Павел Владимирович Лешинский
На горизонте Мраморного моря
– А может это нормально? Так и надо устраиваться? Это я несовременный человек? Вот мама только зря переживает. Дочка ее не промах…. Так ведь, он же женат. Значит любовники… Но, что ты мелешь? Что особенного увидел? Идут под ручку, по улице. Смеются. Ого! Да он ей своим морковным носом прямо в лицо лезет! А она, как будто, совсем, и не против. Ох, баба! А я то – хорош! Уши развесил! Чуть не влюбился в нее. Идиот. Да он же лапает ее, беззастенчиво! Так и хочется отвесить ему смачного пня! Но что со мной творится? Я же ей никто. А он – благодетель, кумир. Какие же бабы бляди! Надо успокоиться. Почему у меня такое чувство, будто он покушается на то, на что имею право только я? До чего же дурной характер! Куда это они? Свернули на Желябова. Уж не в ДЛТ ли, куда и я хотел? Тем лучше – если меня заметят, скажу, что шел туда и не совру. Ох, черт!
Ксения и Альберт остановились у ювелирного салона. Они о чем-то оживленно беседовали. Их раскованность и благодушное настроение ранили Петра в самое сердце.
– Ну, ничего, медведь косолапый! – сказал он, мысленно обращаясь к Альберту. – Ты, конечно, шишка и все такое, но у меня фора. Мои ходы остаются за мной. Готов биться об заклад, что я ей понравился. Ты же можешь довольствоваться тем, что имеешь сейчас. Не успеешь оглянуться, как пролетишь, как фанера над Парижем. И локти будешь кусать от досады. Посмотрим, с кем она будет, эдак, через месяц!
Уязвленное самолюбие, любопытство и возмущение переполняли Петра.
– Однако, какова!
Тем временем, Альберт жестом пригласил Ксению в магазин. Войти за ними Петр не решился, не желая быть обнаруженным. Он был уверен, что ему совсем не пойдет на пользу, если он застанет их врасплох.
– Обожду, – сказав это, он не смог воздержаться от того, чтобы не наблюдать за ними сквозь витринные окна салона.
Они очень долго крутились у прилавка, стоя к Петру спиной. С все больше разгорающейся завистью, он пожирал их глазами. Она мерила, одно за другим, ожерелья и колье. Изделия, безусловно, дорогие, хоть он и не мог их, как следует, разглядеть. Наконец, Альберт подошел к кассе, чтоб рассчитаться. Петр, сообразив, что сейчас они выйдут, удалился от магазина. Он перешел аллею и остановился, на безопасном расстоянии, с противоположной стороны улицы. – Так и следить за ними, как идиоту? – думал он. – Похоже, с ними, все понятно. Какой же я наивный дурачок. Уже надеялся на что-то. Поделом. Не будь легковером. Не буду больше глазеть на них. Надоели. Черт возьми, в последнее время, они просто мешаются мне под ногами! – Он сплюнул и направился в ДЛТ.
Универмаг, как обычно, встретил сутолокой суетившихся покупателей и пестрым ворохом самых различных товаров. Гул сотен посетителей наполнил обширное пространство трехэтажного здания. Петр с безучастным видом блуждал из отдела в отдел. Недавнее умиротворенное состояние с мыслями о сыне, сменилось на опустошенность и равнодушие к кипевшей вокруг жизни. Он старался позабыть то, чему был свидетелем десять минут назад. Но это было не в его власти. Горечь прокатилась от груди к горлу, как волна разъяренного прибоя. Он гнал от себя образ Ксении, мучающие картины ее объятий с Альбертом, но они упрямо, снова и снова проносились в его воображении, не давая малейшего шанса отвлечься. Через силу, он зашел в отдел детской одежды. Быстрым взглядом пробежал по висевшим костюмам, курточкам, пальто. Некоторые даже снял с вешалок, чтобы разглядеть поподробнее. Все ему казалось не тем, не нужным, не интересным, не красивым.
– Нет. Покупать без настроения невозможно. Подарок должен быть от души. Сделаю еще кружок.
Он покинул отдел. Бездумно покружил по всем этажам, пока, вдруг, не прибился к буфету. Здесь он решил выпить кофе с бутербродом. Пища способна, иногда, оказывать на состояние человеческого духа волшебное воздействие. Рассчитавшись, с подносом в руках, он повернулся и в тот же момент встретился глазами, с стоявшими за соседним столиком, Альбертом и Ксенией. Они заметили его практически синхронно. Ксения оставалась, безмятежна и мила, как всегда. Альберт же, было замявшийся на мгновение, молниеносно овладел собой, улыбнулся и первым обратился к обескураженному Петру:
– Какие люди! Прошу к нашему столу! Как говорится: на ловца и зверь бежит!
– Приветствую господа! Везет мне на неожиданности. Вот решил зайти посмотреть, во что превратился старинный универмаг города, с надеждой купить что-нибудь для сына. – Он не хотел спрашивать, что делают здесь его новые знакомые, поэтому заговорил о себе.
– Похвальная забота. Я тоже, здесь бываю очень редко. А сегодня ехал в эту сторону и Ксюшу взялся подвезти. Она для мамы что-то ищет. Я тоже зашел. У моей старушки, тоже, день рождения скоро.
– Давно замечено: Питер – город маленький. Так ничего и не купили?
Ксения слегка опустила веки: Нет, к сожалению. Хотела порадовать маму новой немецкой посудой, но так и не решилась в этот раз.
– Ну-ну. Кстати, Альберт, через два дня у меня – полная материальная и моральная готовность.
– Блестяще. Так, что, Ксюша, прошу любить и жаловать – Петр…?
– Константинович
– Петр Константинович становится одним из главных действующих лиц нашей фирмы.
– Начальства прибавляется, – прокомментировала Ксения.
– Вот именно. Ты, конечно, мой секретарь. Я тебя взлелеял, выкормил, выпестовал и тебя никому не отдам. Хороших секретарей также мало, как…– он остановился подыскивая удачное сравнение.
– Хороших директоров, – подсказал Петр.
– Вот-вот. Но моего нового партнера прошу чтить, как меня самого. Всячески ему содействовать. Включая допуск ко мне, в любое время.
– Мое дело маленькое. Как скажете. Как не быть исполнительным помощником директору, который тебя не брезгует и подвезти.
– Я бы и рад таких, как ты красоток, подвозить ежедневно. Но, чур меня! С тобой работаю – а это дело святое. Всех других, правда, тоже не могу. Жена моя умертвит меня мгновенно. А я пожить еще хочу. Поэтому, максимум, чем отрываюсь, в последнее время, – коньяком и пивом.
– Нелегкие будни российского бизнеса. А я, не зная вас, принял бы за молодоженов. Мило смотритесь. – Петр произнес это, стараясь быть как можно более непринужденным.
Ксения хранила невозмутимость. Альберт, вздохнув, махнул рукой:
– Видел бы жену мою, в голову тебе б такое не пришло. Я – конченый человек, Петя. Битый жизнью, ревматический скептик. С кем и могу жить – только с ней. Да и то потому, что уже не знаю, как без нее. Кто дома марафет наведет, обед приготовит, скажет: Доброе утро! Спокойной ночи! Ксения – молодая, полная надежд и планов на жизнь. Пока – мой секретарь, но что с ней будет дальше мне неведомо. Она – другого поля ягода, да и поколения другого. Это сразу в глаза бросается. Так что ты Петя – не психолог. Не психолог.
Все ложь – подумал Петр. – Я, конечно, не психолог, но и психологом быть не надо, чтобы угадать с какой радостью этот рыжий боров оседлал бы ее. Куда смотрит твоя жена одному дьяволу известно. Интересно, что за украшение купил ты своей секретарше? – Разумеется, ничего, из вышеизложенного, он не озвучил. Ограничился лишь фразой:
– Ну не психолог. Не всем же ими быть.
– Господа, подайте на хлеб, ради Христа! Мы беженцы. Бог вас благословит! – жалостливый голос с хрипотцой, заставил всех обернуться. Перед ними стояла смуглая и грязная женщина неопределенного возраста. На голове повязан вишневый платок в цветочек, вместо верхней одежды – неразличимые лохмотья. В одной руке она держала затертую и потрескавшуюся сумку из кожзаменителя, в другой – мальчика лет 8. Тот был одет в такую же ветошь, и еще более чумаз. Мальчишка, с надеждой, уставился диковатыми черными глазами на Ксению. Горестный взгляд матери бегал от Альберта к Петру, пока, все-таки, не остановился на Альберте. Она протянула к нему руку.
– Э, тетя! Давай – давай, отсюда! – рявкнул он. – Видишь, нормальные люди кушают. А твоя вонь, отобьет всякий аппетит! Сказал же, дуй отсюда, беженка липовая!
Цыганка, затравленно, как бродячая собака, отшатнулась . Сильного впечатления, однако, слова Альберта на нее не произвели. Она без тени всякого смущения, принялась осаждать столики по соседству. Правда, столь же безуспешно.
– Девушка! – крикнул Альберт буфетчице. Здесь, что теперь, вокзал? Или богадельня? Так вы, всю клиентуру распугаете! Оградите нас, пожалуйста, от бомжей и прочей швали! А то ваши бутерброды, сейчас, вылезут из меня обратно.
Ту не пришлось уговаривать. Живо выскочив из-за стойки, она напала на нищенку:
– А ну пошла! Чтоб тебя! Сколько раз говорено! Еще раз увижу – с милицией заберут!
Женщина, недовольно бурча, удалилась. Малец, на ее руках, бормотал что-то нечленораздельное.
– Дала бы хоть ему свою булку. Я все равно больше не хочу, – озабоченно промолвила Ксения.
– Иди, расцелуй его, пока не поздно. Откуда только повылезали! Нельзя по городу пройтись, вздохнуть спокойно. По-твоему, он голодный? Хотя, может, и голодный. Они, вечно, голодные. Мать побирается целыми сутками, а ему только отбросы достаются. Грязь и смрад от них, за сто метров. Нищенка! Подумаешь! Тут, полгорода нищих. Но не опускаются же, слава богу, они до такого позора. А эти бедолаги, отвернешься на минуту – сумку у тебя сопрут. Хорошо, если не прирежут! Вот вам и пример. От всей этой нечисти басурманской, давно следовало страну очистить. Некому порядок навести. Слова на них тратить бессмысленно. Они их не понимают. Прут со всех щелей. Азербайджана, Таджикистана, Афганистана. Если б от них, польза какая была. А то, – болезни, наркотики, разбой.
– И какой бы ты выход предложил?
– Очень простой. Пока у них гражданства и прописки нет – собирать и высылать. Насильственным путем. Контроль ужесточить на границах. Восточное направление, на въезд, – закрыть. Сейчас плохо, но если ничего не менять, станет и того хуже. И так уже толпы этих чучмеков осели здесь. Жильем, пропиской обзавелись. Укоренились. Кровушку нашу еще долго пить будут.
– Крайне правые взгляды проповедуешь, Альберт Николаевич.
– Единственно правильные взгляды. Чтобы сохранить Россию такою, какую мы ее помним и любим, только так и нужно действовать. Я не нацист какой-нибудь. Если бы люди дельные были, работали бы на богатство и процветание страны, слова бы не сказал. Может и есть, из них, кто на это способный, но только заразы больше. Что ни говори, только сами русские в состоянии вывести себя из трясины. Для Штатов и Европы, чума – эмиграция из Африки, Латинской Америки и азиатских стран. У нас – своя напасть. Но и, американцам с европейцами нам – доверять нельзя. Другие они. Никогда им нас не понять. Чужие, одним словом. Мой дед, Петя, поволжский немец, но сам я себя, только русским считаю. Никогда бы туда не уехал. Пресная там жизнь. Безвкусная. И люди такие же. Поэтому, один у нас выход, – сделать у себя дома жизнь такой, чтобы нас, как когда-то, уважать стали. И не только за силу оружия. Главная беда наша – слишком много наверху ублюдков. Не у тех власть и деньги. Поэтому и вынуждены терпеть мы нищету собственного народа, в то время, как кучка продавшихся Западу холуев, купается в роскоши. Но время наше, Петя, близко. Увидишь сам. Народ за нами идет. – Он остановился, после чего, ни с того ни с сего, перешел на другую тему:
– Ну, что? Перекусили? Кстати, Петр, не хочешь глянуть на наш новый комплекс? первое крыло должно быть скоро закончено. Возится с ним, придется дальше тебе. Работают там, допоздна, так, что всех застанем.
Петр не был убежден, что ему этого очень хотелось, сейчас. Он чувствовал себя не совсем в своей тарелке. От чего это происходило, ему не было времени разобраться. Желания и намерения перепутались. Да, конечно, ехать с Альбертом, куда бы то ни было, он не хотел. Но как же? Отказаться от предложения означало бы продемонстрировать немотивированный негатив или незаинтересованность делом, которое должно было стать и его тоже. – С чего бы раскисать? Почему не поехать?
– Поехали. Если не на долго, с удовольствием.
– Какой долго! За час управимся.
– В таком случае, я покидаю вас. Ведь мое присутствие не требуется? – подала голос Ксения.
Петр ехал следом за Мерседесом Альберта. Через тридцать минут они уже были на месте. Стекляшка в стиле в стиле техно встречала отблесками заходящего солнца. Стройка велась в непосредственной близости от правобережного метро. Половина сооружения было практически закончено. На флагштоке гордо реяло знамя с эмблемой «Карата». Машины въехали на территорию, огороженную бетонным забором. Люди в оранжевых комбинезонах занимались укладкой фундамента под проход между корпусами.
– Видишь, этот, и потом еще один такой же, на Петроградке, будет под твоей опекой.
Заметив подъехавшие иномарки, рабочие сбавили темп. Многие остановились, повернулись в сторону визитеров.
Альберт, спотыкаясь, достиг участка на котором происходили работы.
– Здравствуйте, господа трудяги! Продвигаемся, я смотрю, не слишком быстро.
– Выкладываемся на полные сто, Альберт Николаевич. Здравствуйте. – ответил высокий и смуглый мужчина с седыми вислыми усами. – Карташов, инженер наш, доволен. Все идет строго по его плану.
– Какому еще его плану? А ты знаешь, прораб, что объект должен быть готов, для сдачи, уже через три недели, а, глядя на ваши катакомбы, в это верится с трудом?
– Помилуйте, Альберт Николаевич, в первом корпусе только отделка осталась. Во втором – перекрытия, четвертый этаж и стекло. Переход сделаем за неделю. Управимся.
– Я с Карташовым поговорю, Сережа. Шкуру с него с пущу, и с тебя, если к сроку не работу принимать буду, а ваше нытье слушать. Ты меня знаешь. Ух, как я зол! Позавидуете безработным, если инсинуациями меня кормить вздумается. – Альберт Николаевич, по новой технологии, как ни как, делаем. Непривычно. Материалов во время не подвозят. Карташов говорит, каждый раз боится перерасходовать деньги. Сказал, что тогда ему через вас капут.
– То, что боится перерасхода – правильно боится. С него, отчета потребую, за каждую копейку. И всех вас это касается! Каждый за свои грехи ответит. Но если запоете, что не успеваете, что проблемы со смежниками, – вам не поздоровится еще больше. Имеете проблемы с поставкой материалов и техникой, если сами разрешить не можете, – говорите мне сразу. Потом, жалоб не приму. Потом, припомню его заверения, что все будет чики-чики. И тогда, не обессудьте!
– Альберт Николаевич, все, что от нас зависит, расшибемся в лепешку – сделаем.
– А я вас больше и не буду предупреждать. Предупредил. Вы меня знаете: будет дело – будут деньги и работа. Не будет дела – будут слезы. Ну, я поехал. Привет Карташову!
Направляясь к машинам, Петр кинул:
– Круто ты их, Альберт Николаевич.
– С ними иначе нельзя – мужичье. Затянут волынку месяца на два. Им то что? Но у меня не побалуешь. Только все, за счет собственных же нервов. За ними же, как за детьми неразумными, надо следить. А Карташов – хитрый, собака! На объекте не поймаешь. Дозвониться – проблема. Вне зоны. Перепуган бедолага. Знает, что по головке не поглажу, вот и зашухерился. А я, Петя, готов поспорить, знаю, где он.
– Ну, и где?
– Здесь, на объекте. В сортире, небось, заперся.
– Ну, да?
– Как пить дать. Мужик то он работящий и толковый, но боится, боится собака меня. Работу, надо отдать должное, почти всегда в срок сдает. Качественно, да и рубля лишнего не потратит. По всем стандартам проходит. Как ему удается? Сам удивляюсь. Второго такого не найду. Но пошугать, и его не мешает. Для острастки. Это называется – правильная организация труда. Учись. Впитывай. Это искусство тебе пригодится. Работа с людьми – самая тяжелая работа. Тонкое дело. А сейчас, была-не была, свожу тебя к объекту, на Петроградскую. Он будет полностью под твоим началом. С нулевого цикла, до эксплуатации. Не строй такую физию. Потратим еще часок. Посмотришь расположение, с работягами познакомлю.
– Поехали. Даже интересно.
Через полчаса они были на месте. Территория представляла собой, огороженный обширный участок земли, вблизи оживленного перекрестка. На нем стояло несколько единиц техники. Группа из десятка рабочих примостились рядом с теплушкой.
– Выбор не плохой. Здесь интенсивная проходимость в течение всей недели.
– А то! Но, как видишь, вся работа впереди. Начальником проекта, тот же Карташов будет, а с бригадой и прорабом познакомлю сейчас.
– Эй, братва! Кончай пить! Встречай начальство! – прогремел Альберт.
Мужики повставали с ящиков. Нехитрую снедь прикрыли обрывками газеты.
– Доброго здоровьичка! Альберт Николаевич, – слегка запинаясь, произнес худощавый беззубый мужчина, с морщинистым лицом. Его хитрющие карие глаза соседствовали с большим горбатым носом.
– Спасибо Никифорыч. Так вы за мое здоровье пьете, или за скорейшее открытие торгового центра?
– А за что тебе, Альберт Николаевич, больше нравится. Нам и на то, и на то хватит, – Никифорыч застенчиво ухмылялся.
– На рабочем месте? Э-эх! Премии что ли вас лишить?
– Побойся Бога, Николаич! Работе, на сегодня, конец. Ты погляди на часы! Личное время – святое дело.
– Ну-ну. Смотри. Чтоб только личным временем ограничивались такие мероприятия – Альберт был на удивление мягок. Разговаривал снисходительным, почти дружеским тоном. – Вот мужики, представляю вам Петра Константиновича. Теперь, он – ваш бог и господин. Он будет курировать все строительство. Через Карташова, разумеется.
– Как скажешь, Альберт Николаевич, нам – лишь бы работа была и зарплата. Петр Константинович, постараемся, так сказать, не ударить в грязь, оправдать доверие и и…
– Никифорыч зарапортовался. Сипло смеясь, он махнул рукой. Создавалось впечатление, что он относится ко всему происходящему с изрядной долей иронии.
– Петр, я забегу в магазин напротив – сигарет куплю, да и поедем. – Альберт отвел коллегу в сторону, и понизив голос на пол тона, добавил: – Запомни, этот Никифорыч – золото, а не мужик. Даром, что алкоголик. Если б вид имел попрезентабильней, не пил бы, был по амбициозней, – назначил бы его на место Карташова. Клянусь! Но так ведь он неисправим. А понимает он и знает строительство, механику и электрику, как десятки таких карташовых. Не голова, а клад. Я, поэтому его и берегу. И ты, Петь, береги. Я его с Правобережного комплекса сюда перевел. Там уже, считай, все готово. Такие Левши дорого стоят. – После этих слов он, быстрым шагом, направился к магазину 24 часа.
– Ну, мужики. Я человек, в этом деле новый, поэтому если вы мне поможете разобраться что к чему, буду премного благодарен. Инженер – инженером, но и рабочий взгляд полезен. Ты, Никифорыч, бригадир?
– Бригадир.
– Значит, на тебя вся надежда.
– Это как всегда, – спокойно ответил тот, черными кривыми пальцами, вынимая хабарик изо рта.
– Как вижу, тут, еще ничего нет.
– Я скажу так: не еще, а уже. Участок очистили. Выровняли. Котлован для фундамента почти готов.
– Ну, хорошо. И сколько времени, по твоим прикидкам, необходимо чтобы соорудить корпус торгового центра? Я предполагаю, он должен быть идентичным тому, что я видел сегодня на правом берегу.
– Ну, ты, Константиныч, спросил. Я плана не видел. Карташов не очень-то любит распространяться. Он – руководитель, инженер. Материалы, поставки – все, через него. Мне что? Дадут фронт работ, подвезут сырье – сделаем.
– Ясно. Ну, а, в среднем, сколько уходит по времени на такой дворец?
– На Правобережный около года ушло. Это притом, что не доделано еще, и поставки велись, как по часам. Но в следующем месяце закончат. Там, мелочи остались. Вообще, от нас, мало что зависит.
– Ладно. Попробуем сделать так, чтобы от тебя зависело больше. Ну, а зарплатой то довольны? Альберт не обижал?
– Альберт не обижает пока в настроении. Когда лютует, зарплату и на две недели может задержать. Опять же, Карташов прессует, КПД выставляет. Дело ненадежное, наша зарплата. Так что, теперь, вся надежда на Вас, Петр Константинович.
– Что ж, по рукам. В следующий раз увидимся – вернемся к этой теме.
Рабочие покладисто закивали головами.
Петр, в задумчивости разгуливал по взъерошенной земле, выделенной под застройку.
– Вроде бы должен и радоваться новому делу – да что-то не радостно. Необъяснимая тяжесть на сердце. Из-за чего сомневаюсь? Предприятие не стоящее? Нет. Совсем наоборот. Не пристало загадывать, но то, что задумано, с финансовой стороны, – затея выгодная. Откуда же выползают эти гнусные сомнения? Поставил же точку. Дал Альберту согласие. Что за дурной характер? Все. Решено. Обратного хода нет. А если, действительно, есть весомые причины, которые стучатся в мое сознание, предостерегают меня от беды? И тогда, когда буду раскаиваться в том, что влез в этот бизнес, вспомню, что сейчас, в эти минуты был еще реальный шанс избежать опасности? Но, что за дерганья? На чем основаны, эти дурацкие гипотезы? По существу, не на чем. Первое – не работал раньше в этой сфере. Пусть так. Но освоиться, я смогу. Не дурней остальных. Стимул изучить направление есть. И я справлюсь. Нормальная жизненная ситуация, своего рода испытание. И такие испытания необходимы мужчине, для того, чтобы не превратится в куклу, которая привыкла делать одни и те же, уже не требующие осмысления, действия. Они нужны для того, чтоб помочь ему раскрыть себя полнее, развиваться, узнать на что способен. Кроме того, боязнь экспериментировать, может привести к тому, что истощиться и мой последний источник к существованию. Риск есть. Но бежать риска – бежать любых поступков. Второе. Все-таки, не нравится мне этот Альберт. Хоть режь. Наглая рожа. Темная лошадка. Хитрый и скользкий тип. Неприятен. Но это уж, извини. Как-то по-бабьи. Почему он должен нравиться? Он же не девушка. Конечно, симпатия бы не помешала, но что делать, если полезный человек имеет такой облик? Что делать, если симпатичные тебе люди так мало жизнеспособны в этом волчьем мире? Важно плодотворно работать и оказывать взаимную поддержку. Об этом, он и сам говорил. И в этом я с ним соглашусь. Работая с ним, я решаю свои личные проблемы, ради них, я готов его потерпеть. Однако необходима уверенность, что он будет чистоплотен по отношению ко мне. Что, здесь, не пахнет аферой. На это не похоже. Вообще, о нем, крайне положительно все отзываются. Саша его порекомендовал. Ксения. Ксения… Да и на кой ему нечистые дела, коль он на политическом поприще видит свое будущее? И даже меня не прочь туда втянуть? Ну, это уж – дудки! Даже если бы я и пустился когда в подобный переплет, то уж точно не в разрезе национал-социализма.
Но, Петя, открой глаза, самое коробящее – сегодняшняя сцена на Невском. Почему только я так болезненно среагировал на нее? Ведь я же совершенно не знаю Ксению. Почему я считаю возможным, хоть в малой мере, претендовать на нее, ее поведение? Надо признаться, она вскружила мне голову. Особенно, после нашей неожиданной встречи в парке и визита к ней домой. Даже странно. Не предполагал, что со мной, так скоро, снова может случиться любовь. Уже начал думать, что это – детская болезнь. Переболел свое и больше не повторится. Ан, нет. Видать, она, как голос крови в прирученном волке. До поры до времени любовь дремлет, прежде, чем, в один прекрасный день, возродиться и расцвести. Странно… Ведь я, почему-то и сейчас верю, что Ксения – необыкновенная, прекрасная, упоительная. И рядом с эти чудовищем? Шла с ним как, с кавалером. Приняла от него подарок. А может, он покупал не ей, а, к примеру, жене? Глупости! Ты смешон, в своих попытках, изменить действительность к лучшему. Тогда, он бы сказал об этом за кофе. Он же солгал. Так подарки женам не покупают. И она… Она скрывает… Зачем? Они оба, определенно, скрывают свои отношения. После встречи со мной, он отправил ее домой пешком. Не очень-то он с ней церемонится! Неужели она притворялась и тогда, когда была так мила и добра со мной у себя дома? Невозможно. И я знаю, что понравился ей. Передо мной, тривиальный роман начальника с секретаршей. Еще бы, кобель, как Альберт упустил такую юбку, как Ксения. А ведь она, к тому же, на него работает. Трудно судить, но не думаю, что дело у них зашло далеко. У него жена, и чтобы он не плел, этот телок, вряд ли пустится менять жизнь, ради секретарши. А она? Она, ведь, не глупа. Даже умна. Вероятно, ведет с ним свою игру. Не исключу, при этом, что она очарована им. Как бы там ни было, не важно. Ничего не важно. Я ее заполучу. Те глаза не могли лгать. Я ей тоже не равнодушен. А сегодня, в магазине, она выглядела неестественно. Теперь, я, наконец, разобрался, что меня волнует и тревожит. Как же мне хочется снова увидеть ее! Но только, чур, не в обществе этого мешка, а как тогда, в парке! Там, где мы будем только вдвоем.
– О чем задумался? – окликнул его со спины знакомый голос? – По коням? Или здесь остаться предпочитаешь?
– Поехали. Пока, здесь, не слишком уютно.
************************************************************************
На следующее утро, когда Петр мирно вкушал тост, запивая черным кофе, раздалась трель телефонного звонка.
– Здорово, старик? Как твои делищи? – прохрипел с того конца линии Саша.
– Тьфу-тьфу-тьфу, – чтоб не сглазить. Ты то, куда запропал?
– Куда я пропал? Тоже весь в делах. Аки пчела. А ты то готов? Альберт, сказал, что завтра с тобой можно будет все оформить.
– У меня все в ажуре. Деньги на счету собраны. Завтра с утра в офис, там будет свой юрист, оформим сделку, регистр, потом в банк, перекину сумму на «Карат», подписи поставим. Получу пакет документов.
– Прекрасно. Альберт тобой очень доволен.
– А с чего ему быть недовольным? Не каждый день несколько сот тысяч зеленых кидают в его дело. Радуйся и купоны стриги. Ты, я вижу, тоже не в печали.
– Разумеется. Ведь и я, с завтрашнего, дня к «Карату» прилеплюсь. Альберт сказал, что буду под твоим началом. Но премию первую получу от него. За то, что тебя нашел. Вот так. Я постараюсь тебя завтра застать в конторе. Что не говори, приятно иметь друга-миллионера! Так и самому, глядишь, что перепадет.
– Это ты про Альберта?
– Уже про тебя.
– Не торопи. До миллионера мне еще как до Китая.
– Не скромничай.
– Сашок. Ты, лучше, вот что, мне поведай, если в курсах, конечно: Ксения – она, просто, секретарь или нечто большее?
– Как понимаю, она владеет, в фирме, информацией самой конфиденциальной. Полномочия широкие. А так, – личный секретарь генерального. Кто ж еще?
– Я, в том смысле, что она и Альберт…? ну, ты понял меня.
– Понял, не тупой. По-моему, нет. С чего ты так подумал?.. – Нет-нет, – уверенней произнес Саша. – На кой она ему нужна? У него, жена – грозная баба. Ему, что? Проблем на работе мало? Я, по крайней мере, ничего такого не замечал. Раньше, еще до женитьбы, он в сауны лазил частенько. С проститутками. Как полагается. Но это было давно. Сейчас на уме – деньги, бизнес, политика, опять же. Куда ему этот геморрой, с женскими приключениями? Он не очень то сентиментален. А что это ты интересуешься? Запала девка в душу соколику?
– Да так. Праздный интерес.
– Рассказывай! Кого обмануть хочешь? Не тушуйся! Ксюха – баба красивая. Мне самому мила. Но, я ж говорил, замысловата больно, мне несподручно с ней возиться. Так что – дерзай ты!
– Ты, сам то, еще не в партии своего патрона?
– Формально нет, но можешь считать, что уже там. На следующей неделе – членский билет получаю.
– Да ну?! Я же в шутку спросил. Тебя то, каким ветром туда занесло? На кой черт тебе политика?
– Я и сам толком не знаю. Да вот Альберт со своей агитацией пристал. Думаю, а почему нет? Дело многообещающее, глядишь, выплыву, куда, на этой волне. Партийный босс – свой человек, ему буду помогать – он мне поможет. Так, стройными рядами и в правительство войдем.
– Похоже на какой то бред. Или комедию.
– А чем мы хуже тех, кто в думах и кремлях штаны протирают?
– Мне всегда казалось, что это – не наше дело, Саша.
– И я так раньше думал, а теперь, с Альбертом, вижу, нет ничего невозможного. С деньгами, грамотной организацией и такими вождями, как он – мы и сами с усами. А что ты удивляешься? Это же наша страна или нет? Кому, как не нам, Петя, ей управлять? Кстати, сдается мне, Альберт, на тебя, и в этом плане, надежды возлагает.
– Боже! – Петр, поднес руку к лицу и поправил волосы, – А, без меня, как-нибудь нельзя?
– Петя, не будь дураком. Дело верное. Вместе мы – сила. Пользуйся, пока фортуна поворачивается к тебе крупом, – хватай ее за хвост!
– Саш, если б он что поумней нес! А то завернет – хоть стой, хоть падай! А, я, получается, по-твоему, должен, как попка за ним повторять? Людей пичкать этой чушью?
– Чудак человек. Альберт знает, что говорит. В отличие от нас. Резок бывает, признаю. Но, по сути, он прав. Я тебе больше скажу, вся эта болтовня не так уж и важна. Меня самого идеология волнует не шибко. И это – нормально. В партии могут быть разные точки зрения. Главное – общая цель пробиться наверх. Для этого нужна одна основная консолидирующая идея. И она у нас уже есть. Кроме того, она имеет отклик в народе. Что еще надо? Будет власть – будут деньги. Большие деньги, Петя. Тебе ли мне объяснять?
– Ладно. Мое мнение не поменялось. Мне эти игры не по нутру. Ты хочешь – лезь туда. Я воздержусь. Давай, до завтра.
************************************************************************
Первое, что увидел Петр за открытой бронированной дверью, были квадратные очертания Толика. Второе – пытающийся вынырнуть из-за его спины маленький шустрый человечек, в синем костюме и, до лучезарного блеска, начищенных ботинках. Он смачно скрипел ими о плиточный пол, спеша предстать перед лицом Петра. Неповоротливый, громадина Толик препятствовал ему осуществить этот маневр.
– Доброе утро, Анатолий.
– Утро доброе.
– Альберт у себя?
– Пока нет. Вот, Аркадий Эммануилович Вас встречает, – с этими словами он развернул стену своих плеч и пропустил, наконец таки, маленького человечка вперед.
Тот – сама любезность, заискивающая и слащавая. Черты лица острые. Каштановые глаза осторожно изучали вновь прибывшего. Черные редкие, но длинные волосы – зачесаны назад. На переносице покоились очки в тонкой роговой оправе. Он показался Петру забавным, хоть и не слишком симпатичным.
– Петр Константинович? А я вас заждался. С вашего позволения, Плисецкий Аркадий Эммануилович. Можно, просто, Аркадий, – он сделал жест, приглашающий следовать за ним. Я адвокат ЗАО «Карат». Альберт Николаевич поручил мне сопровождать формальную часть сделки. Он сам подъедет часа через пол. А сейчас, вы сможете, без суеты ознакомиться с пакетом документов, подготовленных мной. После чего, поставите свой автограф для того, чтобы сегодня же стать акционером и совладельцем нашего «Карата». Последние слова Плисецкий договорил уже в приемной. Петр бросил взгляд в сторону, где в прошлый раз впервые увидел Ксению. На сердце потеплело. Напряжение от ожидания ответственного шага улетучилось. Она находилась на своем месте. Наверное, еще пару минут назад, ее длинные пальцы скользили по клавиатуре, набирая неведомый ему текст. Она спокойно и ласково смотрела на Петра. Ему почудилось, что она тоже рада его видеть. Как будто с небес, пролились на него потоки неземного счастья. И он купался в них. Но ничего, кроме взгляда, не выдало его волнения. Он поприветствовал ее.