Светлана Раимовна Ляндина
Сокол
В полдень мы с Аней сели в самолет.
– Мамочка, ты плачешь? – спросила дочка, погладив меня по руке загорелыми пальчиками.
– Нет, солнышко. Это не слезы.
Она прижалась головой к моему плечу.
Вскоре мы взлетели в воздух. Прощай Франция. Красивая, загадочная. С узкими улочками, улыбчивыми людьми, с простым общением и горячим солнцем. Самый прекрасный язык на планете. Самый вкусный сыр и прованское вино.
В этой стране можно влюбиться так сильно, что разобьется сердце. А если ненавидеть… Можно, потерять душу. Себя. Человечность. Воспитание, данное родителями. Мужа. Жизнь.
Только сейчас, покинув волшебную, но чужую страну, я поняла, как сильно скучаю по Юре. Как люблю маму, уважаю отца, с теплом вспоминаю своих бабушку и дедушку. Даже мои ученики уже не такие страшные, и школа не самая плохая.
Три недели, двадцать один день. Три иголочки в желудке.
Всегда считала себя здравомыслящим человеком. Думала, никогда не попаду в глупую историю. И на тебе! Захотела принца, хотя он всегда был рядом со мной, а я не видела, мечтала о большем. Хотя куда больше? И так счастлива. Хороший муж, дочка, семья. Что нужно живому человеку? Что я желаю еще в этой жизни?
Пока мы ждали Юру, на улице посыпал дождь. Это Петербург. Дом. Родина. Прижавшись ко мне от холода, Аня плотнее закуталась в тонкую кофточку. Вдалеке показался черный Рено. Машина остановилась, и вышел Юра.
– Девочки мои!
Дочка бросилась на шею отцу.
Мы оба соскучились. Я даже поцеловала его в губы, а он нежно обнял меня за талию.
Высокий, белокурый. Родной. Он действительно похудел, не сильно, но выглядит хорошо.
– Поехали.
Сзади начали возмущенно сигналить. Юра закинул наши сумки в багажник, мы сели в машину. Аня тут же уснула, пока мы ехали по трассе.
– Как отдохнули? – крепко сжав руками руль, спросил Юра. Быстро взглянул на меня. – Загорела.
– Там жара.
– А у нас дожди.
– Ты останешься дома?
– Не могу. Сейчас выгружу вас во дворе и снова вернусь в лагерь. Приезжайте ко мне в субботу. Там хорошо. Прогуляемся по лесу, сходим к речке, Анька побегает.
– Приедем, – равнодушно ответила я. От усталости глаза слипаются. – А дома есть что-нибудь из продуктов?
– Немного. Я не успел ничего приготовить. Лиза обещала приехать к ужину.
– А мама не звонила?
– Звонила. Раз десять. Вы когда приземлились, я скинул ей сообщение.
И почему я раньше не замечала, какой у меня заботливый муж? И с женой моего брата договорился об ужине и маме позвонил. Приехал за двести километров, чтобы встретить нас из аэропорта, а потом снова вернуться на работу.
– Юр.
– А?
– Я тебя очень сильно люблю.
Он улыбнулся.
– И я тебя, зайчонок.
Не удивился, хотя я не часто говорю эти слова. Соскучился.
К дому мы подъехали через два часа. Пробки. Аня начала ныть, когда узнала, что отцу нужно уехать.
– Доченька. – Юра поцеловал ее. – Помогай маме, а я вечером позвоню. Хорошо?
И уехал.
Мы зашли в темную квартиру. Та самая двухкомнатная хрущевка, которую так ненавидит Алик. А мы о ней мечтали с самого первого дня после свадьбы. Тогда папа помог, дал денег на первый взнос. Юрины родители вложились в ремонт. Несколько лет мы копили на мебель, а первое время спали на матрасе, на полу. Вот была романтика. Пили вино из пластиковых стаканчиков, ели макароны быстрого приготовления. Не было ни телевизора, ни стиральной машины. За то всегда были друзья. Мой брат Мишка, его жена Лиза, Юрины одноклассники и ребята из спортивной школы. Собирались компаниями и кутили все ночи напролет, пока у брата не родились два сына, а у нас Аня. Сейчас тоже встречаемся, но уже не в тех местах, что раньше и не с таким количеством спиртных напитков.
Через час приехала Лиза с картофельной запеканкой. Мы с Аней успели принять душ и распаковали подарки.
– Ого! – воскликнула она, увидев мой загар. – Европейская девушка! Даже прическа другая.
Мои длинные волосы трудно назвать прической.
Я обняла подругу.
– Лиза, мы привезли тебе подарок.
Похвасталась Анютка и тут же побежала в комнату.
– Подарок? – выпучив карие глаза, спросила подруга.
Она снова в положении. Третий раз. Мы ровесницы, вместе сидели на горшках в детском саду, вместе пошли в школу, вместе учились в пединституте. Юра половину пути прошел с нами, а потом поступил в физкультурный институт.
– Ты когда выйдешь на работу? – пошутила я.
– Вот рожу Мишке дочку и сразу пойду работать.
– Вы рассчитываете на девочку?
– Хватит нам пацанов. Двое уже.
– А если будет мальчик?
– Подарю вам.
Мы сели ужинать. Аня отказалась. Она съела печенье, что осталось после отъезда Юры, и выпила стакан молока. От усталости у нее пропал аппетит, а у меня наоборот, разыгрался, да такой зверский, что готова заглотить все, что есть на столе.
– Ты нашла своего принца? – спросила Лиза, когда мы остались одни на кухне.
– Мой принц здесь, дома.
– Вот это поворот событий! – Она ударила рукой по столу. – Ты сама жаловалась на мужа, говорила, тебе нужен друг. А теперь?
– Теперь поняла, что на двух стульях не усидишь. Или ты живешь с хорошим человеком, или дружишь, но с дрянным парнем. Два в одном не бывает. Мы все не идеальны.
– Что случилось, Вер? Ты с кем-то познакомилась?
– Был один гинеколог из Новгорода. Ты бы его видела! Пингвин мадагаскарский. Лысинка на затылке, похотливые глазки. Терпеть не могу таких мужиков. Потом встретила тоже врача, но уже из Португалии. Тот – красавец.
– Но?
– Дважды был женат.
– И что из этого?
– Зачем мне мужик с приданым? Там взрослая дочь, скоро пойдут внуки. Представляешь меня бабушкой в двадцать восемь лет? К тому же он показался мне смазливым, такие мужчины не бывают верными.
– Ты капризная. Один не тот, другой не подходит. Какой же тебе нужен?
– Сильный.
– А португалец был слабым?
– Раз сбежал, значит, я ему не достаточно нравилась. Тюфяк.
– Тогда отпадает.
– Потом…
Я замолчала. Стоит ли говорить о другом? О том, которого больше нет, и не будет.
– Еще кого-то? Давай, рассказывай.
Она заметила мое странное состояние. Обычно я ничего не стесняюсь, а тут прячу глаза, щеки пылают румянцем, пальцы теребят скатерть на столе.
– Я познакомилась с Соколовым.
– Это кто?
– Твой муж и мой папа работают в…
– Компания «Сокол», – вспомнила она. Миша подрабатывает там программистом. – Ты видела самого Соколова? Директора?
– Не его, а внука. Тоже Александра.
– Как тебя угораздило? Они миллионеры. Неужели вы отдыхали в одном отеле?
– Он жил с бабушкой в золотом секторе. Там номера по пятьсот квадратных метров. Все в хрустале, в натуральном дереве. Прислуга, дворецкие. Наш номер стоил нереальных денег, а у них… – Я закатила глаза. – Даже представить себе не могу, сколько нулей в их счете за проживание.
– И как ты с ним познакомилась?
– Уже не помню.
– Вер, – жалобно заныла подруга, – я беременна, меня тошнит по утрам, все время клонит в сон. Еще ноги болят. А ты капризничаешь! Мне скучно сидеть шестой год дома.
– Хорошо, – сдалась я. – Встретила на пляже.
– Он клюнул на твои сильные ножки?
– Не знаю, на что он клюнул. Но ему всего двадцать один.
– Красивый?
– Нормальный.
– Высокий?
– Ниже Юры.
– Ну, Юра! – фыркнула она. – Гигант. Не каждому дано.
– Я его не мерила.
– Ну, примерно.
– Может метр восемьдесят или меньше.
– По твоим рассказам не поймешь, красивый он или нет. Ты, что его не разглядывала?
Трудно описать человека, если он тебе неприятен. Даже красота не видна. Не замечаешь.
– Девушкам он нравится, – отвертелась я.
– А может, его деньги?
– Может.
– Так что у вас было?
Я подняла глаза.
– Все.
Откинувшись на спинку стула, Лиза с интересом взглянула на меня. Такое признание не каждый день услышишь.
– Ты спала с ним? – через минуту спросила она. – Или только целовались?
– Я спала с ним две недели, каждый день.
– Предохранялись?
– Конечно! Ему не нужны неприятности, и мне тоже.
Безумие! Как вспомню, что было тогда. Наши бурные ночи. Признания в любви. Поцелуи. И мы не всегда вспоминали о средствах защиты.
– Что теперь?
Лиза нагнулась вперед. Глазки заблестели, кончик языка застыл в уголке губ, большая грудь, обтянутая тонкой розовой кофточкой, удобно разместилась на столе. Впервые она заинтересовалась моей жизнью. Вот оно! Наконец-то, что-то сдвинулось с места.
– Он спросил у тебя номер телефона?
– Нет.
– А ты?
– И я. Зачем он мне нужен?
– Он тебе нравился?
– Тогда нравился, а сейчас нет. Он еще мальчик, – тихо проговорила я, – малыш.
– А ты девочка.
– Я замужняя девочка, и у меня ребенок.
– Ты в него не влюбилась?
Она ждет реакции. Если психану – влюбилась, если отвечу спокойно, значит, это был обычный, мимолетный роман.
– Я его ненавижу.
Такого Лиза не ожидала.
– Нет, не верю.
– Почему?
– Ты не такая. Я знаю тебя всю жизнь. Ты – добрый человек.
– Я – да, а он – богатая мразь. С такими людьми нам с тобой еще не приходилось сталкиваться.
Теперь она поверила.
– Как ты вляпалась в это?
– Сама не знаю. Пожалела его.
– Переспала из жалости? – Она подумала немного, а потом снова спросила: – Ладно, один раз, но четырнадцать дней?
– Мне было с ним хорошо.
И я рассказала ей все, что произошло в Каннах. В душе накипело. Но Лиза не стала любезничать.
– Не ожидала от тебя. Переспать с незнакомым парнем? Фу! Мерзость. Кто знает, с кем он валялся до тебя в постели? Вдруг у него какая-нибудь болезнь? Я сейчас говорю не о сердце, а про неприятные сюрпризы, которые девушки часто привозят с курортов. Ты сама говорила, что у него прыщи. А если это не прыщи, а зараза? Что тогда? На всякий случай проверься, сдай анализы.
– Не болтай глупости. Алик совершенно здоров.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю и все! – твердо ответила я.
Лиза не стала спорить.
– Пусть так, но все равно…
– Я не пойду к врачу. У меня все в порядке.
На плите засвистел чайник. Дома сыро, прохладно. Я плотнее закуталась в халат. Лиза поставила на стол две одинаковые кружки. Этот сервиз нам с Юрой подарили на свадьбу; почти все блюдца разбились и остались лишь эти две несчастные кружки в белый цветочек с золотой каемкой по краю. Я налила чай. Нужно согреться. Хотя Лизе тепло, даже жарко, она скинула с ноги тапочку и приложила голую ступню к холодной плитке на полу.
– Ты скажешь отцу? – спросила она.
– О чем?
Я обхватила ледяными руками горячую кружку.
– Его нужно предупредить. Вдруг Алик решит отомстить? Возьмет и уволит.
– Не уволит. Папа дружит с Андреем.
– Кто такой Андрей?
– Сын Соколова. Помнишь, он когда-то перетащил папу в компанию?
– Да-да. Мишка говорил о нем.
– Андрей – начальник охраны. А кто такой Алик? Ему еще два года учиться.
– Но там есть бабулька. Не забывай о ней.
– Я ее не боюсь. Она только показывает зубы, но не кусается. Самый страшный человек в семействе – это Соколов.
– Откуда ты знаешь?
– Догадываюсь.
Не знаю, и не могу знать. Но если у человека хватило ума создать огромную компанию и продержаться на плаву более двадцати лет, то он не может быть добродушным дедушкой. Скорее всего, это мужчина волевой, сильный, с крепкими нервами и холодной головой. Недаром он взял в жены Виолетту Филипповну. Она – его главная визитная карточка. Строгая, красивая, непреклонная. С богатым жизненным опытом за плечами.
Как-то раз папа мне сказал, сильный и уверенный в себе мужчина никогда не женится на простушке. Он найдет себе самую шикарную женщину. И это действительно так. Жизнь показала. Встречаю настоящего мужчину, и обязательно с ним рядом находится сногсшибательная супруга. Не любовница, не подруга, а именно – жена.
Если Виолетта Филипповна – величественная дама, то и Александр Иванович должен быть не менее величественным кавалером.
– Теперь мне надо наладить отношения с Юрой, – сказала я, после недолгих раздумий. – Больше не хочу приключений.
– Наконец-то, – выдохнула Лиза, даже забыла про кусок торта на тарелке.
– Мы давно мечтали о сыне. Может, стоит поехать к нему в лагерь? Как ты думаешь?
– Поезжай, только без Ани. Оставь ее у нас, мальчишки будут рады. Миша все равно работает, а мне без разницы – два ребенка в доме или один.
– Ты права. Пора взять быка за рога. Юра сам не решиться, а я его подтолкну.
– Вот и умница! Такой настрой мне нравится.
– Затащу его в постель.
– Вперед! – выдвинула лозунг Лиза, как будто ее принимают в пионеры. – Запудри мозги, изведи, но выдави каждую капельку. Я всегда так делаю, когда хочу родить здорового ребенка.
– Ты насилуешь своего мужа?
– По-другому никак.
На кухню зашла сонная Аня, перед ее детским взором предстала необычная картина. Я сижу, закутанная в халат, от холода зажала руки между колен. Лиза скинула тонкую кофточку и осталась в одной майке. Мы смеемся, строим планы, шушукаемся, подливаем в кружки остывший чай.
Девочка привыкла к гостям в доме, ей нравится, когда шумно, когда Лиза приходит с детьми, когда на кухне готовится что-то вкусненькое, семья собирается за одним столом, когда бабушка с дедом приносят горячие пироги.
Мы с Лизой доели торт; он лежал в коробке больше месяца, еще Юра его покупал перед нашим отъездом. Аня повертелась вокруг нас, но так и не поняла, о чем мы сплетничаем. До ее любопытных ушей долетела только одна фраза «мама любит папу, а папа хочет еще ребеночка».
Ребенок, сын. Эта мысль крепко засела в моей голове.
Лиза ушла, а я всю ночь лежала на кровати и думала. Потом приняла решение и на следующий день поехала к Юре в лагерь.
Не стоит тянуть время. Сейчас упущу момент, а завтра опять начну искать себе нового мужчину. А так, никуда не денусь. Залетела – живи-ка ты, милая, со своим мужем и не гневи бога.
Юра мой приезд воспринял по-своему, по-мужски. Раз без ребенка, значит, можно забыть о работе и заняться чем-то приятным. Встретил меня на автобусной остановке и сразу же повез в лагерь: где небольшие деревянные домики без отопления, без удобств, кровать с жестким матрасом, под потолком кружатся комары размером с булавку.
По дороге мы не обмолвились ни словом: он не спросил про Аню, я не рассказала о своих планах.
Только мы заехали на территорию спортивного лагеря, как к нам подбежала взбудораженная медсестра, пожилая женщина в белом халате.
– Петя Богатырев ногу сломал.
Пропал наш день. Юре пришлось заняться ребенком. Без удовольствия, но это его работа.
Я зашла в домик, легла в пустую кровать и уснула, да так крепко, что не заметила, как пролетел день. Свежий воздух, усталость, акклиматизация – все выбило из привычного ритма жизни. До сих пор не пойму, то ли я отдохнула на море, то ли еще собираюсь во Францию. Организм вроде бодрый, но внутри – холод, второй день не могу согреться. Тело трясет. Голова все думает, думает, думает, даже во сне не дает мне покоя.
Пора. Надо проснуться. В животе все еще иголки, когда я вспоминаю об Алике. Это нехорошо. Неправильно.
Неужели я все-таки влюбилась в него?
Я перевернулась на другой бок.
За день Юра несколько раз заглядывал ко мне, открывал дверь, видел меня лежащую на кровати, бледную, закутанную с головой в шерстяное одеяло, и снова уходил по своим делам.
К вечеру вернулся, а я как раз проснулась.
– Тебе уже лучше?
– Сколько время? – оглянувшись по сторонам, спросила я.
– Восемь. – Он сел ко мне в ноги.
– Я только уснула, а уже вечер?
– Ты несколько раз открывала глаза, потом снова засыпала. Я приносил тебе чай. Не помнишь?
– Нет. Я его пила?
– Весь, до дна. Крутой кипяток, а ты его – одним глотком.
Солнце повисло над горизонтом. Тени от огромных столетних елей с пушистыми лапами плотно прикрыли крышу нашего домика. Юра включил светильник на тумбочке.
– Скоро электричка. Если не успеем, то следующая придет только в одиннадцать.
– Тогда, отвези меня на станцию.
Он проводил меня до перрона. Мы постояли десять минут, а когда двери вагона открылись, я чмокнула его в щеку.
– До встречи.
– Пока, котенок. Позвони, как доберешься домой.
В субботу вечером мы с Аней купили торт и пошли к родителям. Мама с утра весь телефон оборвала, звонила каждую минуту. Когда придете, чего готовить, почему Юра не с вами? Тысяча вопросов и все за одну минуту. Не женщина, а пулемет, стреляет невпопад, но всегда попадает в голову.
Папа уже с порога встретил нас недовольными упреками. Как будто только и ждал, чтобы высказаться.
– Вот-вот. Приехали и носа не показывают, совсем забыли про стариков. А мы соскучились, мать наготовила полный холодильник. Не стыдно?
– Дедуля, – виновато улыбнулась Аня, – мы же только приехали.
Она разжалобит кого угодно. Ангельское личико, круглые глазки, обрамленные светлыми пушистыми ресницами, пухлые щеки. Бабушкино сердце не выдержало.
– Мое солнышко! Наконец-то вы пришли. Я приготовила твои любимые пельмешки.
Девочка тут же повисла у нее на шее. Только Ане разрешается целовать бабушку, Лизиных мальчиков держат в ежовых рукавицах. Так воспитывался Миша, так же относятся к его сыновьям. Но Аню не возможно не любить, даже если бы она была мальчиком. Слишком нежная у нас с Юрой получилась дочь, добрая, живая, яркая. Любимица дедушки и преданная подруга бабушки.
Я поцеловала сначала маму, а потом обняла отца.
– Привет, – прошептала я ему на ухо. – Как ты?
– Хорошо. – Улыбнулся он.
Мы прошли на кухню. Мама разогрела ужин.
– Жалко Юры нет.
– Да уж, – вздохнул папа, взглянув в сторону холодильника, где припасена бутылочка водки. – Отпуск заканчивается, а выпить не с кем.
– Не можешь без пьянки, – съязвила мама, – и зятя спаиваешь. Ни стыда, ни совести. Ничего лишнего.
– Скажешь тоже! Разве я много пью?
– Уж поскорее бы ты вышел на работу.
Из ванной комнаты прибежала Аня и сразу же залезла к деду на колени.
– А у меня теперь два новых друга, – заявила она.
– Да, ты что! – взмахнув руками, удивилась бабушка. – Сразу два?
– Филипп и Александр. Я даже ходила к Филиппу на день рождения. Там был клоун.
Покачав головой, папа отхлебнул из кружки горячий чай. Это все, чем угостили его за сегодняшний вечер.
– Везет тебе, а мне пришлось терпеть ведьму.
– Какую ведьму? – испуганно спросила дочка.
– Есть тут одна, – взглянул он на маму, – травит меня своим зельем.
Мы быстро расправились с пельменями. Аня вручила бабушке с дедом подарки, купленные в Каннах. Она сама выбирала магниты на холодильник, а еще выпросила у меня большой календарь, где на каждой странице фотографии разных городов Франции.
Позже пришел Миша с младшим сыном Дениской. Лиза осталась дома.
– Она устала, – заявил брат с порога. – Целый день бегала по врачам, сдавала анализы.
И тут я вспомнила!
– Сегодня ей должны были сделать УЗИ.
– Сделали, – с довольной улыбкой, сказал он, – не волнуйся. У нас будет девочка.
Какое счастье! Мама прослезилась, папа пожал сыну руку. Тут же прибежала Аня из комнаты и тоже порадовалась за дядю.
Я набрала номер Лизы.
– Поздравляю! – крикнула я в трубку. – И даже ничего не сказала!
– Мишка велел ничего не говорить. – Послышался довольный голосок подруги. – Он знал, что ты придешь к родителям. Вот и решил, сообщить лично. Папа с мамой рады?
– Еще бы!
Я включила громкую связь.
– Лиза! Доченька! – не сдержала эмоций мама. – Ты наша умница!
– Молодец, – сухо сказал папа. – Настоящий солдат.
Из трубки послышался звонкий смех Лиза.
Пока родители расспрашивали ее о ребенке, мы с братом закрылись в комнате. С самого детства Миша был моим лучшим другом, опорой. Он старше меня на пять лет. Когда они женились с Лизой, мы стали еще ближе. Брат и сестра. Одно целое. Он безумно любит мою дочь, а я – лучшая тетя на свете для его мальчишек. Лиза – моя подруга, а Юра – друг Миши. Так и общаемся.
– Как твои дела на работе? – спросила я, прикрыв дверь в комнату.
– На какой?
Сев на кровать, он вытянул вперед ноги. Я устроилась рядом, свернулась калачиком на шерстяном покрывале.
– И на той, и на другой.
– Все нормально. «Сокол» снова загрузил по самое горло, а в типографии спокойно. Лето – клиентов мало. Все разъехались на юга. Кстати, – вспомнил он, – компания сейчас ищет переводчиков. Ты не хочешь подработать? Это не официально, всего на пару дней.
– Не хочу. У меня отпуск.
– Там не большой объем, за то хорошо платят. Тебе даже не придется ехать в офис. Материал пришлют на почту. Что тебе делать дома? Анютка останется у родителей, Юрка в лагере. А у тебя отпуск еще целых три недели.
– Это «Сокол» ищет?
– Да, у них аврал. Заключили несколько контрактов с французами, а переводчиков не хватает. Там работа не большая. Сдаешь материал, и тебе сразу платят деньги.
– Нет, Миш, я не буду работать на Соколова.
– Почему?
Зная, мое рвение к работе, он удивился.
– Ты когда-нибудь видел директора? – сменила я тему. – Лично. Или его жену.
– Да, ты что! Соколова? Конечно, нет. Люди, проработавшие в компании десять лет, а то и больше, не видели лично Сокола. А ты спрашиваешь про меня! Он – большая птица.
– А разве у него офис не в вашем здании?
– В нашем. Но, представь, – Миша лег на подушку, – у нас здание одиннадцать этажей. Огромное количество разных отделов. Уйма народа: специалисты, обслуживающий персонал. Я даже не поднимался выше четвертого этажа.
– Почему?
– А что мне там делать? Я работаю над программами, а не обслуживаю компьютеры. Сижу в своей норе, большее время провожу дома. Там мой главный офис. А Соколов сидит на башне.
– Где?
– Так называют верхний этаж. Башня. А он – Сокол. У него свой лифт, своя персональная стоянка для машин.
– У него несколько машин?
– Целый автопарк, даже есть вертолет. И куча помощников. Я даже его зама ни разу не видел. Фамилию видел в документах, но в лицо не знаю.
– А его жена?
– Что жена? Она не работает в компании. Только сын. Его я знаю. Он – начальник охраны, под ним вся безопасность нашей организации. Хитрый дядька, но простой. Он проверял меня перед тем, как взять на работу. Посидели, поговорили по душам. Мне он понравился.
– А что ты знаешь про Соколова-младшего?
От волнения сердце забилось быстрее.
– Младшего? – переспросил Миша. – Это сын Соколенка?
– Что за Соколенок?
– Ну, которой начальник охраны, Андрей. Его называют Соколенком. Он маленького роста и толстый. А сам Сокол высокий, худой. Я видел фотографию в интернете.
– Нет. У директора есть еще один внук, тоже Александр.
– О нем я ничего не слышал.
И хорошо. Я тоже больше о нем не услышу.
Вечером я вернулась домой, Аня с Дениской остались у родителей. Миша подвез меня к метро, а сам поехал за цветами для Лизы.
Через неделю Юра вырвался к нам на один день.
Я тут же спровадила дочку на дачу к свекрови. С утра сбегала в магазин, а потом приготовила борщ. Мужчину не соблазнишь красивыми ногами и кружевным бельем. Для него важно, чтобы на столе стояла тарелка с горячим, наваристым супом, а уж потом можно подавать и все остальное.
«Остальное», в этот момент, оказалось главным, коронным блюдом. Юра вошел в квартиру, и мой халат тут же упал на пол.
– Ого, – только и сказал он.
Почти два месяца мы не занимались сексом. Я не хотела. Теперь чувства вспыхнули.
Как говорят в народе: «Иногда надо изменить, чтобы понять, что не надо». Не надо было…
Про борщ забыли, телевизор на кухне так и кричит, телефон разрывается от звонков.
Юра был моим первым мужчиной и, до недавнего времени, единственным. Я не знала чужих рук, ни разу не целовалась с другими парнями. Пару раз бегала на свидание с одноклассниками, а потом снова возвращалась к своему лучшему другу. Для меня он всегда был, как брат. Надежный, сильный. Не родной, конечно, а как двоюродный или троюродный. С кем можно поцеловаться, пофлиртовать.
Секс. Именно – секс. Мы не занимаемся любовью. Все получается механически, отработано годами. Мы знаем друг о друге многое, поэтому в постели нам хорошо. Ему достаточно двух минут, чтобы доставить мне удовольствие.
Сегодня я затянула процесс, и ему понравилось.
– Ты стала другой, – сказал Юра, после того, как мы приняли душ и легли на кровать. – Или я забыл, какой ты была раньше.
– Ничего не изменилось. Просто, мы соскучились.
Одна ложь, и одна правда. Соскучились, но изменилась.
– Что с нами произошло за последнее время?
Впервые он задал этот вопрос. Обычно, старается уйти от выяснения отношений, а тут сам заговорил.
– А ты как думаешь?
– Не знаю. Может, я виноват? Или дело не во мне?
– Мы отдалились друг от друга.
– Но, я ни разу не изменял тебе.
– Я говорю не об этом.
– А что тогда?
– Мы перестали быть друзьями.
– Разве это плохо? Теперь мы муж и жена.
– Одно другому не мешает. Я все время смотрю на своих родителей. Они настолько понимают друг друга, что даже мыслят одинаково. Папа всегда поддержит маму, хотя она часто бывает не права. Ты ее знаешь.
– Знаю.
– Вот и он знает, а все равно встанет за нее стеной.
– Разве я за тебя не заступаюсь?
– Заступаешься, но никогда не интересуешься моей жизнью. Скажи, в какой школе я работаю?
– Так рядом с домом.
– А номер?
– Откуда я знаю.
Он начал нервничать. Сам завел разговор, а теперь кипит, как паровой котел.
– Как зовут воспитателя в детском саду у Ани?
– А причем здесь Анька? Мы говорим о тебе.
– Она моя дочь.
– И моя.
– Вот именно. Ты должен знать имя воспитателя.
– Я не успеваю заходить за Аней в садик. У меня работа до девяти часов вечера.
– А почему ты не интересуешься? Она часто рассказывает про нее и про своих подруг.
– Я не запоминаю имена.
– Как это? Ты работаешь с детьми. Должен знать их имена и всех родителей.
– Ничего я не должен.
Ему бы рассердиться, но тогда я обижусь. А у нас всего один день. Он понимает, если вспыхнет ссора, то мое тело будет недоступно еще два месяца.
Он встал с кровати.
– Пойду еще раз в душ.
Разговор окончен. Нужно вовремя остановиться.
Вечером пришли друзья, и мы снова стали семьей. Все как обычно. Для окружающих – мы идеальная пара: никогда прилюдно не выясняем отношения, целуемся, нежно обнимаемся. При гостях Юра может встать из-за стола и убрать грязную посуду в мойку, открыть бутылку вина, с рук покормить дочку и даже помочь мне вынуть горячий противень их духовки. Может, но все это только показуха. Для публики. В обычное время он, как и все мужчины, приходит с работы, и начинается любовь с пультом от телевизора. Присоединяется Аня, и они допоздна смотрят мультфильмы. Ладно, ребенок. Но, Юра! Взрослый мужик, двадцать восемь лет, а смеется над глупыми шутками, словно пятилетний мальчик.
От меня многого не требуется. Пусть кровать не застелена, на столе нет ужина – ему все равно. Никогда не упрекнет, никогда не тыкнет носом в грязные полы. Его все устраивает.
А меня нет. Раздражает равнодушие. Как будто это не его дом и не его семья. Приходит как в гости, только чтобы расслабиться, да повидаться с дочерью.
Все в нем идеально. Подруги только пожимают плечами и упрекают. Мол, бесишься ты, Вера, от жира. Хороший мужик. Не пьет, не курит, зарплату приносит домой, уважает.
Уважает. А мне нужна страсть. Я не дополучила ее до свадьбы, а теперь тянет. И самое противное, что тянет на таких недоумков как Алик. А почему? Потому, что он дал мне эту самую страсть. И не только ее. Цветы, красивые слова, восхищенный взгляд, записочки под дверью – все, о чем мечтает любая девушка, в любом возрасте.
Утром Юра вернулся в лагерь. Я позвонила Лизе. Многолетняя дружба – это большой труд. Не хочешь общаться, а все равно приходится, к тому же она привыкла, что о ней постоянно заботятся. Вот и сегодня мне пришлось изобразить волнение. Лиза третий раз беременна и требует к себе внимания.
– Как ты? – спросила я.
– Уже лучше. Видимо, вчера набегалась по врачам и совсем выбилась из сил. Еще эта непривычная жара. Когда в Питере было тридцать градусов? Уже устала. Поскорее бы родить.
– Да, ты что! У тебя всего пятый месяц.
– Четыре, – уточнила она. – Не преувеличивай.
– Мишка тебя возил в больницу, или ты сама?
– Миша. Я бы сама не доехала. В автобусе жарко, а на такси дорого.
– Он отпрашивался с работы?
Ее раздражают подобные вопросы. Миша обязан возить ее везде, куда только жена не укажет пальчиком. Она беременна, а дела подождут, и не важно, что его могут уволить с работы или лишить премии.
– Он отпросился всего на один день.
– Молодец, – сказала я, как можно спокойнее. Только бы она не учуяла мое раздражение. – Он у тебя замечательный муж.
– У вас и родители замечательные, – пропела Лиза сладким голоском. – Каждый раз удивляюсь, как твоя мама с таким трудным характером, воспитала сына, сделала из него настоящего мужчину. Моих мальчишек постоянно ругает, а Мишу балует. Видно, что он вырос в любви.
– Это не мама его баловала, а папа. Весь груз семейного «счастья» упал на женские плечи. Папа с нами только гулял на улице да купал в ванной в детстве, все остальное досталось маме.
– Так во всех семьях.
– К сожалению – да.
– Ваш папа тоже строгий мужчина. Я его даже побаиваюсь. Как посмотрит, так ноги дрожат.
– Папа – бывший военный. Но, он спокойный, в отличие то мамы. Вот ту надо бояться. Она всегда держала нас в ежовых рукавицах, не давала расслабляться. Мишке часто от нее доставалось. Я была хитрее и старалась не нарываться на скандал.
– Все равно они хорошие, – подытожила Лиза. – Тебе повезло, и мне.
– Хорошо, что ты так думаешь. Не все снохи находят общий язык со свекровями.
– Ты тоже любишь Юрину маму.
– Она замечательная, как и его отец.
– Вот видишь, как нам повезло! – обрадовалась она.
Лиза – позитивный человек. Поэтому мы дружим. Я вцепилась в нее мертвой хваткой, как только нас посадили за один столик в детском саду. Черное и белое. Я строгая, она мягкая. Я десять раз подумаю, она бросается в омут с головой. Я практичная, она швыряет деньги на ветер. Я скажу «нет», она всегда говорит «да».
Моя практичность выражается и в выборе друзей, и в работе. Лиза общается со всеми: со старушками на лавке возле дома, с продавцом в магазине, с учителем в школе, со случайным прохожим. Я подпускаю к себе только «выгодных» людей, тех, от кого есть хоть какая-то польза. Пусть мелкая. Не терплю «мусорных» субъектов. Бывает человек интересный, а бывает пустой. Пустого проигнорирую, к интересному подойду.
– У Юры скоро отпуск? – спросила Лиза, чавкая в трубку.
Уже жует сладкое.
– Через неделю.
– Куда поедете?
– Никуда. Вчера он поставил меня перед фактом – они с друзьями едут на рыбалку.
– А ты?
– У них мужская компания. К тому же, я терпеть не могу походы. Мне нужен комфорт и нормальный туалет.
– А потом у тебя закончится отпуск. Так и не увидите друг друга.
– Вот это новость! – воскликнула я. – Удивила. Когда мы вместе отдыхали? Вспомни, каждый раз одно и тоже. У него – друзья, а я батрачу, или на даче у его родителей, или дома. Вот поэтому я не обменяла путевки на деньги. Всем сказала, что нельзя.
– Хорошо, что ты съездила в Канны. Когда выпадет еще такая возможность?
– Теперь я стану умнее. Больше не буду сидеть дома, как монашка, куплю путевку на следующее лето, оставлю Аню с родителями и уеду.
