Павел Владимирович Лешинский
На горизонте Мраморного моря
– Что же случилось? – насторожился мужик.
– Из Питера приехали люди. Бандиты. Они искали нас… Они.. Они.. чуть не убили Адама. Он без сознания лежит. Я даже не уверена, жив ли он. Они требовали от Адама, чтобы он указал им на нас.. Нас не было дома. А когда мы вернулись, Адам был уже почти мертв. Меня отпустили после того, как мой друг пообещал им все отдать. Поэтому мне нужно, как можно скорее уехать. Они сказали, что не тронут больше никого, если мой друг Петр сделает, как обещал. Как только он отдаст, то, что им надо, они покинут Хаджох. Поэтому мне надо сесть на поезд в Белореченской, чтобы стать для них недосягаемой. И если бандиты обманут, смочь обратиться куда следует. Ведь я знаю про них все. Через полчаса, Петр отдаст им эти проклятые документы.
– Будь спокойна, девочка. В Белореченске будешь скоро. – Водила посуровел в лице. До самого Майкопа, он не проронил ни слова. На трассе при въезде в город засветили фарами одинокие встречные. Вот перед Нивой мелькнула зеленая шестерка. Нива набрала обороты, поравнялась с ней и просигналила. Шестерка покорно притормозила на обочине.
– Что вы делаете? Мы же спешим! – всполошилась девушка.
– Порядок. Две секунды. – он подбежал к жигулям и тут же вернулся.
– Вылезай, красавица. Дед, на той шестере, тебя довезет по назначению. У меня нет времени.
Ничего не понимающая Ксения поменяла извозчика. Путь ее продолжился.
Пронзительно яркий свет фар осветил дом сельского учителя. Из подъехавшей Нивы спрыгнул мужчина. Уверенно, будто у себя дома, он перегнулся через забор и открыл калитку изнутри.
– Кто? – пробасил ему, откуда-то из темноты низкий и грубый голос.
Водитель заметил грозную фигуру Калиныча. В полумраке, он сумел различить: руки у бандита заняты. В левой руке – какой-то большой и неопределенный предмет. В правой – лопата. Ничуть не смутившись, гость направился навстречу. Уже вблизи, он с отвращением обнаружил, что неизвестный громила, левой рукой держал за шиворот, всем известного в поселке, Адама Яблонского. Держал за шиворот, сидевшего на земле, местного учителя истории и просто хорошего человека!
– Мужик! Раз зашел – помоги. Что-то хозяину, видать, совсем плохо. Упал с крыши, пока проводку чинил. – Калиныч импровизировал. Тон его был настолько спокойным, что трудно было заподозрить подвох.
– Конечно. Вот несчастье то! – откликнулся вновь пришедший. Он с готовностью подошел к Адаму, но вместо того, чтоб наклониться к раненому, в мгновение ока, нанес в голову бандита резкий и сокрушительный удар чем-то очень твердым и тяжелым. То был разводной ключ. Весьма увесистый. Мужик угодил Калинычу почти в висок. Тот среагировать не успел, у него подкосились ноги. На этом, однако, мужик и не подумал остановиться. Он осыпал осевшего наземь исполина целой серией жесточайших ударов. Гигант Калиныч инициативу упустил. Намереваясь напасть, он был уверен в своем преимуществе и, выжидая момент, просто потерял его. Результат такой оплошности – вырвавшаяся из мрака ночи ярость, разящая, неумолимая и беспощадная. Будто тысячи воинов тьмы решили вмешаться в мирские дела. Такого напора, гигант, в своей жизни, не смог бы и припомнить. Туша бандита обмякла, завалилась на бок. Залитый кровью, он беспомощно захрипел. Еще немного, и он затих. Автор этой неподражаемой атаки, весь разгоряченный и потный, уяснив, что противник повержен, остановился. Тяжело дыша, он выпрямился во весь рост, и бросил взгляд на крыльцо.
И не зря. Оттуда, на него уставился ошарашенный и напуганный Горелый. Они недолго любовались друг другом. В следующую секунду, Горелый выкинул руку вперед. Три оглушительных выстрела эхом прокатились по долине. Мужчина упал, как подкошенный. Бледнее белого, бандит стоял посреди троих распростертых на земле тел. Все они, еще сегодня, были полны сил и воли к жизни. В свете фар облик Горелого смотрелся поистине инфернально. И без того хищные черты его лица обострились. В холодных бесцветных глазах отражалась злоба и пустота. Как дитя ночи, он воплощал в себе все ее кошмары и злодеяния. Как один из них, он оставался закрытым для понимания людей, привыкших искать утешение в любви и человеческом тепле. Сам он мог внушать людям только страх и отвращение.
Бандит выключил фары и вернулся в дом. Петр, привязанный к спинке кровати, с любопытством посмотрел на своего мучителя. Он слегка ослабил путы, но выбраться, все-таки не удалось.
– Что-то стряслось?
– Калиныча, какой-то мудак пришил… Ну, а мне, пришлось мокнуть этого мудака… Не иначе, Ксюша твоя драгоценная настучала.
– Этого быть не может. Наверное, случайность. Тебе надо уходить.
– Уходить, говоришь? А за Калину кто ответит? Ты не хочешь?
– Я здесь не причем. Да и человека этого ты убил уже. Езжай, лучше, пока не поздно. Если б кто, что прознал, сюда б менты нагрянули, или мужиков с десяток. А если, меня убрать вздумаешь, тебя уж точно в покое не оставят. Ни Ксюша, ни органы. Да сам же Альберт тебя закажет.
– Почему же я должен верить тебе? Почему бы тебе не сдать меня сразу, после того как я свалю отсюда?
– Потому, что я больше не хочу смертей, да и месть не вернет мне друга.
– И даже меня пришить не хочешь?
– Уходи… Альберт поможет тебе, если будешь под его дудку плясать.
– Ну, хорошо. Но ты тоже должен уехать отсюда, и без заминки. Слишком много шума. Завтра, с утра хватятся Адама, да и мужика этого. Откуда он только взялся! Так что не будем терять время. Хватай лопату и рой яму! С этими словами, Горелый перерезал веревки. Петр освободил затекшие руки.
************************************************************************
Он совсем ослаб, но упорно продолжал ворочать землю. Пот градом катил по телу и лицу. Горелый мрачно курил, усевшись на толстое бревно.
– Ямы будут две. Твоего, положим отдельно, – изнемогающе бросил Петр.
– Ты, главное, шевелись.
Земля становилась все тяжелее. События сегодняшней ночи измотали Петра и морально и физически. Но он упрямо продолжал копать. Останавливаться нельзя. Горелый прав. Уходить надо было и ему. Три смерти в один вечер. Этого так просто не объяснить никому. А ведь есть еще Ксения. Значит еще не конец.
Дыхание смерти, что подобралась так близко, заставило ясно почувствовать, что грань между тем и этим миром зыбка.
Петр подумал: Последние события поставили под сомнение все, чем и ради чего я жил. Как будто бездна смотрит на меня из этой черной ямы, которую я сейчас рою. И в эту бездну, рано или поздно я прыгну.
Он уже не думал о Горелом. Жажда мести его не мучила. Он знал, что она не могла принести никакого удовлетворения. Его томила собственная беспомощность перед законом жизни и смерти. Незнание природы этой зияющей бездны, частицей, которой он был, подавляла и лишала уверенности. Но вместе с тем, не отпускала боль из-за гибели столь близкого и дорогого ему человека.
– Неужели все, что случилось, было необходимо? Зачем? Ради чего? Ведь я не готов был платить такую цену. И как я понял уже, ни принцип, ни, уж конечно, ни деньги, не стоили потери. Но разве могло быть иначе? Наверное, могло бы. Если бы я просто отказался от борьбы… Но, разве это было бы хорошо? Уступать мерзавцам противно. Нет. Я не знал, что произойдет так, как случилось, но я также не знаю, что было бы с миром, если бы мы позволяли всякой нечисти глумиться над нами. Нет смысла в борьбе? Или наоборот, – надо идти по трупам, несмотря ни на что? Для того чтоб добиться правды. Ну а кому тогда она достанется? И самое страшное, окажется ли она, в конце концов, правдой? Не поменяет ли лицо? Не превращусь ли я, в итоге, в злодея, в фанатика?
Но ведь и Адам поддержал меня в моем противостоянии. Наверное, я просто злоупотребил его благородством. Был бы шанс, и я отдал бы за тебя свою жалкую жизнь. Но этого уже не исправить. В таких делах, выбор нам дается однажды. Переиграть невозможно. Я буду молиться, и помнить о тебе. Теперь, я уже не тот, что прежде. Ты отдал жизнь ради меня. А стоила ли она этого? Мой долг перед твоей памятью, быть отныне не хуже тебя. Вряд ли у меня получится, но я постараюсь. Алексей?.. Алексей все-таки на нас указал. Значит, нашли и его. Саша, вне всякого сомнения, – он причина всех бед. Вернее, моя слепота в отношении его. А погиб лучший. Сейчас, мне трудно отделаться от чувства, что жизнь тяготит меня. Как резко изменился мир. Это напоминает жестокий розыгрыш. Из красочной, полной света и радости сказки, швырнуло в могильный мрак… Но Ксения. Ведь есть еще и она. Да. Она единственная – заставит меня не охладеть, а продолжить жить и надеяться. Моя душа не умерла сегодня, только благодаря ей. Нет. Рано думать о смерти. Не для этого погиб Адам. Я найду ее. Он хотел, чтобы мы были счастливы.
Какая ночь сегодня! Кажется, утро не наступит никогда.
– Что ты там все бормочешь? У тебя уже все готово. Достаточно глубоко. Клади их. – Голос Горелого был уставшим.
Приказ был, молча исполнен. Сухая бурая земля засыпала, еще сегодня полные жизни, тела. Горелый и Петр остались вдвоем.
***********************************************************************
BMW Петра и Land cruiser Горелого до Белореченска, шли, практически, одна за другой. Далее Петр оторвался и вскоре скрылся из поля зрения бандита. Так было условлено между ними, ранее. И, тем не менее, Горелый занервничал. С тревогой, граничившей с отчаянием, проводил он тающие вдали габаритные огни. Он начинал досадовать и злиться. Он не верил Петру. Боялся, что тот проведет его. Обхитрит.
– Может быть, все-таки, стоило замочить его? Нет. Тоже не выход. Дурак Калиныч, что у Петра на поводу пошел. Не отпустил бы девку, не было б столько проблем. И так бы, эта гнида Петр, раскололся, как миленький. Позабавились бы над Ксюхой. Железкой каленой только бы коснулись этой шлюхи, тут, он бы нам всю подноготную и выложил бы. А так.. Профессионал. Бугор. Все знает сам. Слова не скажи. Ну, что? Теперь лежи. Дыши червями. Были б хоть бабки живые, а то из-за бумажек столько возни. Деньжата я бы сейчас приватизировал, без базара. Петруху бы макнул для надежности. И тю-тю. Только б меня и видели… А с этим, что делать? Переплет. Только к Альбертику везти. Что ж. Пусть платит. Плохо, хорошо ли, работу свою я сделал. Калиныча потерял. Сам подставлялся. Тоже мог в ящик сыграть. Алек пусть оценит. Остальное – его заботы. Он шеф. Он в законе. Пусть башляет и замазывает все дыры. Это он умеет. Калиныча нет больше. Глядишь, Альберт мне и место его отдаст. Обождем. Главное сейчас поскорее до Питера добраться.
За 80 км до северной столицы Горелый набрал шефа:
– Альберт. Дело сделано. Через час буду в городе.
– Почему так долго не звонил? Бумаги у вас?
– У меня, не беспокойся…Но прошло не все гладко.
– Подъезжай к Пулковской. Я сейчас, как раз здесь, и буду тебя ждать. Уразумел?
Сделав круг почета по площади Победы, Горелый подкатил к главному входу гостиницы Пулковская. Не успел он заглушить двигатель, как увидел на лестнице, нервно жующего сигарету босса. Рядом с ним, покачиваясь от нетерпения, из стороны в сторону, сновал Саша. Альберт первый заметил знакомую машину. Он бросил окурок и быстрыми шагами направился навстречу.
– Здорово. Побеседуем в тачке.
Горелый, живо и довольно подробно описал все, что случилось с ними в Ходжохе. Миссию он посчитал выполненной. В дороге, он не раз проговаривал про себя эту историю, предназначенную для Альберта.
– Ясно. – лаконично отрезал шеф. – Давай документы.– Альберт пробежал глазами каждый лист. Затем, оторвавшись от бумаг, он захлопнул кейс и удовлетворенно заметил:
– Дело сделано… Грязно. Но результат есть. Будем надеяться, что номер тачки вашей вы там не засветили.
– Как можно? Что мы маленькие? Грязью замазали.
– А рожи? Тоже замазали?
– Да никто нас там не видел. Разве что старуха, что дом указала. Так она уже такая древняя была, что и слепая почти.
– Ну, хорошо. А Петр? Он тоже, по-твоему, там не засветился?
– Точно, – с досадой выпалил Горелый. Чувствовал же, что надо его было сразу мочить, как документы получил. И Ксюху, значит, надо убрать? Да, Алек? – беспомощно пролепетал он.
Альберт поднял брови:
– Не горячись. С того момента как вы упустили Ксению, Петр обрел неприкосновенность. Но я не думаю, теперь, что он захочет продолжить войну со мной. Полагаю, он понял, что она ему обойдется слишком дорого. Поэтому я верю в то, что он сказал тебе.
Так, что можешь не дергаться. Я утрясу эту проблему. Но, учти, с твоей стороны – никакой самодеятельности.
– Ясно, хозяин.
Альберт посмотрел искоса на соратника, себе он говорил: « Дурак ты, Горелый, дурак. Сделать покойника из тебя гораздо менее хлопотно, чем убирать Ксению и Петра. Кому ты нужен? А твое исчезновение – моя страховка. Свидетелей – никаких. Петр не донесет. Жизнь девчонки и его собственная – дороже. Да и в случае чего, как доказать, что весь этот разбой, не инициатива этих уголовников, Калиныча и Горелого? Я ведь и знать ничего не знал. А Саша меня не сдаст – кишка тонка. – Эти его мысли, конечно, остались невысказанными, они лишь сверкнули едва заметным огоньком в недобром прищуре.
– А, что все-таки с Алексеем то делать? – наконец подал голос сам Саша.
– С тем типом, что адресок вам шепнул?
– Ну да. Очень уж он бздиловатый. Как бы через него чего лишнего не выплыло.
– Да, к нему ментуру лучше не пускать. Придется нам эту задачу вместе решить. Побазарю с Петром. Объясню ему, что в случае любопытства со стороны органов, ему будет лучше свалить на то, что он сам, по неосторожности, слил инфу Калинычу. А тот уже не преминул ей воспользоваться в своих корыстных интересах. А вам надо, для надежности, хорошенько пугнуть этого Лешу. Проинструктировать. Чтоб у него и мысли не появилось, ляпнуть кому-нибудь, кроме того, что ему велено. Деньжат кстати, тоже подкиньте. Вот, – он протянул стопку купюр. – Отблагодарите. Пусть, замазанным себя ощущает. Это тоже полезно.
– Мы и обещали ему, – с готовностью подхватил Саша.
– Вот и езжайте. Прямо сейчас. От дома позвоните. Если он не один – попросите выйти. Усекли?
– Да, ясно.
– Альберт Николаевич, бабульки то мне полагаются? – глядя исподлобья, пробурчал Горелый.
– Ты, что? Мне не доверяешь? Когда я тебя обижал? А сейчас, летите к Алексею. Все до конца доделать надо.
– Альберт. Я устал, как черт. Рублюсь на ходу? Может Сашка один? Или завтра?
– Сегодня. И не забудьте сказать этому Леше, что это Петр Калиныча завалил. Так. Между прочим.
– Поверит?
– Почему бы и нет. Бьюсь об заклад, имей он хоть малейшую возможность, он обоих бы вас положил, там, в Кавказских горах. Кстати, что за мужик, которого ты пристрелил?
– Без понятия. Какой-то местный псих. До сих пор не могу въехать, как ему Калиныча уработать удалось. Хорошо, что ствол при мне был.
– Крови много пролилось, пацаны. И вы, ты и Калиныч покойный, в этом виноваты.
– Да, что мы?
– Ша! Поэтому, сейчас действуйте хитро и аккуратно. Без замашек своих. – Альберт строго посмотрел на Горелого. – Я тебя отчитывать не собираюсь, но впредь должен научиться быть осмотрительней. Наверняка, учитель, тот сельский, от твоей чрезмерной прыти помер.
Горелый пожал плечами, но покорно промолчал.
– Поэтому, тебе Саша, как более свежему и гибкому, основную обработку этого инженеришки поручаю.
– Если все пройдет так, как надо, нам не о чем будет переживать. А тебе, мой верный Горелый, нормальный куш обломится. И с ним, тебе на время, придется свалить. Отдохнуть, отлежаться. А там уж, я тебя не забуду.
– Надеюсь, шеф.
***********************************************************************
В старомодной квартире на Красноармейской было тихо. Света ушла на работу. Ирина Николаевна уехала к сестре на дачу. Алексей, обложившись кипами чертежей и книг, мирно исписывал все новые и новые листы. После приведенного выше разговора, между ним и домашними, прошло несколько дней. Обстановка в семье оставалась напряженной. Отношения с женой были натянутыми. Однако страх, было поселившийся в их душах, после разговора Алексея с бандитами, постепенно стал улетучиваться.
– И, в самом деле? Чего мне так уж бояться? Все, что я знал – сказал. Больше я ничего не знаю. Никому и ничем помочь не могу, поэтому, что толку трогать меня и моих близких?..
Петр? Петр, конечно, все понял… Жаль. Жалко и гадко, что все так вышло. Но изменить, хоть что-нибудь уже не в моих силах. Обратно ничего не вернуть. Шанс нам дается один только раз. И я облажался. Значит, все… Ничего не переиграть. Я потерял старого друга. Он меня. И я вынужден признать: я – слабак. Никто не хочет быть слабаком. И каждый думает, что он не таков. А когда случается проверка, испытание, момент истины, так сказать.… В общем, рано или поздно, если не дурак, должен будешь признать за собой этот позор. – В таком ключе трактовал происшедшее Алексей.
Он предпочел вновь погрузиться в науку. В мириады формул и паутину чертежей. Он пришел к выводу, что если он не в состоянии противостоять жестокости мира, доставшийся ему в удел мир физико-химических выкладок сможет спасти его от душевных терзаний, успокоит его раненое самолюбие, поможет забыть его фиаско, как мужчины. Он даст ему возможность реабилитироваться как человеку, пусть и не способному на мужественные поступки, но исполняющему свою, может быть, не менее важную миссию.
Однако сейчас, его научные поиски оказались прерваны. Задребезжал противным треском телефон. Алексей оторвался от работы, подошел к аппарату, снял трубку.
– Привет, Леха. – просипел до боли знакомый Сашин голос. Ты здорово нам помог. Ты один сейчас?
– Один, все на даче, – не успев опомниться, пробормотал Алексей.
– Ну, тогда, открывай. Мы внизу. Только не дрейфь. Мы на 5 мин. Ок?
– Хорошо, – выдавил он с трудом.
Когда Алексей распахнул дверь, перед ним предстала круглая физиономия Саши. Хитрые серые глаза окинули хозяина с ног до головы и едва заметно улыбнулись. Саша, по обыкновению, приподнял брови, сморщил лоб. Он начал панибратским тоном:
– Ну, что замер? В землю врос что ли? Мы же обещали вернуться. Помнишь? Так принимай.
– Проходите на кухню. – бесцветно произнес Алексей.
Все расположились за маленьким столом. Горелый, решив не усугублять сделанных ошибок, отмалчивался. Бесстрастным стальным взглядом, пробежал он по скромной обстановке жилища. На лице его, ничего кроме безразличия, не отразилось.
– Вот, Леха, пришли сказать тебе спасибо. Помог нам. Не соврал… Хлопцы наши, Петра нашли. Дело утрясли. – Саша говорил медленно, нерешительно, неопределенно растягивая фразы. Как бы примеряясь, как посноровистее, ухватить быка за рога.
Алексей же, в свою очередь, напряженно ждал, к чему клонит гость. Он отлично понимал, что Саша пришел его не просто отблагодарить.
– Но возникли, Леша, некоторые дурные обстоятельства. Не захотел Петр по-людски решить вопрос. Полез в бутылку. А жаль.
– Что с ним? – вырвалось у Алексея.
– С ним то, как раз, все хорошо. То, что должен был, отдал. А вот братка нашего, ты видел его в прошлый раз, нет с нами. Не пощадил его Петруха. Мокнул в горячке. Кроме братана нашего, еще два человека погибли. Все из-за Петра твоего. Эти люди, тоже конечно, хороши. Слишком активными себя показали. Вот и нарвались. Мужик какой-то местный и учитель сельский Адам.
– Как Адам?
– Вот так.
– А Петр убил этого вашего здоровяка?
– Говорю же: убил. В общем, дело приняло дурной оборот. Появились трупы. От Петра больше нам ничего не надо. Должок свой он вернул. Но мертвецы осложнили ситуацию. Поэтому, чтобы тебе не оказаться втянутым в этот переплет, нужно будет выполнить некоторые инструкции.
– Какие еще инструкции? Я знать ничего не знаю и не хочу. И делать ничего не буду.
– Именно. Ты, если в живых остаться хочешь, и в тюрягу загреметь желания не имеешь, или Петра туда отправить, должен забыть всю эту историю. Ты не меня, никого – не видел. Никто у тебя ничего не спрашивал и сам ты ничего не знаешь. Дошло?
Алексей кивнул. В горле у него пересохло. Известие о кончине Адама, убийстве Петром Калиныча, гибели незнакомца, разбудили в нем прежний ужас. Ему показалось, что он даже почувствовал лицом дыхание смерти, долетевшее до него прямо с далекого Кавказа. Алексей покрылся холодным потом. Адама нет. Петр выжил, где-то прячется.
– А как же девушка? Ксения?
– С ней тоже все в порядке. Ее отпустили первой. Ну-ну, не нервничай так. Честно говоря, я подозревал, что ты так воспримешь. Поэтому и прихватил с собой кое-что. – С этими словами, Саша извлек пузатую бутылку Smirnoff, объемом в один литр. – Накрывай стол, хозяин! – Весело прикрикнул он.
Кроме брикета сосисок, в холодильнике ничего не оказалось. Они были тут же сварены. Водку разлили в помутневшие от времени и вековой пыли граненые стаканы. Все трое выпили.
– А Петр? А Адам? – вдруг без всякой связи и непонятно к кому обращаясь пролепетал Алексей.
– Да, что ты заладил, как попугай? – в первый раз подал голос Горелый. Водка возымела над ним действие и роль молчальника ему наскучила. – Была б моя воля, инженер, я б твоего Петра на ремни пустил. – Так что, благодари меня за корешка… Да, и девку эту оприходовать стоило бы. Калиныч дурака свалял. Заигрался в добренького. Вот теперь, в землице и лежит… Что смотришь, инженеришка? Не нравится? Тебе б еще больше не понравилось, если б ты, хоть одним глазом увидел, что я сделал с Адамом вашим. Тоже мне, – герой! Мухомор горный. Нет, чтоб все по полочкам разложить. Серьезные ведь люди приехали. Зою Космодемьянскую строить начал. Пришлось шкуру с него и спустить… Да-а.. Понял, как иногда опасно бывает идиотом быть?
Алексей оторопел. Рот с непрожеванной сосиской приоткрылся. Глаза остекленели. Он смотрел на Горелого, как кролик на удава.
– Горелый, ну что ты опять человека напугал? Он то, тут, причем? Он-то, правильно все сделал. Премию, вот, от Альберта приработал. Для семьи. И так уж натерпелся, бедолага. Его б подбодрить. – С мягкой укоризной вступился Саша.
– Ты еще мне указывать будешь? – Горелый внезапно вспыхнул. Зашипел, как гремучая змея, готовая к броску. – Барыга дешевый. Если б не Алек, и ты бы огреб у меня. Мне с тобой сидеть то рядом – впадлу.
Саша изменился в лице. Медленно отстранился. Он выглядел глупо и беспомощно.
– Ты, Сашок, не забывай, кто ты, а кто я. А то решил! Альберту словечко шепнул и ты уже гоголем расхаживать можешь? Ошибаешься. Да, в зоне тебя, последний фраер трахнет. Максимум, на что сгодился бы ты, – парашу за мной убирать. Переговорщик! Щегол сопливый. А туда же! За Горелым присматривать! Присматривал, тут, один. Калинычом звали. Не ты! Уважаемый был человек. Но где он, а где я? Вот так… – Бандит, последний раз, с презрением взглянул на Сашу, взял сигарету и отвернулся к окну. Всем своим видом он дал понять, что необходимое для поддержания своего статуса он сделал, а дальнейшее – его мало интересует.
Саша заметно раскраснелся. Ему было неловко перед Алексеем. Но чувство страха которое вот-вот, словно клешнями придавило его маленькое сердце, отпрянуло. Он быстро сообразил, что опасность миновала. Горелый лишь показал зубы. И сейчас, Саша может вернуться к исполнению своей миссии. Но надо быть осторожнее.
– Ладно. В общем, Леша, сам видишь, как не просто дела обстоят. Серьезные люди и дела в этом замесе фигурируют. Я, как понимаешь, здесь не бог весть кто, а ты и того меньше. Поэтому цени отношение одного очень уважаемого и влиятельного человека, который просил передать тебе вот это. – Саша положил перед Лешей пачку банкнот. – Конечно. Он мог ничего тебе не давать. Но этот человек, больших возможностей и широких жестов. Тех, кто поддерживает его, он в обиду не дает. А тем, кто вызовет его неудовольствие, я не позавидую. За то – не грех и выпить.
Стаканы вновь наполнились до половины и тут же были опустошены.
Через пару тостов, Горелый оттаял. Стал поминутно дергать Алексея за рукав, скабрезно шутить и требовать девочек. Саша, тоже расслабился, и опрокидывал чаще остальных. Он раскраснелся пуще прежнего, глаза блестели. При этом, веселым он не выглядел. Скорее возбужденным. Озабоченным. Как будто обеспокоенный чем-то, он искал для себя выход из сложного положения, и не находя его, заливал внутренние метания водкой.
**********************************************************************
Мертвенно зеленый Алексей, неопределенным жестом, указал вглубь квартиры. Петр вошел. Слабым, словно из под земли, голосом Алексей произнес:
– Я ждал тебя.
– Ну-ну. Куда пройти позволишь? Невозмутимо осведомился гость.
Алексею слова не давались. Он невнятно подергал губами, затем кивнул головой в сторону комнаты. Петр скинул ботинки, проследовал в предложенном направлении. Брезгливо озираясь, он изучил помещение, как будто проверяя, что все осталось на своих местах. Сел на стул. Хозяин опустился на диван. Внешний вид Алексея оставлял желать лучшего. Можно было бы даже подумать, что это вовсе не он, а какой-то мужчина лет на 20 старше, или неизлечимо больной. Он находился в состоянии близком к прострации. Для Петра, это, конечно, не могло остаться незамеченным, но он не встревожился. Еще бы! Трясется, теперь, как и прежде, за свою жизнь. Как осиновый листочек. Он не испытал к нему и тени сострадания. Напротив. Он находил даже какое-то удовлетворение, созерцая несчастное создание в столь плачевном положении. Ему плохо. Что ж. Вполне закономерно. Разве было хорошо Адаму, мне, Ксении. Слизняк. Сейчас, он даже толком не может языком пошевелить. Ходит, словно в штаны наложил. Ладно. Хватит злости. Каково ж ему будет, если он узнает плоды своего предательства, если он уже сейчас такой коматозник?
– А мать и жена где? – Резко, словно щелчком хлыста, разрушил тишину Петр.
– Нет. Уехали на два дня.
– Тем лучше. Ты не должен страшиться меня Леша. Я не тот, кого следует бояться. Но я считаю, ты должен знать. От тебя зависела судьба нескольких людей. Нашего Адама больше нет. Случайность, – что я и Ксения целы. Но это не все. Погиб еще один честный человек. Впрочем, мертв и один подонок… Если б не ты… Это останется с тобой навсегда. – Петр тяжело посмотрел на собеседника. На удивление, тот никоим образом не отреагировал.
Он словно невменяемый, уставился немигающим взором в рисунок ковра:
– Я знаю. Я знаю все. Но ты знаешь не все. Ты имеешь право сделать, то, что считаешь нужным. Мне все равно. Мне не хочется больше жить. Я не герой, Петя. Я не гожусь, наверное, даже на то, чтоб называться просто человеком.… Там, на кухне, еще два мертвых тела.
Петр широко распахнул глаза. Вскинул брови. Слова Алексея ошеломили его. Он с недоверием покосился на дверь. – Кто?
– Саша и еще… этот… Горелый. Я их отравил. Усыпил и отравил газом.
Петр дернулся вперед, вихрем влетел на кухню.
Два крупных безжизненных тела лежали на полу рядом. Не было сомнений – они мертвы. В кухне, даже при настежь открытых окнах, еще чувствовался характерный запах газа.
– Давно? – тревожно спросил Петр.
– С ночи или с вечера. Я не знаю.
– И что теперь?
– Мне все равно. Можешь вызывать милицию, если хочешь. Тебе бояться нечего – виноват только я.
– Не болтай ерунды. Тебя упрячут лет на 12. Придется их отсюда увозить. А пока, пойдем. Как в морге. Честное слово. Можно спятить. Теперь понятно, отчего ты такой отмороженный.
Вернувшись в комнату, Алексей занял свое прежнее место. Петр принялся нервно расхаживать взад-вперед. В голове его роились разного рода тревожные мысли. Картины недавнего ужасного прошлого, гипотетические сценарии ближайшего будущего. Особенно поразило его лицо Саши. Там, на кухне, оно показалось ему таким чужим, незнакомым и, в то же время, безмятежно спокойным. Даже невинным. Сколько всего произошло в такой короткий период! Осознать, принять, толком поразмыслить, не было времени, а главное, душевных сил. Петр снова ощутил себя растерянным ребенком, ставшим действующим лицом зловещей мистерии. Ему, как и некоторым сказочным персонажам, воплощение темных сил загадало загадку. От ее решения зависела судьба его друзей и его собственная. Но в смятении, он не мог найти ответа. Не зная, что предпринять, он посчитал, что будет разумным последовать выработанной привычке – не совершать поспешных и необдуманных поступков. Взвесить все за и против. Во всяком случае, следует обождать, когда здравый смысл подскажет ему правильный ход.
– Стоп. Не надо ничего делать… – вдруг произнес он. – Ты их обыскал?
– Нет. Мобильные их звонили. Но я к ним не прикасался.
– Хорошо. Они – люди Альберта. Альберт их и заберет. Я позвоню ему. Скажу, как есть. Он – не дурак. Позаботится о том, чтобы все прошло тихо. Шум такого рода ему, – точно, без надобности. Ребята же эти, не так ценны для него. Думаю, я найду слова. Ты понял, о чем я?
– Понял. Звони, – безразличным, упавшим голосом согласился Алексей.
– Я позвоню. Но вначале, очнись. Леша, ты слышишь меня?
– Да…
– Тогда скажи, что-нибудь. Я знаю – не просто, но нам надо что-то сказать друг другу… Я не имею права винить тебя… Я не хочу этого… Я не имел права впутывать тебя в эту историю… И это – моя вина. Каждый человек может, сколько может. Мы переживем это.
– Но уже никогда не будет так, как раньше. – словно очнувшись от сна перебил Алексей.
– Не будет. – Петр тяжело согласился.
– Как же мне жить дальше? – он почти прошептал.
– Жизнь подскажет. Это стало хорошим хоть и дорогим уроком для нас. Для некоторых, это стало последним испытанием. Они прошли его с честью. Я думаю, что Адам будет в том, лучшем мире. В том, в который верил. Я сам, как будто целую жизнь прожил, а не несколько месяцев, в которые поместились эти события. Независимо от того, как закончу дела, хочу покинуть Питер надолго. Ксения согласна поехать со мной… Куда-нибудь на край света. Там, будем она, я и Земля. Я устал и хочу первобытной чистоты. Я выдохся от бесконечной гонки, ярмарок тщеславия, лицемерия, душевной пустоты. Не хочу ни участвовать, ни наблюдать.
– Куда же ты?
– Да, хоть на Кавказ. А что? Чудный край. Главное, – повыше забраться.
– И что ты там будешь делать?
– Жить. Просто жить, а не бултыхаться в этом рассоле предрассудков и порока, словно сельдь в бочке с себе подобными.
– А что делать мне?
– Делай то, к чему лежит душа. Не отчаивайся.
– Думаешь, меня не посадят? Ведь это же невозможно!
– Возможно. Сажать тебя, Альберту резона нет. И он об этом позаботиться.
После этих слов Петр отвернулся, набрал номер на сотовом, и заговорил вполголоса. Фразы были рубленые. Выслушав их, посторонний вряд ли уловил бы смысл сказанного, но собеседники понимали друг друга прекрасно. Они, читывали паузы и дыхание. Казалось даже, им говорить то ничего не нужно было. Они каялись и проклинали. Они сожалели и ненавидели. Они оба не хотели продолжения.