Светлана Раимовна Ляндина
Сокол
В этот день не только у меня включилась голова.
– Я тут подумала…
Мама без стука зашла в комнату. Ей все равно, работаю я или нет, главное – это, что она думает.
– О чем? – оторвавшись от компьютера, спросила я.
– Этот мальчик, – загадочно произнесла она, – Александр. Он часто ездит летом за границу?
– Часто, – прямо ответила я. – Каждый год отдыхает с бабушкой во Франции.
– Они богатые. Наверное, живут в дорогих отелях?
Она догадывается, только не может соединить факты в одно целое.
– Ты так хочешь узнать правду? – довольно грубо спросила я.
– Теперь даже не знаю. Думала, правда будет не такой шокирующей.
– Тебя что-то шокирует? Странно. Алик – обычный парень, такой…
В этот момент в дверь позвонили. Мы с мамой переглянулись. Кто ходит в гости в десять часов вечера? Если только дворник решил собрать плату с жильцов за предыдущий месяц.
Из прихожей послушался взволнованный голос папы. В этот день Юра забрал к себе Аню, Карина уже уснула в своей кроватке.
Бади гавкнул один раз, а потом прибежал к нам в комнату жаловаться.
– Кто там? – удивилась мама и пошла в коридор.
Я снова открыла ноутбук. Работы много. Одна известная организация ищет…
Странные голоса за стеной стали еще громче. Теперь мама вступила в диалог, гостя не слышно. Махнув хвостом, Бади уныло взглянул на меня.
– Вера! – крикнул папа. – К тебе пришли!
Накинув халат на плечи, я вышла в коридор, не стала завязывать пояс. На мне пижама и теплые носки. Все равно в такое позднее время может зайти только кто-то из своих. Точно не чужой.
Сначала я заметила папины испуганные глаза, потом мама отошла в сторону и пропустила меня вперед.
В коридоре свет приглушенный, горит только светильник на стене. К двери, прижавшись спиной, стоит парень. Худенький, с растрепанной челкой, нависшей на глаза, в черной куртке, на ногах яро-красные кроссовки. Руки спрятаны в карманы брюк.
– Александр Дмитриевич пришел к тебе, – сказал папа странным голосом.
Оба моих родителя оказались в ступоре, даже мама не нашла слов, чтобы выразиться по поводу такой непростой ситуации. А что говорить про меня…
– Алик?
– Привет, – тихо сказал он и уверенно шагнул вперед. – Уже поздно?
– Откуда ты взялся?
– Ты мне не позвонила. Я тебе в записке написал свой номер.
Тут ожила мама.
– Проходите. Чего стоять в дверях? Вон вешалка, там под полкой тапки.
– А чай? – тут же включился папа. – Александр Дмитриевич, хотите что-нибудь горячее?
Я думала, он откажется, но на удивление его скромность на секунду заснула.
– А кофе у вас есть?
– Конечно! – обрадовалась мама.
Родители тактично удалились на кухню, мы остались одни в темной прихожей.
Глупо. Я стою в пижаме и тапочках, не причесанная, без макияжа, он все еще в куртке и снова прижимается спиной к стене.
– Ты точно хочешь остаться? – спросила я, заметив его изучающий взгляд.
За четыре года я изменилась. По его выражению лица не понятно – оценил он мой внешний вид или разочаровался.
– Мы можем, поговорить?
– О чем? – перешла я в наступление. – Я тебя даже не знаю.
– Мне нужна помощь.
– Моя? – усмехнулась я. – Ты не ошибся адресом? У тебя есть бабушка с дедушкой. И жена.
Бросив взгляд в сторону кухни, он прикусил губу, немного подумал и снова спросил:
– Мы можем, поговорить?
– Пойдем.
Он пошел за мной. По пути оставил кроссовки, куртку бросил на тумбочку.
С кухни послышался шум воды, мама включила чайник, папа полез в холодильник, громко хлопая дверкой. Я решила поговорить без свидетелей. Знаю, что родители не отойдут ни на минуту, если мы сядем за стол.
За нами поплелся Бади, хотел проскользнуть в комнату, но я закрыла перед его носом дверь. Избавилась еще от одного члена семьи, самого любопытного.
В моей комнате так же темно, как в коридоре. Светится только экран ноутбука, который я оставила открытым, и тусклый ночник на комоде. Шторы на окнах плотно закрыты.
– Какой ты наглый, – напала я на него, стараясь не кричать. В доме тонкие стены. – Приперся домой к чужим людям и даже…
Он не дал мне договорить, подошел ближе, обхватил рукой за талию и крепко прижался губами к моей щеке. Голова мгновенно отключилась, голос пропал, я растаяла в его объятьях. Тут же вспомнила запах волос, вкус губ. И руки… блуждающие у меня под пижамой.
Три иголки. Давно они не посещали мой израненный желудок.
Флисовая толстовка упала на пол, туда же отправился мой халат, пижама, носки. Пока мы раздевали друг друга, в дверь постучали. Через минуту папа понял, что мы не будем кофе, и ушел.
Ноутбук погас, ночник с грохотом свалился с тумбочки, кровать скрипнула.
Полностью накрыв меня своим гибким телом, Алик нашел мои губы, потом спустился ниже, лизнул ямочку на шее. Горячее дыхание обожгло кожу, прошлось вдоль живота, остановилось в том месте, о котором мой бывший муж никогда не знал. Дразнит, сводит с ума, заставляет плакать от возбуждения. Я вздрогнула, он схватил руками меня за бедра, чуть приподнял и… Не сдержал стон.
В четыре часа утра я проснулась от храпа за спиной. Кто-то дышит мне в затылок. Я перевернулась на другой бок и оказалась лицом к лицу с Аликом. Он спит.
И снова кровать. Влажная простынь, намотанная на голое тело. Ветерок треплет шторы на окнах. Тихо. В воздухе висит тяжелый запах. Это запах его тела. Он особенный: терпкий, соленый. Дрожат длинные ресницы, рука спрятана под подушкой.
Я думала, что забыла. Но как можно забыть, если рядом живет человечек совершенно, как две капли воды, похожий на него. Те же упрямые губы, широкие брови. Они даже хмурятся во сне одинаково и улыбаются.
Улыбка у них своеобразная, что у маленькой, что у большого. Наивная, чистая, не зависимо от возраста и душевного склада. Если посмотреть на Алика и не знать о его мыслях в голове, он покажется – ангелом. Такой же милый, нежный. Невинный взгляд синих глаз и красивая речь.
Откинув простынь в сторону, он выставил на обозрение свое идеальное тело. Одна нога свисает с кровати, вторая прижалась к моему колену. Аккуратно, чтобы его не разбудить, я протянула руку, провела пальцем по гладкой щеке, спустилась на подбородок, губы. На носу снова ссадина, еще не зажившая.
Он открыл глаза.
– Привет.
– Еще рано. Спи, – сказала я.
– А ты чего не спишь?
– Не хочу. Я мало сплю.
Протянув руку, он пошарил рукой под кроватью, нашел свой телефон.
– Четыре часа, а за окном темно.
– Осень, – грустно ответила я.
Он снова лег на бок, обнял меня, но телефон не убрал. Положил рядом с собой на подушку. Я провела рукой по его спине.
– Как ты здесь оказался?
– Ты сама затащила меня в постель.
– Я говорю не про это. Как ты нашел меня?
– Как и в прошлый раз.
– Я тебя не понимаю, Алик.
– И не надо.
– Все это бессмысленно и глупо.
– Возможно.
– Глупо, – повторила я.
– Ты меня не прогонишь?
– Не сейчас.
– Все равно мне нужно уйти.
– Почему?
– Скоро твои родители проснуться.
Я усмехнулась.
– Теперь уже поздно об этом думать. Они знают, что ты тут ночевал.
Все получилось спонтанно. Само собой. Без дурных намерений и обид. Мы поступили глупо. Впрочем, как и тогда. Забыли про близких людей, полностью выкинули из головы все правила приличия и погрузились в безумие.
В Каннах – это было естественно, а тут за стеной спят мои родители и маленькая дочь. Вчера они стояли под дверью и понимали, что тут происходит. Слышали, но не стали вмешиваться.
– Как же стыдно, – прошептала я, чувствуя, как пылают щеки.
– А что тут такого? Ты взрослая.
– Наивный.
– Я не понимаю, что мы сделали плохого?
– Ты женат, Алик. Забыл?
– И ты замужем.
– Я уже нет.
– Тогда в чем проблема? – улыбнулся он. – Тебе можно.
– А тебе?
– У меня есть уважительная причина.
– Какая?
– Я влюблен.
За дверью послышались тяжелые шаги папы. Алик встрепенулся.
– Проснулись. Слышишь?
– Он пошел в туалет, сейчас снова ляжет в кровать.
– А если не ляжет? Может, мне все же уйти, пока твоя мама не встала?
Вчера вечером, поговорив с родителями минуту, он сразу понял, кто в доме хозяин и кого следует бояться.
Когда шаги утихли, он встал с кровати.
– Где у вас туалет?
– Прямо по коридору. Только смотри, не наступи на Бади. Он лежит возле двери на кухню.
Обмотав простынь вокруг бедер, он выглянул в коридор, оценил обстановку и тихо, на цыпочках, двинулся в глубь темноты. На соседней подушке ярко-красный телефон неизвестной марки издал тихий звук. Пришло сообщение. Сгорая от любопытства, я повернула экран к себе. Высветилась фотография Маши, и крупными буквами написано «ЖЕНА». Я прочитала сообщение. «Привет. Прилетела в Вену. Днем позвоню. Валюсь с ног. Целую»
Из прихожей послышались шаги маленьких ножек. Иногда Карина прибегает ко мне по ночам. А вчера она рано уснула и теперь захотела в туалет.
– Доченька, – позвала я ее.
Тишина. В двери показалась лохматая голова Бади, потом зашла сонная Карина. Глаза- щелочки.
– Иди ко мне.
Но она не услышала меня и развернулась обратно. В этот момент в комнату зашел Алик, встал в двери и замер от неожиданности. Девочка тоже остановилась.
– Кто это? – спросил он.
– Карина.
– Твоя дочь?
Ребенка удивил странный вид незнакомого дяди. В маминой комнате и без одежды? Так не должно быть. Тогда она быстро залезла ко мне под одеяло, спряталась.
Алик сел на кровать.
– Вылезай, – сказал он, приподняв край одеяла. – Давай, знакомиться.
Карина показал только веснушчатый нос.
– Она боится, – заступилась я за дочь.
– Я не страшный. Смотри. – Он наклонился к ребенку. – Как тебя зовут?
Открытая улыбка не оставила девочку равнодушной, и она тоже улыбнулась, но потом снова уткнулась лбом мне в грудь. Алик убрал телефон на тумбочку. Крепче завязал узел на талии, так чтобы простыня не соскользнула с тела, лег на кровать и просунул руки под подушку.
– Сколько ей лет?
– Три.
– И такая трусишка? Она не ходит в садик?
– Еще не ходит.
– А где Аня?
– У папы. Юра часто забирает ее на выходные.
Карина выглянула из своего укрытия.
– Иди ко мне? – снова пристал Алик, протянув руки.
Странная у него манера – целоваться с людьми. В России мужчины не позволяют себе такую вольность. Еще в Каннах я заметила, что Алик не стесняется, открыто выражать свои чувства, и остальные ребята в его окружении часто обнимались, целовали друг друга в щеку.
– Она еще не говорит? – спокойно, без удивления и без лишних вздохов, спросил Алик. Как будто это естественно для трехлетнего ребенка.
– Пытается, но не получается.
– Заговорит. Я тоже сказал первое слово только в три с половиной года. Мама думала, что я немой.
– Так поздно?
– Я все начал делать поздно. Ползать, ходить, до трех лет не знал, что такое горшок. Нянечка в детском саду меня ненавидела. Воспитатели пытались приучить обходиться без подгузника, а я все равно делал свои дела в штаны. За то потом, в школе, догнал своих сверстников, а в третьем классе перегнал. Перешагнул один год, и сразу из четвертого класса поступил в шестой.
– Ты был таким умным?
– Я был любопытным, старательным. Много читал, учебники зубрил наизусть. А почему Карина не ходит в детский сад?
– Я боюсь, что ей там будет тяжело.
– Из-за того, что не говорит?
– Из-за этого тоже. А еще она меньше своих сверстников. Ниже ростом.
Пока Карина отвлеклась на наши разговоры, Алик придвинулся ближе, дотронулся пальцами до волос.
– Она такая черненькая. Не похожа на тебя, и Аня совсем другая.
Нужно немного времени, чтобы он догадался, чья Карина дочь. Еще пара вопросов, еще один внимательный взгляд. Алик не глупый, к тому же наблюдательный и хорошо считает. Прикинет в уме и сразу все поймет.
Но он не стал вникать. Сейчас его мысли направлены в другую сторону.
– Я пойду, – сказал он. – Не хочу попадаться на глаза твоим родителям.
Ровно в пять часов утра я закрыла входную дверь на ключ.
Все в жизни повторяется. Я, он и ребенок. Снова пылают чувства. За то время, что он одевался, потом долго завязывал шнурки на кроссовках, мы не проронили ни слова. Как будто, так и должно быть. Переспали – и ладно. Он не спросил мой номер телефона, не сказал на прощание: «До встречи». Только «пока» и махнул рукой.
Трудно понять, что творится у него на душе.
Встретив нового человека, я обычно смотрю ему в глаза. Потом замечаю мимики, жесты. Голос тоже имеет значение: интонация, тембр. Улыбка. Если прикрывает губы рукой – скрытный, если смеется от души – честный. Если собеседник ничего не рассказывает о себе, но много спрашивает – не равнодушный. А есть такие личности, что не умолкают ни на минуту, говорят о себе, о родственниках, о работе, о разной ерунде, происходящей в их бурной жизни.
Алик не относится ни к одной известной мне категории людей. С виду – ангел, в душе – ребенок. Никогда не злиться, не ругается. Всегда довольный, всегда скромно молчит. При этом он взрослый мужчина, закончивший школу с золотой медалью. Потом университет, серьезная работа, с которой он прекрасно справляется. В офисе не кичится своим положением, но с коллективом держит дистанцию.
Еще он женился на Маше… Именно она придала ему определенный статус. Девушка не простая. У нее всегда есть выбор: многие бы прекрасные мужчины взяли ее в жены. Яркая блондинка, умная, из богатой семьи. Этакая миниатюрная Барби с хорошим приданным. Изъянов нет. Легкий характер, покладистая. Только один недостаток – не имеет своего мнения, но именно этот недостаток, большинству мужчин, покажется достоинством.
Когда Алик ушел, я долго не могла заснуть. Вертелась с одного бока на другой, смотрела на спящую дочь и думала, думала, думала. А ближе к семи часам в комнату зашла мама и расставила все по своим местам, задала самый главный вопрос.
– Ты его любишь?
Казалось бы, она должна злиться, возмущаться. Может даже прикрикнуть, упрекнуть. Но она улыбается.
– Нет, – твердо ответила я.
– Нет? – теперь она забеспокоилась. – Тогда что это было?
– То же, что и в Каннах.
– Расскажи.
– Зачем?
– Чтобы я могла понять.
Я поведала ей историю о нашем случайном романе буквально за пять минут.
– И все? – разочарованно спросила она. – Так мало? Как же ты решилась, родить от него ребенка?
– Ты сама меня отговаривала от аборта.
– Я ведь думала – там любовь.
– Не было никакой любви.
– Но он то, любил?
– Ох, мама! – засмеялась я. – Ты не знаешь Алика! Он всем девушкам признается в любви.
– Хорошо, пусть так. Но, зачем он к тебе пришел? Он не так давно женился.
– Да, – подтвердила я. – Скоро будет год.
– Странно. Машенькая такая красавица, а он бегает на сторону. Зачем? Не понятно.
– Я тоже не понимаю.
Тут мама встрепенулась. Разговор с ней – все равно, что ходить по лезвию ножа. Никогда не знаешь, что ее разозлит.
– Ладно – парень! А ты? Хороша! Спишь с мужем своей подруги. Как ты могла, Вера?! Взрослая женщина, мать двоих детей, педагог, а ведешь себя как самая распущенная девка. Хоть бы подумала о нас с отцом. Как мы должны воспринимать такое распутство? Ушли в комнату и не вышли. Бедный Игорь всю ночь не спал, литрами пил валерьянку. Ты хоть понимаешь, с кем связалась? Что если Соколов узнает, куда бегает его внук?
– Как он узнает?
– Вообще-то их семейство находится под охраной.
– И Алик?
– Конечно! Он – миллионер! Из-за твоего глупого поступка теперь могут уволить и отца, и Мишу, и тебя!
– Я не думаю, что Алик позволит…
– Плевать он хотел на тебя! – завелась еще больше мама. – Ты сказала ему о дочери?
– Нет.
– Естественно! Когда? Вы же очень были заняты! Вот скажи мне, какого черта ты переспала с парнем, если не любишь его?
Наши крики разбудили Карину. В коридоре послышались шаги папы. Еще один свидетель решил поприсутствовать на моей казни.
– Алик – не мой тип мужчины, – попыталась защититься я.
Тут уже папа возмутился.
– А какой тебе нужен мужчина? – спросил он, грозно сжав кулаки.
– Сильный, взрослый. Вы хоть видели его? Пацан прыщавый! Заморыш! В своей курточке, в капюшончике, в этих дурацкий красных кроссовках!
– Нормальный парень.
Удивила меня мама ответом, и папа ее поддержал.
– Алик – серьезный мужчина. Просто оделся так. Он же не на работу приехал. Я тоже в магазин хожу в спортивном костюме и пуховике. Он еще молодой, поэтому и одевается соответственно.
– У тебя тоже были прыщи, – подлила мама огонь в масло. – И у Мишки. Ничего страшного в этом нет, сейчас все лечится.
– Мне нужен мужчина, а не мальчик. Неужели не понятно? – медленно, чуть ли не по слогам, сказала я. – Мужчина! Большой, сильный. Чтобы водку пил и ругался матом.
– У тебя такой был, только ты быстро от него избавилась.
Я прикусила язык.
– Доченька, – взвыл папа. – Это Соколов! Соколов! Ты это осознаешь? Соколов! Внук Александра Ивановича!
– Дело не в этом, Игорь! – возмущенно крикнула мама. – Пусть хоть сам президент! Лишь бы она любила. Мальчик-то хороший.
– Что в нем хорошего? – снова спросила я. – Почему вы за него заступаетесь?
– Мне всегда нравился Алик, – признался папа. – Мы мало общались, но он ничего плохого мне не сделал.
– Веснушчатый, – хитро улыбнулась мама. – Они все такие добрые.
– Алик не добрый!
– Красивый мальчик. Поэтому и ребенок родился ладным.
– Мама!
– А что? Ты еще глупая, многого не понимаешь. Такие парни не толстеют к сорока годам и не лысеют. Когда все мужики обзаведутся пузом, Алик будет еще красавцем.
Подтянув живот, папа непроизвольно взглянул в большое зеркало в шкафу. Рукой пригладил на макушке два оставшихся волоса.
– Папа, – послышался из-под одеяла незнакомый голосок.
Но мы его не услышали и продолжили разговор.
– Когда ты ему расскажешь про дочь?
– Никогда.
– Почему?
– Он больше не придет.
– Хочешь, я поговорю с Андреем? Они заставят Алика признать дочь.
– Не надо. Если бы я хотела, то давно бы сама рассказала.
– Он ее не видел?
– Видел.
– И не догадался?
– Вы же не догадались?
– Мы про него даже не думали. А Алик мог бы посчитать.
– Не волнуйтесь – посчитает. Приедет домой, нальет кофе, пораскинет мозгами. Когда до него дойдет, он сразу расхочет появляться здесь еще раз.
– А если не расхочет? – передразнил меня папа.
– Расхочет. Алик боится проблем.
У меня под боком снова раздался голосок.
– Папа.
И тут мы все замерли на месте. Карина!
Мама бросилась к ней, окинула одеяло на пол. Я села на кровать. Моя дочь заговорила, а у меня, наоборот, от радости пропал голос.
– Скажи еще раз. Давай, малышка!
– Мама, – уверенно произнесла девочка.
– Умница! – все разом заговорили. – Молодец!
В отличие от своего отца, Карина часто улыбается. К тому же она проказница и непоседа.
– Мама! – еще раз повторила она.
Понравилось.
Мы снова ее похвалили, папа пошел за конфетами и новым воздушным шариком, припрятанным в шкафу в прихожей. Карина вырвалась из цепких рук бабушки, спрыгнула с кровати и бросилась в коридор, громко шлепая по полу босыми пятками. Она знает, где в доме хранятся сладости, поэтому не ошиблась с направлением и сразу побежала в сторону кухни, чтобы оказаться у заветного шкафчика первой.
Мы с мамой остались одни.
– Вот видишь, – с довольным видом, сказал она. – Все-таки не зря он пришел.
– Не зря.
Карина как будто ждала его.
– Заговорила! Слава Богу! Чудо свершилось!
– Мам?
– Что, доченька?
– Я хочу, поменять обои в комнате.
– Какие обои?
– Вот эти.
Я показала на стену.
Утром, когда Алик спал, я лежала рядом с ним на кровати и долго не могла понять, что на меня так сильно давит. Вроде все то же самое, что было до его прихода, но в то же время, что-то изменилось. Угнетенное состояние. Тело ожило, после долгой спячки, а настроение на нуле. Смотрела, смотрела. Синие обои в мелкий цветочек, шторы, давно потерявшие свой нарядный вид, старая мебель.
– Вер, ты о чем говоришь? – опешила мама.
– Надо делать ремонт. Ты так не думаешь?
– Ладно, – взглянула она на меня искоса, – сделаем. Как скажешь. Твоя комната.
– Хочу розовые обои.
– Ты точно не влюблена?
– Точно.
– Тогда, зачем розовые? Может, зеленые или бежевые?
– Сюда подходят розовые, нежные.
После обеда мы поехали с папой в магазин за обоями. Мама осталась с Кариной дома.
– Пригласим Мишку, – сказал папа, толкнув вперед тяжелую тележку, загруженную строительными материалами. – Пусть помогает. Я уже не в том возрасте, чтобы прыгать по стульям.
– Без него справимся.
В последнее время Миша много работает. Лиза жалуется, что практически не видится с мужем.
– Целую комнату? – остановился он. – Давай, наймем бригаду? Я попрошу Виталика, он даст мне телефон нашего прораба.
– Пап!
– Ну, что? Мне тяжело. Я старый, больной человек.
– Я сама все сделаю. Ты только передвинь мебель.
– С этим я справлюсь. Еще, позвоню Лизе. Пусть готовит обед, а мы с матерью будем клеить обои.
– Как хочешь.
Лиза обрадуется, если на целый день избавится от детей. Делать ремонт гораздо легче, чем нянчится с ватагой маленьких хулиганов.
Мы выбрали обои светло-лососевого цвета. Взяли пачку клея, банку краски, кисти, растворитель. По пути домой заехали в супермаркет и закупили продукты. Папа прихватил бутылочку водки. Как же ремонт без допинга? Даже мама не сможет возразить. Святое дело!
К вечеру мы вытащили из комнаты все, что можно перенести на руках, оставили только шкаф и кровать. Мама тут же ускользнула на балкон с телефоном в руке. Будет сплетничать со своей подругой, делиться последними новостями. Днем, когда мы с папой уехали, она уже доложила сыну про мое недостойное поведение. Мишка тут же позвонил мне, но я не ответила, отключила на целый день телефон. Теперь мой поступок – главная тема для обсуждения всей нашей семьи. А семья у нас большая: папина родня на Алтае, мамины братья в Казахстане и две тетки в Мурманске.
Я позвонила Лизе.
– Мы с Мишей до сих пор в шоке, – призналась она. – Ты с ним все-таки поговори. Он очень переживает.
– О чем? – устало спросила я.
– Об Алике. Он никак не может поверить, что он – отец Карины.
– А что тут такого?
– Одной тебе вся эта ситуация кажется нормальной. Вер, очнись. Ты переспала с Соколовым.
Только устроившись работать в компанию «Сокол», я поняла, какое значение имеет эта фамилия. Ужас, дрожь, восхищение. Преклонение перед чем-то значительным, мощным.
– Я не воспринимаю Алика, как внука Соколова. Для меня он так и остался просто Аликом.
– Но, он – Соколов. Генеральный директор огромной строительной компании.
– Малыш.
– Для тебя – малыш, а для других – большой человек.
– Я выбрала обои цветом его кожи.
– Вера!
– Это так. Я не шучу. Сегодня утром увидела его румяные булочки и сразу решила, поменять обои.
– Ты так говоришь…
– Как?
– Как будто любишь.
– Я его не люблю, – жестко отрезала я. – Целый день об этом спрашивают. Надоело! Как мне вам доказать, что я его не люблю? Не лю-блю! Если бы любила, то нашла бы четыре года назад. Но, он мне не нужен.
– Ладно, – успокоила она меня, – верю. Только не злись.
– Так-то лучше.
– А зачем он появился? Что хотел?
– Не знаю.
– Ты не спросила?
– Нет.
– Вы снова не разговаривали? Как же так?
– У меня голову сносит, когда он рядом. Не могу понять, что происходит.
– А может это…
– Нет! Когда я влюблюсь, сразу сообщу тебе.
– А как же Маша? – тихо спросила она.
– Машка.
Еле сдерживая слезы, я громко всхлипнула. Лиза испугалась.
– Вер, ты чего? Плачешь что ли?
– Она скоро выйдет на работу. Как я посмотрю ей в глаза?
– Ей ничего не надо знать о сегодняшней ночи. Подумаешь – изменил! Все мужики хоть раз ходили налево. Тем более она знала, за кого выходит замуж.
– А за кого? – не поняла я.
– За богатого мальчика. Избалованного бабушкой и дедушкой. Что он понимает в любви? Ты сама говорила, что он злой и прогнивший изнутри.
– Может он изменился?
– Ты на это надеешься?
– Нет.
– И не думай. Люди не меняются.
– А если он любит Машу, и ради нее поменялся?
– Тогда зачем, он приперся к тебе? Если бы он хотел ей изменить, то нашел бы девушку моложе, без детей, без родителей за стенкой. Но он пришел именно к тебе, после четырех лет расставания. Переспал и снова не сказал ни слова. Призрак какой-то.
– У призраков нет детей.
– Вот это и странно. Ты уверена, что Карина его ребенок, а не Жака?
– Лучше бы была Жака. Я бы вышла за него замуж. Вот он – мой мужчина. А Алик… так. Любовник, мальчик на одну ночь.
– Малыш, – усмехнулась в трубку Лиза. – Вот бы его увидеть.
– Открой интернет.
– Я видела фотографии. Мы с Мишкой целый день любовались его мордой на экране.
– Миша сто раз видел его на работе.
– А я нет!
– И как он тебе?
– Хорошенький. Только маленький очень.
– Эта Мишка так сказал? Для него все карлики. Алик среднего роста.
– Тебе нужен большой мужчина. Такой, как Игорь Петрович.
– Я его найду. Поверь, он уже где-то рядом. Я чувствую…
Он действительно появился в моей жизни, но позже. Сначала Алик забрал у меня все эмоции. В эту же ночь, с субботы на воскресение, он позвонил мне по телефону.
– Я стою внизу. Ты меня пустишь?
Час ночи. Родители и дети спят. Вечером Юра привез Аню.
Я выглянула в окно. Темно, хоть глаз выколи. Только бледный фонарь освещает одинокую фигуру. Снова курит, рукой держит телефон у уха, спиной прижался к холодному металлическому забору и смотрит вверх.
– Только не звони в домофон, – предупредила я. – Родители спят.
– А как я попаду?
– Сейчас сброшу ключи с балкона.
– Не надо. Холодно.
Оторвавшись от забора, он подошел к двери и позвонил. Я услышала в трубке сонный голос соседки.
– Кто там?
– Извините, – наивным голоском проговорил Алик. – Я забыл дома ключи, а у мамы телефон отключен. Откройте, пожалуйста, дверь.
– Это ты, Витя?
– Да.
– Заходи.
Прозвучал сигнал домофона. Через минуту он поднялся на третий этаж и вошел в квартиру. Теперь на нем красная куртка и черные кроссовки, волосы спрятаны под бейсболку.
– Проходи, – тихо сказала я.
В коридоре темно. Кое-как распихав одежду по полкам, он двинулся за мной.
– А где Карина?
– Тихо.
Я закрыла за ним дверь в комнату.
– Где она? – снова повторил Алик.
– Спит. Уже второй час ночи.
– Я хочу ее увидеть.
– Алик.
– Пожалуйста.
– Зачем?
– Это то, что я думаю? Да, Вер? Она моя дочь?
– Да, – ответила я.
Все-таки догадался.
Облизав пересохшие губы, он жалобно взглянул на меня исподлобья. В синих глазах блеснули слезы. Он знал ответ, но не смог сдержать эмоции.
– Твои родители знают?
– Вчера узнали, когда ты здесь появился.
Снова облизал губы, прижался спиной к двери. Я потянула его за рукав.
– Ты хочешь, уйти?
Сама спрашиваю, и сама же крепко держу. Но, он не дернулся.
– Я бы никогда не ушел от тебя, – обиженно проговорил он. – Почему ты тогда бросила меня? Почему ни разу не позвонила, не рассказала про дочь?
– Я? Ты сам ушел от меня. Вспомни, хлопнул дверью и даже не спросил номер телефона. А я улетела на следующий день! Ты бы мог, меня проводить в аэропорт!
– Я не знал, что ты улетаешь! – тоже повысил голос он. – Мы поссорились, и ты ни словом не обмолвилась, что возвращаешься домой. На следующий день я прибежал к тебе в номер, а там пусто.
– Я тебе показывала билет на самолет и даже дату озвучила!
– Я такого не помню, – надул губы он. – Ты все придумываешь.
– Пусть так! Тогда почему, ты меня не нашел? Ты знаешь моего отца, не трудно узнать адрес и номер телефона. Но ты пропал на четыре года, женился, а сейчас появился. Чего вдруг?
– Ты нужна мне.
– Я? А как же Маша?
– Моя жена здесь не причем.
– Ах, не причем! То есть с ней ты спишь, а ко мне прибегаешь за помощью? Я не хочу быть жилеткой. Прошлый раз ты использовал меня и теперь хочешь, чтобы я подтирала твои слюни? Нет! Не дождешься!
– Я никогда не использовал тебя.
Растерянный взгляд скользнул по моему лицу, пальцы коснулись щеки.
– Тебе нужна была нянька, – немного остыв, прошептала я. – Больше ничего.
– А что бы ты хотела?
– Чтобы ты любил меня.
– Я любил. Ты это знаешь.
– А сейчас?
– И сейчас люблю.
– Малыш, я…
– Это так. Я не вру. Больше всего на свете я мечтал, встретить тебя. Помнишь тот день? Не знаю, правда это или нет, но я почувствовал запах твоих духов. Вы стояли внизу, в холле, а когда я подошел, ты исчезла. Я застал только Антонину Павловну и Машу. Аромат цитрусов с нотками корицы витали в воздухе. Я, как маньяк, чуть ли не на пузе, прополз через весь холл, пытался найти тебя, или хотя бы твою тень, чтобы убедиться, что я не сошел с ума, не спятил на фоне любви.
– А я тебя видела… и испугалась.
– Почему?
– Не хотела, мешать вашим отношениям с Машей.
– Глупости. Ничего бы не изменилось.
– Ты все равно бы женился на ней?
– Да.
– Ты, так спокойно об этом говоришь?
– Вера, – тряхнув меня за плечи, сладко проговорил он. – Не зацикливайся на предрассудках. Женитьба, семья, верность – все это только слова. Главное, что у нас в душе, в сердце. Ты была замужем, когда мы познакомились, теперь я женат. И что?
– Ты ни разу не спрашивал меня про мужа.
– Вот именно. Мне было все равно – замужем ты или нет.
– Я так не могу, Алик.
– Как не можешь?
– Вот так. Я считаю, что мой мужчина должен быть только со мной, а не с моей подругой.
– Я с тобой.
– И с ней.
– Только с тобой, – уверенно сказал он. – Сейчас я рядом. Разве не это главное?
– Сейчас? – усмехнулась я. – А завтра, когда Маша вернется домой?
– Какое тебе дело? Забудь о ней.
– Алик.
– Я люблю тебя. Очень люблю. Давай, не будем портить эту ночь. У нас немного времени.
Мы насладились этой ночью. В полной мере.
Алик сразу уснул, как только уронил голову на подушку, я еще долго лежала и смотрела на него.
Как? Зачем? Почему? Снова он появился в моей жизни. Второй раз. Исчез, женился, а сейчас пришел, как к себе домой, и спокойно спит в моей постели. В душе что-то перевернулось, я отогнала мысли прочь, но они все равно мучают меня. Как и тогда, в Каннах, я почувствовала тягу к этому странному парню, с синими глазами и непонятной жизненной историей, неведомая сила сближает нас. Хотя знаю его жену, помню, как они познакомились, как Маша лишилась девственности, про свадьбу, про медовый месяц. Знаю… а все равно впустила. Родной мальчик. Прошло несколько лет, а ничего не изменилось. Наоборот – приумножилось, переросло в нечто большее. Отец моего ребенка, мужчина, подаривший неизгладимые ощущения.
Утром нас разбудила мама. За окном уже светло, капает дождь.
– Подъем!
Она не ожидала увидеть мужчину в моей кровати. А мы не думали, что проспим так долго.
Прикрыв лицо ладонью, мама смутилась, но одним глазом взглянула на молодое тело. Как же не взглянуть? Давно она не видела ничего подобного. Лежит совершенно голый парень, красивый, стройный. Я дернула на себя одеяло, Алику ничего не осталось, как натянуть на бедра уголок простыни, выбившейся из-под матраса.
– Ой, – скромно сказала мама. – Доброе утро, Александр Дмитриевич.
В голосе проскользнул сарказм. Алик еще больше покраснел. Протянул руку, схватился за край одеяла и дернул на себя.
– Здравствуйте.
– Кофе будете?
– Буду.
– Тогда умывайтесь. Вера, дай гостю чистое полотенце и тапочки. А то у нас на полу шерсть от собаки.
