Карина де Сантис
Спящая в огне
Русал тоже позволил себе засмеяться, качая головой. Утро определенно было тяжелым и не самым простым, но они справились. Смогли начать, добыть Этне то, что было ее по праву и даже не попасться на обмане. Если они не безумцы, ослепленные погоней за справедливостью, то она даже не знала, как их еще назвать.
– Как все прошло? – Кай наконец отпустил ее руку, отходя на шаг назад, чтобы взглянуть на наряд, к которому она сама еще не привыкла. Воздушное персиковое платье с прикрытыми плечами струилось к полу, колыхаясь от любого ее движения. Оно было расшито бледными цветами по корсажу, а сама юбка ближе к низу бледнела в цвете, будто закатное небо. Ундина собрала ее волосы в легкую прическу: часть волос была заплетена по бокам в две пышные косы, скрепленные сзади, а другая часть прядей мягко рассыпалась по плечам. Украшения изящно сочетались с нежным платьем, а туфли в цвет были как раз по размеру, хотя к ним еще предстоит привыкнуть.
– Мне было приятно принимать извинения от Ундины. Она так беспокоилась из-за покушения и своего крепкого сна, – Этна фыркнула, не сдержав усмешки, вспоминая как та, кто вечно пыталась ее поддеть едва ли не на коленях ползала этим утром вокруг нее, извиняясь каждые три минуты. – Что до королев, то они просто были обеспокоены произошедшим. Эрика любит все контролировать и не любит, когда ей перечат. Элиса слишком мягко-характерная. Им обеим не очень нравится то, что я позволяю многим аристократам виться у своих ног и целовать свои губы. Поэтому пришлось пообещать, что у моих ног будешь лишь ты. Потому что… ты нравишься мне, Кай.
Спящая прикусила губу, чувствуя, как румянец вновь касается ее щек. На какой-то миг Кай перестал ухмыляться, слишком внимательно смотря на нее. Этна не могла понять, что именно вызвало у русала такую реакцию. Правда о младшей королеве и ее непомерных желаниях? Свои слова? Признание?
– Значит, нравлюсь? Я нравлюсь моей королеве? – он едва ли не вкрадчиво переспросил, сокращая небольшое расстояние между ними. Этне пришлось чуть задрать голову, чтобы видеть эти наглые океанские глаза, сводящие ее с ума. Он наклонился к ее уху. Его горячие дыхание обжигало. Сердце гулко звучало в ушах, будто хотело сбежать из своего заточения. По коже прошла дрожь. – Я нравлюсь Меланте или Этне, госпожа?
Она тихо сглотнула, чувствуя жар чужого дыхания на своей коже. Расстояние между ними было настолько несущественным, что от этого становилось жутко неловко. Она не сможет пошевелиться, чтобы не задеть его. Он специально стоял так близко. Специально дразнил своими сладкими обращениями и каверзными вопросами. Но при этом она слышала, как сбилось его дыхание. Он дразнил ее и в то же время сгорал от неизведанного до этого мига чувства. Как и сама она.
Этна прижала ладонь к его груди, ощущая под тонкой тканью рубахи удары его сердца, отдающие морским прибоем. Неровным, но постоянным. Кай так и стоял рядом, иногда задевая кончиком носа ее ухо. Она была уверена, что он наблюдал за ней, в то время, как ей самой хотелось закрыть глаза. Прочувствовать его полностью, отдавшись лишь тому, что было ощутимо. Он перехватил ее ладонь, мягко беря за запястье, обхватывая его своими пальцами, но не предпринимая ничего. Будто ожидая.
– Вы нравитесь мне. Ты нравишься мне, Кай.
Хватка на запястье стала ощутимее, будто оков. Но Спящая была не против, позволяя вновь поднести свою руку к бледным губам, чувствуя прикосновение к коже на запястье. Медленный поцелуй, будоражащий ее изнутри не хуже огня, бегущего по венам. Зачем он так издевается над ней?
– Значит, я должен быть у Ваших ног, моя королева?
Кай отпустил ее руку также стремительно, как взял, опускаясь перед ней на колени. Он стоял перед Этной на коленях, но при этом смел усмехаться так, словно все превосходство было у него в руках. Хотя, может так оно и было? Ему пришлось слегка задрать голову, чтобы не отводить от нее своего древнего пронизывающего взгляда. Из ее груди вырывалось тихое дыхание, пока она, не шевелясь, боясь пошевелиться, наблюдала за ним.
– Да.
Он тихо усмехнулся, касаясь своими ладонями ее ног, скрытых под полами нежного платья. Не зная, куда деть руки, она сложила их на животе, широко распахнутыми глазами наблюдая, как ладони Кая, задирая платье и приличия, скользят вверх по ее бедрам. Сейчас Этна была в одежде, но ее не покидало ощущение, будто Кай касается ее напрямую, минуя ткань хорошо пошитого платья. Кожа покрылась мурашками, а его руки были все выше и выше, будоража сознание и кровь, заставляя внутренний огонь едва ли не кипеть от желанных прикосновений. Русал медленно, не отрывая своих ладоней от ее талии, распрямился во весь свой высокий рост, облизывая сухие губы языком. Его грудь вздымалась также часто, как и ее собственная. Переместившись с талии на ее руки, Кай продолжил свой подъем выше, пока его пальцы мягко не обхватили ее подбородок. Наклонившись, он медленно прижался своими устами к ее, прикрывая затуманенные глаза.
Его губы были солеными. Но нежными. У Этны перехватило дыхание. Она тоже прикрыла глаза, наконец понимая, куда можно устроить свои руки. Они идеально легли на его плечи. Расстояние между их телами едва ли существовало. Отдавшись тому, о чем не смела мечтать в самых храбрых фантазиях, Спящая неловко пыталась отвечать на нежный поцелуй, пытаясь одновременно и раствориться в нем и сделать так, чтобы русалу было приятно ее целовать. Но эти попытки продлились недолго. Кай взял инициативу в свои руки, отпуская ее подбородок и приобнимая за талию, сминая ее уста своими, выгоняя все ненужные мысли из головы и воздух из легких. Если бы не его рука на ее талии, у Этны наверняка подкосились бы ноги.
– Даже под водой мне дышится легче, – прошептал он, нехотя отстраняясь от Этны спустя долгую минуту, заставляя ее распахнуть глаза и сделать судорожный вдох. Она прикоснулась пальцами к своим губам, даже не пытаясь успокоить быстрый стук сердца в груди. Милостивая Мать, как же приятно это было. Она до сих пор ощущала вкус его губ на своих устах. – Но только ты сумела забрать весь мой воздух, заставив дышать собой.
Глава 22
Этна думала, что вполне хватит сказать о том, что Кая следует сделать герцогом и больше не придется делать ничего. Но выяснилось, что нужно было подготовить и оформить множество ненужных бумаг просто потому, что так велел протокол. Нужно было указать, за какие заслуги был дарован столь высокий титул и кому. Описать появившееся имущество и количество слуг, причитающиеся аристократу. Эрика отказалась выделять причитающееся имение Каю из своих земель, поэтому этим пришлось жертвовать тем, что принадлежало Спящей. Впрочем, она ничуть не огорчилась, не совсем понимая, к чему ей столько много попросту простаивающей земли и поэтому смело отказалась от приличного участка имения, прилегающего к морю. То, что нужно было русалу. Хотя он вряд ли заглянет в свой новый дом. Только если один раз из любопытства и не более.
Тот уже как несколько дней жил при Дворе. По приказу старших королев для фаворита младшенькой шили подходящую одежду и готовили его к жизни настоящего аристократа. Бонусом Эрика решила устроить бал в честь чудесного спасения сестры от покушения на нее чокнутой северянки, а заодно и представить дворянству нового герцога Западных берегов. Поделившись мыслью дать такой титул Каю, Этна думала, что названные сестры попросту посмеются над ней. Но Элисе название титула показалось очень остроумным, а Эрика отреагировала на это полным безразличием. Спящая не могла понять, злит ли старшую королеву вся та суета, которая образовалась после покушения, или она всегда была в подобном расположении духа. Оставалось надеяться, что Эрика всегда была такой мрачной. Оставалось надеяться, что никто не подозревает о том, что в темнице сидит настоящая королева Форланда, а на ее месте находится та, кто должна была умереть много лет назад. Дочь огня и той, что утаила ее рождение.
Что же до Меланты-Этны, то сначала хотели устроить публичную казнь, позволив Драмэйдам забрать ее душу. Но после Спящая уговорила старших королев не поступать так с ней. Во-первых, она не хотела, чтобы Эрика и Элиса как-либо пересекались с Мелантой, ведь та могла попросту сказать что-нибудь такое, что выдало бы весь ее обман с потрохами. А во-вторых, весомым аргументом послужило то, что никто не захочет брать для своего чада душу убийцы, а для самой обладательницы такого «счастья» это будет легкая смерть, уж лучше пусть гниет в темнице за свой необдуманный поступок. Ну и в-третьих, когда они с Каем укрепят свою власть и позиции, им нужно будет раскрыть многолетний обман, а для этого Меланта нужна будет им живой. Поэтому ее убийство было не выгодным со всех сторон.
Поэтому было решено оставить убийцу в темнице и готовиться к балу.
– Меланта, Ваши сестры ждут Вас к обеду.
Этна не сразу подняла голову от бумажек, лежащих на ее столе. Обращение до сих пор резало слух. Ундина стояла перед ее столом в потайных покоях. В кабинете, в котором она проводила почти все свое время. Остальное время она старалась отдавать Каю.
Их первый поцелуй прервался внезапно: в комнату вошла камеристка, заставив бывшую целительницу и русала отпрянуть друг от друга. После того раза они больше не целовались. Но Этна видела, что взгляд Кая изменился, стал чуть нежнее, сглаживая эту лазурную древность. Сам он тогда не сказал в ответ, что она нравится ему, но Спящая догадывалась, что их чувства взаимны. Возможно, его чувства возникли даже раньше, чем ее собственные. Иначе какой смысл ему было затевать эту опасную игру? Лишь из чувства влюбленности? Других вариантов она попросту не видела.
Они больше не говорили на эту тему. Встречаясь, Этна старалась научиться управлять своей силой, пока Кай наблюдал за ней и пытался понять со стороны, как действует чужой огонь. И если Спящая хотела обуздать свой дар, чтобы после вернуть Смерть на континент, то Кай сразу сказал, что это бесполезная затея. Нужно учиться управлять огнем ради себя, а не ради ушедшей Смерти. Огонь – мощное оружие, которое могло им помочь в будущем, если кто-то осмелится встать у них на пути. Этна не могла не согласиться с такими доводами, однако все равно считала, что сила нужна для того, чтобы исполнить пророчество. Несправедливо, что она получила то, что заслужила, а Смерть, которая искала своего отмщения – нет.
Впрочем, не столь важно было, куда направлять силу, как то, что Этна делала небольшие успехи. Она уяснила, что легче всего вызывать огонь, прикасаясь к чему-либо. Но этот фокус работал только с тем, что имело свойство гореть: резная мебель из дерева, тяжелые портьеры и прочие вещи. Полы и стены, сделанные из камня и мрамора загораться не хотели ни при каком раскладе. Огонь также с радостью прыгал ей в руки с факела или свечи, для этого маневра вообще не нужно было прикладывать никаких усилий. Сложнее всего было сосредотачиваться на определенном предмете и заставлять его гореть. Это у Спящей еще ни разу не выходило, но каждый раз в покоях Кая она не прекращала своих попыток.
– Сейчас, – отозвалась она, постаравшись добавить голосу пренебрежения. Этна успела уяснить, что сестра, несмотря на свое воспитание и манеры, особой вежливостью со слугами не отличалась. Она как-то пару раз поблагодарила служанок и, по удивлению, смешанному со страхом, застывшему в их глазах, поняла, что те не привыкли к добрым словам от младшей королевы. Поэтому, постоянно одергиваясь от излишней вежливости, Этна старалась вести себя пренебрежительно и высокомерно.
– Вы стали светиться с появлением герцога, Меланта, – Ундина слабо улыбнулась, дожидаясь, пока младшая королева закончит оформлять бумаги. Ей, как и другим камергерам, позволялось не обращаться официально к правительницам, а использовать их имена. Этна как-то раз столкнулась с Андерсом, поборов желание рассказать воителю, кто она такая и как сильно соскучилась по нему. Он не сильно изменился, став камергером Эрики. Все такой же молчаливый и безэмоциональный. И из-за отсутствия возможности переброситься парой слов с тем, кто первым сделал комплимент ее шрамам, у Этны больно сжималось сердце. Он всегда был добр к ней. А теперь безразлично провожает глазами, без эмоций называет чужим именем и не узнает.
– Он хороший человек и совсем не зазнавшийся в отличие от других, – Спящая отложила пергамент в сторонку, чтобы тот высох. С официальными бумагами было, наконец, покончено. На завтрашний вечер был назначен бал, поэтому все было сделано вовремя. Она поднялась на ноги, поправляя подол бархатного платья сиреневого оттенка. Лиф был расшит маленькими яркими камушками, теряющимися в тугой шнуровке (к этому было привыкнуть еще сложнее, чем к стуку каблуков). Пышные рукава прикрывали плечи, оставляя остальную часть рук открытой и украшенной золотыми браслетами. Юбка платья была расшита рюшами и достигала самого пола, напоминая тем самым одежду Ауреи, которой нравились юбки и платья, касающиеся земли. А еще, как оказалось, Меланта не только любила наряжаться, но и делать каждый день макияж. Этна боялась брать в руки сурьму, румяна и краску для губ, поэтому ее красотой каждое утро занималась Ундина. И если румяна и краска для губ делали ее лицо посвежевшим, то черная сурьма, подчеркивающая темные глаза, делала их почти что бездонными. С непривычки Спящая первый раз после макияжа так долго рассматривала свое преобразившееся лицо, что Ундина запереживала, что сделала что-то не так.
Гардероб Меланты состоял из множества нежных платьев самых разнообразных фасонов и приятных цветов, но все это казалось и ощущалось крайне неудобным. Именно поэтому к балу Этна приказала портным пошить ей новый наряд. Он не был лишен определенной элегантности, но при этом он был вызывающе дерзким. Впрочем, она ведь невыносимая младшая правительница, ей можно выкидывать такие заскоки. Главное, что на балу ей будет удобно.
– Вы говорили тоже самое и про других своих… ухажеров, – иногда Спящая завидовала возможности Ундины носить более удобную одежду. Она могла носить не только изящные и удобные платья, но и юбки с красиво расшитыми рубашками. И при этом ей было совсем необязательно носить каблуки. А корсет? Камеристка лишь изредка ограничивалась корсажем, в то время как Этне редко перепадала такая возможность и ей часто приходилось носить громоздкий корсет, как того требовали приличия. Она понятия не имела, как свободолюбивая Меланта терпела эти муки.
– Хочешь сказать, что я совсем не различаю тупое подхалимство и умение ценить то, что даровано за заслуги? – она прищурилась, добавив голосу жесткости, пытаясь копировать скверный характер сестры.
– Нет, конечно же нет, Меланта. Я совсем не то имела в виду, простите меня, – Ундина виновато опустила глаза, вызвав у Этны быструю улыбку. Что-что, а вызывать у шаманки чувство вины ей очень нравилось.
– Пошли.
Этна первая вышла из потайных покоев, служивших кабинетом и уверенно двинулась в направлении обеденного зала, слыша, как Ундина торопливо закрывает за ней тяжелый проход-полотно и нагоняет ее. Первые два дня она плутала по коридорам замка и, если бы не Ундина, которая ориентировалась здесь лучше ее самой, она так и продолжила бы лгать, что просто хотела пойти другой дорогой. Благо, Кай сумел раздобыть ей карту, и она сумела выучить основные ходы и что находится в каком крыле замка, поэтому теперь смело сама шагала по коридорам, не теряясь.
Она жила при Дворе уже шесть дней и пока все шло гладко, как по маслу. Дни не были наполнены какими-то важными королевскими делами или заботами, хотя Этне раньше казалось, что правительницы целыми днями сидят и решают какие-то проблемы Форланда. Как выяснилось, проблем у континента почти не было. Изредка мог прийти тот или иной министр, чтобы обсудить незначительные вопросы, вроде строительства школы для малоимущих. Иногда обсуждалась поставка товаров с других сторон. Север в этом плане был почти независим: обмен трав и лекарств велся через Коллин, которая помогала землякам покупать хлеб и другое продовольствие, которое они не могли сами вырастить или предметы другой необходимости, изготовляемые или поставляемые на Юг. От Коллин напрямую нужные снадобья попадали в замок, поэтому с этим не было никаких проблем. С Востоком вели стабильный обмен оружия и прочих инструментов из металла, изготовляемых на заказ кузнецами, меняя их на лекарства и очень редко – на мясо или скотину. Запад не сильно горел желанием принимать участие в обмене, редко кто из морского народца приходил торговать дарами воды или диковинными фруктами. Этна передала сестрам информацию, что Кай мог бы наладить стабильную поставку нужных материалов, минуя торговцев и взамен снабжая Запад тем, чем было необходимо им. Старшие правительницы нехотя, но приняли предложение, говоря о том, что должен же быть и от герцога какой-нибудь прок.
Еще Этна узнала о том, что раз в пару недель Двор проводил день открытых дверей и любой желающий мог прийти на аудиенцию к королевам, рассказать о проблеме и даже принять какую-нибудь помощь от правительниц. Некоторые в такой день просто приходили, чтобы получить королевское благословение для себя или детей, или чтобы преподнести что-то трем сестрам. Конечно, такие дни были крайне важны: нужно было показать народу, что их правительницам не чуждо общение с ними. Но еще они были очень скучны, как казалось Этне. Подумать только: нужно целый день сидеть на троне и общаться с подданными. Хотя, это сейчас, со стороны королевы такой день казался ей скучным, но ведь если бы она была обычной южанкой, то непременно постаралась бы попасть на аудиенцию, поэтому стоило все же войти в положение и признать важность дня объединения с подданными.
Приемы пищи проходили в том самом зале, где ее, Валериана и Виолу отравили во время Отбора. Сейчас Этна спокойно могла сидеть за столом рядом с правительницами, но первые разы ей было неприятно находиться в месте, где она чуть не отдала душу Драмэйдам, пока три королевы невозмутимо наблюдали за чужими муками.
Обеденный зал находился ниже тронного, но в нем было достаточно естественного освещения из-за широких окон, прикрытых светлыми тяжелыми портьерами. В первый раз он показался Спящей огромным, но это было ошибочное впечатление: здесь, помимо приемов пищи королев, также могли проводится званые ужины, но лишь на двадцать персон, что было весьма немного. Для более грандиозных приемов существовал другой просторный зал. Но пока здесь обедали лишь королевы со своими друзьями, зал казался пустым и незаполненным. Все тот же длинный стол был застелен светлой скатертью с золотой вышивкой понизу и сервирован на шесть персон. Четыре стула с резными спинками и подлокотниками уже были заняты.
Посередине сидела Эрика, привычно недовольно поджимая губы, по ее левую руку находилась Элиса, а место по правую руку пока пустовало. Спиной к Этне и напротив своих королев сидели Андерс и Алексис. Спящая и ее камеристка поспешили занять свои места и если Ундина извинилась за то, что их ждали, то Этна вовремя прикусила язык.
– По какой причине ты задержалась? Ты же знаешь, я не люблю опозданий, – чуть строго проговорила старшая королева, неодобрительно взглянув на Этну. Как только все заняли свои места, из дверей поменьше, что были с другой стороны зала, вереницей вышли опрятно одетые слуги, вынося блюда, накрытые клошами.
– Доделывала документы для герцога Западных берегов. Не хотела растягивать удовольствие еще и на завтра, – пожала плечами Этна, покосившись на свое блюдо, с которого уже сняли клош. До сих пор в дрожь бросало от воспоминаний. Будь аккуратна с тем, что ты ешь.
– Правильно, молодец, что поработала над этим, – проговорила Элиса, в чьем голосе слышалась раздражающая похвала. – Завтра нужно будет готовиться к балу и выглядеть великолепно. Ты собираешься официально объявить о том, что герцог твой фаворит?
– Только после моих любимых старших сестер, – так бы поступила Меланта, да? Не торопилась бы говорить о своем фаворите. К тому же, нужно было еще отделаться от кучи других юношей, прилипших к ней бонусом. А она понятия не имела, как будет этим заниматься.
На большой фарфоровой тарелке лежали несколько хорошо прожаренных перепелок, к которым были поданы печеные овощи и листья салата. Этна научилась не кривить лицо при виде мяса, она привыкла к его вкусу, уже не кажущемуся таким противным и ужасным. Но каждый раз, употребляя в пищу труп бедного животного, она чувствовала укол вины. И даже мысли о том, что Белая Волчица питается сырым мясом, ее не сильно утешали. Вооружившись приборами, Спящая приступила к пище, чувствуя на себе недовольные взгляды старших королев. Что касается камергера и камеристок, то те упорно делали вид, будто раздор между правительницами их никак не касается. Но Этна знала, что Ундина первая побежит к Алексис, чтобы обсудить с ней то, что происходит прямо сейчас за столом. Хорошо, что из Андерса был никудышный собеседник в этом плане и ему было все равно на то, что происходит.
– Но бал в честь т в о е г о герцога, – проговорила Эрика, демонстрируя образец спокойствия и сдержанности, отрезая от перепелки кусочек, чтобы после со всем изяществом его съесть.
– И что?
– И то, что ты должна разорвать все связи с другими аристократами и показать всем, что твой фаворит не за красивые глазки получил титул.
Этна понимающе кивнула, усмехнувшись уголком губ. Ее бокал, сделанный из чистого хрусталя на тонкой ножке и украшенный бутонами неизвестных цветов, был наполнен темно-бордовым вином. Оно было неплохим на вкус, хотя медовуха и даже пиво, которое она попробовала случайно, когда впервые оказалась на Юге, были все же лучше. Наверное, из-за того, что в этих напитках не было чопорности и сдержанности. Они ощущались на языке свободой и не были обременены кучей правил и предписаний. Хотя теперь, вспоминая вкус этих напитков, Спящая ощущала на языке легкую горечь. Они были немым напоминанием того, кем она была раньше. Казалось, это было так давно.
– Эрика права, Меланта, – вставила свое слово Элиса, бросив на младшую королеву быстрый взгляд. – Мы ведь не просто так согласились дать титул Каю. К тому же, ты дала обещание.
– Ладно-ладно, я четко дам всем понять, что претендент на мою руку, сердце и то, что находится между ног, уже найден, – произнести такую фразу с невозмутимым лицом было непросто, так что Этна поспешно поднесла взятый бокал к губам, делая небольшой глоток сладкого вина. Не отрываясь от бокала, она заметила, как Элиса с широко распахнутыми глазами густо покраснела, а Эрика от возмущения так и замерла с вилкой в руке, не донеся ее до рта.
За столом воцарилось тяжелое молчание. Камеристкам было тяжело сдерживать свое удивление и поэтому обе девушки таращились в свои тарелки. Андерс с невозмутимым лицом продолжал есть, будто за столом не было сказано каких-то вызывающих и неприемлемых слов.
– Следи за своим языком, Меланта, – старшая из названных сестер наконец смогла взять себя в руки, буквально прошипев предостережение. Ее серые глаза неодобрительно прищурились, а Этне стоило больших усилий медленно кивнуть, возвращая бокал на стол и вновь приняться за пищу, медленно остывающую на тарелке. Если бы не постоянные одергивания себя, она бы уже давно сжалась и пару раз извинилась перед Эрикой. Но приходилось держать лицо и продолжать вольно себя вести.
Остаток обеда прошел в гробовой тишине. Казалось, что все старались даже потише громыхать приборами и вообще не издавать лишних звуков. Может, на этот раз она перешла черту? Сказала то, чего говорить не стоило? У всего ведь есть предел. Когда она перешагнет его, разрушив хрупкий план русала? Этна надеялась, что это случится не сегодня.
После пары основных блюд был подан чай с десертом и сладкими фруктами. Но даже на последнем этапе приема пищи никто и не думал нарушать тишину. Будто это было немым запретом. Но так даже лучше. Для Этны так точно.
Самым приятным после употребления мяса был вкус сладости фруктов на языке. Это сглаживало неприятные ощущения и отдаленно напоминало дни, проведенные на Западе. Все же Кай не всегда кормил ее ужасным мясом и рыбой, разбавляя приемы пищи диковинными фруктами, что росли в той живой чаще. Вот и сейчас Этна наложила в маленькую пиалу зерна граната, напоминающего кровь, и, вооружившись десертной ложкой, стала его есть, едва ли не жмурясь от блаженного вкуса. Из всех фруктов гранат стал ее самым любимым и оторваться от него Спящей было сложно. Если бы не все сидящие за столом, то она непременно забрала бы всю чашу с этим почищенным фруктом, чтобы съесть все до последнего зернышка. Но приходилось сдерживать свои желания. К тому же все сидящие за столом странно поглядывали на нее, когда она ела гранат, а это отбивало желание от добавки.
Поблагодарив названных сестер за обед, Этна вместе с Ундиной покинули обеденный зал, сославшись на то, что нужно было примерить наряд, который ей пошили портные. Впрочем, отчасти ведь это не было ложью. Правда после примерки Спящая собиралась навестить Кая. Но это уже были подробности, не нуждающиеся в разглашении.
– Уверена, на завтрашнем балу Вы будете блистать, Меланта, – Ундина шла рядом с Этной и ее тихие шаги резали слух. Шаманка в лесу тихо ходила и с приходом в замок ничего не изменилось.
– Ты заказала себе новое платье? – Этна мельком взглянула на камеристку, уверенно шагая по выученным коридорам. Сейчас те пустовали, но когда в них встречались министры, слуги или кто-либо еще, она почти не останавливалась, лишь слегка склоняла голову, видя, как ей отвешивают поклоны и приседают в реверансах. Иногда те, чьих имен она даже не знала, пытались с ней о чем-то заговорить, твердя о важности разговора, но Спящая обрывала их взмахом руки. Она не хотела ввязываться в разговоры, не понимая, о чем пойдет речь. Уж лучше было сослаться на то, что она очень занята.
– Да. Надеюсь, Вы не против, что оно будет цвета сирени, Меланта? Я знаю, что Вы любите этот цвет и его оттенки, но мне так понравилась ткань, что…
– Нет, я не против.
Она услышала, как Ундина остановилась, после поспешно догоняя ее, видимо, не веря своему счастью. Но идти не перестала, усмехнувшись про себя. Ей не очень нравился этот весенний цвет. К тому же, ее завтрашний наряд будет далек от представления нежности не только по оттенку, но и по фасону.
– Спасибо Вам большое, Меланта!
Примерка заняла минут сорок, если не больше. Этна привыкла к тому, что Ундина помогала ей одеваться и раздеваться, но когда к тебе прикасается больше одной пары рук – это странно. Однако, пришлось просто расслабиться и позволить прислуживающим женщинам одеть себя. В конце концов, они тоже хотели оценить результат своей работы. Впрочем, кулон, который не видел никто, кроме нее самой, надежно скрывал некрасивые шрамы, позволяя другим увидеть идеально гладкую и ровную кожу. Так что переживать было не о чем.
Ундина, мягко говоря, была шокирована увиденным. Этне наряд более чем понравился, о чем она с благосклонностью в голосе и сообщила швее и ее помощницам, не прекращая любоваться своим отражением в зеркале, предвкушая, в каком шоке завтра будут старшие королевы. Кажется, она начала входить во вкус и ей откровенно нравилось бесить их.
Вновь облачившись в выбранное на сегодня платье, Спящая направилась в покои к Каю. Они не виделись со вчерашнего вечера и, по правде говоря, она успела немного соскучиться. Ундина была благосклонно отпущена заниматься своими делами, поэтому теперь Этна одна шла по знакомым коридорам, думая о том, что бывшая шаманка наверняка побежала к Алексис, чтобы посплетничать о том, что произошло за обедом. Про новый наряд она вряд ли станет болтать, ведь тогда об этом узнает Элиса, а если средняя королева прознает про вызывающий наряд младшей, то будут проблемы. А если у Этны будут проблемы из-за Ундины, то та сильно об этом пожалеет. Поэтому за чужой язык можно было не переживать.
Придерживая полы платья, она закончила подъем по лестнице на этаж другого крыла, как ей навстречу вышел Андерс, вооруженный своим мечом. Этна узнала его перевязь и оружие, с которым он не расставался все то время, что они виделись, однако, став камергером, его обязали отказаться от меча. Но теперь он стал почти что похож на прежнего себя, даже несмотря на то, что одежды металлического цвета заменили на более благородный черный костюм, не сковывающий движений.
– Андерс, – она даже остановилась, чуть улыбнувшись, взирая на старого друга, сдерживаясь, чтобы не обнять его. С тех самых пор, как она попала в замок, им ни разу не удалось лично и без лишней публики встретиться.
– Да, Меланта? – бывший воитель остановился, обратив на нее свои светло-карие глаза. Волосы цвета пшеницы были привычно заплетены в тугие мелкие косички на виске. Этой привычке он не изменил, сохранив прежнюю частичку себя здесь, где перестаешь быть собой.
– Куда ты идешь? – она кивнула на его меч, рассматривая мужественные черты лица друга. Интересно, как бы он отреагировал на то, что она заняла место Меланты? Наверняка удивился бы, хотя лицо осталось бы спокойным. А вот Гвиневра сказала бы, что она заслужила это. Мать, как же она тоскует по тем безмятежным и правдивым временам.
– На тренировку, – последовал безэмоциональный ответ, а большая ладонь легла на эфес, привычно сжимая родную сталь пальцами.
– Эрика разрешает тебе тренироваться?
– Я попросил ее об этом. Не хочу растерять свою подготовку. К тому же на Востоке мы каждый день почитаем Гёдзему, устраиваем священные бои.
– Я знаю.
Это вырвалось быстрее, чем Этна успела сообразить, что творит. В какой-то момент ей даже почудилось, что Андерс удивленно посмотрел на нее, но его лицо оставалось непроницаемым. Как всегда.
– Ваши сестры этого не знали, я подумал…
– Я не мои сестры, Андерс.
Она помнила, как узнала об этом. В тот день Андерс пришел вместе с Гвиневрой на Север. Воительница сказала, что нельзя никого убить, занимаясь священным боем. Она помнила это. Помнила так хорошо, будто это произошло вчера.
– Простите, Меланта.
– Хорошей тебе тренировки и почитания Гёдземы, Андерс.
Он поблагодарил ее, прежде чем они разошлись. Этна ощущала смятение. Ее друг не узнавал ее. Это было правильно. С одной стороны. Но с другой ужасно ранило. Когда-нибудь она обязательно расскажет ему об этом и обо всех других вещах, что произошли с ней. Когда-нибудь. Но не сейчас. Нужно было набраться терпения.
Дверь в покои Кая не отличалась от прочих, разве что возле нее стояли два стража с алебардами наготове. При виде своей королевы они поклонились, отворяя двери, пропуская Этну внутрь просторной комнаты. Все гостевые покои были оформлены в нейтральных оттенках и не имели особой роскоши. Все их убранство заключалось в удобной большой кровати с балдахином, камином, сундуком для одежды, парочкой мягких кресел с небольшим деревянным столом, да отдельной ванной комнатой. Впрочем, русалу повезло, ведь у него также был небольшой балкончик, который украшали цветы в кашпо, с видом на сад, в котором им вдвоем нравилось вместе гулять, пока шел Отбор.