Карина де Сантис
Спящая в огне
Глава 30
Вечером на площади, что была пред замком, собрался народ Форланда. Они толпились, негромко переговариваясь, не понимая, зачем их здесь собрали. Люди иных сторон, что не успели вернуться в свои родные земли, тоже явились. И никто не понимал, откуда у каждого из них появилось приглашение явиться в это место, украшенное парочкой живых цветов.
Этна успела освободить Андерса и Гвиневру, а также трех королев и их камеристок. Но никому из них она не смогла сказать о том, что произошло. Чтобы сообщить воителям о своем уходе нужна была смелость, а у нее она кончилась. Ей было даже невыносимо думать о том, чтобы сообщить им о своем несправедливом уходе. Что же до правительниц с их приближенными, то они не очень-то и интересовались по какому случаю их всех выпустили. Однако они, как и сама Спящая, получили по странному приглашению явиться на площадь. Живые цветы, украшающие скромный лист пергамента, были необычайной красоты.
Они стояли у постамента, с которого оттерли кровь. Андерс держался бодро, но Этна знала, что под одеждой скрыты тугие и пропитанные кровью повязки. Гвиневра поддерживала своего товарища, хотя в том не было необходимости, но, как думала сама Спящая, делалось это из опасения за чужое состояние. Сама же она переживала о том, что воитель может не пережить этот вечер. До прихода Смерти у него еще была надежда на то, что тело сможет восстановиться, но теперь… кто знает, как поведет себя его организм под влиянием этой перемены, от которой люди давно отвыкли. Впрочем, пока он выглядел очень даже живо.
В стороне от толпы стояли Драмэйды, которые тоже, вероятно, получили приглашения. Но даже они не понимали, в чем дело. Кая в толпе видно не было. После того, как Этна по просьбе Смерти покинула покои, она не видела его. Но не думала, что сестра Жизни так просто расправится с предателем и даже не сообщит об этом никому.
– Ты так и не скажешь нам, что случилось этим утром? – поинтересовалась Гвиневра, смерив Этну своим привычным ничего не выражающим взглядом. Та закусила щеку изнутри. Она не могла сказать им обоим, что умрет сегодня. Слова просто не хотели покидать ее рта. Это было тяжело. Тяжелее, чем призвать Смерть, о чьем возвращении пока никто не догадывался.
От ответа на вопрос ее избавили возгласы толпы. «Расступитесь!», «Дорогу!», «Она вернулась!». Все начали оборачиваться на крики, а толпа расступалась в стороны, позволяя двум молодым людям пройти мимо них.
Статный юноша чуть улыбался, проходя возле людей Форланда. Он был крепко и ладно сложен, облаченный в светлые свободные одежды, обнажающие босые ноги. Его глаза были похожи на летние поля, полные цветов, живые и прекрасные. Россыпь веснушек украшала его нос и щеки, а на светло-русые чуть вьющиеся волосы был водружен пышный венок из живых цветов, тех самых, которые каждый житель континента обнаружил на своем приглашении. Иногда к нему подлетали птицы, тихо щебеча и чирикая, и каждую из них он ласково гладил пальцами, смотря так внимательно на этих маленьких созданий, будто понимал их певучие речи.
Рядом с юношей шла мертвая девушка. Трупные пятна, будто звезды, украшали ее лицо и открытые участки тела, обтянутые кожей, сквозь которую выпирали острые кости. Глаза, поддернутые пеленой, смотрели чуть строго, однако бледные невыразительные губы, скрытые под маской, которой служила челюсть дикого зверя, ласково улыбались. Ее волосы струились темным водопадом по плечам, а саму голову венчала костяная диадема. К ней не рисковали приближаться не только птицы, но и люди, почтительно кланяющиеся, но не протягивающие рук.
Жизнь и Смерть шагали рядом друг с другом, приветствуя людей. Противоречивые и разные, но красивые каждый по-своему. Красота одного пленяла. Красота другой заставляла проявлять уважение.
Дойдя почти до самого постамента, брат и сестра замерли, обводя древними взорами людей. Все притихли, едва ли не с благоговением взирая на своих создателей. Пусть для людей трех сторон они не были покровителями, как для людей Юга, но это не уменьшало их ценности и значимости. Их прихода ждали все и ждали давно. Особенно прихода девушки, похожей на погибель.
– Ты сделала это, – только и смог вымолвить Андерс, переводя спокойный взор со Смерти на Этну и обратно. Имей он возможность испытывать эмоции, то непременно бы удивился, а так был вынужден просто во все глаза смотреть на брата и сестру, стоящих на земле перед своими смертными созданиями.
– Но почему ты не сказала? – недоуменно спросила Гвиневра, которая тоже не ожидала увидеть здесь Жизнь и Смерть. Впрочем, ее глаза смотрели лишь на Этну, будто два покровителя были ей совсем безразличны. А Спящая даже не знала, что на это сказать.
– Потому что я… после я уйду…
– Что?
– Благословенны будьте, жители Форланда. Полагаю, никто из вас не ожидал, чем обернется вечер этого дня, однако ныне случилось то, что было предсказано не одну сотню лет назад, – голос Жизни был бодрым и звучным. Все притихли на площади, не сводя глаз с юноши, который, если взять в расчет его возраст, уже давно был не юношей, однако, его тело было нетленно. – Моя прекрасная сестра Смерть наконец сыскала своего отмщения и рада вернуться в родные земли. Если бы каждый из вас знал, как часто мне хотелось вмешаться и сделать все самому, чтобы покарать того предателя… Но я уважаю выбор сестры и лишь поэтому не вмешивался в ее план, который увидел свет лишь благодаря одной девушке.
Этна вовсе не ожидала того, что Жизнь покинет свое место, подходя к ней, с улыбкой беря за руку (его ладонь была сухой и теплой) и подводя к Смерти, чтобы все собравшиеся могли увидеть ее. Люди континента притихли. Где-то послышались перешептывания. Ее узнали. Ее помнили. Все думали, что она сторонница Изгнанника и что она намерена прибрать всю власть к своим рукам. Но все, чего по-настоящему хотела Этна – это просто исполнить пророчество.
– Эта отважная девушка бросила вызов Изгнаннику и позволила Смерти возвратить справедливость! Вы знаете ее как Спящую, но зовут ее Этна. Отныне не забывайте имени ее, помните, что сделала для вас эта девушка.
Площадь разразилась громкими аплодисментами и радостными выкриками. Все приветствовали ее, будто старую подругу, позабыв о том, что еще вчера она внушала им ужас своим внешним видом и силой. Этне было неловко от всего происходящего, но она не смогла сдержать слабой улыбки, когда увидела, как громко ей аплодировали Андерс и Гвиневра. Она смотрела на лица людей и думала о том, что совсем скоро ее не станет. Три солнца медленно клонились к горизонту, озаряя небо своим прощальным светом. Ее последний печальный закат. Прежде чем сестра Жизни заговорила, Этна вернулась к друзьям, которые, каждый со своей стороны, приобняли ее за плечи.
– Отныне, раз вернулась я, пора разобраться с предателем. С тем, кто себе позволил исчерпать доверие мое, – подала свой скрежещущий голос Смерть. Драмэйды, стоящие в стороне, расступились, пропуская Целесту, ведущую под руку Кая. Тот, несмотря на свой израненный внешний вид, даже сейчас умудрялся не склонять головы, едва ли не с вызовом взирая на всех и каждого. Будто преимущество до сих пор было у него в руках. – Он был наказан за свою жажду власти, однако ему еще предстоит расправа.
Ему не было страшно. Отнюдь. Казалось, после того, что сотворила с ним Этна, Каю было все равно на то, что произойдет дальше. После того, как она безжалостно использовала свою силу, внутри него что-то надломилось. Он отчетливо понимал, что это конец. А еще отчетливо осознавал, что дальнейшая борьба бессмысленна. Он купился на расчетливый план Смерти и потерпел неудачу. Она точно знала, куда нужно бить. Она была не такой глупой, как ему казалось.
После того, как Этна вышла из покоев, отвязав его от стула, но не избавив от оков полностью, Смерть любезно сообщила ему, что ждет его в конце.
Все души, вне зависимости от того, плохими они были или хорошими, попадали в Мертвые земли. С той лишь разницей, что плохим был недоступен сакросо энто (священный огонь) и они были вынуждены прозябать вечность в холоде. Светлые души имели доступ к огню и поэтому им было не страшно уходить из мира живых. Но Кай был другим. Его сущность была не просто плохой. Она была отвратительной и чудовищной, если верить словам госпожи. И поэтому ему была закрыта дорога до Мертвых земель.
Все, что его ожидало, это становление единым целым со Смертью. Он канет в небытие, а его душа, распавшись на части, затеряется в погибели. Души родителей, заключенные в его ракушках, смогут наконец найти пристанище у огня. Именно они все это время позволяли ему спокойно существовать в теле, не познавшем старения. Именно благодаря им и своей стабильной силе он сумел узреть не одно столетие. Но теперь Смерть положит всему этому конец.
Часть его тела будет навечно запечатлена в Форланде. Будет связующим звеном в маленькой магии, позволяющей людям континента вечно чтить Спящую. Их героиню. Ту, что смогла влюбить его в себя, а после безжалостно растоптать.
Он никогда не был влюблен. Ни в кого. Считал, что это бессмысленно. Ведь ему было суждено прожить множество лет, а его избранница не была наделена той же милостью. Так смысл было терзать себя этим светлым чувством, чтобы в конце сожалеть об утраченной любви?
Конечно, у Кая случались интрижки на ночь, но на этом все и заканчивалось. Но она… она была другой. Он даже сам не понял, в какой момент позволил себе проникнуться ей полностью. Позволил себе пасть в плен ее темных глаз и любопытства. В какой момент позволил допустить мысль, что будет помогать ей и защищать ее ото всех. Если бы только Этна позволила себе понять все его чувства и мотивы, если бы согласилась принять их, то он никогда не возненавидел бы ее. А так…
А так она предала его.
Он любил ее так, как умел. Его любовь ранила, как сказала Этна. Каю и самому досталось от этого светлого чувства, которое срикошетило и на него. Уж лучше было не влюбляться никогда.
Все присутствующие замерли, не сводя с него глаз. Руки до сих пор были связаны за спиной и изрядно затекли. Хорошо, все это скоро закончится. Еще вчера они взирали на него едва ли не с благоговейным ужасом, а теперь в их глазах было презрение. Что ж, в глазах людей он навсегда останется негодяем и злодеем. Пускай.
Целеста, которая привела его к Смерти, вернулась к другим Девам. Он прекрасно помнил, как заставил деву Ястину поверить в его ложь про намерения, применив к ней иллюзию. Она даже не поняла, что происходит, просто позволяя себе оставить отметку и отпуская его. Иначе не вышло бы.
Не обращая внимания на всех присутствующих, с высоко поднятой головой, Кай стал безмолвно шевелить обгоревшими губами. Он вновь молился. Конечно, это было бесполезно, ведь он знал, какой конец ждет его. Смерть никогда не дарует ему все то, о чем была молитва. Сейчас эти древние и тягучие слова служили скорее небольшим успокоением. Это единственное, что он мог сделать напоследок. Молитва утешала, пусть он и не боялся умирать. Он даже не ощущал сожаления за содеянное. Лишь одним глазом видел, как Этна борется со своими эмоциями. Кажется, она питала к нему сожаление и разрывалась от чувства справедливости. Что ж, он выглядел жалко, от того и сожаление. Но она сама уничтожила его красоту и могущество, за которые всегда приходится платить.
Смерть молчала. Все с замиранием наблюдали. В ее тощей, обтянутой кожей, руке появился стеклянный пузырек без крышки. Ему так и не дали одеться, выведя на площадь в том, что осталось после вчерашнего распития вина. Прикосновение руки Смерти к его обнаженной груди было ледяным, как вода на дне моря. Его сердце билось неровно. Он бросил усмехающийся взгляд на Этну, которая, как и все прочие, с замиранием сердца наблюдала за его расправой. Пусть запомнит его таким. Усмехающимся и бесстрашным. Будто он не умирал сейчас. Будто это не его публично казнили сейчас.
Смерть касалась его, но он не умирал. Его гибель была медленной и неприятной. Сердце билось неровно отнюдь не из-за чувства страха. А из-за того, что стеклянный пузырек в руках погибели медленно наполнялся его кровью, опустошая тело. Это было неприятно, но боль почти не терзала его. Казалось, он стал сильнее после того, что пережил. Однако, он ощущал слабость. Она заставила его опуститься на колени, морща изуродованное лицо. Пузырек все наполнялся и наполнялся его кровью. Он был маленьким, однако каким-то чудом всасывал в себя всю его кровь, иссушая изнутри. Интересно, что с ней сделают? Смерть так и не сказала ему об этом.
Он едва видел перед собой. Сердце все также неровно стучало, только уже слабее и реже. Тело бледнело и слабело, выдерживая последнюю атаку боли. Больше он ее не ощутит. Он успел заметить, как последняя капля крови запечатала вместительный пузырек. Сердце издало последний стук. А после его поглотила темнота. Раздирающая и неизведанная.
Стоило пузырьку запечататься последней каплей крови, как иссушенное тело русала просто упало на землю, в один миг сгнивая у босых ног Смерти. А после она склонилась над его останками, позволяя тем впитаться в свою ладонь. Один миг и в том месте, где были останки, не осталось ничего, кроме темного пятна, заляпавшего камни площади.
– Ты знаешь, куда пустить кровь эту. Не подведи меня, – Смерть распрямилась, даже не посмотрела туда, где еще секунду назад было мертвое тело. Вместо этого она вытянула ладонь вперед и вышедшая из толпы Эрика, склоняя голову, приняла у нее пузырек едва ли не с благоговением на лице.
– Разумеется, госпожа Смерть, – проговорила она, удаляясь на свое место, и Этна только сейчас заметила в толпе Элису и Меланту, которые предпочитали делать вид, будто ее здесь нет. И пусть. Меньше всего перед своим уходом Этне хотелось выяснять отношения с сестрой или другими королевами. Если они злились и ненавидели ее, то это их право. Скоро одна из них сможет вздохнуть спокойно, ибо Спящей не станет.
– И, раз уж вернулась я, пора возвратить все на круги своя. Древние Девы, я благодарю вас за исполнение долга моего. Вы все храбрые девушки, не побоявшиеся отдать свои души для исполнения неизведанного. И отныне вы все заслужили свой долгожданный покой.
Драмэйды, все как одна, подходили к Смерти, будто к старой подруге. Сестра Жизни ласково улыбалась каждой, заключая холодных Дев в свои ледяные объятия и целуя их сквозь свою маску, забирая их жизни. Древние Девы, наконец получившие возможность уйти, обмякали на ее руках, будто тряпичные куклы. Их тела не исчезали подобно телу Кая. Они заслужили последние почести и потому к Смерти приближались люди, принимая из ее рук мертвых и храбрых девушек, обрекших себя на долгое служение, поднимая их на постамент и аккуратно укладывая на его половицы. После их похоронят со всеми почестями.
Когда последняя из Дев навеки закрыла свои жуткие глаза, а ее тело отнесли к телам ее сестер, Смерть перевела свой взор на Этну.
– Ты готова, Спящая?
– Нет.
Как к этому вообще можно быть готовой? Ей не хотелось уходить. Отчаянно сильно не хотелось. Но она понимала, что должна. Должна, ибо иначе и быть не могло. Жизнь не сможет ей помочь, как бы сильно не хотел. Увы, но это было не в его власти. Зато он мог сделать кое-что другое.
– Господин Жизнь, прежде чем я уйду, помогите Андерсу. Пожалуйста.
Брат Смерти безошибочно перевел взор на воителя. После кивнул и в тишине сократил расстояние, отделяющее его от горного человека. Этна отошла в сторонку, а Гвиневра осталась стоять рядом с Андерсом, беря его за руку, будто боясь за него, однако, прикосновение Жизни не причинило никакого вреда воителю. Казалось, будто ничего не произошло, но Спящая заметила, как он сразу приосанился, прикасаясь ладонями к животу, трогая его и надавливая. Кажется, Жизнь смог исцелить его. Значит, Андерс будет жить. Теперь она сможет уйти со спокойным сердцем.
– Спасибо, – молвил он с непроницаемым лицом, а брат Смерти лишь одарил его своей улыбкой, возвращаясь к постаменту.
Зато теперь Этна подошла к воителям, крепко сжимая их в своих объятиях. Слова были излишни. Они все понимали, что должно было произойти. На глазах у Этны выступили слезы. Она ощущала, как сильно сжимают ее тело руки Андерса и Гвиневры. Ей хотелось так много сказать им обоим. Хотелось попросить не грустить их и сказать о том, как сильно эти оба помогли ей. Но ничего из этого она не могла произнести. Язык просто отказывался повиноваться.
– Спасибо. Вам обоим спасибо. Спасибо, что верили в меня. Спасибо, что научили быть храброй. И… не скучайте, ладно? Я буду ждать вас обоих там, за водной преградой, на холодном берегу.
– Храни тебя Гёдзема, Этна. Для меня было честью стать твоим другом. Я не перестану восхищаться тобой.
– Встретимся в Мертвых землях, Этна. Я горжусь, что научила тебя сражаться за себя.
Этна нехотя отстранилась от друзей, утирая влажные глаза. После она подошла к Смерти. К гибели нельзя быть готовой. Никогда. Но, несмотря на это, она была чуточку рада от того, что смогла сделать то, что было предначертано. Не бывает героев без злодеев. И она покинет этот мир будучи героиней. Без страха во взгляде.
Объятия Смерти были ледяными и пронизывающими. Тело парализовало. Сердце стало реже биться. Это было так легко. И не больно. Угасающим взором она узрела, как все встают на колени, прижимая три пальца ко лбу. А потом ощутила холодный, будто зимняя вода, поцелуй. Это было легко. Не страшно. Спокойно. Сердце прекратило биться по чужой воле. Легкие больше не нуждались в воздухе. Огонь, пылающий в ней и текущий по венам наравне с кровью навсегда затих, остывая среди ее костей. Затихая, дабы вернуться туда, откуда его однажды забрали.
Три солнца наконец покинули тяжелый небосвод, озаренный алыми и оранжевыми цветами. Они тоже проводили Спящую в ее последний путь и теперь уступили свои места скорбящим лунам.
Эпилог
Он ничего не ощущал. Ни боли, ни сожаления. Это было дико и неправильно. Но все, что он мог сделать, это просто из раза в раз вспоминать ее прощальные объятия и видеть доказательство ее эмоций, застывших в темных глазах влагой, пытаясь заставить свое сердце испытать хоть что-то, кроме пустоты. Но все было тщетно. Сердце было безжалостно закалено. Именно в этот миг он и пожалел о том, что решил стать воителем. Ему отчаянно сильно хотелось ощутить скорбь и выказать Этне всю свою боль и уважение. Но он не мог. И корил себя за это, хотя это и было глупо.
Они с Гвиневрой задержались на Юге. Не спешили возвращаться к суровым горам. Они оба должны были попрощаться со своей подругой.
Ее похоронили вместе с Драмэйдами. На том месте, где был их древний храм. Точнее, в нем самом. Из него сделали усыпальницу. Ее саркофаг стоял на небольшом возвышении. На небольшой мемориальной доске была высечена краткая биография и благодарность всего народа Форланда. У подножия гроба лежали цветы и стояли зажженные свечи. Люди приходили к месту погребения Спящей, выказывая свое почтение и благодарность.
Он видел, как от прикосновения Смерти ее глаза потухли. Он опустился перед ней на колени вместе со всем Форландом. Он понимал, почему Этна держала в тайне то, что должна будет умереть. Не хотела расстраивать их с Гвиневрой, понимая, что иначе без боя ее никуда бы не отпустили. Андерс был уверен, что Этна и сама попыталась отвоевать у сестры Жизни еще пару лет для себя. Но, видимо, не всем битвам суждено заканчиваться победами. Значит, не было иного выхода. Если бы был, Этна осталась бы с ними. Жила бы так, как заслужила, но…
Они с Гвиневрой пришли на площадь перед замком. Там, где раньше находился постамент, на котором свершилась коронация и его боль, стояла мраморная статуя девушки. Лицо, высеченное умелой рукой каменщика, было испещрено шрамами. Один шрам едва не лишил ее правого глаза. Другой стекал с левого, подобно слезе. Полные губы также были перечеркнуты, ровно, как и остальное лицо. Ее глаза были полны невозмутимости и спокойствия. В волосах была спрятана диадема, а сами они чуть небрежно разметались. Рука мастера нарядила ее в одежды Севера, единственное, не передав их красок, но Андерсу и без того было это понятно. Ее ладони находились на уровне груди, не соединенные друг с другом, но тянущиеся друг к другу, а из них, будто по волшебству, струилось подобие огня. Красная субстанция пылала, озаряя другие шрамы. Спящая в огне. Этна. Его погибшая подруга. Девушка, которая смогла исполнить предназначение и стать его другом. Он никогда не забудет ее.
Андерс соединил указательные и большие пальцы, остальные сжимая и прижимая ладони к груди, безмолвно приветствуя ее.
Возле статуи на коленях стояла девушка. Она не боялась запачкать подол своего лилового платья, пальцами едва ли не нежно касаясь того, что было высечено у подножия статуи. Благодарственные слова девушке, ушедшей из жизни в самом расцвете сил. Так ли сильно нужна была Этне их благодарность, если самой ее здесь уже не было?
Меланта обернулась на звук шагов. Андерс кивнул ей в знак приветствия, а вот Гвиневра даже не взглянула на младшую правительницу, приближаясь к статуе и касаясь ее ладонью. Королева часто приходила сюда и подолгу сидела у статуи сестры. Ее возвели по приказу Эрики. Видимо, именно в этом вопросе старшая королева и должна была не подвести Смерть. Должна была оставить память о той, что вернула естественный ход вещей на континент.
– Ты сожалеешь? – наконец Андерс задал вопрос, прикасаясь ладонью к холодной статуе Спящей. Он не поздоровался с ней. В том не было необходимости. Они каждый день виделись здесь, у статуи. И каждый раз он стоял, а она была на коленях. Это была их последняя встреча.
– Мать не позволила мне иметь младшую сестру. Я жалею, что была жестока с ней, движимая лишь теми побуждениями, которые она и вложила в мою голову. Не думай я о ней, как о чудовище, все могло бы сложится иначе, – негромко отозвалась Меланта, отводя глаза. Она была так похожа на Этну. Ее живое напоминание, существующее на этой земле.
Андерс кивнул, вняв честным словам. Что ж, по крайней мере, с уходом Спящей одна из королев поняла свою неправоту. В глубине души он надеялся, что Меланта сожалеет о потере сестры также сильно, как и он сам.
Они с Гвиневрой простояли у статуи еще какое-то время. К ней подходили и другие люди, любуясь тем, что осталось от Спящей. А потом они просто двинулись в путь. Направляясь к холодным и снежным горам. Пора возвращаться домой.
Когда-нибудь они непременно встретятся с Этной. На холодном берегу Мертвых земель за водной преградой. И тогда он вновь сможет чувствовать.