господина Ботвиника… Осип Ботвинник… Что значит «неужели»?.. Я, кажется, ясно сказал – история господина Осипа Ботвиника… (Смолкнув, слушая.) Да, представьте себе, прямо передо мной. (Недовольно бросив трубку.) Вот видите, ваше имя производит впечатление даже в нашей регистратуре…
Ботвиник: У вас есть моя история болезни?.. Господи, но откуда?
Доктор: Можете не сомневаться. У нас есть все истории болезней, на все вкусы и на все случаи жизни.
Ботвиник: Мне кажется это немного странным… Кто вы?
Доктор: Я тот, в ком вы больше всего сейчас нуждаетесь, господин Ботвиник. Ваш друг. Тот, кто вас внимательно выслушает и постарается помочь.
Ботвиник: Мне кажется, что у меня сейчас голова пойдет кругом… Может – это все-таки сон?
Доктор: Вы полагаете?
Ботвиник: Во всяком случае, это было бы лучше, чем блуждать среди вещей и людей, не зная, какие из них только кажутся, а какие просто не желают иметь с тобой ничего общего… К тому же, господин доктор, во сне всегда есть надежда проснуться.
Доктор: Это спорный вопрос, господин Ботвиник. Но в любом случае вам следовало бы продолжить рассказ и поведать мне о ваших затруднениях и беспокойствах… В конце концов, это будет лучше, чем гадать на кофейной гуще или идти на сеанс к ясновидящей.
Ботвиник: Что же, извольте, господин доктор, хотя лично я все же думаю, что вы будете просто смеяться надо мною…(Помедлив и понизив голос.) Все дело в том, что с некоторых пор мне кажется, что я кое-что утратил… Потерял… Лишился… Вы меня понимаете?
Доктор: Что-нибудь существенное?
Ботвиник: Чрезвычайно существенное, доктор. Нечто, без чего, как мне кажется, невозможна никакая жизнь. (Глухо). Мне кажется, что я утратил местоположение.
Доктор: Местоположение?
Ботвиник: И уже давно. Это было, кажется, перед прошлым Рождеством. Возможно, шел снег или что-то в этом роде, я не помню. Я шел тогда, обдумывая какую-то роль и вдруг почувствовал, что мне чего-то недостает, как будто я что-то потерял. Чего-то лишился. Утратил. Не сберег. И при этом, что-то весьма важное.
Доктор: И что же это?
Ботвиник: Я же сказал. Местоположение. Место, где я нахожу самого себя… Вам это что-нибудь говорит?
Доктор: Ровным счетом ничего, господин Ботвиник… Но, возможно, вы захотите рассказать мне об этом более подробно…Как вы сказали?.. Местоположение?
Ботвиник: Местоположение, господин доктор… Я вам сейчас все объясню, потому что тут нет ничего сложного. Оно только кажется сложным, а на самом деле все очень просто… Посмотрите для начала, например, на эту дверь. (Указывает на дверь.) Видите?
Доктор смотрит на дверь.
А что у нас там? За дверью? Если ее открыть?
Доктор (немного смущен): Видите ли, господин актер, дело в том, что мы никогда не открываем эту дверь по причине отсутствия ключей, которые потерялись много лет назад.
Ботвиник: Тогда просто возьмем ее в качестве примера. Скажите, что мы увидим, если откроем эту дверь?
Доктор (неопределенно): Ну… Допустим, коридор.
Ботвиник (нетерпеливо): Вот именно. Коридор. Верно? Вы ведь понимаете. Просто коридор и ничего больше. Ничего, ничего, ничего больше, господин доктор. Но это только в том случае, если мы не собираемся по нему пойти. А если собираемся? Если мы пойдем по нему, то, дойдя до конца, можем попасть на лестничную площадку, а оттуда спуститься вниз. А спустившись, оказаться в вестибюле, из которого, в свою очередь, можно без особенного труда попасть на улицу… Вы следите?
Доктор: И с интересом. Тем более что все это, мне кажется, не лишено, так сказать… основания.
Ботвиник (нервно): Еще бы. А дальше его будет еще больше. Можете мне поверить. Потому что стоит тебе попасть на улицу, как перед тобой немедленно открывается тысяча возможностей. Десять тысяч возможностей, если вы понимаете. Ты можешь пойти домой или сесть на трамвай и поехать в Детский парк, а там выпить пива и погулять по его тропинкам и аллеям. Или ты можешь пойти на пристань и взять билет на пароход, который отвезет тебя на Гаити, Таити или на Цейлон. Или, наоборот, можешь взять билет на поезд и отправиться в Париж, Афины или Соммершир. Или даже взять билет и никуда не поехать… Вы понимаете?
Доктор: Я и не знал, что до Соммершира ходят поезда. У вас там кто-нибудь есть, в Соммершире?
Ботвиник (сердито): С чего вы взяли? Разумеется, никого. Я даже не знаю, где он находится, если хотите знать.
Доктор: Мы можем посмотреть карту, если хотите.
Ботвиник: Не надо. Зачем?
Доктор: Я просто спросил. Вы упомянули Соммершир, и я, грешным делом, решил, что возможно у вас живут там какие-нибудь дальние или близкие родственники… (Заинтересовано.) Может быть, друзья?..
Короткая пауза. Ботвиник молча смотрит на Доктора.
(Оборвав себя). Простите. Я весь внимание.
Ботвиник: Вы меня сбили этим Соммерширом, так что мне теперь ничего не вспомнить… О чем я говорил?
Доктор: Вы говорили, что можно взять билет на поезд, который идет до Соммершира.
Ботвиник: Ни слова больше. До Соммершира или куда угодно… А что это значит? О чем говорит? Да только о том, что взяв билет до Соммершира, вы едете в Соммершир, а взяв билет до Парижа, едете в Париж. И ни километром далее, понимаете? Это все говорит о порядке, который царит во всей Вселенной. Если вы едете или идете в точку А, то попадаете именно в точку А, и ни в коем случае ни в точку Б, в которую можно попасть лишь при том условии, если вы пойдете в другом направлении. Париж находится в стольких-то километрах от Лондона, а Лондон в стольких-то километрах от Москвы. Одним словом, везде царят порядок и согласие… Вы следите?
Доктор: И не без интереса, как я уже говорил.
Ботвиник: Тогда вы должны отдать себе отчет, какой кошмар может случиться, если вы потеряете свое местоположение.
Доктор: А разве это возможно?
Ботвиник: Когда вокруг царит порядок, то это невозможно, ибо это противоречит самой сущности порядка. (Понизив голос). Но стоит слегка расшататься основам, как можно ждать самого худшего.
Доктор: Неужели?
Ботвиник: Истинная правда. А чтобы убедиться в этом, вам достаточно представить себе, что весь этот порядок, мягко говоря, исчез. Испарился, сгинул. (Не давая Доктору открыть рот, несколько суетливо.) Я сейчас все объясню, все объясню… Допустим, человек идет в театр. Что это значит? Это значит – он ожидает, что найдет там гардероб, удобное кресло, занавес, подмостки, актеров и спектакль, тем более, если он уже купил билет и наперед заплатил за это сомнительное удовольствие. Так?.. А теперь представьте себе – он приходит в театр и вместо спектакля попадает в какой-нибудь туннель, или на стройку, или даже в этот самый Соммершир, о котором никогда прежде не слыхал ни одного слова. И что уже совсем ни в какие ворота, так это то, что он никак не может найти дорогу назад. И вот он мечется между партером и галеркой, или, точнее, между тем, что еще совсем недавно было партером и галеркой, в надежде найти какой-нибудь выход, и вдруг на глазах у всех садится прямо на пол, или на подвернувшийся стул, или еще на что-то, потому что он вдруг кое-что сообразил… И знаете что?
Доктор: Что?
Ботвиник: Он сообразил вдруг, что никакого выхода отсюда нету вообще. Что он ниоткуда не приходил сюда, потому что там, за дверью, ничего нет. (Шепотом) А главное, он всю жизнь думал, что в любой момент может уехать куда захочет – но куда же теперь, скажите на милость, можно уехать, если ты идешь в театр, а попадаешь в баню или берешь билет до Торонто, а прилетаешь на Новую землю?
Доктор: Но как же это может быть, чтобы за дверью ничего не было?.. Вы, должно быть, шутите, господин Ботвиник… Ведь это, извините, получается, что мы с вами можем быть сейчас где угодно – в Париже, на Луне, на подмостках какого-нибудь захудалого театрика, – да где угодно!… (Озираясь.) Мне что-то послышалось, кажется. Какой-то голос. (Смеется). Ну, вы и шутник, господин Ботвиник.
Ботвиник: Ерунда. При чем здесь Париж? Париж – всего лишь геометрическая точка, расположенная на карте.
Доктор (снисходительно): Ну, не скажите… (Легко смеется.)
Ботвиник: И тем не менее, это так… Возьмите любого человека. Он рождается в определенном месте и в определенное время. Но не это, как вы понимаете, делает его человеком… Вы улавливаете мою мысль, господин доктор?
Доктор: Мне кажется, вы хотите сказать, что, в конечном счете, каждый человек обречен на некоторое местопребывание, в смысле – местоположение… Если угодно, в некоторой привязанности к чему-то устойчивому. К семье. К детям. К работе… К любимой собаке.
Ботвиник (удивлен): По-вашему, я хотел это сказать?
Доктор: А разве нет?
Ботвиник (неуверенно): Возможно, что-то в этом смысле.
Доктор: Да, в некотором смысле. (Тревожно.) В каком это, если не секрет?
Ботвиник: Вы сказали, «в некотором».
Доктор: Неужели?.. А вы что сказали?
Ботвиник: Еще ничего. Но если бы потребовалось, то я сказал бы, что в последнее время мне кажется, что я утратил связь с миром, а это значит, что я каким-то образом умудрился выпасть из общего миропорядка. (Слегка помедлив, глухо). Мне кажется, например, что вы можете пропасть прямо сейчас, у меня на глазах… Раз – и нету!
Доктор: Ну, для чего нам эти крайности, господин Ботвиник?.. И с какой бы, извините, стати я стал бы вдруг пропадать у вас на глазах?.. В конце концов, это даже неприлично.
Ботвиник: А с какой стати я не могу вспомнить даже то, как я здесь очутился, не говоря уже об остальном?
Доктор (шепотом): Ну, это легко проверить.
Ботвиник (шепотом): Не надо.
Доктор (шепотом): Уверяю вас. Достаточно заглянуть в регистрационный журнал, и мы будем немедленно знать все, что нас интересует.
Ботвиник (шепотом) Это еще ничего не доказывает, герр доктор.
Доктор (шепотом): Тогда почему вы говорите шепотом?
Ботвиник (шепотом): А вы?
Короткая пауза, Доктор и Ботвиник молча смотрят друг на друга.
Эпизод 3
Между тем, занавес в глубине сцены открывается и на пороге появляется Сестра милосердия. В руках у нее История болезни Ботвиника. Вздрогнув от неожиданности, Доктор и Ботвиник какое-то время молча смотрят на Сестру милосердия, которая, подойдя к столу, кладет историю болезни перед Доктором.
Сестра милосердия: Пожалуйста, господин доктор. (Быстро повернувшись к сидящему Ботвинику, стесняясь.) Господин Ботвиник… Это такая честь для нас… Вам не трудно было бы… (Смущаясь, протягивает Ботвинику тетрадь.)
Ботвиник (нервно): Что это?
Сестра милосердия: Автограф, господин Ботвиник…
Ботвиник (тихо, но злобно, сквозь зубы): Извольте. (Почти вырвав из ее рук тетрадку, пишет.)
Небольшая пауза.
Сестра милосердия (забирая тетрадь): Спасибо, господин Ботвиник.
Улыбаясь, глядя на Ботвиника, она кланяется, собираясь исчезнуть в глубине сцены.
Ботвиник: Постойте-ка… Одну минуту… Мне почему-то показалось, что я уже где-то вас видел.
Сестра милосердия (приседая): Мерси.
Ботвиник: Нет, в самом деле. Как будто мы уже где-то встречались, и это было совсем недавно.
Доктор: Слава, слава, слава… Все тебя узнают, все тебя боготворят, всем до тебя есть дело!.. Ну, разве это не прекрасно? (Холодно, медсестре). Если вам больше здесь нечего делать, то идите и займитесь ординаторской.
Сестра милосердия: Да, господин доктор. (Поворачивается, чтобы уйти.)
Ботвиник: Мне кажется, вы забыли оборотную сторону медали, господин доктор. (Провожая взглядом уходящую Сестру). Все вытирают о тебя ноги, все сплетничают о твоей личной жизни, всем есть дело, что ты думаешь об этом чертовом мире – вот что такое слава, господин доктор.
Доктор: Я думаю вы чересчур драматизируете, господин Ботвиник… Впрочем, вам, наверное, виднее.
Ботвиник: Можете быть совершенно в этом уверены, господин доктор.
Доктор (взяв в руки историю болезни): Что ж, посмотрим тогда, что мы здесь имеем.
Ботвиник: Что это?
Доктор: Это?.. (Листая). Всего лишь ваша история болезни.
Ботвиник: А разве я чем-то болен?
Доктор: А разве нет?.. Что вы тогда скажите насчет жизни?
Ботвиник: Насчет жизни?.. Насчет какой еще жизни, Господи?
Доктор: Насчет любой… Вот послушайте. Жизнь это болезнь, и, как и всякая болезнь, имеет свою историю… Вы не согласны?
Ботвиник (растерян): Мне надо подумать.
Доктор: Вот и подумайте. (Открывает папку) Ну, и что тут у нас? (Листает). Справки, анализы, направления… Родился, учился, лечился… (Помедлив.) Вот… Прибыл. Выбыл… Я так и думал.
Ботвиник: Что значит выбыл? (Пытается заглянуть в историю.)
Доктор: Ничего… Дайте-ка мне вашу руку.
Ботвиник: Зачем?
Доктор: Дайте, дайте!.. (Взяв протянутую руку, долго щупает пульс.)
Короткая пауза.
Ботвиник (не выдержав, слегка насмешливо): Вы на меня так смотрите, как будто у меня какая-нибудь редкая заграничная болезнь, господин доктор.
Доктор: К сожалению, чрезвычайно распространенная.
Ботвиник: И?
Доктор: Вам действительно хочется это знать?
Ботвиник: И притом – незамедлительно.
Доктор: Хорошо. Только не говорите потом, что я испортил вам день… Тут написано, что вы, извините за грубость, изволили в каком-то смысле умереть.
Ботвиник (потрясенно): Кто, я? (Нервно хихикает.) Покажите.
Доктор (отодвигая историю болезни): Не имею права.
Ботвиник: Это что, шутка?
Доктор: Тут стоит подпись главного врача. Что он не умеет, так это шутить, можете мне поверить.
Ботвиник: Глупости. (Нервно) Дайте-ка мне, дайте… (Протягивает руку к истории болезни.)
Доктор (отодвигая тетрадь): По правилам, мы не имеем права показывать историю болезни больным.
Ботвиник: К черту правила!.. Да, дайте же, наконец… (Почти вырвав историю болезни из рук доктора, листает ее.) Ну, и где это?.. (Найдя, читает.) Скончался от.. от… Какой здесь отвратительный почерк… Просто какое-то недоразумение!
Доктор: Это мой почерк.
Ботвиник: Ваш?.. Тогда скажите мне, что тут у вас написано, если это ваш?
Доктор: (не глядя): А что тут, по-вашему, может быть написано?.. Родился, женился, скончался. (Делает рукой неопределенный жест.) Это, к сожалению, случается.
Ботвиник: Спасибо, я в курсе… (Тоскуя). Впрочем, какая теперь разница…
Доктор: Вот именно. (Отнимает у Ботвиника историю болезни и некоторое время смотрит на запись.) В конце концов, не все ли вам равно, что про вас напишут в истории болезни?
Ботвиник (встрепенувшись): Ну, конечно. Какая разница. Если бы это касалось вас, то вы бы, наверно, из кожи вон лезли, чтобы узнать, по какой причине вы закончили ваше бренное существование… Скажите еще, что вам безразлично, жив ли я или действительно умер.
Доктор (задумчиво): В целом…
Небольшая пауза. Ботвиник выжидающе смотрит на Доктора, пытаясь понять, насколько серьезно тот шутит.
(Решительно.) Ну, разумеется, мне не все равно, господин Ботвиник.
Ботвиник: Спасибо и на этом…(Страстно). Господи, о чем мы тут только говорим с вами?.. Кто-то там умер, а вместо его истории болезни по ошибке взяли мою. Вот и все… Хорошая завязка для какого-нибудь водевиля.
Доктор (холодно): Здесь не театр, к счастью. (Быстро.) Только не надо цитировать, господин Ботвиник… Я вас умоляю!
Ботвиник: Не стану даже пытаться. Это, знаете ли, как щекотка. Держишься, сколько можешь, а потом, как заорешь… (Кричит.) Весь мир – театр!.. О, Господи! (В ужасе закрывает себе рот.)
Пауза. Доктор укоризненно смотрит на Ботвиника.
Ну, что вы смотрите на меня так, словно я залез к вам в карман?.. Вы сказали, «здесь не театр», а я вам ответил цитатой, вот и все. Любой на моем месте поступил так же.
Доктор: Неправда, господин актер… Мир это все, что угодно, но только не театр… Конюшня, бордель, рынок, сумасшедший дом, но ни в коем случае не театр… А знаете – почему? Потому что театр предполагает хоть какой-то смысл, тогда как этот мир – только скопище абсурда и больше ничего… Вы понимаете, о чем я говорю?
Ботвиник: И все-таки, мир это театр, господин доктор. Вам достаточно будет вспомнить, что здесь все только тем и занимаются, что вводят друг друга в заблуждение и притворяются тем, чем они никогда не были, и вы увидите, что я совершенно прав…
Короткая пауза. Доктор неопределенно пожимает плечами.
Да посмотрите же сами, господин доктор!.. Девушки притворяются, что они невинны. Дураки – что они все понимают. Врачи – что умеют лечить. Чиновники – что не воруют. И даже господин Президент, которому вроде нечего опасаться, прикидывается, что он до колик любит свой народ… Притворяются даже ангелы небесные, которые прожужжали всем уши о том, как сильно они любят Господа.
Доктор (несколько иронично): И при этом все они мечтают о хороших местоположениях, благодаря которым будут жить вечно. (Негромко, наклонившись к Ботвинику). Знаете что, господин Ботвиник?
Ботвиник: Что?
Доктор: Мне кажется, что нам не помешало бы сейчас немного выпить… Так сказать, для поднятия духа. Тем более что сейчас, если я не ошибаюсь, наступает время хора.
Ботвиник: Мне кажется… Пожалуй, это было бы совсем неплохо.
Доктор: Вот и прекрасно. (Достает из-под стола бутылку спиртного и две рюмки.) Шотландское виски, с вашего разрешения. (Разливает, одновременно в сторону занавеса, за которым располагается хор). Эй, бездельник!.. Твой выход. Не прозевай!
Доктор быстро выпивает свою рюмку, и вслед за ним свою рюмку лихо опрокидывает Ботвиник, после чего Доктор отводит и усаживает Ботвиника на один из стульев, стоящих в глубине сцены, а потом садится рядом сам.
