Карина де Сантис
Спящая в огне
Глава 20
Проснувшиеся солнца нещадно светили в спину Этне. Она шла уже несколько часов по мосту, чьи деревянные половицы успели высохнуть от капель проливного дождя. Стоило Белой Волчице скрыться в тени деревьев, как Этна поняла, что ей нужно делать. Головоломка сложилась в ее голове также просто, как складываются буквы в слова на бумаге.
Она – Спящая в огне. Подумать только. Немыслимо. Она должна возвратить на континент Смерть, но пока решение этой задачи казалось слишком туманным, далеким, сложным и непонятным. В пророчестве не было никаких ясных и четких указаний. Она что, должна поумолять сестру Жизни? Должна ли она отправиться в Мертвые земли и привести ее за руку в Форланд? И при чем в пророчестве вода? Опять множество вопросов и опять ни единого ответа. Остается надеяться лишь на то, что рано или поздно все тайны распахнут свои двери перед ней, ответив на все вопросы.
Вернуть Смерть – задача непростая и над ней придется поломать голову, зато пока Этна знала, что может вернуть свою справедливость. Меланта зря думала, что, не позволив ей пройти Отбор напугает ее и больше никогда не увидит. Нет. Этого не будет. Этна уже идет по ее душу. Она твердо намерена вкусить то, что принадлежит ей по праву рождения. Вот только чтобы сделать это, придется попросить помощи у Кая и сделать свой план мести более совершенным, потому что просто прийти в замок и заявить свои права на престол звучит весьма провально. Нужно быть умнее и хитрее сестры, чтобы занять свое место при Дворе. Нужно проявить к ней столько же милосердия, сколько она сама и получила.
Этна вернулась в Дом Белой Волчицы почти сразу после ухода Матери. Ей нужно было взять хоть немного еды в дорогу и сменить обувь – ее сапоги так и не просохли после ливня и дойти в них до Запада не представлялось возможным. Забрав из дома съестные припасы и наполнив бурдюк водой, Спящая, не особо долго размышляя, сменила свои влажные сапоги на сухую обувь Августы. Благо, что размер у них был одинаковым. Она сама не знала, почему не взяла обувь той же Виолы. Может намеренно хотела позлить целительницу своим поступком напоследок. В конце концов ей же надо было как-то проститься со всеми целителями. Пусть не думают, что она стала ужином болотника. Она жива и не намерена и дальше жить так, будто понятия не имеет, кто она и на что способна. Хватит с нее. Пусть ее собственные сапоги будут молчаливым прощанием со всеми.
Возможно, после долгой дороги с Юга ей стоило взять небольшую передышку и хотя бы поспать, не говоря уже о еде. Но ей казалось, что каждая секунда промедления заставляет сестру лишь больше злорадствовать из-за своей победы. Этне нужно было как можно скорее попасть на Запад, придумать план вместе с Каем и попасть во Двор. Поэтому сейчас она уверенно шагала по мосту, вглядываясь в голубую линию горизонта, гадая, ждет ли ее Кай. Наверняка ждет, раз перед прощанием предложил помощь. Ей было приятно думать о том, что русал готов помочь ей, готов наравне с ней сражаться за будущее, которого она была достойна. За будущее, которое было ее по праву.
Спящая ни разу не остановилась за эти часы. Голова болела от усталости, а ноги гудели и лишь острое желание взять то, что принадлежит по праву, заставляло ее двигаться вперед. Она даже быстро перекусила на ходу, чтобы не терять драгоценного времени и лишний раз не задерживаться на мертвом мосту. Ей все еще было не по себе находиться здесь, но сейчас этот страх немного притих. В конце концов, в ее жилах течет настоящий огонь. Она больше не должна бояться ничего и никого, поскольку уверена всем своим естеством, что самое страшное, что есть на этой земле – это она сама. Этна сможет постоять за себя в случае чего, сможет защититься, если возникнет необходимость. Сейчас она отчетливо ощущала это.
Еще до полудня Этна добралась до Юга и надеялась, что такими темпами к вечеру будет на Западе. Хотя она и не была уверена в том, что мост с Юга до Запада такой же длинный, но растягивать свое путешествие еще на сутки или шагать по ночной дороге ей не хотелось, поэтому придется постараться успеть добраться до земли морского народца до заката трех светил. Конечно, умей она ездить верхом все было бы в разы проще, но придется довольствоваться тем, что есть.
Знакомые поля золотой пшеницы больше не дарили радости или предвкушения, как это было всего несколько дней назад. Теперь их слабое колыхание на ветру звучало как насмешка над ее поражением. Ничего, скоро это все кончится. А уж потом, когда ей удастся занять законный трон сестры, можно будет поразмышлять о том, как вернуть справедливость и для изгнанной Смерти.
Сейчас, шагая по оживленным улочкам Юга, Спящая жалела о том, что потратила все деньги Коллин на развлечения. Еда, взятая из Дома, кончилась еще на древнем мосту и сейчас было бы кстати перекусить или купить что-нибудь, что помогло бы утолить голод. Конечно, можно было бы попытаться украсть еду, но Этна не была уверена в своих возможностях, к тому же она переживала, что ее поймают и это обернется проблемами, которые ей сейчас были вовсе ни к чему.
Впрочем, она ведь может устроить небольшой поджог, так? Отвлечь внимание, украсть еду и рвануть на Запад. Эта идея казалась очень заманчивой и так ее не смогут в чем-то обвинить. Если, конечно, не поймут, что это именно она виновница поджога и воровка по совместительству. От этих мыслей пустой желудок лишь сильнее свело голодом.
Рискнув попробовать, Этна наобум свернула на первую попавшую улочку, совершенно не зная, где будет красть еду и как. На ее счастье улочка была короткой и уперлась в небольшую рыночную площадь, на которой было множество палаток и торговцев, призывающих купить товар именно у них из-за приемлемых цен. Всяких безделушек или домашней утвари здесь не было, зато на открытых прилавках лежали свежие овощи и фрукты, домашние сыры и творог в деревянных ведерках. Кое-где продавались сладкие леденцы на палочках, а местами можно было увидеть освежеванное мясо, надежно спрятанное от лучей солнца. От этой картины целительницу едва не стошнило, и она поспешила уйти в ту сторону, откуда доносился аромат выпечки. На прилавках лежал разнообразный хлеб, сладкие булочки с начинками и множество пирогов. От этой картины ее желудок лишь сильнее заурчал, а предложение торговцев отведать их свежий и почти не остывший товар вызывали слюни. Желание украсть еду усилилось, отступать было поздно. Стоило рискнуть.
Мишенью Спящей стала палатка с выпечкой, стоящая чуть поодаль от всех. Возле нее, как и везде, было много людей, но удрать отсюда будет проще, чем бежать через весь рынок. Встав в очередь и побольше натянув капюшон на голову, чтобы скрыть лицо, Этна сосредоточила свой взгляд на свежей выпечке. Внутри разлилось приятное тепло, подкатывающее к ладоням и покалывающее кончики пальцев. Она прикрыла глаза, надеясь, что успеет поджечь прилавок до того, как до нее дойдет очередь. Жар внутри отчетливо ощущался, и она уже обрадовалась, когда ощутила, как невесомо перепрыгивает с ее пальцев на прилавок искра.
Вот только радоваться было рано. Искра оказалась слабой, да и Этна вовсе не хотела поджигать хлеб, однако одна из буханок уже слабо дымилась. Она хотела поджечь прилавок, а вовсе не выпечку, но и без того было очевидно, что гладко все пройти не может, учитывая, что это всего лишь второй раз, когда она осознанно пользуется силой. Кто-то из людей в очереди заметил дымящийся хлеб и в нарастающем гомоне и переполохе Этна постаралась другой искрой поджечь прилавок, но тот и не думал загораться, в отличие от поджаривающегося пшеничного хлеба.
– Сделайте же что-нибудь с этой буханкой! – возмущенно воскликнула одна из женщин в очереди и ее поддержал гомон других голосов.
– Да ладно Вам, госпожа, будут хорошо прожаренные тосты, – ответил ей мужской насмешливый голос и из разных концов очереди послышались довольные смешки.
Паникующая целительница постаралась максимально подойти к прилавку, который не желал загораться. Она все еще не совсем понимала, как управлять тем, что бурлило в жилах, а сейчас для этого было неподходящее время. Держась за свой внутренний жар, Спящая на миг прикрыла глаза, касаясь пальцами дерева и чувствуя на прилавке огонь, который приветливо поцеловал ее руку. Она тихо и облегченно выдохнула, открывая глаза и замечая светящиеся шрамы, любуясь, как жаркий огонь с наслаждением начинает пожирать аккуратно сколоченные ряды торгового места. Рядом с Этной послышались удивленные крики. Никто не понимал, откуда возник пожар, перебирающийся с дерева на выпечку. Многие южане, стоящие в очереди, стали расходиться, а Этна, пользуясь тем, что прилавок был рядом, быстро протянула руку, хватая пирог в тот самый миг, когда пламя хотело отведать его и просто убегая.
Чувствуя нутром, как языки пламени тянутся в ее направлении, будто потерянные дети и слыша, как вслед раздается громогласное «Воровка! Ловите ее!», Спящая лишь быстрее начала бежать по маршруту, который продумала до своей кражи. Скрывшись за поворотом, покидая рыночную площадь, она продолжила со всех ног нестись по узким улочкам стороны, которая никогда не спала. Этна даже боялась обернуться, чтобы понять, преследуют ее или нет. Просто бежала, ощущая боль в мышцах и то, как горят легкие, которые не привыкли к такой физической нагрузке. И лишь страх быть пойманной гнал ее вперед.
Она остановилась лишь тогда, когда гудящие ноги вывели ее на огромную площадь перед замком. Там Этна перешла с быстрого бега на быстрый шаг, стараясь не озираться воровато. Сбитое дыхание хрипами вырывалось из груди, а ноги болели так сильно, что просто хотелось лечь и не вставать пару часов, ощущая спиной холодный камень. Погони не было и это заставило немного расслабиться, судорожно кусая пирог, размером с две ее ладони. Грибная начинка ярко ощутилась на языке, отдавая сливочным вкусом и приправами. Она даже мысленно поблагодарила Мать за то, что украденная еда оказалась без мяса, а то все ее старания были бы напрасны.
Вкушая пирог и продолжая шагать, Спящая в огне удалялась от замковой площади с ее великолепными фонтанами и людьми, что прогуливались тут. Она даже ни разу не взглянула на Двор, отдаляясь от него также просто, как она покидала Север всего несколько часов назад, прекрасно зная, что больше никогда не вернется туда. Она больше не скучала по колыбели деревьев и звукам, что наполняли лесные тропинки. Больше нет. Теперь место, которое раньше было домом, вызывало лишь презрение и чувство обмана. Ей больше не место среди старых стволов деревьев и обилия лекарственных трав. Теперь ее ждет другая дорога. Та, которую она заслужила. Та, по которой она пойдет без зазрений совести.
***
Выйти к мосту, ведущему на Запад не оказалось большой проблемой. Этна просто вспомнила, с какой стороны пришла и, держась этого маршрута, без труда вышла к тем территориям Юга, что пролегали рядом с морем, а дальше земля и берега, усыпанные зеленью и сорняками, привели ее к мосту, конец которого терялся из виду. Было боязно ступать на доски, ведущие в неизвестность, но отступать было поздно.
Солнца лениво готовились к спуску с небосвода, но его полотно пока было ярко-голубым. Оно еще не скоро окрасится закатными прощальными красками, поэтому у Этны была пара часов в запасе, чтобы миновать еще один древний мост и оказаться на земле, где есть живые существа.
Мост мало чем отличался от своего брата, расположенного между Севером и Югом. Такой же крепкий, деревянный и омытый солеными волнами. Шаг Этны был торопливым, несмотря на боль в мышцах и желание отдохнуть. Меньше всего ей хотелось отдыхать здесь, где витала жуткая атмосфера одиночества. Уж лучше добраться до суши и немного отдохнуть там, чем оставаться тет-а-тет с древней водой, окружающей древнюю переправу.
Этна не засекала время, за которое прошла первый мост, но даже без этого поняла, что эта дорога оказалась короче для переправы. Ее ноги в чужих сапогах коснулись медного песка незадолго до того, как три солнца ушли за горизонт. Закат, окутавший все морское побережье, заставил Спящую на миг замереть, любуясь его дерзкими яркими красками, лениво перетекающими друг в друга и оканчивающимися алым у самой линии воды. Волны бескрайнего моря кидались на берег, омывая песок своими сверкающими брызгами. На самом побережье, будто опьяневшие люди, расположились косые маленькие домики, построенные, несомненно, из стволов высоких пальм, расположившихся здесь, будто немая стража. На крылечках сидели люди моря, устремив свои взгляды на детей, что бегали по песку, удирая от беспощадных волн. Все казалось таким безмятежным и свободным здесь, в месте, где соль ощущалась на языке, а ласковый ветер трепал волосы. Даже открытая местность не пугала Спящую, хотя, казалось, должна была. Она ведь привыкла видеть небо сквозь густые кроны, а не смотреть на него напрямую. Слишком открытая местность. Но здесь, как ни странно, она чувствовала себя безопасно.
Сапоги тонули в зыбком песке, затрудняя хождение, поэтому Этна попросту сняла их, голыми ступнями ощущая слабый жар земли, нагретой тремя солнцами. Шагать по песку было приятно и уже не так тяжело, поэтому целительница чуть смелее двинулась мимо деревушки, замечая, как неодобрительно смотрит на нее местное население, провожая подозрительными взглядами. Она прекрасно понимала их чувства. Чужачка, что явилась в их дом. Ее одежда, напоминающая лес и плащ, слетевший с головы, смотрелись чуждо среди тех, кто ходил в светлых одеждах и босиком, без неуклюжих сапог.
Стараясь не обращать на них внимания, Этна пробовала идти ближе к воде, пытаясь найти глазами Кая и вообще понять, где мог бы находиться его дом. Но русала нигде не было видно. Тогда она решила еще приблизиться к воде и постараться позвать своего друга, но чей-то истошный крик заставил ее резко обернуться и замереть.
Один из местных мальчишек, бегающих по берегу, лежал на песке, корчась и стеная от боли. Его тело била крупная дрожь, пока оно, изгибаясь под немыслимыми углами, меняло свою привычную форму. Ноги, опутываясь незримой паутиной, соединялись вместе, покрываясь растущей блестящей чешуей. Из спины вырывался массивный плавник, будто каменный риф из воды. Она успела заметить, что на шее мальчишки прорезались жабры, а пальцы, лихорадочно сжимающие плечи, соединились перепонками.
Ребята, столпившиеся рядом со своим товарищем, сочувственно и жалобно смотрели на его обращение, пока оно наконец не завершилось. Маленький русал, шумно дыша и глотая непролитые слезы, сел на песке, неуклюже отползая от воды и волоча за собой свой хвост. Его тело все еще била слабая дрожь, но взгляд стал осознанным. Этна попыталась глазами найти мать мальчика. Ей казалось, что в такой момент ему нужно утешение, но все женщины, сидящие на крылечках своих неровных домов лишь равнодушно смотрели на чужую боль. Будто им не было никакого дела. Она была уверена, что мать мальчика где-то здесь и прекрасно видела боль своего чада, но не понимала, почему никто не ринулся к нему, чтобы попытаться отвлечь от этих ужасных ощущений?
Отвернувшись, целительница решила отойти подальше от детей. Они и без того пару раз неодобрительно взглянули на нее. Желание подойти поближе к воде и позволить ей прикоснуться к коже пропало с чужим криком. Они ведь все расценят это как издевку. Мол, смотрите, я могу спокойно касаться воды и не испытывать при этом боли обращения.
Домики хаотично расположились возле лагуны, а высокие пальмы отбрасывали на них свои тени. Местами песок прерывался, образуя небольшие холмики, покрытые короткой травой и колючими голыми кустами. В прорехах этой растительности виднелись нежные бутоны цветов, угасающих без спрятавшихся солнц. Такие цветы русалки вплетают в свои вьющиеся волосы, подчеркивая дикую красоту. Ни у одного жилища Этна не заметила небольшого дворика или чего-то похожего на огород. И это заставило ее задуматься, а чем же питаются те, кто выбрали жизнь на суше. Неужели ловят рыбу и прочую морскую живность, с которой вместе плавают под водой? Звучало это крайне дико.
Когда на крылечках пьяных домиков больше не было никого видно и в окнах зажегся свет, а небо нехотя начало темнеть, готовясь к приходу лун, Спящая наконец подошла близко к воде. Та была прохладной и обжигала ступни. Одни слабые волны уносили камушки с берега, а другие наоборот приносили, и они касались ее влажной кожи. Пришлось закатить штанины и подобрать полы хвойного плаща, садясь на корточки. Сняв одну перчатку, Этна прикоснулась к воде. Она чувствовала себя ужасно глупо сейчас. Было бы в разы проще, если бы Кай сказал, в каком доме живет, чтобы она пришла к нему на порог и ждала возвращения, а не абсурдно сидела возле остывшей воды, готовясь звать его по имени.
– Кай… Кай, это Этна, – неуверенно проговорила целительница, на миг оборачиваясь и замечая, как из окон на нее таращатся те, кто еще не улегся в свои постели. Вздохнув, она прикоснулась к влажному песку на берегу. – Кай, я надеюсь, что ты слышишь меня.
Она просидела на корточках до тех пор, пока ноги не начали дрожать. Усталость после такого длинного пути давала знать о себе. Этна вглядывалась в темную воду. Хотелось попасть в дом, лечь на кровать и заснуть. Но Кай не торопился приходить на ее зов, поэтому Спящая отошла от воды на безопасное расстояние и просто улеглась на чистый песок, вытягивая гудящие ноги. Больше не было сил ждать его. Стоило голове коснуться мягкого песка, как ее глаза просто закрылись, унося в забвение, отзывающееся в голове колыбельной прибоя. Даже слабый холод не мешал ее крепкому сну.
На нее кто-то отчетливо смотрел. Сквозь сон пронзительный взгляд был ощутим, но покидать заветную темноту не хотелось. Она слышала приветственный шум моря и крики птиц, летающих где-то там, наверху. Их крики были дикими, это не было пением, к которому привыкла Этна на Севере. Она нехотя распахнула глаза, зевая и прикрывая рот ладонью. Проснувшиеся солнца заставляли щуриться от яркости, но она все же поняла, кто так пронзительно терзал ее взглядом.
Рядом с ней, привычно усмехаясь, сидел Кай. Глаза смотрели пронзительно и древне. Маленькое отражение моря, которое баюкало ее этой ночью. На нем не было рубашки, зато на шее висела его веревочка с жемчугом и камушками. Свободные штаны были на пару оттенков темнее самого песка, служившего ей постелью этой ночью, а ноги были босыми.
Три солнца уже поднялись над горизонтом, золотя песок и заставляя лазурное море красиво сверкать в лучах. На его глади отражались три длинных следа от солнц, похожие на дорожки, слабо волнующиеся. Этна приподнялась на локте, ощущая песок на своей щеке и торопливо стряхивая его с кожи, чувствуя небольшую неловкость. Кай выжидающе молчал, не сводя с нее своих океанских глаз. Тело отзывалось болью в мышцах и явно не хотело повиноваться. Особенно четко этот протест ощущался в гудящих ногах.
– Доброе утро? – проговорила Спящая, садясь на песке и начиная оттряхивать его со своих плеч. Наверняка мелкие песчинки застряли и в ее волосах, но сейчас ей меньше всего хотелось думать о том, как выглядит ее растрепанная прическа.
– Доброе, – кивнул русал, скользнув взглядом по ее лицу, отчего его бледные губы еще шире растянулись в усмешке. Его что, веселил ее внешний вид?
– Я бы не выглядела так помято, если бы кое-кто был более гостеприимным и расторопным, – фыркнула Этна, понимая, в чем причина чужого веселья. Но она ведь и правда не по своей милости спала на песке. Можно подумать, ей очень этого хотелось.
– Ну извините, что мне нужно было время, чтобы доплыть до берега, скинуть чешую и найти твою несчастную тушку на берегу, – он коротко рассмеялся, кажется, и не думая ей сочувствовать. – Что касается дома, то у меня его нет на суше.
– Что?! – удивленно воскликнула она, обернувшись в сторону пьяных домиков, где уже не горел свет, но и на крылечки пока никто не вышел. – Что значит, у тебя нет дома на суше?
– Я живу в море, мне там больше нравится. Я очень редко бываю на суше, – спокойно отозвался Кай, пожимая своими голыми плечами. Этне стоило больших усилий смотреть на его лицо, не опуская глаз на обнаженный торс. Опять он решил подразнить ее.
– М, понятно…
– Но это не значит, что я не накормлю тебя завтраком. Вставай.
– Я не буду есть рыбу.
– Придется, если хочешь, чтобы при Дворе все поверили в то, что ты королева.
Этна пораженно вскинула брови вверх. Значит, не только она думала о том, что нужно подвинуть Меланту с насиженного места. И, как бы мерзко не звучало приглашение на завтрак, Кай был прав – если она хочет лгать, то придется делать это максимально правдоподобно. Придется потупиться со своими принципами и приучить себя употреблять трупы живых существ.
Направляясь дальше по берегу, они все больше и больше отдалялись от небольшой деревушки. Поступь Кая вновь была шаткой, а песок казался необъятной помехой для того, кому были чужды собственные ноги. Впрочем, Этна спокойно подстроилась под чужой шаг, сохраняя их молчание. Ее ноги тоже отказывались сейчас быстро ходить, напоминая о том, какой марш-бросок был совершен накануне. Над головой кружили чайки, громко крича, будто стараясь заглушить звуки моря. Совсем скоро пальм вокруг них стало больше и даже стали видны какие-то тропические деревья, а сквозь песок упрямо старались пробиться травинки. В этой части Запада почему-то никто не жил, хотя тень от деревьев и их фрукты вполне располагали к комфортному проживанию. Пьяных домиков больше не было видно, да и в целом зеленый пейзаж, совсем недавно окруживший их, вдруг стал меркнуть, угасая. Еще недавно под ногами виднелись зеленые травинки, а стволы деревьев покрывала твердая кора, но теперь…
Но теперь золотой песок сменился почерневшей и выгоревшей землей, местами испещренной трещинками. Сквозь них не росло ничего. Абсолютно голая земля, на которой стояли сухие погибшие деревья и пальмы. Голые, без листьев. Молчаливые. Мертвые. Здесь все было пропитано атмосферой гибели и мрачности. Этне здесь не нравилось. Это место внушало ей тихий ужас. Еще минуту назад она ощущала под ногами живую землю, а теперь остановилась на пару секунд, поспешно обувая чужие сапоги и не понимая, как Кай спокойно шагает по этим неприятным трещинам.
– Почему здесь все такое погибшее? – осторожно спросила Спящая, нагоняя русала и не понимая, зачем они так далеко ушли от места, где все было живым.
– Здесь прошлась сама Смерть, прежде чем вернулась в Мертвые земли, – ответил Кай, быстро взглянув на Этну. – Ее прикосновения губительны. Она была очень зла и уничтожила половину Запада своими шагами. Другую половину оставила по доброте душевной, как напоминание, что когда-то она любила морской народ. То, что не полностью сгинуло под ее ступнями, погибло из-за вод моря – в стороне к Мертвым землям они темнее и губительнее.
Этна все еще не понимала, зачем они двигаются по мертвой земле. Становилось не по себе от увиденного и от осознания того, что разрушения дались сестре Жизни очень просто, без особых усилий. Просто шагай и под твоими ногами завянет любая трава, а из-за прикосновения умрет любое дерево. Совсем скоро русал приветливо махнул рукой, указывая на небольшой шалаш, построенный из мертвых деревьев. Возле него расположился небольшой очаг, над тлеющими углями жарилась рыба. Такая же мертвая, как и все в этой части острова. Этна с сомнением посмотрела на это странное жилище, замечая возле очага два небольших пня и устраиваясь на одном из них.
– Почему ты не живешь там, где Смерть не прошла по земле?
Слова Кая прояснили, почему природа здесь погибла. Но Этна все еще не понимала, почему русал… жил здесь. Ведь можно было выбрать более радужное место. Не такое мертвое и мрачное. Более приветливое и живое. Конечно, можно было свалить все на то, что обычно он жил под водой и уютный дом на берегу ему ни к чему, но это все равно мало объясняло его выбор.
– Морской народец не очень жалует видеть меня на своем берегу, – Кай сел напротив Этны, прокручивая деревянный вертел, проверяя готовность рыбы. – А в той маленькой чаще мне жить тоже нельзя – там растет немного фруктов и все часто приходят их собирать. Поэтому, когда мне необходимо быть на суше, я обитаю тут.
Океанские очи скользнули к небольшому шалашу, в котором, по всей видимости, хранились скромные пожитки русала. Он снял две гладкие палочки с нанизанной на них рыбой с вертела, вручая одну Этне, а вторую оставляя себе.
– Почему? – целительница приняла рыбу, стараясь не кривить лицо. От нее пахло весьма специфично и странно. Похожий запах витал в зале при Дворе, когда они были на Отборе. Тогда она и думать не могла о том, что однажды ей придется сидеть на Западе и пытаться есть жареное мясо рыбы. А ведь она когда-то плавала в воде и дышала…
– Они презирают меня, – Кай впился острыми зубами в мягкое филе рыбы, откусывая здоровый кусок вместе с кожей и начиная его жевать. Зрелище вызывало неоднозначные чувства у Этны, которая все еще боролась с собой и своим нежеланием есть э т о . – Мы не очень дружны друг с другом, предпочитаем держаться на расстоянии. Но семьи это не касается. Мои родители предпочитали жить на суше, а я все сознательное время провел в воде, не покидая ее. Им приходилось часто навещать меня и один раз это обернулось бедой для них – защищая меня, они пытались отвадить акулу от места, где я жил.
Русал замолчал, а его взгляд будто бы затуманился. В какой-то момент он даже перестал есть, сжимая бледными руками свою палочку с рыбой. Этна не торопила его с рассказом, догадываясь, что произошло с родителями Кая, а его мрачные эмоции лишь подтверждали это.
– В море все хищники, Этна. Их просто растерзали, а я каким-то чудом смог уплыть. Родители дали мне время на спасение… Об этом узнали в деревне и обвинили меня в гибели родителей. Ведь, если бы я жил вместе с ними на суше, им не пришлось бы так часто уходить ко мне в море, а значит, они были бы живы.
Кай слабо улыбнулся, поднимая глубокие глаза на Этну, в которых плескалась боль и возвращаясь к еде. Будто ему и не было больно вспоминать об этом. Но она видела – боль была, и ее сила до сих пор терзала сердце русала, как бы он не старался скрыть от нее свою кровоточащую рану.
– Мне жаль, что так вышло, – она прикоснулась к его руке, сминая губы. Они были так похожи. Оба лишились родителей. Обоих винили в том, в чем не было их вины. Родственные души. – Но ты не виноват, Кай. Это ведь могло случится с каждым. А ты просто жил там, где тебе нравилось. Уверена, что под водой очень красивая фауна.
– Ты права. Именно поэтому там мне нравится жить больше, чем здесь, – русал слабо улыбнулся, но его улыбка сошла, стоило ему заметить, что целительница не притронулась к своему завтраку. – Ешь рыбу. Тебе нужно привыкать к подобной пище.
Этна весьма нехотя поднесла рыбу поближе к лицу, чувствуя ее запах. Горячий и мертвый. Щекочущий ноздри, добирающийся до желудка и заставляя ее желать съесть это просто потому, что она была голодна. Закрыв нос пальцами, она наконец откусила небольшой кусочек, борясь с желанием его выплюнуть. Приходилось быстро жевать и глотать. Она даже не распознала вкуса, но чувствовала себя ужасно.
– Давай-давай, активней ешь, твоя Мать спокойно терзала бедных кроликов и ела их на завтрак, обед и ужин, – русал пристально посмотрел на целительницу. Со своей рыбой он уже закончил и теперь обгладывал скелет, бросая его кости в догорающие угли. Она поражалась тому, как спокойно мог Кай есть того, с кем еще совсем недавно плавал рядом. Впрочем, он ведь сам сказал, что в море все хищники…
– Я ее видела, – Спящая сделала еще один укус, на этот раз постаравшись не думать о том, что это противоестественно для нее, хотя слова ободрения, сказанные русалом ничуть не помогли. Она старалась думать о том, что филе не такое уж противное на вкус, а белое мясо было мягким. Отвратительно.
– Кого? Белую Волчицу? – губы Кая изогнулись в усмешке, в то время как сам он наблюдал за чужими попытками насладиться запретной едой.
– Да. Вчера. Она спасла меня от болотника… Я… – Этна украдкой вытерла рот рукой, понимая, что Кай совершенно не знает о том, что она немного умеет управлять своей силой и что та, оказывается, течет в ее венах. – У меня есть сила. Вчера я чуть не спалила Дом и едва не убила Калисто… Она мне все рассказала. Я ушла из Дома и наткнулась на тварь. Я думала, что это вымысел, но нет…
Спящая замолчала, чувствуя заинтересованный взгляд на себе, но прикрылась рыбой, которую довольно активно начала есть. Не так плохо, как она думала. Наверное, она все же сможет привыкнуть к такой дикости.
Разглагольствовать было бессмысленно, поэтому закончив со своим завтраком, она просто отложила палочку в сторонку и прикрыла глаза, призывая знакомый и привычный жар. С каждым разом тот все охотнее и быстрее шел на ее зов, отзываясь теплом во всем теле. Все также не раскрывая глаз она наощупь прикоснулась к углям в очаге, ощутив, как спустя пару секунд из них вырвались языки пламени. Открыв глаза, она перевела их на ошарашенного русала, который не сводил с огня древнего взора. Зачарованно смотря на то, как пламя лениво облизывает чужие кисти со светящимися шрамами, он присел чуть ближе, моргая, будто то, что он видел, было каким-то странным наваждением.
– Это просто чудо, Этна, – наконец произнес он, чуть улыбнувшись, поднимая глаза на целительницу и не прекращая улыбаться. Этна и сама улыбнулась, замечая в глубине морских глаз гордость и восхищение. Ей было приятно знать, что сила не вызывает у русала страха и отвращения. Это было своеобразной поддержкой с его стороны. – А еще ты светишься, ты знаешь?
– Выглядит жутковато, – она издала неровный смешок, метнув взгляд на свои руки и вспоминая собственное отражение в зеркале. Чудовище, чья сила настолько неуправляема и непомерна, что льется через нее сквозь шрамы.
– Непривычно. Но это не делает тебя некрасивой, – Кай покачал головой, быстро поднимаясь, обходя очаг и садясь рядом с Этной, легко касаясь ее щеки, от которой шел жар. Он едва ощутимо касался подушечками пальцев шрамов, напоминая ей ребенка, который сейчас изучал что-то новое. Она не отшатнулась, убирая руку от огня, наблюдая как тот начинает тянуться к ней, потрескивая тем, что осталось от углей.
Несмотря на жуткость этого места и его мертвую атмосферу рядом с Каем и потрескивающим теплым огнем здесь было не так уж и плохо, как ей показалось сначала. Возможно, будь она одна, все обернулось бы мрачными красками, но она не одна. Теперь нет.