Светлана Раимовна Ляндина
Сокол
– Ты так и не привыкла к Питеру?
– Он для меня слишком холодный.
– Климат холодный, – уточнила я, – или город?
– Город. Здесь нет человеческого тепла. Даже в Кельне у меня было больше знакомых.
– А подруг?
– Ты – первая. Дома мне некогда было заводить друзей. Учеба. Еще постоянная гонка за красивыми нарядами, парикмахерская, фитнес.
– Тяжелая жизнь.
– За то, тут легко, – улыбнулась она. – Мне повезло. Сразу утроилась на работу в хорошую компанию, познакомилась с тобой, вышла замуж. Прошло больше года, а я уже – успешная дама.
«Успешная дама» только вырвалась из-под маминого контроля, как сразу заказала себе огромную порцию салата с креветками, обильно сдобренную соусом, а так же лазанью и стакан молочного коктейля.
– Сколько тут калорий? – заглянув она в меню.
Заведующая столовой, для общего спокойствия, решила не указывать в меню количество калорий. Граммы написала, состав, а про жир не упомянула.
– Ты звонила Антонине Павловной? – спросила я.
Маша тут же забыла про калории.
– Антонине Павловной?
– Да.
– Нет. А надо было?
– Вы всегда вместе обедали.
– Я забыла ей позвонить, – виновато призналась она. – Это плохо? Да? Она теперь обидеться?
– Если честно, то я ни разу, после того, как ты вышла замуж, не обедала с ней.
– Почему?
– Просто не хотела.
– Она тоже тебе не звонила?
– Звонила иногда, но я отказывалась от обеда.
– Я тебя понимаю, Вера, – по-взрослому сказала Маша и закинула ногу на ногу. – Она уже старая женщина. Нам с ней не интересно.
Дурочка! Не интересно ей. Да, Антонина Павловна в сто раз интереснее ее. И умнее!
– Ты уже приступила к работе? – сменила я тему.
– Я пришла к десяти часам. Немного опоздала.
– Как парни тебя встретили?
– Сергей, как обычно, даже не взглянул. А Данилу я вижу каждый день, прошлые выходные он ночевал у нас.
– Снова поссорился с женой?
– С женой? – повторила она вопрос. – Нет. У них вроде все нормально. Это у Алика были проблемы.
– Что с ним? – напряглась я. – Снова болел?
– Опять подцепил какую-то простуду. Не парень, а ходячая инфекция. Только придет в норму, как снова оказывается на больничной койке.
– Что с ним случилось?
– Температура, горло, из носа текло. Ты сама знаешь, как мужики болеют. Лежал как труп, не шевелился, ничего не ел. Я сразу позвонила Даниле.
– Данила его выхаживал? А как же – бабуля?
– Виолетта Филипповна вторую неделю отдыхает на Мальдивах. Мы ей не говорили про Алика. Иначе, она бы бросила все и примчалась к любимому внуку. Варила бы бульоны, кормила его с ложечки, слюнки вытирала.
– Данила его вылечил?
– Ты бы их видела! – засмеялась она. – Как дети. Сначала Алик изображал медузу: лежал на полу в своей комнате, голый в одних трусах и полотенце на лбу, тяжело вздыхал и даже глаза не открывал. Все – помер мужик! Пришел Данила, принес лекарства и упаковку шприцов. Специально сложил на видном месте, чтобы Алик, даже с закрытыми глазами, увидел их, а сам сел на кухне, пить кофе. Через пять минут мой любимый муж ожил, встал с пола, оделся. Пока мы разговаривали с Данилой, Алик умылся, побрился и предстал перед нами совершенно здоровым человеком. Сейчас он уже в Торонто.
– Данила знает, чем напугать друга.
– Они вместе с четырнадцати лет. Только Данила может поднять Алика на ноги. Это и есть настоящая дружба.
Таким я его не знаю. Со мной он не шутит, не смеется. И возможно не только со мной.
– Маша, – наступила я на зыбкую почву, – ты говорила, что у Алика есть дядя.
– Да, Андрей.
– А еще один?
– Еще один?
– Ага. Расскажи о нем.
– А! – догадалась она. – Олег! Серый кардинал.
– Тебе он не нравится?
– Не нравится, – слишком быстро ответила она. – Обычно я так не говорю про людей, но Олег не самый лучший мужчина. Иногда я даже побаиваюсь его. И в то же время он совсем безобидный.
– А чем он тебе не нравится?
– Скользкий тип. Если бы ты видела его кабинет, то не стала бы задавать такие вопросы. Даже у моего мужа и у Александра Ивановича аппетиты скромнее. Олег слишком любит себя, и ждет, что другие люди тоже его полюбят.
– А его не любят?
– Может, и любят. Но Олег толстокожий, чувства и тонкие материи недоступны его пониманию. Мне не нравится его поведение в семье. Грубый, резкий. Непочтительно относится к Виолетте Филипповной, хотя она приняла его как родного сына. Постоянно издевается над Дусей. Это собачка у Соколовых.
– Как же его жена терпит?
– Муж и жена – одна сатана. Зоя ничем не отличается от Олега. Такая же наглая, равнодушная. Очень нескромная пара. А я люблю скромных людей. Для меня важно, чтобы мужчина не был похож на первобытного человека и имел цивилизованный вид.
– Тебе нравятся зефирные мальчики, – пошутила я. – Типа Алика.
– Я не люблю токсичных людей. Алик пусть и ванильный, но в нем больше мужественности, чем в Олеге. Тот напоминает гориллу в цирке. Строит страшные рожи и пугает публику.
В столовую спустилась Антонина Павловна и прервала наш разговор.
– Девочки мои!
И пошли вопросы. Как здоровье? Как мама? Как папа? Что нового в Кельне? Когда свадьба у брата?
Я встала из-за стола и, пока Маша рассказывала Антонине Павловной о своей бесчисленной родне, взяла кошелек и тихо ушла к себе в кабинет.
Вечером после работы я позвонила Алику. Абонент не доступен. Тогда я написала ему пару слов: «Позвони мне, как приедешь. Скучаю»
Утром он появился в сети, прочитал сообщение, но не ответил. Я еще раз набрала его номер. Он сбросил вызов и снова не написал ни строчки.
Тогда я позвонила Мише.
– Ты подбросишь меня до работы?
– Угу.
– Все жуешь?
– Я, вообще-то, целый день бегаю голодный. Это вы обедаете, а мы не успеваем.
– Хватит, жаловаться. Я жду тебя в семь тридцать.
– Угу, – снова промычал он в трубку. – Приеду.
Целый месяц я не могла набраться смелости, чтобы поговорить с братом. Мишка вернулся домой сразу же на следующий день, как я съездила к Памеле. Довольный, счастливый, полностью удовлетворенный. С женой наладил отношения и даже купил на зимние каникулы путевки в Египет.
– Она снова меня пилит, – пожаловался он, когда я села в машину.
– За что?
– Говорит, я бросаю деньги на ветер. Вер, разве я не имею права, отвезти семью на море? Я же сам заработал эти деньги. Пахал, как ненормальный целыми днями. А она все орет. Не женщина, а – гадюка! Яда на весь Питер хватит.
– Успокойся.
– Не могу! – разошелся он. – Все достало! Уеду, куда глаза глядят, лишь бы не слышать ее визги.
– А дети?
– Возьму с собой. Ей все равно некогда с ними заниматься. Знаешь, где она вчера весь день просидела?
– Где?
– В парикмахерской. Волосы наращивала!
– Зачем?
– Хрен ее знает! Спроси сама. Для кого она красоту наводит? Не понимаю.
– Для тебя, – улыбнулась я. – Ты же любишь женщин с длинными волосами.
– Я и блондинок люблю, – не нарочно сдал себя Миша. – Стройный, миниатюрных.
– Как Маша?
Он дернулся, но быстро взял себя в руки.
– Я ее почти год не видел.
– Ты ее видел всего раз, – напомнила я ему. – И сразу запал.
– Не один раз.
– А сколько?
– На работе несколько раз, а еще заезжал к ней домой, когда она болела. Забыла?
– Это не в счет. Ты только заехал на минуту и все.
– Ну, ни на минуту, – загадочно сказал он. – Она меня чаем напоила.
– А мне не сказала. И что вы делали?
– Что-что? Ничего. Чай пили.
Она ему понравилась. Даже когда я стала встречаться с Аликом, он был на стороне Маши. Заступался за нее, жалел.
Я не стала его расспрашивать о Памеле, пусть сам разбирается с Лизой. В ссоре всегда виноваты двое. А здесь трудно понять, кто из них прав, а кто виноват. И Лиза – не ангел, и Миша не самый верный муж.
После обеда, я снова позвонила Алику. Попытка номер два не увенчалась успехом, он не ответил. Только я убрала телефон и села за компьютер, как в кабинет вошли мои мальчики.
– Вера, твоя подружка вернулась? – спросила самая жирная курица.
– Где она была? – закудахтала модница.
Потом голосок подала скромная курочка.
– Она замужем?
– Маша вышла замуж за Соколова, – ответила я сразу на все вопросы. Только бы отстали. Но, они на этом не остановились.
– За какого? За младшего?
– Да.
– Теперь она тоже Соколова?
– Тоже.
– И фамилию поменяла? – на всякий случай спросил Виктор.
– Нет. Она по-прежнему Гертман.
– Ты с ней дружишь?
– Дружу.
– Ты ее можешь, пригласить к нам на чай?
– Нет.
– Она так и останется в архитектурном отделе?
– Да.
– Она не беременна?
– Нет.
– Она будет сидеть в Башне?
– Не знаю.
– Тебя тоже туда переведут?
– Нет.
– А…
– Все! – крикнула я, ударив кулаком по столу. – Закрыли рот и работаем!
Мой телефон ожил. Я схватила его со стола и вылетела за дверь. Сейчас куры очнуться и снова начнут кудахтать. Что? Зачем? Почему?
Я вышла в коридор. Незнакомый номер. Почему-то я подумала, что это Алик.
– Здравствуйте, Вера.
Приятный женский голос.
– Здравствуйте, – сухо поздоровалась я.
– Мне ваш номер дала София. Простите, что я звоню.
– Какая София? Кто вы?
– Я Сашина мама.
Какой еще Саша?
– Вы ошиблись номером.
– Нет, нет. Я, наверное, не правильно его назвала. Сейчас он Алик. Вы его знаете под этим именем.
У меня чуть сердце не остановилось.
– Вы мама Алика?
– Да, – спокойно ответила она. – Уж извините, что я вас беспокою. София сказала, что у Саши родилась дочка. Это правда?
– Кто такая София?
– София – повар в доме Соколовых.
– Ах, да. И она вам рассказала про меня?
– Она сказала, что вы Сашина девушка, и у вас родилась дочь.
– Я не его девушка. Алик в прошлом году женился. Вы не знали?
– Знала.
– Я родила от него дочь три года назад. Вернее, ей сейчас три с половиной года. Карина.
– Карина, – обрадовалась она. – Красивое имя.
– Как вас зовут?
– Вера Ивановна.
Вера? Так его маму зовут Вера?
– Рада с вами познакомится.
– И мне приятно. Спасибо. Обычно Саша скрывает меня.
– Почему он с вами не общается?
– Давайте, не будем об этом говорить по телефону. Может, встретимся? Я сегодня не работаю.
– Сегодня? – задумалась я.
– Можем завтра или в субботу? Я приеду, куда скажете. Еще я хотела вас кое о чем попросить.
– О чем?
– Можно, мне увидеть внучку? Сына я не вижу, так хоть познакомлюсь с его дочерью.
– Я возьму ее с собой, – твердо сказала я. – В субботу в три часа. Вас устроит?
– Отлично!
Я назвала место встречи.
– Увидимся, Вера.
– До свидания, Вера Ивановна.
Я убрала телефон в карман и уже хотела зайти в кабинет, как позвонила Аня.
– Мам, я в больнице! – громко сообщила девочка.
Первая реакция – страх. Жуткий страх. Потом включилась логика. Если она кричит, то жива.
В желудок воткнулись четыре иголки. Испуг – самая яркая эмоция.
– Что случилось? – спросила я. – Где ты?
– Я ударилась ногой на физкультуре. Ирина Владимировна, наша медсестра, вызвала скорую, и меня увезли.
– Сильно ударилась?
– У меня нога хрустнула.
Теперь я действительно испугалась.
– Почему мне не позвонила учительница?
– Она звонила, у тебя телефон был занят. Врач сказал, чтобы я сама позвонила.
– В какой ты больнице?
– Сейчас дам врача.
Перелома нет, доложил мужчина писклявым голосом. Сильный ушиб, пришлось наложить гипс.
– Мам, – снова взяла телефон Аня. – Ты за мной приедешь?
– Конечно. – И тут я вспомнила, что через десять минут начнется совещание. – Милая, дедушка приедет за тобой. Слышишь? Посиди, поиграй в телефон. Если я его не найду, то сама постараюсь вырваться с работы.
– Я позвоню папе.
– Он в Бишкеке на соревнованиях. Можно, еще попросить Мишу.
– Бабушка тоже на работе?
– Она сегодня в ночную смену.
– А-а. Ладно, я подожду. Может, позвоню дяде Мише. Хотя вряд ли он возьмет трубку.
– Скорее всего, не возьмет, но стоит попробовать. Я сама ему позвоню или добегу до его отдела.
– Ага.
Миша сразу снял трубку.
– Я привезу ее домой. Не переживай. Все будет хорошо.
Две минуты, и он бросился в больницу.
Не переживай? Как тут не переживать? Ребенок в больнице. Маленькая, совершенно одна, испуганная! Папа далеко за тысячи километров. Я не могу уйти с работы.
На совещании я сидела, как на иголках, постоянно смотрела на часы и ждала сообщения от брата. Час. Переговоры продолжаются. Я общаюсь с французами, а сама держу телефон в руке. Люди в строгих костюмах что-то говорят, объясняют, расхаживают по кабинету. Потом на столе появилась кружка крепкого кофе. Выпили, перекурили, и все началось заново: проекты, сметы, счета.
Глупо. Ребенок в беде, а я занимаюсь работой, которая ничего для меня не значит.
Пролетел еще один час. Я схватилась за голову. Почему Миша молчит? Только подумала, как прилетела эсмска от Ани. «Я дома». Слава, богу! Теперь можно работать. Иголки пропали.
После совещания я позвонила Мише. Не стала дергать Аню, она и так сегодня устала, вымоталась.
– Я дома, – сообщил брат.
– Ты забрал Аню к себе домой?
– Нет. Она у себя.
Голос обиженный, грубый.
– Одна?
– Зачем, ты позвонила мне, если туда поехал твой «принц»?
– Какой принц?
– Я приехал в больницу, а там этот сосунок.
– Алик?
– Впервые увидел его так близко. Урод какой-то. Слащавый, щупленький, ручки–ниточки, волосики свисают на глаза. Точно – голубой.
– Он у нас дома? – спросила я, пропустив мимо ушей его едкие комментарии. – Он остался с Аней?
– Как ты могла на него запасть? – не унимаясь, продолжил Миша. – Тебе нравятся такие мужики?
– Может, хватит?
– Слушай, Верка, гони его. Пусть идет к своей жене. Они там все такие – гламурные.
Последнее слово он произнес с иронией.
Чтобы не поссорится, я снова сменила тему.
– Ты говорил с врачом?
– Соколов разговаривал, взял снимок, бумаги. Спрашивай с него.
– Как Аня? Не плакала?
– Она смелая девочка. Я не помню, чтобы Анька когда-нибудь плакала. А тут такой пустяк – растяжение. Подумаешь!
– Она может ходить?
– Ей наложили гипс. Соколов донес ее до машины.
– В ней сорок пять килограмм. Как он ее дотащил?
– Нормально дотащил. Он худой, но все же с яйцами.
– Миша!
– А что я сказал не так?
Я давно не видела Алика. Маша говорила, он сильно сдал. Сначала подцепил простуду, а сейчас появились проблемы с желудком.
До дома я добралась за полчаса. Это рекорд. Так торопилась, что не заметила красный свет на переходе, опять порвала сапог, в метро потеряла одну перчатку.
Алик поставил свою красивую машину на папино место, сегодня он впервые приехал не на такси.
Я открыла дверь. В квартире тихо. Бади смирно лежит на своей подстилке и жалобно смотрит на меня. Детские сапоги с недетским размером стоят на полочке, куртка валяется на стуле, тут же черный пиджак и мужское кожаное портмоне.
Из ванной комнаты вышел Алик.
– Привет, – сказала я.
Похудел, глаза провалились, кожа на щеках бледная, почти серая. На носу не осталось ни одной веснушки.
– Она спит, – тихо сказал он, прикрыв дверь в ванную комнату.
– Спасибо.
– Я должен вернуться на работу.
– Алик, поговори со мной.
– Там бумаги и снимки. Врач велел, чтобы ее привели на осмотр через неделю.
– Алик.
– Мне пора.
– Не уходи.
Я подошла к нему ближе.
– Не надо.
– Я скучала по тебе.
– Чего вдруг?
Он не умеет сердиться. Губы надул, но глаза светятся.
– Ты не отвечал на мои звонки. Почему?
– Не хотел. Ты забыла, что я женат?
Женат, а сам тянет руки к моей груди. Прижался, но не целует.
– Не уходи, – взмолилась я. – Пожалуйста.
Носом уткнулся в мои волосы.
– Скажи, Вера.
– Мой малыш.
– Только твой.
– Только мой, – повторила я. – Мой.
Он закрыл глаза, тяжело вздохнул. Именно про эти самые вздохи говорила Маша. Мне они нравятся.
– Я должен уйти.
– Не поцелуешь?
Пальцы потянулись к ободранной губе. Сомневается.
– Не хочу все заново начинать.
– Ты бросишь меня?
– Это ты бросила меня.
– Я жалею. Очень жалею. Правда!
– Нет.
– Алик, не уходи.
– Нет, – повторил он уже более решительно.
– Мне плохо без тебя.
Он попятился назад. Не верит. Не доказала.
Тогда я решила, действовать по-другому. Прижалась к его груди, обхватила руками за шею и сказала, глядя в глаза:
– Я люблю тебя.
Он обманывает, и я решила, что смогу обмануть.
И обманула. Он поверил. Губы дрогнули.
– Любишь?
– Очень.
– Однажды ты уже не можешь без меня. Как я без тебя.
Возможно. Только не сейчас. В данный момент, я не могу без другого человека, которого пытаюсь найти с помощью Алика.
Он не ушел. Мы вместе сходили в детский сад за Кариной, вечером приготовили ужин, посидели с папой за столом, перенесли Аню с дивана на кровать, прогулялись с Бади по ночному парку, а потом, когда все в доме уснули, занялись любимым делом.
Утром на работе меня ждал огромный букет ромашек. На столе, возле компьютера. И записка. «Спасибо».
Куры тут же заинтересовались.
– От кого? – спросил Борис.
– От поклонника, – решила заинтриговать я.
– Ты собралась замуж?
– Собралась. Только не сейчас.
Они обрадовались, закудахтали, крылышками захлопали.
– Ура! Скоро будет свадьба! Ты нас пригласишь?
– А как же.
Размечтались.
– Кто такой смелый, что решился взять тебя в жены?
– Нашел один настоящий мужчина.
В этот момент в кабинет зашел Олег.
Его-то я и ждала. Не так скоро, но видимо Соколов не любит тянуть время, и прислал своего верного пса заранее, пока наша «любовь» с Аликом не зашла слишком далеко.
Увидев начальника, куры разбежались по своим рабочим местам. Спинки согнули, изображая занятость, глазками стреляют в разные стороны. Борис ближе всех к двери, поэтому он ниже всех склонил голову над бумагами.
– Вы мне нужны, – строго сказал Олег, указав мне рукой на дверь.
– Сейчас? – наивно спросила я.
– Немедленно!
Я встала из-за стола, взяла телефон и, неторопливо, пошла через весь кабинет к выходу. Куры испуганно зашуршали ногами. Олег пропустил меня вперед.
Когда мы вышли в коридор, он схватил меня за локоть и потащил к лестнице.
– Что ты творишь, Вера? Когда все это закончится?
Мы встали возле окна, попали в слепую зону, камеры из коридора повернуты в сторону лифта. Точно так же мы прятались с Аликом, но тогда папа нас увидел и предупредил.
– О чем ты говоришь?
Его пальцы еще сильнее вонзились в мою руку.
– О вас. Ну-ка расскажи, что Алик делал у тебя сегодня ночью?
– Какое вам дело, Олег Николаевич?
– Ах, так! Значит, теперь я – Олег Николаевич?
– Вы сами так хотели.
– Я ни этого хотел.
Его губы оказались совсем близко. Я испугалась.
– Не здесь. Нас могут увидеть.
Кривая ухмылка, охладила мой пыл. Он не собирался меня целовать.
– Пусть видят. Мне нечего скрывать. А вот тебе стоило бы, побеспокоится о своей репутации.
– Она у меня безупречная.
– Несносная девчонка.
– А ты – мужлан.
– Но тебе это нравится.
– Раньше нравилось.
– Ты забыла меня за пару недель?
– Месяц, – напомнила я ему. – Даже больше месяца.
– Ох, как долго.
Он еще издевается?
– Отпусти меня.
Я попыталась шевельнуться, но он крепче схватил меня за плечи. Навалился всей массой, не давая, дышать.
Странно, но с ним моя голова хорошо соображает. Я не впадаю в спячку, как с Аликом, не дрожу от возбуждения, не теряю контроль над телом. Нет. Я полностью осознаю, что делаю, что говорю. В желудке легко.
И это прекрасно! Я помню каждую минуту, каждую секунду, проведенную рядом с ним.
– Не отпускай меня, – попросила я.
– Определись уже – отпускать или не отпускать?
Мы попятились назад, в угол, все еще держа друг друга в объятьях. Спрятались от чужих глаз, и тогда он меня поцеловал. Долго, нежно.
– Ты за этим ко мне пришел?
– Нет.
– Что-то хотел?
– Ты слишком много задаешь вопросов.
Я улыбнулась и уперлась лбом в его большое плечо. Пальцы проникли в мои волосы, сначала нерешительно, а потом смело спустились на шею, губы ласкают ухо.
– Зачем ты это сделала? – прошептал он.
– Чтобы увидеть тебя.
Он вздрогнул, но руку не убрал.
– Ты думаешь обо мне, когда спишь с ним?
– Что?
Я подняла голову и встретилась с его холодными глазами.
– Вот и мне противно. Целуешь, а сама делаешь такие вещи.
– Какие вещи?
Все-таки голова отключилась. Не от чувств, а от его грубости.
– Тебе перечислить, что люди вытворяют в постели? В подробностях? Или ты сама знаешь все тонкости вашей интимной жизни? С какой стороны он тебя любит? В каком цвете, запахе? Какое предпочитает нижнее белье? Или без него? А как ты любишь: сверху, снизу, вдоль или поперек? Как удовлетворяешь его? – Олег отступил назад и снова скривил губы. От отвращения. – Он сладкий мальчик. Правда? Вам, женщинам, такие нравятся. Красиво ухаживает, пусть врет, за то не грубит, не обидит, говорит складно. И в постели, наверное, не хуже других. У него большой опыт.
Я опустила глаза в пол. Не могу смотреть на него. Сердце любит, а душа разрывается от обиды.
– Не молчи, – строго сказа он. – Ты только что задавала много вопросов, а теперь боишься смотреть мне в глаза?
Глаза. Его холодные глаза и теплые губы. Несочитаемое сочитание.
– Ну?
Он ждет от меня слов раскаяния, признания.
И я раскаялась.
– Я больше не буду с ним встречаться.
– Так быстро сдалась? – не поверил он. – Чего вдруг, Вера? Ты не похожа на примерную девочку.
Я прикусила губу и снова замолчала. Примерная? Если бы он знал, о чем я думаю. Что сделала, лишь бы он пришел сегодня ко мне.
Волосы, руки, запах. Даже его грубые слова и кривая ухмылка. Думаю о нем. Постоянно, каждую секунду: и когда просыпаюсь, и когда ем, и когда и смотрю телевизор. Только он. Только его тело. В мыслях я многое представляю… Очень многое.
Чтобы не светиться на глазах у любопытных сотрудников, Олег повел меня в свой кабинет. Разговор не закончился. Он еще не до конца унизил меня упреками, не разорвал душу на кусочки.
Девушка-секретарша, которая в прошлый раз была блондинкой, а сейчас стала жгучей брюнеткой, встретила начальника дружелюбной улыбкой. Вскочила на ноги и открыла перед нами дверь. Олег не взглянул в ее сторону, пропустил меня вперед и довольно грубо сказал:
– Принеси кофе.
– Хорошо, Олег Николаевич.
Она не побежала выполнять указание, не моргнула глазом, а спокойно отошла в сторону и снова улыбнулась. Привыкла к дурному характеру босса.
Все еще держа меня за руку, Олег остановился посреди огромного кабинета, осмотрелся вокруг. Куда же лучше меня посадить? За стол или на диван? Где удобнее разговаривать? Он должен видеть собеседника, сидеть напротив, следить за его реакцией.
– Сюда, – велел он и толкнул меня на диван. – Только молчи. Теперь я задаю вопросы, а ты отвечаешь «да» или «нет». Больше ни слова.
– Это игра? – удобно устроилась я на мягкой подушке. – Мне вообще ничего нельзя говорить?
– Я задаю вопросы.
– Но…
– Все! Молчи!
Он подвинул кресло и расположился напротив меня. Но сначала снял пиджак.
Снова в его руке оказался потрепанный синий блокнот.
– Сейчас я расскажу тебе интересную историю про одного мальчика, – начал он. – Про то, как он попал в чужой дом, как учился в школе, как боролся со страшной болезнью. Еще я хочу, чтобы ты знала, кого впустила в свою жизнь и от кого родила ребенка.
– Я знаю.
– Молчи. Я еще не задал вопрос. – Он передвинулся на краешек кресла, наклонился вперед. – Сколько вы с ним знакомы? В Каннах две недели, и сейчас немного?
– Примерно так.
– Ты хорошо его знаешь?
– Да, – соврала я.
– И что ты знаешь о нем?
– Сколько лет, где родился, как учился. Знаю, о его отношениях с дедом. А еще я видела, как Виолетта Филипповна ударила его.
– Она его ударила в людном месте?
– Это было в их номере. Она ударила его по лицу так, что из носа потекла кровь. На следующий день у него был синяк на щеке.
Олег замялся. Не ожидал услышать подобное.
Я откровенно уставилась на него. Гора мышц, как говорила Маша. Раньше в другой одежде он казался мне полным. Сейчас он сидит в тонких брюках и рубашке с коротким рукавом.
– Тебе нравятся мой ремень?
Только сейчас я заметила, что он удивленно следит за моим взглядом.
– Да, – ответила я.
Сам велел, отвечать только «да» или «нет». Я приняла условия игры.
– Я парень не скромный, но ты смущаешь меня.
– Правда?
– Тут еще есть карманы, – оттопырил он брюки, – застежка, пуговица. Что тебе больше нравится?
– Твоя рубашка тоже ничего.
– О! Она шикарная. – Пригладил он пуговицы рукой. – Ее мне купил отец в подарок. Вещь дорогая, фирменная.
– Она тоже с карманами?
– Она с воротником, с манжетами и запонками. Видишь?
– А ботинки?
– Немецкие. Кожа натуральная, сшиты на заказ. У меня большой размер ноги.
Действительно большой. Он весь большой.
– Что у тебя еще есть?
– Носки. Не знаю, какой марки, мне их тоже подарили.
– Тебе всю одежду подарили?
– Нет, что ты! Трусы мои.
– Это единственная вещь, которую ты купил себе сам?
– Пожалуй, да.
– А часы?
– Сегодня я не надел часы. Только обручальное кольцо и цепочку с крестиком.
– Ее не видно, – сказала я и, прикусив губу, добавила: – цепочку.
Он вошел в азарт.
– Сейчас покажу.
Положил блокнот на колени, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и вынул цепочку с золотым крестиком. Показал палец с обручальным кольцом.
В кабинет зашла секретарша с подносом в руке. Вид начальника ее не смутил. Наоборот, она равнодушно взглянула на его голую шею, которую обычно он прикрывает воротником, поставила кружку с кофе на стол и спокойно спросила:
– Еще что-нибудь?
Олег застегнул пуговицы.
– Иди.
Она ушла.
– Ладно, – взволнованно сказал он. – Мы отвлеклись. Я хотел, поговорить с тобой о другом.
– Хорошо.
– Мой отец…
– Ты, действительно, тридцать два года не знал своего родного отца?
– Не знал. Но, это…
– И как ты воспринял такую новость? Сам Соколов! Чокнуться можно.
– Я привык.
– А как он тебя принял?
– Нормально. Как сына.
– Он же старый.
– Я тоже не мальчик.
– А его жена как к тебе относится?
– Ровно.
– А Андрей?
– Он мой брат.
– Ты знаешь второго брата? Диму?
– Я его не видел. Он в тюрьме.
– Давно?
– Десять лет.
– Теперь у тебя четверо племянников. Ты богатый дядя.
– Да, а еще у одного из них есть дочь. Моя внучатая племянница. Давай, поговорим о ней.
– Так ты – дедушка? Здорово! В сорок лет!
– Мне нет сорока. И я не дед.
– Как же? Моя дочка – твоя внучка.
– Вера! – крикнул он. – Закрой рот! Ты совсем меня заговорила. Мозг вынесла.
Я примолкла.
Кофе остыл, пока мы играли в вопросы. Мне понравилось, а Олег полностью растерялся. Хотел поговорить об Алике, а получилось, что разговор зашел о его жизни.
– Итак. Начнем сначала.
Наконец-то он добрался до стола, выпил кофе, взглянул на свой телефон, который непривычно молчит уже полчаса, а потом вернулся на место. За это время я успела рассмотреть его сзади. Тоже хорошо! Ноги длинные, задница упругая.
– Мой отец расстроен из-за ваших отношений с Аликом. Ты должна понимать, что он женат. К тому же ваш роман был всего лишь развлечением, мимолетным удовольствием.
– Только твой отец из-за этого расстроен?
– И Виолетта Филипповна.
– А-а. То есть, вся семья знает о нас?
– Кроме Андрея. Они с Олей близко общаются с Машей. Мы им не говорили про тебя.
– И не надо. У нас нет ничего серьезного. Как ты сказал – мимолетное удовольствие?
– А разве не так?
– Все так. Ты прав.
– Я не хочу вмешиваться в ваши отношения. Но Алик мне не чужой, и Маша хорошая девушка. Оставь их в покое.
– Ладно. Как скажешь.
– Снова «послушная» девочка?
– А ты снова не веришь мне?
– Не верю. Ты держишь его для чего-то.
– Алик тянется к моей семье. Я не могу его выгнать.
– Поэтому, спишь с ним?
– Не надо, Олег.
– Не надо? – он привстал, наклонился. Лоб прорезала глубокая складка. – Ты спишь с ним.
Еще раз повторил. Не последний за этот день. Будет еще и еще, пока он сам себя не убедит, что я продажная девка.
– Ты никогда не спал с женщинами из-за выгоды?
– Нет, – твердо ответил он. – Я ничего не жду от женщины. Только даю.
– А чувства?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты не ждешь от женщины чувства?
– Они должны быть взаимными.
– А если ты не любишь человека, но тебя одаривают такой нежностью, что трудно отказаться.
– Откажусь.
– Зачем?
– Чтобы не быть мерзавцем.
– Разве, это главное?
– А что – главное?
– Получать. Неважно, каким способом. Мы все живем один раз.
– Только брать и ничего не давать?
– Ну, почему же? Если человек сам этого хочет.
– А если он не догадывается, что ты его не любишь?
– Это его проблемы. Он получает то, что хотел. А ты – пользуешься.
– Взаимовыгодные отношения? Так? Бартер своего рода?
– За то, честно.
– Вы с Аликом заключили сделку?
– Скорее, он со мной. Я при этой сделке не участвовала. Подписалась, не глядя.
– Как это? И бумаги не прочитала?
– Нет.
– А в чем это выражается? Как происходит?
– Он приходит, когда захочет. Спит, ест, общается с моей семьей, иногда подходит к дочери, иногда играет с Аней. Сначала помог, нам сделать ремонт в комнате, потом поехал с моим отцом на две недели в Казахстан. Вернулся без объяснений, и снова влился в нашу жизнь. Теперь дядя Ваня из Караганды передает ему приветы, моя подруга лечит ему прыщи, мама печет пироги только для него, а папа называет «сынок».
– Алик так себя ведет? – Откинувшись на спинку кресла, Олег удивленно приподнял брови. – Не могу представить.
– Ты хотел мне про него рассказать.
– Теперь уже не знаю чего.
– А какие у вас с ним отношения?
– Как у дяди с племянником. У нас тринадцать лет разница в возрасте.
– Он такой маленький.
– Но удаленький.
– Мы все меняемся, когда приходит время.
– Ты так считаешь?
– А ты – нет? Я, например, с мужем была совершенно другим человеком. Потом родила второго ребенка, развелась, поменяла работу и стала тем, кем являюсь сейчас.
– Я тоже был другим.
– Когда?
– До одного момента.
– До свадьбы?
– Это неважно.
– А каким ты был?
– Другим. Веселым мальчишкой. Занимался спортом, бегал за девчонками, пил, курил. Делал все, что делали ребята моего возраста. Когда-то я был таким же, как Алик. Простодушны, наивным. Жизнь обломала. И его обломает.
– Его еще не обломала? Мне кажется, он давно не наивный.
– Ему досталось…
Он остановился на полуслове. Сказал лишнее.
– Это правда, что его бьют в семье? – решилась я на вопрос.
– Я слышал об этом, но сам не видел.
– Тогда откуда у него синяки?
– Он много плавает. В доме огромный бассейн. Хороший, только немного травмоопасный. При мне он несколько раз ударялся об металлический поручень: то спиной, то коленом, то головой. Отсюда и синяки. Еще он рассеянный, может упасть с кровати или навернуться в душе. Молодежь сейчас увлекается ездой на самокатах, горных велосипедах, лыжах и прочей ерундой. Алик подвижный парень, любит экстремальные виды спорта.
– Обычный мальчишка.
– Вот именно. И мы были такими.
– А каким ты занимался спортом?
– Тяжелой атлетикой.
– Ядро толкал?
– Да.
– Я угадала?
– А что тут такого?
– Ты очень крупный. Это с тех пор?
– Конечно, нет. Сейчас я занимаюсь в зале. Качаюсь.
– Зачем?
– Нравится. Ты же бегаешь по утрам?
– Откуда ты знаешь?
Первая реакция – удивление, потом я вспомнила, что он знает обо мне все. Если даже его отец узнавал в больнице о моей беременности, а это было четыре года назад, то чего ждать сейчас? Они следили за мной все эти годы.
Олег встал. Столько времени и без сигареты, телефон до сих пор молчит.
