Сергей Эрнестович Поляков
Концепты и другие конструкции сознания
3.2.2. Реальностьеие виды
Что такое реальность?
А. Бергсон (2006, с. 60–61) справедливо полагает, что мы будем в состоянии определить понятие реальность, только примкнув к какой-нибудь школе философии, так как проблема получила столько решений, сколько существует оттенков реализма и идеализма. Кроме того, автор указывает, что мы должны учитывать различия между философским и научным подходами. Первый рассматривает реальность как нечто конкретное, обладающее разными качествами. Второй же сосредоточивает свое внимание только на одной из сторон вещи, измеряя величины и отношения между ними.
И. фон Икскюль (цит. по: Э. Кассирер, 1988, с. 27) пишет, что считать возможным существование некой абсолютной вечной реальности, одинаковой для всех живых существ, – значит впадать в наивный догматизм. Реальность не едина и не однородна. Она чрезвычайно разнообразна. В ней столько различных вариантов, сколько организмов. У каждого организма есть свой собственный мир. Реальности разных биологических видов несоизмеримы друг с другом. Автор замечает, что в мире мух мы найдем только «мушиные вещи», а в мире морских ежей – только «ежиные».
Х. Ортега-и-Гассет (1997, с. 546–547) пишет, что жизнь другого не явлена нам как наша собственная. Чужая жизнь – только догадка, гипотеза, но ни в коей мере не радикальная, самоочевидная, исходная реальность. Радикальная реальность, то есть собственная жизнь, включает много реальностей второго порядка, или предполагаемых. По словам автора, нашей жизни явлена бескрайняя перспектива отличных от нее реальностей, предполагаемых или правдоподобных, не имеющих для нас радикального, бесспорного характера. Необходимо поэтому ввести иерархию реальностей. Можно говорить о реальности первой, второй и иных степеней. Дело не в содержании, а в признаках, в характере самой реальности. Бесспорно, мир физики реален. Но в какой степени?
По его мнению, реальность мира физики, например, – это как раз одна из предполагаемых реальностей, которая может быть реальностью только четвертого или пятого порядка. Автор понимает под реальностью все, с чем он вынужден считаться. И говорит, что его жизнь заключает огромное число предполагаемых реальностей, но это не значит, что они мнимы, – они лишь спорны, то есть не явлены очевидно и радикально. Чтобы не спутать многочисленные предполагаемые реальности с радикальной, он предлагает называть их истолкованиями или идеями о реальностях (предположениями, вероятностями).
П. Бергер и Т. Лукман (1995, с. 40–41) пишут, что среди множества реальностей существует реальность повседневной жизни, привилегированное положение которой дает ей право называться «высшей реальностью». Она не требует никакой дополнительной проверки сверх того, что просто существует как самоочевидная и непреодолимая фактичность. Важнейший ее признак – то, что она существует для человека только здесь и сейчас, и всегда – вокруг его «Я». Кроме того, она включает в себя то, что доступно физической и психической манипуляции, то есть действиям человека с ней.
Реальность повседневной жизни представляется авторам (с. 43–45) как интерсубъективный мир, который человек разделяет с другими людьми. Человек знает, что живет с другими людьми в общем мире, что у всех людей есть общее понимание этой реальности. П. Бергер и Т. Лукман полагают, что по сравнению с реальностью повседневной жизни другие реальности оказываются анклавами в рамках высшей реальности. Высшая реальность окружает их со всех сторон, и сознание всегда возвращается к высшей реальности как с экскурсии. Человек переключается с мира повседневной жизни на мир игры, например, в театре. Переход из одной реальности в другую происходит в результате поднимания или опускания занавеса.
П. Фейерабенд (2010, с. 85–86) пишет, что великое разделение реального/нереального оказалось слишком упрощенным для того, чтобы охватить сложности нашего мира. Следовательно, с четким и однозначным определением реальности лучше распрощаться. Проблема реальности возникает тогда, когда элементы сложных миров подводятся под абстрактные понятия, а затем объявляются реальными либо нереальными. По мнению автора (с. 116–117), современные объективисты – не единственные люди, проецирующие свои фантазии на мир. Для древних греков их боги просто «были». Теперь это считается ошибочным.
С точки зрения современных рационалистов, греческие боги были неотделимой частью греческой культуры, они были воображаемыми и в действительности не существовали, потому что гомеровские боги не могут существовать в научном мире. П. Фейерабенд (там же) спрашивает, почему это столкновение используется для устранения богов, а не научного мира, хотя и то и другое считается объективным и возникает культурно обусловленным образом. По его словам, ответ предвосхищает то, что должно быть доказано, а именно: что научные законы реальны, а боги – нет. Этот ответ также делает критерием реальности доступность и следование законам. Сам П. Фейерабенд заключает, что нам остается только одно: либо мы считаем богов и кварки в равной мере реальными, но привязанными к разным обстоятельствам, либо мы вообще прекращаем говорить о реальности вещей и начинаем использовать более сложные схемы порядка.
А. Ребер (2000а, с. 182) выделяет несколько слоев реальности В своем наиболее узком значении это понятие охватывает непосредственно или опосредованно измеримые аспекты физической вселенной, то, что может быть публично и надежно измерено. В более широком смысле это понятие обозначает и конструкты, выводимые или поддающиеся толкованию с помощью теоретического анализа, даже если конструкты эти не являются измеримыми в вышеуказанном смысле. Например, гравитация, естественный отбор, личность и т. д. В еще более широком значении понятие охватывает все, что индивид считает «реальным». Сюда могут войти, например, добрая воля, призраки, бог и т. д., составляющие для некоторых людей непременную часть реальности.
Мне лично представляется очевидным, что реальность имеет многоуровневую и разветвленную структуру. При этом реальность образов восприятия резко отличается от реальности образов воспоминания, а та, в свою очередь, от реальности образов представления Реальность можно разделять в зависимости от времени (прошедшая, настоящая, или актуальная, и будущая, или потенциальная); в зависимости от философских установок и взглядов (физическая, материальная, или объективная, и психическая, идеальная, или субъективная). Имеет смысл выделять реальность окружающую, социальную, историческую, игровую, фантастическую, галлюцинаторную, реальность сновидений, а также реальность научную, театральную, реальность религиозных верований, реальность коммуникативную, вымышленную (в том числе имеющую смысл и не имеющую смысла) и т. д.
Люди способны изменять реальность естественную и создавать новую искусственную реальность: города и заводы, железные дороги и космические станции, романы и кинофильмы и т. д. Реальность искусственная включает в себя виртуальную, дополнительную, консенсуальную и медиареальность. И все это, по-видимому, не исчерпывает виды и формы реальности. Восприятие и понимание чего-либо в качестве реального может, например, зависеть от возраста человека.
Так, Ж. Пиаже (1994, с. 380–387) не исключает возможности существования у ребенка двух или нескольких реальностей, которые действуют поочередно, вместо того чтобы находиться в иерархических отношениях, как у взрослых. По мнению автора, в первой стадии (до 2–3 лет) реальное – это попросту то, что желательно. Во второй стадии (от 2–3 лет до 7–8) можно наблюдать два одинаково реальных мира: мир игры и мир наблюдения. В третьей (от 7–8 до 11–12 лет) начинается иерархизация, которая завершается в четвертой стадии (после 11–12 лет).
Итак, четко определить реальность мы не можем. Нам остается лишь признать, что понятие реальность, как и понятия объективное и субъективное, обозначает очередной аморфный концепт с размытыми границами.
3.2.3. Объективная предметная физическая реальность
Попробуем теперь разобраться с понятием физический мир, или объективная предметная физическая реальность Казалось бы, уж с ней-то все просто. Но нет. Оказывается, далеко не все исследователи готовы принимать даже ее наличие.
Х. Ортега-и-Гассет, например, прямо пишет: «Что такое физический мир – неизвестно, тем более никто не знает, что такое мир объективный, то есть мир не только каждого, а общий для всех» (1997, с. 530). «Ибо последний (объективный, «подлинный» мир. – Авт)… не мой и не твой, а явлен в виде некой грандиозной догадки, которую мы строим в нашем сосуществовании и которую трудно определить» (с. 584). «Ясно одно: мы не живем в физическом мире, а лишь мыслим его, выдумываем… сегодня она (физика. – Авт) воображает мир, отличный от вчерашнего, а завтра выдумает еще какой-то, иной» (с. 537).
Пожалуй, автор слишком категоричен, говоря о том, что мы не живем в физическом мире. Я полагаю, что мы все же живем в нем. Другое дело, что каждый создает свой собственный предметный физический мир в виде своей личной его репрезентации, хотя и похожей на репрезентации других людей, и живет в ней, полагая, что это и есть мир, окружающий всех людей. Кроме того, каждый человек получает в наследство от своих предшественников вербальный концепт, обозначаемый сложным редуцированным понятием общий объективный предметный физический мир.
Сказанное не отменяет того факта, что мы действительно обитаем в объективной, то есть независимой от нашего сознания, «реальности в себе».
Х. Ортега-и-Гассет (с. 556) считает, что общий объективный предметный физический мир получает точные очертания в ходе разговоров людей о вещах, которые представляются им более или менее сходными, хотя совпадение человеческих мнений относительно того или иного аспекта мира часто бывает мнимым. По словам автора, детали в поведении других внезапно открывают нам, что мы видим вещи иначе, чем другие люди. Однако совпадений людям хватает, чтобы договориться об основных чертах воспринимаемого ими мира. Благодаря этому возможно, например, научное сотрудничество, и разные лаборатории успешно применяют результаты, полученные другими. Автор полагает, что мы творим истолкования, образы мира, который, не будучи исключительно моим или твоим, представляет собой, в принципе, мир всех, то есть просто мир.
Обращу внимание на принципиально важное положение автора (там же): мы творим общий для всех, то есть объективный, но формируемый нами мир. Он нам не дан в готовом виде, как дан собственный, исключительный мир личного чувственного восприятия. Мы созидаем объективный мир в ходе нашей коммуникации друг с другом.
Х. Ортега-и-Гассет (там же) высказывает парадоксальное, но важное, как мне кажется, положение, противоречащее общепринятым догмам: не этот единственный, объективный физический мир создает возможность нашего сосуществования с другими людьми, а, наоборот, наше общение, социальная коммуникация с другими людьми позволяет появиться между ними и мной чему-то вроде общего для всех нас объективного физического мира. Не моего и не твоего, а мира всех нас.
Из этих рассуждений автора трудно не сделать вывода, что вне человеческого сознания нет единого для всех людей объективного предметного физического мира. Люди создают его в своем сознании, единообразно строя его в своей субъективной психической реальности. Я добавил бы, что люди включают в этот формируемый ими объективный физический мир свои субъективные чувственные образы мира, свои истолкования – вербальные психические конструкции и множество сформированных и гипостазированных ими сущностей с их свойствами, действиями и отношениями.
Почему выстроенный ими объективный физический мир люди считают реальным?
Л. Витгенштейн (цит. по: П. Вацлавик, 2001, с. 106), например, полагает, что из кажущейся нам реальности объективного мира не следует, что это так и есть. Автор сообщает, что лично он обрел свою картину мира не путем подтверждений ее правильности, а как унаследованный опыт. Он считает, что нас учат суждения и их связи с другими суждениями. Убедительной для нас становится совокупность суждений. Мы верим не единичному предложению, а целой системе предложений, системе, в которой следствия и посылки взаимно поддерживают друг друга.
П. Вацлавик (P. Watzlawick) (1977, с. 140–142), обсуждая реальность объективного мира, утверждает, что есть «реальность первого порядка» – это свойства объектов или ситуаций и «реальность второго порядка» – те значения, смыслы и оценки, которые мы придаем этим объектам или ситуациям. В качестве иллюстрации «реальности второго порядка» он приводит[145] известную всем поучительную шутку об оптимисте и пессимисте, рассматривающих бутылку, наполненную наполовину. При этом первый радуется, что осталось еще полбутылки, а второй уныло отмечает, что она уже наполовину пуста. Как констатирует автор, мы имеем здесь одну и ту же «реальность первого порядка» – бутылку с остатками вина, – но две совершенно разные «реальности второго порядка» и, как следствие, два различных видения мира.
«Действительность второго порядка» представляется автору (2001, с. 106) результатом коммуникаций. Основным положением конструктивизма он считает то, что так называемая объективная реальность – это продукт человеческого общения, что знание не обретается пассивным образом, а активно конструируется познающим субъектом. Оно представляет собой обобщение, сделанное на основе фактического материала, добытого рядом конкретных наук. П. Вацлавик (с. 107) высказывает предположение о том, что вера в объективное существование невидимых нам сейчас предметов является одним из важнейших условий всего процесса конструирования действительности.
С автором можно только согласиться. Действительно, на вере в объективное наличие в мире предметов и формируемых затем сознанием по их образцу всех прочих сущностей строится все человеческое мировоззрение.
П. Вацлавик (там же) указывает, что в нашем внутреннем мире продолжают свое существование не только объекты (в самом широком смысле), но и характеристики, которые мы им приписываем в качестве смыслов, значений и ценностей. В результате мы живем в некой воображаемой действительности, в которой тем не менее каким-то удивительным образом оказываются возможными конкретные решения и поступки.
Еще раз повторю высказанную выше мысль о том, что предметного физического мира вокруг человека, но без человека нет. Вокруг каждого человека есть созданная им своя, личная субъективная предметная репрезентация «реальности в себе». Однако личные репрезентации «реальности в себе» у людей очень сходные. Во-первых, в силу того, что люди воспринимают одну и ту же «реальность в себе». Во-вторых, в силу сходства субъективных чувственных репрезентаций у разных людей, обусловленного их биологическим родством. В-третьих, потому, что люди пользуются общим языком. В-четвертых, в силу того, что вербальные репрезентации «реальности в себе», выстраивающие окружающий человека мир, интериоризируются в сходном виде каждым человеком из общего для всех людей источника – сознания своих предшественников и современников, что обеспечивает всем членам общества сходную концептуализацию «реальности в себе». В-пятых, люди постоянно взаимодействуют друг с другом и с репрезентируемой ими «реальностью в себе», унифицируя в результате коммуникации в процессе общих действий в мире собственные субъективные его репрезентации.
В итоге в каждом обществе формируется сходная вербальная репрезентация того, что принято называть «объективным предметным физическим миром». Того, что здравый смысл каждого человека привычно помещает вовне, отождествляя с собственной глобальной преимущественно чувственной репрезентацией «реальности в себе».
Фактически существует столько же физических миров, сколько на Земле живет людей. Следовательно, утверждения писателей, будто со смертью каждого человека гибнет целый мир, целая Вселенная, – это отнюдь не художественное преувеличение. Это действительно так. Сознание каждого человека конституирует и конструирует благодаря восприятию и с помощью общей для людей объективной психической реальности целый мир, свою уникальную субъективную Вселенную. Сам же так называемый объективный предметный физический мир, рассматриваемый людьми в качестве некой внешней, независимой от людей и общей для всех их сущности – лишь очередной психический объект, конституируемый-соответствующим понятием, но занимающий, правда, центральное место в объективной психической реальности любого человеческого общества.
Повторю, что возникающие у людей субъективные репрезентации, представленные в их сознании в форме предметов, или вещей, уникальны, даже если множество людей воспринимают одну и ту же часть «реальности в себе». Однако, как только люди приходят к консенсусу в отношении сходства этих уникальных предметов, возникающих в их сознании при восприятии ими одной и той же области «реальности в себе», они тем самым конституируют объективный предмет в собственной психической реальности. Тем не менее, сама объективная предметная физическая реальность существует лишь в человеческом сознании и в качестве очередного его объекта.
Странно поэтому слышать об «объективных вещах» и вообще о чем-то «предметном и объективном», существующем якобы независимо от субъекта, в том числе об «объективной» науке. Исследователи, однако, продолжают разрабатывать критерии объективности (Ю. Фримен и Г. Сколимовский (2000, с. 237–238), В. А. Янчук (2012, с. 140–141), В. В. Нуркова и Н. Б. Березанская (2005, с. 36) и др.).
Мы должны отказаться от идеи объективного предметного физического мира, якобы существующего независимо от нашего сознания, как от вредного заблуждения. Сказанное, однако, никак не противоречит тому, что нас окружает объективная, то есть независимая от нас, данная нам в форме наших психических репрезентаций и целиком определяющая нашу жизнь «реальность в себе».
Г. П. Аксенов (2001, с. 58) задает вопрос: можно ли представить себе Вселенную без человека, а также до или после человека? Сходный вопрос гораздо раньше задавал А. Эддингтон (2003, с. 31). Он пишет, что особенно трудной является задача создать картину мира не с точки зрения определенного наблюдателя, а такую, в которой совсем бы не было отведено места для наблюдателя.
Я полагаю, что такую картину мира вообще нельзя создать, так как всякая картина мира – это субъективная репрезентация конкретного сознания. Мы не можем исключить наблюдателя, так как именно он и создает репрезентацию мира. А без репрезентации и вне человека нет привычного всем физического предметного мира, так как «реальность в себе» доступна нам только в форме этих самых предметных репрезентаций.
При попытке ответа на вопрос Г. П. Аксенова (2001, с. 58) поначалу кажется, что представить мир без человека достаточно просто. Видишь в телевизоре Вселенную и представляешь, что теперь она пустая и там нет людей. Однако проблема заключается в том, что представить ее себе без человека можно, лишь исключив не только телевизор, но и свой собственный взгляд на нее в телевизоре. А представить себе отсутствие собственного взгляда и то, чем тогда станет Вселенная, невозможно. Как образно пишет Р. Л. Грегори, «пока не возникла жизнь, все было безмолвно, хотя горы рушились» (1970, с. 86).
Итак, общий для людей объективный предметный физический мир – это очередная сформированная людьми сущность, обитающая лишь в человеческом сознании Это не только результат восприятия «реальности в себе» и бытия в ней человека, но и итог межличностной коммуникации в обществе, специфическая психическая конструкция, создаваемая в каждом сознании. Объективный физический мир тем не менее совершенно реален для каждого человека, так как чувственную достоверность и фактичность ему придает собственная субъективная чувственная репрезентация мира, выстраиваемая в каждом сознании и отождествляемая этим сознанием с понятием предметный физический мир.
Завершая рассмотрение объективной предметной физической реальности, можно с полным основанием в очередной раз повторить, что от этого понятия в его традиционном объективистском смысле тоже правильнее было бы отказаться. Однако если использовать его в ином смысле, то есть для обозначения одного из важнейших психических объектов, созданных людьми, то оно не только имеет полное право на существование, но и просто необходимо.
