Светлана Раимовна Ляндина
Сокол
– Тебе не нравится? – пригладив хвостик на затылке, спросил я. – По-моему, оригинально.
Я снял толстовку и сел за стол. Вера налила кофе в большие стеклянные бокалы.
– Ты занимаешься в спортзале? – еще больше удивилась она, когда я оказался в одной майке.
– Немного. В основном плавал, как обычно.
– Где ты был все это время?
– Жил у одной тетеньки. Она приютила меня на пару дней, а потом оставила на полтора года.
Вера подзарядилась крепким кофе и после короткой паузы задала самый главный вопрос. Я ждал его, готовился всю дорогу, пока ехал сюда, крутил в голове множество разных ответов.
– Зачем ты это сделал?
– Что именно?
– Притворился мертвым.
– Я не притворялся. Все было не так, как выглядит со стороны. Сначала я действительно хотел прыгнуть с моста, даже снял куртку и встал на самый край скользкого металлического поручня. Потом позвонил деду, поговорил и вдруг понял, что не хочу умирать. Хотя был расстроен. Из-за тебя.
– Ты видел нас?
– В тот день я подъехал к твоему дому, а вы как раз с Олегом вышли из такси.
– Алик, мы были пьяными.
– Вы целовались.
– Мы даже толком не знали друг друга. Это была шутка! Игра!
– А для меня – приговор. Всю ночь я мотался по городу на машине, не знал, как заглушить боль, в какое дерево вмазаться. Утром приехал домой и сразу же стал собираться.
– Алик.
– Называй меня Саша, – перебил я ее. – Так будет лучше. За последнее время я привык к этому имени.
– Мне нравится Саша. Лучше, чем Алик.
– Да уж.
Она улыбнулась. Так нежно, что у меня чуть сердце не остановилось.
– Ты другой. Новое имя, эта странная прическа. Уверенный, спокойный. – И тут она заметила. Пригляделась внимательно, провела пальцем по моей щеке. – Веснушки переместились на кончик носа, раньше они были только с боку. И губа не ободрана.
Я приподнял майку и выставил напоказ свой накаченный пресс.
– Родинка осталась на прежнем месте, и дальше все в том же состоянии. Снять джинсы?
– Не надо, – засмеялась она. – Верю. Ты в отличной форме.
– А ты выглядишь фантастически.
– Прекрати.
Она смутилась, машинально поправила рукой длинные волосы.
Я придвинулся ближе.
– Любимая, ты же понимаешь, что Олег тебе не пара. Он не просто так, появился в твоей жизни. Это дед его заставил. Он никогда не смирится с тем, что Карина моя дочь. Все богатые люди боятся неожиданных родственничков. Когда-нибудь, лет через двадцать, девочка заявит свои права на наследство и захочет носить фамилию Соколова.
– Ты ошибаешься! – горячо сказала она. – Олег помог мне.
– В чем? Соблазнил, когда узнал, что соперник умер? Ему было велено, втереться к тебе в доверие. Узнать планы на будущее, следить за жизнью ребенка.
– Неправда!
– Ты сама сказала, что теперь веришь мне.
– Я верю Олегу.
Меня, как кипятком окатило. Снова не мне, снова кому-то.
Сдержался. Проглотил обиду.
– У вас все серьезно?
– Очень.
– На сколько?
– Зимой будет свадьба.
– А как же секс? Насколько я помню, у него были проблемы с потенцией.
– А я помню, что ты никогда не сплетничал, – уела она меня. – В этом ты тоже изменился?
– Я не… Прости, что вмешиваюсь. Это глупо.
– Олег долго лечился, и теперь у него все в порядке со здоровьем. Не волнуйся.
– Да, я и не волнуюсь.
– Не обижайся, малыш. Я не хотела, тебе грубить. Давай, не будем говорить о моих отношениях с Олегом. Все давно решено – я выхожу замуж.
Я отодвинул стул назад и прижался спиной к стене. Холод бетона проник под майку. Раньше мне нравилась их кухня, а сейчас она стала тесной для нас двоих. Вера взяла со стола бокал с остывшим кофе и задумалась. Я взглянул на нее. Дуреха. Надеется, так просто отделаться от меня. Не выйдет. Она не понимает, что жизнь связала нас крепким узлом; где-то там, наверху, кто-то очень могущественный и мудрый соткал нас в одну прочную нить, взял частичку мою и ее, а потом создал еще одно живое существо.
Рано. Не буду пугать. Сейчас она еще не осмыслила мое возвращение.
– Что произошло после моей смерти? – подал я голос. – Ты говорила, Олег спас тебя?
– Твоя милая бабушка выкрала меня, – жестко сказала Вера. – Сначала позвонил Александр Иванович и выманил меня хитростью из дома, а потом появилась сама Виолетта Филипповна собственной персоны и учинила мне допрос.
Неожиданный поворот событий. Не думал, что бабушка займется Верой.
– Дед тут не при чем.
– Знаю. Она сама решила со мной поквитаться, но Александр Иванович был в курсе.
– Что она сказала? – испугался я. – Она не била тебя?
– Пыталась. Как же! Она привыкла махать ручонками, но на сей раз не рассчитала, с кем связалась. Только подумала, как я влепила ей по башке сапогом.
– Чокнуться можно! – обрадовался я. – Ты ударила старую ведьму? Надеюсь – сильно?
– Она упала на пол. Во-первых, не ожидала, во-вторых, у меня рука тяжелая.
– Это точно.
– Вот и она узнала, на что нарвалась. Я давно не наивная ромашка.
– Тебя больше не обижали?
– Нет. Только продержали в доме больше суток. Папа весь город поднял на уши, Миша обзвонил все морги и больницы. А мы сидели в теплой гостиной, пили чай и грызли друг другу глотки.
Нахмурив брови, Вера на секунду задумалась.
– И что? – затаив дыхание, спросил я.
– Она победила, сломала меня. Я долго не могла собраться с мыслями, ревела по ночам, не могла выйти из дома. А через две недели подала заявление на увольнение.
– Ты ушла из компании?
– Подожди, – остановила она меня. – Я не рассказала самого главного. Олег спас меня. Если бы не он…
– Дурочка! – взорвался я. – Он сам все подстроил!
– Нет! – тоже закричала она. – Он даже не знал, что я пропала. Ему сказала Маша.
– Маша, каким боком влезла в эту историю?
– Она побежала к нему за помощью.
– К Олегу? Смешно! Она терпеть его не может.
– Сейчас они лучшие друзья.
– Охренеть!
За короткое время мир перевернулся с ног на голову.
– Мы все хотели уйти из компании: папа, я, Миша, даже Маша написала заявление. Олег пошел к отцу и устроил ему взбучку, бабку запер в комнате и несколько дней водил к ней психолога.
– Зачем?
– Вставлял мозги.
– А-а!
– Что – а? Если мозгов нет, так и вставлять нечего. Только мы расслабились, как старая карга стала угрожать моим детям. Приперлась в детский сад к Карине и сразу же поднялась к заведующей. Махала перед носом деньгами, пыталась подкупить. Благо Вероника Сергеевна женщина порядочная, сразу позвонила моему папе и предупредила. Мы быстро перевели дочку в другой садик. Потом, через пару месяцев, твой дед сам мне позвонил. Не извинился, говорил грубо, но работу предложил. Ему не понравилось, что я с собой утянула Машу. К тому же, Олег тоже собирался уволиться.
– Так вы остались?
– Остались, – ответила она. – Куда нам идти? Мы все связаны с этой компанией.
– Я так и не понял.
– Что?
– Зачем бабушка тебя выкрала? Что она хотела?
– Унизить, достучаться до совести. Она прямо сказала, что я виновата в твоей смерти.
– Чушь!
– Она была права.
– Вера! – вскочив со стула, я наклонился вперед. – Она – монстр! Ее нельзя воспринимать всерьез. Ты ни в чем не виновата. Моя бабушка…
Нет, нет! Нельзя говорить правду. Она не поймет!
Я замолчал.
– Долго, очень долго я корила себя, не могла поверить в твою смерть. Родители каждый день капали на мозги, Лиза в открытую обвиняла, Олег ревновал и тоже твердил, какая я не путевая. Каждый день я видела глаза дочери и понимала, что лишила ее отца. Плакала, плакала, потом немного отпустило, и началась эпопея с твоими родственниками. Еще Маша, как назло, связалась с моим братом.
Прикрыв ладонью рот, она испуганно взглянула на меня.
– Я в курсе.
– Откуда?
– Данила сказал.
– Бедный, – скривила она губы. – Ему так нравится Маша, а она влюбилась в Мишку.
– Тебя это устраивает? Лиза твоя подруга.
– Там все сложно. Когда я узнала, про Машу, то долго не разговаривала с братом. Мы ссорились каждый день. Мама с папой чуть с ума не сошли, когда Мишка заявил о разводе. Трое детей, и столько прожитых лет вместе.
– А что с Машей? Вы не общаетесь?
– Мы по-прежнему дружим. Обида прошла, жизнь продолжается. Что теперь об этом говорить? Они с Мишкой прекрасная пара.
– Я рад за них.
– Ревнуешь?
– С чего бы? – возмутился я.
– Маша все еще твоя жена. Ты знал, что она была беременна от тебя?
– Нет.
– Она потеряла ребенка.
– Еще раз?
– Да.
Никаких эмоций. Я выглянул в окно, место на стоянке пустует.
– Где твои родители?
– Они в деревне с детьми. Папа в отпуске, мама туда на все лето уезжает.
– Почему они не забрали Бади?
– Он меня охраняет.
Двор не изменился. В углу возле забора я часто курил, там до сих пор осталась банка, подвешенная на гвозде для окурков. Впереди детская площадка. Фонарь.
– Как будто все было вчера, – прошептал я.
– Что? – очнулась Вера.
Она тоже задумалась, оставила в бокале один глоток кофе и вертит в руках блестящий фантик от конфетки.
– Как тетя Люба относится к Олегу?
– Хорошо, – машинально ответила она, а потом вдруг улыбнулась. – Она до сих пор вспоминает тебя. Папа каждый месяц ездит на кладбище. Карина тоже скучает. Аня нарисовала картину, где ты играешь в мяч на пляже. Даже вспомнила твои красные шорты.
– Я обязательно заберу эту картину.
– Все любили тебя.
– И я любил их.
Любил. В другой жизни, а сейчас скучаю.
Вера заметила мое настроение, пересела на другой стул ближе ко мне и тоже выглянула в окно. Хрупкая ладонь легла на подоконник.
Без яркого макияжа и броских украшений она выглядит сказочной нимфой. Босые ноги, растрепанные волосы. Мне нравится она после душа, когда по коже стекают капельки воды, щеки красные.
Сегодня мы обязательно вместе примем душ.
– Что ты будешь делать дальше? Вернешься домой?
– Наверное.
– И куда?
– К маме.
Ей пришлось отодвинуться в сторону, чтобы увидеть мои глаза.
– К маме?
– Угу. Там мой дом.
– А как же дедушка? Как Маша?
– Пошли они в…
– Саша? – пристыдила она меня. – Как грубо. Где ты нахватался таких словечек? Раньше я не слышала от тебя похабщины.
– Были хорошие учителя.
– Расскажи. С кем ты жил, что за тетенька?
Эта тетенька спасла меня от смерти. Можно многое о ней рассказать. Смешная, забавная, и в то же время она умная женщина, с образованием, с хорошей должностью на большом производстве. Алла. Именно она выходила меня; не просто излечила от болезни, а подарила новую жизнь, с сердцем в груди и душой. Да, теперь у меня есть душа, здоровая, окрепшая, жаждущая любви, ласки. Наконец-то я узнал, что такое забота, как можно жить с дверью в комнате. Не бьют, не унижают, не учат жизни, не читают морали, не следят за каждым движением. За девятнадцать месяцев я познал то, чего не знал двадцать шесть лет. Семья, совместный ужин в теплом доме, ласковый пес у ноги, тапочки у кровати, чистое белье, сложенное стопочкой на комоде. Улыбка. Ее улыбка. Кровь в жилах бурлит от ласкового голоса, нежного поцелуя по утрам, прикосновения теплых рук. Каждый раз замираю от счастья, когда она кричит с кухни: «Ребенок, иди кушать!». Бегу, сажусь. И никогда не ругает, что чавкаю, что спина согнула коромыслом, что челка лезет в рот. Кормит, улыбается.
Теперь я другой человек, и этого «нового» человека Вера не видит перед собой. Для нее я прежний Алик. И рассказывать ей об Алле я не стал, а лишь отделался дежурными фразами.
– Она хороший человек. Я тебя с ней познакомлю.
– Меня?
– Ты ей понравишься.
Только я вспомнил о своей домомучительнице, как она позвонила.
– Извини, я отвечу.
Вера махнула головой.
Устала, всю ночь не спала. Стресс. Даже кофе не помог.
Я вышел в коридор.
– Чего?
– Саша, ты до сих пор в городе? – недовольным тоном спросила Алла. – Заскочи в магазин на трассе. Там в хозяйственном отделе продается детское мыло с лавандой. Купи десять штук.
– Именно с лавандой?
– Ты с него крепко спишь. Еще на кассе возьми упаковку презервативов, только крепкие. Внимательно прочитай ценник.
– Ты совсем рехнулась? – разозлился я. – Пусть Феликс покупает резину. Я не буду способствовать вашему разврату.
– Идиот! – крикнула она в трубку. – Это для вина! Ты видел в ванной три бутыли с красным напитком? Так вот – это вишневая настойка.
– А-а!
– Балда! Голову включай, когда разговариваешь с дамой.
– Извини, милая.
– Да, пошел ты! Купишь или нет? Говори сразу, иначе сама поеду.
– На чем? Машина у меня.
– А Феликс на что? Пусть отрабатывает пойло. А то, за самогоном прибегает, а денежки не платит.
– Так не давай ему.
– Так это ты даешь.
– Я, только наливаю в рюмку, а ты даешь целую бутылку.
– Нашел крайнюю. Сами разбирайтесь.
Обиделась, засопела как паровоз.
– Заеду. Что еще купить?
– Прокладки.
– Алла, имей совесть!
– Для крана. Поясняю для дебилов – у нас смеситель течет.
– Вызовем сантехника, пусть сам покупает прокладку. Я в этом не разбираюсь.
– Купи конфеты и масло. Еще закончился хлеб.
– Пуговку для губы не купить?
– Себе пришей на одно место, чтобы не бегал ночью по девкам.
Что ни скажи – сразу ответит. Слова вылетают пулями изо рта.
– Приеду к обеду.
Я отключил телефон, вернулся на кухню и взглянул на часы. Скоро будут пробки на дорогах. Вера почти уснула, пока ждала меня.
– Мне пора. У тебя прежний номер телефона?
– Да, – ответила она. – Я не меняла. А у тебя какой?
– Я тебе наберу.
– Хорошо.
Мы вышли в прихожую. Бади тут же прибежал из комнаты и прилип к моей ноге. Чувствует запах чужой собаки.
– Что мне делать дальше? – неожиданно спросила Вера.
– В смысле?
– Я могу сказать маме или Лизе?
– Обо мне? Зачем? Еще рано.
– Мама очень сдала после твоей смерти.
– Мне очень жаль. Но тетя Люба пока не должна знать про меня.
– Когда ты вернешься?
– Как буду готов. Сначала прощупаю почву, а потом сообщу тебе. Ладно? Главное, не говори Олегу. Он сразу проболтается деду.
– Бабка тебя убьет.
– Не волнуйся, – я подошел к ней ближе, – теперь все будет по-другому.
Поцеловать? Разрешит или снова оттолкнет?
Решился. Обхватил рукой за талию и прижался к упругой груди. Я чувствую ее через тонкую майку.
– Малыш, это в последний раз.
Руки взлетели вверх, обняли меня за шею, пальчики ловко проникли под волосы, стащили тугую резинку.
Я вдохнул аромат ее нежной кожи, наклонился и нашел теплые губы. Сладкие, словно мед. Дерзкие, как сама хозяйка. Волнительные, возбуждающие. Кружевная сорочка упала на пол, мои руки вспомнили каждый изгиб ее стройной фигурки. Поднялись по спине, потом опустились. Волна удовольствия прокатилась по моему измученному телу. Дрожь, вздох, тихие стоны. Еще поцелуй…
***
– Вы переспали! – обрадовалась Лиза.
– Нет! Мы целовались.
Только Лиза приехала к нам в деревню, как я тут же проболталась ей о Саше. Не сдержалась.
Мы уединились в бане, чтобы мама не подслушала разговор. Она обижается, когда мы сплетничаем по углам.
– Я рада, что он живой. Представляешь, как отреагируют родители? Они очень переживали, когда он пропал. Мама с ума сойдет от счастья.
Лиза так расчувствовалась, что пустила слезу. Расставание с Мишкой далось ей нелегко, теперь она переживает за каждую мелочь, даже если ее это не касается.
А тут такое событие! Ей всегда нравился Алик.
– А уж как удивятся его родственники? – сказала я.
– Не думай о них.
После того случая, с моим исчезновением, в нашей семье появился запрет. Мы никогда, ни при каких обстоятельствах, не произносим фамилию Соколовых. Папа до сих пор обижен на Андрея, что тот не помог мне в трудную минуту. Мама слышать не хочет обо всем их семействе.
– Скоро Олег станет моим мужем. Как мне не думать о Соколовых? Родителям придется переступить через свою гордость и принять сына Александра Ивановича в свою семью. Иначе никак.
– Это будет сложно, – заметила Лиза. – Олег не нравится твоим родителям.
– Привыкнут.
– Сомневаюсь. Но сейчас разговор не о нем. Лучше, расскажи об Алике. Он все такой же красивый?
– Ты его не узнаешь. Это совсем другой человек. Вырос, окреп.
– Вырос? Как?
– И вширь, и ввысь. Отрастил длинные волосы. Мышцы на руках, взгляд другой. Он стал взрослым мужчиной.
Мы все изменились. Лиза, после расставания с мужем, похудела, помолодела. Работает переводчиком в модельном агентстве. Весной получила права и купила свою первую иномарочку.
– Что ты почувствовала, когда его увидела?
– Я чуть не умерла от страха, – призналась я.
– Да уж! Покойник пришел ночью домой. Тут свихнешься.
– Я никогда не думала о нем, как о покойнике. Потому, что не видела тела. Для меня он всегда был живым. Я чувствовала, что он где-то недалеко, рядом.
– И вы целовались?
– Целовались, – выдохнула я.
– Ого! – радостно воскликнула Лиза. – Глаза-то заблестели! Вспомнилась старая любовь.
– Я не могу отказать ему. Это что-то ненормальное. Как только его руки касаются моего тела, я тут же теряю рассудок
– Ты все еще реагируешь на него. Может…
– Нет, не может. Он пропал почти два года назад. С тех пор все изменилось. Я люблю Олега.
– А Саша?
– Он все так же любит меня.
– Ты тоже любишь его, Вера! Просто не осознаешь этого. Сердце не обманешь. Оно подает нужные сигналы.
– Тогда, почему он выставил меня виноватой? Я же не железная! Все, вплоть до тебя, обвиняли меня в его смерти. И я так считала. Пропал надолго, прятался, а мы тут с ума сходили. Я чуть…
Когда Сашу похоронили, я ездила с Машей к той самой реке в Карелии. Прошло два месяца, тело не нашли, но я так и не смогла смириться с его исчезновением. Долго жила в деревне взаперти, плакала по ночам, ничего не ела, только смотрела на его фотографию и постоянно, каждую минуту, каждую секунду, молила о прощении.
Меня не простили, ни родственники, ни Бог.
Мы приехали в лес, Маша с Мишей ушли на мост, а я забрела в лес, подальше от дороги и от людских глаз. Помню только, что было холодно. Ярко светило солнце. Я упала на колени и заплакала.
Сейчас встану, подойду к мосту и прыгну вниз. Раз он решился, то и я не испугаюсь.
Долго сидела на снегу, слезы превратились в льдинки, пальцы окоченели, голос пропал. Я собралась с силами, подняла голову к небу и хрипло прошептала: «Забери меня к себе». В спину подул ветер, что-то темное пролетело над деревьями. То ли вороны, то ли туман. Я закрыла глаза. Ш-ш. В лесу послышался голос Маши.
– Что меня тогда остановило – не знаю. Я думала о детях, о родителях. Только помню, как после того случая мне полегчало, как будто камень с души упал.
– Упал, потому, что он был жив. Бог не дал, тебе совершить грех.
– А если бы я спрыгнула с моста?
– Не спрыгнула бы, – уверенно ответила Лиза. – У тебя двое детей.
– Я могла. Если бы…
– Вот только не заводить разговор об Олеге. Знаю, что сейчас начнется. Он тебя спас. Герой! Идеальный мужчина! Рассказывай сказки своей маме, а не мне. Я знаю, чего стоит Олег. Вспомнить хотя бы, как он бросил свою жену во время болезни.
– Не говори ерунду.
– Давай, на чистоту, Вера. – Лиза ждала подходящего момента, чтобы выплеснуть свое негативное отношение к Олегу. И вот он настал. – Он убил своего сына, а потом бросил жену, когда та умирала в страшных муках. Зоя нуждалась в помощи, а он в это время плакал у тебя на груди, прятался, как последний трус. Ему повезло, что она умерла быстро.
– Олег не бросал ее, – твердо сказала я. – Он до последней минуты был рядом с ней.
– Но уже в твоих объятьях.
– У нас ничего не было, пока Зоя была жива. Я бы не позволила Олегу дотронуться до себя. Ты все это знаешь, Лиз. Зачем наговаривать на него?
– Вы не спали только потому, что у него не получалось.
– Неправда. Мы сразу договорились, что не будем вместе, пока он женат.
– Какая ты жестокая, Вера. Так спокойно говоришь об этом.
– О чем? Что я снова сделала не так? Ты как моя мама, постоянно в чем-то меня обвиняешь.
– Когда-нибудь ты поймешь, кого полюбила, а кого потеряла. Все в жизни возвращается бумерангом. Я тебе уже не первый раз об этом говорю. Нельзя брать, и ничего не отдавать. Посмотри – кто рядом с тобой? Человек, который до сих пор не знает имен твоих детей. Аню он иногда вспоминает, а Карину до сих пор называет «эй, ты». А у вас скоро свадьба. Как ты собираешься строить жизнь с таким мужчиной? И это, по-твоему – муж? Тот самый принц, о котором ты мечтала? Сильный, благородный.
– Да.
– Вера, открой глаза! Он не нравится никому, кроме тебя. Самовлюбленный павлин. Я больше года хожу в тренажерный зал, и каждый день вижу вот таких мужиков, которые качают свои идеальные тела, любуются в зеркало железными бицепсами. Это комплексы. Понимаешь? Олег пытается привлечь к себе внимание, но не знает каким способом. С помощью железа и изнурительных тренировок он заглушает боль потери, свою вину.
– Ты не справедлива к нему.
– Подожди, – остановила меня Лиза. – Кто-то идет.
В баню зашла Карина и прямиком направилась к шкафчику, где бабушка, тайком ото всех, складывает небольшие мешочки с конфетами. На нас не взглянула, залезла на стул и открыла дверцу. В свое время, когда строили баню, папа, по глупости, спрятал в шкафчик розетку. Не подув, взял и запихнул ее туда, чтобы на глазах не маячила. Теперь это место у всех под запретом. Лизины дети знают, что туда лучше не соваться, Аня вовсе не ходит в баню, только Карина знает про бабушкин тайник.
– Солнышко, – удивилась Лиза, когда увидела девочку на стуле. – Что ты делаешь?
– Играю, – с наивным видом, ответила Карина.
– Туда нельзя лазить.
– Почему?
– Там живет дядя-электрик. Злой, как черт! Дернет за руку и убьет.
Дочка не испугалась, но все же руку убрала, успев, спрятать в ладошке маленькую конфетку-горошенку.
– Иди, – сказала я. – Бади ждет тебя у крыльца.
Девочка слезла со стула и побежала на улицу.
– Она только тебя слушается, – упрекнула меня Лиза. – Маме с ней тяжело.
– Почему?
– Странный ребенок. Растет сама по себе, никого не видит, ничего не слышит. Делает, что захочет. Вчера ударила Дениску по ноге. Бабушка ее отругала, сказала, что так нельзя делать. Так она даже не взглянула на нее и продолжила колотить брата тапочкой. Потом я заступилась за сына, хотела наказать ее, но не успела. Карина убежала в огород и спряталась за бассейном.
– Мама ничего не сказала.
– И не скажет. Чего жаловаться на внуков? Они сами их избалуют. Только Аню воспитывал Юра, а Кариной никто не занимается.
Юра тоже никогда не ругал Аню, но девочка с раннего детства была спокойная, смышленая. В садик ходила с удовольствием, воспитатели ее любили, в школе с первого класса давали ответственные задания, хвалили, отправляли на все олимпиады. Карина другая, и не из-за баловства, а из-за своего непростого характера. Еще два года назад я стала замечать, как она меняется. Уже не молчит, как раньше, огрызается, если надо – стукнет, не угодишь – обидеться, что-то не дашь – все равно возьмет, хитростью или силой. Своенравная девочка, и в то же время – нежная, ласковая. С людьми разговаривает, но близко не подпускает, с детьми дружит, но свою игрушку не даст. Предпочитает одиночество, часто сидит где-нибудь в укромном уголке и плетет косы кукле или разукрашивает картинки разноцветными фломастерами.
Лизу возмущает поведение Карины, но при этом, она не видит, как ее мальчики становятся похожими на отца. Они такие же, как Миша, упрямые и молчаливые. Катя взяла все черты от бабушки, уже с первых дней она показала всем, кто в доме хозяин.
В природе все движется по кругу: дети впитывают привычки родителей, мы показываем им пример своим отношением к жизни. Как можно ругать ребенка за характер? Менять, ломать. Зачем?
В субботу Олег приехал в деревню. Мама увидела его машину у ворот и сразу ушла к соседке, смотреть, как та поливает помидоры в парнике. Папа смотал удочки и ушел на рыбалку, оставив в сарае ведро с прикормкой. Лиза накрыла на стол, а потом, чтобы не сталкиваться с гостем, взяла детей и ушла в лес. Мне сказала, что в полях поспела шабонка. С нами осталась только Карина.
– Меня всегда так будут встречать? – хмуро спросил Олег.
– Они привыкнут, – ответила я. – Мама женщина не простая, а папа увлекается рыбалкой.
– Средь бела дня? На улице жара, а он поперся, ловить рыбу. Даже смешно. Я жил в деревне и прекрасно знаю, что огурцы не поливают днем в самое пекло.
– Олег.
– Ну, что? Думаешь, я не вижу? Твои родители меня никогда не примут.
Он заметил Карину, спрятавшуюся за мою спину. Она припасла ему сладкую малину в кармашке. Он протянул руку, и крошечные пальчики девочки чуть вздрогнули, одна ягодка упала на пол.
– Спасибо, принцесса.
Впервые она услышала ласковое слово от Олега.
– Хочешь еще?
– Очень хочу.
Дочка бросилась к двери выполнять просьбу любимого дяди.
В отличие от нашей семьи Карина без ума от Олега. Ей нравятся большие мужчины, они вызывают у нее чувства доверия и защищенности. Недаром она всегда тянулась к Юре и Мише, не говоря уже о том, что дедушка для нее самый лучший человек на свете.
Я улыбнулась.
– Ты покорил ее сердце.
– Хоть чье-то.
– Не переживай, дорогой. Родители тебя полюбят, когда узнают поближе.
– Моей маме ты понравилась с первого взгляда. А твои уже год знают меня, а все равно сбегают каждый раз, когда я приезжаю.
Самой стыдно. Но что поделать? Не любят они его. Права была Лиза. Олег сам не идет на контакт, вечно придирается к папе, на маму сморит свысока. Ему с детства привили истину – женщина должна быть покладистой, а не командовать здоровыми мужиками. А мама живет по другим законам, ей необходимо держать руку на пульсе и следить за порядком в своем доме.
Мы поели в гордом одиночестве. Лиза вернулась с детьми только через час, мама крепко засела у соседки. Карина ушла на второй этаж и, прижав к груди любимую куклу, легла на диван, а через несколько минут заснула.
День выдался теплым. Мы взяли Бади и пошли к небольшому болотцу за огород. Туда все жители нашей улицы водят собак купаться.
– Знаешь последнюю новость? – спросил Олег, вышагивая по тропинке в коротких шортах. – Отец покидает свой пост. Теперь директором будет Зверев.
Я остановилась.
– Лев Львович? Я слышала о таком, но ни разу не видела. Он никогда не спускается с Башни.
– Большая шишка. А теперь еще займет стеклянный кабинет.
– Правда, что в башне все стены прозрачные? Я слышала, там люди бояться ходить в туалет.
Олег изобразил улыбку. Сдвинул губы в одну сторону.
– Только у отца кабинет со стеклянными стенами, все остальное, как внизу.
– Когда Зверев вступит в должность?
– Думаю, не раньше зимы.
Скоро. Осталось всего полгода.
– Почему твой отец отдал бразды правления чужому человеку, а не сыновьям? Зверев, конечно, мощный дядька, но не родственник.
– Лев работает в компании тридцать лет. А мы с Андреем не потянем должность директора. Раньше отец готовил на это место Алика, а теперь некого ставить.
– Алика? – переспросила я.
– Он был единственным, кто справился бы с этой работой.
– Он был мальчиком. Без опыта, глупым, наивным.
– О ком ты говоришь? Алик был трудяга, к тому же хватким. Отец многому его научил, натаскал, как борзую собаку перед охотой. С самого раннего детства он внушал ему правила бизнеса, на ночь читал не сказки, а устав компании.
– Я думала, ты станешь директором?
– Подхалимка! – Он обхватил рукой меня за талию. – Какой из меня управленец? Я до сих пор не знаю, как оплачивать счета за квартиру, а ты предлагаешь мне вести дела такого масштаба. Тут нужен особый склад ума. Алик мог купить то, чего не продавалось. Или продать то, чего никому не нужно. Мог усыпить бдительность любого человека, завладеть душой, заставить поверить.
– Ты тоже умеешь.
– Возможно, – засмущался он, – но не все. Алик забирал чужие души, а я свою отдаю бесплатно.
– Юрист с душой? Впервые такое слышу. Вы тоже любите хитрить.
Он поймал на лету мою руку и прижал к груди. Мы двинулись вперед по узкой тропе.
– Хитрость – это одно, а деловая хватка и умение добиваться цели – другое. Алик брал все, что ему велели.
– Приказывали, – уточнила я.
– Он делал все добровольно, с удовольствием, с азартом. Мог продать тело за миллионный контракт. Отец не просто так забрал его из семьи.
– Подожди, – одернула я его. – Продать тело? Это как?
– Я сказал глупость. Не обращай внимания.
– Нет, уж говори. Он спал за деньги или соблазнял ради выгоды?
Я приняла его слова за шутку, улыбнулась и приготовилась, задать следующий провокационный вопрос, типа: «Его продавали в рабство?» или «Сладкие мальчики умеют выбить деньги из старых олигархов?»
Но Олег ответил слишком серьезно.
– Бабка подсылал его к богатеньким старухам, имеющим влияние на своих мужей.
– Виолетта Филипповна?
– Да.
– Ты говоришь серьезно или издеваешься надо мной?
– Он внушал доверие старикам и пользовался этим.
– Не может быть. Родная бабушка продавала внука за идею?
Я подняла глаза к небу. Олег встал у меня за спиной и тоже уставился в пустоту.
Тучи собрались у горизонта и медленно поплыли в сторону города, собирая по пути стайки птиц. Белые пуховые облака прикрыли слепящее солнце.
– Это было давно, – спокойно ответил Олег. – Алик тогда еще учился в институте.
– Он постигал науку и в это же время, учил законы жизни? Сколько ему было? Восемнадцать, двадцать?
– Примерно. В этом возрасте он выглядел, как школьник. Старухам нравятся юные мальчики. Только не думай о плохом, Вера. Не надо на меня так смотреть. Я много раз разговаривал с Аликом, и он рассказывал, что не спал с ними. Они все были слишком старые. Кто-то просто смотрел на него, а некоторые кормили с ложечки.
Смотрел? Какая гадость.
– Старая сутенерша, – злобно проговорила я. – Детская проституция – это статья.
– Я еще раз тебе повторяю. Алик делал все добровольно. Он привык добиваться цели любым путем. Его так учили. Понимаешь?
– А тебя?
– Я другой! – горячо сказал Олег. – Поэтому никогда не стану управлять компанией.
– Это хорошо.
Как же мне повезло!
Я обняла его и прижалась всем телом. Олег только вздохнул.
Внутри него до сих пор грызет червячок. Вроде я рядом, смотрю преданно в глаза, улыбаюсь. Но… Он все помнит, в памяти осталось так много всего ненужного, прошлого, вычеркнутого из жизни.
– Ты забыла его?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Сам не знаю. Мы снова говорим о нем.
Жесткая щетина оцарапала мои губы. Я прижалась носом к его щеке.
– Я люблю тебя.
– Точно?
– Угу.
– Выходи за меня замуж?
Не поднимая головы, я усмехнулась.
– У нас скоро свадьба.
– Мы поженимся два раза.
– Зачем?
– Чтобы ты стала моей навсегда.
Я и так его навсегда.
После столкновения с Виолеттой Филипповной, я вдруг начала ценить людей, которых раньше вносила в «черный» список. Они казались мне примитивными, без души, без эмоций. Люди-роботы. К их числу относились Олег и Маша. Теперь они самые близкие для меня друзья.
И не только они. Смешно, но Виолетта Филипповна, с недавнего времени, тоже стала моей «подругой». И все потому, что я будущая сноха, а так же будущий член семьи Соколовых. После смерти Алика она грызла меня, похищала, угрожала расправой, а потом вдруг позвонила по телефону и милым голосом сказала: «Верочка, чего нам делить? Алика больше нет, а жизнь продолжается». Вот так! Одной фразой, одним только своим словом, дала мне путевку в жизнь.
