Игорь Юрьевич Додонов
Ватутин против Манштейна. Дуэль полководцев. Книга первая. До столкновения
Выполняя приказ Гитлера о продолжении наступления, немецкие войска продвигались всё дальше вглубь французской территории.
Видя складывающуюся ситуацию, начальник штаба французской главной квартиры генерал Думенк попытался хоть в какой-то степени сохранить боеспособность армии. 18 июня на свой страх и риск он дал в войска телеграмму: «Перемирие не подписано. Противник использует белый флаг, чтобы прорваться на обороняемых участках…Следует повсюду продолжать со всей энергией защищать территорию родины» [37; 111].
И французская армия продолжала сопротивляться. Но раздробленная на части, практически не имеющая единого фронта сделать многого она уже не могла.
Войска 4-й немецкой армии овладели районами на западе Франции, в том числе территориями по Атлантическому побережью страны (до Ла-Рошели включительно) – Нормандией, Бретанью, Долиной Луары, Пуату. 18 июня ими был взят Шербур (Нормандия). 19 июня окружённая на границе Нормандии и Бретани, в районе города Ренн, сложила оружие 10-я французская армия. 20 июня немцы захватили французскую военно-морскую базу Брест (Бретань) и Нант (в устье Луары), 22-го – Сен-Назер, 23-го – Ла-Рошель [23; 483], [37; 113].
Форсировав Луару на участке между Орлеаном и Невером, на юг развивали удар 6, 9-я и 2-я немецкие армии.
Продолжала успешное наступление группа армий «Ц». 1-я армия, воспользовавшись отходом французских войск от линии Мажино, сумела преодолеть полосу укреплений между Сент-Авальдом и Саарбрюккеном, а 7-я армия заняла 18 июня Кольмар [37; 113].
Танковая группа Гудериана 17 июня была передана в подчинение группе армий «Ц». В этот день она получила приказ командующего этой группой армий генерал-полковника фон Лееба о развороте своих дивизий в северо-восточном направлении и их движении на Бельфор и Эпиналь с целью установления связи с 7-й армией [23; 477], [25; 178], [37; 113]. Как вспоминает Гудериан, подобный приказ был отдан им заранее, по своей инициативе:
«Я испытывал чувство удовлетворения, когда вечером нашёл в своём штабе распоряжение группы армий Лееба, согласно которому моя танковая группа переподчинялась этой группе и направлялась на бельфор, Эпиналь. Мы могли доложить, что указанный манёвр уже осуществляется.
Шесть лет спустя, находясь в Нюрнбергской тюрьме, я оказался в одной камере с фельдмаршалом Риттером фон Леебом. Однажды в этом мрачном месте у нас зашёл разговор о 1940 годе. Фельдмаршал Риттер фон Лееб никак не мог понять, каким образом я так неожиданно быстро приступил к выполнению его приказа – наступать на Бельфор, Эпиналь. И мне пришлось дать ему объяснения. Совпадение оперативных взглядов командующих танковой группой и группой армий привело к принятию одного и того же решения» [25; 178 – 179].
18 июня 1-я танковая дивизия XXXIX моторизованного корпуса танковой группы Гудериана овладела большей частью Бельфора (лишь восточные форты крепости сопротивлялись до 19-го числа). В это же день 6-я танковая дивизия XLI моторизованного корпуса группы Гудериана захватила Эпиналь. Продолжив движение в северо-восточном направлении, танковые соединения 19 июня у Ле-Шапель (северо-восточнее Бельфора) установили связь с частями 7-й армии [25; 179 – 181].
C северо-запада и севера в направлении Нанси и Люневиля наносили удар силы 16-й и 1-й немецких армий (первая также была переподчинена группе армий «Ц») [23; 477].
Таким образом, войска 2-й группы французских армий, отходившие от линии Мажино, оказались в окружении. В последующие дни немцы стягивали вокруг них кольцо. 22 июня командующий 2-й группой французских армий генерал Кондэ отдал приказ подчинённым войскам сложить оружие. К немцам в треугольнике Нанси, Бельфор, Донон в плен попало свыше 500 тысяч французских военнослужащих. Кроме того, германские войска овладели большим количеством вооружения и техники. После 22 июня сопротивление немцам здесь оказывали лишь отдельные отряды в Вогезах и гарнизоны некоторых укреплений на линии Мажино. Около 28 тысяч солдат и офицеров (16 тысяч из которых были поляками из состава сражавшейся во французской армии польской дивизии) сумели выскользнуть из окружения и перейти в районе Сент-Юрсанн швейцарскую границу. В Швейцарии они были интернированы [25; 181 – 182], [37; 113], [83; 129].
Корпус Манштейна, входивший в состав 4-й армии, в течение 18 – 22 июня выполнял приказ о продвижении к нижнему течению Луары. При этом войска корпуса продвигались, либо не встречая сопротивления противника, либо сталкиваясь с весьма слабым противодействием с его стороны.
Уже 18 июня передовой отряд корпуса под командованием полковника Линдемана достиг района западнее Ле-Мана и овладел самим городом [52;144].
«Утром 19 июня, чтобы попасть в передовой отряд Линдемана, я проехал 50 километров, не увидев ни одного немецкого солдата, – вспоминает Манштейн. – Я прибыл в Ле-Ман… По дороге мне встречались отряды французских солдат, которые двигались на восток без оружия, и целый артиллерийский дивизион со всеми орудиями и машинами, сдавшийся Линдеману» [52; 144 – 145].
«Армия противника явно начала распадаться», – делает справедливый вывод автор «Утерянных побед» [52; 145].
И тем не менее, отдельные боевые действия частям XXXVIII армейского корпуса приходилось вести – сравнительно небольшие французские отряды, видимо, действуя на свой страх и риск, пытались оборонять переправы через Луару у Анжера (Анже) и Шаллона. Сломив сопротивление этих войск, соединения корпуса к 22 июня переправились на южный берег Луары. Передовые отряды соединений продвинулись ещё дальше (до верховьев леки Ле, впадающей в Бискайский залив севернее Ла-Рошели) [52; 146].
В мемуарах Манштейн так подытожил результаты боевых действий, которые вело его соединение:
«В своём приказе по корпусу я поблагодарил подчинённые мне дивизии, которые “не защищал ни один танк и не везла ни одна машина”, за их самопожертвование, геройство и успехи. Они смогли благодаря успешному наступлению организовать преследование на глубину 500 километров, которое по праву носит название “марш-бросок” к Луаре» [52; 147].
* * *
20 июня германское командование предложило французской делегации по перемирию прибыть для встречи с немецкими представителями на мост через Луару у Тура.
Как читатель уже мог убедиться, ни 20-го числа, ни в последующие дни, в течение которых шли переговоры, немцы не останавливали боевых действий и продвижения своих войск.
Начинающиеся переговоры были переговорами только между победившей в войне Германией и потерпевшей поражение Францией. Муссолини Гитлер до этих переговоров не допустил. Как отмечает в «Истории Второй мировой войны» К. Типпельскирх, фюреру «казалось нецелесообразным, если не неудобным, вести переговоры с Францией совместно с итальянцами, которые только в последний момент вступили в войну» [83; 127].
Разумеется, «неудобство» Гитлер испытывал не перед французами, и не их достоинство он оберегал, не допуская итальянцев до переговоров (французов он унизил весьма умело, о чём немного ниже). Он просто указал своему не в меру хитрому союзнику его место – расчёт дуче, слегка постреляв, усесться на равных с немцами за стол переговоров, на равных с немцами диктовать французам свою волю и «оттяпать» у последних соразмерно с немцами, потерпел крах77.
20 июня французская делегация прибыла в Тур. В неё входили командующий 4-й группой французских армий генерал Хюнтцигер (глава делегации), бывший посол Франции в Польше Ноэль, начальник генерального штаба ВВС генерал Бержере, начальник генерального штаба ВМС контр-адмирал Ле Люк, бывший военный атташе в Риме генерал Паризо [36; 226], [37; 114].
На следующий день французов доставили на станцию Ретонд в Компьенском лесу. Именно здесь 11 ноября 1918 года в салон-вагоне маршал Фош продиктовал немецкой делегации условия перемирия, завершившего Первую мировую войну. Этот сало-вагон по приказу Гитлера был изъят из музея, доставлен в лес под Компьен и поставлен именно на то место, где он стоял в ноябре 1918 года.
Понятно, что всё это было сделано с целью как можно больше унизить французов. И хотя это унижение было, как говорится, шито белыми нитками, Гитлер захотел прямо указать на него в преамбуле к условиям перемирия, вручённым французской делегации. Преамбула была зачитана генерал-полковником Кейтелем, главой ОКВ, председательствующим на переговорах, в присутствии всех высших политических и военных руководителей Третьего рейха, прибывших на церемонию в Компьен. Словом, унижение французов самим местом действия «возвели в квадрат», когда им объяснили во всеуслышание, что именно для этого унижения место действия и было выбрано. Преамбула гласила:
«Если для принятия этих условий был назначен Компьенский лес, то это было сделано для того, чтобы этим актом восстановить справедливость и навсегда изгладить из памяти воспоминание, которое в истории Франции не было славной страницей, а немецким народом воспринималось как глубочайший позор всех времён. Франция была побеждена и разгромлена после героического сопротивления в ходе целого ряда кровопролитных боёв. Поэтому Германия не намеревается придать условиям перемирия или переговорам о нём оскорбительный для такого храброго противника характер. Целью германских требований является, во-первых, воспрепятствовать возобновлению военных действий, во-вторых, обеспечить Германии безопасность в связи с навязанным ей продолжением войны против Англии и, в-третьих, создать предпосылки для построения нового мира, основным содержанием которого будет исправление несправедливости, совершённой при помощи силы по отношению к Германской империи» [83; 127].
В общем, перед нами, говоря современным языком, весьма «политкорректный» плевок в лицо французам.
Однако и это ещё не всё. Точкой явилось то, что сразу после зачтения данной преамбулы Гитлер и все остальные политические и военные руководители Рейха, за исключением Кейтеля, возглавлявшего немецкую делегацию, покинули Компьен, тем самым продемонстрировав побеждённым французам своё крайнее к ним пренебрежение, – в самом деле, явились только для того, чтобы поглядеть на процедуру унижения, а чисто технические вопросы подписания перемирия с поверженным противником их уже не интересовали.
В дневнике Гальдера за 21 июня содержится описание ошеломляюще подавляющего впечатления, которое вся эта процедура произвела на французскую делегацию:
«20.00 – Главком (т.е. Брахич – И.Д., В.С.) возвратился из Компьена под сильным впечатлением. Французы, из которых самый симпатичный, пожалуй, военный руководитель, не подозревали, что им придётся вести переговоры в том самом месте, где проходили переговоры в 1918 году. Этот факт так подействовал на них, что они долго не могли прийти в себя» [23; 486].
Сохранилось и любопытное французское свидетельство о впечатлении, которое произвело на французскую делегацию место проведения переговоров о капитуляции. 21 июня глава делегации генерал Хюнтцигер отправил Вейгану в Бордо сообщение с изложением обстоятельств начала переговоров. Оно начиналось словами: «Я в вагоне». Прочитав это сообщение, Вейган вздохнул и прошептал: «Мой бедный друг!..» [84; 98].
Да, Хюнтцигер и его коллеги по делегации были первыми из французов, которым пришлось испить чашу национального унижения.
Вслед за прочтением преамбулы последовало оглашений самих условий перемирия. Кейтель объявил, что они не подлежат обсуждению и не могут быть изменены. После чего предложил французским представителям немедленно подписать их. Французам окончательно стало ясно, что речь идёт о безоговорочной капитуляции, а не о некоем более или менее почётном мире, на что рассчитывали Петэн и его капитулянтское правительство.
И всё-таки Хюнтцигер попытался несколько смягчить выдвинутые немцами условия. Однако почти все его предложения по этому поводу были твёрдо отклонены Кейтелем. И лишь одно предложение Хюнтцигера встретило понимание у главы немецкой делегации. «Опыт показывает, – заявил французский генерал, – что после ужасного кризиса, который переживает сейчас Франция, существует опасность скольжения страны в сторону коммунизма. Французское правительство намеревается во всех случаях воспрепятствовать этому» [37; 114]. Для подобного воспрепятствования нужны были некоторые вооружённые силы. Германское правительство, рассмотрев данный вопрос, решило его в пользу французов.
Скорректированные в этом пункте условия перемирия в 18 часов 50 минут (по немецкому летнему времени) 22 июня были подписаны Хюнтцигером от имени французского правительства. С германской стороны их подписал Кейтель [24; 3], [36; 226], [37; 114], [84; 98 – 99].
В соответствии с условиями перемирия, французское правительство прекращало военные действия против Германии на французской территории, а также в колониях, протекторатах, на подмандатных территориях и на морях (п. 1). Французские вооружённые силы подлежали демобилизации и разоружению (п. 4). Правительство Петэна получило право иметь армию «для поддержания внутреннего порядка» , численность которой должна была определяться позднее решением Германии и Италии (п. 4). Французские военнопленные оставались в Германии до подписания мирного договора (п. 20).
Германия оккупировала большую часть территории Франции (около 2/3). Оккупация распространялась на северные, наиболее развитые и богатые районы страны, а также на Атлантическое побережье Франции (п. 2). В оккупированной зоне вся власть передавалась германским оккупационным властям (п. 3).
На оккупированной территории французское правительство обязывалось передать германским властям все военные объекты, вооружение, технику, военные запасы всех видов в сохранности и исправном состоянии (п. 7). То же самое касалось объектов, оборудования и запасов гражданского назначения (п. 13).
На неокуппированной территории вооружение и военное имущество сосредоточивались на складах и передавались под контроль германских властей. Последние оставляли за собой право потребовать передачи вооружения и боеприпасов для нужд вермахта (пп. 5 и 6). Производство военной техники и вооружения на неокуппированной территории немедленно прекращалось (п. 6).
Французский военно-морской флот должен был быть сосредоточен во французских портах и разоружён под немецким и итальянским контролем. Предусматривалось оставление какой-то его части правительству Петэна «для удовлетворения интересов Франции как колониальной державы» (п. 8).
Французское правительство обязывалось нести расходы по содержанию немецких оккупационных войск (п. 18).
Германия оставляла за собой право в любой момент денонсировать соглашение о перемирии, если французское правительство не выполнит взятые на себя обязательства (п. 24).
Соглашение вступало в силу только после заключения перемирия между Францией и Италией и действовало до заключения мирного договора (пп. 23 и 24) [24; 1 – 4], [36; 226], [37; 114 – 115], [84; 98 – 99].
23 июня французская делегация вылетела на немецком самолёте в Рим.
Надо заметить, что дуче под нажимом Гитлера снял свои первоначальные требования к Франции. Этому содействовал и фактический провал итальянского наступления в Альпах, начавшегося 20 июня. Поскольку аргументов для спора с германским правительством у Муссолини не было, то 22 июня он отправил Гитлеру письмо: «Фюрер! Чтобы облегчить принятие французами условий перемирия, я… ограничил себя до минимума: демилитаризованная зона в 50 километров… В остальном я использовал германские условия перемирия» [84; 98].
Впрочем, на сей раз фюрер оценил «скромность» и «непритязательность» своего союзника и дал ему несколько больше, чем он просил в своём письме.
23 июня на вилле Инчеза близ Рима начались переговоры французской и итальянской делегаций (в последнюю входили маршал Бадольо, генералы Роатта и Приколо, адмирал Каваньяри и министр иностранных дел Чиано) [37; 115].
24 июня 1940 года франко-итальянское перемирие было подписано. Италия оккупировала французскую территорию площадью 832 квадратных километра (т.е. пятачок примерно 40 на 20 километров) с населением в 28,5 тысяч человек. Франция должна была разоружить пограничные укрепления по итало-французской границе на глубину 50 километров. Демилитаризованная зона в Африке на границе французских и итальянских владений (Французского Туниса и Итальянской Ливии) предусматривалась 250 километров глубиной. Демилитаризировались французские порты Тулон, Бизерта, Аяччо. Оран, а также ряд территорий на побережье Французского Сомали [36; 226], [37; 115].
25 июня военные действия во Франции были официально прекращены.
После заключения перемирия Франция оказалась разделённой на две зоны: оккупированную (Северная и Центральная Франция) и неоккупированную (Южная Франция), в которой у власти находилось правительство маршала Петэна.
Петэновская Франция, избравшая своей столицей городок Виши на юге страны, стала подконтрольным Германии марионеточным профашистским государством. Её независимость была чисто формальной.
Однако далеко не все французы смирились с такой участью. Внутри страны развернулось движение Сопротивления, в котором значительную роль играли коммунисты.
Вне страны действовала организация «Свободная Франция», во главе которой стоял эмигрировавший в Англию Шарль де Голль. 18 июня он обратился по лондонскому радио к французам, находившимся в Англии, с призывом установить с ним контакт и продолжать борьбу с гитлеровской Германией. 28 июня правительство Черчилля признало де Голля главой «свободных французов», а 7 августа оно разрешило ему начать формирование на территории Англии добровольческих французских вооружённых сил [36; 227 – 228], [37; 117].
* * *
Занявшая около полутора месяцев наступательная операция вермахта в Голландии, Бельгии и Франции, в результате которой эти три государства были разгромлены, а лишившаяся союзников Британия оказалась «загнанной» на свой остров, стоила вермахту 27 074 убитыми, 18 384 пропавшими без вести и 111 043 ранеными [37; 115], [83; 131]. Таким образом, безвозвратные потери немцев составили 45 458 человек (убитые плюс пропавшие без вести). Если сравнивать с Польской кампанией вермахта, в которой безвозвратные потери германской армии, по разным данным составили, от 14 до 20 тысяч человек, то приходится констатировать, что немцы безвозвратно потеряли в ходе операций «Гельб» и «Рот» в 2,3 – 3,2 раза больше, чем в ходе операции «Вайс».
Но и потери противников Германии оказались более значительными. Французская армия только убитыми потеряла свыше 84 тысяч человек (по другим данным – около 90 тысяч). 1 547 тысяч французских военнослужащих попали в германский плен [37; 115], [84; 97].
Британский экспедиционный корпус за время боёв в Бельгии и Франции потерял свыше 68 тысяч человек убитыми и пропавшими без вести [37; 102].
Безвозвратные потери бельгийской армии в мае 1940 года составили 6 тысяч человек [6; 2].
Таким образом, даже по минимальному счёту и без учёта потерь голландской армии, данными о которых мы не располагаем, но которые в мае 1940 года, учитывая краткий срок сопротивления голландцев, вряд ли превышали потери бельгийцев, безвозвратные потери союзных армий составили около 158 тысяч человек. Соотношение безвозвратных потерь 1:3,5 в германскую пользу. Ведя учёт по максимальной из известных цифр потерь вермахта в Польскую кампанию, получаем примерно такой же результат – 1:3,3 в германскую пользу (напомним, около 66 300 убитых и пропавших без вести польских военнослужащих и около 20 000 военнослужащих вермахта). И даже если использовать минимальные цифры безвозвратных потерь немцев в Польше в 1939 году (около 14 тысяч человек), то полученное соотношение потерь (1:4,7 в германскую пользу) не свидетельствует о том, что союзники в мае – июне 1940 года воевали лучше поляков в сентябре – начале октября 1939 года.
В самом деле, французская и английская армии были одними из сильнейших не только в Европе, но и мире (по численности, вооружению, уровню технического оснащения), а польская армия являлась одной из второразрядных европейских армий (как, собственно, и сама Польша являлась одной из второразрядных европейских держав, несмотря на амбиции польской правящей элиты и её претензии на великодержавность). Англия и Франция противостояли Германии совместно (да ещё и при помощи Голландии и Бельгии), а Польша дралась с Рейхом в одиночку.
И несмотря на все эти обстоятельства, поляки продержались в 1939 году немногим менее англо-французов – месяц и шесть дней (с 1 сентября по 6 октября; от начала вторжения до капитуляции войск оперативной группы «Полесье»).
Союзники в 1940 году сражались месяц и двенадцать дней (с 10 мая по 22 июня; от начала немецкого наступления до подписания второго Компьенского перемирия).
Кампания в мае – июне 1940 года была проведена англо-французской коалицией абсолютно бездарно. Выучка, проявленная войсками коалиции на поле боя, ничуть не превосходила выучку польских войск, зато явно уступала боевым навыкам солдат вермахта. Что же касается стойкости и самоотверженности, то здесь англичанам и французам оказалось далеко до поляков.
Английское командование и французское командование, свыше 20 лет почивавшие на лаврах победителей в Первой мировой, как оказалось, не восприняли ничего нового из достижений военной науки в межвоенный период. К решающему столкновению с армией Третьего рейха они подошли с устаревшими теоретическими представлениями и практическими навыками осуществления руководства большими войсковыми массами. Теория танковой войны (другими словами – теория блицкрига, теория создания и активного использования крупных механизированных соединений и объединений, теория глубокого прорыва или глубокой операции) не разрабатывалась, не «обкатывалась» на практике ни французскими, ни английскими генералами (де Голль у французов (тогда ещё не ставший генералом) – пожалуй, единственное исключение), а следовательно, и не могла быть ими применена с началом войны. В армиях Франции и Англии практически не существовало крупных бронетанковых формирований, танки, в основном, были сведены в отдельные батальоны и использовались только для поддержки пехоты. Английские и французские войска не обучались ведению боевых действий в условиях современной танковой войны.
Первые неудачи на фронте повели к кризису во французских правительственных кругах, что, в свою очередь, усилило позиции капитулянтов и настроенных на соглашение с нацистской Германией политических групп. Осложнились и межсоюзнические отношения. Можно смело сказать, что с момента прорыва группы армий «А» через Арденны и начала её стремительного движения к побережью Ла-Манша английское правительство и английское командование больше думали об эвакуации своих войск из Бельгии и Франции, чем о преодолении неудач и отражении наступления германской армии.
Всё это взаимообразно влияло на боевые возможности войск англо-французской коалиции и снижало их способность к эффективному противодействию наступлению немцев.
В подобных условиях быстрая победа вермахта была вполне естественна.
* * *
После заключения перемирия с Францией и прекращения боевых действий корпус Манштейна сначала был переведён в район Сансера на средней Луаре. Здесь штаб корпуса должен был осуществлять руководство переформированием нескольких пехотных дивизий в танковые и моторизованные [52; 148].
19 июля 1940 года за участие во Французской кампании Манштейн был награждён Рыцарским крестом Железного креста [26; 96], [49; 256], [50; 354].
В этот же день Манштейн получил приказ о передислокации XXXVIII армейского корпуса к побережью пролива Ла-Манш (в местечко Туке недалеко от Булони) для участия в подготовке вторжения в Англию [52; 150]. Здесь части корпуса ежедневно проходили обучение в прибрежной местности, покрытой дюнами и во многом похожей на участки, где должна была произойти высадка немецких войск на британское побережье. После прибытия в распоряжение корпуса средств переправы – переделанных лодок с Эльбы и Рейна, небольших рыболовецких судов и катеров, – стали также проводиться совместные с кораблями военно-морского флота учения по посадке и высадке морских десантов [52; 151 – 152].
Но, как известно, вторжение немцев на Британские острова не состоялось.
В конце февраля 1941 года Манштейн сдал командование XXXVIII армейским корпусом у побережья Ла-Манша и получил в подчинение вновь формируемый в Германии LVI моторизованный корпус. «Тем самым исполнилось желание, – пишет он в мемуарах, – которое я имел ещё до начала Западной кампании, командовать “подвижным” корпусом» [52; 172].
Во главе этого соединения Манштейн и вступит в войну с СССР.
«…Гитлер всегда был настроен против Советского Союза, хотя он в 1939 году и заключил договор со Сталиным, – отмечает Манштейн. – Он не доверял этой стране и одновременно недооценивал её. Он опасался традиционных экспансионистских устремлений русского государства, которому он, правда, Московским пактом сам снова открыл ворота на запад.
Можно предполагать, что Гитлер сознавал, что когда-нибудь оба этих режима, ставшие непосредственными соседями, столкнутся. Далее, политик Гитлер был одержим идеей “жизненного пространства”, которое он считал себя обязанным обеспечить немецкому народу. Это жизненное пространство он мог искать только на востоке.
Если обе приведённые мною мысли и допускали отсрочку столкновения с Советским Союзом до более позднего времени, то они должны были с новой силой овладеть умом такого человека, как Гитлер, после того как он, победив Францию, практически стал хозяином на континенте, тем более что угрожающие скопления советских войск на восточной границе Германии возбуждали сомнения относительно будущей позиции Кремля.
[…]
После того как Гитлер отказался от решающего сражения с Англией летом 1940 года и упустил единственный для него шанс, он больше уже не мог играть на “выжидание”. Под давление необходимости он решил теперь попытаться путём превентивной войны ликвидировать такого противника, как Советский Союз, поскольку на западе больше не было такого противника, который был бы ему опасен на континенте.
[…]
Первый намёк на надвигающиеся события я получил… тогда, когда был вызван весной 1941 года для получения новой задачи» [52; 169 – 171].
Так начиналась новая трагическая страница в истории России и Германии, да и в мировой истории.
Начинался новый этап биографии Манштейна. В ходе войны с Советской Россией его карьера достигнет своего пика, он одержит самые крупные свои победы, заслужив неофициальное звание лучшего стратега Третьего рейха и вполне официальное звание фельдмаршала. Эта же война поставит в карьере Манштейна, как и в истории нацистской Германии, жирную точку. Советские военачальники, одним из которых был Николай Фёдорович Ватутин, превзойдут лучшего стратега германской армии и нанесут ему ряд серьёзнейших поражений, сведших на нет все его успехи и превративших его предыдущие победы в утерянные.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абатуров В.В. 1941. На Западном направлении. – М.: Яуза, Эксмо, 2007. – 446 с.
2. Байков А. Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии – кто ковал советский меч? // Неправда Виктора Суворова – 2. – М.: Эксмо, Яуза, 2008. – С. 220 – 304.
3. Барятинский М. «К походу и бою не готовы» // Великая Отечественная катастрофа. Трагедия 1941 года. – М.: Эксмо, Яуза, 2007.– С. 181-226.
4. Барятинский М. Малой кровью, могучим ударом // Первый удар Сталина. 1941. – М.: Эксмо Яуза, 2010. – С. 50-85.
5. Барятинский М.Б. Т-34 в бою. Вся правда о легендарном танке. – М.: Яуза, Эксмо, 2011. – 352 с.
6. Бельгийская армия в мае 1940 года // http: //safe-rgs.ru/1948-znaki-razlichiya-belgiyskoy-korolevskoy-armii-v-gody-voyny.html. – 2 с.
7. Блейер В., Дрехслер К., Фёрстер Г., Хасс Г. Германия во Второй мировой войне (1939 – 1945). – М.: Военное издательство Министерства Обороны СССР, 1971. – 432 с.
8. Брагин М.Г. Ватутин. Путь генерала. 1901-1944 // http: // militera.lib.ru/bio /bragin_mg/index.html. – 248 c.
9. Бугаёв А.В. День «N». Неправда Виктора Суворова. – М.: Яуза, Эксмо, 2007. – 382 с.
10.Вальтер фон Браухич // http: // www.peoples.ru/military/fascism /cc/walther_von_brauchitsch/. – 2 с.
11. Василевский А.М. Дело всей жизни. Воспоминания. – М.: Издательство политической литературы, 1989. – Т. 1. – 320 с.
12. Ватутин Николай Фёдорович // https: //ru. wikipedia. org/wiki/Ватутин,_ Николай_Фёдорович. – 12 с.
13. Ватутин Николай Фёдорович // https: //battle-kursk.narod.ru/page6.htm. – 4 c.
14. Веремеев Ю. План стратегического развёртывания Красной Армии (март 1941 г.) // http:// army.armor.kiev.ua/hist/startplan-3-41.shtml. – 6 c.
15. Вернер фон Фрич // http: // www. peoples.ru/military/general/Werner_von_ fritsch/. – 5 c.
16. Версальский мирный договор // http: //www.hrono.ru/dokum/191_dok/ 19190628versal.php. – 7 с.
17. Веселов В. Доказательство от противного // Неправда Виктора Суворова – 2. – М.: Яуза, Эксмо, 2008. – С. 345-399.
18. Вишлёв О.В. Накануне 22 июня 1941 года // http: // www. litru. ru / ? book=44651& description=1. – 109с.
19. Вишлёв О.В. Сталин и Гитлер. Кто кого обманул. – М.: Эксмо, Алгоритм, 2010. – 272 с.
20.Военные округа // http: //myfront.in.ua/krasnaya-armiya/voennye-okruga.html. – 29 c.
21. Волков Ф.Д. За кулисами Второй мировой войны. – М.: Мысль, 1985. – 304 с.
22. Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. 1939 – 1941гг. // http: // www. kouzdra. ru /page/texts/hitl-stal/index. html. – 156 c.
23. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939 – 1942 гг. Т. 1. // http: // militera.lib.ru/db /halder/index.html. – 560 c.
24. Германо-французский договор о перемирии от 22 июня 1940 года // http: //dfs-76.livejournal.com/85540.html. – 4 с.
25. Гудериан Г. Воспоминания солдата //http: // militera.lib.ru /memo / german/ guderian/index.html. – 656 с.
26. Дайнес В.О. Конев против Манштейна. «Утерянные победы» Вермахта. – М.: Яуза, Эксмо, 2010. – 432 с.
27. Додонов И.Ю. Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский «котёл». – Усть-Каменогорск: Медиа-Альянс, 2012. – 464 с.
28. Додонов И.Ю., Смирнов В.В. «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн. – 641 с.
29. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. – М.: Издательство агенства печати Новости, 1979. – Т. 1. – 383 с.
30. Жуков Д., Ковтун И. Гроссмейстер против Стратега //http: //www.sovsekretno.ru/articles/id/4810/. – 13 c.
31. Заинчковская А.Ю. Генерал Молния. К 110-й годовщине со дня рождения Н.Ф. Ватутина //http:// mirznanii.com/…/general – molniya – k – 110 – oy – godovshine – so – dnya – rozhdeniya – nf – vatutina/ – 23 c.
