Игорь Юрьевич Додонов
Ватутин против Манштейна. Дуэль полководцев. Книга первая. До столкновения
Безусловно, что руководство ОКХ не разделяло мысли Гитлера о проведении наступления на Западе, считая необходимым придерживаться здесь оборонительного способа ведения войны. Оно вообще желало как можно быстрее завершить эту войну и, главным образом, именно поэтому не хотело эскалации боевых действий с Францией и Англией, к которой, конечно же, привела бы попытка немецкого наступления. В то же время в решительную победу германской армии над Францией и Англией ни Браухич, ни Гальдер, ни их ближайшие помощники не верили, а следовательно, полагали, что наступление вермахта поведёт только к затягиванию боевых действий (другими словами, повторится ситуация, сложившаяся в ходе Первой мировой войны).
Манштейн также абсолютно прав, что Гитлер самостоятельно и произвольно устанавливал сроки начала наступательной операции.
Но вот в том, что само конкретное воплощение плана «Гельб» было навязано ОКХ Гитлером, в том, что, как пишет Манштейн, «командующему Сухопутными силами оставалось только технически осуществить эту операцию» [52; 82], позволим себе усомниться. Главным образом по той простой причине, что предложения Манштейна по радикальному пересмотру плана «Гельб» встретили резкие возражения не со стороны Гитлера, а именно со стороны Браухича и Гальдера. Также и потому, что своим смещением с поста начальника штаба группы армий «А» Манштейн «обязан» вовсе не Гитлеру, а ОКХ, которое таким образом отреагировало на его борьбу за вариант «Жёлтого плана», отличный от предложенного ОКХ. Последнее обстоятельство подтверждает и сам Манштейн: «…Вряд ли можно сомневаться в том, – пишет он, – что моя отставка с поста начальника штаба группы армий объясняется желанием ОКХ отделаться от надоевшего ему настойчивого человека, который посмел противопоставить его оперативному плану другой план» [52; 120].
В целом, утверждение Манштейна о том, что первоначальный вариант плана «Гельб» был навязан Браухичу и Гальдеру Гитлером, находится в полном соответствии с одной из главных тенденций его книги – обвинять практически во всех неудачах вермахта вообще и его, Манштейна, в частности, именно фюрера. Вот и первоначальный, неудачный, ошибочный вариант плана войны с Францией был, согласно Манштейну, задуман Гитлером, а ОКХ лишь вело его детальную разработку.
Конечно, заявления Гитлера об игнорировании нейтралитета Бельгии, Голландии и Люксембурга сами собой вели к мысли о наступлении севернее линии Мажино. Да это, собственно, единственный здравый способ ведения наступательной операции на Французском фронте. Переть в лоб на линию Мажино, конечно, можно. Но каков будет результат этого напора – догадаться нетрудно.
Однако сама идея наступления севернее линии Мажино ещё не есть автоматическое воспроизведение плана Шлиффена. В конце концов, и сам Манштейн предлагал наступлении севернее этой линии, и он не считался с нейтралитетом Бельгии и Люксембурга, но то, что предлагал он, к плану Шлиффена не имело никакого отношения. А вот новая «реинкарнация» этого плана времён Первой мировой войны полностью «заслуга» Браухича и Гальдера. В данном случае эти два военачальника, которым не очень-то и хотелось наступать на Западном фронте, «новых путей не искали». «Достали пыльные папки с полок», подработали кое-что, исходя из современных условий, и «нате вам» – план «Гельб». Спорить же фюреру с тем, что наступление по равнинной Бельгии и Голландии наиболее удобно, вряд ли представлялось возможным. По видимости, с первого взгляда, по логике оно так и есть. И до того, как строптивый начальник штаба группы армий «А» стал усиленно «проталкивать» свой вариант плана Французской кампании, никто фюрера в этом и не разубеждал.
С подобной трактовкой данного вопроса вполне согласуется точка зрения биографа Манштейна фельдмаршала лорда Карвера, немецких историков В. Блейера, К. Дрехслера, Г. Фёрстера, Г. Хасса, современных российских исследователей Ю.Н. Лубченкова, В.О. Дайнеса [7; 57], [26; 86 – 87, 89 – 90], [39; 304 – 306], [49; 256], [50; 354].
Но каков всё-таки был первоначальный вариант плана «Гельб», и какие возражения он вызвал у Манштейна?
Итак, как утверждает Манштейн, «оперативные замыслы ОКХ в основных чертах напоминали знаменитый план Шлиффена 1914 года» [52; 97].
Согласно директиве от 19 октября 1939 года, предусматривалось нанести сильным правым крылом германской армии удар в направлении на Голландию и Северную Бельгию и разбить находящиеся в Бельгии и Северной Франции англо-французские силы вместе с бельгийской и голландской армиями.
Исходя из этого замысла, группировка немецких войск была следующей.
Наиболее сильной была правофланговая группировка, состоявшая из двух частей, выполнявших единую задачу, – армейской группы «Н» и группы армий «Б». Они развёртывались по нижнему течению Рейна и в Северном Эйфеле.
Армейская группа «Н» подчинялась напрямую ОКХ. В её задачу входило наступление в Голландии, севернее реки Ваал, в общем направлении на Утрехт. При удачном стечении обстоятельств группа должна была обеспечить захват Амстердама и Роттердама.
Группа армий «Б» (командующий – генерал-полковник фон Бок) должна была наступать севернее и южнее Льежа на Брюссель, затем, не теряя времени, развивать удар на запад. Из района Антверпена оттеснить противника в район Гента и Брюгге и запереть его там.
В состав группы армий «Б» входило три армии: 2-я, 6-я и 4-я (с севера на юг).
Объединённая группировка правого крыла (армейская группа «Г» и группа армий «Б») насчитывала 43 дивизии (30 пехотных, 9 танковых и 4 моторизованных).
Операция группы армий «Б», преследующая, преследующая цель достичь решительного успеха, прикрывалась с юга группой армий «А» (командующий – генерал-полковник Рундштедт). Она развёртывалась в Южном Эйфеле и Гунсрюке. Свою, в сущности, вспомогательную задачу она осуществляла, нанося удар через Южную Бельгию и Люксембург. Правым флангом она по возможности быстро продвигалась через Маас южнее Намюра, чтобы, в зависимости от обстоятельств, прикрыть или расширить фронт наступления группы армий «Б» на запад южнее реки Самбра.
Группа армий «А» состояла из двух армий – 12-й и 16-й (с севера на юг) и насчитывала 22 пехотные дивизии. Т.е. ни одного подвижного соединения в её составе не было.
Группа армий «Ц», состоявшая из двух армий – 1-й и 7-й (с севера на юг), и 18 пехотных дивизий, должна была охранять «Западный вал» на всём его протяжении от люксембургской до швейцарской границы. Её задачи были чисто оборонительные.
В резерве ОКХ оставалось 17 пехотных и 2 моторизованные дивизии [26; 85], [52; 95 – 96, 616 – 619].
«Целью этого наступления, – говорилось в директиве по стратегическому развёртыванию «Гельб» от 19 октября 1939 года, – осуществляемого на северном фланге Западного фронта через голландско-бельгийскую и люксембургскую территорию, будет разгром по возможности крупных сил французской армии и её союзников и одновременно захват возможно большего пространства на территории Голландии, Бельгии и Северной Франции как плацдарма для успешного ведения воздушной и морской войны с Англией и как широкой полосы обеспечения Рурской области» [52; 616 – 617].
Как видим, планом нанесения решительного поражения англо-французской коалиции, планом полного разгрома Франции первоначальный вариант плана «Гельб» не был.
Манштейн так резюмировал содержание и смысл этой разработки ОКХ: «Мощный правый кулак должен был разбить силы англо-французской армии, которые, по нашим данным, находились в Бельгии, в то время как слабая левая рука должна была прикрывать этот удар. Целью операции в отношении территориальных задач был выход на побережье Ла-Манша. Что должно было произойти после этого первого удара, из директивы нельзя было узнать» [52; 97].
Манштейна не устраивала ни постановка цели кампании, ни способ её достижения. Неприятие декларируемой «Жёлтым планом» цели вело к отрицанию предлагаемого им варианта действий или наоборот – сам план операции, не устраивающий Манштейна, заставлял отрицать её цели – вопрос. Во всяком случае, высказывания Манштейна позволяют предполагать и первую, и вторую причинно-следственную связь.
«Целью наступления на Западе должно было являться одержание решительной победы на суше. Стремление добиться частной победы, лежащее в основе директив ОКХ, не было оправдано ни с политической (нарушение нейтралитета трёх стран), ни с военной точки зрения. Ударная сила германской армии на континенте, в конечном счёте, является для нас решающим фактором. Расходовать её на достижение частных целей недопустимо, если учесть хотя бы такой фактор, как Советский Союз», – так Манштейн передаёт в своих мемуарах содержание 1-го пункта записки, поданной им совместно с Рундштедтом в ОКХ 31 октября 1939 года и содержащей новый, в корне отличный от разработки Генерального штаба, вариант плана «Гельб» [52; 102].
Легко заметить, что здесь «во главу угла» ставятся именно цели кампании, и подвергается критике их ограниченность в разработке ОКХ.
Однако вот что пишет автор «Утерянных побед» о своих первых впечатлениях от плана «Гельб» в варианте от 19 сентября 1939 года: «Оперативные замыслы ОКХ в основных чертах напоминали знаменитый план Шлиффена 1914 года. Мне показалось довольно удручающим то, что наше поколение не могло придумать ничего иного, как повторить старый рецепт, даже если он исходил от такого человека, как Шлиффен. Что могло получиться из того, что из шкафа доставали военный план, который противник уже однажды проштудировал вместе с нами и к повторению которого он должен быть подготовлен!» [52; 97]
То есть чисто военный, оперативный аспект, соображения, с ним связанные, кажется, всё-таки были первичными в отрицании Манштейном разработки ОКХ.
Как бы там ни было, но оба этих пункта – ограниченность целей кампании и устаревший, ошибочный способ их достижения, предполагавший сосредоточение основных усилий германской армии на её правом фланге, несмотря на многочисленные изменения, вносимые в план «Гельб», продолжали оставаться в нём основополагающими до февраля 1940 года.
Первые изменения в положения плана ОКХ внесло уже 29 октября 1939 года. «Инструкция по стратегическому развёртыванию “Гельб”», выпущенная ОКХ в этот день, исключала из театра военных действий Голландию. Следовательно, отменялось создание армейской группы «Н», а силы, занаряженные для неё, передавались группе армий «Б» [52; 95, 620 – 622]. Позже Голландия вновь была включена в зону военных действий, но это не привело к воссозданию армейской группы «Н». Теперь на территории этой страны должна была действовать группа армий «Б», усиленная 18-й армией [52; 95, 621].
Во второй половине ноября 1939 года «Жёлтый план» вновь претерпел довольно существенные изменения, оставшись, однако, неизменным в основных своих положениях (главный удар на правом фланге и ограниченные цели кампании). Очевидно, предложения Манштейна по его радикальному пересмотру (в чём эти предложения заключались, мы скажем несколько ниже) всё-таки подействовали на Гитлера, оставив, между тем, абсолютно равнодушным командование Сухопутных войск вермахта.
Манштейн вспоминает:
«12 ноября мы получили совершенно неожиданно следующую телеграмму (из ОКХ – И.Д., В.С.):
“Фюрер отдал приказ: на южном фланге 12-й армии или в полосе наступления 16-й армии ввести третью группу подвижных войск…
Перед этой группой ставятся следующие задачи:
а) разбить переброшенные в Южную Бельгию подвижные силы противника и облегчить тем самым 12-й и 16-й армиям выполнение их задачи;
б) в районе Седана или юго-восточнее его внезапно переправиться через Маас и создать тем самым благоприятные предпосылки для продолжения операций, в особенности в случае, если действующие в составе 6-й и 4-й армий бронетанковые соединения не могут быть использованы”» [52; 107].
Этот приказ фюрера имел следствием появление дополнений, которые ОКХ разработало к своим ранее изданным директивам по варианту стратегического развёртывания «Гельб». Данные дополнения, учитывающие вышеозначенные указания, предусматривали передачу группе армий «А» XIX моторизованного корпуса (командир – генерал Гудериан) для действий в Южной Бельгии и обеспечения переправы германских войск через Маас у Седана [52; 107 –108].
Манштейн так отозвался об этих последних изменениях, внесённых в «Жёлтый план»:
«Он (Гитлер – И.Д., В.С) мог увидеть, что легче всего форсировать Маас у Седана… Возможно, он понял, что переправа через Маас у Седана создаст удобный плацдарм (для переправы южного фланга группы армий «Б» через Маас), и хотел, как всегда, преследовать все заманчивые цели сразу.
[…]
Что же касается, однако, передачи в состав группы армий 19-го танкового корпуса, то, по замыслу Гитлера, она преследовала, безусловно, только тактическую цель, достижение которой должно было облегчить форсирование Мааса и для группы армий “Б”.
И в присланном ОКХ дополнении к директиве нигде не упоминается об изменении общего замысла» [52; 107 – 108].
Но 20 ноября Верховное Главнокомандование вермахта (ОКВ) издало директиву № 8, которая поставила Генеральному штабу Сухопутных войск задачу разработать новый вариант операции «Гельб», который предусматривал бы нанесение главного удара в полосе группы армий «А» в случае, если там обозначится более быстрый и значительный успех, чем у группы армий «Б» [26; 85], [52; 109].
Вот это было уже «покушение на самые основы» плана «Гельб». Казалось бы, возможность нанесения удара не правым, а левым крылом германской группировки должна быть предусмотрена. Но Манштейн оценивает директиву № 8 весьма сдержанно:
«Я допускаю, что Гитлер в конце ноября хотел оставить за собой возможность перенесения направления главного удара из района действий группы армий “Б” в район действий группы армий “А” уже в ходе осуществления операции. Однако это ещё ни в коей мере не означало отхода от прежнего оперативного плана или принятия основных положений штаба группы армий “А”… Прежняя директива полностью оставалась в силе» [52; 110 – 111].
Манштейн склонен видеть смысл директивы № 8, скорее, в следующем:
«…Речь, очевидно, шла в первую очередь об усилении бронетанковых сил, входящих в состав группы армий (имеется в виду группа армий «А» – И.Д., В.С.), с целью выполнить задачу, поставленную Гитлером, – прорвать оборону на рубеже реки Маас у Седана для обеспечения действий группы армий “Б”» [52; 110].
В самом деле, директива ОКВ привела лишь к переброске в конце ноября XIV моторизованного корпуса, находившегося до этого момента на восточном берегу Рейна, в район, расположенный непосредственно за районом развёртывания группы армий «А». Но в подчинение этой группе он передан не был и оставался в резерве ОКХ, что предполагало его использование в зависимости от обстановки – либо в полосе наступления ГА «Б», либо в полосе наступления ГА «А» [52; 109].
Это были самые кардинальные изменения, внесённые в первоначальный вариант плана «Гельб».
Первая докладная записка с предложением о пересмотре плана «Гельб» была подана командованием группы армий «А» в Генштаб Сухопутных войск 31 октября 1939 года. Затем последовал целый ряд подобных записок – 6 ноября, 21 ноября, 30 ноября, 6 декабря, 18 декабря и 12 января 1940 года [52; 105, 108 – 109, 622 – 654]. Наконец, в феврале 1940 года Манштейн, будучи на приёме у Гитлера, лично доложил ему план штаба группы армий «А». И именно данный доклад явился последней каплей – после него Гитлер отдал приказ о коренном пересмотре плана «Гельб» в духе предложений Манштейна (об этом событии подробнее – немного ниже).
Что ж? Командованию группы армий «А» не откажешь в упорстве и настойчивости в отстаивании своих взглядов. Причём, эту настойчивость надо относить в большей степени именно на счёт Манштейна. Здесь весьма показательно то обстоятельство, что генерал-полковник фон Рундштедт имел возможность ещё 23 ноября 1939 года лично доложить Гитлеру план операции, разработанный штабом группы армий «А», ибо в этот день с генералами Бушем и Гудерианом был у него на приёме. Однако, как утверждает Манштейн, Рундштедт не поднимал перед фюрером указанную проблему [52; 110].
Что тут сыграло роль – соображения субординации (Рундштедт не хотел действовать через головы своих непосредственных командиров – Браухича и Гальдера) или нежелание перечить фюреру (ибо, судя по всему, Рундштедт, так же как и Манштейн, считал, что тот вариант плана «Гельб», который усиленно продвигает ОКХ, стопроцентно является воплощением требований Гитлера) – остаётся только гадать. Но вот Манштейна в феврале не остановили ни те, ни другие соображения – личный доклад фюреру был им сделан.
В чём же, более конкретно, были причины неприятия Манштейном первичного варианта «Жёлтого плана», и какие предложения выдвигались им? Если обобщать все доводы и предложения Манштейна, учитывая те изменения, которые план «Гельб» претерпел до момента его кардинального пересмотра, то картина получается следующая:
1. Цели кампании не должны носить частный, ограниченный характер, например, разгром крупных сил противника в Бельгии и захват части побережья Ла-Манша. Эти цели должны быть с самого начала решительными. Войска изначально необходимо нацеливать на полный разгром французской армии и окончательное сокрушение Франции.
2. Для достижения подобной решительной цели кампании главный удар правым крылом немецкой группировки, т.е. силами группы армий «Б», совершенно не годится. Почему? 43 дивизии группы армий «Б», наступавшие через Северную Бельгию, сразу столкнулись бы с 20 дивизиями бельгийской армии. Поскольку Голландия, в конечно итоге, согласно плану «Гельб», всё-таки включалась в зону боевых действий, то в противостояние были бы вовлечены ещё 10 голландских дивизий. Конечно, эти 30 дивизий противника уступали и по своим боевым качествам, и количественно дивизиям вермахта, но зато они могли опираться на сильные укрепления и естественные препятствия (укрепрайоны по обе стороны от Льежа, вдоль канала Альберта, удлинённого до крепости Антверпен, укрепления вдоль реки Маас с опорным пунктом – крепостью Намюром – в Бельгии; в Голландии – многочисленные водные препятствия, которые с успехом могла использовать голландская армия). Всё это позволило бы бельгийцам и голландцам продержаться несколько дней. А затем к ним на помощь подоспели бы англо-французские силы. Группа армий «Б» оказывалась лицом к лицу с равным по силе противником. Ни о каком стремительном броске, решительном и быстром обходе вражеской группировки не могло быть и речи. Войска правого крыла германской армии были обречены увязнуть в ожесточённых боях и максимум, на что могли рассчитывать, – тактические успехи.
3. Из вышеизложенных соображений следует вывод – главный удар должен быть перенесён на левый, южный, фланг немецкой группировки, и осуществлять его должна группа армий «А». Нанеся удар через Арденны (где противник не ждал мощного удара и массированного применения подвижных соединений, вследствие ограниченной проходимости местности) в Южную Бельгию, группа развивала наступление в направлении нижнего течения реки Соммы. Этим достигалось отсечение всего северного фланга противника в Северной Франции и Бельгии. Тем самым закладывались предпосылки для достижения решительной победы над Францией.
При этом группа армий «Б», как и было намечено, наносила удар в Северной Бельгии и Голландии, но теперь удар этот приобретал вспомогательный характер, сковывающий силы противника.
4. Однако при таком варианте действий германской стороны возникает и ряд опасностей. Прежде всего, противник может попытаться отойти из Бельгии и Северной Франции за Сомму. Если этот его ход будет удачен, он может бросить все имеющиеся в его распоряжении силы для контрнаступления на широком фронте против южного крыла германской армии с целью окружения всех германских войск в Бельгии или даже шире – южнее Нижнего Рейна.
Если противник при удачном отходе за Сомму всё же не пойдёт на описанный выше контрудар с решительными целями, то всё же у него будет прекрасная возможность, используя свои резервы, создать новый сплошной фронт. Он может начинаться у северо-западной границы линии Мажино, проходить восточнее Седана, затем по течению рек Эна и Сомма – до Ла-Манша.
Для того чтобы лишить противника указанных возможностей, необходимо, прежде всего, посредством решительного наступления разбить его силы в междуречье Мааса и Уазы. Также необходимо энергичными действиями группы армий «Б» лишить противника возможности планомерного, упорядоченного отвода войск из Бельгии и Северной Франции за нижнее течение Соммы.
5. Группа армий «А», которой теперь в операции предстояло наносить главный удар, должна быть усилена ещё одной армией, т.е. получить вместо двух армий три.
Эту третью армию необходимо развернуть на северном фланге группы армий «А» (по планам штаба группы, это могла быть либо 18-я, либо 2-я армия). В её задачу входило форсировать Маас и нанести удар на нижнее течение Соммы, тем самым отрезав находящиеся в Бельгии англо-французские силы, отброшенные ударом группы армий «Б».
Южнее 12-я армия должна была форсировать Маас по обе стороны от Седана, затем повернуть на юго-запад и, развивая наступление, сорвать возможные попытки контрнаступления противника в районе западнее Мааса.
В задачу третьей армии из состава группы (16-й) входило обеспечение южного фланга операции, между Маасом и Мозелем.
6. Удар одного XIX моторизованного корпуса в направлении на Маас у Седана является половинчатой мерой. Если противник ударит в Южной Бельгии навстречу наступающим германским войскам крупными силами своих механизированных войск, то одного корпуса (пусть и моторизованного) будет явно недостаточно, чтобы разбить атакующего противника. Если противник не будет наносить контрудар, а ограничится удержанием рубежа реки Маас, то и в этом случае одного моторизованного корпуса будет недостаточно, чтобы форсировать Маас, прорвать оборону противника и развивать после этого успешное наступление.
Если принимать решение о том, чтобы бросить вперёд механизированные соединения, то для этого в полосе наступления группы армий «А» должны действовать не менее двух моторизованных корпусов, которые должны переправиться через Маас одновременно (у Шарлевиля и Седана) и развивать удар «плечом к плечу». Следовательно, XIV моторизованный корпус необходимо с самого начала подчинить группе армий «А», и вопрос о его подчинении группе армий «А» или группе армий «Б» нельзя оставлять открытым [26; 87 – 89], [52; 102 – 104, 622 – 654].
Таковы, в целом, были соображения штаба группы армий «А» по проведению Французской кампании.
Высшим чинам ОКХ настойчивость Манштейна, его, если можно так выразиться, настырность в доказывании ошибочности плановых разработок командования Сухопутных войск по проведению Французской кампании пришлись не по душе.
25 января 1939 года Браухич провёл в Кобленце совещание с командующими группами армий «А» и «Б» и командующими армиями, входящими в эти группы. На совещании присутствовали и начальники штабов групп армий и армий [52; 119].
Кстати, заметим, что, рассказывая об этом совещании в мемуарах, Манштейн оспаривает вошедшее в историческую литературу мнение, что к коренному пересмотру плана «Гельб» повёл инцидент с офицером (начальником оперативного отдела) штаба 7-й авиационной дивизии [39; 306], [83; 55]. 10 января 1940 года самолёт, на котором летел этот офицер, сбился с курса и вынужден был совершить посадку на бельгийской территории [83; 55]. При этом в руки бельгийцев попали находившиеся при немецком штабном работнике оперативные документы, касающиеся предстоящей кампании. Как пишет Манштейн, это были, «по меньшей мере, выдержки из плана использования 1-го воздушного флота во время операции. В этой связи следовало считаться с тем, что западные державы будут информированы Бельгией о существовавшем оперативном плане» [52; 118 – 119]. Однако, отмечает Манштейн, «это совещание было проведено намного позже упомянутого выше инцидента» [52; 110]. Но при этом «задачи групп армий “А” и “Б” остались без изменений» [52; 119].
Манштейн делал на совещании доклад, в котором указал, «что нанесение удара через Арденны силами одного 19-го танкового корпуса является половинчатой мерой. Он не обещает успеха под Седаном, так как противник за это время сосредоточил на Маасе крупные силы (2-я французская армия)» [52; 119]. «Несмотря на эти замечания, – вспоминает автор «Утерянных побед», – генерал-полковник фон Браухич заявил, что он не может передать нам 14-й (мех.) корпус» [52; 119].
Именно после этого совещания Рундштедт был извещён Браухичем о предстоящей смене начальника штаба группы армий «А». Сейчас трудно сказать, явился ли командующий Сухопутными войсками вермахта в Кобленц уже с готовым решением о смещении Манштейна с должности, или это были только предварительные намётки, а дискуссия между Браухичем и Манштейном на совещании стала последней каплей, и намётки превратились в решение. Во всяком случае, сам Манштейн, со слов Рундштедта, утверждает в мемуарах, что командующий группы армий «А» был извещён Браухичем «предварительно» [52; 120]. Но как стоит понимать это «предварительно»? Как просто «заранее» или как «может быть»? Другими словами, есть основания полагать, что и сразу после совещания Браухич не был окончательно уверен в том, что заменит Манштейна на посту начальника штаба группы армий «А».
Тем не менее, подобное решение состоялось довольно скоро (если и не было принято до 25 января или непосредственно в этот день), ибо уже 27 января Манштейн получил сообщение, что назначен командиром XXXVIII армейского корпуса, который в тот момент ещё даже не существовал, а только должен был начать формироваться в тылу [26; 87], [39; 305], [52; 120]. Предлог для подобного назначения был найден вполне легитимный. Как объяснил Браухич Рундштедту ещё 25 января, Манштейна «больше нельзя обходить приназначении новых командиров корпусов, так как генерал Рейнгардт, который имеет меньшую выслугу лет в своём чине, также получает корпус» [52; 120].
Но Манштейн вполне справедливо полагал, что ОКХ просто хотело избавиться от строптивого начальника штаба группы армий «А». Он пишет по этому поводу: «Хотя моё назначение никак не могло рассматриваться как нарушение обычного порядка назначения на должности, в тот момент, когда предстояло большое наступление, такая смена начальников штабов выглядела очень странно. Вопрос о выслуге лет, который послужил предлогом для этого, можно было разрешить и иначе. Поэтому вряд ли можно сомневаться в том, что моя отставка с поста начальника штаба группы армий объяснялась желанием ОКХ отделаться от надоевшего ему настойчивого человека, который посмел противопоставить его оперативному плану другой план» [52; 120].
Со стороны Браухича и Гальдера это был шаг, вызванный, скорее, мотивами психологического, эмоционального порядка, каковые можно передать словами «да осточертел!», чем опасениями практического плана (в том ли, что Манштейн всё-таки как-то сумеет добиться своего (т.е. прыгнуть через их головы, выйдя напрямую на Гитлера); и уж тем более в том, что во время кампании он поведёт «свою игру», вопреки оперативному плану и приказам ОКХ).
Ни коим образом не можем согласиться с современным российским исследователем В.О. Дайнесом, который пишет: «Начальник Генштаба Сухопутных сил генерал Ф. Гальдер опасался, что фон Рундштедт под влиянием начальника штаба может склониться к проведению самостоятельных операций. Гальдер, приняв участие в командно-штабном учении, проведённом фон Манштейном. и разобравшись в его намерениях, рекомендовал командующему группой армий «А» отстранить своего начальника штаба от командования опасным южным флангом, иначе тот начнёт своё собственное сражение, которое нарушит единство замысла» [26; 86 – 87].
Причин нашего несогласия с подобным утверждением Владимира Оттовича сразу несколько.
Во-первых, причина чисто хронологического плана. Не очень понятно, о какой командно-штабной игре ведёт речь российский историк. Известно, что Гальдер принял участие в военной игре штаба группы армий «А», состоявшейся 7 февраля 1940 года [23; 259 – 260], [52; 120]. Однако к тому моменту назначение Манштейна командиром XXXVIII армейского корпуса уже давно состоялось (напомним, – 27 января). Манштейн ещё принимал участие в этой игре, но отбыл к новому месту службы практически сразу же после неё (9 февраля) [52; 120]. Любопытно, что Гальдер в своих дневниковых записях за 7 февраля, рассказывая об упомянутой игре, среди представителей командования группы армий «А» Манштейна не называет. Им упомянуты Рундштедт, Блюментрит, Гудериан [23; 259 – 260]. Т.е. Манштейн принимал участие в штабном учении уже неофициально. И рекомендовать Рундштедту снимать его с должности начальника штаба группы Гальдеру было незачем – Манштейн и так уже был с неё снят.
Во-вторых, дневниковые записи Гальдера, рассказывающие о военной игре в штабе группы армий «А» в Кобленце, не содержат ни малейшего намёка на те опасения в возможности самостоятельных, расходящихся с общим планом кампании действий командования группы армий «А» и лично Манштейна, о которых говорит В.О. Дайнес. Как отмечалось выше, о Манштейне Гальдер вообще ничего не говорит, ибо бывший начальник штаба группы присутствовал на играх как лицо неофициальное. В записях Гальдера чётко прослеживается, что командование ГА «А» имеет свою точку зрения на план предстоящей кампании, отличную от точки зрения ОКХ и уже существующего варианта плана «Гельб». Но понимание существования особого мнения группового командования вовсе не заставляет Гальдера делать вывод о возможности какой-то «крамолы» с его стороны [23; 259 – 260]. И даже наоборот.
Это «наоборот» как раз и есть третья причина нашего несогласия с утверждением В.О. Дайнеса.
Итак, в-третьих. В своих мемуарах Манштейн пишет, рассказывая о военно-штабной игре 7 февраля 1940 года: «У меня создалось впечатление, что генерал Гальдер, присутствовавший на манёврах, наконец начал понимать правильность нашего замысла» [52; 120]. Надо заметить, что впечатления Манштейна, судя по всему, не обманули. Дневниковые записи Гальдера тоже наводят на мысль, что он стал относиться с пониманием к замыслу штаба группы армий «А».
И, наконец, в-четвёртых. На наш взгляд, предположение В.О. Дайнеса, что Гальдер опасался самостоятельных действий со стороны штаба и командующего группы армий «А», действий, которые кардинально бы шли вразрез с утверждённым планом кампании – это чересчур! Напомним, что речь идёт о вермахте, германской армии, всегда славившейся своей дисциплиной, а не о махновских бандформированиях. Безусловно, в вермахте бывали случаи вольного или невольного неподчинения командиров различных уровней приказам вышестоящих штабов. Но они не были столь часты, а главное – практически всегда были следствием крайне неблагоприятного, а то и катастрофического для немцев развития событий. В основном, подобные случаи имели место во время войны с Советским Союзом. Но чтобы командование группы армий начало играть в «свою игру» во время наступления, или «свою игру» затеял начальник штаба группы армий вопреки командующему группы – это, пожалуй, невероятно!
