Светлана Рощина
Шаги забвения
Многие знакомые, зная о моей тяжёлой семейной жизни, упрекали меня в том, что я не ушла от мужа, продолжая добровольно тащить свой крест.
Да, говорить легко. Как говориться, чужую беду руками разведу. Но если бы кто-то другой оказался на моём месте, неизвестно, как бы он поступил в этой ситуации.
Да, я действительно, несколько раз уходила от мужа. Собирала вещи и возвращалась к родителям. И что вы думаете? Каждый раз моя мать прогоняла меня обратно. Она всегда выставляла меня на улицу, даже тогда, когда в холодный декабрьский день я пришла к ней с двухмесячной дочерью на руках.
Узнав о моём плачевном положении, мать равнодушно сказала:
– У тебя теперь другая семья, и к нам ты вернуться не можешь. Возвращайся к мужу.
После этого она указала мне на дверь, заставив уйти.
Тогда я стала просить своих многочисленных родственников приютить меня, но везде встречала отказ, что, однако, совершенно не мешало им впоследствии обращаться ко мне с самыми обременительными просьбами.
Я просила друзей, у которых была своя жилплощадь, позволить мне пожить у них некоторое время, но тоже встречала отказ. Никому не хотелось заниматься чужими проблемами. Все лишь пытались утешить меня своими советами. Да только какой прок от пустых советов, если мне с грудным ребёнком негде жить и нечего есть?
Никто не хотел вникать в мою ситуацию. Все дружно считали, что мои семейные проблемы – результат лишь моей вины. Никто не хотел видеть того, что семья не может быть улицей с односторонним движением, и уж тем более, не является спортивным полем, где все голы должны забиваться в одни ворота. Семейные обязанности должны быть обоюдными, также как и уважение в семье. Нельзя все заботы и проблемы взваливать только на одного человека, чтобы остальные могли жить всласть, ни о чём не думая и ни о чём не печалясь. Так не должно быть.
Однажды я читала дочери такую сказку. У одного мужика были конь и осёл. И коня мужик очень сильно любил и берёг, взваливая всю тяжёлую работу на осла. И однажды хозяин так перегрузил осла ношей, что тот, задыхаясь, попросил коня помочь ему, взяв часть груза себе. Но конь ответил ослу, что если бы хозяин хотел этого, то сам бы передал часть ноши коню. И в итоге измученный осёл издох. И тогда мужик подошёл к ослу и сказал: «Наверное, я слишком перегрузил бедное животное». И сняв груз со спины осла, переложил его на коня. И теперь уже конь, еле переставляя ноги, шёл и думал о том, что нужно было помочь ослу, пока тот был жив, а сейчас уже он и сам не уверен в том, что сможет донести ношу до конца пути.
И на протяжении всей своей замужней жизни я каждый день ощущала себя тем самым несчастным ослом, который, находясь на последнем издыхании, тащит на себе непосильную ношу, даже не надеясь при этом, что сможет донести её до конца.
Да, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
И сколько бы раз я не пыталась уйти от мужа, мне всегда приходилось возвращаться обратно, потому что идти было некуда.
Из-за того, что муж пил, пропивая не только свои деньги, но и мои, если я не успевала их хорошенько спрятать, у меня не было накоплений, поэтому даже съёмная квартира была для меня непозволительной роскошью.
Это сейчас существуют банковские карты, и банки предлагают делать вклады с удобными режимами управления денежными средствами, но я вышла замуж в 1994 году, когда ничего этого не было. Дефолт 1998 года, нищета начала двухтысячных, и очередной финансовый кризис 2008 года не позволяли мне надолго встать на ноги.
Как утверждал бессмертный Воланд, москвичей испортил жилищный вопрос. Так оно и есть. Сколько семей москвичей мыкаются на скромной жилплощади, знают только москвичи.
Мне некуда было идти, поэтому я продолжала жить с нелюбимым мужем и ненавидящей меня свекровью и мечтать каждый день о том, чтобы смерть поскорее пришла ко мне и избавила от дальнейших страданий.
И однажды она пришла. Но не за мной, потому что у меня оставалось слишком много дел на этой земле. Она пришла за моим мужем, который прожигал свою жизнь, будто она досталась ему в нагрузку с другим товаром. Бог отбирает жизни у тех, кто их не достоин. Кто не ценит этот дар, позволяя себе терять человеческой облик и разум.
Возможно, что это так, потому что иного объяснения произошедшему у меня нет.
У Стивена Кинга в романе «Долорес Клейборн» встречается одна прекрасная фраза: «Несчастный случай – лучший друг несчастной женщины». Пожалуй, это было сказано как раз про меня.
В постановлении следователя, проводившим расследование обстоятельств гибели Андрея, было указано, что причиной пожара послужила техническая неисправность электропроводки в доме. Но знакомые и коллеги моего мужа были уверены в том, что Андрей курил в постели и заснул с непогашенной сигаретой в руках. Но никто даже и не подумал спросить меня, что я думаю по этому поводу. Все были настолько плохого мнения обо мне, что даже не пожелали принять в расчёт мои умозаключения по этому поводу, хотя именно меня и стоило спросить первую очередь, так как только я знала этого человека лучше, чем кто-либо другой.
Я считаю, что произошедший несчастный случай был исключительно следствием безалаберности и других отрицательных качеств Андрея, о которых никто не догадывался. А дело было в том, что перед празднованием Нового года мы, как, пожалуй, и многие другие люди, купили петарды и фейерверки, чтобы устроить свой маленький салют после боя курантов. Но в новогоднюю ночь мы использовали не всю купленную пиротехнику, оставив часть её на последующие дни. И вечером того дня, когда Андрей уехал в деревню, я решила прогуляться вместе с детьми и запустить оставшиеся фейерверки. Собравшись на прогулку, я заглянула в пакет, где должны были лежать петарды. Но их там не было. Я обыскала всё, но ничего не нашла. И это означало одно: их забрал с собой Андрей. Муж, как всегда, не сказав ни слова, решил лишить детей запланированного развлечения исключительно для того, чтобы удивить деревенских алкоголиков салютом. И хотя мне было жутко обидно и неловко перед детьми, я даже не удивилась подобному поступку мужа, так как это было в его характере. И я полагаю, дальнейшее развитие событий было следующим.
Андрей, приехав на дачу, бросил пакет с петардами прямо у порога рядом с печкой. Это тоже было в его духе: не разбирать вещи сразу, раскладывая их по полочкам, а бросить там, где разулся. Затем он отправился пьянствовать. Посидел с одними родственниками, затем с другими, потом с соседями. А ночью он завалился домой пьяным, не в состоянии адекватно оценивать свои действия.
В доме было холодно, так как отопление там отсутствовало. Поэтому для обогрева использовалась печь или электрический обогреватель, который вряд ли мог согреть весь дом в январский мороз. И Андрей затопил печь, что подтвердили его коллеги, которым он звонил в тот день. О брошенных в момент приезда петардах он напрочь позабыл и лёг спать. Уснул он крепко, так как был сильно пьян. И когда дрова в печи прогорели, разогрев её стены, это спровоцировало взрыв петард. И начался очень сильный пожар, так как дом был деревянным. Андрей же, будучи пьяным в стельку, возможно, даже и не понял, что произошло, задохнувшись угарным газом и не пытаясь выбраться из дома.
Подобные выводы подтверждаются показаниями очевидцев пожара, которые утверждают, что дом резко вспыхнул и начал гореть подозрительно быстро и это притом, что за время отсутствия в нём в течение нескольких месяцев людей он должен был отсыреть. Но поскольку никакого криминала в произошедшем несчастье не было, никто не стал докапываться до истины. Но я уверена, что всё было именно так, как я только что изложила.
Что ж, этот человек сам выбрал свою судьбу, и печальный конец его жизни являлся исключительно следствием его собственных действий, а не трагической случайностью, как все думали. Для меня же картина происшествия была очевидна. Но разве кого-то интересовало моё мнение? Все горевали о потере своего товарища, а я продолжала мучиться в эмоциональном вакууме и терпеть издевательства старухи-свекрови, у которой в жизни больше не осталось никаких других развлечений, как ежедневно пить мою кровь.
И вот однажды, собравшись с духом, я приняла важное решение: уйти от свекрови на съёмную квартиру. Казалось бы, что здесь особенного? Многие семьи вместо того чтобы продолжать ютиться на тесной жилплощади, предпочитают снимать жильё и жить отдельно от своих родственников. Но только вряд ли в их числе полно матерей-одиночек с двумя детьми, которые добровольно отказались от московской квартиры и от половины заработка, чтобы отдавать его своим наймодателям.
И хотя я и без того во многом себе отказывала, стало очевидно, что подобный шаг необходим, потому что, оставаясь жить вместе со свекровью, я могла потерять гораздо больше, чем деньги. А именно, свой рассудок, а также психическое здоровье своих детей, поведение которых после смерти их отца стало заметно хуже. Воспитатели в детском саду стали жаловаться на поведение Артёма, а классный руководитель Алёны – на её успеваемость и отношения с одноклассниками. Мне советовали отвести детей к психологу, что я и сделала, но абсолютно безрезультатно, потому что совет о том, что нужно наладить отношения в семье, были пустым звуком. Как я могла договориться со свекровью, которая и слушать меня не хотела? В ответ на любые мои слова она сразу же переходила на крик, подтверждая мою давнюю теорию о том, что у неё проблемы с психикой.
В своё время я даже пыталась отправить её на лечение. Но врачи мне популярно объяснили, что принудительная госпитализация пациента возможна лишь в трёх случаях. Первое. Зафиксированная официальными властями попытка суицида. Но рассчитывать на это было бессмысленно, потому что человека, любящего себя сильнее, чем моя свекровь, во всём мире не сыскать.
Второе. Нападение на другого человека с целью причинения ему тяжких телесных повреждений, опасных для жизни, совершённое при двух совершеннолетних свидетелях. Но свекровь вредила мне исключительно наедине. При посторонних людях она тут же превращалась в безобидную старушку. Так что этот вариант тоже отпадал.
И третье. Добровольное обращение человека в лечебное учреждение с целью госпитализации. Но об этом и речи быть не могло, потому что свекровь никогда и ни за что в жизни не сделала бы ничего хорошего ни для меня, ни для своих внуков. Например, сжить нас со свету, чтобы остаться единоличной хозяйкой квартиры и всех наших доходов, это она может. А сделать доброе дело от чистого сердца – это, извините, увольте.
Поэтому не добившись положительного результата в этом направлении, я решила обратиться к участковому за помощью. Но и здесь меня постигла неудача, потому что когда я заявилась к нашему участковому уполномоченному полиции с официальным заявлением, то услышала вежливый ответ, содержание которого сводилось к следующему: «Идите, гражданочка, лесом».
Выслушав все обстоятельства дела, участковый, в свою очередь, начал рассказывать мне о том, какое сейчас сложное время для работников полиции в связи с масштабным сокращением штатов в органах внутренних дел. Затем он поведал мне о том, что он вместе с женой и малолетними детьми живёт в служебной квартире, и его жилищные условия гораздо хуже моих. И в завершении разговора он доверительно сообщил мне, что если он придёт к моей свекрови для беседы, то она, будучи, как он понял, женщиной скандальной и невоздержанной на словах, может на следующий день заявиться к его начальству и пожаловаться на то, что он, бедный участковый, якобы, пытался её изнасиловать. И хотя, конечно, до суда дело не дойдёт, но эта некрасивая история может доставить ему и его семье много неприятностей, потому что он может лишиться не только работы, но и квартиры. И вместе со своими малолетними детьми ему придётся жить на улице. Именно поэтому я, как здравомыслящая женщина, должна войти в его положение и сама урегулировать свои семейные дела.
Свекровь же, чувствуя безнаказанность, с каждым днём вела себя ещё хуже. И теперь к основным обвинениям в мой адрес добавилось ещё и требование о том, чтобы мы с детьми отказались в её пользу от своей части наследства Андрея.
Признаться, наследства как такового не было. В собственности моего мужа была лишь злосчастная дача в Калужской области, которую он купил на свои собственные деньги ещё до нашей свадьбы. И поскольку дача сгорела, то в собственности остался лишь земельный участок, на который претендовала свекровь. Да ещё и 88 тысяч рублей страховки за сгоревший дом.
Никакого завещания Андрей, естественно, не составлял, так что теперь мы все имели право на это добро. Но свекровь не хотела ограничиваться своей частью. Она хотела получить всё. Причём она так меня достала, что я готова была согласиться на любые её требования, лишь бы эта женщина угомонилась. Да только от меня это не зависело.
По законодательству отказ от наследства, причитающегося несовершеннолетним детям, возможен лишь с согласия органов опеки и попечительства. И я обратилась в эту организацию, чтобы они дали это самое согласие, объяснив свою просьбу тем, что из-за проклятого наследства у нас в семье сложилась абсолютно нездоровая обстановка. И это притом, что и делить-то особо нечего. Но и здесь меня ждало разочарование. Оказалось, что органы опеки и попечительства действуют исключительно в интересах прав несовершеннолетних лиц, в связи с чем не дают своего согласия на сделки, влекущие за собой отчуждение принадлежащего им имущества.
И как бы я их не уговаривала, добиться положительного результата мне не удалось. В качестве оправдания своих действий сотрудницы органов опеки и попечительства сообщили мне, что в их практике встречались случаи, когда бабушки отказывались от своей доли наследства в пользу внуков, но с обратной ситуацией они никогда ранее не сталкивались. Только легче от этого мне не становилось, тем более что в решении органов опеки и попечительства свекровь усмотрела мой злой умысел и с новой силой стала обвинять меня в корысти.
И тогда я поняла, что качусь в пропасть, из которой уже не будет выхода. Если так будет продолжаться дальше, то мой рассудок и тело не выдержат натиска и откажутся выполнять свои функции. Теперь передо мной уже стоял вопрос о выживании. Или я или она – свекровь.
И самое ужасное в этой ситуации было то, что дети тоже катились в пропасть вместе со мной. Вечерами дочь говорила мне:
– Мама, тебе хорошо, ты ушла на весь день на работу и не общаешься с бабушкой. А мы с Артёмом здесь. Ты даже не представляешь, что она говорит о тебе за твоей спиной.
– Неужели хуже того, что она каждый день высказывает мне? – удивилась я.
– Гораздо хуже, – кивнула дочь, и по выражению её лица было видно, что поведение бабушки вредит ей не меньше, чем мне, а может и больше.
И после очередного психического припадка свекрови я села за компьютер, включила Интернет и нашла телефон риелтора, предлагавшего услуги по поиску в съёме квартиры в нашем районе.
На удивление, подходящий вариант нашёлся достаточно быстро, и, даже не уточняя подробностей, я заключила договор аренды однокомнатной квартиры. Конечно, мне следовало поискать двухкомнатную квартиру, но даже пара тысяч в месяц арендной платы не были теперь для меня теперь лишними, а ютиться всем вместе с одной комнате я уже привыкла. Ведь даже в детстве у меня не было никакого личного пространства, так что уж говорить теперь, когда приходилось снова затягивать пояс потуже?
И я сообщила детям новость о предстоящем переезде, и они очень этому обрадовались. И фактически за один день мы собрали самые необходимые вещи в чемоданы и сумки, вызвали машину из службы грузоперевозок и переехали на новое место жительства.
Честно говоря, я думала, что свекровь, увидев наши приготовления, начнёт меня отговаривать, испугавшись перспективы остаться в квартире одной. Всё-таки ей семьдесят семь лет. И, полагаю, в таком возрасте всё-таки хочется иметь рядом человека, который мог бы и за лекарствами в аптеку сбегать, и «Скорую помощь» вызвать, если что. Но я ошиблась. Свекровь в радостном возбуждении бегала по квартире и следила за тем, чтобы мы случайно не прихватили что-нибудь из её вещей. А как только мы уехали, она тут же вызвала мастера, чтобы поменять дверные замки. Правда, об этом я узнала несколько позднее от родственников, которым она после моего переезда выдала новую порцию лжи.
И вот в очередной раз мне пришлось начинать всё сначала. Большая часть добра, нажитого мной за время семейной жизни, включая мебель и технику, осталась у свекрови. Но я готова была, как в юности, стирать бельё руками и ходить круглый год в одной куртке, лишь бы не видеть эту старуху, не общаться с ней и не слушать нескончаемые упрёки знакомых и родственников, обвиняющих меня, якобы, в распутной жизни.
И, осуждаемая всеми, я стала жить вместе с детьми, стараясь всячески оградить их от общения с теми людьми, которые могли причинить им вред.
Мы старались не говорить об Андрее, чтобы не тревожить болезненными воспоминаниями свои израненные сердца. И через некоторое время я стала замечать, что мои дети изменились. Они стали более спокойными и уверенными. У них даже появился аппетит, хотя раньше мы питались по принципу: когда придётся и чем придётся. Дети стали больше смеяться и шутить, и лишь я продолжала всё сильнее увязать в своём горьком прошлом, которое, как болото, с каждым днём затягивало меня, не позволяя строить нормальные отношения с людьми.
Я всегда молча несла свой крест, никому не жалуясь и не рассказывая о своих семейных проблемах даже подругам. Но когда Андрей умер, и все люди вокруг меня стали превозносить моего покойного мужа до небес, выставляя чуть ли не агнцем божьим, я поняла, что не могу продолжать молчать. И когда кто-то в моём присутствии начинал хвалить Андрея, я аккуратно заявляла, что не всё в наших семейных отношениях было так идеально, как говорят.
Конечно, с теми людьми, с которыми Андрей честно пропивал свою зарплату, разговаривать было бесполезно, потому что люди, которых мой муж из года в год поил водкой и выручал деньгами, совершенно не хотели слушать ничего, порочащего честь их закадычного друга. Но те, кто довольно-таки долгое время знал меня и знал исключительно с хорошей стороны, а не по слухам и сплетням с чужих уст, выслушивали мои слова, кивали в ответ, но одновременно старались ограничить мою откровенность следующими словами:
– Олеся, мы прекрасно понимаем, что тебе довелось пережить, и как тяжело молодой женщине потерять мужа. Но сейчас в тебе говорит обида, потому что ты осталась одна с двумя детьми, а свекровь отказывается тебе помогать. И из-за этого семейная жизнь видится тебе только в чёрных красках. И вполне естественно, что ты немного преувеличиваешь, когда говоришь об Андрее, потому что ни один мужчина, имеющий семью, не мог поступать так, как, по твоим словам, поступал Андрей.
– Конечно, не мог, – соглашалась я. – На самом деле, он поступал гораздо хуже, чем я пытаюсь сказать. Но мне слишком больно говорить правду. Поэтому, действительно, я немного искажаю истину, опуская самые обидные и унизительные подробности, которые мне довелось пережить.
Но мне не верили. Все сочувственно кивали, гладили меня по плечам, после чего молча отходили в сторону, не желая становиться свидетелями чужой трагедии. И я снова оставалась одна. Меня поддерживала лишь Вера, моя подруга, с которой я случайно познакомилась, пока сидела в очереди в стоматологу, около трёх лет назад, но за это время мы успели с ней крепко сдружиться. Мы обменивались рецептами, секретничали по самым интимным вопросам, и старались встречаться или хотя бы созваниваться каждый день. Но даже Вере я стеснялась рассказывать всю правду.
Однажды я проснулась среди ночи и увидела в кровати рядом с собой мужа. Он лежал и улыбался, глядя на меня. И в ужасе я вспомнила о том, что он умер и поэтому никак не мог быть сейчас рядом со мной, но увиденное опровергало этот факт. Возможно, я что-то перепутала, приняв желаемое за действительное, и на самом деле мой муж жив и здоров. И как бы в подтверждение этому Андрей протянул ко мне руки и привлёк к себе. А я была настолько охвачена ужасом, что даже не посмела сопротивляться.
Муж крепко прижал меня к себе. А также положил свои ноги на мои, сдавив моё тело окончательно. Дышать стало трудно, а пошевелиться – невозможно. И я почувствовала себя как бы внутри Андрея, словно он заглотил меня, как удав кролика, и не было никакой возможности вырваться наружу.
«Неужели это никогда не кончится? – обречённо думала я, закрывая глаза. – Вероятно, я в аду, коль даже смерть не спасает меня».
А когда я снова открыла глаза, рядом никого не было. Это был лишь дурной сон! Или наоборот, именно сейчас я сплю?
И в таком безумном полудрёме-полубодрствовании я повела всю ночь, а утром встала чуть свет, разбудила дочь, отвела сына в детский сад и отправилась на работу. И, словно по случайному совпадению, ко мне подошёл коллега по имени Михаил и сказал:
– Олеся, а ведь вы с Андреем были венчаны. Значит, ты всё равно остаёшься его женой, неважно умер он или нет.
– Нет, Миша, – ответила я. – Когда нас венчали, то священник произнёс фразу: «Пока смерть не разлучит вас». Значит, всё. Теперь я свободна. Я даже обручальное кольцо в день похорон Андрея пожертвовала церкви, потому что всё равно не смогла бы его больше носить.
– Но я всё же сомневаюсь, что ваш брак окончен, – продолжал настаивать на своём Михаил. – Думаю, тебе стоит сходить в церковь и узнать об этом. Может быть, тебе стоит развенчаться и получить соответствующий документ об этом.
И по совету Михаила я пошла в церковь, чтобы пообщаться со священником.
Я честно отстояла всю службу, прошла процедуру исповеди и причастия, после чего поинтересовалась у батюшки, свободна ли я теперь или же мне нужно пройти какую-то дополнительную процедуру или обряд. И священник уверил меня, что теперь я свободна и должна жить дальше, не оглядываясь на прошлое, не мучая себя и ни в чём не обвиняя.
Легко сказать! Умом я, конечно же, понимала, что батюшка абсолютно прав, и нужно полностью последовать его советам, да только сделать это было не так-то просто. Восемнадцать лет тяжёлого замужества так просто с плеч не скинешь. Я каждый день продолжала оглядываться назад, вновь и вновь переживая унижения, оскорбления и обиды, которые пришлось терпеть от мужа.
Я стала избегать людей, особенно мужчин. Я боялась открывать дверь или отвечать по телефону. Увидев на улице кого-то из знакомых, я старалась быстренько где-нибудь спрятаться или убежать, потому что не хотела получить новую порцию упрёков в свой адрес. Я замкнулась, общаясь только с Верой, потому что она всегда была на моей стороне, защищая от всех нападок и обвинений.
– Олеся, так нельзя, – говорила она мне, когда мы по время обеденного перерыва отправились прогуляться по скверу. – Тебе нужно отвлечься. Смотреть на других мужчин. Хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю?
– Нет. Сейчас я не готова к серьёзным отношениям, – отвечала я подруге.
– А кто говорит о серьёзных отношениях? – с хитрецой в глазах посмотрела на меня Вера. – Тебе нужно развлекаться, бывать на людях. Ты хоть помнишь, когда у тебя последний раз был секс?
– Нет, – растягивая это короткое слово, ответила я. – Я же говорила тебе, что последние несколько лет у мужа были серьёзные проблемы с потенцией из-за алкоголя.
– О чём я тебе и говорю! – воскликнула Вера. – Олеся, так не может дальше продолжаться! Ты – молодая! У тебя ещё столько может быть впереди! А у меня складывается впечатление, словно ты похоронила себя вместе с мужем.
Вместо ответа я вздохнула. Да, Вера в очередной раз была права. Хоть я и не тосковала по мужу, его смерть, а точнее, та жизнь, которую мы прожили с ним вместе, слишком сильно повлияла на меня. Я спряталась в скорлупу и совершенно не собиралась из неё выбираться.
– Есть у меня один знакомый по имени Александр, – продолжала свои уговоры Вера. – Уж он такой дамский угодник! Если девушка ему понравится, то он в лепёшку расшибётся, но сделает всё, чтобы доставить ей удовольствие. Во всех смыслах, если ты понимаешь, о чём я. А ты ему точно понравишься. Он любит таких стройных и симпатичных, как ты.
– Надеюсь, он не женат? – недоверчиво произнесла я исключительно для того, чтобы Вера не подумала, что я её не слушаю.
– Разведён. Два раза был женат и два раза разводился. Но у него, между прочим, трёхкомнатная квартира в Москве. Так что если у вас с ним что-то получится, то это будет для тебя неплохим бонусом.
– Да, трёхкомнатная квартира – это очень неплохо, – без тени энтузиазма произнесла я.
– Более того, это – отлично! В общем, я смотрю, ты решилась, – довольным голосом отметила Вера. – По этому поводу нужно устроить вечеринку. У моей приятельницы есть дача в закрытом посёлке недалеко от Москвы. Там я тебя с ним и познакомлю.
– Вера, но ты же знаешь мою ситуацию! Я не могу уезжать из дома на ночь. У меня же дети! – сразу же пошла я на попятную.
– А кто говорит о ночи? Дача большая, двухэтажная. Комнат много. Поэтому вы с Александром вполне можете уединиться и днём. Так даже проще будет. Меньше конкуренции.
– Вера, но я так не могу! С незнакомым мужчиной! И сразу в постель!
– А кто говорит, что сразу? Сначала вы познакомитесь. Пообщаетесь. Выпьете. А там, глядишь, дело и пойдёт.
– Что-то сомневаюсь я, что оно пойдёт. Я уже сто лет с мужчиной не была. И забыла, что и как нужно делать.
– Именно поэтому я и хочу познакомить тебя с Александром. С ним тебе ничего делать не придётся. Он сам всё сделает, а тебе останется лишь получать удовольствие, – тоном, не допускающим возражений, заявила Вера, и не в состоянии найти никаких других весомых аргументов, я сдалась.
Пожалуй, подруга понимала меня лучше, чем я сама. Наверное, именно это сейчас мне и было нужно. Отношения, которые ни к чему не обязывали, и секс. Поэтому я согласилась в ближайшую субботу приехать на дачу к приятельнице Веры. И в назначенный день я встретилась с подругой у метро, села в её машину, и мы поехали навстречу приключениям.
При въезде в посёлок нас встретила Мария, та самая приятельница Веры, которая устраивала вечеринку.
Проехав через контрольно-пропускной пункт, мы подъехали к даче, которая принадлежала обеспеченным родителям Марии.
Да, домик был хорош! Кирпичный, двухэтажный, с банькой на заднем дворе, этот особняк мог вместить в себя достаточно много народу. Впрочем, так оно и было.
Когда мы с Верой зашли в дом, веселье было в самом разгаре. Приглашённых было человек двадцать или тридцать, я не могла посчитать точно, потому что народ то входил в дом, то выходил на двор, где жарились шашлыки. Гремела музыка, и у меня сразу же зашумело в ушах. Я снова начала сомневаться в том, что правильно поступила, приехав сюда. Но предаваться сомнениям Вера мне не позволила, подведя ко мне высокого лысоватого мужчину, чей возраст уже приближался к пятидесяти. У мужчины были манеры заправского ловеласа, и его сальный взгляд сразу же опустился на мои ноги, благо, ему было на что посмотреть, потому что Вера заставила меня одеть мини-юбку.
– Олеся, познакомься, это – Александр, – представила мне мужчину подруга. – Саша, это – Олеся. Очень хорошая девчонка, – добавила Вера, обращаясь потом к Александру.
– Очень приятно, – расплываясь в улыбке, сказал Александр, и было ясно, что первый отборочный тур я прошла успешно.
Однако на меня этот товарищ совершенно не произвёл никакого положительного впечатления. Обычно от таких субъектов я стараюсь держаться подальше, не подпуская к себе и на пушечный выстрел. Но, возможно, в этот раз Вера была права, и мне стоило дать новому знакомому шанс просто для того, чтобы перестать киснуть, запираясь в четырёх стенах от целого мира.
Взяв под локоть, Александр отвёл меня в сторону и предложил присесть на стул, что я и сделала.
– Шампанского? – предложил он, и я кивнула в ответ, надеясь, что после небольшой порции алкоголя стану чувствовать себя смелее.
Мы выпили, и Александр начал разговор. Сначала он рассказал мне анекдот, над которым я постаралась засмеяться, хотя и не поняла смысла. Потом он начал говорить о себе и о своём новом проекте, который должен принести ему кучу денег. А я сидела и хлопала глазами, продолжая улыбаться, и постоянно просила подлить мне ещё шампанского.
Вера периодически подходила ко мне и шептала на ухо:
– У тебя всё порядке? Саша не обижает тебя?
– Спасибо, Вера. Всё хорошо, – отвечала я подруге.
А через некоторое время Александр произнёс:
– Олеся, тебе не кажется, что здесь слишком шумно? Может быть, нам стоит подняться наверх и там продолжить беседу?
И хотя я прекрасно поняла, к чему это было сказано, но согласилась.
– Да, здесь, действительно, шумно, – ответила я, поднимаясь со стула.
Слегка приобняв меня, Александр подвёл меня к лестнице, и мы поднялись на второй этаж. Открыв дверь ближайшей комнаты, он ввёл меня в спальню.
– Ты не против? – произнёс он, глядя мне прямо в глаза.
– Нет. Я не против, – ответила я, расслабившись под действием шампанского.
Тогда Александр закрыл дверь и подошёл ко мне. Он начал целовать меня, и я постаралась ответить ему. Затем он стал расстёгивать мою кофточку, и я не стала сопротивляться. Потом он присел на кровать, а я осталась стоять. Александр расстегнул мой бюстгальтер и стал целовать грудь. После этого я закрыла глаза. Признаться, Александр, действительно, знал своё дело, и мне захотелось продолжения. Я опустила голову, взглянув на него, но увидела на месте Александра своего покойного мужа. Он целовал мою грудь, держа меня за талию. И я закричала.
– Уходи от меня! Ты умер! Оставь меня в покое!
Но Андрей не уходил.
– Ты – моя жена! И я никуда от тебя не уйду! – произнёс Андрей, ещё сильнее сжимая меня в своих объятиях.
И я снова закричала. Я стала бить Андрея по рукам, пытаясь освободиться, и мне это удалось.
Схватив одежду в руки, я прижала её к груди, чтобы не терять время на одевание, и выбежала из спальни.
Сбежав по ступенькам, я влетела вниз, врезавшись в людей, которые здесь танцевали.
Протиснувшись сквозь них, я выбежала на улицу.
– Олеся, что случилось? – услышала я позади себя голос Веры и обернулась. – Он обидел тебя?
– Нет, – произнесла я дрожащим голосом. – В спальне был Андрей! Он прикасался ко мне. Говорил, что никуда не уйдёт от меня! – запинаясь, отвечала я подруге.
– Какой Андрей? О чём ты говоришь? – озабоченно поинтересовалась Вера.
– Мой муж! – прошептала я ей на ухо.
